Внимание! 24 страница

«Накажи».

– Стефано заплатит. Я сам с ним разберусь. – Цель скорректирована. Задача та же. Аэрон дал себе новую клятву. Он уже решил, что прикончит всех, кто имел отношение к плену Оливии, но это… Повелитель собирался раз за разом подводить Стефано к последней черте, но не убивать, а давать ублюдку очухаться, чтобы можно было начать сначала. – С демонами тоже.

«Накажи! »

– Мне пришлось стоять и смотреть на ее страдания, я ничего не мог поделать. – Гнев самого Лисандра, похоже, слегка поутих. – Я пытался с тобой договориться. Пытался помочь тебе, даже отвлекал богов, которые играют вами, точно марионетками. Но довольно. Я покараю тебя. Ты будешь страдать, как страдала моя Оливия.

Красные точки замелькали перед глазами Аэрона.

– Она не твоя Оливия. А моя.

«Наша. И только мы ее защитим, мы отблагодарим».

– И надолго?

– Навсегда.

– Ты что, не понимаешь? – закричал Лисандр. – Ты не можешь дать ей вечность. Решив не спать с Легион, только с Оливией, ты автоматически выпускаешь на волю Люцифера. Это неизбежно. Твои друзья умрут один за другим. Их демоны не смогут противостоять своему хозяину. А Люцифер и есть их хозяин. Женщины будут следующими на очереди. Думаешь, он их пожалеет, смертные не пострадают? Только умерев, ты разрубишь узел, который завязал.

Лисандр взмахнул крыльями, издал боевой клич и в секунду оказался рядом с Аэроном. Соперники столкнулись, покатились, впечатывая друг в друга кулаки – повелитель тоже, вынужденный обороняться вопреки прежним намерениям. Какое-то время были слышны только стоны, кряхтение и свист выбиваемого из легких воздуха. Воины цеплялись друг за друга ногами, пинались и настолько увлеклись схваткой, что забыли про крылья и полетели вниз, прямиком на каменный утес. За секунду до падения Аэрон понял, что происходит, схватил Лисандра за волосы и изо всех сил взмахнул крыльями, вернувшись вместе с соперником обратно на небо.

Ангел вырвался и врезал повелителю в челюсть. Боль пронзила зубы и десны, кровь потекла в горло. Когда Лисандр снова попытался напасть, Аэрон пнул его в живот, отшвыривая прочь. В пылу боя противники оказались вблизи крепости, ангел врезался в стену. Камень треснул, поднялись клубы пыли.

Пробившись сквозь эту завесу, Лисандр ринулся вперед, впечатался в Аэрона, и тот по инерции рухнул вниз. На этот раз повелитель не успел сориентироваться и со всей силы ударился о землю. Весь воздух разом вылетел из его легких. Даже несколько костей сдвинулось.

Быстро встав и сморщившись от боли в лодыжке, Аэрон взмыл вверх. Одно из крыльев сломалось при падении. «Только не снова», – подумал повелитель, не обращая внимания на боль. Куда подевался Лисандр? Аэрон огляделся, но… тут в спину врезалось что-то твердое и тяжелое, заставив снова закувыркаться в воздухе.

Понимая, что стоит выровняться, как ангел снова атакует, повелитель напал первым, едва обретя равновесие, и сумел попасть Лисандру в бок. Возможно, даже отбил почку.

Любого другого такой удар вырубил бы, но ангел лишь застонал. Однако больше драться не стал. Лисандр завис в воздухе, плавно взмахивая золотыми крыльями.

– Хочешь спасти и Оливию, и Легион, и своих друзей?

Аэрон тоже остался на месте, задыхаясь, обливаясь потом.

– Да. – Больше всего на свете.

– Что ж, тогда тебе придется умереть, это единственный способ.

Ну разумеется, что еще мог сказать Лисандр.

– Сделка Легион…

– Аннулируется, если ты умрешь до истечения срока. Это часть их с Люцифером договора.

Аннулируется. Аннулируется с его смертью. Легион будет свободна. Друзья смогут жить, не опасаясь угрозы с ее стороны. Но…

– А что Оливия? – с трудом спросил Аэрон сквозь внезапно возникший в горле ком.

