Внимание! 11 страница

Оливия плакала во сне, а воин обнимал ее и пытался утешить. Когда бедняжка, наконец, провалилась в бессознательное состояние, он перенес ее в квартиру Джилли, думая, что так облегчит себе задачу. Если Оливия не будет с ним разговаривать, то не сможет отговорить его от намерения расстаться. Но Аэрон не улетел тотчас же. Парису с его подружкой нужно было время, так что воин примостился рядом с ангелом.

И снова обнаружил, что ему нравится держать ее в объятиях. Тем больше оснований поскорее избавиться от Оливии. Но когда Аэрон попытался уйти, чтобы больше не вернуться, то потерял всякую уверенность, что действительно хочет проститься с нежданной гостьей. Не то, чтобы он вообще когда-то был в этом уверен, но, черт возьми, теперь его решительность пошатнулась.

Увидев Оливию в объятиях Гидеона, воин ощутил совершенно новую, необычную для себя вспышку собственнического инстинкта. Эмоции оказались такой силы, что уколы ревности от заигрываний с ангелом Париса и Уильяма теперь выглядели сущим пустяком. Сама мысль об Оливии, выбравшей этот путь, с непреклонным желанием «повеселиться», одинокой, такой уязвимой… Аэрон стиснул зубы, как частенько случалось, стоило ему лишь подумать о гостье.

Какой-то мужчина прошел мимо, привлекая внимания воина. Смертный. Где-то лет двадцати пяти. Крупный. Внезапно Гнев зарычал, пытаясь вырваться на свободу, проецируя в голове Аэрона изображения мясистых кулаков, взмывающих вверх и впечатывающихся в залитое слезами лицо женщины.

Этот тип избивает свою жену, понял Аэрон, пока Гнев прогонял все больше и больше таких картин через его сознание.

«Ты никчемное создание, - обычно кричал негодяй, брызгая слюной. – И почему только я на тебе женился? Ты и тогда была жирной коровой, а теперь стала еще жирнее».

Вот сейчас Аэрон даже не попытался остановиться. Что, если и с Оливией когда-то так же мерзко обращались? Или с Легион? Дав волю Гневу безо всякого сопротивления, любя своего демона больше, чем следовало бы, не испытывая ни малейшего угрызения совести, воин развернулся, ринулся вперед и догнал человека. Тот испуганно ахнул, когда Аэрон схватил его и повернул к себе лицом.

- Что за черт?

- Аэрон, - устало окликнул друга Парис.

Воин проигнорировал оклик.

- Ты мне омерзителен, ты, никчемный кусок дерьма. Почему-то меня ты не пытаешься избить.

Человек побледнел и задрожал.

- Я не знаю, кто ты, и что, по-твоему, ты делаешь, но тебе лучше оставить меня в покое, кретин.

«Турист», - понял Аэрон. Местный бы сразу опознал повелителя.

- А то что? – Воин медленно, зло улыбнулся. – Ты обзовешь меня как-нибудь еще?

Низкое рычание зародилось в горле человека. «У него нож в кармане», - вдруг догадался Аэрон. Толстяк собирался пырнуть воина в живот, в шею, а затем смотреть, как он истекает кровью.

Безо всякого предупреждения Аэрон нанес удар. Его правый кулак впечатался в нос мужчины. Раздался хруст и вой, полный боли. Потекла кровь. Не останавливаясь, воин сделал выпад левой рукой. Удар пришелся в челюсть, рассекая кожу. Вой перешел в крик.

Но Аэрон еще не закончил.

«Не бейся честно. Причини боль». Гнев полностью управлял ситуацией.

И воин по-прежнему не возражал.

Пока толстяк пытался сориентироваться и вырваться, Аэрон ударил его коленом в пах. Противник сложился вдвое, ловя воздух залитым кровью ртом. Никакой пощады. Этот ублюдок сам никого не щадил. Аэрон ударил мужчину в плечо, и тот отлетел прочь. Теперь смертный испытывал слишком сильную боль, чтобы подняться и попытаться защититься.

