Благодарности 10 страница

– Наконец‑ то хоть что‑ то утешительное! – Грозное лицо Ливви расплывается в редкой улыбке. – Мы хотим, чтобы ты взяла интервью у Джерри Бонакорси. Они не задерживают его, но он их настоящая мишень. Мы просто обязаны заполучить его.

– Мне это нравится, – спокойно говорит Марика.

– Несмотря на многочисленные съемки, у него редко брали интервью. Выведи его из себя, и сможешь получить что‑ нибудь неожиданное.

– Поняла, – отвечает Марика.

– Есть проблема, – замечает Мэтт.

– Не хочу даже слышать о проблемах! – быстро говорит Ливви.

– Бонакорси залег на дно после допросов в полиции. И никто не знает, где он.

– Мы узнаем. Блин, это мы сделали его знаменитым, он в долгу перед нами!

– Просто доберитесь до его агента… – добродушно советует Марика.

– Хм, у него нет агента, – отвечает Мэтт. – Он жил на юге Лондона, но сейчас пустился в бега.

– Вот идиот, кретин, недоумок…

– А почему бы не попробовать таблоиды? – предлагает Марика, ничуть не обеспокоенная этим препятствием. – Они из штанов выпрыгнут, чтобы узнать, где он. Я позвоню знакомому редактору, он нам поможет.

– Отличная идея, Марика! – Тучи Ливви моментально рассеиваются. – Нам нужно заполучить Джерри в это шоу. И никаких «но» и «если». Хочу, чтобы его нашли до нашего выхода в эфир, иначе… Я не знаю, что сделаю, но ничего хорошего не ждите!

– А он опасен? – спрашивает Шаина. – Я имею в виду, даже если мы узнаем, где он, он же уже был осужден за убийство и оказывал сопротивление полиции при аресте. Я читала где‑ то, что он якобы убивает людей, которые сделали его популярным в передаче «Взгляд изнутри». Это какой‑ то синдром, не помню название. – Никто не поддерживает ее, но Шаина продолжает: – Мы точно хотим приближаться к Бонакорси, даже если и сможем его найти?

– Господи боже! – фыркает Ливви. – Не беги впереди паровоза! Сначала давайте найдем его, а потом, если будет нужно, попросим дополнительную охрану.

– Я бы с удовольствием взяла у него интервью! – приходит в восторг Марика. – У него такой противоречивый характер. В одном из эпизодов «Взгляда изнутри» я видела, как он попросил в тюремной библиотеке «Женщину‑ евнуха»! [9] Это наверняка пошло еще из тюрьмы Холлоуэй! Перед тем как выйти в эфир, мы поговорим с ним о феминизме. Интересно, он читал Бетти Фридан?

Ливви настораживается.

– Только убедись, что это не попадет в интервью. Иначе все выключат телевизор.

Смех Марики, как мед на гренки.

– Знаете, нужно долго учиться, чтобы выглядеть так глупо.

Смех Ливви скорее похож на черный хлеб с маслом, но не менее искренний.

Я иду на риск и улыбаюсь, но недолго, потому что Ливви поворачивается ко мне, и в ее голосе звучит угроза.

– Кейт, ты спишь с врагом.

Глаза всех устремляются на меня.

– Что, прости?

Я была уверена, что почти никто не знает о моих отношениях с боссом.

Ливви доказывает, как я была глупа.

– Ты наши глаза и уши в Форвуд ТВ. Пол знает Лекса лучше, чем кто бы то ни было. Найди хоть что‑ нибудь, что мы можем использовать.

Я киваю и чувствую, как щеки заливаются румянцем от раскрытия всех моих секретов.

Мы собираем свои блокноты, ручки и ноутбуки, когда Марика вдруг задает мне неожиданный вопрос:

– Значит, ты жена Пола Формана?

Я киваю. Она опускает длинные ресницы, в то время как ее тоненькие брови поднимаются к светлым волосам. Потом одобрительно кивает. Я уже готовлюсь к тому, что очередной сотрудник начнет сейчас петь дифирамбы моему мужу.

