Линдси Келк. Я люблю Париж. Энджи Кларк – 3. Линдси Келк. Я люблю Париж. Глава первая

Линдси Келк

Я люблю Париж

Энджи Кларк – 3

Линдси Келк

Я люблю Париж

Посвящается Марбел, Каре, Джоэлу и Хлое надеюсь, вам не придется краснеть за меня, когда вы вырастете и прочтете эту книгу.

Глава первая

Да, я была готова сделать этот шаг. Да, я люблю Алекса, да, я хочу проводить с ним время, но разве это означает, что надо бросаться в омут с головой? Нет.

С трудом выбравшись из вагона и преодолев ступеньки лестницы, я вышла на улицу и чуть постояла, чтобы дать глазам привыкнуть к солнечному свету. Алекс, по своему обыкновению, подпирал стенку на углу Бедфорд‑ авеню и Седьмой Северной, потрясывая головой в такт музыке, которая гремела в его наушниках, а его черные волосы, убранные назад, спутались, будто он только встал с постели. Впрочем, учитывая время – только час дня, – скорее всего так и было. Хотя на дворе стоял жаркий август, Алекс был зимой и летом одним цветом. Неизменные облегающие черные джинсы словно прилипли к ногам, а футболка, как всегда, плотно обхватывала торс; в руке дымился кофе.

Я покачала головой. Ну как можно пить горячее в такой жаркий день? От одного взгляда на его стаканчик меня прошиб пот. От одного взгляда на Алекса ужас обуял каждую клеточку моего тела. Безымянными пальцами я провела под глазами, чтобы стереть тушь, если она вдруг размазалась – даже самая водостойкая в мире тушь не способна выдержать девяносто пять градусов[1] нью‑ йоркской жары, – и достала из сумочки солнечные очки, продолжив свой путь.

– Хаюшки. – Алекс кинул пустой стаканчик в мусорную корзину и наклонил голову, чтобы чмокнуть меня. – Как там у Эрин?

– Потрясающе, – ответила я и потянулась за следующим поцелуем, который немного затянулся, и у меня перехватило дыхание. – Тебе стоит отправиться за компанию в следующий раз. Провинстаун – замечательное местечко.

– Пляжи не для меня, – сказал он, взяв мою руку в свою, и повел по улице. – И не для тебя, судя по цвету кожи на твоих плечах.

– Да уж. – Я закинула ремешок сумки за узенькую лямку своего платья, обнажив сгоревшую на солнце кожу, покрывшуюся аппетитной корочкой. – Надо было не высовывать носа до сентября.

– Гм‑ м. – Алекс сжал мою руку. – Это не совсем сходится с моими планами, хотя и не скажу, чтобы я был против.

От этих слов я почувствовала сладкое волнение.

– И что за планы? – поинтересовалась я, когда мы шли к дому Алекса: Он находился, в пяти минутах ходьбы от метро, но на таком солнцепеке они превращались во все пять часов.

– А нам предложили сыграть на фестивале, – сообщил он, когда мы оказались у дверей его квартиры, засовывая руку в узкий карман джинсов в поисках ключа, которого там не было.

– Правда? Вот здорово. – Из малюсенького карманчика своей сумочки я извлекла ключ от его квартиры. Он забрал свой ключ, обворожительно улыбаясь. Это просто отвратительно – как я мечтаю о нем. Мы видимся каждый день, потом на какое‑ то время расстаемся. Но стоит мне хоть краем глаза посмотреть на него снова, как у меня захватывает дух – так, словно я вижу его впервые.

– Вот видишь? Совершенно необходимо, чтобы ты переехала ко мне. – Он обвил рукой мою талию, а другой притянул к себе, и мы отдались поцелуям, наваливаясь на дверь.

– Можно просто носить с собой ключ, – прошептала я, отстраняясь от него. Губы горели. Надо не забыть купить гигиеническую помаду с высоким уровнем зашиты от солнца. – Что там за фестиваль?

– Скажи, что скучала по мне весь уик‑ энд, – шепнул он, проводя пальцем по моей нижней губе.

Я замешкалась, бросив взгляд на свои шлепки. В такие моменты ругаешь себя последними словами за то, что не можешь в одно мгновение сгонять на Манхэттен, кинуть свои пожитки в сумку и тотчас же оказаться на квартире в Бруклине.

