ЧАСТЬ ВТОРАЯ. Обмен 10 страница

В её мире не должно быть ничего сложного. Если нужно создать проект, значит, проект должен сам собой возникнуть в голове, без усилий. Мир фантазий дает безграничные возможности, тем он и отличается от всего настоящего, где так тяжелы любые начинания. Очевидно, и Вера думает об этом, в мире мечты нужен своеобразный душевный настрой, эмоциональный всплеск для претворения желаний.

Чашка кофе – всего лишь способ создать такой настрой, но он ей не помог. Должно быть что‑ то другое, лучше, сильнее…

Она обводит взглядом комнату, в надежде получить подсказку. Огромный телевизор на стене, стеклянные окна от пола до потолка, через которые открывается захватывающий вид на море, на бухту Ангелов. Кожаный диван посреди комнаты, полки для ваз. На двух стенах висят любимые картины, нарисованные ею. Ничего лишнего, всё достаточно просто и продуманно. Обстановка традиционная для домов её уровня достатка: нет излишней роскоши, но нет и показной аскетичности.

Потом Вера обращает внимание на стеклянную подставку возле полки для ваз. На ней стоит проигрыватель дисков.

Музыка! Музыка – вот, что ей нужно!

Вера выбирает любимый диск с композициями Кортазара и вставляет его в проигрыватель. И вот по комнате летят легкие, завораживающие звуки фортепиано, подчиняющие себе, уносящие в заоблачные выси. Вера никогда не пробовала наркотики, но музыка, казалось, погружает её в пучину эмоциональных видений, действует не хуже любого психоделика. Ей становится грустно, затем весело, мелодия вызывает слезы на глазах. Музыка как освежающая гроза, позволяет душе очиститься от всего наносного и мелкого, летящие звуки смывают грязь пошлости в сточную канаву жизни.

«Сейчас, сейчас! » – думает она, поймав настроение, и с решимостью садится за компьютер.

Ей видится вилла – красивое, великолепное здание. Оно освещено солнцем, колеблются тени пышных пальм, белоснежные стены создают ощущение неограниченного пространства. На белом фоне она прорисует голубые детали: окна, решетки балконов, шпили крыш. Она назовёт виллу «Голубой мираж».

Вилла наполнена светом солнца и соленым запахом моря, в ней она хотела бы жить сама. И она думает, что так и нужно делать! Нужно проектировать здания, в которых хочется жить самой. Нужно строить корабли и самолеты, на которых хочется плавать и летать. Нужно создавать такой мир, в котором хочется жить самой, который не вызывает боязни и отвращения.

«Боже мой! Как же я счастлива! – думает она, глядя на свой проект. – «Голубой мираж» сделала я. Я могу это делать! Здорово! » От избытка чувств она гладит экран компьютера с нарисованной в трехмерной плоскости виллой. Ладонь скользит по глянцу экрана, пальцы повторяют изгибы линий.

Фортепиано Кортазара все играет и играет и музыка переливается как перламутровые краски на солнце, серебряными звуками падает в пространство её комнаты. Музыка побуждает идти девушку дальше, не останавливаться, азарт художника охватывает её.

Она берет большой лист бумаги, крепит его на мольберт и акварелью, потому что только она передает нежнейшие оттенки и нюансы её архитектурной фантазии, рисует «Голубой мираж».

Воздушное бело‑ голубое здание парит среди зелени пальм. Вдали едва колышутся морские волны. И среди этой красоты не хватает только одного – людей. Вера не удерживается и рисует себя на скамейке в тени деревьев. На ней длинное розовое платье, на голове летняя белая шляпка. Она читает. Что читает? Неважно! Книгу или журнал.

Теперь картина закончена, в ней есть смысл, поэзия и гармония. Вера довольна, так же, как и тогда когда рисовала море с яхтами и тем яхтсменом. Она не гениальный художник, но талант у неё есть. С этим никто не поспорит. «Да здесь и спорить некому! » – думает она с удовлетворением.