– Сможет вернуться домой, не мучаясь, что из-за нее пострадал кто-то из дорогих тебе людей. Не гадая, не откажешься ли ты от нее когда-нибудь. Не испытывая угрызений совести, что бросила тебя, если все-таки решит, что однажды ты от нее отречешься. Не попав больше в плен к твоим врагам. Не боясь, что ее вынудят тебя убить.

Ради Аэрона Оливия пошла бы на все. Теперь он это знал. Вынесла бы любые трудности, любую физическую и душевную боль. Вот, что он ей принес бы. Боль. Неважно, что Аэрон сделает, какую жизнь выберет, он принесет Оливии боль. Ключевой момент – «выберет жизнь».

Повелитель не мог так поступить с любимой. Не мог поставить ее перед таким выбором. Ей не придется ничего терпеть, неважно, готова она к этому или нет.

Без Аэрона Оливия сможет жить без вины и стыда. Без боли. А именно этого воин и хотел – чтобы жизнь любимой стала такой, какой и должна быть: счастливой, свободной, безопасной.

«Мы сейчас умрем? » – спросил Гнев, как всегда ощутив ход мыслей Аэрона.

«Я – да».

«А я? »

«Ты будешь жить дальше». Свихнувшись без хозяина. Но Аэрон не стал напоминать об этом демону.

«Чтобы покарать». Утверждение, не вопрос.

«Да. Чтобы покарать. – Аэрон молился, чтобы демон после разделения не забыл об их планах. – Они причинили ей боль».

«Значит они умрут».

Все просто. «Спасибо тебе за все». Теперь осталось уладить последние вопросы.

– Ты будешь защищать Оливию? – спросил Аэрон Лисандра. – Всегда?

– Всегда.

– А мой демон? – Если ангел собирается…

– Его не тронут. Теперь у Галена есть Недоверие, и, чтобы восстановить равновесие, я поймаю Гнев и отдам Крону. Я разговаривал с царем богов, и тот уже нашел тело. Ей он может показаться, не опасаясь, что она решит помогать вашим врагам или пытаться причинить вред вашим друзьям.

Паника охватила Аэрона.

– Она?

Ведь речь не об Оливии или Легион?

– Нет, это не Оливия и не Легион, – заверил его Лисандр, явно читая мысли повелителя. – На этот счет можешь не волноваться. Легион вернется домой. И, как я уже сказал, я лично позабочусь об Оливии. Отныне и навсегда.

– У Гнева осталось одно незавершенное дело. Сможешь убедиться, что Крон…

– Я понимаю, о чем речь, и будь уверен, обязательно прослежу, чтобы Гнев все выполнил. Да так, что ты сам одобрил бы.

Тогда ладно. Жаль, что Аэрон лично не сможет поучаствовать в грядущей резне, но что поделать.

– Прежде чем я позволю тебе забрать мою жизнь, у меня есть одна просьба.

– Спрашивай, – кивнул ангел.

– Оливия хотела веселья. Ей нужно настоящее веселье.

Не успел Аэрон договорить, как Лисандр отрицательно покачал головой.

– Это ее стремление связано с тобой. Когда ты умрешь…

– Поклянись или поединок продолжится! – Тут Аэрон тоже не собирался уступать.

Лисандр нахмурился.

– Постараюсь.

– Этого недостаточно, – процедил повелитель. – Ты живешь с Бьянкой, гарпией. Я слышал, маленькая ведьма само веселье?

– Так и есть, – ответил Лисандр с явной гордостью. Такой же гордостью, которая, вероятно, сквозила в голосе самого Аэрона, когда он говорил об Оливии. – Хорошо. Я позабочусь, чтобы они почаще бывали вместе.

Тогда все улажено.

Теперь смерть. Вот она, уже глядит в глаза. Наконец поймала Аэрона в свои когти, и он не собирался сопротивляться. Воин снова ждал, что сейчас ощутит… страх? ужас? что-то еще? но ничего не произошло.