Он взглянул на Аэрона полными слез глазами:

- Не бей меня. Пожалуйста, не бей меня.

- Сколько раз твоя жена говорила тебе то же? – Воин прижал толстяка к земле, упершись коленями ему в грудь.

С неведомо откуда взявшейся силой, удивившей даже самого бледного как смерть мужчину, он попытался вырваться. Воин просто немного усилил нажатие, удерживая ублюдка на месте.

- Пожалуйста, - в дрожащем голосе мужчины звучало отчаяние.

Аэрон продолжил размеренно наносить ему удары по лицу, один за другим. Голова мужчины моталась из стороны в сторону. Кровь хлынула сильнее. Даже зубы стали вылетать, похожие на кусочки сладостей. Кожа была рассечена, а кости треснули.

Вскоре хрип и стоны стихли.

На плечо Аэрону легла рука.

- Ты уже его наказал. Пора остановиться, - раздался сзади голос Париса.

Аэрон замер. Он задыхался, суставы пальцев болели. Слишком просто. Это было слишком просто. Человек не расплатился за все зло, что причинил. «Но, возможно, запомнил урок», - произнес голос разума в голове воина. Им нужно возвращаться, и Аэрону следует вновь обрести контроль над собой.

- Идем домой, - настаивал Парис.

Домой? Нет. Воин был не готов вернуться в свою комнату – и увидеть кровать, на которой он целовал и ласкал Оливию. Тем не менее Аэрон поднялся. Он напоследок пнул смертного в живот, прежде чем повернуться к другу:

- Дай мне пару минут. Я должен побыть один.

Какое-то время Парис молча изучал напряженное лицо друга. Затем, наконец, кивнул:

- Ладно. Может, приведешь себя в чувство, черт побери.

- Что я и собираюсь сделать.

Даже после ухода Париса Аэрон все еще стоял на том же месте, пытаясь собраться с мыслями. «У меня все под контролем, - напомнил себе воин, хотя по-прежнему желал отбросить все ограничения. - У меня все под контролем».

Гнев все еще неистово метался в голове, готовый обрушиться на очередную жертву.

Воину нужна была Легион.

«Или Оливия», - мелькнула следующая мысль.

Сердце Аэрона застучало сильнее, и ему потребовалось некоторое время, чтобы понять причину такой реакции. Возбуждение смешалось с сожалением и обрушилось на него так же, как его кулаки обрушивались на противника. Оливия еще не проснулась, когда он перенес ее в гостевую комнату в доме Джилли. Не проснулась, пока Аэрон инструктировал хозяйку квартиры позвонить ему тотчас же, как ангел пробудится. Нет, она лежала на кровати, разметавшись во сне, прекрасная, окутанная локонами своих волос, тихонько посапывая. Бороться с желанием снова устроиться рядом с ней оказалось почти невозможно. Но Аэрон справился. Он отправился за Парисом.

«Возможно, мне следует вернуться к Оливии», - подумал повелитель Гнева, повернувшись в сторону дома Джилли прежде, чем смог себя остановить. Аэрон поднял взгляд к небесам, ожидая совета. Он никогда не смотрел так на звезды. Но вместо совета воин заметил белые, покрытые перьями крылья и замер, как вкопанный.

Гален. Предводитель ловцов. Фальшивый ангел. Ублюдок.

Инстинктивно Аэрон выхватил пару кинжалов и скользнул в тень. Ему не стоило выходить в город без пистолетов, но он был так занят Оливией, что не подумал захватить с собой что-то посерьезнее клинков. Гален приземлился на крышу здания, сложил крылья и принялся сканировать взглядом улицы.

Если он и заметил внизу наблюдавшего за ним Аэрона, то не подал виду.

Все это время Гнев завывал в голове воина. Гален совершил слишком много преступлений, чтобы демон мог их сосчитать. Жажда убийства просто затопила сознание Аэрона. Контроль. Абсолютный контроль. На этот раз он не мог поддаться демону.

