Annotation 14 страница

Глядя на Элизабет Шелтон, занявшую место свидетеля, Пэйджит вспомнил о том, что сразу же инстинктивно почувствовал к ней симпатию. Размышляя над природой этого чувства, он объяснял его тем, что ее ясные глаза светились умом и интеллектом и от нее исходило ощущение душевного равновесия, когда ни тайный страх, ни амбиции не принуждают к несправедливости или обману. Кроме того, нечто едва уловимое позволяло думать, что – каким бы хорошим профессионалом ни была Шелтон – ей отнюдь не чужды радости жизни: ее элегантный костюм и ярко-оранжевый шарфик вовсе не для роли судмедэксперта, а для кого-то, кто ей нравится. Это заставляло Пэйджита сожалеть, что они встретились в этих, а не в иных обстоятельствах и что в его задачу входило теперь доказать ее профессиональную несостоятельность. И он вынужден был наблюдать, как она кирпичик за кирпичиком помогала Марни Шарп возводить бастионы обвинительного заключения. Шарп кратко охарактеризовала Шелтон как опытного и знающего эксперта в области судебной медицины и криминологии и перешла к делу. – Когда вы проводили медицинскую экспертизу, – спросила она, – вы старались найти факты, подтверждающие рассказ Марии Карелли? – Да. Старалась. – И такие факты были? Со своего судейского места Кэролайн Мастерс пристально смотрела на Элизабет Шелтон. – За исключением синяка на лице, – ответила та, – подобных фактов я не обнаружила. – Не обнаружила, – подчеркнула Шарп. Шелтон едва заметно кивнула; этот сдержанный жест говорил о том, что она не разделяет запальчивости Шарп. – Да, это так, – подтвердила она. – К этому мы еще вернемся, – сказала Шарп. – Но в связи с вопросами мистера Пэйджита инспектору Монку необходимо кое-что уточнить. Доктор Шелтон, свои тесты вы проводили в присутствии мисс Карелли? – Какое-то время. Когда я пришла в номер мистера Ренсома, в мою задачу входило и обследование мисс Карелли – следы насилия и прочее. – А когда это было? – Примерно в час тридцать. Почти сразу же после звонка мисс Карелли по 911. – И вы разговаривали с мисс Карелли? – Да. – Вы можете рассказать об этом разговоре? Шелтон молчала, в замешательстве глядя на Марию Карелли. – Среди прочего, – тихо произнесла она, – я спросила ее, имел ли с ней близость мистер Ренсом и нужна ли ей медицинская помощь. – А что она ответила? – Нет. На оба вопроса. Шарп удовлетворенно кивнула: – Не могли бы вы описать ее состояние? Шелтон размышляла некоторое время: – Я бы сказала, что она была подавлена – даже несколько испугана. Но вполне в здравом уме. – По вашему мнению, у нее были признаки шока? – Нет. – Шелтон снова посмотрела на Марию. – Мы беседовали, речь ее была вполне логичной. Конечно, было заметно, что ее очень волнует собственное положение. Шарп наклонила голову. – А положение мистера Ренсома ее не волновало? Шелтон задумалась. – Мисс Карелли упомянула о нем, только говоря об отметинах на своем теле – царапинах, синяке. Мисс Карелли приписывает их ему. – А вы приписываете их ему? – Нет. За единственным исключением – синяк под глазом, данные медицинской экспертизы не в пользу версии мисс Карелли о произошедшем. Шарп была явно довольна. – Не могли бы вы сказать, на чем основано ваше заключение? – Конечно. Когда Шелтон полуобернулась к Кэролайн Мастерс, Шарп оказалась рядом с ней. Было ощущение, что эта троица ведет доверительный разговор – две заслуживающие доверия профессионалки вводят в курс дела свою слушательницу. И Пэйджит остро почувствовал свою мужскую чужеродность и полную изоляцию Марии. – Начнем, – заговорила доктор Шелтон, – с того, что я назвала бы основой рассказа мисс Карелли. Это ее объяснение того, как все происходило, на чем, как я понимаю, она настаивает. Умный ход, подумал Пэйджит, и явно отрепетированный, а цель его – внушить всем, что Мария лжет. Сузив глаза, Мария смотрела на Элизабет Шелтон; во взгляде ее было разочарование. Обернувшись, Пэйджит бросил быстрый взгляд на Карло – сын был бледен. – Она хорошо выступает, – прошептала Терри. – События, составляющие основу этого рассказа, – продолжала Шелтон, – достаточно ясны: мистер Ренсом нападает на мисс Карелли, бьет ее, расцарапывает ей бедро и шею. В процессе борьбы, воспользовавшись заминкой, она ухитряется вытащить из сумочки " вальтер", и при попытке мистера Ренсома отобрать его пистолет выстреливает тому в грудь с расстояния в два или три дюйма. – Шелтон замолчала и окинула взглядом зал, как бы желая убедиться, что ее слушают. Ее действительно слушали – в зале стояла глубокая тишина. – Что касается самого мистера Ренсома, он был найден лежащим на животе с брюками, приспущенными до колен. По словам мисс Карелли, при попытке изнасиловать ее у него наступила и сохранялась эрекция. Повернувшись всем корпусом к судье Мастерс, Шелтон говорила тихо, но отчетливо: – На его ягодицах тоже были царапины. Опять-таки, по словам мисс Карелли, царапины нанесла она, защищаясь от изнасилования. Исходя из такого представления о происходившем, я и провела некоторые исследования, в том числе в криминалистической лаборатории. Марни Шарп обернулась к адвокату: – Мистер Пэйджит, считаете ли вы, что можно использовать данные, полученные в лабораторных исследованиях доктором Шелтон – специалистом высокой