Миюки Миябэ 19 страница

– Муж у нее, похоже, ужасно нервный?

Склонив голову, бывший полицейский кивнул с несчастным видом. Он наверняка выпил немало на отвальной вечеринке, но сейчас на его лице не видно было и следа опьянения.

– Месяца три после свадьбы все было замечательно, но потом начались проблемы. К тому времени дочь уже забеременела и, видимо, решила, что поздно что‑ либо предпринимать. Потом, полгода назад, она не выдержала и прибежала ко мне домой с ребенком на руках.

Тикако отложила в сторону букет, внимательно прислушиваясь к его рассказу.

– Этот подонок избивает Кайоко, – продолжал он. – По любому, самому пустячному, поводу он выходит из себя и бьет ее. Когда дочь рассказала мне, что он избивал ее даже во время беременности, я не выдержал и закричал на нее: «Почему же ты раньше не пришла и не рассказала? » Понимаешь, она расплакалась и сказала, что не хотела меня огорчать.

– Бедняжка…

– По ее словам, его до безумия раздражают самые что ни на есть пустяки. То она приготовила обед не по его вкусу, то смеется не над тем, когда они смотрят телевизор, то приготовила недостаточно теплую ванну, то слишком долго говорит по телефону…

– Но ведь она сильнее своего мужа? Она же бывшая спортсменка. Могла бы дать ему сдачи. Такие люди сразу отступают, если встречают сопротивление.

– Вот и я ей сказал то же самое. Но он непрост. Начать с того, что он бьет не голыми руками.

– Он использует оружие? – Тикако пришла в ужас.

– Вот именно, оружие. Например, металлическую биту, завернутую в полотенце. Он наносит удар, Кайоко падает, тогда он связывает ее бельевой веревкой и избивает. После рождения ребенка стало еще хуже: теперь, если она сделает что‑ нибудь не так, он угрожает избить ребенка и заставляет Кайоко калечить саму себя…

Тикако и без того всегда укачивало в машине, но теперь она почувствовала острый приступ тошноты.

– Но это уголовно наказуемо. Это уже не просто бытовое хулиганство.

– Вот и я об этом говорю. Кайоко многое перенесла. Но все дело в том, что, за исключением этих приступов насилия, он, по ее словам, милейший человек. Мне это непонятно. Он приносит домой всю зарплату до копейки, не пьет, не играет в азартные игры, не гуляет на стороне. На работе его высоко ценят – говорят, что у него светлая голова и он далеко пойдет.

Тикако, не понаслышке знавшая противоречивость человеческой природы, только тяжело вздохнула:

– Ну а нельзя обратиться в отдел общественной безопасности нашего участка? Они ведь занимаются вопросами домашнего насилия и…

– Я и об этом думал, но…

– В чем дело?

– Когда Кайоко ушла от него, его отец буквально не давал ей проходу. Он извинялся и на коленях умолял нас не поднимать шума.

– С их стороны это невероятный эгоизм.

– Видишь ли, у свекрови Кайоко больное сердце. Врач категорически запретил как‑ либо расстраивать ее. Если бы она обо всем узнала, это могло бы ее убить.

– В таком случае отец мог бы проявить ответственность и научить сына, как себя вести!

– Н‑ да… – Идзаки покачал головой. – Вряд ли он сумеет. В любом случае я сказал ему, что не позволю больше издеваться над моей дочерью и внуком и что мы обращаемся к адвокату и немедленно подаем на развод.

Так вот почему Сиро так осунулся!

– Ну и как сейчас обстоят дела?

На этот вопрос Идзаки ничего не ответил.

«Будь все в порядке, вряд ли он оставил бы службу», – подумала Тикако.

– Я решил уехать из Токио.

– Вместе с дочерью и внуком?