Но потом возникает запоздалое сожаление.

Правильно ли это, что никто не может объективно оценить её? Иногда она хочет услышать возражения в свой адрес, пусть глупые, несправедливые, эмоциональные, но ведь никто не застрахован от ошибок. И даже она. Хотя и пытается всё делать идеально.

Вере не терпится услышать мнение о своей картине, но здесь никого нет, нет даже её постоянного спутника Горбоносого.

Вот о чем она сожалеет! Никто не оценит её по достоинству, не подскажет, в чем упущения, каковы недостатки. Может что‑ то надо исправить в экспозиции, подобрать другие тона, краски? Со стороны всегда видится гораздо лучше.

Но здесь никого нет.

Она разочарована, будто последним мазком испортила весь рисунок, снимает лист с мольберта и сворачивает его.

Миллионер, для которого Вера исполняла дизайн виллы, жил неподалеку в роскошном районе Симье, расположенном на живописных холмах над городом. Однако встреча была намечена не у него дома, а в конференц‑ центре пятизвездочного отеля «Басколо» на бульваре Виктора Гюго, недалеко от того места, где жила она.

Крупного предпринимателя звали Пьер, а его секретарь носила имя Карина.

Этот богач был молодым человеком с лицом очень похожим на лицо Петра – её коллеги по фирме «Россервис». Вера не задавалась вопрос, почему этот Пьер похож на того. У обоих были черные волосы, узкие глаза. Одинаковое высокомерие и снобизм.

Но здесь‑ то конечно, поведение Пьера казалось более оправданным, чем поведение русского тезки в другой жизни. Здесь оно соответствовало занимаемому положению, а там ничто не давало повода Петру вести себя столь заносчиво, с оттенком презрения к окружающим коллегам – богатства у него не было, богатых родственников тоже. Вера знала, что Петр сотрудничал с ФСБ, он сам ей сказал на Триумфальной площади. Не отсюда ли его неоправданное зазнайство?

Что касается Кристины, она была вылитой Ирой. Для Веры в этом тоже состоял парадокс, ведь в другой жизни Ира положила глаз на Алексея, собиралась женить его на себе. Петр её не интересовал.

Эти персонажи – Пьер, Карина, странным образом переплетались с реальными людьми, живущими в той, настоящей жизни. Внешность, повадки, одежда, повторялись ими с ксерокопировальной точностью. То же самое было и с Главным, начальниками отделов, увиденных ею в ресторане небоскреба‑ отеля «Негреско».

Вера не могла полностью избавиться, стереть в памяти свои воспоминания о них.

Но почему же они не остались там, а перекочевали сюда следом за ней? Ей совсем не хотелось перетаскивать ту жизнь, которая принесла столько разочарований и неудовлетворенности в этот прекрасный придуманный мир, где у неё все получается. Да, в реальной жизни у неё были счастливые моменты, пусть редкие, но были. Однако… Счастье, так же как и воспоминания, нельзя разделить пополам, раздробить на отдельные части, а потом по крупинкам сортировать и забирать с собой только то, что нужно или выгодно. Счастье или есть, или его нет, а воспоминания и плохие, и хорошие – всё равно никуда не пропадают, они настигают в самое неподходящее время.

Поэтому, как справедливо решила она, новую жизнь надо начинать с чистого листа, с новыми людьми и новыми отношениями. Но всё оказалось сложнее.

– Проходите, – радушно приветствует её Пьер, – я заказал кофе. Не против?

– Нет, – отвечает Вера, входя в один из небольших залов конференц‑ центра отеля «Басколо».

Стоящая рядом с Пьером Кристина улыбается Вере понимающей улыбкой, словно заранее знает подлинную цель визита дизайнера, а не ту, с которой заявилась Вера. Секретарь Пьера порывисто делает несколько шагов навстречу девушке, как будто хочет коснуться её щек в воздушном поцелуе, но в последний момент резко останавливается. Вере кажется, что Карина проверяет её реакцию, и она делает вид, что ничего не происходит, что нисколько не задета провокацией Карины.