квалификации? Или необходимо привлечь другого эксперта? Пэйджит задумался. Второй эксперт может даже усугубить дело, лучше положиться на добросовестность Элизабет Шелтон. – Принимаем то, что есть, – согласился он. Шарп, кивнув, обвела взглядом зал, как бы призывая всех в свидетели, особо задержала взгляд на судье. Против своего обыкновения судья Мастерс сохраняла молчание – взгляд ее был напряженным, она казалась полностью поглощенной происходящим. – Не могли бы вы, – проговорила наконец Шарп, – рассказать об этих исследованиях? – Конечно, – решительно ответила Шелтон и повернулась лицом к судье. – Во-первых, царапины были на бедре и горле мисс Карелли. Она утверждает, что их нанес мистер Ренсом. Мы искали частицы кожи под его ногтями. – И каков же результат? – Мы не нашли ничего. В голосе Шарп появились язвительные нотки: – Ну а если бы мистер Ренсом царапал мисс Карелли, вы могли бы найти частицы кожи у него под ногтями? – Этот тест не дает стопроцентной гарантии. Но в общем-то да, конечно. – А вы исследовали ногти мисс Карелли? – Да. – A в этом случае результат был? – Да, – спокойно ответила Шелтон. – Под ногтями мисс Карелли были частицы кожи. Подавшись вперед, судья Мастерс задала свой первый вопрос: – Вы можете определить, чья это была кожа? Шелтон покачала головой: – Нет. Если кожи мало, это невозможно. – Спасибо. Продолжайте, мисс Шарп. Шарп взглянула на Шелтон с легкой фальшивой улыбкой: – Вы что-нибудь еще нашли под ногтями мисс Карелли? – Да. – И что же вы нашли? Шелтон помолчала. – Микроскопические частицы нейлонового волокна. Пэйджит окаменел. Шарп не говорила ему об этом и сейчас с откровенным торжеством встретила его удивленный взгляд. – Каково, по вашему мнению, – спросила она, – происхождение этого волокна? Шелтон взглянула на Марию. Проговорила тихо: – Об этом ничего нельзя сказать. Но волокно то же самое, что и на колготках мисс Карелли. – А под ногтями мистера Ренсома были частицы нейлона? – Не было. У себя за спиной Пэйджит услышал низкий, напряженный гул: журналисты поняли, какой удар нанесла Шелтон Марии Карелли, и с нетерпением ждали продолжения. – Как вы поняли со слов мисс Карелли, – продолжала Шарп, – мистер Ренсом был сексуально возбужден во время нападения, которое ему приписывается. Это верно? – Да. – И вы искали тому подтверждение? – Да. – Шелтон теперь смотрела на судью. – Перед оргазмом и даже во время полового сношения возбужденный член выделяет небольшое количество семени; иногда этого количества достаточно, чтобы вызвать беременность даже в том случае, если не было семяизвержения. Чтобы убедиться в том, что такие выделения были, мы берем мазок с члена и ищем остатки семени. – И вы проделали это с членом Ренсома? – Да. – И каким был результат? – Там ничего не было. – Шелтон не сводила глаз с Кэролайн Мастерс. – Выделений мы не нашли. – Таким образом, вы не нашли ни единого факта любого рода, подтверждающего то, что мистер Ренсом был сексуально возбужден? – Нет. Ни единого. Шарп выпрямилась, отступила назад на два-три шага; и осанка, и тон ее голоса говорили о том, что она чувствует себя хозяйкой положения. – Теперь давайте разберемся с пулевой раной, вызвавшей летальный исход. Вначале мисс Карелли заявила инспектору Монку, что она боролась с мистером Ренсомом с пистолетом в руке, что пистолет выстрелил ему в грудь с расстояния в два или три дюйма. Лабораторные исследования могут что-либо сказать по этому поводу? – Да. Это не соответствует истине. – Когда вы говорите " это" … – Я имею в виду, что стреляли не с расстояния в два-три дюйма, а, как они считают, с удаления не менее чем два-три фута. – Теперь Шелтон обращалась уже непосредственно к судье: – Как вы знаете по собственному опыту работы в полицейском управлении, выстрел с близкого расстояния всегда оставляет следы. – Я знаю это, – сухо ответила Мастерс. – По собственному опыту, приобретенному во время этого перекрестного допроса, я прониклась теперь уважением к следам от выстрелов с близкого расстояния. Как и к вашему искусству быть свидетельницей. Похвала, не лишенная двусмысленности, заставила Шелтон улыбнуться, а Шарп замереть на мгновение и бросить на Кэролайн Мастерс испытующий взгляд. Когда Шарп снова заговорила, Пэйджит почувствовал, что в ее голосе нет прежней уверенности: – Не могли бы вы сказать, какие пороховые следы должны были остаться в этом случае? – Да. Оружие – " вальтер-380", пуля с серебряным наконечником – высокоточного исполнения, кстати. После выстрела с двух или трех дюймов из этого пистолета, этой пулей на груди убитого остался бы отчетливо видимый черно-серый круг от порохового нагара диаметром несколько дюймов. – Шелтон сделала паузу. – В данном случае следов пороха не было. Никаких. – И какой вывод вы делаете из этого? – Начнем с такого факта: чтобы не осталось следов, выстрел должен быть произведен с расстояния не менее двух футов, скорее даже трех футов. – Шелтон обернулась к Марии. – Из чего мы заключили, что мисс Карелли стреляла в мистера Ренсома не с двух-трех дюймов, а с двух или более футов. Взгляды Марии и Шелтон встретились. Находившаяся между ними Шарп медленно покачала головой, как бы не в силах говорить, подавленная только что услышанным. Потом она