Миюки Миябэ 24 страница

– Ш‑ ш‑ ш, не разбуди хозяина.

Девушка просунула руки в рукава рубашки и слегка сдвинула жалюзи. Все правильно, идет снег. В кои‑ то веки прогноз оправдался.

Большие округлые снежинки пролетали перед окном. Видимо, сначала все же шел дождь. С этой высоты земля была не видна, но крыши соседних домов не полностью побелели, так что вряд ли дождь давно превратился в снегопад.

«Итак, у нас все же будет снежное Рождество».

Дзюнко улыбнулась. Вот уж никак она не ожидала, что эта романтика когда‑ то затронет и ее жизнь. Уткнувшись лбом в оконный переплет, она любовалась полетом снежинок. Вначале было зябко, но вскоре девушка забыла обо всем на свете, по мере того как ею овладевал хаос незнакомых мыслей, чувств, образов, – и вдруг все они сошлись в одной точке. По ее щекам потекли слезы.

– Что ты там делаешь? – Коити вылез из постели и обнял ее сзади. Он коснулся щекой ее щеки и отпрянул. – Да ты плачешь!

– Это просто так. – Дзюнко смахнула со щеки слезы, но не смогла удержать рыданий.

Коити отнес ее в постель и сел рядом, крепко обнимая ее, пока рыдания не прекратились и она не перевела дыхание.

– Прости.

Она вытерла глаза рукавом его рубашки. Потом почувствовала, как что‑ то мягкое и пушистое трется об ноги; Греза мяукнула.

– Смотри, она тоже за тебя переживает, – сказал Коити.

Кошка снова мяукнула, словно в подтверждение его слов.

Она вспрыгнула на постель и принялась устраиваться на голых коленях хозяина, но он бережно сдвинул ее в сторону. Она замурлыкала и свернулась клубком на постели у него за спиной.

– Похоже, у меня действительно есть соперница.

– Это все мой животный магнетизм.

Дзюнко засмеялась, и Коити откинул волосы с ее лица, охватил ее щеки ладонями и звонко поцеловал:

– Ну вот, я выключаю твои слезы.

– На самом деле?

– На самом деле. Лучшее средство. – Все еще улыбаясь, он внимательно посмотрел ей в глаза. – Ну, в чем дело?

– Правда, ни в чем. Сама не знаю. Я много о чем думала сразу – и вдруг расплакалась.

Дзюнко положила голову ему на плечо и сидела неподвижно, овеянная теплым запахом мужского тела.

– О, я вспомнила ту, кого я не сумела спасти.

– Кого? Извини, что спрашиваю.

– Не за что извиняться. Ты наверняка знаешь это имя из новостей. – Дзюнко подняла голову. – Ее звали Нацуко Мита.

Слабый свет от снега за окном проникал в комнату сквозь полураскрытые жалюзи. Но на мгновение на лице Коити мелькнуло незнакомое ей выражение и исчезло, прежде чем она успела запомнить его.

– Женщина, которую бандиты Кейити Асабы убили в винном магазине? – Голос Коити звучал как обычно, на лице и следа не осталось от того выражения, и Дзюнко даже не была уверена, что это ей вообще не привиделось.

– Да. У нее был возлюбленный. Мужчина, которого убили на фабрике в Таяме.

– Его звали Фудзикава?

– Да. Его последние слова были: «Помогите ей». Но я не сумела – я не спасла Нацуко.

– Ты сделала все, что могла.

– И все же факт остается фактом: я потерпела поражение. Будь у нас еще секунда в запасе – и девушка была бы спасена. – Дзюнко покачала головой. – Ее застрелили у меня на глазах.

– Послушай, ты должна забыть обо всем. – Коити прижал ее к себе еще крепче.

– Не могу. Не должна. – Девушка отодвинулась от него, выпрямилась, схватила его за руки и, глядя ему в глаза, попробовала объяснить: – Я убила столько народу, но так и не спасла ее. И знаешь, что еще? Я ведь даже не знаю, кто ее застрелил. Ты можешь этому поверить? Я даже не знаю, кто это сделал.