Повелитель хотел бы попрощаться с Оливией, снова сказать, как ее любит, но она попыталась бы его отговорить. Аэрон это знал – так же, как знал, что уступил бы. Время пришло.

Повелитель сделал глубокий вдох… задержал дыхание… затем медленно выдохнул и развел руки.

– Давай. Отруби мне голову.

Лисандр просто с любопытством смотрел на соперника, склонив голову набок, словно не ожидал, что Аэрон решится.

– Уверен?

– Да.

Ангел вытянул руку, и в той снова возник огненный меч.

– Нет! – где-то внизу закричала Оливия. – Нет! Аэрон! Лисандр! Пожалуйста, не надо!

Аэрон не хотел, чтобы она это видела, но было поздно просить Лисандра перенестись куда-то в другое место. Меч, описывая в воздухе дугу, уже опускался к шее повелителя.

«Прощай, Аэрон», – тихо сказал Гнев.

Повелитель почувствовал обжигающую боль… и все погрузилось во тьму.

* * *

Оливия все кричала и кричала. Аэрон. Мертв. Утрачен навеки. Прекрасное тело воина обмякло и полетело вниз. Этот полет, казалось, длился вечность, медленный, мучительный, заставляющий надеяться, что, может – может, – Аэрон приземлится мягко, и с ним все будет в порядке. Нужно только успеть до него добежать…

– Пожалуйста, – всхлипнула бедняжка, выбежав из спальни и бросившись к выходу из крепости. Но в глубине души Оливия знала – все это бесполезно. Аэрон. Мертв. Утрачен навеки.

* * *

Легион только-только перенеслась обратно в крепость, чтобы рассказать Аэрону о своей встрече с Галеном, как почувствовала: связь с Гневом оборвалась. И поняла, что произошло. Только одно могло оборвать узы вроде тех, что соединяли ее с повелителем.

Смерть.

«Но я же жива, получается… Нет. Нет! Никогда». Легион яростно затрясла головой.

– Аэрон! Аэрон!

Без их связи она не может оставаться на земле. Ее…

– Нет! – закричала демоница, чувствуя, как из крепости ее тянет обратно в преисподнюю.

И когда адово пламя охватило Легион, она услышала вопль Люцифера, эхом отражающий ее собственный.

– Нет!

Глава 30

Сжимая тело Аэрона, Оливия рыдала до тех пор, пока не кончились слезы. Она едва заметила, что солнце успело сесть и снова взойти. Едва обратила внимание на прибежавших соратников любимого. Увидев то, что осталось от друга, Сабин упал на колени и взвыл. Торин рыдал. Люциен ждал, чтобы сопроводить душу Аэрона, но его так и не призвали, и никто не знал почему. Мэддокс в ярости требовал ответов, а большинство остальных просто застыли бледные, шокированные, дрожащие, неверяще глядя на тело Аэрона. Даже Гидеон, спотыкаясь, выбрался из крепости, и боже, его слезы просто уничтожили Оливию. Но именно реакция Сабина буквально вывернула ей душу.

– Только не он! – хрипло кричал повелитель Сомнения. – Не его. Лучше заберите меня.

Как же Оливия его понимала!

Повелители остались на холме вместе с ней. Камео попыталась уговорить Оливию встать, отпустить Аэрона, позволить остальным с ним попрощаться. Но ангел отказалась. Даже стала отбиваться от сильных рук повелительницы. В итоге Оливию оставили в покое, но она знала, что друзья так и остались неподалеку, ожидая своей очереди.

«Это не конец. Этого просто не может быть. Да, ни одному бессмертному не пережить обезглавливание. Но этого просто не может быть».

Аэрон не мог умереть один.

Слова проигрывались в ее голове раз, другой, третий. Аэрон не мог умереть один.

Аэрон не мог умереть один.

Его смерть ощущалась чем-то совершенно неправильным. Бесполезным, бессмысленным.
Аэрон не мог умереть один – и не умрет.

В охватившей душу темноте вдруг зажглась надежда. Оливия наконец заставила себя отпустить любимого, хотя на это потребовались все ее силы, и встала. О нет.