А та, все с такой же нагло‑ учтивой улыбкой, предлагает Вера сесть на стул, показав на него рукой. Будто этот порыв и был настоящей целью – указать Вере её место.

– Садитесь! – дублирует свой жест Карина, знакомым голосом. Её голос кажется Вере удивительно похожим на голос подруги.

Она настороженно садится на стул. В тоже время неловкие телодвижения Карины забавляют Пьера, выглядят любопытным спектаклем, и на его лице застывает легкомысленная улыбка.

Вера недоуменно улыбается Карине и Пьеру в ответ – она чувствует, что это представление специально разыграно для неё, но о цели его она не догадывается. В поведении Карины сквозит неискренность, показная фальшь, как будто секретарь Пьера не считает нужным скрывать её, открыто демонстрируя пренебрежение.

Вера смущенно развертывает лист с акварельным наброском виллы «Голубой мираж».

Поднявшись со своего кресла, к ней подходит Пьер и заглядывает в рисунок.

– Прекрасно! Прекрасно! – покровительственно произносит он, словно меценат, беседующий с нуждающимся художником. – Как называется вилла?

– Я назвала «Голубой мираж».

– Очень поэтично! Мне нравится. Я покупаю! Вы захватили с собой технический проект.

Вера кивает.

– Да, у меня всё на флэшке. Я не стала брать с собой ноутбук.

– И правильно сделали! У меня есть свой.

Он оборачивается, жестом просит Карину принести компьютер. Та подходит к креслу, за которым сидел Пьер и берет со стола эксклюзивный ноутбук с инкрустированной крышкой.

– Хотя нет, постой! – Пьер останавливает её. – Давайте вашу флэшку, – говорит он теперь Вере, – я перекину файл.

Вера отдает и наблюдает, как Пьер занимается со своим ноутбуком. Его манипуляции недолги. Лицо принимает недоуменное выражение, и без того узкие глаза, почти полностью скрываются веками.

– Должен сказать, Вера, на вашей флэшке ничего нет, она девственно чиста, как первый снег.

– Не может быть! – удивляется Вера, – на ней всё было.

– Убедитесь сами!

Пьер поворачивает ноутбук экраном к ней и девушка со своего места видит в «Проводнике», что на съемном диске ничего нет. Флэшка пуста и Пьер не врет. Но ведь она точно помнит, что копировала чертежи, не могла такое забыть! У неё контракт, который она исполнила, а этот богач должен заплатить деньги.

– Хорошо! – говорит, Вера, – не проблема! Я вернусь домой, скопирую всё необходимое: технический паспорт, спецификацию, чертежи. Это не займет много времени.

Молодой человек сегодня улыбчив, он покладисто кивает головой и Вере кажется, что они договорились. Кристина, которая во всем поддерживает босса, тоже поощрительно улыбается. Теперь, после повеявшего от них на первых минутах встречи холодка отчуждения и высокомерия, Пьер и Кристина выглядят располагающе, с ними приятно иметь дело! Так, по крайней мере, решает Вера.

Неожиданно Пьер говорит:

– Знаете, я передумал.

– Как это?

Вера не понимает, она переводит взгляд с Пьера на Кристину и обратно.

– Передумал и всё! – продолжает Пьер, – я не буду строить виллу. По крайней мере, в ближайшее время. Меня устраивает нынешнее жилище. Оно ведь неплохое, не так ли? Ах, да, вы не были у меня дома! Но ничего, думаю, поверите на слово.

– Но я потратила время, у нас договор! – Вера рассержена, она негодует.

Дело не в том, что Пьер бессовестно лжет – девушка помнит, что она копировала файлы, а память её еще не подводила. Нет, он перекинул их на ноутбук и нагло утверждает, что она что‑ то забыла. Мало того, еще и отказывается от оплаты заказа. Теперь, и в этом нет никаких сомнений, он использует её проект и построит виллу, ничего ей не заплатив, ни копейки!

