Внимание! 17 страница

- Расслабься, - произнесла незнакомка.

Ложь довольно вздохнул.

- Останься! – крикнул чудовищу Гидеон.

Он – не демон, его бдительность так не усыпишь!

Медленно – мучительно медленно – паук замерцал и растаял.

«Еще уловка. Надо…»

Из образовавшегося на месте исчезновения твари облака вышла женщина. Высокая, тонкая, с черными, идеально прямыми волосами до плеч без единой кудряшки или завитка. Как и в случае с голосом, в ней было что-то знакомое.

Кто же она?

Глаза - точно черный бархат, прямой носик, губы такие красные, словно кто-то спрессовал воедино тысячи крохотных, только что отполированных рубинов, и придал им форму сердечка. Резко очерченные скулы, упрямый подбородок – но, боги, как же она прекрасна! Настоящая королева воинов.

Сердце Гидеона по-прежнему бешено стучало, хотя Ложь снова испустил довольный вздох. Паника уступила место невероятному, обжигающему восхищению. Уловка? Да какая разница! Определенно, сознание Гидеона сотворило красавицу из его самых тайных фантазий.

Пот высох, озноб ушел, и тело омыло всепоглощающее пламя, обжигая все на своем пути. Воину так отчаянно хотелось коснуться незнакомки, ласкать ее лицо, провести пальцами по волосам. Узнать, такая ли она нежная и шелковистая, какой кажется.

- Почему ты говоришь обратное тому, что имеешь в виду? – снова спросила гостья.

- Не знаю, - ответил Гидеон, подразумевая, что, на самом деле, знает ответ.

Он уж было собрался солгать более детально, чтобы она смогла расшифровать истину, но одна-единственная мысль остановила повелителя. А что, если незнакомка – Наживка, женщина, посланная, чтобы уничтожить его?

Может, ловцы теперь обрели власть вторгаться в их сны?

Возможно. Ранее к нему приходил Торин и поведал, что у Галена есть артефакт, что предателю удалось вселить демона Недоверия в темноволосую женщину и… Стоп. Темноволосую женщину?

Гидеон замер. Женщину, вроде той, на которую он сейчас пялился?

- Приходи в подземелье, - сказала она. – Один.

- Кто не ты? – спросил он.

- А кто не ты? – парировала незнакомка.

Повисло молчание, и ее черные глаза наполнились яростью. Яростью – и в то же время любопытством.

- Приходи в подземелье, или я верну паука. – С этими словами она исчезла.

Гидеон резко открыл глаза, вернувшись из сонного состояния к сознательному со скоростью ракеты.

- Хвала богам, - выдохнул испуганный Парис. – Наконец-то.

Повелитель Лжи тяжело дышал. В отличие от видения, наяву его пот не высох, а наоборот, струился по телу так, что воин совершенно вымок. Зато рука, бедро и спина пульсировали и кровоточили там, куда во сне ударял мерзкий паук.

- Что случилось? – дрожащим голосом спросил Гидеон. – Крохотный, безволосый комарик…

- Кошмар, как я и опасался.

Лучи заходящего солнца тонкими струйками сочились сквозь единственное окно в комнате, но лампа в изголовье горела, освещая друга. Волосы Париса представляли собой настоящее смешение оттенков – и каждый из них ярко сиял. Повелитель Разврата был бледен, хотя его кожа продолжала испускать слабое жемчужное свечение.

«Может, я и вел себя, как девчонка, зато Парис на нее похож», - подумал Гидеон с первыми проблесками постепенно возвращающегося чувства юмора.

- Ты уснул прежде, чем я успел предупредить тебя не спать и проведать нашу новую гостью.

Девушка.

- А кто не наша гостья?

- Ее зовут Скарлет, и она – повелитель преисподней. В смысле, повелительница.

Они что, правда нашли одного из пропавших узников и привели его в крепость?

- И кого она не хранит? – Гидеону хотелось провести рукой по лицу, чтобы стереть остатки сна, но ничего не получилось.

Парис понял желание друга и аккуратно протер тому глаза краем своего рукава.

