Миюки Миябэ 26 страница

– Все так и было, как ты сказала. Капитан – это Сиро Идзаки. Это он застрелил Нацуко Мита. – Голос Коити звучал как‑ то отстраненно.

Девушка открыла рот, чтобы ответить, но, вместо звука, оттуда потекла кровь.

– Ты правильно угадала, почему произошло это печальное событие. Ты вообще умница. – Тут Коити обратился к кому‑ то: – Я прав, господин Идзаки?

Дзюнко снова услышала чьи‑ то шаги. Она закрыла глаза. Значит, Капитан, Идзаки, тоже здесь. Он приехал на помощь Коити. Помочь убить ее. «Нет, с их точки зрения, это не убийство. Скорее, это означает „разделаться со мной“», – подумала Дзюнко.

Теперь ей стало ясно, почему Коити потребовалось так много времени, чтобы проводить Капитана: они обсуждали, что с ней делать. Когда они вернулись из магазина и обнаружили ожидавшего их Идзаки, Дзюнко обратила внимание на раскрошенные сигареты. Мужчины сразу сообразили, что девушка может вспомнить, где видела то же самое в последний раз.

К счастью – или к несчастью, – Дзюнко не сразу связала табачные крошки с событиями на крыше «Сакураи ликере». Коити и Идзаки, однако, понимали, что рано или поздно она соотнесет одно с другим. Возвращаясь мыслями назад, девушка вспомнила, как странно вел себя Коити, когда Идзаки подошел к ним в отеле «Тауэр»: «Я и не знал, что вас привлекли к этому делу. Как вы здесь оказались? »

Коити говорил с непривычной враждебностью. Капитан смотрел на нее, как будто встречал ее где‑ то раньше. Разумеется, встречал. Он видел ее в «Сакураи ликере».

Но почему Идзаки привлекли к этому делу, когда существовала явная опасность, что Дзюнко узнает его? Неужели Стражи проявили такую недальновидность? Может, их с самого начала не заботило, узнает она его или нет?

– Но, видишь ли… – Голос Коити прозвучал как ответ на ее вопросы.

Девушка открыла глаза, но по‑ прежнему не видела, где он стоит. Он передвинулся куда‑ то вправо, словно отдалился от нее.

– …я убиваю тебя не потому, что ты обнаружила ошибку Идзаки.

«Ошибку? Вот, значит, как они именуют убийство Нацуко? Ошибка? Извиниться и забыть? »

Дзюнко вспомнила, как изменилось выражение лица Нацуко, когда она сказала ей, что ее послал Фудзикава; вспомнила ее заплаканные глаза, изможденное личико.

– Мне очень жаль. – Коити говорил все так же отстраненно. – Стражи с самого начала планировали тебя убрать. Исполнить это поручили мне. Я изначально был всего лишь киллером.

Дзюнко выдохнула воздух в ночное звездное небо. Ее дыхание моментально превратилось в белое облачко и рассеялось. Как ее любовь. Была – и пропала.

Оставался только один вопрос. Почему?

– Ты всегда слишком усердствуешь. Слишком много убитых, а это опасно для Стражей. От тебя было бы мало пользы для организации. Разве я не говорил тебе, как важно не оставлять улик?

– Ты как‑ то слишком открыто убиваешь, – это встрял Идзаки. – И даже не пытаешься замести следы.

– Каори Курата еще совсем юная. Если ее как следует подготовить, возможно, она будет точно выполнять именно то, что ей велено. Только в этом случае пирокинез окажется полезным. А ты уже взрослая, сформировавшаяся личность. Ты настолько сильна, что, сложись все неудачно, мы все окажемся в опасности.

Дзюнко снова закрыла глаза. Она попыталась сосредоточиться на том месте, где стояли эти двое мужчин, но почувствовала, что в уголках глаз набухли слезы и покатились по щекам. «Может, и правда стоит поплакать», – подумала она.