– Конечно, скучала. – Я взяла у него ключ и открыла дверь квартиры. – А ты что – рыдал в подушку?

– Рыдал, каждую ночь, когда тебя не было рядом. – Он снова одарил меня своей улыбкой, прошелся до холодильника и вернулся с двумя банками пива. – Но раз уж ты не собираешься переезжать ко мне, придется отучаться.

Я кинула сумку на один из его потрепанных диванов (все лучше, чем на пол) и взяла пиво. Подходящий момент для разговора. Для того чтобы сказать: «Вообще‑ то я очень хочу переехать к тебе, просто боюсь до смерти». Но я им не воспользовалась.

Алекс исчез в спальне, а я осталась на месте. Посмотрела по сторонам. Крошечная кухня открытом планировки завалена пакетами от фаст‑ фуда и пустыми стаканчиками из‑ под кофе. Два здоровенных мягких дивана стояли перед огромными окнами от пола до потолка, глядя из которых на Манхэттен, могло показаться, что необъятный город, сияя и переливаясь на солнце, лежит у тебя на ладони. Отсюда он совсем не давил, не разил удушающим запахом пота и не шипел от ненависти. Он выглядел как надо. А если я когда‑ нибудь отведу взгляд от неописуемого нью‑ йоркского неба – если такое вообще возможно, – очень кстати придется навороченная телевизионная панель с плеером в придачу, готовым записать все мои любимые программы.

Я веду себя как последняя идиотка. Ну что плохого может произойти? Я перееду, на кухне станет меньше коробок и пакетов, в ванной – больше. Мы каждую ночь будем вместе отправляться спать, каждое утро будем вместе просыпаться, ходить куда‑ нибудь, смотреть телевизор, готовить, покупать, убирать, ныть, ворчать, перестанем заниматься сексом, разговаривать, начнем изменять и кончим тем, что возненавидим друг друга.

М‑ да. Вслед за своей сумкой на диван отправилась и я. Мои мрачные мысли – не вполне здоровая реакция на идею переехать к дорогому моему сердцу мужчине.

– Да, так вот, фестиваль, – донесся голос Алекса из спальни. – Он отличный, мы там уже выступали, а теперь вот нас снова просят сыграть – типа хедлайнерами номер два.

– Потрясающе, – крикнула я в ответ, стараясь выкинуть назойливые опасения из своей глупой головы. – А когда он будет? Летом?

– Э‑ э, нет, на следующей неделе. – Он появился на пороге комнаты. – Кто‑ то сошел с дистанции, и мы типа серебряные призеры. Это, конечно, не так здорово.

– Ну, тем не менее. – Я позволила себе отвлечься на бицепсы, заигравшие под футболкой Алекса, когда он поднял руки и уцепился за проем. – Лучше, чем ничего. Он будет в городе?

– Еще одна закавыка в том, – он отцепился и подошел к дивану, – что он будет в Париже. Который во Франции.

– В Париже, который во Франции?

– В Париже, который во Франции.

– А что, есть еще другие Парижи?

– Париж, который в Техасе.

– Ума палата. – Я потерла лоб. – Так, значит, ты на следующей неделе летишь в Париж? – Это даст мне по меньшей мере две недели, чтобы попытаться как следует довести идею о переезде до абсурда.

– Мы на следующей неделе летим в Париж, – поправил он. – Ты ведь поедешь со мной? Я думаю, что не могу оставить тебя одну после того, что случилось в Лос‑ Анджелесе.

– В Лос‑ Анджелесе ничего не случилось. – Я шлепнула его по бедру. Вне зависимости от количества шуток, которые он отпускает по поводу моей злополучной деловой поездки в Лос‑ Анджелес, я до сих пор не могу прийти в себя. Какой бы захватывающей ни казалась поездка «все включено» для интервью с подающим надежды британским актером, который оказался геем, это приключение едва не стоило мне разрешения на работу, собственно работы и Алекса. Так что, по‑ моему, вполне понятно, что я вспоминаю о нем с содроганием.

– О’кей, о’кей. – Алекс взял меня за руку, чтобы предотвратить мое наступление. – Давай посмотрим на это как на романтическое путешествие в Париж. Мы же еще не устраивали себе таких путешествий.