кротко спросила: – А как с историей мисс Карелли о борьбе за пистолет? Шелтон продолжала смотреть на Марию. – Никаких следов, – тем же ровным тоном отвечала она. – Ни отпечатков пальцев. Ни следов пороха на руках мистера Ренсома. Ничего, позволяющего предположить, что была борьба. Зал замер. Пэйджит знал почему: жесткое, решительное выступление Шелтон, ее спокойное поведение пагубны для положения Марии Карелли. Для Пэйджита было мучением сидеть и делать вид, что ничего не произошло. – На кассете, – снова раздался голос Шарп, – мисс Карелли говорит, что постаралась позвонить по 911 как можно скорее. Вы помните это? – Да. – А сколько времени прошло после этого звонка до вашего прибытия в отель? – Немного. Минут пятнадцать. Шарп помедлила. – А как вы считаете, за сколько времени до вашего прибытия скончался мистер Ренсом? – Точно трудно сказать. Но самое меньшее – за час. – А почему вы так считаете? – Его кровь уже стала скапливаться в грудной полости. Когда сердце перестает качать кровь, она стенает в самые низкие точки тела и остается там. Все дело в силе тяжести. Но это происходит не сразу. Бледность кожи мистера Ренсома позволяет, на мой взгляд, сделать вывод, что процесс этот был в развитии. – Из чего вы заключили?.. – Что он умер самое малое за полчаса до того, как мисс Карелли позвонила по 911. Никак не меньше. – А вы не знаете, что мисс Карелли делала между тем моментом, когда она застрелила Марка Ренсома, и ее звонком по 911? Шелтон все еще смотрела на Марию. Тихо сказала: – Могу только догадываться. – Ну вот мы и подошли, – Шарп сделала эффектную паузу, – к царапинам на ягодицах мистера Ренсома. Вы можете дать о них медицинское заключение? Шелтон бросила быстрый взгляд на судью и тут же отвела глаза. Когда та направила на нее свой взгляд, она уже смотрела в сторону. – Да, – медленно ответила она. – Могу. После долгих раздумий. – Так в чем же суть этого заключения? Медэксперт обернулась к Шарп: – Что царапины эти появились после смерти мистера Ренсома. Гул в зале снова усилился, колеблясь между крещендо и диминуэндо, подкрепленный новыми голосами, новыми вопросами. Грохнул судейский молоток. – Здесь зал суда, – резко заявила Мастерс, – а не спектакль. Если кто-то не может этого понять, он будет смотреть по телевизору, вместе с остальными. Она грозно взглянула на Шарп, как будто во всем было виновато обвинение. – Продолжайте. – На чем, – спросила Шарп, – основывается ваше заключение? Шелтон снова повернулась к Марии, на этот раз ее взгляд был почти извиняющимся. – На самих царапинах. В отличие от обычных царапин, таких, как у мисс Карелли, например, там не было разорванных капилляров или иных признаков кровотечения. – Шелтон вздохнула. – Из чего я сделала вывод, что уже произошел отток крови от ягодиц. Потому что сердце его перестало биться. Зал снова затих. Впервые Кэролайн Мастерс смотрела не на Элизабет Шелтон, а на Марию Карелли. Та сидела с закрытыми глазами. – Давайте вернемся назад, – говорила между тем Шарп, – и с других позиций посмотрим на данные медэкспертизы. Постараемся разобраться в том, что на самом деле происходило, а не в том, что рассказывала Мария Карелли. Поднялся Пэйджит. – Можно считать это вопросом, – осведомился он, – или мисс Шарп готова взять на себя более высокую миссию? Судья взглянула на него: – Вы заявляете протест? – Да, Ваша Честь, по форме вопроса. – Пэйджит выступил вперед. – Я без протестов позволял мисс Шарп вести допрос. Но когда она начинает высказываться, как Чарльз Лоутон в " Свидетеле обвинения" ^[36], кто-то должен напомнить ей, что она не свидетель и что речи не факты. – Вы позволяли мисс Шарп вести допрос, – заметила Мастерс, – поскольку ее вопросы не могли вызвать возражений. Другое дело – выступления. Она обернулась к Шарп: – Никаких речей! – Хорошо, Ваша Честь. – Марни снова повернулась к Шелтон: – Данные медицинской экспертизы говорят о том, что мисс Карелли выстрелила в мистера Ренсома с расстояния в несколько футов, это так? – Да. – Значит, с вашей точки зрения, не исключена вероятность того, что синяк на лице мисс Карелли появился не при попытке оказать сопротивление, а при иных обстоятельствах. – Протестую, – выкрикнул Пэйджит. – Это предположение, а не вопрос. – Согласна, – сказала судья Мастерс. – Но, возможно, в этом есть нечто заслуживающее внимания, и я бы послушала предположение доктора Шелтон. – Да, – ответила ей Шелтон. – Это возможно. Я считаю, что синяк у мисс Карелли от удара. Но сделать заключение о том, как удар был нанесен, при каких обстоятельствах, невозможно. – Она помолчала. – Нет оснований даже для того, чтобы сказать, что именно мистер Ренсом ударил ее. – И, с вашей точки зрения, нет никаких признаков, указывающих на сенсуальное возбуждение мистера Ренсома? – Протестую, – снова заявил Пэйджит. – Эти вопросы уже задавались, и на них получен ответ. Только сейчас им придается иное значение. – Верно, мистер Пэйджит, – согласилась судья. – Но я бы позволила мисс Шарп подвести итог медицинских исследований. – Нет, – ответила эксперт, обращаясь к Шарп. – Не было никаких следов сексуального возбуждения. Та сделала паузу. – И ногти мистера Ренсома – произнесла она, – не позволяют сделать предположение, что это именно