– Ему повезло, – говорит она, и мне хочется по‑ матерински обнять ее тоненькую фигурку: она будет такой же легкой и воздушной, как сладкая вата.

Я стою в гостиной Мелоди и не знаю, могу ли присесть. Миссис Грэм была предельно вежлива, когда я позвонила и сказала, что я из Форвуда. Она пригласила меня войти, словно я была подругой, заскочившей на чашечку кофе, но сейчас возникла неловкость. Это не светский визит, и моего обеденного перерыва не хватит на светские формальности.

– Я рада, что вы пришли сегодня. Мне нужно было предупредить, когда вы звонили, что в пятницу это было бы не совсем удобно. В этот день похороны. Они отдали тело.

Я присаживаюсь.

– Простите.

У миссис Грэм бледная кожа и прямые пепельно‑ серые волосы, на ней красная юбка с пиджаком и туфли на каблуках. Она никак не реагирует на слова соболезнования, лишь молча смотрит на меня большими темными глазами. Я начинаю оправдываться за то, что пришла не вовремя.

– Я принесла вам кое‑ что. Или, наверное, это больше подойдет для вашего мужа.

Я поднимаюсь с кресла и протягиваю ей пакетик.

– Это новый вид.

– Розы… – Она слабо улыбается, потряхивая пакетиком с семенами. – Как вы узнали?

– Я только однажды встречалась с Мелоди на приеме в офисе Форвуда. Это было еще когда она доделывала последние штрихи формата «Криминального времени». Мы немного поговорили, и я запомнила, что она сказала: «Я дорожу своей программой, как мой отец – своими розами».

Улыбка миссис Грэм становится шире.

– Очень мило с вашей стороны, что вы запомнили это и принесли их.

– Я выбрала красные, потому что… ну, потому что в тот вечер она была в красном платье.

Когда меня спрашивают, я говорю, что не знаю Мелоди, и фактически это правда. Но хотя наше общение было недолгим, я прекрасно представляю, какой она была. Меня представил ей Сергей. «Ты должна познакомиться с Мелоди Грэм», – сказал он тогда. Пол часто упоминал ее имя, поэтому я была заинтригована. Она улыбалась и много смеялась, а еще настаивала, чтобы я наполняла свой бокал. Астрид, проходя мимо нас в кухню, похлопала ее по плечу. Она казалась общительной и была в хорошем настроении, хотя еще не знала, насколько успешной получится придуманная ею программа. А еще она не кичилась своей внешностью. Я, как и остальные, была очарована ее молодостью, шармом, талантом и открывающимися возможностями.

Миссис Грэм кивает.

– Красный был ее любимым цветом. – Она прикасается к своей юбке. – Мы с Мелоди очень похожи. – Она делает паузу. – Как жаль, что Дона нет сейчас здесь. Он пошел прогуляться. У него режим.

– Ее работу очень высоко оценили. Она была полна идей.

Миссис Грэм кладет руки на колени и ставит ноги вместе – поза королевы.

– Такой была Мелоди. Очень целеустремленная. Это все гены Дона.

На стене рядом с моим креслом висит ряд фотографий, показывающих зарождение, развитие и рост семьи Грэм, – счастливое время до катастрофы. Здесь и черно‑ белые фотографии крещения, и снимки семейных мероприятий, и школьные фото на фоне голубого неба с облаками.

– Это Мелоди?

Я указываю на серьезную девочку лет пятнадцати в школьной форме.

Миссис Грэм ерзает в кресле.

– Да. Мы повесили ее только потому, что наша дочь очень любила этот снимок. Она тогда сильно упрямилась и не желала улыбаться. «Это привлекает взгляды мужчин», – кажется, так она говорила. – Миссис Грэм переводит взгляд на меня. – Она всегда была упрямая. Конечно же, Дон уступил, но, по правде сказать, мне никогда не нравилась эта фотография. Здесь Мелоди выглядит угрюмой, хотя никогда такой не была. – Миссис Грэм приподнимается. Впервые ее голос смягчается. – Мне больше всего нравится вот эта.