- Видимо, Ночные Кошмары. Миленько, если предпочитаешь девушек с характером, но она явно такая же чокнутая, как ловцы.

Ночные Кошмары. По необъяснимой причине этих двух слов хватило, чтобы демон Гидеона едва не зашелся в оргазме. А сам воин внезапно задался вопросом, почему же девушка показалась ему такой знакомой.

«Останься, останься, останься», - заканючил Ложь в его голове.

- Оливия помогла нам поймать Скарлет, и мы заперли ее в подземелье, - продолжил Парис.

- Она пострадала, да? – спросил Гидеон, спуская ослабевшие ноги с края кровати.

- Ты что делаешь, парень?

Повелитель ухитрился встать, зашатался, но, к счастью, не упал. Он быстро оглядел себя. На нем по-прежнему были боксеры, которые пропитались потом и, возможно, уже начали вонять.

И в ванную он пошел вовсе не из тщеславия, а просто из вежливости, убеждал себя Гидеон. Незачем мучить девушку – Скарлет, как назвал ее Парис, – она же не сделала ничего дурного. Ну почти. Новоприобретенные раны болели, кровь капала на чистый пол. Не ее ли это вина?

«Аэрон, наш помешанный на чистоте домохозяин Аэрон, разозлится как черт», - подумал Гидеон, улыбнувшись. По крайней мере, будет на что посмотреть: повелитель Гнева со шваброй. Классика жанра.

У каждого воина имелись свои обязанности. Может, других это устраивало, но сам Гидеон как-то привык быть профессиональным халявщиком. Титул, который некогда он носил с гордостью. Потом Парис упрекнул друга в безделии и подрядил помогать себе с покупками. Они стали по очереди ходить в бакалею: Парис - в начале недели, Гидеон - в конце.

Интересно, взял ли кто-нибудь на себя его обязанности теперь, когда он ранен, и если да, то что ему придется делать взамен, когда он полностью выздоровеет? Может, помогать Аэрону с домашним хозяйством?

Гидеон перестал улыбаться.

- Так что она с тобой сотворила? – спросил Парис, незаметно приблизившись к другу и поддерживая того на протяжении всего остатка пути до ванной. Зайдя внутрь, повелитель Разврата даже включил приятелю воду – обжигающе горячую, как любил Гидеон. – Ты что-то сказал про крохотного безволосого комарика, но честно, я так и не понял, что ты имел в виду.

С небольшой помощью друга Гидеону удалось раздеться. Он шагнул под струи душа. Скромником воин никогда не был и знал, что Парису, переспавшему с тысячами и тысячами женщин – и даже в некоторых отчаянных случаях с мужчинами, – абсолютно все равно.

Долгое время он просто стоял неподвижно, упершись культями в стену пред собой. Сломанная рука пульсировала, пока горячая вода омывала ее, обжигая лицо и тело. Затем его взяли за здоровое запястье, отвернули повязку и вложили сверху кусок мыла.

- Нет, спасибо, - пробормотал воин.

Ну и как он собирался справиться с этим сам?

- Без проблем, - пробормотал Парис в ответ. – Ты так и не ответил на мой вопрос. Что она делала с тобой этими комарами?

- Ничего, - ответил Гидеон, имея в виду: «Да кое-что было».

- Это я и так знаю. Давай, выкладывай.

И воин рассказал – на своем языке, отмываясь так тщательно, как только мог, с учетом того, что рук, по сути, у него не было и приходилось пользоваться только правой. Смысл был ясен, хотя повелитель не произнес и слова правды: «Когда я проснулся, я веселился с самым любимым своим существом».

- Ты знаешь, что это значит? – мрачно спросил Парис.

- Ага.

«Нет». Что за черт? Должно быть, его одурманили. Все, о чем мог думать Гидеон – что Скарлет могла наколдовывать насекомых, но об этом теперь и трехлетний ребенок догадался бы.

- Она знает, что пугает тебя больше всего. Единственное логичное объяснение: эта женщина может чувствовать наши самые потаенные страхи и показывать их нам, пока мы спим. Отсюда и имя демона – Ночные Кошмары.