Это не укладывается у неё в голове!

Разве могут зависимые люди подводить своих хозяев, подданные восстать против королевы? Она ведь может стереть их с лица земли в этой жизни, убрать из полувымышленной Ниццы одним усилием мысли.

Она хмурится, кусает от злости губы и невольно комкает акварельный рисунок. Сейчас она им устроит, покажет кто здесь на самом деле олигарх, от кого все зависят! Она сосредоточенно молчит, пытаясь вызвать в памяти образы других людей, более покладистых и лояльных, которыми можно заменить строптивцев.

Пьер и Карина стоят молча, наблюдая за усилиями Веры. Словно догадываясь, чем она занята в эту минуту, миллионер и его секретарь скептически улыбаются. Они как бы говорят: «Ничего ты с нами не сделаешь! Это не в твоей власти! Пробуй, пробуй! »

Действительно, усилия Веры не дают результата, её деловой партнер, оказавшийся обманщиком, как стоял у стола, так и стоит. Рядом с ним Карина. У Веры ничего не получается!

Но она уже не злится, она озадачена. Оказывается даже здесь, в этом её мире, не все ей подчиняется. Она не может произвольно вмешиваться и менять ход событий, не имеет карт‑ бланш на полную свободу действий, иначе говоря, свободу рук, и это открытие ей неприятно.

– Мы поняли друг друга? – прерывает её размышления Пьер, – впрочем, если вы хотите всё‑ таки получить деньги, у меня есть другой заказ.

– Я ничего для вас делать не буду!

– Не торопитесь! Этот заказ не связан с дизайном зданий и ландшафтом.

– Не понимаю! Зачем тогда я нужна?

Пьер колеблется, словно до конца не решился рассказать Вере о своем заказе. Он закрывает ноутбук, садится в кресло и смотрит на Веру. Пауза затягивается.

– Вы должны поехать в Италию, в небольшой городок, неподалеку от границы, – говорит за него Карина. Она уже не улыбается, она серьезна, – городок называется Бордигера.

– Я слышала о нем, – вырывается у Веры, – там сад экзотических растений…

– Правильно, сад Бартоломео Палланки. Но нам нужен не он, не этот сад.

Вера уже успокаивается, она взяла себя в руки. Она подумала, что Горбоносый при случае ей всё обязательно расскажет. Он расскажет, почему она не может произвольно изменить свой, созданный ею же мир. Что нужно для этого сделать? А когда он расскажет это, тогда она рассчитается и с Пьером, и с Кариной.

Пока ей любопытно, чего хотят от неё эти люди – богатый мошенник и его помощница. Пусть поделятся своими планами, всё равно, решать, в конечном счете, ей.

– Нам нужна фирма, – продолжает Карина, – по проектированию парусных яхт. Мы знаем, что в этом городке живет некий Алексис, который может выполнить наш заказ.

– Яхты? Проектирование? – удивляется Вера. – Почему Бордигера, почему не Марсель или Ницца?

– Алексис, – подает голос Пьер, – проектировал их хорошо, он делал проекты моим друзьям. У него налажены связи со строителями, поэтому работая с ним, мы получаем два в одном. Я подразумеваю сам проект и последующее изготовление яхты. И потом, он берет недорого, вы же знаете, в Италии цены дешевле! Я хоть и миллионер, но скромный миллионер!

Он самодовольно улыбается своей шутке.

– Ваш оксюморон не оригинален! – замечает Вера, надеясь его уязвить, – «скромный миллионер», это не «живой труп». Не все миллионеры кичатся богатством, бывают среди них и по‑ настоящему непритязательные.

– Боже! Не думал, что в вашем лице встречу знатока литературы! Итак, что вы ответите на моё предложение? Берётесь?

– Не знаю! Вы только что обманули меня с проектом виллы, теперь навязываете другой. Не думаю, что вам можно верить!