Она указывает на фотографию маленькой девочки, наверное, лет одиннадцати, которая в шортах и свободной футболке бежит по воде. Фотография просто излучает радость и движение, девочка по‑ настоящему полна энергии беззаботного детства – это время, когда у Мелоди еще не было каких‑ то своих принципов, по которым она начала жить впоследствии.

– Она очень красивая девочка.

– Можете говорить в прошедшем времени. Мы начинаем привыкать к этому. – Миссис Грэм поправляет юбку, и я чувствую, что она изо всех сил пытается сдержаться. – Не знаю даже, может, вы зря проделали весь этот путь. Полиция забрала все, что касалось ее работы. Здесь осталось всего ничего.

Я поднимаюсь вслед за ней по лестнице, размышляя, неужели миссис Грэм так прямо держится благодаря корсету, который буквально не дает ей развалиться. Она ступает тихо, как кошка, и перешагивает через ступеньку.

– Это я опознала тело. Я знала, что Дон не смог бы этого сделать, но сейчас они не оставляют меня в покое.

– Кто?

– Моя семья. Словно я сошла с ума и мне нужен круглосуточный уход. Это все моя сестра… «Ей нужна помощь, Дон, помощь». Сестра мне никогда не нравилась, а теперь я должна терпеть ежедневные визиты ее или ее жутких детей. Скоро придет ее дочь, чтобы составить мне компанию, хотя в отношении ее слово «компания» будет явно преувеличенным. Всю жизнь я пыталась отделиться от своей семьи и построить собственную, с подходящим мне укладом… Наверное, вам сложно это понять.

– К сожалению, я вас прекрасно понимаю.

– Теперь они обступили меня, и все мои многолетние усилия пошли насмарку.

– Это самое печальное из всего, что мне приходилось слышать, – вырывается у меня прежде, чем я успеваю остановиться, и я не могу судить, уместно ли так говорить. Нервы миссис Грэм на пределе. Я приложила годы усилий, чтобы построить свою семью, и боюсь, что скоро она тоже может разрушиться и сгореть дотла.

– Мы уже пришли.

Не останавливаясь, она открывает дверь одной из спален, и мы входим в самое сокровенное место Мелоди. Стены выкрашены в светло‑ зеленый цвет, полки шкафа заполнены одеждой, книгами, DVD‑ дисками и папками. У окна, выходящего в сад, стоит огромный черный стол в стиле семидесятых, на нем одиноко лежит кабель от компьютера: по‑ видимому, полиция увезла ноутбук с собой. На стене висит неоновый ретрозначок Британской железной дороги, внизу стоит марокканский пуфик. Кровать небольшая, двухместная. Я не могу это долго рассматривать.

– Она была очень аккуратная… – начинаю я.

Миссис Грэм перебивает меня.

– Мелоди? Совсем наоборот, – говорит она, покачивая головой. – У нее частенько по комнате были разбросаны папки и исписанные блокноты. Полиция с трудом погрузила все это в машину. Когда они ушли, я убрала в ее комнате в последний раз. Матери всегда так делают. Это все, что им остается. – Она берет светло‑ голубую папку и протягивает мне. – Вы можете позвонить в участок, и, может быть, они отдадут то, с чем уже закончили работать.

Я открываю папку и вижу старые квитанции. У меня опускается сердце, и мне сложно выдавить даже «спасибо».

– Дон не может зайти сюда. Бедняжка, он начинает задыхаться. А я люблю здесь находиться. Тут остался ее запах.

– У вас есть какие‑ то предположения, кто мог убить вашу дочь?

У миссис Грэм такой вид, словно она не расслышала вопрос.

– Хотите посмотреть любимые розы Дона? Ранние сорта только начинают цвести.

Мы спускаемся по лестнице, проходим маленькую столовую и через французские двери выходим в сад. На столе лежит стопка чистых листов бумаги и счета за квартиру, на краю начинает образовываться башня из газет «Гардиан». Я вижу громоздкий старый компьютер, который стоит в центре стола.