– Должно быть, кто‑ то из дружков Асабы. Там ведь была целая шайка, верно?

– Верно, но я прикончила всех, кто мне попался на глаза. Думала, что не осталось больше никого, и потащила ее наверх, чтобы убежать оттуда. Но там кто‑ то был, и Нацуко его узнала. Она сказала: «А, это вы! »

– Ну вот, это точно был кто‑ то из членов шайки, из ее мучителей, – попытался убедить ее Коити.

– Может, ты и прав. – Дзюнко не хотелось спорить.

– Разумеется, я прав.

– Но даже если так, я ведь чуть не забыла, что так и не узнала, кто ее убил. Разве это не безответственность с моей стороны? Почти вся Япония о них забыла, но я никогда не забуду Нацуко и Фудзикаву.

– Вот уж не считаю, что ты должна брать на себя такую ответственность… – начал было Коити, но Дзюнко непреклонно покачала головой.

На глазах у нее снова показались слезы, но она, подняв голову, удержала их и не расплакалась.

– Когда я обнаружила ее в винной лавке, в той омерзительной комнате, мне показалось, что она уже умерла. Ее жестоко избили, она напоминала сломанную куклу. Но стоило мне сказать: «Меня послал Фудзикава», как она вернулась к жизни. Его имя оказалось «дорогой жизни», и она первым делом спросила меня, жив ли он. Даже в этом мерзком углу она в первую очередь беспокоилась о нем. Точно так же Фудзикава из последних сил схватил меня за руку и умолял спасти ее. Вот такое единение связывало их. – Девушка помолчала. – Мне казалось тогда, что я прочувствовала все страдания тех, кого убили раньше. И я с чистой совестью ликвидировала убийц. Но теперь я знаю, что была не права, – на самом деле я тогда ничего не прочувствовала по‑ настоящему.

Дзюнко погладила его по щеке и кончиком пальца провела по шраму над бровью. Коити смотрел на нее не шевелясь.

– Я начала понимать только теперь, когда у меня есть кто‑ то, кто мне дорог, – прошептала она. – Кого я не хочу потерять или оставить. Только теперь я прочувствовала страх Фудзикавы и боль Нацуко, потому что теперь я ощущаю их отчаяние как свое. Вот почему я никогда не забуду их.

Она найдет убийцу Нацуко. Найдет и заставит расплатиться. Кто бы и где бы он ни был, он не уйдет от нее. Она отыщет его хоть на краю света, хоть на дне морском. Она настигнет его и расправится с ним без пощады.

Дзюнко дрожала от возбуждения и силы переживаний и чувствовала, как дрожит Коити, держа ее в объятиях. «Теперь он со мной рядом, теперь у нас будет общая цель, – думала она. – Наконец‑ то я стала человеком. – Проведя весь остаток ночи в объятиях Коити, она лелеяла эту мысль. – Я больше не орудие смерти. Отныне я буду сражаться как человек».

Снегопад продолжался. Наступило белоснежное предрождественское утро. Несколько человек, не подозревая об этом, открыли последнее действие драмы. Без зрителей и в полной тишине.

Макихара рассмеялся при виде Тикако, облаченной в резиновые сапоги и старый лыжный костюм сына.

– Грубиян! – фыркнула та с притворным возмущением, старательно вытягивая правую ногу из сугроба.

Снег был ей почти по колено, и от усилий она едва не опрокинулась навзничь.

– Почему бы вам не обходить сугробы стороной? – посоветовал детектив, подавая женщине руку, которую та приняла с благодарностью. – У вас замечательный лыжный костюм в стиле ретро.

– Мой сын носил его, когда еще учился в школе. – Тикако приноровилась к шагу спутника, но от усилий слегка запыхалась. – Это был первый настоящий лыжный костюм, который мы ему купили. Тогда особого выбора не было – настоящее лыжное снаряжение, которое носили наши олимпийцы, было невозможно достать, да и стоило оно немыслимо дорого. Мы решили, что для подростка это сойдет, но он, конечно, здорово возмущался.