Отлично. Именно этого ему по жизни и не хватало.

- Я не собираюсь ее проведать.

«Нет, спасибо», - отреагировал Ложь.

- Даже не думай.

- Ты, конечно же, сможешь отговорить меня от этой затеи, поэтому, будь я на твоем месте, то не заткнулся бы. – Пришлось повозиться, но повелитель Лжи умудрился закрыть кран. – Не давай мне полотенце.

Зарычав, Парис бросил в него пушистым банным полотенцем. Гидеон не успел поймать ткань – просто не мог так быстро двигать своими забинтованными культями. Он наклонился и, после нескольких бесплодных попыток, все же смог поднять полотенце. Рука пульсировала. Дурацкие сломанные кости! Воин попытался вытереться самостоятельно – правда попытался! – но получилось не очень.

Наконец Парис выхватил у друга полотенце и промокнул его кожу насухо:

- Ты хуже ребенка, знаешь?

- Не давай мне одежды.

Покачав головой, Парис исчез из комнаты. Было слышно, как он выдвинул ящик комода, захлопнул, затем полез в другой – и, наконец, большими шагами прошел обратно в ванную, держа шорты и футболку.

Гидеон уже вышел из душа. Воин мог бы и сам одеться, но это отняло бы у него последние силы.

- Не собираюсь позволять тебе помочь мне.

Повелитель Разврата снова покачал головой.

- Раз уж собрался к ней, по крайней мере, захвати какое-нибудь оружие. – Парис натянул футболку через голову Гидеона и помог тому просунуть руки в рукава. Воин лишь поежился. – Например, меня.

- Конечно.

Боги, как же неловко чувствовать себя таким беспомощным. Друзья никогда не заостряли внимание на его увечье, хотя бы немного облегчая страдания.

Парис закатил глаза, держа шорты так, чтобы Гидеон мог в них влезть.

- То, что ее заперли, еще не значит, что она безвредна. – Повелитель Разврата выразительно посмотрел на все еще кровоточащую рану на бедре друга.

Тот пожал плечами.

- А ты можешь найти мне что-то менее мужественное? – спросил Гидеон, с отвращением осматривая себя.

Если он надеялся произвести впечатление на Скарлет – а это вовсе не так, заверил себя воин – то он облажался. Простенькая слишком тесная белая футболка и серые спортивные шорты. Замечательно.

Парис скрестил руки на груди.

- Так ты собираешься пойти без меня?

- Нет.

«Приходи один», - сказала она. Если воин приведет с собой друга, то Скарлет может захлопнуть свой прелестный ротик, а на это Гидеон был вовсе не согласен. Ему нужны ответы, черт подери! А именно: откуда, ко всем чертям, он ее знает? Ну и да, он был бы не против послушать ее извинения за нанесенный физический ущерб.

- Гидеон, - предупреждающе протянул Парис.

- Она же не заперта, так? – Воин неуклюже прошел в спальню и бросил через плечо: - Я же все время буду в опасности.

- Засранец упертый. Ладно, но поосторожней там, - окликнул Парис.

- Не-а.

Два извилистых коридора и один лестничный пролет спустя, воину пришлось прислониться к стене, чтобы удержаться на ногах. По пути он наткнулся на пару друзей, и каждый попытался помочь Гидеону вернуться обратно в его комнату. Он отогнал их так вежливо, как только смог. Они волновались за него, и воин любил приятелей за их заботу. Не то чтобы он когда-либо смог сказать им об этом. «Я тебя ненавижу» - лучшее, на что повелитель Лжи был способен. Но он не собирался опускать руки из-за своего демона.

Гидеон заставил себя идти дальше. Стоило ему переступить порог подземелья, как воздух полностью изменился. Теперь он был грязным, пропитанным вонью крови, пота и даже мочи. Здесь раз за разом пытали ловцов. Какое же отвращение, скорее всего, испытывает девушка! Наверное, забилась в уголок, трясется от страха. Плачет.