– В данном случае, безусловно, можно! Мне нет смысла вас обманывать. В подтверждение намерений я заплачу задаток.

Вера раздумывает. Судиться с миллионером будет сложно, и даже если файлы на флэшке восстановимы, то доказать, что Пьер скопировал их и присвоил – невозможно. Будет длинный судебный процесс без перспективы. Вот, что её ждет! Плюс к этому траты на адвокатов.

– Пожалуй, я возьмусь – соглашается она, – но теперь, деньги вперед!

Глава 26

Пускаясь в странно‑ бестолковое путешествие по лесу, Ира не предполагала, что оно, вдобавок, существенно затянется. Ей казалось – стоит пройти пару километров в любую сторону, лишь бы подальше от опасного для неё Дома Отдыха, и она выберется из чащи на дорогу, а там поймает попутку. В Подмосковье, как она думала, не осталось обширных лесов, по которым пришлось бы бродить сутками. Большая их часть повырублена, а очищенная земля пущена под многоэтажные застройки.

Так она думала, но, как выяснилось, сильно ошибалась.

Когда ей показалось, что она услышала шум проезжающих по дороге машин, то это был всего лишь обман слуха. Она не дошла до шоссе – лес, как будто никогда не кончался. Сосны, березы, осины, другие деревья беспорядочно росли, загромождая ей дорогу, не давая свободно пройти. Поначалу она тратила много сил, пробираясь сквозь них напрямую, и лишь потом до неё дошло, что густые лесные заросли можно обойти справа или слева.

Она шла долго. Оторвала от молодой березки ветку с листьями и время от времени отгоняла от лица комаров, невесть откуда взявшихся в такой глуши. Когда после двух часов непрерывной ходьбы ни тропинки, ни лесной дороги, не, тем более шоссе, так и не появилось, Ира остановилась возле упавшего полусгнившего дерева, присела на его ствол. Чертовски хотелось курить. Ей казалось, что за затяжку сигаретой, она бы отдала в данную минуту все блага мира. Но курева с собой не было – пачка сигарет осталась в сумочке, в офисе отдела, на полдороге к которому её перехватил Григорий Алексеевич.

Она сидела расслабившись, опустив голову вниз. Куда идти, где искать дорогу? Впервые за день Ира почувствовала растерянность. Даже там, в корпусах Дома Отдыха, она не была такой беспомощной, по крайней мере, знала, что делать. Она знала, что из кабинета, где её заперли, следовало выйти любым способом, в сауну с пьяным полковником не ходить, а из корпуса, где держали Григория Алексеевича убежать.

Сейчас же девушка была беспомощна, потому что обстоятельства вырвали её из привычного жизненного круга, где всё четко и понятно. С одной стороны там были друзья: Вера, Алексей, Петр, а с другой – враги. Это Главный и его люди. Но там она не боялась, там у неё оставались шансы выжить, потому что она знала, как использовать свои разнообразные качества: умение хитрить, проявлять, когда нужно смелость, быть коварной.

В лесу эти умения были бесполезны.

Ира не любила лес, не умела ориентироваться по солнцу, определять стороны света по стволам деревьев. Об этом интересно было читать, смотреть фильмы, но заниматься самой?..

Ей опять послышался отдаленный шум шоссе, и это уже не было звуковыми галлюцинациями. Она определенно услышала, как где‑ то впереди ехали машины, создавая непрерывный автомобильный гул, бьющийся о стволы деревьев, обступивших дорогу. Этот гул казался глухим, дальним, словно рокот океана. Даже треск мотоцикла, прозвучавший диссонансом на фоне ровного и спокойного гула, ударялся о деревья как о кирпичную стенку, отражаясь и улетая в небо.

Дорожные шумы, прорывающиеся сквозь плотный лесной массив, в обычное время мешающие и раздражающие слух, теперь показались Ирине лучше любой музыки. Она поняла, что дорога где‑ то впереди, недалеко, и к ней можно дойти сегодня, еще засветло. Это её приободрило, придало новые силы, будто она залпом выпила энергетический напиток.