Утром в канун Рождества вокруг было белым‑ бело от снега. Снегопад прекратился, но небо по‑ прежнему скрывали облака. Молочно‑ белесое небо над первозданной белизной снежного покрова смотрелось красиво и романтично, но для города, непривычного к снегу, это стало настоящим стихийным бедствием. В Токио еще работали некоторые частные линии поездов и метро, но едва ли не половина общественного транспорта встала, а дорожно‑ транспортные происшествия, вызванные снегопадом, вконец закупорили улицы и автострады. В результате многие люди, спешившие на работу, направлялись в метро, отчего там набилось больше народу, чем обычно.

– Прогноз обещает новые снегопады.

– Ой, надеюсь, что он не оправдается.

Пробираясь по заваленному снегом тротуару, они наконец вышли на относительно расчищенный участок. Тикако осмотрелась и увидела, что они оказались прямо перед кафе. Невысокий мужчина, видимо хозяин, усердно орудовал лопатой.

Тикако остановилась, переводя дыхание, и расстегнула куртку, чтобы вытащить карту из внутреннего кармана. Они с Макихарой должны были навестить женщину по имени Йосико Арита, и Тикако отметила маршрут прямо на карте. Они уже почти добрались. Это был тихий жилой квартал в десяти минутах ходьбы от станции «Хигаси Накано». Они рассчитывали прийти раньше, но из‑ за гололедицы опоздали. Было уже почти одиннадцать часов.

Йосико Арита когда‑ то работала вместе с Кадзуки Тадой в «Того Пейпер» и, скорее всего, была знакома с Дзюнко Аоки.

Макихара с Тикако попросили Кадзуки Таду связаться с бывшими сослуживцами из «Того Пейпер», и оказалось, что, на их счастье, там по‑ прежнему работала Йосико Арита, но примерно год назад она вышла замуж и теперь была в декретном отпуске. Тикако позвонила ей домой, и молодая женщина охотно откликнулась, занятая выше головы уходом за новорожденным ребенком, но оживленная и бодрая.

Тада хотел было отправиться к ней вместе с ними, но Тикако воспротивилась. У Дзюнко Аоки не было друзей в «Того Пейпер», и Йосико оказалась одной из немногих, с кем Дзюнко хотя бы изредка перекидывалась словом‑ другим. Несмотря на условность их приятельства с Дзюнко, Йосико могла знать о ней такое, о чем ей, возможно, не захочется говорить при Таде.

Этот парень обладал завидной памятью и припомнил все места, в которых они бывали с Дзюнко, и чем они занимались там, приводя даже такие, на первый взгляд маловажные, детали, как люди, с которыми они имели дело или просто пересекались до судьбоносного события в Хибия‑ парке – покушения на жизнь Масаки Когуре. Макихара составил список всех этих людей и мест и начал методичный обход. Даже исключив тех, кого посетила вчера Тикако, они не проверили еще и половины списка. Имя Йосико Арита стояло как раз посредине.

– Это должно быть здесь. – Тикако остановилась перед симпатичным четырехэтажным многоквартирным домом.

Стояла такая тишина, что слышны были мокрые шлепки от падения снега, налипшего на проводах телеграфной линии.

– Когда я звонила ей утром, она явно удивилась, что мы выбрали для визита такую погоду.

– Ну вот мы и покажем ей, насколько трудолюбива наша полиция.

Подход к дверям дома был завален снегом, и Тикако снова едва не увязла в сугробе.