он расцарапал мисс Карелли. – Верно. – Поскольку только под ногтями мисс Карелли были найдены частицы ножи. – Правильно. – И под ногтями мисс Карелли, а не мистера Ренсома, вы нашли частички нейлонового волокна. – Да. – Такого же состава, как и колготки мисс Карелли. – Да. Шарп выпрямилась. – Основываясь на данных медицинских исследований, как бы вы оценили историю мисс Карелли? Элизабет Шелтон внимательно посмотрела на нее. – Я могу сказать, что некоторые факты в истории мисс Карелли, в частности дальность выстрела, противоречат данным медицинской экспертизы. Другие, например удар, не нашли подтверждения. – В таком случае позвольте мне дать альтернативную версию, основанную на результатах медэкспертизы. – Шарп помолчала и закончила, возвышая голос в ритмичной каденции: – Возможно такое: Карелли, убив мистера Ренсома, не звонила по 911 минут сорок, а за это время стянула с него брюки, расцарапала ему ягодицы, расцарапала себе бедро и шею, разорвала колготки – и все это, чтобы инсценировать защиту от изнасилования. – Протестую! – Пэйджит встал и вышел вперед под возбужденный гул публики. – Повторяются все те же фантазии, о которых я упоминал в связи со вступительным словом мисс Карелли. Это гипотетично, спекулятивно, факты извращены и подаются избирательно – либо столь же избирательно игнорируются… Иными словами, все это вздор. На лице судьи Мастерс появилась тонкая улыбка. – А мне кажется, вам это просто не нравится. Формально вы в чем-то правы, мистер Пэйджит. Но предубеждения мы не можем исключить, и ответы доктора Шелтон я признала бы соответствующими процессуальным нормам. – Она сделала паузу. – Считаю, что это слушание было ценным. Обернувшись, Пэйджит увидел лицо Марии, помертвевшее и бледное. Терри не поднимала глаз, Карло выглядел обиженным и беспомощным. В молчании зала Пэйджит вернулся за адвокатский стол с желанием подольше не покидать его. Он сел и постарался придать своему лицу выражение вынужденного смирения. – По моему мнению, – обратилась Шелтон к судье, – медицинская экспертиза говорит в пользу гипотезы мисс Шарп, а не версии мисс Карелли. Шарп не могла скрыть своего удовлетворения: – Вот и все, что я хотела узнать, Ваша Честь. По крайней мере, от этого свидетеля. – Очень хорошо. – Мастерс взглянула на Пэйджита. – У защиты есть вопросы к свидетелю? – Да, Ваша Честь. Конечно, есть. Судья взглянула на часы: – Сделаем перерыв на обед. До половины второго. Она решительно встала и покинула судейское место. Зал взорвался. Пэйджит сидел, погруженный в раздумья. Обернувшись, увидел, что Карло подошел к Марии, встал рядом с ней, пытаясь улыбнуться, а она пыталась улыбнуться ему в ответ. Они были так похожи друг на друга, что Пэйджиту было больно глядеть на них. – Идемте, – бросил он Терезе Перальте. – Нам надо работать.
Пэйджит поднялся из-за адвокатского стола, прошел вперед и остановился напротив Элизабет Шелтон. Место он выбрал так, чтобы Кэролайн Мастерс могла видеть и его, и Шелтон одновременно. Пока он не заговорил, зал хранил гробовое молчание. Он спокойно спросил: – Вы не знаете, что произошло между Марией Карелли и Марком Ренсомом? Мгновение Шелтон испытующе смотрела на него. – Нет. Меня там не было. Я могу только дать оценку данным медицинской экспертизы. – То есть вы не можете сказать, имела ли место борьба. – Нет. Пэйджит сделал паузу. – Или, – мягко произнес он, – пытался ли мистер Ренсом насиловать мисс Карелли. – Нет. – Шелтон помолчала. – Все, что я могу определить: подтверждают ли улики заявление мисс Карелли о том, что на нее совершено нападение на сексуальной почве. Пэйджит искоса взглянул на нее: – И среди этих улик синяк на лице мисс Карелли, не так ли? – Да. – И когда вы обследовали ее, вы определили, что синяк появился от удара. Шелтон молчала, на ее умном лице появилось замешательство, которое она не пыталась скрыть. – Да. – И, как вы знаете, обвинение не располагает сведениями о том, что мисс Карелли пришла к Марку Ренсому в таком состоянии, не так ли? – Насколько я знаю, нет. – Как, по вашему мнению, удар был нанесен открытой рукой? – Да. – Кем-то, кто все делает правой рукой? – Да. – А мистер Ренсом не был левшой? – Нет. Пэйджит бросил взгляд на судью Мастерс. Та смотрела на Шелтон с бесстрастным интересом. Пэйджиту почему-то представилось, что она вспоминает о тех не особенно приятных случаях, когда Элизабет Шелтон обрекала на осуждение ее клиентов. Он обернулся к эксперту: – Вы задавались вопросом, был ли человек, нанесший удар мисс Карелли, правшой? Та молчала. Пэйджит знал, что наступил момент, когда она могла сама решать – помочь ему или навредить; но, каково бы ни было ее мнение на этот счет, он не мог заставить ее высказаться без ее доброй воли. – Да, – спокойно сказала она. – И каково же ваше мнение? Шелтон глубоко вздохнула: – Более вероятно, что удар мисс Карелли был нанесен правшой. – На чем основано ваше заключение? – Доводов два. Как правило, правши бьют правой рукой. Такой удар наносится в состоянии озлобления, что, в свою очередь, предполагает его спонтанность, которая говорит в пользу того, что нападавший действовал под влиянием инстинкта. – После небольшой паузы она добавила: – А инстинктивное движение у правши вполне определенное.