Ощутив прилив энергии, она облизала пересохшие губы и посмотрела на свисающие вниз зубчатые листья осины, растущей рядом. Листья были сухие, в паутине, без намека на капли росы. Ей давно уже хотелось и пить, и есть, но деваться было некуда – в лесу не ставят автоматов с шоколадными батончиками.

Ира отряхнула джинсы от прилипшего репейника, поднялась с упавшего дерева и пошла на звук машин, обходя плотно стоявшую молодую поросль и густой кустарник. Она шла некоторое время, и звук становился все слышнее, все громче. Ей на миг даже показалось, что она видит шоссе – серебристую ленту в просветах стволов. И действительно, деревья как будто расступались перед ней: становилось всё светлее и светлее, всё меньше попадалось непроходимых зарослей, всё больше полянок и перелесков.

Она бы так и вышла к дороге через какое‑ то время, но неожиданно до её слуха донеслось громкое сопение человека, выполнявшего тяжелую физическую работу. Человек пыхтел, хрустел ветками, шуршал одеждой. «Кто это? – с тревогой подумала Ирина. – Охотник? Грибник? Как его сюда занесло? »

Ира в первое мгновение замерла, а потом присела за кустом, вдоль которого шла, и затаилась. Она не хотела поступить безрассудно и неосмотрительно – столкнуться с незнакомцем в глухом лесу всё равно, что играть в лотерею.

Девушка осторожно выглянула из‑ за кустов и увидела как с краю поляны рослый мужчина в джинсах и куртке с капюшоном, накинутым на голову, что‑ то закапывал, ожесточенно орудуя маленькой лопаткой, которую обычно возят в багажнике. Копающий человек не был ей знаком, и всё‑ таки она не решалась к нему выйти, попросить помощи. Как‑ то странно всё это выглядело. Что он делает один в лесу? Зачем копает?

Вполне определенно он мог закапывать деньги в земле, в маленький лесной тайник, известный только ему. Ира даже представила небольшую сумку, набитую долларами или евро. Пусть там будет сто тысяч или десять… Ей бы хватило!

Человек кончил копать. Он, по‑ звериному замер и медленно, не снимая капюшона, обвёл взглядом полянку – девушке в это мгновение показалось, что он еще и принюхивается, как зверь, проверяет, нет ли кого поблизости. Потом, вероятно убедившись, что рядом никого нет, он, взял лопатку и неспешно пошел в сторону шоссе.

Ира перевела дух. Треск сучьев и веток постепенно затих, словно дикое животное – кабан или лесной олень, скрылись в глубине чаще от преследования охотников. Незнакомец исчез из поля зрения, заслоненный плотной стеной леса.

Она прислушалась. Никого!

Вокруг шумели деревья, и отдаленный автомобильный гул долетал с шоссе. Тогда Ира вышла на поляну и, подстегиваемая любопытством, приблизилась к земляному холмику, оставленному неизвестным копателем. Холм был едва прикрыт дерном, срезанным с земли по периметру.

«Что же там? – подумала Ира, – чем разрыть? »

Она осмотрела поляну, глянула под деревьями, но кроме сгнивших палок ничего не нашла. Ими много не накопаешь! Однако разрыть надо, не зря же этот человек приезжал сюда!

Она потрогала пальцем землю. Земля была мягкой, рыхлой, как песок в песочнице. Это полузабытое ощущение тут же вернуло к ней воспоминания о детском садике, где она часто играла, делая пирожки из песка и разравнивая их пластмассовой лопаткой. Сейчас у неё не было под рукой даже детской лопатки.

Ира сняла пласты дерна, затем сдвинула рукой одну кучу земли, другой рукой – другую. Земля рассыпалась легко и она подумала, что, пожалуй, сможет так разрыть всю яму и добраться до дна. Была только одна проблема – земля забивалась под ногти.