– Конечно. Я сам родом с Кюсю. Правда, давно уже уехал оттуда, но родственники у нас там есть. Поселюсь где‑ нибудь поблизости от Фукуоки, наймусь в службу охраны, и на это втроем можно вполне прожить. Вот такие у меня планы…

– Неплохая мысль. И Кайоко там успокоится, забудет обо всем, что здесь произошло.

– Если мы останемся здесь, муж ведь не оставит ее в покое, будет преследовать. – Идзаки произнес это небрежным тоном, но с угрюмым выражением лица. – Он уже проделывал это не единожды. Является незваным и рыдает как ребенок, пытаясь уговорить Кайоко вернуться к нему. Уверяет, что больше так не будет, что он совсем изменился. И дочь поддается. Она дважды возвращалась к нему: в первый раз она сообщила мне, что уходит к нему, а во второй просто ушла, когда я был на работе.

Не стоило и спрашивать, что из этого вышло. Мрачное лицо Сиро было красноречивее слов, но он все же ответил ей на незаданный вопрос:

– Оба раза этот ублюдок избивал ее так, что она попадала в больницу.

– О боже!

– Говорят, что даже Будда прощает трижды, прежде чем разгневаться. После всего этого Кайоко больше не поддавалась на его уговоры, как он ни старался. Он даже угрожал покончить с собой прямо у нас на крыльце. Но, видишь ли, Тика‑ тян, весь ужас в том, что теперь он объявил войну, причем партизанскую войну.

– Что он говорит?

– Он хочет забрать ребенка! – воскликнул Идзаки. – Если он заберет ребенка, Кайоко придется снова жить с ним.

Тикако почувствовала, как по спине пробежал холодок:

– Сиро, этого нельзя допустить! Да еще эта сомнительная история с болезнью свекрови. Тебе следовало бы обратиться в полицию.

Идзаки был явно на пределе сил. Он покачал головой:

– Можно, конечно, но это не лучший выход. Сначала мы все‑ таки попытаемся уехать на Кюсю. Я всегда подумывал поселиться там после отставки, так что не важно, десятью годами раньше или позже.

Тикако показалось, что он пытается убедить самого себя, что их проблемы удастся разрешить таким образом.

Исидзу очень удивилась, услышав от своего напарника, что тот самый Идзаки вернулся в Токио и работает в службе помощи тем, кто страдает от преследования.

– Идзаки непосредственно не имел дела с Нацуко Мита. Он состоит в руководстве центра и больше занимается лекциями и преподаванием основ самообороны в школах для девочек и женских организациях.

– Этот центр – общественная организация?

– Нет, по‑ моему, это лицензированная компания.

– Интересно, кто же их спонсирует?

Симидзу заглянул в Интернет и сообщил:

– На самом деле это часть крупной корпорации под названием «Комплексные охранные услуги Канто». «Горячая линия» – это, по существу, их псевдоним. Основу Канто составляют две крупные охранные фирмы, и согласно уставу они занимаются разносторонней деятельностью – например, разрабатывают системы безопасности для компаний, где большинство работников составляют женщины, а также организуют корпоративное обучение для предотвращения сексуального насилия. Этот псевдоним стал известным благодаря телепередачам про их работу с жертвами преследования. К ним обращаются с запросами со всех концов страны.

– Разве это не подтверждает, как много людей у нас страдает от преследователей?

– Детектив Исидзу, вы намекаете на то, что мы должны действовать активнее?

– Я не намекаю. Таково положение дел.

Полиция редко вмешивается до того, как преступление совершено. Неудивительно, что Идзаки стал работать на организацию, занятую предотвращением преступлений против женщин. Понятно, что это связано с его дочерью. Но как дела у Кайоко? Может, все наладилось и она смогла спокойно вернуться в Токио. А может, она снова вышла замуж, на сей раз за достойного человека, и живет в другом месте. Как вообще поживает Идзаки?

Пожалуй, надо навестить его. От капитана Ито никаких указаний не поступало. Тикако посмотрела на его стол и увидела, что ее отчет остался непрочитанным. «Только время тут теряю», – подумала она. Положив в карман мобильный телефон, Тикако решительно поднялась.