– Мелоди когда‑ нибудь пользовалась этим компьютером?

– Да. Последнее время она вообще им часто пользовалась. Она любила взять кошку на колени и работать здесь, внизу.

– А полиция его осмотрела?

– Они просто скопировали отсюда всю информацию.

Меня вдруг осеняет.

– Только скопировали информацию, не удаляли?

Миссис Грэм пожимает плечами.

– Не могу вам точно сказать. Дон наверняка знает.

– Миссис Грэм, вы не против, если я посмотрю кое‑ какие файлы? Уверена, это не займет много времени.

Я уже настраиваюсь на отказ, но, похоже, она даже рада помочь.

– Конечно, не против. Хотите пока чашечку чая?

– Было бы просто здорово. Две ложки сахара и молоко, пожалуйста.

Мелоди была настоящим кладезем, потому что в ее папке в семейном компьютере содержатся сотни файлов, но все без названий, просто цифры, как будто они были перемещены целиком из какого‑ то другого места. Я вставляю флешку в компьютер и копирую всю информацию с жесткого диска. Через несколько минут высвечивается, что скопировано полторы тысячи файлов. Я слышу, как миссис Грэм стучит чашками в кухне, и кладу голову на край стола. Это безнадежно, у меня не хватит времени, чтобы просмотреть все. У полиции целая команда специалистов по обработке компьютерных данных, и я не догоню их, даже если буду работать все следующие выходные. Выглядывает солнце и падает радостным желтым светом на тонкий слой пыли на французском лакированном столе. Я смотрю, как кружатся пылинки, и неожиданно мой взгляд опускается вниз, и я вижу CD‑ ROM. Внутри оказывается диск, на котором написано «Взгляд изнутри», а чуть ниже «Четкий след! ».

Заходит миссис Грэм с двумя чашками чая.

– Я только что нашла это под компьютером, диск принадлежит Мелоди. Похоже, он давно здесь лежит, и о нем забыли.

Миссис Грэм подходит ко мне и читает надпись. Уголки ее рта опускаются.

– Забирайте его. Я не слежу за этой программой.

Я кладу диск в папку Форвуда, где уже лежат разные квитанции, и засовываю вместе с флешкой себе в сумку.

– А теперь давайте посмотрим розы.

Мы выходим на солнечный свет и идем по газону.

– Знаете, она продолжала сопротивляться, даже когда веревка обвилась вокруг ее шеи…

– Мне жаль…

– Но она боролась. Это у нее от меня. Я борец. Она всегда хотела избрать свой путь. Но она не была популярной. – Я пытаюсь возразить, но она обрывает меня. – Родители всегда говорят так, словно их дети идеальные, но Мелоди вовсе не была такой. Однако к ней всегда прислушивались, всегда.

– Она много говорила о своей работе в Форвуде?

– О, постоянно! Она говорила, что это одна большая семья, знаете ли.

Я делаю глоток чая.

– Все мы знаем, какая в семьях может быть конкуренция и борьба за власть. Гармония – это миф.

Миссис Грэм сдвигает брови.

– Что ж, возможно. В последнее время она немного поутихла по этому поводу.

– Да?

– Может быть, все усложнилось. Трудно сказать.

– Что усложнилось?

Миссис Грэм опускает глаза на свою чашку.

– Не могу точно сказать. Каждый взгляд и жест говорил, что что‑ то происходит.

Я вся внимание, но она молчит.

– Я работаю в программе, которую придумала Мелоди, и у нас на нее большие надежды. Кстати, мы посвящаем следующую передачу вашей дочери.

Миссис Грэм вздыхает, словно она разочарована. Мы останавливаемся возле клумбы с цветами, и я меняю тему.

– Я не думала, что розы распускаются так рано.

– Это кто‑ то, кого она не знала.

– Что, простите?

– Она не знала того, кто ее убил.

– Вы, похоже, уверены в этом.

– Это единственное объяснение, с которым я могу смириться.

Раздается еле слышный звонок в дверь, и миссис Грэм охает.