Пэйджит смотрел ей в лицо. – Вы говорили, что есть и второй довод. Шелтон бросила быстрый взгляд на Шарп. – Он менее существенен, – ответила она. – Удар был нанесен с большой силой. А у правши правая рука всегда сильнее. – А кстати, Мария Карелли правша или левша? Шелтон повернулась к Марии. Сказала холодно и отчет-пиво: – Левша, насколько я знаю. Пэйджит кивнул, соглашаясь. Потом спросил: – Как вы считаете, Мария Карелли могла сама нанести себе такого рода травму? Шелтон продолжала смотреть на Марию. – Такая возможность существует. Но нет, это маловероятно. Я никогда не предполагала, что мисс Карелли сделала это сама. С судейского места Кэролайн Мастерс перевела взгляд с Шелтон на Марию. – А могут такие удары, – спросила она, – вызвать более серьезные повреждения? Врач повернулась к судье, явно обдумывая ответ. Пэйджит чувствовал, что, как и Марни Шарп, она озабочена тем, как бы Мария не использовала изнасилование для оправдания убийства; но ее в гораздо большей степени, чем Шарп, тревожили сомнения, истока которых она не знала. – Трудно сказать, – пожала плечами она. – При повторных ударах могут быть сломаны челюсть или нос, выбит зуб, возможно даже сотрясение мозга. Если жертва теряет сознание и падает, не исключено появление и других повреждений. В том числе и более серьезных. – Как такой удар может повлиять на сознание жертвы и на восприятие ею окружающей действительности? Судья увлечена допросом, отметил про себя Пэйджит, Кэролайн Мастерс не растеряла навыков защитника: вопрос задан отличный. – Опять же, – медленно проговорила Шелтон, – трудно сказать. – Есть вероятность шока, ухудшения зрения? Шелтон задумалась: – Шок – медицинский термин, Ваша Честь, включающий в себя группу симптомов, которые я не наблюдала у мисс Карелли. Но какая-то степень дезориентации вполне возможна. – То есть это может повлиять и на восприятие происходящего, и на способность точно вспомнить все события? – Да, это возможно. – Благодарю вас, доктор Шелтон. – Судья обернулась к Пэйджиту: – Извините меня, мистер Пэйджит Суд интересовали эти вопросы. – Как и нас. – Он не знал, было ли вмешательство судьи вызвано желанием помочь Марии как возможной жертве или Мастерс сводила старые счеты с Шелтон. Медленно двинувшись к месту свидетеля, он остановился, как только определил в уме новую линию расследования. – Подтверждая выводы суда, вы сомневаетесь в способности мисс Карелли точно вспомнить расстояние, с какого произошел выстрел в мистера Ренсома, правильно? – Да. – И вы допускаете, что выстрел мог произойти с расстояния в два-три фута? В голосе Элизабет появился холодок: – Да, это можно принять как минимальную дистанцию. – Совершенно верно, но верно и то, что вы не можете определить угол, под которым была выпущена пуля. – Нет, в этом случае не можем. – И не можете сказать, не отпрянул ли в испуге мистер Ренсом в момент выстрела… – Нет. – …или по какой-то иной причине отклонился назад. – Нет. Пэйджит помедлил. Боковым зрением он увидел, что Мария подалась вперед, как бы силясь помочь ему. – Итак, нет никаких медицинских свидетельств, которые исключали бы возможность того, что в ходе борьбы пистолет оказался направленным на мистера Ренсома и тот, испугавшись, отпрянул в момент выстрела. Шелтон посмотрела на него спокойно и холодно: – Исключить это я не могу, но есть факты, которые говорят против этого. Мисс Карелли заявляет, что мистер Ренсом пытался отобрать у нее пистолет, и тем не менее найденные на нем отпечатки пальцев принадлежат только мисс Карелли. – Она смолкла, нахмурилась. – И если бы он отступил назад, выставив перед собой руку, то выстрел с расстояния в два или три фута, конечно же, оставил бы у него на ладони и пальцах следы порохового нагара. Мы их не нашли. Пэйджит размышлял. Шелтон нанесла ему сильный удар; усыпленный ее искренностью, он забыл, что она хороший боец. И теперь лихорадочно подыскивал вопрос, чтобы задать его, прежде чем все поймут, что он сбит с толку. – Но вы не знаете, – нашелся он, – хватался ли мистер Ренсом за сам пистолет или за запястья мисс Карелли? – Нет. – И не знаете, в каком положении находились его руки, когда пистолет выстрелил? – Нет. Пэйджит понял: это было лучшее, что он мог сделать. – Давайте перейдем к другим вашим утверждениям. Вы заявляете, что, когда впервые заговорили с мисс Карелли, она была вполне в здравом уме. – Да. – Но вы не присутствовали при смерти мистера Ренсома. – Нет. Конечно же, нет. – Значит, у вас нет никакого представления о том, была ли мисс Карелли в шоке от момента смерти до того, как она позвонила по 911, или хотя бы, как вы выражаетесь, дезориентирована. – Нет. – Значит, вполне возможно, что, игнорируя гипотетический сценарий мисс Шарп, по которому она должна была в это время фабриковать улики и обезображивать труп, мисс Карелли сидела в состоянии оцепенения. – Протестую, – вмешалась Шарп. – Это извращение показаний. Судья бросила на нее насмешливый взгляд: – Разве? Ну если это и так, то совсем немного. Отклонено. – Да, это возможно. – Голос Шелтон обрел твердость. – Мой ответ мисс Шарп основывается на противоречиях, выявленных при экспертизе. Противоречия эти заставляют усомниться в правдивости рассказа мисс Карелли о событиях, произошедших между смертью мистера Ренсома и звонком по 911. – Вы говорите о противоречиях, – сказал Пэйджит, – а вы слышали запись звонка мисс Карелли по 911? Шелтон медленно покачала головой: – Нет. Не слышала. Пэйджит обернулся к судье Мастерс: – Ваша Честь, обвинение уже признало приемлемость этой записи. Я прошу разрешения дать ее прослушать доктору Шелтон. – Для чего? – вмешалась Шарп. – Да, все знают, что мисс Карелли звонила, но звонила она не доктору Шелтон. И я не понимаю, почему вы вообще находите возможным расспрашивать ее об этом. – Все очень просто. Мисс Шелтон заявляет о полной вменяемости мисс Карелли на момент своего прибытия в отель, при