Ну и что ему в таком случае делать? «Наверное, убежать с воплями», - подумал Гидеон. Была только одна вещь страшнее пауков: женские слезы.

Борясь со страхом, воин в последний раз повернул за угол. И когда пленница, наконец, показалась, повелитель застыл. Информация потоком обрушилась на него. Во-первых, Скарлет не плакала. И не была напугана. Во-вторых, наяву она оказалась в сотни раз прекраснее, чем во сне.

Пленница схватилась за прутья решетки, выжидая с ничего не выражающим лицом.

- Ты пришел. – Ее голос выражал не удивление, а лишь покорность.

- Нет. – Словно в трансе, воин подошел к ней; аромат ночных цветов вдруг наполнил его ноздри.

Гидеон глубоко вздохнул. Ложь тоже.

Скарлет тщательно осмотрела своего гостя с головы до ног, отмечая каждый его изъян.

- Наверное, не стоило.

И снова повелителя поразило, насколько знакомой она казалась: и голос, и лицо… но по-прежнему никак не мог понять, где же мог ее встретить.

- Не говори мне почему.

Скарлет прищурила свои темные глаза.

- Скажи, что я красива.

Она что, тщеславна? Ну так ей не получить от него желаемого.

- Ты уродлива.

В глубине души воин ожидал, что пленница в ужасе ахнет. Ничего подобного. Тем же покорным голосом она попросила:

- Скажи, что я умна.

- Ты глупа.

Скарлет медленно улыбнулась.

- Так, так, так. Ложь. Это и правда ты. Наконец-то мы снова вместе.

Глава 20

Холодная капля воды упала на губы Аэрона. Мгновение она, дрожа и переливаясь на свету, оставалась на месте, а потом скользнула в приоткрытый рот воина и отправилась в желудок, где кровь вобрала в себя ее силу и разнесла по всем органам. В ту же секунду сердце повелителя забилось равномерно и мощно, легкие наполнились большим количеством кислорода, чем когда-либо в жизни, и температура тела пришла в норму – не слишком высокая и не слишком низкая.

Внезапно он смог услышать, как за окном щебечут птицы и как ветер танцует в ветвях окружавших крепость деревьев. Даже смог различить голоса друзей в комнатах над и под ним – воины обсуждали, что же делать со Скарлет, с ловцами и горевали из-за его болезни.

А нос… Аэрон глубоко вдохнул, уловив запах коры деревьев, покрытых росой листьев, пота, лимонного мыла, которым пользовался Сабин, лосьона Париса и свой любимый аромат… штормового неба. Оливия.

Оливия здесь, рядом с ним.

Может, поэтому Гнев так довольно мурлыкал.

Аэрон распахнул глаза… и тут же пожалел об этом. Так много света. Он лился отовсюду - от лампочек на потолке, из ванной. Стены из потрескавшегося камня, которые воин некогда считал бледно-серебристыми, сияли так, будто кто-то инкрустировал эти самые камни в радугу.

- Ты жив, - произнесла Оливия с явным облегчением.

«Ее голос… какой-то другой», - подумал Аэрон, рассматривая ангела. Голос по-прежнему прекрасный – тем более, что сейчас повелитель мог расслышать тончайшие нюансы: чуть хрипловатый низкий тембр, скрытую чувственность, – но все же он звучал иначе. Оливия примостилась на краешке кровати, не сводя с воина небесно-синих глаз. Ее темные волосы в беспорядке разметались по плечам, обрамляя изящные черты лица. Ангел по-прежнему носила свое снежно-белое без единой складочки одеяние, которое он заставил ее надеть… какое-то время назад.

А ее кожа… У Аэрона перехватило дыхание. Изумительная. Единственное слово, которым можно было описать ее красоту. «Изумительная». Нет, не единственное. Еще «безупречная». Воин мог любоваться ею часами и даже сутками. Вечно. Настоящие белые сливки.

Ему хотелось коснуться красавицы. Ощутить мягкость и тепло ее кожи. Удостовериться, что она цела и невредима и выпуталась из переделки без малейшего вреда.