– Скорее всего, это племянница, сегодня ее очередь охранять меня. Она смотрит слишком много ерунды по телевизору.

– Почему вы думаете, что это кто‑ то, кого она не знала?

Миссис Грэм не торопится открывать дверь.

– Дон проводит исследования раковых клеток. А у Мелоди даже не было желания, к примеру, найти способ вылечить страдающих заболеванием Альцгеймера. Она была очень умная и могла бы пойти учиться на врача или юриста. По‑ настоящему помогать людям. Мне не нравились программы, которые она хотела делать, я не разделяла ее мечты. Она отдавала всю себя работе, которая была… несерьезной, даже глупой. – Она делает паузу. – Это незнакомый человек, какой‑ то сумасшедший. – Ее голос становится жестче и передает те эмоции, что она с трудом пытается контролировать. – Я отказываюсь верить, что она умерла из‑ за «Взгляда изнутри» или какого‑ то другого реалити‑ шоу. Нет, она не могла. Хотя все так непонятно сейчас.

– А как насчет другой стороны ее жизни? Молодые люди…

– У нее никого не было. Она работала. Вот все, чем она занималась.

– Насколько вам известно.

– Полиция постоянно твердила о том же, словно мы все застряли в жуткой пьесе пятидесятых. Я выросла в пятидесятые, тогда у нас и в самом деле были тайны. Она жила дома, потому что ей это нравилось. Она копила на квартиру, потому что не хотела выбрасывать деньги на аренду. Она открыто говорила с нами о наркотиках, сексе и тому подобном. Нас всех уже ничем не удивишь. Какие еще остались секреты?

Я просто восхищаюсь миссис Грэм и ее уверенными рассуждениями, но она неправа. Есть столько секретов! Сомневаюсь, например, что ей бы понравилось, что ее дочь встречалась с женатым мужчиной, но я не затрагиваю эту тему. Она только что потеряла близкого человека, поэтому требует соответствующего отношения к себе, уважительного и бережного. Снова раздается звонок в дверь, на этот раз более громкий. Мое время истекло.

– Хотите, я открою дверь на обратном пути?

– Если вам нетрудно.

– Конечно.

На пороге я встречаюсь с крупной женщиной в светло‑ коричневых узких ботинках на высоких каблуках. Мы пожимаем друг другу руки, и она представляется двоюродной сестрой Мелоди.

– Она в норме? – шепотом спрашивает она, взглядом показывая на дом.

– Даже не знаю, что сказать.

– Моя мама говорит, что она еще ни разу не плакала. Ни разу. – Тоненькая струйка размазанной туши стекает по ее щеке. – Это же ненормально, правда? – Она аккуратно проводит пальцем вдоль нижнего века и смотрит, не осталось ли на нем черных следов. – Видите, даже я оплакиваю Мелоди, а она не может пролить ни слезинки по собственной дочери.

– У скорби не бывает иерархии.

– А в этой семье очень даже есть, – фыркает она.

Я протягиваю ей свою пачку бумажных салфеток и иду к метро. Повернув за угол, я проверяю телефон и вижу несколько пропущенных звонков, а также сообщение от Ливви: «Ты где? » Я бегу. Мне срочно нужно в офис.

Глава 25

К тому времени, когда я возвращаюсь, Ливви уже забыла, зачем звонила мне. Она делает знак, чтобы я ушла, и хватает телефон, раздраженно взмахивая своим конским хвостом. Остаток дня пролетает как мгновение ока, и с наступлением сумерек все начинают закрывать ноутбуки, собирать сумки и надевать куртки. Я тоже готовлюсь уходить, начинаю наводить порядок и протираю салфеткой клавиатуру. Шаина идет мимо меня к выходу.

– Вообще‑ то это делают уборщицы.