Дзюнко метнула заряд энергии, но не поняла, куда он направился. Ее удивило, насколько слабым он оказался. Он вырвался в ночь, но холодный ночной воздух и вода в озере поглотили его. Девушка только теперь поняла, почему они выбрали именно это место, чтобы расправиться с ней. Они не хотели, чтобы она смогла оказать сопротивление.

– Рано или поздно твой путь должен был пересечься с путями Стражей. Это произошло в случае с Масаки Когуре. Мы выследили его и готовились разделаться с ним, чтобы это выглядело либо как естественная смерть, либо как несчастный случай. Тут явилась ты и уничтожила его таким образом, что об этом завопили все СМИ.

– Конечно, Стражи – могущественная организация и у нас много своих людей в полиции, чтобы уничтожать неудобные улики, но есть предел и нашим возможностям. Детективы, расследующие кровавую бойню, устроенную тобой, могли случайно выйти на нашего человека, задействованного в этом деле.

– Вот почему нам пришлось найти тебя и убить.

Дзюнко снова вздохнула. Где‑ то в глубине тела поднималась боль, но странным образом она вернула ей способность говорить:

– Зачем же ты так старался понравиться мне?

Коити ответил не сразу. Слышно было, как он прошелся по снегу.

– Я не хотел сразу убивать тебя, – наконец сказал он все тем же ровным тоном. – Мы еще надеялись, что ты поможешь нам с Каори Курата. Мы привезли бы ее сюда сегодня, если бы не этот дурацкий фотокулон. Тебе понравилось бы жить здесь с этой девочкой. С младшей сестренкой, которой у тебя никогда не было. Увы!

Дзюнко услышала, как он снова перешел на другое место. Она выпустила еще один заряд энергии, но и тот испарился в ночном небе.

– Но все, что я тебе сказал, оставалось в силе. Главным условием организации было то, что, если ты проявишь хоть малейшую готовность к нападению или хотя бы заподозришь кого‑ либо из Стражей, выйдешь из повиновения или разгадаешь наш замысел, тебя следовало немедленно убрать. Что и произошло. – Коити еще раз извинился. – Я надеялся, что все продлится дольше и мы сможем неплохо провести вместе время. Поэтому я и старался тебе понравиться. Дольше не получилось, но в целом нам ведь было хорошо. Мне, видишь ли…

«Мне было так одиноко». Она поняла, что он пытался сказать.

Кто‑ то заплакал. Дзюнко услышала сдавленные всхлипывания.

«Может, это я? Неужели я плачу? Нет, это Идзаки. Капитан».

Дзюнко снова обратилась к звездам:

– Мне казалось… Я думала, что мы с тобой… понимаем друг друга.

«Я ведь знаю, как тебе одиноко! » – хотелось ей воскликнуть.

– Это было всего лишь счастливое заблуждение с твоей стороны, Дзюнко, – возразил Коити. – Ни один человек на свете не способен меня понять.

«Я приняла свое одиночество за твое».

– Я ведь рассказывал тебе о девочке, на которую я «нажал», чтобы заставить ее пойти со мной на свидание, когда мне было всего четырнадцать лет, – сказал Коити.

– Да, – ответила девушка так тихо, что ее услышали только звезды.

– Два года спустя она умерла.

В наступившей тишине Дзюнко услышала прерывистое дыхание Идзаки.

– Она сошла с ума из‑ за того, что я вторгся в ее сознание.

«Я‑ то тебя ни за что не оставлю! » – пообещала когда‑ то Дзюнко.

– Ты сказала, что доверишься только тому, кто вместе с тобой замарает руки в крови.

Наконец‑ то он сказал правду.

– Когда я узнал, что моя первая любовь погибла из‑ за меня, я задушил в себе остатки человеческих чувств. Теперь у меня просто нет души, которую я мог бы доверить кому‑ либо. По‑ моему, такой, как я, вообще не способен испытывать человеческие чувства.

Выходит, ей только показалось, что они поняли друг друга, но там и понимать‑ то с самого начала было нечего. Да, пьесы сочинять он умел. Актерствовать тоже. Он поставил великолепный спектакль. Дзюнко едва ли не пожалела, что оказалась единственным зрителем.

