Глава пятая

– Господи, Энджел, ты в порядке?

– Да, спи, – пробормотала я, пытаясь руками рассеять звук знакомого голоса. Я так устала – что ему от меня нужно?

– Вот черт. Дайте поды! – Чья‑ то рука убрала волосы с моего лба, и, попытавшись перевернуться, я вдруг поняла, что кровать стала какой‑ то неудобной. Какой‑ то холодной. И жесткой – вообще похоже на пол.

– Все нормально, у нее это в порядке вещей, – сказал Алекс, помогая мне подняться, а затем сесть на стул и выпить огромный бокал воды. – На сей раз ее хотя бы не вывернуло наизнанку.

– Я не пьяна, – пробормотала я в бокал и осушила его. – Мне стало плохо из‑ за перелета и стресса.

– Привет, кстати. – Алекс лениво улыбнулся и убрал прядь моих курчавых волос за ухо. – Bienvenue & Paris[19].

Я огляделась, но таинственная блондинка, которая, как я туманно помнила, устроилась на коленях у моего бойфренда, исчезла. Она мне почудилась?

– А?

– Добро пожаловать в Париж! – Его улыбка потускнела и сменилась тревогой, а зеленые глаза буравили меня насквозь. – Энджел, ты точно в порядке? Может, позвать врача?

– Нет. – Я сделала глубокий вдох. Надо же, нет никакой блондинки. – Я в порядке, просто у меня был самый ужасный перелет, какой только можно себе представить.

– Сильно трясло? – спросил кто‑ то с американским акцентом. Слишком быстро повернув голову и поплатившись за это сильным прострелом в висках, я увидела Крейга и Грэма, других участников группы Алекса, которые махали мне из‑ за стола.

– Эффектное появление. – Грэм послал мне воодушевляющую улыбку и пальцем затолкнул очки назад на переносицу. – Если ты не видела нас, могла бы просто позвонить.

– Мне понравилось, – добавил Крейг. – Но, э‑ э, ты только не обижайся, Энджи, тебе надо было прийти в чем‑ нибудь другом. Это ведь Париж, а не Бруклин.

– Спасибо, Крейг.

Он был куда менее вежлив по сравнению с Грэмом, но, с другой стороны, не был голубым. Я почти забыла, что провела в одной и той же одежде целые сутки. И что не смотрелась в зеркало примерно столько же. Хотя «безопасное детонирование» моих вещей тут было уже ни при чем.

– Ты замечательно выглядишь. – Алекс от моего имени послал Крейгу недовольный взгляд. – Только, э‑ э, тебе не хватило времени переодеться? Нет, это не обязательно. Потому что ты великолепно выглядишь.

Держась за голову, я рассказала всю грустную историю, делая паузы, чтобы дать Крейгу нахохотаться всласть в определенные моменты моего повествования и в конце спросить, значит ли это, что у меня не осталось нижнего белья.

Грэм покачал головой:

– Энджел, это ужасно. Но с другой стороны, ты можешь поменять себе гардероб в Париже, так? Здесь можешь напокупаться выше крыши.

– Только вот у меня на кредитке шаром покати после Лос‑ Анджелеса. – Я вымучила улыбку.

– Мы что‑ нибудь придумаем. Мне ужасно жаль, что тебе пришлось пережить все это. – Алекс обнял меня за плечи и положил мою голову себе на плечо. От него очень приятно пахло. И это еще раз напомнило мне о том, что я пахну совсем не вкусно. – Расслабься. Теперь ты здесь, в Париже. Все будет отлично.

– Ага. – Я закрыла глаза и вздохнула. – Наверное. Хотя все равно надо купить себе одежду. У меня буквально ничего нет. Только вот не знаю, где взять время. Мне еще надо завтра встретиться с этой ассистенткой из «Белль», а мне совсем нечего надеть.

Все мои записи, фотоаппарат, зарядка для ноутбука. Целое исследование, которое я так тщательно и дотошно передирала из других журналов и путеводителей, кануло в Лету. Весь мой гардероб отправился следом. Я почувствовала, как к горлу подступает вторая волна разочарования и что ничегошеньки не могу сделать, чтобы остановить ее. Алекс гладил мою руку, Крейг читал вслух меню, а у меня в глазах стояли слезы. Что мне делать в Париже целую неделю без одежды? Без моих туфелек? Без моего утюжка для волос? Я чувствовала абсолютное опустошение, словно мои внутренности выпали из меня, пробили стул и шлепнулись на пол. Боже мой, одежда Дженни тоже уничтожена! Ну как я скажу ей, что пропало все, что она мне одолжила? Мне не хотелось создавать ей проблемы, но у меня никоим образом не получится заскочить в «Балмейн» и прикупить там платьишко тысячи так за три долларов, чтобы возместить то, которое – я ведь на сто процентов знала! – не надо было брать с собой.