«Горячая линия» располагалась в солидном двенадцатиэтажном здании, выходящем фасадом на центральный перекресток Гиндзы, оживленного района Токио, со множеством дорогих магазинов и увеселительных заведений. Центр размещался под номером 602 на шестом этаже. Помимо псевдонима «Горячая линия», в вестибюле здания присутствовала и табличка с полным названием компании: «Комплексные охранные услуги Канто».

Подходя к лифту, Тикако обратила внимание на броский плакат на стене рядом с ним. На бледно‑ голубом фоне выделялись знаки, напоминавшие дымчатый след от реактивного самолета в небе:

Дорогие дамы!

Если вы пришли в «Горячую линию», не отступайте.

Мы находимся на шестом этаже.

Первое посещение бесплатно.

Наберитесь мужества! Мы поможем вам!

Эти знаки‑ следы оставлял за собой биплан с красными крыльями, а в кабине пилота сидела женщина в старомодном летном шлеме и грозила крепко сжатым кулаком синему небу. Тикако улыбнулась. Плакат явно предназначался для нерешительных женщин, которые дошли до лифта, но нуждаются в дополнительном стимуле, чтобы подняться наверх.

На шестом этаже из лифта открывался выход в небольшой холл размером примерно со стандартный татами. На случай, если посетительницу и здесь одолеют сомнения, единственная на этаже дверь была украшена таким же плакатом, как внизу.

Тикако открыла эту дверь и вошла. Взгляд сразу же уперся в ряд столов, на которых стояли аккуратные коробки с брошюрами и табличка с надписью «Свободный доступ». Пространство за столами было перекрыто перегородкой, скрывавшей внутреннюю часть помещения от любопытных взглядов, но оттуда явственно доносились голоса и телефонные звонки.

Брошюры вполне соответствовали тому, чего можно ожидать от такого рода заведений: перечень клиник, дающих консультации женщинам – жертвам преступлений; статьи о посттравматических психических расстройствах; номера телефонов учреждений, а также рукописная книга, где женщины делились опытом борьбы с преследователями. Бегло просмотрев названия и заголовки, Тикако нажала неприметный звонок, расположенный рядом со столами.

– Здравствуйте! Уже иду! – Звонкий голос принадлежал молодой женщине, вышедшей из‑ за перегородки с пачкой бумаг в руке.

Она была одета в темно‑ синий свитер с высоким воротом и длинную шерстяную юбку. Из‑ под короткой стрижки в ушах поблескивали серьги. Бодрый тон приветствия создавал у Тикако впечатление, что она зашла не в кризисный центр, а в привычную парикмахерскую.

– Здравствуйте, – так же бодро отозвалась Тикако. – Я пришла не за консультацией, а к старому знакомому. Я узнала, что здесь работает Сиро Идзаки.

– Господин Идзаки? – Губы молодой женщины расплылись в улыбке. – О, вы имеете в виду вице‑ президента.

– Господин Идзаки вице‑ президент компании?

– Да‑ да, он работает в компании с самого ее основания. Мы между собой зовем его Капитан Сиро.

Еще во времена работы в полиции Идзаки всегда слыл любимцем юных сослуживиц. Их расположением он был обязан не столько своей внешности, сколько основательности и надежности характера. Понятно, с тех пор мало что изменилось.

– Меня зовут Тикако Исидзу. Я из Управления городской полиции Токио. – Детектив вытащила полицейское удостоверение. – Мы с господином Идзаки много лет работали вместе. Мы не договаривались о встрече, но нельзя ли все‑ таки повидать его?

Женщина внезапно насторожилась:

– Извините меня, но не связано ли это с расследованием?

– Простите?

– Последнее время к нам то и дело наведывается полиция.

– О, это, наверное, в связи с делом Нацуко Мита? Большое вам спасибо за готовность сотрудничать.