Неожиданно Гален выпрямился. Аэрон прижался спиной к стене здания, уверенный, что его засекли, но не желая убегать. Возможно, сегодня он положит конец всему этому.

Гален оттолкнулся от крыши, полетел вниз… ниже… Затем развернул крылья, взмахнул ими и мягко опустился на землю в нескольких ярдах от Аэрона.

Воин напрягся. Он не мог убить Галена без серьезных последствий, но мог как следует помучить ублюдка, прежде чем запереть его в подземелье. А затем снова приняться за пытки.

Прошла минута, другая, а предводитель ловцов просто стоял, сложа крылья, и ждал, не принимая никаких попыток подойти к воину.

Аэрон всеми фибрами души мечтал броситься в атаку. В конце концов, неожиданные нападения были его коньком. Но воин сдержался. Иногда битва не лучше решение в войне. Иной раз можно было добиться гораздо большего, просто наблюдая за противником. Что здесь происходит? Что привело Галена в Будапешт?

Хранитель Надежды, разумеется, бывал здесь и раньше, но совсем недавно ускользнул во время сражения с отрядом повелителей. Воины совершили рейд на заведение, в котором воспитывали и обучали детей-полукровок. Наполовину людей, наполовину бессмертных. Всех их учили ненавидеть повелителей.

Теперь школа лежала в руинах, воины освободили детей, и нашли для них нормальные, любящие семьи. Семьи, которые, хочется верить, никогда не смогут выследить ловцы.

Неужели целью появления здесь Галена была месть?

«Накажи», - зарычал Гнев.

«Пока рано».

- Наконец-то, - произнес Гален, разрывая тишину своим звучным голосом.

Аэрон быстро осмотрелся, но никого не увидел. Но с кем тогда говорил Гален? Сам с собой? Или…

Пара ног возникла из воздуха в нескольких футах перед лидером ловцов. Вот только эти ноги не крепились к телу. Что за черт? Едва вопрос мелькнул в голове Аэрона, как над ногами появилось туловище, затем плечи и руки – а на возникшем запястье правой руки воин увидел знак Бесконечности, символ истинного, преданного ловца – и, в конце концов, лицо человека. Мужчина стоял, полностью открывшись взгляду, держа в руках кусок темной развевающейся ткани.

Ловец явно не походил на призрака, контуры его тела не были размыты. Обычный человек, такой же реальный, как сам Аэрон. Но как тогда… Ткань. Слово эхом отозвалось в голове воина, а вслед возникло другое. Невидимый.

Глаза Аэрона расширились от ужаса и потрясения. Ткань. Покров. Покров Невидимости?

- Я возьму это.

Гален отобрал покров и сложил его раз, другой. Вместо того чтобы становиться толще с каждым слоем, ткань все уменьшалась в размерах, истончаясь, и вскоре казалось, что хранитель Надежды держит в руках обычный лист бумаги.

О, да. Это мог быть только Покров Невидимости.

Гален спрятал артефакт в складках своего одеяния. Аэрон автоматически потянулся вперед. «Остановись. Жди». Воин опустил руку. Сперва информация, потом артефакт.

- Здесь полно камер, - произнес человек. – Я их не нашел, но знаю, что демоны держат город под наблюдением.

- Не волнуйся, - Гален самодовольно усмехнулся. – О камерах позаботились.

Да неужели? И как же? Устройства по-прежнему работали. Иначе Торин сообщил бы друзьям о неисправности. Может, кто-то взломал систему, и сейчас на мониторах высвечивалось ложное изображение? Что-то подобное показывали в одном из тех фильмов, что заставлял его смотреть Парис. Или же были задействованы более серьезные силы?

Крон иногда помогал повелителям, так что существовала вероятность, что другой бог поддерживает ловцов.

- Ты убедился, что среди них есть ангел? – спросил Гален.

- Да, хотя она, кажется, не столь могущественна, как ты.

- Мало кто из ангелов сравнится со мной. А половина их отряда уехала из города?

- Да.