«Выпуталась». От этого слова сердце воина заныло. Он помнил, как они спустились в склеп, как его подстрелили, как он вынес Ночные Кошмары на кладбище, упал на колени, ждал друзей… на этом воспоминания обрывались. Аэрон сжал кулаками простыни. Сперва он получит ответы на свои вопросы и лишь потом позволит себе одно-единственное прикосновение.

Только одно?

«Сосредоточься».

- Что произошло?

Странно. Изменился не только голос Оливии. Его собственный никогда не звучал так мягко или уверенно.

Ангел слабо улыбнулась:

- Мы боялись, что ты погибнешь. Тебя ранили, а в пулю ловцы добавили яд бессмертных, который медленно тебя убивал.

Да, теперь понятно. От обычной пули ему не было бы так паршиво, но эта едва не свела его в могилу.

- Как я здесь оказался?

- Нас привезли Парис и Уильям.

- Проблем по дороге не было?

- С ловцами? – Она покачала головой, отчего ее волосы облаком взметнулись вокруг плеч. – Нет. Мы заехали за Джилли на обратном пути, но ловцов больше так и не встретили.

Ну, это был лишь вопрос времени. С учетом того, насколько быстро обе стороны приближаются каждая к своей цели, вероятность нападения на повелителей в самом ближайшем времени была достаточно высока.

- Как Парис?

- В порядке, полон сил и может сам о себе заботиться.

Ага, или заставит всех думать, будто так оно и есть. Парис умело прятал свои действия – или бездействие – за шутками и улыбками. Скорее всего, друг опять пьет амброзию и пренебрегает потребностями своего тела.

- Да не скажу я такого! – внезапно крикнула Оливия.

Аэрон нахмурился.

- Не скажешь чего?

- Прости. - Ее плечи поникли. – Голос снова вернулся и говорит мне, что нужно сделать с твоим телом. Я назвала его Искушением, и он совершенно точно демон.

Демон? Аэрон таких не знал, а значит, кто-то еще из упомянутых в свитках одержимых прятался в городе. Но зачем мучить Оливию? И почему из всех возможных вариантов была выбрана эта пытка сексуальными мыслями?

Как бы то ни было, воин такого не потерпит.

«Накажи», - потребовал Гнев.

Хорошо, что демон тоже оправился. И да, повелитель хотел покарать тех, кто причинил им вред. Ему только надо …

- О, нет! – Оливия покачала своей прекрасной головой. – Я по глазам вижу, о чем ты думаешь. Разберемся с демоном позже. Он просто действует мне на нервы, вот и все. Но сейчас меня гораздо больше беспокоит твое самочувствие.

Милая, дорогая Оливия. Его защитница, хотя воин никогда не думал, что нуждается в защите. Никогда не ожидал, что захочет, чтобы его оберегали. Но теперь желал и весьма отчаянно. Уж нуждался – так наверняка. И все же ему придется убедить ангела вернуться на небеса. Через… сколько?

Аэрон посмотрел в окно. Отдернутые шторы обрамляли серп убывающей луны.

- Сколько я проспал?

- Большую часть дня и ночи. Ты все еще раздет, если ты не заметил. – Ее щеки заалели. – Хотя сейчас это не имеет значения.

Большую часть дня и ночи. Значит, скоро – слишком скоро – настанет утро. Что в свою очередь означает, что у него осталось всего восемь дней, чтобы убедить Оливию вернуться домой. Восемь дней, чтобы спастись самому и выручить Легион.

Восемь дней, чтобы сопротивляться притягательности ангела.

Ему столько не продержаться. Воин прекрасно понимал, что одного касания ему и близко не достаточно. Ему захочется большего. Он возьмет еще.

«Еще», - эхом отозвался Гнев.

Да, еще. Аэрон не собирался останавливать себя. Не в этот раз. Да, это эгоистично – ну и пусть, он согласен побыть эгоистом. В том склепе Аэрон мог умереть. Причем мгновенно. И так и не узнал бы, каково это: погрузиться в тело Оливии, почувствовать, как ее лоно сжимается вокруг члена, как она впивается ногтями в спину, как шепчет его имя.