– Она заходила сюда всего однажды и была так напугана, что не смогла последовать нашему совету. Вскоре после этого – три дня спустя – все и произошло. Мы ужасно переживали.

– Да, очень жаль.

Нацуко Мита набралась мужества, чтобы постучаться в эту дверь, но его не хватило, чтобы сделать следующий шаг. Пока она собиралась с силами, ее настигла беда.

– Да, извините, я тотчас же сообщу ему, что вы здесь. – С этими словами женщина уже повернулась, чтобы выйти, но затем снова вопросительно посмотрела на Тикако. – Простите, но вы, случайно, не из газеты?

– Нет‑ нет.

– И удостоверение у вас настоящее?

Тикако со смехом снова вынула удостоверение и предъявила женщине. Та облегченно вздохнула:

– Вы уж простите меня. Репортеры нас просто замучили. Работать невозможно, постоянный шум и гам. – Она добавила, словно цитируя саму себя: – Разумеется, появление на экране крайне полезно для компании, но в некоторых случаях репортажи просто ужасные. Мы уже выложили все факты, которыми располагали по этому делу, и теперь избегаем отвечать на расспросы.

– И правильно делаете. – Тикако постаралась придать ей уверенности, и женщина скрылась за перегородкой.

Там то и дело раздавались телефонные звонки. Прислушиваясь к разговорам, Исидзу различала то слова поддержки, то выражения согласия, то указания адреса, то все вместе.

– Тика‑ тян!

Невысокий мужчина в сером костюме вышел из‑ за перегородки. Под пиджаком она заметила красный джемпер ручной вязки.

– Сколько лет прошло, а? – Сиро Идзаки распахнул объятия.

– Тика‑ тян, ты ни капельки не изменилась! – Отставной полицейский всматривался в нее через стол, за которым они сидели в кафе неподалеку от «Горячей линии», и с довольным видом размешивал молоко в чае. – Я слышал, тебя вскоре после моей отставки забрали в Управление ГПТ. Здорово!

Идзаки больше не выглядел понурым и изможденным, как во время их последней встречи. У него был вполне здоровый вид, впалые щеки округлились, и он искренне радовался встрече с ней.

Тикако расслабилась. Со старым другом можно было говорить откровенно, как когда‑ то. Покидая Токио вместе с дочерью и внуком, он никому не оставил адреса и ни с кем с тех пор не общался, чтобы даже случайно никто не мог выдать их местонахождение мужу Кайоко. Он обещал Тикако, что даст ей знать, как только опасность пройдет, и она считала, что он все это время жил на Кюсю. Она слегка подразнит его за то, что он обошелся с ней не по‑ дружески.

– Когда же ты все‑ таки вернулся в Токио? – спокойно спросила она, описав обстоятельства, которые привели ее в его контору.

– Ну, примерно через год после отставки, – почесав в затылке, ответил Идзаки.

Тикако замерла с чашкой в руке и округлила глаза:

– Так быстро? Но ты ведь на самом деле уезжал на Кюсю?

– Конечно, и работу там нашел.

– Как дела у Кайоко?

Сиро прекратил помешивать чай. Он медленно вытащил ложку из стакана и аккуратно положил ее на блюдце. Когда он снова заговорил, блеск в его глазах исчез.

– Кайоко погибла. И мой внук вместе с ней.

Тикако поставила чашку и еле смогла выдавить из себя вопрос – так перехватило горло:

– Что случилось?

Идзаки порылся во внутреннем кармане пиджака и вытащил пачку сигарет. Он всегда носил при себе один и тот же сорт, но, насколько помнила Тикако, никогда не курил. Он просто мял сигарету пальцами до тех пор, пока она не начинала крошиться.

– Это произошло на Кюсю?

– Нет, здесь. – Идзаки покачал головой, разминая сигарету.

