ЧАСТЬ ВТОРАЯ. Обмен 5 страница

Она хотела идти, решительно отодвинув рукой в сторону стража лабиринта, но что‑ то заставило её пройти вокруг дачной качели, безжизненно и одиноко замершей на своих цепях. Эта деревянная качелька никуда не могла уйти отсюда, намертво прикованная к опорам, в отличие от неё, Веры, полностью свободной в своих желаниях.

Медленно двигаясь и с напряжением глядя вниз, Вера вскоре оказалась позади качелей.

«Ну вот, как я и думала, ничего нет! » – решает она и уже собирается повернуться к Горбоносому, съязвить на его счет и насчет его историй о сказках, но в траве обнаружился некий небольшой камень.

Он был серым и плоским, несколько потертым, и Вере показалось, что камень был потерт другими ногами, людей, бывших здесь прежде. Она подошла, встала на него. Вдруг лицо Горбоносого поплыло, сделалось нечетким и зыбким.

Вера пьяно улыбнулась, не понимая, откуда в её крови взялся алкоголь – деревья, лианы джунглей, цветы, скамейка – все внезапно стало белесым, исчезающим в плотном тумане, как будто художник‑ абстракционист, которому надоела собственная мазня, взял ведро с белой краской и принялся заливать неудачную картину.

«А как же Ира, Алексей? » – мелькает в её мозгу запоздалое сожаление и всё, больше ничего.

Глава 12

Город, улицы, дома. Нет, не так. Большой, огромный город, мегаполис, в котором легко затеряться. Прямые, длинные, просторные улицы, кипящие жизнью. Высокие дома, небоскребы, сверкающие в ночных сумерках искрами огоньков на которые приятно смотреть вечером из окон высотного ресторана, на каком‑ нибудь тридцатом этаже, сидя с бокалом вина в руке. Тихо, хорошо, уютно. Играет негромко музыка, неслышно летают между столиков официанты.

Это её город и она это понимает. У неё есть все, что пожелает душа – работа, квартира, друзья. Впрочем, она не ограничивает себя только работой, у неё есть увлечения. В прекрасные солнечные дни она берет краски, холст и едет на машине на природу, рисовать картины уходящей жизни – далекие холмы, раскидистые деревья, вершины гор в лучах закатного солнца. Ей хочется поехать на море, нарисовать волны, скалы, корабли. Да, непременно корабли с огромными белоснежными парусами. Правда, пока ей было не до того – хватало сюжетов для картин и рядом, поблизости от её города. Но она непременно поедет на море. Непременно!

Итак, чем же она занимается, что делает?

Ей хотелось делать что‑ нибудь полезное людям, нужное, как делает у Чернышевского Вера Павловна, её тёзка. Но Вера не превратила себя во владелицу швейной мастерской или директора, или коллективного совладельца. Она… Она руководит дизайнерским центром, который состоит из одного человека – её самой. Ей не хочется, чтобы на неё кто‑ то работал и отношения хозяина – наёмного работника не для неё.

Ей хочется иного. Она желает быть свободной от обязательств перед другими, и перед самой, ведь настоящая свобода только в этом и заключается – в отсутствии обязательств. Она не тратит свои дни на пустяки, к которым относит, всё, что ей неинтересно. Дни – это хрупкий хворост, сгорающий в топке времени, их отпущено слишком мало.

Сейчас она сидит в ресторане отеля‑ небоскреба «Негреско», наслаждается вечером – пьет красное вино, слушает джаз или блюз. Это играют вживую, одетые в клетчатые песочные костюмы и соломенные шляпы, старые негры, называющиеся теперь афро‑ американцами. Впрочем, негры это или афро‑ американцы – лучше них никто джаз не играет. И Вере всё равно, она слушает.

Поначалу её смущает мысль, почему именно негры играют в этом ресторане, а не какие‑ нибудь утонченные европейцы. Потом приходит догадка, что название отеля «Негреско» – отеля расположенного в Ницце, ассоциируется у неё с неграми. В «Негреско» играют негры. Да, это логично.