Гален снова рассмеялся:

- Очень хорошо. Теперь найди остальных, и оставайтесь в тени, пока я не вернусь. Несколько наших воинов пропало вчера, и даже наша обожаемая царица не может их обнаружить. Как только я их найду, мы нападем на повелителей. И на этот раз, никакой пощады.

«Накажи», - снова взвыл Гнев.

- Никакой пощады? Но я думал…

Гален покачал головой:

- Передай остальным, что мы добились успеха с нашим экспериментом.

Человек ответил медленной, но не менее довольной улыбкой.

- Значит, никакой пощады.

Гален расправил свои белые крылья, взмахнул ими, но вдруг замер и нахмурился:

- Моя дочь. Я хочу, чтобы ее доставили мне в целости и сохранности.

С этими словами он взмыл в воздух.

«Даже забота о Гвен тебя не спасет», - мрачно подумал Аэрон, сам поднимаясь в воздух. Его крылья полностью исцелились, и воин без проблем сможет преследовать…

Гален исчез из виду. Еще был здесь в одну секунду – и пропал в следующую.

«Накажи! »

«Черт, - мысленно ругнулся Аэрон. – Я не могу». Покров утрачен, и он в руках Галена, вне досягаемости воина. Все, что оставалось Аэрону – это накопать побольше информации. Не то, чтобы она каким-то образом компенсирует его провал.

Взгляд воина сосредоточился на фигуре ловца. Тот кружил около зданий и припаркованных машин, постоянно оглядываясь. Аэрон последовал за ним. Наконец, его добыча зашла в заново отстроенный «Клуб Судьбы» – теперь с новым владельцем и переименованный в «Убежище» – и больше не показывалась.

Неужели ловцы устроили здесь свой штаб?

Невероятно. Некоторые из повелителей любили здесь повеселиться, так что Торин установил внутри камеры слежения. Они засекли бы присутствие врагов. Но…

Может, не так уж и невероятно. Возможно, камера выведена из строя, так же, как и те, на улице?

Аэрон прокрутил в голове и другие вопросы. Что за эксперимент удался ловцам? Куда подевались войска Галена? Кто их «царица»?

Пока Гнев продолжал кричать в голове воина, требуя возмездия, Аэрон вытащил сотовый и отправил сообщение Торину. «Созывай всех. Встретимся через пару часов». Сперва ему нужно кое о чем позаботиться. То есть об Оливии. Если она что-то знает, Аэрон вытащит из нее эту информацию. В смысле, успокоит его, как воин изначально и планировал. «Я кое-что обнаружил. Даже видел Галена с чертовым Покровом Невидимости».

Торин, который, кажется, никогда не спал, тут же отозвался. «Заметано. Если твоя информация важнее, чем то, что наш враг заполучил артефакт, хочу услышать ее как можно скорее».

«Договорились». Аэрон сунул телефон в карман и развернулся в сторону дома Джилли, чтобы прилететь туда, разбудить Оливию, если придется, и получить ответы на свои вопросы. Но на полпути воин остановился, увидев высокую, грозную фигуру.

Крон, царь богов, стоял, нахмурившись. Как всегда, в длинном белом одеянии, обутый в сандалии. Из-под края одежды выглядывали пальцы ног с желтыми и загнутыми ногтями.

Тем не менее Аэрон не мог не заметить, что Крон выглядел моложе, чем прежде. В его волосах больше не было седины, они стали густыми и золотистыми. Морщины почти полностью исчезли с лица царя богов, а его карие глаза сияли ярче обычного. Что послужило причиной таких перемен?

- Мой господин, - приветствовал Крона Аэрон, тщательно сдерживая раздражение.

Бог редко приходил, когда к нему взывали, зато обязательно появлялся в самое неподходящее время.

Гнев, бывший по-прежнему на взводе, готовый напасть в любую секунду, не стал прокручивать образы в голове Аэрона – но он никогда и не делал этого в присутствии бога. Как и в случае с Галеном, Крон совершил слишком много преступлений. Так что воин просто испытал ужасную жажду. Но не убийства, а почему-то желания украсть что-нибудь из принадлежащего богу. Стремление, смысла которого Аэрон не понимал и не мог расшифровать.