– Но вы ведь жили в другом месте? – Не успев задать вопрос, она уже сообразила, в чем дело. – Это муж?

Сиро обреченно кивнул.

– Но как?..

Идзаки рассказал ей, что произошло. Не успели они обосноваться в новом доме на Кюсю, как появился муж Кайоко. Будто все рассчитал заранее.

– Я оторопел. Как он сумел нас найти? До сих пор не могу сообразить. Я ведь служил в полиции и считал, что предусмотрел все возможное, чтобы нас не обнаружили. Я даже позаботился о том, чтобы заткнуть рот грузчикам.

– Некоторые рты легко раскрываются за деньги, – сочувственно констатировала Тикако.

Бывший полицейский рассказал следующую историю. Муж Кайоко отказался подписывать согласие на развод. Он всеми силами пытался начать все сначала и ежедневно приходил к их дому. Идзаки припомнил, как малыш тянул к отцу ручонки через калитку, а тот плакал и просил у него прощения.

Тикако стало не по себе. Неужели ребенок так быстро забыл побои, нанесенные ему и его матери? Как, должно быть, горько было все это видеть Кайоко и Идзаки.

– Этот ублюдок притворился таким лапочкой. Никому даже в голову не пришло бы, что он способен на насилие. В жару и в холод он являлся к воротам, принося с собой игрушки и конфеты, и уходил со словами «До завтра! ». В конце концов он добился от Кайоко согласия на то, чтобы пообедать вместе с нами. Придя домой и увидев его, я просто озверел. Плакала дочь, плакал малыш, и так мы всю ночь страдали. Две недели спустя Кайоко сказала, что она хочет съездить в Токио, один‑ единственный раз, чтобы откровенно поговорить с его родителями, и сразу вернется обратно…

Я сказал, что поеду с ними. Но дочь умоляла меня не беспокоиться, потому что я только что поступил на работу и не имел еще права на отпуск. В общем, решили так, что она берет с собой малыша, переночует в гостинице, договаривается с его родителями и тут же возвращается. В день отъезда за ними пришел этот подонок. Он чуть не плакал от радости, готов был нести на руках не только малыша, но и саму Кайоко. И они вместе отправились в Токио.

Они улетели рано утром. Мать с ребенком должны были вернуться обратно к вечеру на следующий день.

И вот на следующий день, примерно после полудня, мне на работу позвонили. Следователь из полицейского участка Хакедзи. Это район, где жило семейство этого типа. От этого удара я чуть не умер. Готов был повеситься. Но не повесился.

Следователь сообщил Идзаки, что его дочь с маленьким сыном погибли.

– Они погибли в гостинице – этот ублюдок зарезал их ножом. На следующее утро горничная пришла убирать номер и обнаружила их. Говорят, Кайоко отчаянно сопротивлялась, потому что весь номер был залит кровью. – Сиро задыхался. Он явно пересказал Тикако только главные факты, оставив все остальные в глубинах своей души. – Мне сказали, что он нанес ей двадцать шесть ран. Коронер сообщил, что Кайоко погибла первой. Он ударил ее в бок, она упала, тогда он оседлал ее и колол ножом снова и снова. В соседнем номере постояльцы слышали, как плакал ребенок, и его плач, должно быть, заглушал шум борьбы. После этого ублюдок ударил ребенка ножом в живот, а потом еще раз – в шею.

Полиция немедленно объявила в розыск мужа Кайоко. Администратор гостиницы запомнил его прошлой ночью. Сразу после полуночи он вместе с женой и сыном подходил к стойке, где женщина получила ключ, и поднялся с ними в номер. Дежурный вспомнил, что он держал мальчика на руках и сказал, что проводит их в номер.

«Позволь мне донести его, пожалуйста! » Тикако словно слышала эти слова. Кайоко хотела встретиться с его родителями, чтобы убедить их, что этот брак спасти невозможно. Независимо от того, раскаялся он или нет, женщина явно не намеревалась возвращаться к мужу, и вот он, терзаясь от унижения и отчаяния, задумал убить их, выманив из‑ под опеки отца.