– Тебе точно надо купить какие‑ нибудь нормальные шмотки, Энджи, – сказал Крейг. – Видела бы ты фанаток других групп – отвечаю тебе, они что надо.

– Правда? – спросила я, глядя на Грэма, ища подтверждения.

Он как‑ то неопределенно пожал плечами и кивнул:

– Наверное, но только я не специалист по этим делам.

Чудесно. Не было печали.

– Не волнуйся, Энджи. Ты, наверное, тоже что надо, – предположил Крейг. На секунду он перестал жевать и покосился на меня. – В обычной одежде. И тебе бы не помешало купить косметики и чего‑ нибудь там еще.

– Я не понял, тебя назначили Тайрой? [20] – мгновенно перебил его Грэм. – Плюй на него. Как надо выглядишь.

– Ну да, и даже очень красиво. – Мой милый бойфренд поцеловал меня в макушку и поднялся. – Отойду в туалет. Ты останешься и перекусишь или сразу в отель?

– В отель. – Я кивнула. – Месяц буду спать.

Алекс кивнул и стал протискиваться по запруженному бару. Он даже со спины смотрелся эффектно. Может быть, я была пристрастной и/или слегка того, но серьезно, он шикарно смотрится со всех сторон, с какой ни погляди. Способность различить его мешковатую осанку в темной комнате за двадцать шагов – мой особый дар.

– Простите, что я такая «шляпа». – Я вымучила улыбку Крейгу и Грэму. – Не хочу быть вашей Йоко сегодня вечером, но мне действительно очень надо баиньки.

– Мы все понимаем, иди и поспи, чтобы быть красивой. – Грэм отмел все мои опасения. А его замечание «поспи, чтобы быть красивой» я решила проигнорировать. – Уверен, Алекс все равно не хочет зависать с нами. Крейг уже достал нас обоих.

– Нуда, а чего зависать с нами, когда тут его девушка. – Крейг отхлебнул пива и улыбнулся. Я хотела смутиться, но вместо этого почему‑ то захихикала. Стыдно, Энджел. – Знаешь, он опять стал жутким подкаблучником.

– Опять? – переспросила я.

– Совсем как тогда, когда встречался с той французской дрянью. – Крейг кивнул из‑ за своего пива, игнорируя предупреждающий кашель Грэма. И я тут же навострила ушки.

– Французской дрянью? – Это для меня новость. Почему я ничего не знала о французской дряни? – А Алекс никогда не говорил мне о том, что встречался с французской дря… то есть девушкой.

– Да? – Крейг продолжал игнорировать Грэма. – Нуда, она была…

– Сто лет назад. Это было сто лет назад, – перебил его Грэм. – Он давно поставил крест. Давно.

– Он встречался с ней в Нью‑ Йорке? – спросила я, переводя взгляд с одного загнанного в угол парня на другого.

– Нуда… – начал Крейг.

– Да. И было это уже очень давно, – упорно твердил Грэм. – Вот он и не рассказывает поэтому ничего. Поверь мне.

В моей голове роился еще миллион вопросов, но, прежде чем я успела более‑ менее четко сформулировать предложение, появился Алекс с двумя бокалами красного вина.

– Я знаю, ты хочешь уйти, но Сэм у бара вручил мне вот это, и я просто не смог отказаться. Будешь? – спросил Алекс, скользнув на свое место рядом со мной. – Я подумал, сейчас тебе будет полезно выпить немного вина.

С одной стороны, это была очень неудачная идея: я устала, уже один раз отключилась, а утром мне понадобится свежая голова, – с другой – мне бы правда совсем не помешало выпить сейчас. Но, возвращаясь к первой, идея была неудачной.

– Что за Сэм? – спросила я, кивая и протягивая руку, чтобы взять бокал. Я сделаю только один глоток.

– Старый друг, – объяснил он, пододвигая бокал ко мне. – Один бокал, и мы уходим.