- Ты разочаровал меня, демон.

Что, опять?

- Здесь неподходящее место для таких разговоров. Ловцы…

- Никто не увидит и не услышит нас. Я позаботился об этом.

«Так же, как другой бог обеспечил невидимость ловцам», - подумал Аэрон, снова вспомнив о Покрове.

- Тогда, прошу тебя, пожалуйста, скажи, чем я тебя так разочаровал. Я и минуты не смогу прожить в неведении.

Карие глаза бога сузились:

- Мне не нравится твой сарказм.

Аэрон слишком хорошо знал, что когда царь богов злился, происходили плохие вещи. Вроде безумной жажды крови, которая однажды охватила воина, подвергая опасности жизни его друзей.

- Прошу прощения. - Аэрон склонил голову, пряча ненависть, блеснувшую в глазах.

- Мне нужно напомнить, что смерть Галена так же важна для тебя, как и для меня? Тем не менее ты позволил ангелу отвлечь себя.

- А разве не ты сам этого хотел? – не удержался от вопроса воин.

Крон раздраженно отмахнулся:

- Думаешь, мне есть какое-то дело до твоих смехотворных просьб? Я не хотел, чтобы ты отвлекался, так зачем мне посылать для этого женщину?

Вот и Аэрона интересовал тот же вопрос.

- Избавься от нее.

- Я стараюсь, - ответил воин, сжав кулаки.

«Не отдавай ее», - резко вмешался Гнев.

- Старайся лучше, - приказал Крон.

- Она пробудет здесь только десять, нет, девять дней.

Когда наступит утро, Аэрон потеряет еще немного времени из отведенного ей срока. И это хорошо. Да, хорошо.

- А затем она вернется на небеса.

Где Оливии и место. Уж он-то об этом позаботится.

Острая грусть пронзила Аэрона, но он не обратил на нее внимания. Как и на хныканье Гнева.

Крона, казалось, не слишком-то успокоили слова воина.

- Если она останется, то я…

- То что ты сделаешь?

Внезапно рядом возник еще один мужчина. Высокий, мускулистый, со светлыми волосами и темными глазами. У него были крылья, как у Галена. Только крылья новоприбывшего сверкали чистым золотом.

Лисандр.

Аэрон всего пару раз видел предводителя ангелов, но, как и в случае с Оливией, в голове не возникало картин омерзительных деяний, и повелителя не охватывало стремление покарать его тем или иным способом. Что, однако, совсем не означало, что Аэрону нравился этот ублюдок.

«Она слишком хороша для тебя, - сказал воину Лисандр. - Не оскверни ее, иначе я похороню тебя и всех, кто тебе дорог».

Аэрон не почувствовал появление ангела ни тогда, ни сейчас и возненавидел внезапно возникшее отвратительное чувство беспомощности. Лисандр мог перерезать ему горло, а воин даже не сумел бы защититься.

Оливия была права.

Крон немного побледнел:

- Лисандр.

- Только посмей причинить ей вред, - отозвался ангел, переводя взгляд с бога на воина и обратно. – Если хоть волос упадет с ее головы, я уничтожу тебя.

- Как ты смеешь мне угрожать! – Крон оскалился, и от ярости краска быстро прилила обратно к его лицу. – Мне, который всемогущ. Мне, кто…

- Бог, да, но тебя все же можно убить, - безрадостно рассмеялся Лисандр. – Ты знаешь, я никогда не разбрасываюсь пустыми угрозами. Ты слышишь правду в моем голосе. Причинишь ей вред, и я убью тебя собственными руками.

Повисло молчание.

Тяжелое, напряженное.

- Я поступлю, как сочту нужным, - наконец произнес Крон. – И тебе не остановить меня.

И, тем не менее, царь богов исчез.

Аэрон с трудом пришел в себя. Крон никогда и ни перед чем не отступал. То, что он сейчас спасовал перед ангелом… это не сулило ничего хорошего самому воину, который обладал куда меньшей властью, чем царь богов.