– Они нашли его на следующий день, – продолжал Идзаки. – Этот подонок скрывался в гостинице бизнес‑ центра, и его опознал один из служащих по фотографии, показанной по телевидению. Муж Кайоко заявил: «Я готов сдаться. Вы отведете меня в полицию? » И он пошел вместе с администратором.

Рассказывали, что он все время плакал. Он говорил, что, когда Кайоко настояла на разводе и отказалась отдать ему ребенка, он утратил всякое желание жить. Он уверял, что хотел убить себя вместе с ними. На запястьях у него сохранились следы мелких порезов. Двадцать шесть раз ударить ножом жену – и эти его мелкие царапины? – саркастически засмеялся Идзаки.

Сигарета в его руках окончательно размялась, и крошки просыпались на стол. Запахло табаком.

– Был суд, его осудили? – спросила Тикако.

– Ему дали тринадцать лет, – ответил Идзаки и, повысив голос, добавил: – Образцовый заключенный. То есть был образцовым заключенным.

Тикако вопросительно посмотрела на него.

– Десять месяцев спустя после заключения в тюрьму он повесился в туалете. Он порезал простыню на полосы и сплел из них веревку. К тому времени я уже вернулся в Токио, так что после похорон пошел взглянуть на его могилу.

Тикако не спросила, что он там делал. Вместо этого она сказала:

– Странно, все это произошло здесь, но никто из нас об этом даже не слышал.

– Да, потому что процесс проходил в окраинном районе. Мы там никого не знали, дело было очевидное – с самого начала виновный был известен, так что даже не создавалась следственная бригада. Кроме того, в то время город потрясли другие громкие события, и Кайоко с сыном почти не упоминались в СМИ.

Идзаки стряхнул с пальцев крошки табака и допил остывший чай.

– Ты уж прости меня, но я был не в состоянии видеть никого из своих бывших коллег, потому что мне пришлось бы рассказывать о том, что случилось с Кайоко. Я больше не был ни отцом, ни дедом, ни даже полицейским. Я стал кем‑ то вроде невидимки, стал тенью, призраком. К этому надо было привыкнуть и с этим жить.

Тикако с усилием заставила себя улыбнуться. Она нутром почуяла, что, если кто‑ то из них немедленно не улыбнется, они вообще не смогут больше улыбаться.

– Ну, по мне, так на призрак ты вовсе не похож, – ровным голосом заметила она. – Во всяком случае, ты выглядишь гораздо материальнее, чем перед отъездом.

– Все благодаря моей нынешней работе.

– Понятно. Наверное, ты прав, что вернулся к своей профессии.

– Вернулся к своей профессии? – Идзаки посерьезнел.

– Ну да. Разве ваша компания «Комплексные охранные услуги Канто» занимается не тем же делом, что и полиция? После всего, что случилось, Сиро, ты все же остался полицейским.

– Мы льстим себя надеждой, что действуем более активно и энергично, чем полиция. – Он произнес это с улыбкой, но не без сарказма.

– Так вот почему девушки в конторе называют тебя Капитан Сиро. По‑ прежнему пользуешься успехом у женщин, как я погляжу, – пошутила Тикако и улыбнулась, прочитав смущение на лице друга. – Кто‑ то из полиции рекомендовал тебя на эту должность? – Тикако спросила мимоходом, но он почему‑ то ответил не сразу.

– Нет, со времени отставки я не имел контактов с полицейскими – ни с отставными, ни с действующими. – Идзаки напряженно уставился в пустую чашку. – Так что и на работу я устроился без всякой протекции.

– Вот как? Но это ведь не такая должность, о которой объявляют в разделах «Требуются»? Поэтому я и подумала, что старые знакомые тебе посодействовали.

– Нет, все обстояло не так. Вначале я устроился в охранную фирму, а потом меня перевели в это отделение.