Девушка смотрела на звезды, мерцавшие высоко в небе, и слушала, что они нашептывают ей: «Ты совершила ошибку, Дзюнко. Ты приняла неверное решение, Дзюнко. Ложный шаг с твоей стороны. Тебе не следовало поступаться принципами».

Дзюнко слышала их, но почему‑ то это ее совсем не трогало. Почему бы это?

– Довольно! – хриплым голосом вмешался Идзаки. – Прекрати ее страдания. Ни к чему ее дальше мучить. Будь милосердным.

Коити замолчал. Дзюнко услышала, как он переступает, выбирая позицию. Она закрыла глаза и сосредоточилась на звуке шагов.

Владелец машины, зарегистрированной в Нериме, оказался низеньким и пухлым. Убедившись, что он ничуть не похож на того, кого видел официант в «Сан Парей», Тикако и Макихара устремились к озеру Кавагути. Движение наладилось, и они добрались туда всего за два часа.

Детективы не знали, застанут ли там человека, побывавшего в ресторане вместе с Дзюнко Аоки, но надеялись, что, проникнув в дом, сумеют раздобыть какие‑ нибудь сведения о нем. По крайней мере, вреда от этой поездки не будет. А вдруг им повезет, и не только он окажется на месте, но и Дзюнко Аоки заодно? Это было бы настоящим рождественским подарком.

Макихара так крепко стиснул руль, что напоминал начинающего жокея, который учится ездить верхом, намертво вцепившись в уздечку. Тикако, конечно, понимала, что он опасается вовсе не за свою жизнь и не за машину.

Это было его дело. Его судьба. Макихара наконец ступил на правильный путь, и этот путь вел его к Дзюнко Аоки.

Они подъехали к бревенчатой хижине и осветили фарами крыльцо и входную дверь. Нажимая на тормоз, детектив увидел, как из‑ за угла дома показался человек.

Дальше произошло то, что в точности повторило кошмар из прошлого Макихары.

В то время как Дзюнко сосредоточенно вслушивалась в шаги Коити, соображая, где он стоит, причем, скорее всего, с пистолетом, направленным ей прямо в сердце, раздался шум подъезжавшей машины. Машина. Направляется прямо сюда. До девушки донесся скрежет шин по обледеневшей, очищенной от снега дороге.

– Кто‑ то едет, – сказал Коити.

Дзюнко услышала, как удаляются его шаги. Должно быть, пошел узнать, кто это.

Девушка снова подняла глаза к звездам. Своим мерцанием они словно подбадривали ее. «Милые звезды, одолжите мне чуточку вашего света! » Она собралась с силами и заговорила:

– Господин Идзаки… помогите… мне.

Капитан застонал.

– Дайте… руку. – Дзюнко проглотила комок в горле, ощутив вкус крови. – Пожалуйста… помогите подняться.

– Послушайте… – Идзаки подошел поближе.

– Прошу вас… поднимите… мне… голову.

– Пожалуйста, простите меня. – Мужчина не расслышал ее. – Я не хотел, не хотел никого убивать. Я хотел только уничтожать подонков, защищать жизнь невинных.

«Да, знаю. И я тоже».

– Я вступил в организацию из‑ за того, что моя дочь и мой внук погибли от рук озверевшего маньяка. Ему вынесли до смешного мягкий приговор, и он сделался образцовым заключенным. Стражи пообещали, что убьют его и что это будет выглядеть как самоубийство. – Идзаки прерывисто вздохнул. – Они выполнили обещание. И тогда я вступил в организацию.