Я смущенно киваю. Сложно избавиться от старых привычек. Я ухожу последняя, чувство вины за слишком долгий обеденный перерыв привязывает меня к рабочему столу дольше положенного. Подойдя к двери, я выключаю свет, и коридор погружается в темноту. Я как слепая спешу вперед по проходу, одолеваемая беспричинной паникой. У меня мурашки по спине бегают от этого здания. Я вздыхаю с облегчением, только выйдя оттуда на улицу, где идет проливной дождь. Пролетающий мимо грузовик забрызгивает тротуар. Я поворачиваю в направлении дома, но, сделав несколько шагов, вынуждена повернуть обратно. Улица выглядит пустынной. Я какое‑ то время стою, потом продолжаю свой путь. Кто‑ то смотрит на меня, я это чувствую.

Я ускоряю шаг, выхожу на широкую улицу и быстро иду по ней, крепко сжимая сумку. Лучше я буду бороться со своими страхами, чем дергаться от каждого шороха. Вдруг я замираю в нерешительности. Из‑ за дождя все кажется более темным и мрачным. От стены отделяется черный силуэт и направляется в мою сторону.

– Ты всегда готова дать отпор, детка. – Это Лекс. – Надо поговорить.

– Ты говорил с Полом?

Мы быстро идем бок о бок по тротуару.

Лекс смеется.

– С кем, с моим партнером? – с сарказмом спрашивает он. Дождь все усиливается. – Моя машина за углом. Пойдем, Кейт, спрячемся от этой воды.

– Мне нужно домой.

Под этим я подразумеваю то, что когда я вышла из этого здания, то уже всей душой и мыслями была с детьми, страстно желая поскорее оказаться дома и снова быть рядом с ними после долгого рабочего дня.

– Я тебя подброшу. Ты, наверное, устала.

Он сворачивает на соседнюю улицу и открывает дверь своей машины. Я обращаю внимание, что автомобиль именно этого цвета ищет полиция.

– Садись.

Что‑ то в его поведении отталкивает меня. Он не очень крупный мужчина, но крепкий и сильный… Я стряхиваю эти мысли вместе с каплями дождя. Я стала подозрительной и смешной. Мы знакомы больше десяти лет, я жена его лучшего друга. Неудивительно, учитывая обстоятельства, что он хочет поговорить.

Он заводит машину и отъезжает. Я пристегиваю ремень.

– Я уже было подумал зайти и посмотреть на ваш новый офис.

– Новый – это, конечно, громко сказано.

– Кто бы мог подумать, что ты работаешь на меня, Кейт! Но потом я понял, что если зайду туда, то как «вероятный убийца» могу перепугать всех, Ливви вообще может сбежать. Но ты же не боишься меня, Кейт?

У меня перехватывает дыхание при виде того, как Лекс резко поворачивает налево на главную магистраль, даже не посмотрев направо.

– И мы оба знаем почему, так ведь? – добавляет он.

Я наблюдаю, как стрелка спидометра кружит по циферблату.

– Как твоя кампания на сайте?

– Не трать зря деньги, Кейт, заключая пари. Ты же знаешь, что я не делал этого.

На перекрестке Лекс сворачивает направо, и мы мчимся дальше под аккомпанемент недовольных гудков. Я пытаюсь сохранять спокойствие.

– Как знать, Лекс! Оказывается, ты встречался с ней тем вечером и забыл упомянуть об этом. Почему ты сделал это?

– Она попросила о встрече. Сказала, что хочет переговорить по поводу контракта. Откуда мне было знать, что ее в тот же вечер убьют?

– Почему ты с самого начала не рассказал об этом полиции? Конечно, все думают, что ты что‑ то скрываешь.

Лекс фыркает.

– Теперь ты вообразила себя следователем? Нет никаких улик…

– Значит, ты чист?

Лекс выворачивает руль и объезжает две полосы машин, направляясь прямо к бортику, отделяющему нас от встречных автомобилей. Или к грузовикам, потому что я слышу, как один из них визжит тормозами, не срабатывающими на мокрой от дождя дороге. Лекс выкручивает руль, нас отделяют от него всего несколько сантиметров. И тут я осознаю, что кричу.

– Ты что, намерен убить нас?! Остановись немедленно!