Она потягивает вино и думает о том, что вот сейчас, прямо сейчас, к ней может подсесть мужчина. Он ничего плохого не сделает – она же не хочет себе плохого, а это её мир, её герои. Как только она поставит бокал на стол – он появится.

Вера ставит пустой бокал на скатерть. Она чувствует, даже не глядя в сторону, что рядом отодвигается стул, кто‑ то тихо присаживается. Она может позволить себе шутку, строго говорит, не поворачиваясь к своему неожиданному гостю:

– Не сопите так, музыки не слышно!

Рядом затихает. Кажется, что никого нет, но Вера знает – он есть, сидит рядом тихо и неслышно, как маленькая мышка.

Она чувствует тонкий аромат французского парфюма – мужская туалетная вода, веющая свежестью мяты и цедрой цитрусовых. Запах ей нравится, он влечет её в мир фантазий и грез, и она представляет себе сидящего рядом с ней мужчину. Он, этот мужчина, должен быть брюнетом с голубыми глазами, загорелым и слегка небритым. Открытый взгляд его смотрит прямо, но не дерзко и нагло, как у какого‑ нибудь альфонса. В этом взгляде она улавливает нотки нежности, чувственности. Так смотрит возлюбленный на обожаемую им избранницу.

Сидящий рядом незнакомец нерешительно вращает опустевший бокал вина, держа его за тонкую ножку и не зная как начать разговор. Вера желает ему помочь. Она поворачивает голову и… испытывает разочарование. Присевший к ней незнакомец‑ мужчина оказывается почти точной копией горбоносого, немного модифицированного, омоложенного, но всё же странно похожего на охранника лабиринта.

– Я же говорил вам, что вы найдете вход, – говорит он, и глядит на Веру. Однако взгляд его не кажется ей нежным, он скорее изучающий, пристальный. Так смотрят на человека, когда не знают, что можно от него ожидать.

– Это вы? – говорит Вера, слегка разочарованная в своем спутнике, – я представляла другого мужчину. Откуда вы взялись? А… поняла… Вы наблюдатель. В одном из американских фантастических сериалов были такие персонажи – абсолютно лысые наблюдатели.

Горбоносый улыбается.

– Я не лысый! И не наблюдатель. Это вы вызвали меня. Вы думали обо мне – вот причина моего появления.

– Как это? – не понимает Вера, – я думала не о вас!

– Ваши фантазии зациклены на одних и тех же лицах, вы не видите многообразия мира. Посмотрите вокруг и увидите множество похожих людей.

Скользнув взглядом по сторонам, Вера поначалу видит только человеческие фигуры сидевшие за столиками, безликий обслуживающий персонал в ресторанной униформе… Приглядевшись он замечает, что Горбоносый прав. Все эти люди похожи друг на друга, как близнецы. Она обнаруживает четыре‑ пять различающихся женских лиц и примерно столько же мужских физиономий, словно некая гигантская матка в недрах города выводила популяцию клонов по гентотипам.

Исключение составляли люди, которых она знала, наподобие Горбоносого. Так среди распорядителей ресторана Вера обращает внимание на человека, своим лицом и комплекцией удивительно напоминающего Бульдога. Её бывший главный начальник сидит в белом пиджаке с черным галстуком‑ бабочкой на шее, а снующие мимо официанты то и дело получают от него какие‑ то указания. Его фигура строга и импозантна одновременно, как у римской скульптуры, изображающей древнего императора.

За соседними столиками она видит неразлучных начальников отделов Ивана Андреевича и Валерия Александровича. Важные начальники сидят с безликими клоновидными подругами и вместе со всеми слушают блюзовые композиции. Вера знает, что здесь, в её мире, они подчиняются ей и, если ей нравится джаз и блюз, значит, они будут его слушать беспрекословно.

– Вы не можете придумать новых людей, – продолжает говорить ей Горбоносый, – и в этом ваша беда.

– Зачем же мне придумывать много лиц? Хватит и статистов без индивидуальных признаков. Они не играют роли в моих фантазиях, а призваны заполнить собою пустоту, как пустоту в коробках с аппаратурой заполняют пенопластом, чтобы та не болталась при перевозке. В реальной жизни ведь тоже много статистов, которые заполняют пустоты. Иначе нас бросало бы из стороны в сторону.