«Я все понимаю, но сейчас мне необходима твоя помощь! »

– Став одним из Стражей, я должен был подчиниться правилам. Главным было правило не оставлять свидетелей. Я не хотел убивать Нацуко Мита. Ведь она была невинной жертвой. Несправедливо убивать человека только потому, что он тебя видел и может опознать. – Голос Капитана выдавал его душевную боль. – Я просто потерял голову. Там развернулась такая бойня, какой никто не ожидал. Я был в ужасе, и мне некуда было деться, потому что я только что пристрелил Асабу. Когда Нацуко Мита окликнула меня, я инстинктивно нажал на спусковой крючок. В мгновение ока я сделался просто грязным, трусливым убийцей.

«Убийцей? » Дзюнко прикончила множество людей. Впрочем, большинство из них вряд ли можно было назвать людьми. Но все же она отнимала человеческие жизни. Девушка всегда считала, что поступала справедливо, но теперь усомнилась в этом.

– Я знал про то, что поручили Кидо. – Идзаки откашлялся. – Я знал, что он подбирается к вам, чтобы прикончить вас, Дзюнко. Поэтому я буквально умолял Стражей включить меня в вашу группу для выполнения миссии, связанной с Каори Курата.

– Зачем? – еле слышно спросила девушка. Ей было ясно, что так он ничем не мог помочь ей.

– Хотел, чтобы вы меня узнали, – ответил Капитан. – Хотел, чтобы вы указали на меня пальцем. Хотел, чтобы вы выступили против меня. Тогда Кидо пришлось бы прекратить свой балаган.

«Ну вот балаган и кончается…»

– Я оказался просто никчемным ублюдком. Я ничем не могу вам помочь. Мы оба замешаны в этом. Простите, я не смог… – Идзаки закашлялся на холодном ветру. – Но мне противно было смотреть, как он обманывает вас. Это было слишком жестоко!

Все еще глядя в небо, Дзюнко усмехнулась про себя, подумав, каким эгоистом оказался Капитан. Он так ничего и не сделал, чтобы помочь ей; он хотел всего лишь успокоить собственную совесть. Пусть бы они прикончили ее месяцем или годом позже, от этого ничего не менялось. Раз уж ей все равно предстояло умереть, почему бы не оставить все как есть и не позволить ей окончить дни в прекрасной сказке? Не так уж это было бы и плохо.

Сознание Дзюнко прояснилось настолько, что она смогла додумать одну мысль. Если ты убиваешь людей, обладая властью над жизнью и смертью человеческих существ, какой бы целью ни оправдывалась твоя деятельность, ты неизбежно приходишь к эгоцентризму. Мнишь себя выше всех, словно ты Господь Бог. И в конце концов начинаешь считать, что твои оценки и суждения неоспоримы. Ты просто не можешь ошибаться.

«Именно это со мной и случилось».

– Поднимите мне голову. – Дзюнко собралась с силами. – Я должна… Коити…

– Бедняжка! – причитал Идзаки. – Кидо морочил вам голову. В этом не было нужды.

«Вот‑ вот, – подумала Дзюнко, – так все и происходит, когда ты знаешь, что все можешь. Тебе хочется совершить это, не важно, есть в этом нужда или нет. Какая разница, если ты Господь Бог? Но все же ему было одиноко, и я действительно оказалась нужна ему, хотя бы ненадолго. Поэтому его нельзя оставить таким, как он есть».

– Поднимите мне голову, – сказала она самым твердым голосом, на какой была способна. – Я должна забрать его с собой.

Капитан подошел совсем близко и наклонился так, что она увидела его залитое слезами лицо. Дзюнко удалось выдавить из себя подобие улыбки. Она не знала, похоже ли это на улыбку, но необходимо было показать, что она не собирается нанести удар по нему.

– Если я вас пошевелю, кровотечение усилится, – сказал Идзаки.

– Теперь это уже не имеет значения, – прошептала девушка.

Мужчина приподнял ее за плечи. Он обнял Дзюнко и подтянул наверх так, что она смогла увидеть окружающее. Она увидела Коити Кидо.

– Он хорошо стреляет? – спросила она.

– Он говорит, что держит пистолет для самообороны. Я видел, как он пускает его в ход: весьма умело.

– Сколько пуль осталось?

– Пять.