Йосико Арита оказалась улыбчивой и румяной тридцатидевятилетней мамашей новорожденного младенца. Она выглядела слегка утомленной, может, от необходимости кормить ребенка каждые три часа. Тикако хорошо помнила те времена, когда она только что родила собственного сына: лейтмотивом всех бесед с такими же, как она, только что родившими подругами служила фраза: «Как хотелось бы выспаться хорошенько! »

– Надеюсь, вы не слишком устали, добираясь сюда. – Йосико проворно двигалась по кухне, готовя для всех кофе. Тикако просила ее не беспокоиться, но молодая женщина только посмеялась в ответ. – Мне самой чашечка кофе не повредит!

Квартирка была уютная, но маленькая, а потому нуждалась в постоянной уборке. Вся мебель была распихана по углам, а в центре на татами красовалась новенькая детская кроватка с решетчатыми стенками. С разрешения матери Тикако украдкой глянула на ребенка, завернутого в розовое одеяльце и мирно посапывающего в кроватке. Характерный сладковатый запах грудного младенца вызвал у нее мимолетную ностальгию.

После уличного холода детективы радовались возможности согреться чашкой горячего кофе за уютным кухонным столом. Йосико порылась в стенном шкафу и вскоре с победным возгласом извлекла оттуда жестянку из‑ под печенья. Она откинула крышку – внутри оказалась кипа фотографий.

– После звонка Кадзуки Тады я попыталась припомнить все, что знала о Дзюнко. – Молодая женщина принялась с удовольствием перебирать фотографии. – Я так и не собралась их рассортировать. Ой, братец! Это поездка пятнадцатилетней давности… Я все складывала сюда, а потом забыла про них.

– Вот увидите, как только появятся снимки ребенка, – улыбнулась Тикако, – все изменится. Вы тут же начнете вклеивать каждый в альбом, едва его проявят.

– Вы так думаете? – улыбаясь, посмотрела на нее Йосико и тут же вытянула довольно большую фотографию. – Вот она! Я так и думала, что она сохранилась. Это еще с тех времен, когда Кадзуки Тада и Дзюнко работали вместе в «Того». – Она протянула им фотографию, и Макихара взял ее. – Это с ежегодного праздника, который устраивался в мужском общежитии, – пояснила женщина, усаживаясь и принимаясь за свою кружку кофе. – Нечто вроде фуршета для жильцов общежития. Видите стойки с закусками?

Около двадцати веселых молодых мужчин и женщин толпились вокруг тарелочек с жареной лапшой и тушеной рыбой.

– Женщины тоже жили в общежитии?

– Нет, это все гости. «Того Пейпер» содержит только общежития для одиноких мужчин, – засмеялась Йосико. – По‑ моему, это мероприятие было чем‑ то вроде вечера знакомств. После такой вечеринки нередко возникали устойчивые пары.

Тикако узнала на снимке Кадзуки Таду. В этом лице, с его веселыми глазами и теплой улыбкой, сохранялось что‑ то мальчишеское. Дзюнко Аоки работала в компании всего три года. По фотографии трудно было судить, потому что даты указано не было, но, скорее всего, снимок был сделан еще до гибели Юки.

– А вот и Дзюнко Аоки. – Йосико указала на стройную девушку, стоявшую слева, несколько поодаль от других. – Не слишком бросается в глаза, правда?

Дзюнко выглядела точь‑ в‑ точь как на рисунке, сделанном по описанию Кадзуки Тады: та же прическа, худое лицо и неулыбчивые губы.

Обычно молодые женщины в этом возрасте способны сильно измениться за короткий срок. Одни расцветают, когда влюбляются или заводят новых друзей, но чаще женщины в расцвете своей красоты просто любят экспериментировать с внешностью.

Однако ничего подобного не наблюдалось в случае Дзюнко. Ничего не убавилось, ничего не прибавилось. Такие вообще не меняются. Может, именно поэтому она казалась такой одинокой: ей не для кого было меняться.

Интересно, она и сейчас такая же?

Когда Дзюнко появилась возле дома Кадзуки Тады, она была не одна. Она сидела на пассажирском месте, стало быть, машину вел кто‑ то другой.