Когда он выяснит это, то перестанет гадать и томиться. Сможет жить так, как жил раньше. И Оливия получит такое же желанное развлечение. Добившись своего, она сможет отправиться домой.

Эгоист? Ха! Да он прямо благодетель какой-то.

- Как я исцелился? – спросил Аэрон.

Вопрос получше: он, часом, не растерял свой пыл после ранения? Повелитель не желал выпускать Оливию из кровати до тех пор, пока та не достигнет пика дважды. Как минимум дважды. Он ей задолжал. Шпилька насчет того, что ему не хватает умения довести ее до оргазма, все еще ранила гордость воина.

Оливия отвела взгляд:

- Противоядие.

Почему она не смотрит ему в глаза?

- Ангельское противоядие?

- Да. – Оливия указала на сияющий голубой фиал на ночном столике. – Вода Реки Жизни. Одна капля – и смерть отступит.

Неудивительно, что все его чувства обострились.

- Когда запас закончится, - продолжила ангел, - нам больше не дадут. А жаль, ведь Лисандр сказал, что у ловцов еще очень много отравленных пуль.

- Как долго продержится эффект? – уточнил воин, опасаясь, что Гнев зайдется в припадке из-за того, что его накормили небесной субстанцией.

Но вместо этого демон замурлыкал чуть громче, словно ему преподнесли великий дар.

И вдруг Аэрон понял: Легион олицетворяла собой ад, а Оливия – рай. О втором он уже догадался, но о первом… Сейчас воин осознал, что Гнев скучал по своему дому. По обоим своим домам. Оливия говорила, что Высшие повелители некогда были ангелами – дом номер один. А потом их изгнали, и они очутились в преисподней – дом номер два, хотя Гнев так не считал, пока не познакомился с «прелестями» заточения в ларце Пандоры.

«Рай и ад», - снова подумал Аэрон, удивляясь, как же он упустил эту связь. Оливия и Легион. Две половинки единого целого, прямо как он сам с Гневом.

Кстати…

- А где Легион? – спросил воин, шаря взглядом по комнате.

- Уильям отвлекает ее, но я не уверена, как долго он сможет ее удерживать. – Ангел провела пальцем по его груди. – Твое сердце бьется лучше. Сильнее.

От прикосновения кожу словно обожгло. «Еще».

Аэрон напряг слух и уловил разговор, происходивший несколькими этажами выше. Сабин с парнями вернулись из Храма Неназываемых. Многие воины были ранены, но уже исцелялись. Как только они оправятся, то нагрянут в «Убежище» и перебьют затаившихся там ловцов.

Значит, никто не придет его проведать, и Аэрону сейчас нечем заняться. Кроме Оливии.

- Как ты заметила, я все еще раздет, - произнес воин неожиданно для себя. – Готова повеселиться?

Сперва у ангела отвисла челюсть. Затем Оливия захлопнула рот. Затем снова открыла. Не желая ждать, пока она свыкнется с мыслью о том, что его намерения изменились – больше никакого ожидания! – Аэрон обхватил ее сзади за шею и потянул на себя, пока ангел не оказалась практически верхом на нем. Их дыхание слилось воедино, ее мягкие груди прижались к его груди.

Да, он будет ласкать эту женщину. И эти груди тоже. Сладкое местечко у нее между ног, наверное, сейчас становится влажным.

- Ч-что ты делаешь? – Произнесенный шепотом вопрос согрел тело и душу повелителя, потому что желание сквозило в каждом слове ангела.

- Собираюсь заняться с тобой любовью.

Наконец-то.

Воин приподнял голову и слился с ней в поцелуе. Оливия не сопротивлялась ни одной секунды. Нет, она открылась ему навстречу, ответив язычком на его ласку. Аэрон мог чувствовать свежесть воды, что она дала ему, ее напоенное корицей дыхание.