Значит, надо быть осторожнее. У нее остался всего один шанс.

– Человек, убивший мою дочь и моего внука, был ее мужем, – сказал Идзаки.

Эти слова послужили для Дзюнко спусковым крючком для последнего заряда энергии, который в ней оставался.

Макихара вылез из машины, за ним последовала Тикако. Обледеневшая дорожка оказалась довольно скользкой.

Они увидели молодого человека, выходившего из‑ за угла дома: он был высок и строен, с длинными, стянутыми на затылке волосами. Он направился к ним медленной, плавной походкой:

– Привет, что‑ нибудь случилось? В чем дело? Кончился бензин? Здесь вокруг ни души, а также ни единой автозаправки. Вам повезло, что вы застали здесь меня. Э! Да я для вас просто рождественский подарок! – Он казался самым беззаботным человеком в мире.

– Вас зовут Коити Кидо? – спросил, вместо ответа, Макихара, пока Тикако молча разглядывала этого веселого говоруна.

На лице парня появилось удивленное выражение, но Тикако оно показалось наигранным. Внутренний голос подсказывал ей, что он отнюдь не так дружелюбен и беззаботен, как выглядит внешне.

– Да, но… – Он не успел договорить: его охватило пламя.

Дзюнко успела увидеть, как он исчез в огне. Свитер мгновенно загорелся, синие языки взметнулись от ног наверх и воспламенили волосы. В мгновение ока Коити превратился в пылающий факел. Он поднял руку и попытался обернуться, чтобы посмотреть назад. Пистолета Дзюнко не разглядела, – должно быть, он выронил его в снег. В ярком пламени отчетливо виднелись все его пальцы.

Коити пронзительно завизжал. Но девушка не слышала этого вопля. Она больше не ощущала ни боли, ни слабости от потери крови. Она слышала только его голос, зовущий ее по имени, чувствовала только его руки, обнимающие ее. Дзюнко наблюдала, как Коити, вернее, то, что от него осталось, обрушилось на снег. Словно снег принял его в свои объятия, чтобы навсегда успокоить.

Детективы буквально остолбенели, уставившись на этот живой костер. Парень сгорал заживо, и они знали, что помочь ему невозможно.

Прежде чем упасть, он, как послышалось Тикако, успел крикнуть:

– Дзюнко!

Макихара ринулся вперед. Сначала казалось, что он направляется к Коити, но он миновал его, оставив дотлевать на снегу. Он обогнул угол дома и выбежал на широкую заснеженную поляну.

Идзаки бережно опустил Дзюнко обратно на снег.

– Не горюй, Капитан, – прошептала девушка. – И спасибо тебе. Не мне тебя наказывать: как‑ никак, а мы оба совершили одну и ту же ошибку.

Тикако побежала вслед за Макихарой. Ее резиновые сапоги тяжело бухали по дорожке, и сердце колотилось так же громко. Коллеге грозила опасность. Ему не следовало бросаться вот так напролом. Он мог загореться на ее глазах.

Потом она увидела их – девушку, лежавшую навзничь на запятнанном кровью снегу, и Сиро Идзаки, стоявшего рядом с ней на коленях.

Дзюнко услышала женский голос:

– Идзаки!

К ней кто‑ то подходил. Высокий человек, заслонивший от нее звезды. Мужчина. Но не Коити. Старше Коити. Он опустился подле нее на одно колено, протянул руку и бережно коснулся ее лба.

– Вас зовут Дзюнко Аоки? – спросил он.

Девушка медленно моргнула в ответ.

– Это вы сожгли того человека?

Дзюнко открыла рот и удивилась, что ее дыхание все еще выходит белым облачком.

– Да.

– Кто нанес вам эту рану? – Мужчина погладил ее по лбу.

Дзюнко услышала, как невидимый ей Капитан ответил вместо нее:

– В нее выстрелил тот парень. Поэтому она сожгла его. Это было справедливо. Да, она действительно способна на такое. Была способна, – добавил Идзаки дрогнувшим голосом.