«Он не умрет один», – поклялась себе ангел.

Кто-то из ожидавших друзей приблизился и окликнул ее, буквально излучая скорбь, сожаление, боль.

«Не обращай внимания».

Закрыв глаза, Оливия развела руки и подняла лицо к сияющему солнцу.

«Действуй».

– Я готова вернуться домой. Занять свое место на небе. Снова стать ангелом, которым меня создали.

В следующую секунду она оказалась на небе, крылья вырвались из спины и распахнулись одним царственным движением. Оливия обернула их вокруг себя, оглядела… и не заметила ни следа золота. Значит она больше не воин. Забавно. Ее больше не рассматривали как солдата, однако еще никогда в жизни ангел не испытывала бó льшего желания за что-то бороться.
Аэрон умрет один.

Секундой позже рядом возник Лисандр. Лицо командующего искажала такая мука, будто он испытывал физическую боль.

– Прости, Оливия. У меня не было выбора. Это единственный способ.

Услышав в его голосе искреннее раскаяние, ангел кивнула, принимая извинения.

– Ты сделал то, что должен был. Так же, как и я теперь.

Не дав Лисандру шанса спросить, что же она задумала, Оливия направилась прямиком в зал суда, готовая встретиться с Небесным Советом.

* * *

Аэрон медленно открыл глаза. И тут же поразился – как ему это вообще удалось?

Нахмурившись, воин ощупал себя, и – чудо из чудес – да, у него по-прежнему были глаза, нос, рот. Голова так же сидела на плечах, но что еще удивительнее, на шее не оказалось шрама. Еще большее потрясение ждало Аэрона, когда он понял, что и татуировки исчезли с рук. Загорелая кожа была чистой и гладкой.

Нахмурившись сильнее, воин сел. Ни головокружения, ни боли, лишь прохладный ветерок овевал тело, словно сжимая Аэрона в дружеских объятиях. Воин оглядел себя. Цел и невредим. Лежит на мраморном помосте, облаченный в белое одеяние, похожее на платье Оливии. Татуировки на ногах тоже исчезли.

Как это возможно? Как такое вообще возможно?

Лисандр не промахнулся. Аэрон в последний миг почувствовал жжение.

Так что произошло? И где он? Повелитель осмотрелся. Его окружал туман. Аэрон словно очутился во сне. Ни домов, ни улиц, только увитые плющом алебастровые колонны.

Рай? Его что, каким-то образом превратили в ангела? Аэрон потянулся и пощупал спину. Нет. Крыльев нет. Разочарование охватило воина. Стань он ангелом – смог бы разыскать Оливию, быть с ней.

Оливия. Милая, милая Оливия. Он желания обнять любимую в груди болело, а руки зудели. Аэрон будет скучать по ней каждый день своей… жизни? Смерти? Скучать безмерно, бесконечно. Где она сейчас? Что делает?

– Аэрон.

Узнав низкий глубокий голос, воин просто остолбенел.

В последний раз он слышал этот хрипловатый тембр тысячи лет назад, но мгновенно вспомнил, кому тот принадлежал. Баден. Лучший друг, уже много сотен лет покойный. Аэрон вскочил, обернулся, не зная, что увидит. Как?..

Всего в нескольких шагах от него стоял Баден.

Аэрон боролся с изумлением. Друг выглядел точно так же, как и при жизни. Высокий, мускулистый, взлохмаченные ярко-рыжие волосы, карие глаза, загорелая кожа. Как и Аэрон, Баден был облачен в белое одеяние.

– Как ты... как мы… – Аэрон никак не мог оправиться от удивления.

– А ты здорово изменился. – Баден улыбнулся, обнажив ровные белые зубы, и вместо ответа принялся сам разглядывать приятеля. – Но боги, как же я по тебе скучал.

Воины ринулись навстречу друг другу, обнялись. Аэрон никак не хотел отпускать Бадена – не думал, что еще когда-нибудь его увидит. Однако вот они стоят и обнимаются…

– Я тоже по тебе скучал, – сумел выговорить Аэрон сквозь ком в горле.