этом основывает свое заявление на тоне ее голоса и логичности ее высказываний. Я хотел бы, чтобы она могла сравнить свое впечатление от мисс Карелли в тот момент и тогда, когда она звонила по 911. – Я протестую, – заявила Шарп. – Мы не утверждали, что доктор Шелтон может определять степень вменяемости человека по голосу. Или что она специалист в области психологии или психиатрии. Ее показания основывались на впечатлении врача от физического состояния женщины, сидевшей напротив нее. – Это верно, – согласилась Кэролайн Мастерс, – но вы уже использовали, по крайней мере в целях обвинения, впечатления доктора Шелтон для того, чтобы судить о психическом состоянии мисс Карелли во второй половине дня. Я намерена организовать прослушивание. Обернувшись, Пэйджит увидел, что Терри уже поставила магнитофон на стол. Она улыбнулась одними глазами: этот ход был ее изобретением. Находившаяся рядом с ней Мария смотрела на магнитофон взглядом, каким преследуемый смотрит на преследователя. Пэйджит не знал, отчего это: то ли она не хотела снова переживать волнение того момента, когда звонила по 911, то ли думала о другой кассете, которую надеялась никогда больше не увидеть. Терри включила магнитофон. Когда он заработал, Пэйджиту бросилось в глаза напряженное лицо Карло. В зале царила тишина. – Служба безопасности Сан-Франциско, – громко произнес мужской голос. Ответа не было. Голос повторил отрывисто: – Служба безопасности Сан-Франциско. И снова было молчание. Потом, очень тихо, Мария сказала. – Произошел несчастный случай. Здесь, в зале суда, ее голос звучал жалко и неуверенно. Было такое впечатление, что она пытается рассказать свой смутный сон человеку, которого не знает. – Что случилось? – спросил мужчина. – Произошел несчастный случай, – повторила она. У нее был утомленный голос, его тоном она давала понять, что изъясняется достаточно ясно – он лишь должен слушать внимательнее. Кэролайн Мастерс сузила глаза, как будто показывая свое особо тонное понимание услышанного. На лице Шелтон отражалась ее глубокая сосредоточенность. Мужчина на кассете продолжал настойчиво: – Что за случай? Пауза длилась долго. Потом, как бы не веря самой себе, Мария проговорила: – Пистолет выстрелил. Пэйджит повернулся к Марии. Опустив взгляд в стол, она медленно покачала головой. Этот жест сказал ему о трагическом недоумении, о беспомощном и страстном желании вернуться в прошлое, чтобы изменить то, что случилось. – Кто-то убит? – Да. – Голос дрожал. – Думаю, он мертв. – Где вы? – Отель " Флуд". – После долгого молчания странным, извиняющимся тоном Мария сказала: – Я не могу вспомнить номер комнаты. – Кто это? – Минуточку, – воскликнула Мария. – Он зарегистрирован на имя Марка Ренсома. Номер люкс. Последние слова она произнесла с облегчением, как будто была рада, что хоть в этом-то память не изменила ей. – Кто это? – Приезжайте, – выкрикнула она пронзительным голосом и повесила трубку. Когда Пэйджит снова взглянул на Марию, та повернулась к эксперту, в глазах стояли слезы. Шелтон была бледна. Зал молчал. Кто-то ерзал в своем кресле, кто-то смотрел в сторону. Пэйджит вспомнил то жуткое чувство, которое испытал однажды, слушая запись, сделанную в кабине самолета за несколько мгновений до катастрофы. Он тихо спросил Элизабет Шелтон: – Женщина, которую вы помните, говорила так? Она подняла на него глаза, явно затрудняясь ответить. В самом деле: у Марии такой дрожащий голос, что ответь она " да", ее сочтут жестокой. – Нет, – вымолвила наконец Шелтон. – Она говорила немного по-другому. – А как? – Когда я встретилась с ней, она была несколько заторможена, но вполне контролировала свои слова и поступки. Голос на кассете звучит более отстраненно, как мне кажется. Она больше ошеломлена. – Женщина на кассете ближе к событиям, которые она не может вспомнить достаточно ясно, чтобы угодить обвинению. – Протестую, – выкрикнула Шарп. – Я не слышу здесь вопроса. – Здесь его и нет, – возразила Кэролайн Мастерс. – Пожалуйста, вопрос, мистер Пэйджит. Имеющий отношение к делу. – Непременно. – Он повернулся к свидетелю: – Итак, вы не отрицаете, что, основываясь на тоне голоса мисс Карелли, при разговоре с вами нельзя сделать вывод, что травма не повлияла на ее поведение в тот вечер – и когда она была одна у трупа мистера Ренсома, и когда отвечала на вопросы инспектора Монка? – Я не стану возражать. – Элизабет Шелтон холодно и спокойно посмотрела на Марию. – Как мисс Шарп уже отметила, я не специалист в психиатрии. – Вернемся тогда к чисто физическим признакам, которые, как вы утверждаете, противоречат рассказу мисс Карелли. – Да. – Одно из этих противоречий в том, что у мистера Ренсома, в отличие от мисс Карелли, вы не нашли частиц кожи под ногтями. – Да. Пэйджит принял нарочито удивленный вид: – У него были длинные ногти? Шелтон помедлила: – Нет. Вовсе нет. – Но зато у мисс Карелли они длинные. – Да. Действительно, у нее даже один ноготь сломался. Пэйджит сделал паузу: – А разве не легче найти частички кожи у человека с длинными ногтями? – Конечно, легче. Но обычно приходится иметь дело с ногтями нормальной длины, я имею в виду – у мужчин. – А ногти мистера Ренсома были " нормальной длины"? Шелтон задумалась: – Они были несколько короче. Такое впечатление, что он их недавно подстригал. – Это могло повлиять на тест? – Могло, мистер Пэйджит. Но если продолжить эту мысль, невольно возникает вопрос, как же он умудрился исцарапать мисс. Карелли. По залу прошел гул. Одним выпадом Шелтон остановила напор Пэйджита – перевес снова был на стороне обвинения. Растерявшись, Пэйджит тем не менее постарался напустить на себя скучающий вид, как будто именно этот довод он и рассчитывал услышать. – Значит, верно, что тест срабатывает не всегда. – Да. Верно. – И, следовательно, Марк Ренсом мог исцарапать Марию Карелли и не собрать достаточно кожи под ногтями. – Да, это возможно. – Она