Подняв правую руку, Ирина посмотрела на пальцы. «Плакал мой маникюр! – с недовольством подумала она. – Естественно, если использовать руки как лопаты, то они превратятся в землеройный инструмент. И нечего больше! »

Однако стоило продолжить раскопки, раз уж взялась за это дело.

Она сгребла еще немного земли, почти полностью раскидав холмик, и вдруг её рука коснулась чего‑ то твердого, похожего на основу ковра – такую же жесткую и ребристую. Ей тут же вспомнились искусственные ковры, которые она видела в Доме отдыха. Еще тогда Ирина отметила про себя, что военная здравница давно не ремонтировалась и не обновляла интерьер. Сейчас полы накрывали ковролином, иногда ламинатом или керамическими плитами. Никак не синтетическими коврами.

Очистив оставшуюся землю, Ирина обнаружила нечто большое и длинное как гигантская сигара, завернутое в ковер бурого цвета. Она потянула за его край, и, напрягаясь от усилий, сломав пару ногтей, разворачивала ковер до тех пор, пока не размотала полностью.

Увиденная картина, привела её в шок и ужас.

Перед ней лежал мертвый Григорий Алексеевич. Он вытянул руки вдоль тела, словно встал по стойке смирно, перед тем как его убили. Убийцы даже не удосужились закрыть ему глаза, и сейчас он лежал, смотрел прямо на девушку. Причем его голова, повернутая в её сторону, застывшая на лице непонятная усмешка в сочетании с прищуренным взглядом, словно говорили Ире, что начальник безопасности «Россервиса» не ожидал, что для него кончится всё так плачевно. Как будто его прервали на полуслове, когда он хотел возразить своему оппоненту, бросить едкую реплику, задеть за живое своим сарказмом.

Однако оппонент попался без чувства юмора и не принял возражений Григория Алексеевича. Труп Григория Алексеевича, неподвижно лежащий перед девушкой, как раз и был доказательством окончательного разрешения неведомого Ире спора. Решением удачным для убийц и неудачным для начальника безопасности.

Она некоторое время в ступоре стояла перед трупом. Тысячи вопросов всколыхнулись в ней. Кем был человек, который его закопал? Где убили Григория Алексеевича? Как смогли вывезти из Дома Отдыха? За что его убили, если он ничего не делал? Если его убили, то что бы сделали с ней?

Пока она неподвижно стояла, замороженная охватившим её ужасом и уставясь на лицо покойника, в лесу что‑ то изменилось. Ирина услышала как где‑ то вдалеке, со стороны шоссе, раздалось несколько одиночных выстрелов. Выстрелы звучали резко, точно удар хлыста, распугивая устойчивую тишину окружающего леса. Затем послышался громкий треск ломаемых веток, словно через лес напролом бежал огромный бурый медведь, напуганный стаей охотничьих собак. И вот на полянку, в десятке метров от неё, выскочил человек с капюшоном на голове. Тот самый, который закапывал Григория Алексеевича.

Во время бега его капюшон сдвинулся, открывая большую часть головы и лица. Дышал он тяжело, накачанная, как и всё его тело, грудь высоко вздымалась и опускалась. Присмотревшись, Ирина опознала в нём лысого водителя чернокостюмного охранника. Он был в тех же джинсах и светло‑ голубом поло, как и тогда, когда сидел за рулем «БМВ», но серая куртка с капюшоном, надетая поверх поло, сбили её с толку и потому она его сразу не узнала.

В руке водитель держал пистолет.

Увидев Ирину, он остановился, впился в неё глазами, так пристально, что девушка почувствовала холод, окутавший ей тело словно пеленой, а ноги, будто приросли к земле, налившись свинцовой тяжестью. «Беги, дура, беги! » – мысленно кричала она сама себе, но продолжала стоять на месте, словно один только вид направленного на неё оружия околдовал напрочь, превратил в ледяную статую.