Горбоносый усмехается её наблюдениям.

– Может быть вы и правы! Если бы не одно но… Вам разве интересно существовать в таком стерильном мире?

– Не знаю… пока нравится. Там будет видно.

Вера задумчиво смотрит в окно, на дальние огоньки ночного города – поблескивающие, едва тлеющие искорки во мраке. Они создают иллюзию звездного неба, опрокинутого под нею, простирающегося далеко внизу. Она произносит вполголоса, но с выражением:

«Манят свежестью леса,

Даль неведомых морей,

Берег в россыпях огней…»

Горбоносый неожиданно подхватывает:

«И тугие паруса

Уходящих кораблей».

Вера совсем не удивляется его начитанности, а охранник, продолжая крутить тонкую ножку пустого бокала в своей руке, спрашивает:

– А как же Ира, Алексей? Не хотите вернуться и помочь?

Лицо Веры омрачается. Она почти забыла о существовании друзей из другой жизни. Здесь, где все так замечательно устроено её сознанием, где нет никаких сложностей, опасных коллизий, она не хочет вспоминать о том, что происходило в бизнес‑ центре «Орион», на двадцать пятом этаже, курьерах в черных костюмах, службе безопасности…

Сказка, в которой она живет, кажется ей надежным убежищем от переживаний. Здесь она королева, управляющая своим государством. Она делает все, что захочет. Вот сейчас она прервет этот скучный ночной разговор с Горбоносым и уедет домой, потому что он ей надоел. Он вносит тревогу в её жизнь, а она как раз и хотела избавиться от этого чувства – от тревоги за друзей, за близких, от того, что творится вокруг. Она поднимает руку, подходит официант.

– Вызовите такси, пожалуйста!

Официант исчезает, и девушка не сомневается, что такси уже ждет её у подъезда.

– Уезжаете? – спрашивает Горбоносый с разочарованием.

– Меня не надо воспитывать, будить совесть, – бросает ему Вера, поднимаясь с места, – вы же сами уговаривали попробовать реалии другого мира. Вот я и попробовала! И мне понравилось.

Потом этот полночный разговор за столиком ресторана на фоне звездного неба и городских огней, не раз вспоминался Вере. Что было нужно этому охраннику? Зачем он напоминал ей об Ире и Алексее? Странная беседа…

Она идет по коридору к небольшому холлу с лифтами. Приветливый юноша в красно‑ синей ресторанной униформе ждёт её у дверей, он рукой в белой перчатке нажимает кнопку первого этажа, но в лифт не заходит.

Вера едет в одиночестве…

Хотя уже поздно – она ни капельки не устала, даже напротив, еще есть силы. И это ей нравится – в другой жизни, в той серой обыденности будней «Россервиса», к концу дня она была измотана и чувствовала себя выжатой как лимон.

Пожалуй, есть с чем сравнивать.

Там было много пустой, никому не нужной возни, бестолковых приказов и распоряжений, указаний тупых начальников, зачастую противоречащих друг другу. Здесь её день проходил в небольших, но важных заботах, которые хоть и занимали время, всё же приносили людям реальную пользу. Получилось так, как она хотела.

Она довольно улыбается, она почти счастлива.

Сейчас она выйдет из дверей небоскреба, сядет в такси и поедет в свой уютный дом, квартиру в пентхаусе, а там, выйдя на плоскую крышу, уставленную кадками с раскинувшимися оливковыми и цитрусовыми деревьями, она сядет в кресло, скинет туфли и будет наслаждаться прохладой ночного ветра.

Лифт останавливается, двери открываются, и Вера оказывается на первом этаже. Слева стойка ресепшена, у выхода из бизнес‑ центра торчит горбоносый в форме охранника. Он не смотрит на Веру, она его не интересует.

Никакого такси у дверей и услужливого таксиста, никакого швейцара в красно‑ синей форме. Это уже не её мир – другой! И Вера вдруг осознает, что внезапно вернулась в настоящую, реальную жизнь, от которой ей так хотелось убежать.

Глава 13

– Давно у нас работаешь?