- Что до тебя… - Лисандр протянул руку, и в ней возник меч из чистого огня.

Кончик клинка уперся в горло Аэрона прежде, чем тот успел моргнуть.

Кожу обожгло. Аэрон прищурился:

- Ты по поводу… осквернения?

- Ты даже не представляешь, как мне хочется тебя убить, - произнес ангел. - Хладнокровно, беспощадно.

- Но ты этого не сделаешь.

Иначе Лисандр уже нанес бы удар. Это ясно читалось в его глазах. Когда воины собирались что-то сделать, они не колебались. И не тратили время на разговоры.

- Нет, не сделаю. Бьянке это не понравится. Как и Оливии.

Меч опустился и исчез.

- Я хочу, чтобы она вернулась, но Оливия… любит тебя, - отвращение смешивалось с истиной, звучащей в голосе ангела. – Таким образом, ты останешься в живых. Пока. Но я хочу, чтобы ты сделал Оливию несчастной, заставил ее возненавидеть смертную жизнь. Но при этом ты должен заботиться о ее безопасности.

- Согласен.

- Так просто? – Темные глаза Лисандра расширились. – Ты не хотел бы оставить ее?

«Хотел. Да». В это мгновение, подумав о возможности потерять Оливию раз и навсегда, Аэрон признал, что в глубине души желал быть с ней. Хотя бы ненадолго. Воину хотелось развеселить Оливию, увидеть ее улыбку, услышать смех. Снова обнять девушку. Целовать ее. Касаться. Наконец-то погрузиться в ее сладостное тело. Но он не станет этого делать. Ей будет лучше на небесах, а сам Аэрон вернется к той жизни, что создал для себя. Жизни без сложностей. Или переживаний. Ну, за исключением попыток ангелов убить его.

Если Оливия останется на земле, она будет человеком. Уязвимой. Вскоре она состарится и умрет. А он ничего не сможет с этим поделать, лишь беспомощно наблюдать. Аэрон никогда не сможет себе такого позволить. Ни себе, ни кому другому. Даже ей. Особенно ей.

«Моя», - зарычал Гнев.

- Нет, - заставил себя ответить Аэрон обоим – и демону, и Лисандру.

Больше воин не станет игнорировать или соглашаться с воплями Гнева. Это слишком рискованно.

- Я не хочу, чтобы Оливия осталась.

В отличие от ангела, он мог спокойно врать.

- И, тем не менее, ты хочешь… осквернить ее окончательно?

Губы Аэрона сжались в тонкую линию. Он не слышал этого вопроса. Тело и так уже среагировало на мысли о возможности переспать с красавицей, затвердев во всех нужных местах.

- Вижу, что хочешь. Ну, что ж, хорошо.

А может, Аэрон все-таки слышал вопрос?

- Будь с ней… таким образом, если это то, чего вы оба хотите. Я не стану карать тебя, так как никому лучше меня не известно, что желанию женщины соблазнить мужчину невозможно противиться. И никто не знает Оливию лучше меня. Если она не попробует все… - Лисандр, бесстрашный ангел, действительно покраснел. - Она не оставит тебя. Итак. После того, как ты это сделаешь, заставь ее почувствовать себя несчастной, как я и сказал. Убеди Оливию покинуть тебя, не причиняя ей физического вреда, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы убедить Высший Небесный Совет сжалиться над тобой и твоей подругой-демоном.

«Все, что в моих силах» в устах Лисандра гарантировало успех. В этом Аэрон не сомневался.

Значит, воин и Легион останутся в живых, а Оливия получит вечную защиту. Оливия, которую Лисандр знал лучше, чем кто-либо. Это утверждение вызвало у Аэрона больше эмоций, чем все остальные – даже та новость, что их с Легион могут помиловать.

Он должен быть тем, кто знает Оливию лучше всех!

- Спасибо, - заставил себя произнести Аэрон.

Забавно. Слова прозвучали так, словно их проталкивали сквозь лезвия.