– И то правда. – Я кивнула, позволяя ему разжать мои кулаки, а его пальцам скользнуть между моими. – Я всегда хотела отправиться в Париж.

– А ты там ни разу не была? – спросил он с удивлением. Я покачала головой. – Но он же недалеко от Великобритании.

– Я пропустила поездку туда после успешной сдачи экзаменов из‑ за того, как свалилась в какую‑ то выбоину на школьной экскурсии по географии, – призналась я. – Хуже не придумаешь. Мне было тогда шестнадцать лет.

– Не знаю, что такое «выбоина», но сдается мне, это на тебя похоже. – Он легонько поцеловал меня в губы. – Ты ведь знаешь, я люблю тебя, даже несмотря на то что ты ходячее стихийное бедствие.

– Спасибо. – Меня оскорбить невозможно – это факт. Недаром на этой неделе я уже расколошматила два бокала. – А в Париже не слишком дорого? А то я на мели после Лос‑ Анджелеса.

На мели, зато красиво одета, подумала я, хотя сегодня по мне так сказать было нельзя.

– Тебе не придется ни о чем волноваться. – Алекс принялся плести косичку из пряди моих волос. – Я не стал бы приглашать тебя поехать со мной, а потом просить платить по счетам.

– Но я хочу, – насупилась я. – Не желаю, чтобы ты за все платил. Ты же знаешь, я не из таких.

– А я думал, что все девушки мечтают о том, чтобы парень свозил их в Париж на уик‑ энд, – сказал Алекс, откидывая мои волосы назад. – Или это очередная уловка, чтобы увильнуть от поездки в Париж, точно так же, как ты увиливаешь от переезда ко мне?

– Ни от чего я не увиливаю. – Я взяла почти развалившуюся косичку из его рук. – Я хочу поехать в Париж, но не хочу, чтобы ты платил за меня. Я как‑ нибудь это улажу. Раз мы едем на следующей неделе, значит, твой день рождения отметим там. Твое тридцатилетие.

Юбилей Алекса маячил на горизонте в течение нескольких месяцев, и он, демонстрируя холодное безразличие, тем не менее постоянно повторял: «Только, пожалуйста, никаких торжеств». Как я поняла, он боялся, что я забуду, и решил: «Если я об этом не скажу, это вообще не произойдет». Типичная подростковая логика, которая проглядывала во многом из того, что делал Алекс.

– Ага. Кто бы не хотел отметить свой день рождения в Париже? – Он пожал плечами. – Звукозаписывающая компания хочет, чтобы мы отыграли пару разминочных шоу, но я зарезервирую пятницу, так что мы сможем устроить обед и все остальное. Что такого можно сделать в Нью‑ Йорке, чего так же хорошо нельзя сделать в Париже? Или даже лучше?

Он легонько чмокнул меня, ожидая ответа. Запрещенный прием – он ведь знал, что я не устою, если вдело пустить поцелуи.

– Я не знаю, я же говорила, что никогда не была в Париже, – едва успела вставить я в перерывах между поцелуями. – Когда мы поедем?

– В понедельник.

Выпутывая его руки из своих волос, я слегка отодвинулась, чтобы собраться с мыслями и вспомнить, какой сегодня день. Вот вечная проблема: когда работаешь дома – никогда этого не знаешь.

– Сегодня вторник; надо разобраться с работой, с квартирой, а – ну погоди – осталось всего шесть дней.

– Когда ты умничаешь, я завожусь. – Он принялся целовать меня еще настойчивее, подобрался к шее, а потом уронил на спину на диван. – Не дергайся, Энджел. Соберешь сумку, оставишь квартиру Ванессе, и мы отправимся в Париж. А если хочешь побыть феми‑ наци[2], заплати за мой день рождения. Честное слово, сколько раз я уже говорил тебе: перестань переживать за все на свете заранее.

– Сколько‑ то и плюс еще один, – ответила я, сдаваясь. Обвила его за шею и притянула к себе на диван, его рука скользнула вниз по моему бедру и забралась под мини‑ платье. – Ты вроде говорил, что скучал по мне.

Я почувствовала его дыхание у самого уха, и по коже побежали мурашки, только совсем не от холода…

– Ты не поверишь насколько.

12 3 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