Машина Лекса мчится в другую сторону от моего дома, увозя нас на северо‑ запад Лондона.

– Я остановлюсь, когда буду готов остановиться.

– Зачем ты это делаешь?

Мои ноги прилипли к полу, готовые к неминуемому удару.

– Теперь уже кое‑ что проясняется. Зачем? Почему я так сильно разозлился? Давай поговорим о мотивах, Кейт. Почему люди убивают? Из‑ за страсти или денег. Кто‑ то подставил меня, Кейт! Кто‑ то знал, что я встречался с ней в тот вечер. Они знали, что это можно повесить на меня. Они хотели упрятать меня.

– Но полиция не арестовала тебя, значит, это не сработало!

– Пока. Мы все прекрасно знаем, как часто осуждают невиновных. И мотив здесь не зависть, месть или сентиментальная любовь, все дело в деньгах. Давай поговорим о деньгах, Кейт. Я директор компании, которая продается в рассрочку, первый транш был два года назад, потом еще один год назад и самая большая сумма – последняя часть платежа – должна быть выплачена через несколько недель. Итоговый платеж – это когда мы получаем по‑ настоящему крупную сумму, правда, Кейт? Это когда CPTV открывает чековую книжку и выплачивает нам все. Но если меня обвинят в убийстве, значит, моя кандидатура считается неподходящей для руководителя офисом и меня можно исключить. Вот и все. – Он убирает руки с руля и щелкает пальцами. Машина снова направляется к бортику. – Меня классифицируют как плохого представителя компании.

– И что?

– Я считаюсь плохим представителем, и мои акции Форвуда уже не мои! – Лекс вплотную подъезжает к машине, в которой на заднем сиденье устроились три человека. Он бьет кулаком по гудку, и я вижу бледные овалы их лиц, пытающихся что‑ то рассмотреть сквозь дождь. – Я работал двадцать проклятых лет, двадцать выброшенных лет – и все обернулось вот так!

– Красный! Красный свет, Лекс!

Машина впереди нас переехала на другую полосу, и мы летим вперед к забитому автомобилями четырехстороннему перекрестку.

– Тормози!

Лекс жмет на тормоза, и машина останавливается так резко, что я подаюсь вперед, ремень едва удерживает меня.

– Знаешь, что произойдет с моими сорока пятью процентами акций Форвуда? – Он наклоняется ко мне, в салоне слышен запах горелых шин. – Их разделят между другими акционерами.

Мы молча смотрим друг на друга. Загорается зеленый, и сзади нас слышится гул гудков, потому что Лекс не двигается с места.

– Почему ты мне не скажешь, кто они?

Кто‑ то выкрикивает ругательства, высунувшись из окна.

– Ты не хочешь говорить? Так давай я объясню тебе. Пол…

– Перестань!

– И ты, и Джон. – У Лекса вырывается низкий тяжелый смех. – Считаешь, я говорю глупости? Я покажу тебе глупости! Вы хотите собрать урожай, который не сажали! В отличие от меня!

Его ярость вспыхивает с новой силой. Автомобиль с визгом срывается с места и летит через перекресток.

– И вот сегодня я получаю письмо от твоего зятя, напоминающего мне пункты, по которым представитель считается ненадлежащим. Просто чтобы ткнуть меня носом поглубже в дерьмо!

Он убьет нас обоих, если я не возьму все в свои руки.

– Лекс, ты сейчас не можешь рассуждать здраво! Полиция все равно допросила бы тебя, как они допросили меня.

– Зачем ты залезла в мой офис, Кейт? Каким сказкам своего благоверного ты не веришь?

Машина минует шлагбаум и мчится через железнодорожный переезд.

– Или, может быть, ты забралась туда не для того, чтобы что‑ то найти, Кейт? Может, ты влезла в мой офис, чтобы оставить там что‑ нибудь? Может, ты и он – и его чертов братец, кто знает! – заодно?