Алексей стоял навытяжку, как военный, в кабинете начальства и молчал. Строгие, бывшие армейские руководители уже несколько раз, за короткое время, вызвали его «на ковер», чтобы прояснить ситуацию. Но молодой человек не знал, что ответить. Да, он ступил, утратил бдительность. Оказавшись в постели с Ириной, он не подумал, что девушке будет нужен его ключ от лифта. Он‑ то думал, что ей нужен другой ключ, от другого замочка…

– Чего молчишь – воды в рот набрал? – спросил его немолодой и грузный начальник административного отдела Макаров, которого обычно меж собой звали Макарыч. Он утирал носовым платком обильно выступающие на лбу и шее капли пота – вентилятор, дувший на предельной скорости прямо на его крупное тело, нисколько не помогал.

– Полтора года, Николай Иванович, – выдавил из себя ответ Алексей.

– Да, полтора, – вздохнул Макаров, – время летит… Что ж ты, друг ситный, меня подводишь? Куда документы подевал, где ключ?

– Моя девушка взяла, Ирина из отдела Валерия Александровича…

– И что, где она, где бумаги?

– Не знаю. Я не могу её найти.

– Не можешь? Как так, у нас никто не пропадает! – Макаров недоверчиво покачал головой, – мне звонил Главный по поводу тебя. Он чертовски недоволен, кричал, матерился, топал ногами. Можешь себе представить, что большие люди тоже топают ногами. Так вот, Лёша, – Николай Иванович вдруг назвал его почти ласково, по‑ дружески, – твою девушку надо найти и, чем раньше, тем лучше. А лучше – максимум через час.

– Я постараюсь!

– Нет, не старайся, а найди! Ты понял? – вспылил Николай Иванович, разговаривавший на повышенных тонах обычно в минуту раздражения, – я спрашиваю, ты меня понял?

– Я её найду!

– Всё, иди, исполняй! – четко, по‑ военному, скомандовал Макаров и наклонил голову к вентилятору, похожий, в эту минуту на самоубийцу, подставляющего чело под лезвия вращающейся гильотины.

Ирину надо было разыскать. Только об этом, и ни о чем другом думал Алексей. Впрочем, это он знал и без указаний Макарова. Он немедленно пошел в свой офис, чтобы взять мобильник и посмотреть, не оставила ли на нем Ира смски, но, как выяснилось, его девушка ничего не писала.

В это время в кабинет заглянул Петр. Молодое лицо Курасова выглядело строгим, начальственным.

– Про Ирину ничего?

– Пока нет! – буркнул Алексей.

– Слушай и Вера где‑ то запропала.

– Что? И Вера? Это уже слишком!

– Зашел к ней, – начал рассказывать Курасов, – а Маша, соседка, говорит, что еще не приходила. Как ушла к подруге, так и не возвращалась. Надо их поискать обеих, как думаешь?

– Обеих, так обеих. Но я и один справлюсь, – как и раньше, попытался отделать от него Леша.

– Да, брось, я помогу. Хотя, если не хочешь, я и сам могу их поискать, без тебя, но это будет неразумно. Удвоим усилия?

«Чего он так суетиться? – с подозрением подумал Алексей, – это же не его дело. У нас никто и никуда не пропадает. Девчонки найдутся, не сейчас, так скоро, а он места себе не находит. Достал уже! »

Не отвечая Курасову, Алексей набрал на телефоне номер Ирины.

Женский голос ответил, что аппарат абонента отключен или он находится вне зоны доступа. Тогда он позвонил Вере, внутренне ожидая тот же ответ. Но неожиданно услышал длинные гудки, будто Вера была на связи, однако не брала трубку по какой‑ то причине – возможно, отошла в другую комнату или была занята срочным делом.

Стоявший рядом Петр тоже услыхал эти гудки.

– Не отвечает? – поинтересовался он.

Алексей промолчал – зачем обсуждать, очевидное, молоть воду в ступе. Он дал отбой, нажав красную полоску на сенсорном экране, и остановился в задумчивости, посматривая на коллегу из другого отдела.

Этот Курасов, как заноза в заднице – от него не отделаешься. Придется таскать везде с собой. Хотя пользы от него… Пользы от таких, как он, обычно немного – чаще ненужные споры, глупое соперничество. Это Алексей знал по опыту – уже сталкивался.