Был ли это мужчина? Мог ли это оказаться кто‑ то, с кем Дзюнко настолько близка, что поделилась с ним даже частью своего прошлого – Кадзуки Тадой? Может статься, теперь Дзюнко Аоки уже не выглядит такой одинокой.

Тикако отнюдь не считала любовь и замужество единственными условиями женского счастья, но хорошо знала, что обычно наступает такой момент, когда у женщины возникает ощущение «я встретила его», – и это меняет ее навсегда.

– Неужели Дзюнко натворила что‑ то действительно ужасное? – нерешительно спросила Йосико, и на ее круглом, добродушном лице отразилась скорее озадаченность, чем беспокойство.

Естественно, они постарались сообщить ей как можно меньше, и Тикако поспешила разуверить ее:

– Нет‑ нет, ничего такого.

– Кадзуки Тада по телефону казался таким озабоченным. – Хозяйка квартиры опустила глаза. – На самом деле Дзюнко была настоящей тихоней. Она всегда держалась особняком, но, похоже, ей так нравилось, поэтому ей особенно никто и не уделял внимания. На этот вечер мы ее буквально затащили, но она и там не улыбалась, ни с кем не заговаривала, и ее оставили в покое.

– Не возражаете, если мы позаимствуем эту фотографию? – попросил Макихара.

– Нисколько; берите, пожалуйста. Это единственный у меня снимок, где есть она. Жаль, что лицо не слишком отчетливо видно, но все же это она.

Макихара вынул записную книжку и попросил Йосико вспомнить какие‑ нибудь места, где бывала Дзюнко Аоки, когда работала в «Того Пейпер»:

– Кафе, бистро, книжные магазины, бутики, цветочные магазины, стоматология… Вы куда‑ нибудь ходили вместе обедать? Или в какой‑ нибудь магазин на распродажу? Или в кинотеатр?

Йосико Арита отрицательно качала головой на каждый вопрос:

– Ни разу, ничего подобного. Если подумать, то даже на этот вечер мы и то чудом ее затянули. Она всегда держалась особняком. Предпочитала общество самой себя. Мы просто здоровались и перекидывались парой слов по пустякам. Иногда вместе шли до метро. Вот и все.

Макихара захлопнул записную книжку и, повернувшись к Тикако, сказал, что хотел бы заглянуть в «Того Пейпер»: возможно, в отделе кадров там могла сохраниться запись о ее бывшем адресе.

– Простите, жаль, что вы потеряли здесь столько времени впустую.

Тикако похлопала ее по руке и заверила в обратном. Макихара попрощался и торопливо направился вызывать лифт, а Тикако с хозяйкой остановились на минуту в дверях.

– Как зовут вашу девочку?

– Момоко.

– Очень мило.

– Это мой муж ее так назвал. – Йосико зарделась. – Мы так поздно поженились, что даже стыдно, но муж у меня просто замечательный. Дочку он обожает, даже меняет ей памперсы и стирает пеленки.

– Потрясающе! А что же в этом стыдного? Семью можно создать в любом возрасте, если люди любят друг друга.

– До встречи с ним я вся была в работе, – с улыбкой сказала молодая мама. – В компании меня ценили, и зарплата была тоже неплохая. В общем, все было хорошо. Но после свадьбы и особенно после рождения Момоко, оглядываясь назад, я понимаю, что все же мне было одиноко. Должно быть, с Дзюнко было то же самое. Жаль, что я не сумела с ней подружиться.

– Я думаю, не стоит об этом сокрушаться, занимайтесь лучше мужем, ребенком – и собой, – посоветовала Тикако.

– Спасибо, – сказала Йосико, и они распрощались.

Когда закрывалась дверь, Тикако услышала, как захныкал ребенок. Получалось, что вежливая девочка выделила им время для беседы, а теперь, когда гости ушли, напоминает о себе.

Им позволили ознакомиться с архивом «Того Пейпер», и они обошли все близлежащие магазины, выясняя, не опознает ли кто Дзюнко Аоки по фотографии, но вернулись ни с чем. Тогда они отправились туда, где она в то время жила, и повторили обход, но снова безуспешно.