Дрожащие ладони ангела заскользили по его телу, и сердце воина забилось чаще, словно стремясь вслед за ее прикосновениями. Кожа красавицы из теплой стала горячей, так сладко обжигая его. Шелковистые кудри щекотали повелителя.

Свободной рукой Аэрон подхватил любимую под попку и затянул на себя. Оливия инстинктивно раздвинула ноги и обхватила его торс. Их тела совпали, словно кусочки мозаики. Воин застонал. Да… да…

«Да! » - согласился Гнев.

- Нет, - выдохнула Оливия, вывернувшись из объятий Аэрона.

Она даже сползла с кровати и поднялась на трясущихся ногах, едва не падая на пол.

И мужчина, и демон с трудом сдержались, чтобы не зарычать. Вместо этого воин приподнялся на локте и посмотрел на ангела. «Успокойся».

- Ты хочешь меня. Я знаю, что хочешь.

Боги, да он в этот самый миг чувствовал ее возбуждение, ее пьянящий мускусный женский аромат.

- Да, но я не позволю тебе опять завести меня и бросить прежде, чем я успею испытать оргазм.

Она сжала подол платья, нечаянно приподняв ткань и приоткрыв свои прекрасные ноги. Ноги, которые он собирался облизать.

- Оливия, я…

- Нет, - повторила она, отвернувшись.

Дважды запнувшись по пути, ангел прошла к комоду. Поставив локти на поверхность, она уткнулась лицом в ладони.

- Я больше не выдержу этого.

Оливия что… плакала?

Аэрон сглотнул неожиданно образовавшийся в горле комок и встал. Только не это. Что угодно, только не это. Как она и говорила, воин был обнажен, его возбужденный член гордо вздымался.

- Я хочу тебя. Я не собираюсь снова отрицать желание – ни твое, ни мое. Клянусь тебе, Оливия.

- Да заткнись ты!

Аэрон моргнул. Он что, ничего не добился? Неужели все испортил?

- Заставь меня замолчать, - все, что он смог придумать в ответ.

Поцелуями. «Пожалуйста».

- Не ты, - пробормотала Оливия. – Голос. Искушение. Он хочет, чтобы я подняла платье и показала, что у меня под ним ничего нет.

Серьезно? Аэрон облизал губы и подошел ближе. Ничто, даже одна из тех бомб, которые использовали против них ловцы, не остановит его от того, чтобы узнать ответ.

- Я выясню это сам.

Когда воин положил трясущиеся руки ей на бедра, Оливия ахнула, подняла голову, оглянулась и воззрилась на него огромными, полными слез глазами. У Аэрона дрогнуло сердце.

- Что… что ты делаешь?

- Выясняю, как и обещал. – Сперва Аэрон поиграл с ее грудями, сжимая их и теребя соски, пока ангел не задрожала. Затем опустился на колени, ни на секунду не отпуская ее восхитительное тело, проведя ладонями вниз по бокам. – Ты хотела повеселиться – вот я тебе и помогаю.

- Н-не надо, если снова собираешься остановиться на полпути. Я столько вытерпела за последние несколько дней и…

- Не стану. – Аромат ее возбуждения стал сильнее, напоминая знойную ночь, в которой ему хотелось потеряться. – Ничто не остановит меня сейчас, ангел. Ничто.

Медленно, так медленно он поднял подол ее платья. Оливия не стала протестовать, даже когда по коже побежали мурашки. Ноги, ее нежные, крепкие ножки, смесь меда и ванили. Когда Аэрон обнажил попку любимой и увидел, что на ней и правда нет трусиков, член дернулся в ответ. «Прекрасно». Даже крылья выскользнули из щелей на спине.

«Моя».

«И правда, моя». Он задрал ткань до талии красавицы, зажав платье между комодом и ее нагими бедрами. Обхватил ладонями восхитительные ягодицы. И снова Оливия ахнула. Аэрон расцеловал соблазнительную плоть, видневшуюся между его пальцами.

- Еще? – спросил он.

- Да, - выдохнули в унисон ангел и Гнев.