Тикако чувствовала какую‑ то нестыковку в уклончивости Идзаки. Бывшие офицеры полиции нередко устраивались на работу в охранные фирмы и обычно сохраняли крепкие связи с бывшими коллегами. В этих связях не было ничего предосудительного или вообще необычного. И потом, почему он уверяет, что не встречался ни с кем из бывших коллег?

«Если он ни с кем не встречался, откуда ему знать, что меня перевели в Управление ГПТ? »

Идзаки искоса поглядывал на чек, явно готовый уплатить и уйти в любой момент. Тикако решила отвлечь его внимание:

– До меня дошли слухи, что из‑ за дела Нацуко Мита тебя чуть не извели газетчики?

Глаза Сиро на мгновение затуманились. Тикако затаила дыхание. Он был сейчас похож на Макихару, когда тот вспоминал смерть младшего брата. Она видела, что Идзаки противился этому воспоминанию, потому что оно связано с какой‑ то психологической травмой или, возможно, чувством вины.

Но почему бывший полицейский так остро среагировал на имя Нацуко Мита? Может, потому, что они не сумели спасти ее, хотя она, пересилив себя, все‑ таки пришла за советом? Но, судя по рассказу Симидзу, Идзаки не имел с ней дела непосредственно. Во всяком случае, странная реакция.

– Ужасная история, – сказал наконец Сиро, тщательно сгребая в кучку рассыпанные по столу крошки табака. – Некто Кейити Асаба, кажется? Желаю вам побольше ловить таких гаденышей, детектив Исидзу.

– И я того же желаю. Особенно до того, как они успевают натворить дел.

– Но предотвращение преступлений не входит в обязанности полиции, так ведь? Вот где собака зарыта.

– Туш е . Но я хорошо знаю, где проходит черта, которую нельзя преступать.

– Даже если пострадают невинные? – Идзаки поднял глаза. – Тика‑ тян, неужели ты на самом деле так считаешь?

Только Тикако собралась ответить, как зазвонил ее мобильник. Она раздраженно фыркнула, увидев номер вызова, и прервала вызов.

– Тебе надо позвонить, да? – Идзаки явно не терпелось уйти. Он взял в руки чек. – Я угощаю. В следующий раз давай организуем неспешный обед или что‑ нибудь в этом роде. Идет?

– Да, непременно так и сделаем, – ответила Тикако, тоже вставая из‑ за стола. Она смотрела на него, когда он оплачивал чек. Даже со спины видно было, что он испытывает облегчение, словно больше не нужно напрягаться.

– Ладно, пока, – помахал ей Идзаки.

Тикако кивнула и помахала рукой в ответ, понимая, что приглашения на обед не последует. Она, нахмурившись, смотрела ему вслед, пока он не скрылся в здании конторы. Потом вытащила мобильник, чтобы перезвонить Макихаре.

– Это произошло вчера вечером, – сообщил Макихара.

Они с Тикако встретились на станции Одайба монорельсовой дороги Юрикамоме и медленно побрели в сторону высотного дома, где жили супруги Сада.

– Он позвонил и спросил, можно ли прийти к ним. Сада, разумеется, заверили его, что будут только рады. Он явно все это время заглядывал на их сайт, а теперь нуждался в совете.

– С чем он пришел?

Кадзуки Тада, брат Юки, убитой Масаки Когуре, добрался к супругам Сада в одиннадцатом часу. Несколько лет назад они уже встречались, он заходил к ним после убийств в Аракава‑ парке, но, несмотря на все их попытки сближения, больше не давал о себе знать, и они понятия не имели, где он и что с ним. И вдруг парень явился к ним по собственному почину.

– Он просил их помочь ему отыскать кое‑ кого, – пояснил Макихара, прикрывая глаза от пронизывающего ветра. – Свою бывшую знакомую по имени Дзюнко Аоки. Они когда‑ то вместе работали в «Того Пейпер».