– Кадзуки Тада говорил, что ему тоже не повезло, когда он искал ее после событий в Аракава‑ парке.

Под тяжестью снега провисли провода электролиний, и наряду с другими препятствиями это вывело из строя железнодорожную сеть почти на целый день. Естественно, такси оказались нарасхват, и Тикако с Макихарой могли полагаться только на милость метрополитена, перебираясь с места на место. Им приходилось добираться до цели до смешного кружным путем, так что они, по существу, исколесили весь город вдоль и поперек.

Детективы прерывали свои странствия по городу только из‑ за звонков супругам Сада и Кадзуки Таде, чтобы узнать свежие новости, да Фусако Эгути, чтобы спросить, как дела у Каори и госпожи Курата. Все остальное время предрождественского дня они провели, увязая в снегу на улицах Токио и вычеркивая одно имя за другим из списка, составленного Кадзуки Тадой. Все магазины Токио украсились рождественской символикой, и повсюду звучала рождественская музыка. Тикако ощущала предпраздничное настроение. Макихара выглядел, как всегда, хмурым и сквозь зубы бормотал проклятия снежным заносам.

– Да ладно вам, по крайней мере, снегопад прекратился, – утешала его Тикако.

Тучи и не думали рассеиваться, но снег и в самом деле больше не падал. Большинство шоссе и магистральных дорог к тому времени уже были расчищены, и движение наладилось. То есть вернулись обычные дорожные пробки.

Неудивительно, что к вечеру ноги у Тикако гудели и сама она устала так, как давно уже не уставала.

– Может, хватит на сегодня? – предложила она.

– Ладно, отправляйтесь домой, – ответил Макихара. – Осталось только одно место, но я могу и один туда наведаться.

Это был ресторан «Сан Парей» в Акасаке. Тикако сверилась со списком. Ресторан значился в самом начале, и возле него стояла галочка.

– Но вы ведь уже побывали там?

– Правильно. Но в тот раз я заходил туда с рисунком, а теперь у нас есть фотография Дзюнко Аоки. Хотелось бы проверить еще раз. Фотография обычно хорошо освежает память.

– Ну, тогда и я с вами схожу. – Раз этот ресторан возглавлял список, значит, Кадзуки Тада вспомнил о нем в первую очередь. – Они часто заходили туда вдвоем?

– Именно там они впервые заговорили о гибели Юки и о наказании Масаки Когуре. Дзюнко Аоки особенно любила это место. Там на всех столах стоят свечи. Тада говорил, что она зажгла свечу, показывая ему, на что способна. Однако он ей по‑ прежнему не верил, и тогда она, не выходя из зала, сожгла стоявший на парковке «мерседес‑ бенц».

Тикако покачала головой и направилась к станции метро.

У входа в ресторан «Сан Парей» стояла живая рождественская елка, выше роста Макихары. Она была украшена разноцветными лампочками, и на ее пушистых зеленых лапах лежал настоящий снег.

Внутри ресторан выглядел очень нарядно, особенно сверкающий дорогой бар. Действительно, на всех столах мерцали настоящие свечи. К половине седьмого посетителей уже собралось немало. Это были в основном пары, отмечавшие канун Рождества. Возле бара стоял огромный подсвечник вроде тех, что ставятся на свадебных банкетах. Наверное, управляющему он представлялся вполне привлекательным, но Тикако показалось, что подсвечник абсолютно не гармонирует с изысканной атмосферой этого места.