Лишь долгое время спустя они смогли отпустить друг друга. Аэрон все еще не верил в происходящее. Что он здесь, с Баденом. Видит его, может коснутся.

В их последнюю встречу, незадолго до смерти Бадена, Аэрон хотел сжечь друга. Вернее, Гнев хотел. Баден испепелил целую деревню, решив, что ее жители собираются его убить, и демон подталкивал хозяина отплатить повелителю Недоверия тем же. Баден мучился угрызениями совести, и, возможно, именно чувство вины в итоге привело к тому, что он поверил Хайди, ловчихе, которая его обезглавила.

Теперь Аэрон чувствовал лишь… родство. Никакой угрозы. Никакого желания схватить спички. Никаких образов в голове. Никаких криков в ушах. На самом деле, воин вообще не ощущал присутствия Гнева.

«Что за ерунда? Меня же не обезглавили, значит Гнев должен быть по-прежнему внутри. Так? »

– Где мы? – спросил Аэрон. – И как здесь оказались?

– Добро пожаловать в загробный мир, друг мой. Зевс создал его после того, как вселил в нас демонов, на случай, если твари нас убьют. Не хотел, чтоб наши испорченные души могли до него добраться. Да, понимаю, было бы неплохо заранее знать, что и для нас местечко после смерти найдется, но старый ублюдок и словом не обмолвился. – Баден обернулся и обвел вокруг руками. – Я зову это Бедовой землей. Уловил? Бедовая, Баден…

– Да, я понял.

– Так, с чувством юмора по-прежнему туго. Ладно, мы еще над этим поработаем. Знаю, выглядит не очень, да и скучно тут до чертиков, но это лучше, чем альтернатива.

Альтернатива?

– Так я правда умер?

– Боюсь, что да.

Плечи Аэрона опустились – слабое движение, единственное, что выдало обрушившееся на воина сокрушительное чувство потери. Выходит, Оливию ему не найти.

«И Гнева тоже нет», – осознал Аэрон, резко вдохнув от неожиданности. Со смертью воина демон вырвался на свободу, и, видимо, его поймали. Аэрон остался один. По-настоящему один, впервые за многие сотни лет.

Как… грустно. Да, грустно. Ведь под конец они с Гневом достигли взаимопонимания.

– Здесь только мы с тобой?

– Нет. Тут еще несколько человек, но они держатся от меня подальше. Не знаю почему. Я же такой милашка. Правда, в последнее время уединение меня больше радует, – проворчал Баден. – Эта Пандора… – Воина передернуло. – Она тоже здесь, и вот как раз таки она и норовит пообщаться. К сожалению.

И снова Аэрону пришлось бороться с изумлением. Пандора. Воительница, которой поручили охранять dimOuniak, ларец, где держали всех Высших демонов. Та, чье повышение, чей статус стали костью в горле для Аэрона и его друзей, постоянным напоминанием, что боги обделили своих элитных воинов.

Когда-то Аэрон презирал Пандору. Теперь же… воин так давно не вспоминал о сопернице, что не мог вызвать в себе прежней ненависти. Но обрадовался ли Аэрон новости, что Пандора где-то неподалеку? Черт, нет.

– А чего ты снова ее не убил? – спросил он Бадена.

– Силенок не хватило, – послышался сзади женский голос.

Воины разом обернулись и увидели Пандору, которая стояла, прислонившись к колонне, скрестив руки на груди.

Пусть Баден и предупредил о присутствии воительницы, но увидеть ее вживую после стольких лет – все равно что получить удар в лицо. Аэрон оглядел Пандору. Как и они с Баденом, воительница отличалась ростом и статью, но в значительно меньшей степени. Каштановые волосы длиной до подбородка обрамляли лицо, слишком жесткое, чтобы считаться красивым. Глаза были золотыми, слишком золотыми, слишком яркими, потусторонними. И полными презрения.
Именно так она всегда раньше смотрела на Аэрона.

Ага. Прежнее отвращение и ненависть проснулись в воине, вновь наполняя его как встарь. Похоже, даже после смерти ему суждено иметь дело с врагом.