С другой стороны, нельзя сказать, чтобы Петр был бестолковым, всё‑ таки, бестолковые редко становятся заместителями начальников отделов. Но… в данном конкретном случае, чем он сможет помочь, ему Алексею?

Не найдя ответа на этот вопрос, он сказал, стараясь быть более миролюбивым:

– Поехали на первый этаж. Спросим у охраны.

Не говоря ни слова, Курасов пошел за ним и они на лифте быстро съехали в холл первого этажа.

За стойкой регистрации Алексей увидел знакомую девушку. Ту самую длинноногую Настю с бейджиком на груди. Она сидела на стуле и, от нечего делать, смотрела через прозрачные окна на улицу, где у входа периодически появлялись роскошные автомобили, высаживая или забирая пассажиров – посетителей бизнес‑ центра «Орион».

– Настя, привет! – подошел к ней Алексей.

Девушка сделала вид, что не узнала его. Она повернула голову, вопросительно вскинула брови, и на её лице отразилось недовольство, будто вопрос молодого человека отвлек от более важных занятий. Алексея удивила такая реакция, но он решил не подавать виду.

– Не подскажешь, наша сотрудница Вера, выходила отсюда?

– Нет, не видела, – холодно ответила Настя.

– А Иру, Ирину не видела? – встрял Курасов.

– Тоже не видела, – ответила Настя и отвернулась к заветному окну, словно волшебной силой, притягивающему её взор.

Что было делать с этой вредной девчонкой? Лёша чувствовал, что она что‑ то знает, но то ли не хочет, то ли ей не велели говорить, где находится Вера. А то и обе девушки. Прямо тайны Мадридского двора! Ничего не добиться, если действовать в лоб. Он. Алексей, конечно, мог бы попытаться растопить сердце девушки, затеять шутливую игру в вопросы и ответы, пофлиртовать, и, глядишь, добился бы своей цели – получил нужную информацию. Но на всё это времени не было.

Он беспомощно оглянулся на Петра.

Ни Алексей, ни Петр не заметили, как сзади к ним тихо подошел охранник с большим носом немного загнутым к щетинке коротких черных усов. Его‑ то и увидел Алексей за спиной своего коллеги, когда оглянулся в надежде получить поддержку.

– Кажется, я видел вашу Веру, – сказал стражник холла, подойдя еще ближе, – она поехала наверх…

– На свой этаж? – нетерпеливо перебил его Алексей.

– Я не знаю, не смотрел.

– А Ира была с ней, они вместе? – поддержал Курасов любопытство Леши.

– Нет, одна Вера. Хотя, нет, не совсем одна. Её сопровождали два человека из приемной вашего генерального директора.

– Бульдога? – невольно вырвалось у Алексея, но он поправился и назвал Главного по имени‑ отчеству.

– Да, от него.

– Ага… – глубокомысленно протянул Петр Курасов, явно смутившись от упоминания Главного.

Он потер лоб в задумчивости, не зная, что предпринять дальше. Соперничество с Алексеем в деле поиска девушек, уже его не прельщало.

– Поедем наверх, в приемную! – горячо предложил Леша, направляясь к лифтам, но Петр, догнав его, фактически остановил у дверцы одного из лифтов.

– Зачем нам в приемную, – сказал он, – что мы там забыли? Это же приемная Главного! Помнишь? С Верой побеседуют и отпустят – не съедят же её, в конце концов! Вот, что с Иркой? Мне это непонятно.

– Да, мне тоже, – хмуро пробормотал Леша, у которого спало возбуждение розыскника, и доводы спутника показались резонными.

С девушкой у Бульдога, действительно, ничего не могло произойти такого, опасного, чтобы могло угрожать её жизни. Самое большое, что ей грозило – увольнение, а это дело можно пережить. От увольнения еще никто не умирал.

– Слушай, – сказал он, – с Верой всё равно надо поговорить. Она может рассказать, где Ирка, что с документами. Если знает.

– Вот именно, если знает!