Я кивнула и прислонилась к Алексу, растворяясь в зеркалах на стенах, высоких потолках и заполненных бутылками стойках для вина в баре. Это место напомнило мне «Бальтазар» в Нью‑ Йорке, только это было подлинное французское бистро. Все столики были заняты, и мне тут же пришло в голову, что парни выбрали это кафе неслучайно. Во всем заведении не было видно ни одного некрасивого лица, и я была уверена, что среди посетителей нет ни одного банковского служащего или учительницы географии. Банальностей здесь не держали. Значит, сюда приходили самые красивые парижане. Надо взять себе на заметку. И для «Белль».

Парни обсуждали дела группы, а я сидела со своим вином и помалкивала, стараясь не пролить его на свою футболку. Сохранялась высокая вероятность того, что скоро ее придется надеть снова. О, прошла целая вечность с тех пор, как я в последний раз стирала в раковине отеля, – почему моей матери нет рядом, когда она нужна? Хотя ее опыт ограничивался стиркой панталон в биде на Майорке, а не футболки «Американ аппарель» с v‑ образным вырезом в одном из роскошных отелей Парижа. Хотя разницы, по‑ моему, никакой. Может, этот навык был у меня в крови.

Я вцепилась в свой бокал, но никак не могла заставить себя выпить вина, поэтому стала просто наблюдать за окружающими. Я не могла оторвать глаз от четырех девушек, которые поднялись из‑ за отдаленного стола и окружили будку диджея. Они весело смеялись, толкали друг друга на танцпол и, как и все остальные, представляли собой обтянутые узкими джинсами создания с длинными взбитыми волосами, уложенными на одно плечо, и глазами с таким слоем подводки, словно они красились неделю, растушеванной чуть не по всему лицу. Но тем не менее они были изумительны. Я за всю свою жизнь не испытывала такой тяги к собственному полу и не отказалась бы подойти к ним и зацеловать их смазливые личики.

Самая высокая из четверки, статная блондинка с копной волос, подстриженных в стиле Дебби Харри[21] и спадающих на светло‑ голубые глаза, бросила взгляд в сторону нашего столика, а потом скрылась за дверью у дальней стены. Это была она? Та девушка, которую я увидела с Алексом, когда вошла? Я посмотрела на парней, сидящих за столом. Они обсуждали предстоящее выступление на воскресном фестивале и ненамеренно игнорировали меня, если не считать случайных касаний Алекса и похотливых улыбочек Крейга. Если Алекс погрузился в обсуждение «рабочих моментов», его было невозможно отвлечь. Я могу даже раздеться и исполнить танцевальные комбинации «Пусикет долз»[22], а он и глазом не поведет. Мое выступление может отложиться у него в подсознании и вылиться в шуточный кавер на выступлении, но и только.

Ничего не поев, я и понятия не имела, как быстро вино найдет нужную дырочку. Я выскользнула из‑ за стола и вслед за блондинкой вошла в дверь у самой дальней стенки, надеясь, что попаду в туалет. Я надеялась, она не станет подозревать меня в злонамеренности, ведь я была еще не настолько пьяна. Хотя, может быть, сцена «девочка с девочкой» привлечет внимание Алекса. Ого… Иногда я думаю: а не слишком ли много времени провожу с Дженни? Когда я толчком открыла дверь, блондинка мыла руки над раковиной.

– Ой, простите, – сказала я, налетев на нее. Оказавшись с ней лицом к лицу, я поняла, что вблизи она выглядит абсолютно потрясающе. Личико в форме сердца смотрелось естественно, и не было заметно ни следа макияжа за исключением подводки для глаз; ее платиновые волосы даже не были окрашены. Я поняла, что завидовать бесполезно, и не стала тратить силы. – Я просто искала «одно место».

– Pardon? [23]

Ну да – я же во Франции. Совсем забыла.

– Э‑ э, ля туалет? – спросила я, указывая на то, что совершенно очевидно представляло собой именно туалет.

– Oui. – Она смотрела на меня без того благоговения, которое демонстрировала я. Она смотрела на меня так, словно я умственно отсталая. Наверное, справедливо.

Я захихикала и издала глупый хрюкающий звук а‑ ля «я у мамы дурочка», развела руками и, зайдя в кабинку, закрыла за собой дверь. Да, значит, я не могу добиться понимания, даже когда захожу в туалет, но это же не проблема, правильно? Алекс неплохо лопотал по‑ французски, а когда его не будет рядом, мне поможет моя ассистентка из французского «Белль». Конечно же, она будет просто в восторге от того, что ей придется постоянно переводить для меня. Безусловно, супермодная молодая сногсшибательная французская понтовая герла придет в полный восторг. Держи карман шире.