Мужчина посмотрел на Идзаки, но тут же отвернулся и снова уставился в глаза Дзюнко. Он прищурился, словно смотрел на что‑ то невыносимо яркое.

– Вы умираете, – тихо сказал он. – Спасти вас уже нельзя.

– Я знаю, – прошептала девушка.

– Скажите, все эти пожары в Аракава‑ парке, Таяме, кафе «Курант», «Сакураи ликере» и Йокогаме – ваших рук дело?

– Да, – подтвердила Дзюнко и закрыла глаза. – Кто вы?

– Полицейский, – ответил мужчина. – Вы владеете пирокинезом?

Девушка улыбнулась с закрытыми глазами:

– Значит, вам известно… об этом?

– Да, мне многое об этом известно, – кивнул он.

Ну вот, жизнь ее подошла к концу, и появился полицейский, которому многое известно о ней. «Полицейский, который понял, что я собой представляю – представляла, – орудие смерти».

– Господин полицейский… – начала она.

– Да?

– Господин Идзаки… он знает… что произошло.

– Да, я понял.

– Я… убийца.

Мужчина молча кивнул.

– У меня есть… последняя воля… просьба. – Дзюнко открыла глаза и увидела звезды, словно в тумане. Она даже не поняла, что это не туман, а слезы. – Есть девочка… у нее… такие способности, как у меня.

– Вы говорите про Каори Курата?

Девушка напряглась, чтобы получше разглядеть его:

– Вы… знаете ее?

– Да.

Дзюнко поняла, что этот полицейский действительно многое узнал, пока гонялся за ней. Раз так, ему можно довериться.

– Вы… поможете ей?

– Да, думаю, что сумею помочь.

– Сделайте так… чтобы она… не стала… такой, как я. – Дзюнко дышала с трудом. Она поняла, что жизнь покидает ее. Мир вокруг нее потускнел, словно зрение подернулось пеленой.

Полицейский погладил ее по лбу и бережно смахнул слезы с ее щек.

– Он… умер?

– Коити Кидо? О да, он мертв.

– Проверьте… снова. – Слова нелегко давались ей. – Если нет… если он мучается… избавьте его… от страданий.

– Не беспокойтесь.

– Господин полицейский…

– Да?

– Кто вы? Как… вас зовут?

Он не ответил. Он остался на месте, склонился к Дзюнко, продолжая гладить ее по лбу и крепко держа ее за правую руку.

«Почему вы не хотите назвать ваше имя? » Девушка хотела спросить его, но уже не могла говорить.

– Прощайте, – еле слышно произнесла она, и это было последнее слово в ее жизни. Ей показалось, что она услышала в ответ «прощайте» и что‑ то еще. Может, он поздравил ее с Рождеством, и Дзюнко почувствовала, что умереть вот так – это лучший рождественский подарок для нее, какой только можно было получить.

Она больше не видела звезд, но только потому, что стремительно приближалась к ним. Мир погрузился во тьму.

После Нового года снегу нападало еще больше.

Тикако Исидзу снова надела свои резиновые сапоги и отправилась в соседний с домом парк. Земля была покрыта снегом, но небо прояснилось. Женщина шла быстро и чуть не вспотела в теплом пальто. Она добралась туда за пять минут.

Он уже ждал ее, сидя на скамье возле качелей. Он поднял воротник пальто и уткнулся подбородком в замотанный вокруг шеи шарф. Тикако лишний раз убедилась, что пунктуальность – это признак хорошего сыщика.

Они поздоровались, и она села рядом с мужчиной на скамью. Уроки еще не закончились, и потому детей в парке не было. Вдоль ограды пожилой человек выгуливал собаку.

– Мы можем объяснить смерть Коити Кидо и Дзюнко Аоки как убийство‑ самоубийство, задуманное Кидо, – отрывисто сказал полицейский, и голос его звучал глуховато из‑ за шарфа. Он не стал тратить время на ненужные любезности.

«Дело прежде всего», – отметила про себя Тикако.