Управляющий тут же узнал Макихару и про себя, наверное, разразился проклятиями: это надо же, в самый что ни на есть занятый вечер в году изволь принимать полицию! Мужчина слегка скривился, но гримаса мгновенно исчезла, и он радушно пригласил детективов к себе в кабинет позади кухни. Он согласился посылать к ним работников по одному для беседы, только попросил разговаривать с ними по возможности быстрее. Сам он, посмотрев на фотографию, решительно заявил, что не помнит, чтобы здесь появлялась эта женщина. Большинство официантов повторили то же самое. Около семи часов вечера полицейские уже приготовились уйти ни с чем, когда один молоденький официант сообщил, что он хорошо помнит Дзюнко:

– Я даже подумал, не сообщить ли в полицию…

Он был невысокого роста, с мелкими, почти кукольными, чертами лица. Ему можно было дать не больше двадцати пяти, а произношение выдавало приезжего, причем издалека.

– Когда вы были здесь в прошлый раз, господин полицейский, вы оставили копию портрета, так?

Макихара молча кивнул.

– Ну, я тогда принес его домой и показал своей подружке. Она года три‑ четыре назад работала здесь на полставки. В общем, она вспомнила эту женщину. Сказала, что та часто заходила сюда одна.

– Женщина приходила одна?

– Да.

– Не для того, чтобы встретиться с кем‑ то, а просто одна?

– Да. Поэтому моя подружка и запомнила ее. Вы ведь знаете, женщины такие подробности запоминают лучше нас. Иногда от этого, бывает, случаются неприятности…

– У вас неприятности, – засмеялась Тикако, – не у нее?

– Вот вы меня и подловили! – тоже засмеялся он.

– Ну и?.. – нетерпеливо спросил Макихара. – Это все?

– Мм, нет… – Официант поскреб в затылке. – Моя подружка говорила, что девушка выглядела ужасно одинокой, какой‑ то не от мира сего. Моя подружка любит выдумывать, ну, воображать чужую жизнь. Ну вот она и решила, что эта дама приходит сюда, потому что раньше бывала здесь с возлюбленным, а теперь он умер и все такое.

– М‑ да… Понятно.

– В общем, память у нее отличная. Благодаря ей я тоже ее запомнил. – Молодой человек постучал по фотографии. – А потом знаете что? Она вчера вечером снова здесь появилась.

Макихара уже собирался закрыть записную книжку, утомленный бесплодными расспросами, и в этот момент даже глаза выпучил:

– Она… что?

– Появилась здесь, она самая.

– Одна, как всегда?

– Нет, с мужчиной. – Официант покачал головой. – Они сели у стойки бара и заказали два эспрессо. Они провели здесь примерно полчаса или около того.

– Как выглядел мужчина?

– По‑ моему, он из богатых. – Молодой человек назвал торговую марку пиджака, в который тот был одет, но это ни о чем не говорило ни Макихаре, ни Тикако. – При этом он держался так, словно носить такие вещи для него привычное дело. Мог бы служить образцом. Пиджак сидел на нем как влитой.

– Возраст?

– Лет двадцать пять – двадцать шесть. Длинные волосы, такие каждому хотелось бы иметь, но мало кто может позволить себе.

– Ну точь‑ в‑ точь мой сын! – воскликнула Тикако. – Отрастил гриву и связывает сзади тесемкой. Я пробовала привыкнуть, но, по мне, он похож на оголодавшего самурая. Ему‑ то кажется, что он выглядит круто.

– Да что вы? Я тоже попробовал было, но моя девушка велела обрезать волосы.

Тикако, довольная тем, что они напали на след, с удовольствием принялась обсуждать с парнем эту тему, но Макихара перебил ее:

– Пожалуйста, ближе к делу. Вы уверены, что это та самая женщина?

– Да.

– Вы видели ее достаточно близко, разглядели?

– Но, знаете что, детектив, – официант обратился к Тикако, – она совсем преобразилась.

– Преобразилась?

– Да. Превратилась в настоящую красотку. Выглядела совсем иначе, чем тогда. В довольно коротком платье.

– Так, а что, если это вообще другая женщина? – нахмурился Макихара.

– Нет‑ нет, я уверен! – Парень замахал руками. – Моя подружка часто о ней вспоминала, да и я сто раз видел ее портрет. Я все пытался вычислить, почему полиция ее разыскивает, так что постоянно помнил о ней.