– Видимо, сегодня у меня день рождения, – начала Пандора с жестокой улыбкой. – Мои убийцы один за другим решают составить мне здесь компанию.

– Ошибаешься. Это подарок мне. Теперь будет кому обеспечить тебе вечные мучения.

Воительница шагнула к Аэрону… чтобы атаковать? – но остановилась и снова улыбнулась.

– Ну что? Как там Мэддокс? Надеюсь, тоже при смерти?

Именно Мэддокс убил Пандору. Охваченный своим демоном, Насилием, воин пронзал ее мечом раз за разом.

– Боюсь расстроить, но он жив-здоров. Вдобавок скоро станет отцом.

У Пандоры перехватило дыхание.

– Серьезно? Какая прелесть. – Она глубоко вздохнула, и затем воительницу словно прорвало: – Ублюдок! Он не заслуживает счастья! Убил меня, посеял мой ларец, и теперь никто не знает, где его искать. С ларцом мы смогли бы выбраться отсюда, но нет. Даже мне его не найти. Мэддокс все разрушил – и теперь его заветная мечта исполняется? Думаешь, я не знала, что он всегда хотел семью? Знала! Но он должен был умереть! Именно Мэддокс…

– Ой, да заткнись уже. – Баден послал Аэрону взгляд, как бы говоривший: «Видишь, что мне приходится терпеть». – Боги. Ты все такая же стерва.

Повисло молчание, нарушаемое лишь тяжелым дыханием Пандоры. Прищурившись, она смотрела на рыжеволосого воина.

– Что, теперь рядом с другом чувствуешь себя непобедимым?

– Вряд ли. Я в любом случае непобедим.

Они продолжили препираться, но Аэрон перестал обращать внимание на перебранку, сосредоточившись на том, что сгоряча сболтнула Пандора. Если они найдут ларец, dimOuniak, то смогут выбраться отсюда? Аэрон не знал, правда это или нет. Единственное, что воин понимал: если сумеет вырваться, то сможет отправиться на поиски Оливии, как и хотел.

Увидит ли она его?

Да, нет – неважно. Он сможет ее видеть.

«Ларец – мой».

Глава 31

Оливия стояла перед лицом Небесного Совета, и уже во второй раз от их решения зависело, жить ей или умереть. Дни напролет она вновь и вновь обращалась к ним с прошением, наотрез отказываясь сдаться и уйти, но Совет раз за разом отвергал ее мольбу, слишком радуясь произошедшему. Аэрон умер, как они того и хотели, а Легион вернулась в ад, свой дом. Кое о чем Лисандр Аэрона не предупредил.

Оливия развела руки, раскрыла крылья и повернулась, позволяя Совету увидеть всю себя. Кровь Аэрона отчистилась с платья, но не с рук бедняжки. Оливия постаралась даже ненароком не коснуться волшебной ткани. Пусть виновные увидят, что натворили.

Она внимательно всматривалась в каждого из восседавших на своих тронах членов Совета. Прекрасные, сильные, гордые и чистые. Во всем правые. С причиной на каждое решение. Они даже не поморщились под пронзительным взглядом Оливии.

«Не сдавайся. Ты уверенная в себе, агрессивная».

– Покарав его, – начала Оливия, – вы обрекли меня на вечные страдания. Да, я пала, но вы позволили мне вернуться. Я снова одна из вас. Ангел. Значит моя душа так же чиста, как и ваши. Поэтому я спрашиваю – чем я провинилась, чтобы заслужить такое наказание?

По крайней мере ей удалось добиться хоть какой-то реакции – члены Совета стали перешептываться.

Надежда вновь расцвела в сердце Оливии.

– Что ты хочешь сказать? – спросил один из мужчин. – Мы разрешили тебе вернуться, это не наказание, а честь.

– Я люблю Аэрона и не могу быть счастлива без него.

– Можешь, – возразила женщина. – Тебе просто нужно время, чтобы…

– Нет! Время ничего не исправит. Я заслуживаю счастья, которое дарила тысячам других. И пытаюсь объяснить вам, что мне для этого нужно.