Неожиданно Алексей, буквально на полпути к лифту остановился и вернулся назад. Его лицо было озабоченным.

– Ты, это самое… Не знаешь, что находится у нас на двадцать первом? Чей там офис?

– Нет, – ответил Курасов, но вдруг вспомнил, что этим же этажом интересовалась Вера. – А что там?

– Не знаю, думал, ты знаешь!

Алексей повернулся и пошел к лифту.

– Погоди! – крикнул Петр, – а что там всё‑ таки?

Алексей, не отвечая, пожал плечами и продолжил путь.

«Чего они зациклились на этом этаже? – подумал Курасов, – сначала Вера, теперь этот, Алексей. Там что‑ то есть! Должно быть. Это не совпадение. Возможно там, хранятся бумаги, архив Бульдога. А что, чем, черт не шутит! Ира и Вера узнали эту тайну, вот Иру и похитили. Но почему оставили Веру? »

У него моментально созрело решение – надо было убедиться самому и понять, чем его знакомым так интересен этот этаж. Петр зашел в лифт, нажал кнопку двадцать первого этажа. Лифт поднимался, казалось, вечность. Вот и двадцать первый. Мигнула лампочка, раздался звук, оповещавший о прибытии, и двери разъехались.

Петр увидел обычный коридор, ограниченный стеклянными стенами‑ перегородками. За стеклом работали сотрудники. Их было много. У входа висла табличка: «Юридический Департамент».

Он прошелся вдоль этих перегородок, просматривая насквозь прозрачные стены. Юристы были ему незнакомы, и он ни с кем не здоровался. Все было устроено так же, как и на его этаже, даже кулер с водой стоял в углу, так же, как у них. Ничего запоминающегося, любопытного! Только потолок вместо белого оказался окрашен светло‑ голубой краской, а ковролин на полу был зеленым и отражался в стеклянных стенах, придавая им травяной оттенок.

«Ну вот, – подумал Петр, – никакой тайны здесь нет, обычный офис. Одно не могу понять, что их заинтересовало на этом этаже? »

Глава 14

Как и утверждал горбоносый охранник, Веру задержали уже у выхода. Два молодых человека, подтянутых и стройных, как офицеры младшего комсостава, в черных костюмах, подошли к ней и вежливо попросили пройти к Главному. Оказывается, он её ждал, хотел побеседовать.

У девушки от такого предложения похолодело всё внутри, ноги сделались ватными, ходульными, она безвольно кивнула и пошла с ними, чувствуя себя конвоируемой заключенной. Сил к сопротивлению не было. Она шла и корила себя за упущенное время на двадцать первом этаже. Если бы не разговор с тем горбоносым, если бы не её фантазии, касающиеся жизни в другом городе, с другими людьми… Фантазии о другой жизни…

Наверное, она бы успела скрыться и никто бы её не догнал. Как пели когда‑ то в популярной песне девицы из группы «Тату»: «Нас не догонят, нас не догонят! »

Но её догнали.

Теперь она едет с двумя молодыми, но мрачными субъектами к Бульдогу. Что же с ней там будет? Главный не любит своеволия, об этом все знают. А ведь она предупреждала Ирку, говорила: «Не надо идти на этот чертов этаж, давай вернемся! » Но подруга не послушалась. И еще втянула её.

Лифт поднимался томительно медленно. За это время Вера успела передумать много мыслей, но ни одна не показалась ей спасительной, такой, чтобы усмирила волнение и уняла тревогу.

Едва они появились в приемной Главного, раскрылась дверь и из его кабинета появилась одна из начальников Управлений – высокая худая блондинка Стелла Анатольевна.

Долгое время ходили слухи, что у неё были особые отношения с Главным, такие близкие, что ближе некуда. Имея статус любовницы, Стелла Анатольевна позволяла себе многое из того, что было недоступно другим начальникам, хотя бы и выше её по положению. Она, к примеру, могла выбить высокие бонусы своим сотрудникам, незапланированные повышения. Не говоря уже о своих личных благах. Квартира, машина, одежда – все у неё было по высшему разряду, всё самое модное и дорогое.