– Может, именно потому, что вы о ней часто говорили, вы могли увидеть женщину, похожую на нее, и…

– Какое впечатление произвела на вас эта пара? – вмешалась Тикако, перебивая Макихару.

– Какое впечатление?

– Как вам показалось, между ними близкие отношения?

– О да! Самая что ни на есть пара. Они сидели очень близко друг к другу и, когда уходили, держались за руки. – Он ухмыльнулся со знанием дела. – Как ни глянь, а они уходили отсюда явно не с тем, чтобы сказать друг другу до свидания… К тому же было уже за полночь.

– Вы, случайно, не слышали, о чем они разговаривали?

Официант с сожалением поскреб в затылке:

– Ну не мог же я возле них ошиваться, верно? Они обратили бы внимание. Хозяин всыпал бы мне по первое число. В общем, я мало что расслышал.

– Да, конечно, ничего не поделаешь. Когда они вышли, вы не заметили, куда они направились?

– Нет… Но по‑ моему, они приезжали на машине. Когда они делали заказ, мужчина сказал, что не будет пить, потому что он за рулем.

– Они расплачивались наличными?

– Да. Вообще‑ то, они и выпили всего по чашке эспрессо.

К Макихаре снова вернулись сомнения. Официант выглядел разочарованным, словно провалился на экзамене.

– Пара… – пробормотал Макихара. – Похоже, это не она.

– Не забудьте, что кто‑ то подвозил ее к дому Кадзуки Тады, – напомнила Тикако.

– Но Тада не уверен в этом.

– По‑ моему, уверен.

– Детектив Исидзу, – повел бровью ее коллега, – что вас так обрадовало?

Тикако порадовалась тому, что Дзюнко больше не одинока. Она была с мужчиной, и они держались за руки. Что‑ то в ее жизни изменилось. Может быть, поэтому она больше не выглядит одинокой.

– Макихара, молодая женщина может измениться в одночасье. Возможно, юноша прав.

Официант явно приободрился от поддержки Тикако.

– Она правда выглядела совсем иначе – просто вся сияла. А потом еще этот подсвечник с сердечками, заметили?

– Да, я обратила внимание.

– Эта вульгарная дешевка? – скривился Макихара.

– Ну, мне он тоже не больно‑ то нравится. В общем, она смотрела на него и даже указывала пальцем. С зажженными свечами это выглядело даже красиво. Вообще‑ то, свечи должны были зажечь только сегодня, но по какой‑ то причине они горели именно тогда, когда эта парочка сидела у стойки. Потом хозяин набросился на бармена за то, что он зажег свечи раньше времени, но тот клялся, что не прикасался к ним.

Тикако взглянула на Макихару. Тот замер, пристально уставившись на официанта.

– Я что‑ то не то говорю?

– Нет‑ нет, отнюдь. Не волнуйтесь. И все же, вы совсем не представляете, куда они могли направиться отсюда? Вы ведь все время наблюдали за ними, так?

– Так‑ то оно так, смотрел, конечно… Но не все время, у меня ведь своя работа.

– Случайно, не видели его машину?

– Нет. Жаль, что я тогда не подумал об этом, но не видел.

– У вашего ресторана своя парковка?

– Нет, своей нет. Все паркуются на улице, возле счетчиков.

– Много машин было припарковано прошлым вечером поблизости?

– Нет, немного, это ведь был государственный праздник, к тому же последний день перед кануном Рождества. Может, если они еще появятся, я постараюсь разглядеть все получше, – словно извиняясь, добавил он. – Я вам тогда сразу позвоню.

– Было бы здорово, если бы вы записали номер машины. А то, если мы даже приедем быстро, все равно можем их упустить.

– Понял.

Макихара вздохнул и захлопнул записную книжку. Тут официант встрепенулся:

– Если вам нужны номера машин, припаркованных поблизости прошлым вечером, то они нам известны.

⇐ Предыдущая 18 19 20 21 22 232425 26 27 Следующая ⇒