На этот раз никто не перешептывался. Повисло молчание. Тяжелое молчание. Давящее. Но Оливия не склонила головы, не стала извиняться за свою дерзость. Она не отступит. Не сейчас. Если они не вернут ей Аэрона, то она разделит его участь.

Аэрон не умрет один.

«Будь уверенной».

– Если вы оставите все как есть, позволите хорошему человеку умереть, то вы не лучше тех, от кого защищаете людей.

Демонов. Оливия не произнесла это слово, но смысл и так был ясен.

– Хорошие люди все время погибают, Оливия. Такова цена свободы выбора, – произнесла другая женщина, уже мягче, с ноткой сострадания в голосе.

«Не отступай».

– Мы покарали Аэрона за один его выбор. Почему не вознаградить за другой? Именно это и отличает нас от наших врагов. Сострадание, доброта. Любовь. Любовь, которую Аэрон продемонстрировал просто в невероятной мере. Он отдал ради меня свою жизнь. Разве такая жертва не перевешивает его преступления? Разве не доказал он, вне всякого сомнения, что заслужил прощение?

Снова бормотание.

– Возможно, кое-что можно сделать… – наконец произнес кто-то со вздохом.

* * *

Дни бежали один за другим. Аэрон все время проводил с Баденом. Друзья разговаривали, шутили, грустили и снова радовались встрече, без конца гадая, куда же подевался ларец Пандоры. Стремление воинов найти артефакт была сильным как никогда. Не за тем, чтобы остановить ловцов – хотя кто бы отказался от такого дополнительного подарка? – но чтобы Аэрон мог вернуться к Оливии.

Выяснилось, что больше не нужно ни есть, ни спать. Воин просто существовал в бесконечном белом пространстве, но его решимость вернуться оставалась непоколебима.

Итак, Аэрон с Баденом разработали несколько теорий. Возможно, ларец спрятан в каком-то совершенно определенном месте, вроде этого, куда никто не способен переместиться. А может, погребен на дне моря. Однако кто похитил артефакт и зачем, все еще оставалось загадкой.

– Я так хочу вернуться, – заметил Баден однажды, когда друзья прогуливались в окружавшем их тумане. Так лучше думалось. – Иногда нам вдруг мельком показывают, что творится внизу, но это же так мало.

– Что ты видел?

– Несколько битв Сабина с ловцами до того, как он переехал в Будапешт. Вашу крепость. Взрыв, после которого вы снова собрались все вместе. Каждую из женщин, что пришла вам на помощь. Кстати, Люциен – везучий ублюдок. Его подружка впечатлила меня больше всех.

– Ты бы ему скорее посочувствовал, если б на самом деле встретился с Аньей.

Баден рассмеялся.

– Что, она та еще головная боль? Впрочем, как и все они изначально. – Погрустнев, друг хлопнул Аэрона по спине. – Думаю, больше всего я скучаю именно по женской мягкости.

Это он про Хайди?

– Почему ты это сделал? – задал наконец Аэрон вопрос, мучавший его столетия. – Почему позволил ловцам обезглавить тебя?

Баден пожал плечами.

– Устал. Так устал постоянно оглядываться, подозревать всех подряд во всем на свете. Даже в тебе начал сомневаться.

– Во мне?

– Вообще-то во всех вас, – вздохнул Баден. – Я это ненавидел. Ненавидел думать, будто однажды вы пойдете против меня, хотя в глубине души понимал, что такое невозможно.

– Ты прав. Мы бы никогда не причинили тебе вреда.

Воины слишком любили Бадена. Всегда доверяли ему, невзирая на его демона. Знали, что друг всегда поддержит и поможет.

– А потом появилась та женщина, – тем временем продолжил Баден. – Я подозревал, что она Наживка, но хуже того – я на это надеялся. Поэтому так и поступил. Проводил ее домой, позволил соблазнить себя, даже понимая, что вот-вот появятся ловцы. На самом деле это было такое облегчение, когда они наконец пришли. Я даже не стал сопротивляться.

Совсем как сам Аэрон в итоге отказался сражаться с Лисандром.