Воин принялся целовать внутреннюю поверхность бедер любимой, ощущая, вероятно, нежнейшую кожу, которую только создал ее Бог – теперь и его Бог тоже, ведь повелитель готов был вечно поклоняться тому, кто подарил миру Оливию.

- Аэрон, - прошептала она во время очередной легчайшей ласки.

- Расставь ножки пошире. – Воин сжал бедра ангела и поторопил ее, просунул колено меж ног. Его кровь превратилась в огненную лаву, а желание достигло пика. – Теперь наклонись вперед как можно сильнее.

Оливия колебалась лишь секунду, затем подчинилась. Какой-то миг – лишь миг – Аэрон мог лишь любоваться открывшимся ему зрелищем. Такая восхитительная. Такая сладкая. Такая розовая. Такая влажная. Для него, для него одного. Мысль о том, чтобы делиться с вновь замурлыкавшим демоном, была невыносима. Но так и быть. Он возьмет эту женщину – любым способом.

- Хочу попробовать твой вкус. – Повелитель опустил голову и медленно провел языком по лону, краем уха уловив тихий стук.

- Аэрон!

Воин посмотрел вверх. Оливия уперлась руками в стоявшее перед ней зеркало и прижалась виском к поверхности комода. Она зажмурилась и часто и неглубоко дышала, закусив губу.

- Не останавливайся, - умоляюще прошептала ангел.

Повелитель послушался и снова лизнул средоточие ее женственности, задержавшись на клиторе, чуть щелкнув по нему кончиком языка, посасывая чувствительный бугорок. Вот настоящая амброзия. Ее амброзия. Сладкая, припухлая плоть… Ангел отзывалась на его ласки, наслаждалась ими.

Хотя повелителю хотелось взять все и сразу, он не позволил себе торопиться. Они это уже проходили. На этот раз он хотел смаковать, растягивать удовольствие. На этот раз он узнает все про ее дивное тело.

- Я сейчас… Аэрон…

- Хорошая девочка.

Он стал водить языком быстрее, сильнее. Бедра Оливии задвигались вперед-назад, и, когда она в очередной раз приблизилась, мужчина погрузил язык глубоко в ее лоно. Ангел закричала, задрожав от силы оргазма.

Аэрон не знал, сколько прошло времени – минуты, часы, дни? – прежде чем любимая успокоилась, и он смог наклониться и поцеловать – и обласкать языком – икры, которые так восхитили его прежде, прежде чем встать и уделить должное внимание низу ее спины. Там были две впадинки, и повелитель все кружил и кружил кончиком языка вокруг них, скользя руками вверх… вверх… сжал ладонями груди так, как ей нравилось. Соски были восхитительно твердыми, словно две жемчужинки, и Аэрон перекатывал их между пальцами.

«Еще».

- Я готова, - произнесла Оливия, тяжело дыша. – Возьми меня.

- Еще нет.

Да, она увлажнилась, но он хотел, чтобы она буквально истекала влагой и была более чем готова. Оливии предстояло расстаться с девственностью, и Аэрон старался, чтобы все прошло для нее как можно легче.

Его собственный первый раз был с младшей греческой богиней, одной из трех фурий, Мегерой – или Ревнивицей, как ее обычно называли. Она предпочитала грубый секс и боль – еще одна причина, по которой воин всегда избегал женщин, любящих жестокость в постели. Хотя с ангелом он даже не вспоминал о преимуществах нежных любовниц перед дикими или наоборот. Он просто предпочитал Оливию.

Немного привстав, повелитель провел языком вдоль позвоночника ангела – там, где прежде были крылья, виднелись шрамы, и воин поцеловал и их тоже, нежно облизав при этом, – и все это время он приподнимал ее платье все выше и выше, пока совсем не стянул через голову Оливии. Шелковистые пряди волосы каскадом рассыпались по ее плечам и спине, закрыли даже отражавшиеся в зеркале груди ангела. «Мне нужно их видеть», - подумал Аэрон, отводя волосы Оливии в сторону.

⇐ Предыдущая 13 14 15 16 171819 20 21 22 Следующая ⇒