– Вроде как любовная драма? – уточнила Тикако.

– Вот именно. И в каком‑ то смысле это правда.

Тикако подумала, что в отношении Дзюнко Аоки это было абсолютной правдой.

– И все же я не совсем понимаю, почему там, на озере Кавагути, Идзаки попросил меня связаться с вами.

Полицейский в шарфе заинтересовался:

– Вот как? Что же вас удивило?

– То, что он назвал вас членом Стражей.

– Ну, я разрешил ему. – Полицейский невесело рассмеялся. – Это уже не имело значения. Он ничем не мог мне повредить. Мы добились своего.

– Добились своего, – эхом повторила Тикако.

– Вот именно. Мы ставили целью избавиться от Дзюнко Аоки, опасной женщины, обладавшей пирокинетическими способностями.

Тикако прикрыла глаза. Перед ее мысленным взором мертвая девушка лежала на снегу. Лицо ее стало белее снега, но все еще было прекрасным.

– Сержант Кинугаса, – спросила Тикако человека в шарфе, – давно вы с капитаном Ито вступили в организацию Стражей?

– По‑ моему, Ито вступил в организацию раньше меня, – пожал плечами Кинугаса. Похоже, он действительно не помнил.

– И вы ни разу не усомнились в своем решении?

– Вы имеете в виду, согласен ли я с тем, как действуют Стражи? – Собеседник посмотрел на нее, словно удивляясь, что она вообще об этом спрашивает.

– Да.

Кинугаса вздохнул и откинулся на спинку скамьи, сбив при этом с нее пласт снега.

– Нет, и я вообще не задавался таким вопросом.

– Ни разу?

– Нет, ни разу, и знаете почему? У нас с Ито изначально не было иллюзий по поводу характера этой организации.

Тикако замолчала. Она посмотрела на твердый подбородок – он очень подходил этому человеку с его несгибаемым характером.

– Но это необходимое зло, – продолжал он. – Мы вынуждены иметь подобную организацию, потому что действующие на сегодня законы слишком ограниченны и малоэффективны. Конечно, я бы не очень огорчился, если бы она перестала существовать, но пока мы нуждаемся в ней. Видите ли, Исидзу, мы не столько представители Стражей среди полицейских, сколько полицейские, которые терпят существование Стражей.

– До поры до времени, – не отставала Тикако.

– Да, до поры до времени, – уверенно подтвердил Кинугаса.

– Так когда же наступит эта пора?

– Когда у нас появятся идеальные законы и будут неукоснительно соблюдаться на практике.

– Означает ли это законы, которые позволили бы равным образом карать любого, кто совершил тяжкое преступление?

– Это означает всего лишь законы, которые позволят обращаться со злостными преступниками, как они того заслуживают, чего нет сейчас, – засмеялся Кинугаса.

Тикако потупилась, но голос ее, когда она заговорила, звучал твердо:

– То есть, по существу, вы пренебрегаете правилами пешеходных переходов, подвергая опасности любого, кто оказывается на дороге, не говоря уже о местах, где дороги вовсе отсутствуют. Главное для вас – достичь цели кратчайшим путем, невзирая на цену.

– Но если плестись еле‑ еле, сколько прибавится невинных жертв! Мы можем случайно сбить одного пешехода, но зато спасем десяток, а то и сотню других.

– Не могу подписаться под этим. – Тикако произнесла это с закрытыми глазами и напряженной спиной, но уверенным тоном.

– Как скажете. – В голосе Кинугасы послышался холодок. – Мы не намерены силой вовлекать вас в организацию. Ни вас, ни Макихару. Вам не о чем беспокоиться, мы не причиним вам вреда, если вы откажетесь. Мы не дети.

– Масштабы вашей деятельности позволяют вам не опасаться таких, как мы с Макихарой.

– Совершенно верно.

Они помолчали. Глаза Тикако ломило от блеска снега. В отдалении слышался собачий лай.

– Вы решили избавиться от Дзюнко Аоки, потому что она расправлялась с объектами слишком открыто.