– Ты рад тому, как все закончилось?

– Честно – не знаю. Единственное развлечение здесь – это Пандора, а как ты заметил, с ней не очень-то весело.

Да уж.

– Кстати, о Пандоре – она что, испарилась? С нашей первой встречи я ее больше не видел.

– Нет, это она так себя обычно ведет. Дает несколько дней отдыха, пока не расслабишься, думая, что все хорошо, а потом снова нападает. Но хватит о ней. Почему ты так поступил? – Баден искоса взглянул на друга. – Почему дал себя убить? Да, я знаю, что это был твой выбор. Ты слишком хороший боец, чтобы кто-то сумел тебя победить.

Аэрон устало вздохнул – совсем как только что Баден.

– Все эти годы я боялся смерти, но ты прав, в конце концов я сам ее принял. Не из-за усталости. Хотел спасти свою женщину.

– А, опять женщина. Наше извечное слабое место. Расскажи мне о ней. Я уже мельком ее видел. – Баден в предвкушении потер руки. – Хочу знать, что же за создание смогло окрутить такого осторожного парня.

– Да-да, Аэрон, мне тоже интересно.

Бывший повелитель Гнева застыл.

– Ты это слышал?

Он развернулся, отчаянно пытаясь отыскать взглядом ту, кого он желал больше жизни. Но – увы – никого не увидел.

– Да, – нахмурился Баден. – Женский голос, так?

«Значит я не свихнулся».

– Оливия? – окликнул Аэрон. Он мог поклясться – сердце с новой силой застучало груди. – Оливия!

В нескольких метрах от него воздух замерцал, блестки собрались в единую жемчужину, а затем вытянулись, принимая очертания тела. Темные кудри. Ярко-голубые глаза. Безупречная кожа. Губы сердечком. Румянец цвета лепестков розы цвел на щеках, а за спиной вздымались величественные белые крылья.

Крылья. Ангельские крылья. Она вернулась домой.

– Ты меня видишь? – Аэрон, не утерпев, кинулся к любимой. – Ты можешь видеть мертвых?

– О да. Я тебя вижу.

Аэрон подбежал, подхватил Оливию, сжал в объятиях, как никого и никогда на свете, и закружил. Она здесь! С ним! Больше он никогда ее не отпустит.

Оливия запрокинула голову и беззаботно рассмеялась. Этот смех… он ласкал душу Аэрона.

– Оливия.

Отчаянно желая вновь ощутить вкус любимой, воин прильнул к ее губам. Ангел легко, охотно открылась ему навстречу, и Аэрон срывал поцелуй за поцелуем, наслаждаясь всем, что она ему дарила – теплом ее тела, сладостью изгибов. Оливия принадлежала ему, ему одному и никому больше.

– Аэрон. Мне столько нужно тебе рассказать.

Дрожа, воин поставил Оливию на ноги и обхватил ладонями ее лицо, боясь отпустить хоть на мгновенье.

– Милая, что ты здесь делаешь? Как тут оказалась? И ты снова ангел?

«Мой ангел».

– Да. Только я теперь больше не воин, а снова вестник радости.

– Ты всегда приносила мне только радость, но как… не понимаю…

Оливия с сияющим видом подняла голову и погладила любимого по лицу, словно тоже никак не могла от него оторваться.

– Мое Божество – создатель жизни, и он дарует тебе новую. Так же, как Высший Небесный Совет позволил мне вернуться к прежним обязанностям – хотя и настаивали, что теперь мне лучше подошла бы роль воина. Отныне я твой персональный вестник радости. Они поняли, что ни ты без меня, ни я без тебя счастливыми быть не можем.

Аэрон все никак не мог полностью осмыслить услышанное.

– А им-то какая разница? Они же сами хотели моей смерти.

– Ты пожертвовал всем ради меня. Мое Божество признало силу твоего поступка и решило тебя вознаградить. Он исцелит твое прежнее тело, вернет в него душу, и ты сможешь возвратиться в крепость. Мы будем вместе.

⇐ Предыдущая 17 18 19 20 21 22 23 242526 Следующая ⇒