– У меня нет ответа, Лекс. Творится что‑ то непонятное. Я пытаюсь выяснить правду, но при этом не собираюсь гнать по шоссе и убивать себя! Мне, между прочим, терять столько же, сколько и тебе. – Я слышу, как он шипит от ярости, но продолжаю гнуть свою линию. – Вообще‑ то я потеряю гораздо больше, чем ты. – Теперь моя очередь злиться. – Ты можешь потерять определенные деньги. Я могу потерять… все! – Я замолкаю. Потом поворачиваюсь и с вызовом смотрю на него. – А знаешь что, Лекс? Я никогда не сдаюсь. Какая бы высокая преграда передо мной ни стояла, я собираюсь найти ответ, чего бы это ни стоило. Что я буду делать с тем, что узнаю, – это уже другой вопрос, но я все равно все выясню.

Но это не помогло. Лекс еще сильнее жмет на газ и улыбается.

– Какая великолепная речь, какие благородные мотивы! Да ты у нас маленькая ищейка!

Я буквально вжимаюсь в сиденье. Мы пролетаем мимо знака, предупреждающего, что три полосы сужаются до двух.

– Брать след, приносить брошенную палку… Вот хорошее название для ТВ‑ шоу – «Ищейка». Новый крутой детективный сериал.

– Лекс! Лекс!

Наша полоса начинает сужаться, и мне наплевать, что он думает о своем телевидении.

Но он не обращает на меня внимания и ведет себя как зачарованный.

– Ищейка, женщина, которая может почуять обман… которая упрямо…

Я не слушаю, только внимательно смотрю на дорожные конусы и знаки, настойчиво рекомендующие снизить скорость.

– Лекс! Ради бога, остановись!

Он съезжает с дороги, но фургон не дает ему вырваться вперед. Я слышу проклятия, а потом скрежет металла с его стороны машины, и мы несемся по двустороннему шоссе, ударяясь то о барьер разделительной полосы, то о бордюры на обочине, и с каждым ударом я испытываю непреодолимое желание ощутить запах своих детей. В этот судьбоносный миг я понимаю, что неподдельна только моя любовь к ним, и боль оттого, что я их больше не увижу, возрастает с каждым толчком. Лекс, несмотря на визг тормозов и гудки машин, несется вперед, а затем неожиданно съезжает в траву на обочине. Зад его автомобиля упирается в бордюр.

Я сижу смирно и ощущаю каждый благодарный удар своего сердца и делаю каждый вдох как первый раз. Потом не без усилий поворачиваюсь и смотрю на фары проезжающих мимо машин и темные тени, пробегающие перед нами. С огромным облегчением я понимаю, что мы, по крайней мере, ни в кого не врезались. Что‑ то теплое течет у меня по виску.

– Ищейка. Вот как я теперь буду тебя называть, Кейт. И только нам с тобой будет понятен смысл этого. – Он ядовито смеется. – Это будет нашим маленьким секретом. Я никому его не расскажу, обещаю. Я искренне надеюсь, что ты оправдаешь это прозвище.

А он все о своем телевидении! От этого я просто взрываюсь.

– Ты идиот и придурок! – вырывается у меня.

– А ты смешна.

Он роется в кармане, не сводя с меня глаз.

– Нет, это ты смешон. Ты совсем выжил из ума!

– Что ты искала в моем офисе, Кейт? Ну давай же, дяде Лексу не терпится узнать!

– Что я искала?! – Я уже перехожу на крик. – А тебе невдомек, да? В твоем ограниченном уме есть место только успеху, статусу и деньгам. Но это все чушь! Существуют тысячи мотивов, о которых ты даже не подозреваешь. Да, именно это я и искала, причину настолько весомую, что из‑ за нее можно убить молодую женщину. Контроль. Вот мотив! А как насчет стыда? Ой, ну ты же никогда не чувствовал его, не правда ли?! Господи, все, что я знаю, – это то, что ты убил ее, потому что это был уже не просто секс, а страх либо страхи, ты начал доверять ей и влюбился. А потом ты попытался убить меня!

⇐ Предыдущая 6 7 8 9 101112 13 14 15 Следующая ⇒