– Да. Она действовала с таким размахом, что существовала опасность для наших попасть под ее огонь. Больше всего нас беспокоило то, что внимание, которое уделяли СМИ результатам ее деятельности, может рикошетом ударить по нам. Мы стараемся избегать широкой огласки.

То же самое говорил ей Идзаки. По его словам, Кидо именно так и объяснил Дзюнко, почему он вынужден убить ее.

– Тогда почему вы вообще обратились к Макихаре?

– Ну, это просто. Это способный молодой человек. Он вполне мог выйти на Дзюнко Аоки и без нашей помощи, но тогда существовала опасность, что он наткнется на Стражей, которые пытались от нее избавиться. Необходимо было предотвратить это. – Кинугаса понизил голос и заговорил серьезно: – Кроме того, проблема заключалась еще и в том, что Макихара стойко придерживается собственных убеждений. Если бы он вышел на Стражей уже после гибели Дзюнко и попытался кого‑ нибудь обвинить, это большого значения не имело бы. Нас беспокоило то, что они могли объединиться. Дзюнко Аоки убила его брата, он пострадал от ее действий, но во всем остальном у них было слишком много общего. Оба из разряда одиноких людей, ищущих смысла жизни.

«К тому же из разряда хороших людей», – мысленно добавила Тикако. Вслух она сказала другое:

– У меня личный вопрос. Давайте оставим в стороне деятельность Стражей, просто скажите мне, как вы сами относитесь к тому, что случилось?

Ее собеседник удивленно повел бровями и уткнул подбородок в шарф.

– Вы не чувствуете сострадания к Дзюнко Аоки? Она ведь не претендовала на ту смертоносную силу, с которой родилась, и вовсе не собиралась стать убийцей. Она просто пыталась как‑ то жить с тем, что ей досталось, и все обернулось плохо для нее. Но у нее не было свободы выбора.

Кинугаса ответил не сразу, но, когда он заговорил, голос его звучал сухо:

– Детектив Исидзу, по‑ моему, преступники вроде Кейити Асабы тоже обладают сверхъестественными способностями на свой лад. Они мало чем отличаются от Дзюнко Аоки.

Тикако была в корне не согласна с ним, но промолчала, заставляя себя выслушать его до конца.

– Асаба и другие нелюди вроде него обладают врожденной склонностью к насилию и при этом не испытывают ни малейших угрызений совести. На войне такие ребята иногда оказываются весьма полезными, если точно исполняют приказы.

«Как можно даже думать такое? Жить с таким извращенным взглядом на мир? » Тикако стиснула кулаки, чтобы сдержаться.

– В случае Асабы его сила покоилась на отсутствии у него тех качеств, которыми обладает большинство людей. Дзюнко Аоки, напротив, обладала тем, что не дано большинству и что выделяло ее из всех. Но оба они являются опасным отклонением от нормы, и отнюдь не случайно оба превратились в убийц.

– Не согласна, – возразила Тикако.

– Меня тоже не радуют такие умозаключения, – сказал Кинугаса, – но факт остается фактом.

Тикако послышались в его голосе нотки неуверенности.

– Хотел бы я встретиться с каким‑ нибудь носителем необычной силы, который смог бы убедить меня, что я ошибаюсь.

Некоторое время они сидели бок о бок на скамье и молчали, и их дыхание растворялось в воздухе белыми облачками морозного пара. Они походили на два аппарата, запрограммированные на противодействие друг другу.

– Я все же выбираю другой путь, – решительно сказала Тикако, подняв голову. – Но из полиции я не уйду.

– Никто и не требует этого от вас.

– Говорят, Идзаки ушел из «Горячей линии».

– От него нам теперь мало проку.

– В сущности, то, чем он там занимался, может делать полиция.

– Неплохая идея, – улыбнулся Кинугаса. – По‑ моему, как раз подходящее для вас занятие.

⇐ Предыдущая 18 19 20 21 22 23 24 252627 Следующая ⇒