– Почему вдруг ему понадобилось ее разыскивать? Она что, имеет отношение к убитым девочкам?

– Не знаю. Господин Сада сказал, что по телефону об этом говорить неудобно, но они просят нас приехать по возможности скорее, чтобы обсудить все при личной встрече.

В квартире Сада их, как всегда, встретили приветливо и тепло.

– Входите‑ входите, – улыбнулась хозяйка дома.

Оба супруга были дома и явно ждали Тикако с Макихарой.

Стол был завален книгами, частью новыми из магазина, частью внушительными томами с библиотечным штампом. Тикако уселась за стол и с изумлением пробежала глазами по названиям: «Паранормальные явления во всем мире», «Неизвестный нам мир», «Загадки паранормальных явлений», «Сыщик‑ экстрасенс», «Экстрасенсорные способности и наука», «Сверхъестественные способности: современные исследования».

Заметив выражение лица Тикако, супруги обменялись взглядами.

– Удивлены? – спросила госпожа Сада.

– Мы решили взять на работе по отгулу и посетить книжные магазины и библиотеку, чтобы подобрать нужную литературу, – объяснил ее муж.

Макихара тоже пробежал глазами по названиям. В отличие от Тикако, он вовсе не удивился, и она поняла, что детектив не увидел ничего для себя нового.

– Что все это значит? – спросил Макихара.

– Посидите, пожалуйста, пока я сварю кофе. По‑ моему, чашечка кофе вам не повредит, когда мы все расскажем.

Тикако в данный момент кофе не привлекал вовсе, она хотела покопаться в книжках. Госпожа Сада удалилась на кухню, и Тикако, пробормотав извинения, взяла в руки первый попавшийся том. Из него в разных местах торчали закладки, и, раскрыв книгу на одной из них, она увидела напечатанный жирным шрифтом заголовок: «Пирокинез».

Макихара заглянул в книгу через плечо. И снова выражение лица у него ничуть не изменилось, разве что в глазах блеснула искорка интереса.

– Дзюнко Аоки? – пробормотал он себе под нос, и это прозвучало одновременно как вопрос и как ответ.

– Да‑ да, вот именно! – Госпожа Сада уже вернулась с кофе.

И супруги рассказали поистине невероятную историю, хотя теперь для Тикако тема звучала более знакомо, чем в прошлое посещение. Как бы то ни было, кофе действительно пришелся кстати. Можно было бы даже заварить покрепче.

– Нам показалось, что он хочет снять груз с души, – начала хозяйка дома, и ее муж принялся рассказывать:

– Нам было очень жаль его, и все же его рассказ звучал настолько невероятно, что мы слушали разинув рот. Он сидел здесь, за столом. И плакал, закрыв лицо руками, и говорил, что жалеет, что остановил ее, девушку по имени Дзюнко Аоки, когда она подожгла было Масаки Когуре в парке Хибия. Нас тогда этот случай тоже озадачил… Как бы то ни было, Тада считает, что если бы он тогда не помешал ей прикончить Масаки Когуре, может, она не разошлась бы с таким размахом впоследствии.

– Значит, по словам Тады, молодая женщина по имени Дзюнко Аоки ответственна за попытку убийства Масаки Когуре в парке Хибия, последующее убийство его в Аракава‑ парке, а также за недавнее нападение и уничтожение Асабы со всей его шайкой?

– Правильно, – хором согласились супруги Сада. – Тада знал наверняка, что это ее рук дело, потому что никто другой не смог бы такое совершить. Кроме того, в день убийств в Аракава‑ парке она заходила к нему и сказала, что потребовалось время, но наконец‑ то она отомстила за смерть Юки. Тогда трупы еще не опознали, но девушка сказала, что среди них находится и тело Масаки Когуре. Потом она ушла.

⇐ Предыдущая 14 15 16 17 181920 21 22 23 Следующая ⇒