Между тем водитель, словно в замедленном фильме поднял пистолет, прицелился, выстрелил. Пуля просвистела у её левого виска.

Громкий звук выстрела и смертельный свист, заставили Иру очнуться, прийти в себя. «Во, блин, попала! – в панике подумала она, отрываясь от гипнотического взгляда убийцы. – Надо валить отсюда! »

Она не стала ждать второго выстрела и юркнула в кусты. Позади, с тяжелым хрустом, яростно матерясь, за ней побежал водитель, почти безостановочно стреляя в спину.

Пули как пчелы с жужжанием жалили стволы мелькавших мимо неё деревьев. «Когда же он перестанет стрелять? Ой, мамочка! Пусть у него кончатся патроны! Скорее бы, скорей! » – в панике молила она.

Однако патроны у лысого водителя не кончались. Наверное, он взял с собой много запасных обойм.

Это была странная картина: человек, за которым гнались другие, сам гнался за ней, как в безумной карусели. Во время этого страшного в своей безысходности бега, Ире несколько раз казалось, что преследователь настигает её. Она как будто уже слышала его тяжелое дыхание совсем рядом, за спиной, ощущала направленное в затылок дуло пистолета. Сейчас раздастся выстрел и всё. Ей конец!

Выстрел раздавался, но пуля каждый раз летела мимо…

Затем, у неё появилась надежда. Она поняла, что стреляя, водитель обозначает себя, привлекает тех, кто охотится в свою очередь за ним. Те, другие, вероятно шли по их пятам. В один из моментов, когда уставшая Ира замедлила бег и подумала, что вот сейчас ей точно будет конец, она услышала как где‑ то позади, не с места водителя, а чуть подальше, раздалось несколько выстрелов, а затем прозвучала очередь из автомата. Это стреляли уже по её преследователю.

Кто это был, кто преследовал убийцу в капюшоне, она не знала. Бандиты или силовики – для неё разницы не было, лишь бы они отвлекли убийцу от неё. Хотя бы на какое‑ то время, чтобы она успела спрятаться.

Она оглянулась на бегу и увидела как водитель, отвернул от неё и побежал под углом в сторону, чтобы на время сбить свою погоню с толку. Он скрылся из виду, и Ира почувствовала облегчение, словно некто свыше подарил ей еще несколько часов жизни.

Невидимые ей люди, гнавшиеся за лысым киллером, удалялись все дальше и дальше, но это не означало, что она могла расслабиться и отдохнуть. Убийца Григория Алексеевича в любой момент мог, зайцем поплутав по лесу, вернуться назад, к этому самому месту.

Пытаясь отдышаться, с хрипом выпуская воздух из легких, Ира перешла на шаг и, пошатываясь от усталости, пошла в обратную сторону от удалившейся погони. «Надо бросать курить к чертовой матери! Все легкие прокурила, – вдруг подумала она, – если выберусь отсюда, обещаю бросить! Ей богу! »

Она долго шла по лесу, теперь уже удаляясь от шоссе. Приближался вечер, а ночевать в лесу ей совсем не улыбалось. Пройдя еще несколько метров и обойдя кустарник, разросшийся вперемешку с порослью липы, девушка заметила небольшую бревенчатую избушку без признаков жизни.

Вообще, лесные избушки ассоциировались у неё только со сказочным жилищем бабы‑ яги. В «Русских народных сказках» – книжке, стоявшей у неё дома – были очень яркие иллюстрации, запоминающиеся страшными подробностями. Летучие мыши, связками висящие по углам, лошадиные черепа на сундуке, огромная лопата, на которую злая баба сажала свои жертвы. По сути, баба‑ яга была каннибалом. Об этом не говорилось в сказках напрямую, в этом был тайный страшный смысл этого персонажа, и дети это инстинктивно чувствовали. Потому и боялись её.

⇐ Предыдущая 6 7 8 9 101112 13 14 15 Следующая ⇒