Лисандр сделал один шаг назад, затем другой:

- Я ухожу, но сперва поделюсь с тобой информацией, которую ты давно хотел получить. Ты не сможешь защитить мою подопечную как следует, если не будешь знать, что происходит вокруг.

Ангел не ждал от Аэрона ответа. Во всяком случае, воин и не думал отвечать. Открой Аэрон рот и может нечаянно сказать что-то такое, что заставит Лисандра уйти, а не продолжить разговор.

- Ты часто задумывался, почему Крон не желает убить Галена лично. Все просто. Крон и его жена Рея презирают друг друга. Они стали по разные стороны в вашей войне и поклялись, что не станут брать в плен или убивать кого-то из повелителей собственноручно. Я полагаю, что такой способ борьбы в чем-то справедлив. Рея, разумеется, защитница и осведомитель Галена.

Вот как. Ловцам действительно помогал бог. И не кто-нибудь, а сама царица титанов.

Ему следовало знать, следовало догадаться. Аэрон встречал Рею однажды, когда титаны только что победили греков и захватили небеса. Новые правители вызвали его, в надежде, что Аэрон поделится информацией о повелителях. Рея выглядела такой же старой, как некогда сам Крон, с седыми волосами и морщинистой кожей. От царицы богов исходили такие волны бессердечия и ненависти, что Аэрону стало не по себе. Хотя ему и хотелось верить, что это из-за новостей о смене небесного порядка, а не от одного-единственного ледяного взгляда богини.

- И еще немного информации, - произнес Лисандр, - и она поможет тебе больше, чем любая другая. Крон и Рея такие же, как ты сам.

Как он сам?

- Что ты хочешь этим сказать?

- Они боги, да, но они также повелители. Рея одержима демоном Раздора, а Крон – демоном Скупости.

Глава 13

Оливия застонала. В висках стучало, а мозг словно облили бензином и подожгли. Там не менее она резко распахнула веки, решив выяснить, что же с ней не так; на глаза тут же навернулись слезы, обжигая сильнее, чем жар, пылавший в голове. По мере того, как Оливия приходила в себя, она ощутила мерзкий привкус во рту, будто его набили колючей проволокой вперемешку с ватой.

Она причмокнула губами, сбитая с толку и встревоженная.

- Хорошая девочка, - произнес рядом Аэрон. И, хотя слова сами по себе были ободряющими, они вызвали раздражение. Даже расстроили ее. И прозвучали громко. Слишком громко. – Просыпайся. Ну давай же, Оливия. Ты сможешь.

- Тише. – Она постаралась сфокусировать взгляд на воине, несмотря на застилавшую глаза дымку. Аэрон присел рядом, вытянув обе руки. В одной лежали две маленькие таблетки. В другой он держал чашку с чем-то темным и дымящимся. – Пожалуйста.

- Я хочу, чтобы ты приняла лекарство и выпила это. - По крайней мере, теперь он говорил шепотом.

Будучи ангелом, Оливия не воспринимала ароматы мира смертных и никогда по-настоящему не ощущала запахов того, что люди готовят, пьют или распыляют на свое тело. Но теперь ее обоняние изменилось, и аромат, исходивший от темной жидкости, казался божественным. Словно заключенная в бутылку сила, обещающая не только дать возможность начать все сначала, но и даже полностью исцелить тело.

«Люди называют этот напиток кофе», - вспомнила Оливия. Неудивительно, что они выстраивались за ним в длинные очереди и готовы были потратить все до последнего гроша ради единственного глоточка.

- Что это? – сумела прохрипеть она, указав подбородком на таблетки. Зря. Движение вызвало приступ тошноты.

- Просто прими их. Почувствуешь себя лучше.

Аэрон не стал шептать последнюю фразу, и Оливия прикрыла уши руками:

- А у тебя есть внутренний голос? Нельзя ли сейчас применить эту способность?

Он сжал таблетки в кулаке и осторожно заставил ее опустить руки:

- Хватит играться. У нас не так много времени.