помолчала, привлекая внимание к тому, что собиралась сказать, и закончила: – Но в большинстве случаев тест срабатывает. Во всяком случае если царапины такие глубокие, как у мисс Карелли. Пэйджит понял, что Шелтон начинает брать верх над ним: профессиональная гордость не может позволить ей проиграть, а опыт подсказывает, что слишком многое в истории Марии не соответствует действительности. Он поспешил сменить тему. – Больше всего меня беспокоит толкование улики, связанной с колготками мисс Карелли. Я хотел бы, задав несколько вопросов, попытаться под иным углом взглянуть на все это. Мисс Шелтон слегка пожала плечами: – Хорошо. – Вы показали, что нашли нейлоновое волокно такого же состава, как и колготки мисс Карелли, под ее ногтями, но не мистера Ренсома, это так? – Да. – И этот факт стал одной из причин, в силу которых вы согласились с выводом обвинения о том, что мисс Карелли сфабриковала улики. – Да, одной из причин. Пэйджит наморщил лоб: – Не знаю, как к этому подступиться, доктор Шелтон, но натягивание колготок требует определенных усилий, не так ли? Шелтон посмотрела на него долгим, оценивающим взглядом, и что-то едва уловимо изменилось в ее глазах. – Возможно, – произнесла она. – И в результате этих усилий колготки вполне могут порваться? Взглянув на судью Мастерс, Пэйджит подумал, как трудно понять, что выражает ее лицо – то ли простое любопытство, то ли профессиональный интерес, потом решил, что профессиональный интерес преобладает. – Да, – с серьезностью, подобающей эксперту, подтвердила Элизабет Шелтон, слегка прищурившись, – они довольно часто рвутся. – Она помолчала. – По крайней мере, по моему опыту. – Значит, при нормальном натягивании колготок, каковое мисс Карелли проделала в то утро, они могли порваться. – Да, конечно. – И, значит, вполне возможно, что при нормальном натягивании колготок под ногти мисс Карелли попало нейлоновое волокно. Шелтон поколебалась: – Я этого не исключаю. Обернувшись, Пэйджит кивнул Терри – вопросы были ее. Потом взглянул на журналистов, заполнивших ряды кресел между телекамерами и позади скамьи подсудимых. Примерно половина, как он уже знал, были женщины, в большинстве своем в юбках или платьях. – Доктор Шелтон, давайте посмотрим на представителей прессы. – Протестую. – Шарп встала. – Я не знаю, чем собирается развлечь нас мистер Пэйджит, но мы и без того уже ушли слишком далеко от обстоятельств убийства Марка Ренсома. – Вы на самом деле не догадываетесь о намерениях защиты, мисс Шарп? – Судья окинула взглядом прессу. – А я догадываюсь, и меня интересует ответ. Хотя бы потому, что я вижу здесь проявление неравенства. Шарп вспыхнула: – Не нахожу здесь ничего забавного, Ваша Честь. – Я тоже. И, если я верно понимаю мистера Пэйджита, это даже слишком серьезно. – Благодарю вас, Ваша Честь. – Пэйджит снова обернулся к Шелтон. – Очень примерно оценив состав прессы, я считаю, что пятьдесят процентов присутствующих в зале журналистов женщины. Вы согласны? – Я не считала. Вижу, что много. – А у какого процента этих женщин-репортеров, – мягко сказал он, – оказалось бы нейлоновое волокно под ногтями, если бы вы подвергли их тому же тесту, что и мисс Карелли? Пэйджит смотрел на лица, обращенные к Элизабет Шелтон. Речь шла об одном человеке, но он чувствовал, что в душах многих журналистов шевелится страх – инстинктивный страх перед несправедливым обвинением. – Понятия не имею! – отмахнулась эксперт. – Ну хотя бы примерно! – По всей вероятности, у нескольких процентов. – Никто из них, как вы понимаете, не убил никого по дороге в суд. Элизабет Шелтон оглядела журналистов, как бы желая убедиться в правдивости этих слов, сказала без улыбки: – Полагаю, что нет. – Благодарю вас. Исключив журналистов из числа подозреваемых, я хотел бы вернуться к мисс Карелли. Вы уже согласились со мной, что нейлоновое волокно могло попасть ей под ногти при натягивании колготок. Это вполне возможно, но не исключено и то, что мисс Карелли схватилась за колготки, когда Марк Ренсом пытался стянуть их. Довольно долго свидетельница просто смотрела на него. – Да, – проговорила она наконец. – Это возможно. – И все эти возможности и вероятности лишают основы гипотезу мисс Шарп о том, что мисс Карелли сфабриковала улики. – Они порождают сомнения в одном элементе гипотезы, – уточнила мисс Шелтон. – Но, кроме отсутствия кожи под ногтями мистера Ренсома, нельзя забывать и об отсутствии семени и о том, что царапины на его ягодицах появились, вне всякого сомнения, после смерти. Пэйджит кивнул: – Давайте начнем с семени. Это стопроцентный тест? – Нет такого теста. Но в подавляющем большинстве случаев эрекция вызывает выделение семени еще до семяизвержения. – Но не всегда. – Нет. – И даже в том случае, если выделения могли быть, ваш тест не дает стопроцентной гарантии? – Нет. – Шелтон выпрямилась, в ее голосе появились назидательные нотки. – Но вы могли бы заметить, мистер Пэйджит: ваши вопросы возникли из-за того, что вы предположили невероятное наложение ошибок одного теста на ошибки в других. Думаю, наши тесты надежнее, чем вы предполагаете. Пэйджит помедлил. Он подошел к самой деликатной части допроса. Надо было избежать враждебности эксперта. – Я не сомневался, – заметил он непринужденно, – в вашем высоком профессионализме. Но вы не сами определяете, каким случаем вам заниматься, а в данном деле большую роль играют косвенные доказательства. Снова поднялась Шарп: – Мистер Пэйджит был недоволен тем, что на допросе произносятся речи. Я бы хотела заявить о своем недовольстве. В частности, тем, что единственная цель мистера Пэйджита – нападки на обвинение. Пэйджит обернулся к ней: – Моя единственная цель – прояснить некоторые недоразумения. Для этого, я полагаю, надо развести по разные стороны профессиональную компетентность доктора Шелтон и ваш случай. Судья Мастерс подалась вперед: – Довольно, мистер Пэйджит. Не отвлекайтесь. – Благодарю