Когда я вышла из туалета, красавица исчезла. Я нехотя бросила взгляд в зеркало, стараясь не сравнивать нас и не подмечать различия. Мой светло‑ каштановый боб похорошел после стрижки на прошлой неделе, но без утюжков для волос, хотя бы плохонького кондиционера или хотя бы молочной сыворотки волосы торчали во все стороны, как птичье гнездо. Прилизанные у корней, пушистые на кончиках. После полета моя кожа стала сухой и приобрела сероватый оттенок, но почему‑ то нос и подбородок блестели так, что на лбу я видела отражение своего отражения. Разве кожа может быть сухой и жирной одновременно? Соображая, как исправить ситуацию, я оттянула футболку вниз так, что почти показался мой лифчик. Надо признаться, я оказалась не в лучшей ситуации, но приходится держать оборону всеми доступными средствами, а пока я не доберусь до какой‑ нибудь аптеки и не накуплю косметики, мой тридцать четвертый размер С должен прийти на помощь.

Хотя этого и недостаточно.

Я побрела назад и, пытаясь по дороге избавиться от всяких сорных мыслей, которые лезли в голову, одновременно старалась отыскать наш столик, но никак не могла его увидеть. Что и неудивительно, потому что заселенный очень американскими мальчиками малюсенький островок бара окружили четыре очень французские девочки. А в частности, красивая блондинка из туалета, которая старалась компенсировать нехватку стульев и расположилась на полу, усевшись на колени. У ног Алекса. Я остановилась у стойки распорядителя и решила немного понаблюдать. Она взяла его руку в свою и, свесив голову набок, улыбнулась. Алекс улыбаться не стал. Он убрал свою руку, достал телефон из кармана джинсов, поднялся и вышел в дверь. И прошелся по улице. Девушка засмеялась, рассмешила компанию какой‑ то своей шуткой и порхнула на место Алекса. Я посмотрела вниз и сделала глубокий вдох. Что все это значит? Это ее я видела, когда вошла? И почему это рядом с телефоном прикреплена бумажка с номером и надписью «Токсикологический центр»? Этой вот, например, понадобится номер «Скорой», если она еще раз хотя бы пальцем тронет моего парня. Впрочем, вряд ли ей удастся, ведь он скрылся из виду.

Я настороженно подошла к столу и, неловко чувствуя себя, встала рядом с Грэмом в надежде на то, что он или Крейг узнают меня. Но они с Крейгом хохотали с француженками, полностью поглощенные общением. Здесь что, все говорят по‑ французски, кроме меня? Блондинка, сидевшая на месте Алекса, посмотрела на меня, затем взяла его бокал и стала пить. Я остолбенела.

– Marie, – сказала она брюнетке слева. Которая, к счастью, хотя бы делала макияж. Но все равно оставалась очень миловидной. – C’est la fille qui etait dans les toilettes[24].

Так. Со своим ужасным французским школьного уровня, способная сказать только «je voudrais un croque monsieur, s’il vous plait[25]», я поняла, что fille – это «девушка», a toilettes – «туалет» (ей не удалось обмануть мою бдительность). Говорила она обо мне.

Остальные три девушки перестали пить и повернулись, чтобы посмотреть на меня. Я почувствовала себя, как будто мне снова девять лет и я захожу к шестиклассникам, чтобы попросить их сделать магнитофон потише, потому что мы не слышим записей в музыкальном классе.

– Черт, Энджи, у меня вылетело из головы, что ты здесь, – сказал Крейг, когда до него дошло, что все молчат. – Это Мари, Лиза, Жаклин и Солен.

Блондинка вскинула одну бровь и оглядела меня с ног до головы.

– Энджел? – осведомилась она у Крейга.

Он кивнул.

– Солен, – сказала она, улыбаясь и протягивая мне руку, но не желая вставать и вообще катиться к чертям с места моего парня. – Мы играем на фестивале. Пожалуйста, это твое вино?

Я очень, очень хотела бы ненавидеть ее, но ее улыбка казалась искренней, а глубокий голос с акцентом вызывал желание свернуться калачиком у нее на коленях. Я неловко взяла свой бокал, продолжая стоять рядом с Грэмом и стараясь выглядеть естественно, но на самом деле отчаянно желая, чтобы он оторвал зад со своего стула и уступил его мне. Чертов джентльмен.