- Ш-ш! Сейчас говорит Ливви, и ей совсем не хотелось бы рвать твои голосовые связки в случае, если ты не потрудишься сбавить тон.

И почему этот мужчина снова казался ей притягательным?

- Поднимайся. Сейчас же.

Ангел осторожно села и протерла глаза. Ее все еще пылающий мозг едва не взорвался от движения, и Оливия застонала.

Аэрон бросил на нее нетерпеливый взгляд. Нет, дело не в нетерпении. Взгляд был тяжелым, но эмоции, какими бы они ни были, казались явно сильнее. Желание? Неужели ее стон так на него подействовал?

Оливии захотелось привести себя в порядок. Она встряхнула волосами – только для того, чтобы осознать, что кудри упали на плечи бесчисленными спутанными прядями. Щеки ангела вспыхнули, и она натянула капюшон своего платья. Вернее, попыталась натянуть. Нахмурившись, Оливия оглядела себя. Голубой обтягивающий топ, короткая черная юбка.

Почему… Ах да. Ее новый провокационный образ. Но это не объясняло дикую головную боль. Оливия взмахнула ресницами и встретила пристальный взгляд Аэрона.

- Меня что, ранили?

Он хмыкнул:

- Едва ли. Просто ты слишком много выпила, а сейчас расплачиваешься за свою неосмотрительность.

И боль была не единственной платой. Ужасные воспоминания, одно за другим, внезапно нахлынули на нее. После первой бутылки веселящего сока – который явно не принес ей веселья – Оливия испытала жуткое чувство утраты. После второй – давящая волна уныния накрыла ее, и бедняжка безудержно разрыдалась. Гидеон обнял ее, и Оливия все ему рассказала. Про Аэрона. Как его убьют.

Аэрон поднес руку к ее губам:

- Возьми лекарство в рот, но не разжевывай. Поняла? Глотай целиком.

А она вообще сможет? Теперь таблетки казались ей огромными, как апельсины. Рука Оливии дрожала, когда она ухватила пальцами лекарство и положила себе в рот. Потом попыталась проглотить. Неудачно. Фу! Ну и вкус! Лицо ангела скривилось от отвращения.

- Выпей. Так будет легче, - Аэрон протянул ей дымящуюся чашку и наклонил, чтобы она могла отпить.

Оливия поперхнулась. Хоть напиток и чудесно пах, но на вкус напоминал смесь аккумуляторной кислоты и грязи. Интересно, она сильно нарушит правила приличия, если выплюнет все прямо на кровать?

- Глотай, - отрывисто бросил воин, убрав чашку в сторону.

Что Оливия и сделала. Еле-еле. Таблетки с трудом проскользнули в горло, словно царапая его изнутри, так же, как и этот мерзкий кофе. Перестав вздрагивать, она подняла взгляд на Аэрона.

- Больше не смей так со мной поступать!

Тот закатил глаза и снова устроился на корточках:

- Сама виновата, ведь ты же позволила Гидеону себя напоить.

Ну и сколько еще раз он собирается напомнить ей об ее оплошности?

- А теперь мне нужно, чтобы ты встала. Ливви, нам надо кое-что сделать.

Прямо сейчас ей хотелось только одного – лечь обратно в кровать. Оливия рухнула на матрас и уставилась в потолок. На нем висел постер, изображающий женщину с золотистой кожей, ярким румянцем и проступающими сквозь ткань бикини затвердевшими сосками. Длинные светлые волосы развевались на ветру. Снова сбитая с толку, Оливия нахмурилась. Прежде такого постера в спальне Аэрона не было.

Она оглядела комнату, но не узнала ни единого предмета. Комод из орехового дерева, хрустальная ваза, сверкавшая в лучах света, просачивавшегося сквозь белые занавески, изображения разнообразных цветов на стенах и прелестный бежевый ковер на полу.

- Не очень-то похоже на твою комнату, - заметила Оливия.

- Потому что это не моя комната.

Она нахмурилась сильнее:

- Тогда… чья?

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 111213 14 15 16 Следующая ⇒