вас, Ваша Честь. – Пэйджит снова обернулся к Шелтон: – Я правильно понимаю, доктор Шелтон: в версии обвинения относительно фабрикации улик большая роль отводится царапинам на ягодицах Марка Ренсома? Шелтон, подумав, ответила: – Определенная роль отводится, да. Но я не стала бы переоценивать их значение. – Но вы допускаете, что могли ошибиться и что царапины появились до смерти Марка Ренсома. – Да, это возможно. Но, основываясь на том, что нет кровоподтеков и поврежденных капилляров, я делаю вывод, что царапины появились после смерти мистера Ренсома. Пэйджит взглянул на нее: – А вам известно, доктор Шелтон, какие процедуры проделывают санитары, прибыв по вызову? – Да, известно. – И в округе Сан-Франциско они всегда проделывают одну и ту же процедуру, как только прибывают на место происшествия? – Да. Если положение тела и другие признаки не доказывают, что человек несомненно мертв, санитары обязаны сделать попытку оживить ее или его. Они должны проверить, в частности, есть ли сердцебиение. – И они проделывали это с Марком Ренсомом? – Насколько я понимаю, да. У Марка Ренсома была только одна рана, значит, они могли подумать, что он еще жив. – То есть они должны были проверить, бьется ли сердце Марка Ренсома? – Да, среди прочего. Лицо Пэйджита выразило удивление: – Но, когда вы обследовали мистера Ренсома, разве он не лежал лицом вниз? – Да. – Шелтон задумалась. – Как я понимаю, они его переворачивали. Но как только определили, что мистер Ренсом мертв, они вернули его в прежнее положение. Пэйджит кивнул. – Другими словами, они находят его лежащим на животе, переворачивают на спину, потом снова на живот. Правильно? – Так мне это представляется. Оставляют его в не очень изящной позе. – Проделывая все это, они должны были касаться тела руками? Глаза врача сузились. – Да. – Тела человека, который, согласно вашему отчету, весил около двухсот двадцати пяти фунтов. – Да, такой у него вес. – И все это они делают довольно быстро, так ведь? – Должны. Ведь предполагается, что жертва может оказаться живой. Пэйджит помолчал, перевел взгляд с напряженно слушавшей Кэролайн Мастерс на Элизабет Шелтон. – А не могло получиться так, – мягко спросил он, – что санитары нанесли царапины на ягодицы мистера Ренсома? Какое-то мгновение женщина не отрываясь смотрела на него. Стояла тишина, потом она наконец кивнула. Казалось, это был не ответ на вопрос Пэйджита, а жест восхищения. – Да. Не знаю, насколько это вероятно, но это возможно. – И, честно говоря, ведь существование такой возможности делает несостоятельной гипотезу мисс Шарп, которую она вам предложила? – Кстати, – доктор Шелтон заговорила тихо, адресуясь к одному Пэйджиту, – если Марк Ренсом оцарапал Марию Карелли, а санитары оцарапали Марка Ренсома, чья же кожа была под ногтями Марии Карелли? Истина была столь бесспорна и высказана с такой искренностью, что Пэйджит почувствовал, как все результаты его стараний сведены на нет. И без гудения зала он знал, какой урон она нанесла ему. И был даже благодарен залу за эту реакцию, дававшую ему время на размышление. Ударил молоток судьи Мастерс. – Мистер Пэйджит, – осведомилась она. – У вас есть еще вопросы? – Несколько, – небрежно бросил он. – Вы назвали две причины появления кожи под ногтями мисс Карелли. Первая: она царапала мистера Ренсома, что, как вы полагаете, произошло после его смерти, хотя могло быть и наоборот. Правильно? – Да. – И вы считаете, что, фабрикуя улики, мисс Карелли могла сама расцарапать себя. – Да. – А нет ли третьей причины? Шелтон бросила на него осторожный взгляд: – Например? Пэйджит прошел вперед. – Мисс Карелли могла расцарапать себе бедро, защищаясь от изнасилования – стараясь не позволить стянуть с себя колготки. Мисс Шелтон нахмурилась, опустив взгляд. Пэйджит почувствовал, что она вновь перебирает обстоятельства происшествия, но не для того, чтобы ответить на его вопрос, а для того, чтобы найти для себя честный выход. Наконец она подняла на него глаза и тихо сказала: – Да, могло быть и так. Пэйджит почувствовал, что камень упал с души. – Спасибо, доктор, – отозвался он. – Это все, что я хотел узнать. Она кивнула, слегка улыбнулась, и Пэйджит сел на свое место.
А Шарп была уже на ногах. – Кое-что из сказанного вами, доктор Шелтон, наводит меня на размышления. Причина этого в том – я повторю сказанное, – что вопросы защиты возникли в результате предположения невероятного совпадения ошибок в разных тестах. Что вы думаете об этом? С минуту та размышляла: – Я и хотела сказать: оправдание мисс Карелли возможно лишь в случае, если выявится, что несколько тестов было проделано небрежно, были сделаны неверные выводы из некоторых посылок и все это к тому же совпало. Шарп кивнула: – В частности, это относится к тестам, которые не обнаружили кожу под ногтями мистера Ренсома. – Да, – подтвердила мисс Шелтон и поправила себя: – Хотя нередки случаи, что кожу не находят. Шарп нахмурилась, тон ее стал язвительным: – И нужно, чтобы тесты не обнаружили следов сексуального возбуждения. – Да. – А на рунах мистера Ренсома не должно обнаружиться порохового нагара, хотя мисс Карелли заявила, что была борьба за пистолет. – Да. – А еще он должен отпрянуть назад в момент, когда она стреляла в него. – Да. – А мисс Карелли сама должна порвать свои колготки. – Все это так. – А если царапины мистеру Ренсому нанесли санитары, надо еще к тому же, чтобы вы ошиблись в определении времени, когда они были нанесены. – И снова да. Взгляд Шарп стал недоверчивым. – Вы на самом деле ошиблись? Мисс Шелтон склонила голову: – Все же надеюсь, что нет. – Как вы думаете, все эти подпорки спасут версию мисс Карелли? Прежде чем ответить, эксперт долго смотрела в сторону Марии. – С медицинской точки зрения все это неправдоподобно, – спокойно резюмировала она. – Неприятно об этом говорить, но я ей просто не доверяю. 3

⇐ Предыдущая 9 10 11 12 131415 16 17 18 Следующая ⇒