– Так ты играешь в группе? – спросила я.

– Oui[26], – сказала она. – Да, мы называемся «Стерео». Мы играть со «Стиле» часто раньше. – Остальные девушки продолжили смеяться, брюнетка пнула Крейга под столом. Да, то, что они играли вместе раньше, было видно невооруженным глазом.

– Понятно. – Я кивнула, не зная, что еще сказать.

– Ты не в группе, – сказала Солен. Я не поняла, вопрос это был или утверждение. – Ты писатель?

– Да, – сказала я, обрадовавшись, что она знает, кто я такая. – Журналистка.

– Ты пишешь об их группе? – Она снова улыбнулась. – О фестивале?

Хм. Она решила, что я музыкальный обозреватель. Интересно, это хорошо или нет?

– Энджел здесь с Алексом, – сказал Грэм. – Она с нами.

– Так ты не писатель? – Солен запуталась. – Ты работаешь в их группе?

– Нет, я писатель. Я пишу для журнала «Белль» в Америке, – объяснила я, стараясь не говорить с ней покровительственным тоном. Я не хотела, чтобы она считала, что я идиотка. – Я как бы писатель, просто пишу не о фестивале.

– Я прошу прощения. Я не понимаю. – Она слегка нахмурилась, и ее малюсенький носик‑ пуговка сморщился. – Ты пишешь об Алексе для модного журнала?

– Нет. – Я старалась придумать, как бы ей попроще объяснить, чем я занимаюсь, и чувствовала себя при этом совершенно не в своей тарелке. Ну почему я не говорю по‑ французски? Почему я занималась историей и получила высший балл? История индустриальной революции в данный момент никого не интересует. И никогда не интересовала. А я никогда прежде не хотела одобрения другой девушки до такого умопомрачения. Солен была такая красивая и стильная, играла в группе. Я была готова спорить, что она умеет играть на гитаре и все такое. Она напоминала блондинистую Карлу Бруни, только без плутоватого коротышки мужа‑ президента. Дженни она бы ох как не понравилась.

Не успела я начать заново, как меня прервал стук в окно. Это был Алекс. Он посмотрел на меня, потом на стол и жестом позвал меня выйти к нему.

– Извините, я на минуту, – сказала я, ставя свой бокал, взяла сумку и выбралась из кафе так быстро, как только мои уставшие после перелета ноги могли меня нести.

– Прости, мне тут надо было позвонить, – сказал он, беря меня за руку и отводя от кафе.

– Ага, – отозвалась я, повернувшись и наблюдая сцену через окно. Крейг едва не пускал слюнки, глядя на Мари, а Грэм включил Жаклин и Лизе какую‑ то музыку на своем айподе, и те кивали в ритм головами. Солен повернулась на стуле – на стуле Алекса – и помахала мне рукой. Я ответила ей тем же, прежде чем Алекс утянул меня за угол. – Мы уходим?

Он кивнул, продолжая идти.

– Ты в порядке? – спросила я, остановившись посредине улицы и останавливая его. – Неприятности сообщили?

– Нет, надо было утрясти насчет выступления. Компания звукозаписи хочет, чтобы мы играли завтра вечером, но я ужасно вымотался. – Он положил руки мне на плечи и слегка улыбнулся. – Я надеялся, что мы завтра вечером сможем что‑ нибудь устроить. Ведь есть куча мест, куда я хотел тебя сводить.

– Ничего, у нас еще все впереди. – Я встала на цыпочки и слегка чмокнула его в губы. А потом отстранилась и уставилась на Алекса. – Ты курил?

– А считается, если я попросил затянуться один раз? – испуганно спросил он. – Прости, просто я взбесился. Из‑ за разговора по телефону.

Я постаралась не делать недовольное лицо. Мне было не по себе оттого, что поцелуй вызвал неприятные ощущения.

– Я не знала, что ты куришь, – сказала я, чувствуя себя неуютно. (Интересно, это плохо, что я не знала, что он курил? )

– Я не курю, – ответил он, роясь в кармане в поисках жвачки. – Так что и рассказывать не о чем.

– Ну и хорошо, потому что это отвратительно, – сказала я, беря его руку и сжимая. – Надо почистить зубы перед сном.

– Если это тебя заведет, – сказал он, сжимая мою руку еще сильнее.

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