Сейчас же, когда она выходила из кабинета, глаза её были красными, заплаканными, а лицо злым и обиженным, как у женщин получивших внезапную отставку. Вера слышала перед этим, что у Главного уже появилась новая любовница, более молодая и амбициозная, и отставка Стеллы была лишь вопросом времени.

В приемной толпилось неожиданно много народа – в основном начальники мелких и крупных подразделений – отделов и Управлений и если среди руководства Управлений преобладали женщины, то отделы, в большинстве своем, возглавляли мужчины. В числе тех, кто ей был знаком, Вера узнала своего начальника Ивана Андреевича и начальника Ирины Валерия Александровича. Они как герои Гоголя Добчинский и Бобчинский всегда ходили вместе. Были и другие, известные всем люди, принадлежащие к руководству фирмы. Все они болтались по комнате без дела, пытаясь разговаривать и обсуждать какие‑ то темы по работе, но при этом чутко прислушивались, что же происходит в кабинете Главного.

Вышедшую из кабинета Главного униженную Стеллу большинство проводило озабоченными взглядами, словно каждый из них был любовником Бульдога и примерял судьбу Стеллы на себя. Только у женской руководящей части в глазах мелькнули огоньки злорадства.

Всё это сразу бросилось Вере в глаза. Она поняла, что в фирме твориться нечто важное, возможно, кардинально меняющее жизнь её сотрудников. Иначе с чего бы разномастным начальникам, словно встревоженный улей, крутиться у дверей Главного, как у пчелиной матки, готовящейся покинуть насиженное место и увести за собой молодой рой? Центром притяжения для клубка этих офисных пчел, кроме двери Главного, был и стол, за которым сидела секретарша – молодая и смазливая Таня.

Среди этого треволнения больших людей Вера ощутила, что её нынешние переживания, возможно, сильно преувеличены, как переживания муравья, случайно потерявшего соломинку, меркнут перед переживаниями мухи, попавшей в паутину из которой ей не выбраться.

Возможно, она и не пострадает от гнева Бульдога, как предполагалось поначалу. Возможно, гроза обойдет её стороной. Что‑ то происходило более значительное, глобальное, чем её несанкционированный поход с подругой на двадцать пятый этаж, что‑ то, что ей еще неизвестно.

Заметив стоящую у входа Веру в сопровождении секьрити в черных костюмах, Татьяна сделала строгое лицо и отвела глаза в сторону. Так обычно встречают знакомых, о которых узнали нехорошие вещи и с которыми не желают общаться, воздвигнув с первых минут стену отчуждения. Вероятно, такие лица делали в период сталинских репрессий при встречах с родственниками репрессированных.

В глубине души такая реакция секретаря Главного Веру удивила и немного насмешила, потому что она не чувствовала себя ни виноватой, ни репрессированной.

В это время двери кабинета руководителя «Россервиса» стремительно распахнулись, словно их с силой кто‑ то пнул изнутри, и два чернокостюмных молодчика повели её в кабинет Бульдога. Один из этих людей в черном крепко держал Веру за локоть. Но девушка и не думала вырываться, наоборот, ей хотелось быстрее «отмучиться», дать объяснения своим с Ирой поступкам, сведя их к шалости, к обыкновенной девчачьей глупости, и убраться от Бульдога подобру‑ поздорову.

За огромным столом цвета мореного дуба, сидел их самый Главный. Толстые складки щек его свисали на воротник, маленькие глазки, набычась, смотрели на посетителей. Сходство с бульдожьей породой было таким большим, что Вере невольно показалось, будто сейчас у начальника из пасти потечет липкая пахучая слюна и заляпает костюм. От таких мыслей ей передернуло.

Лениво скользнув по фигуре девушки взглядом пресыщенного женской плотью мужчины, Главный махнул рукой, отпуская мускулистых спутников Веры. Когда те вышли из кабинета, плотно закрыв за собой двери, начальник всех начальников спросил:

– Ну что доигрались? – голос у него был грубый, но не пугающий, просто низкий мужской голос. – Доигрались ты со своей подругой, попали в серьезные неприятности…

– Мы не хотели, – ответила Вера, стараясь, чтобы голос её не выглядел уж очень жалобным, – так, по дурости заскочили на этот этаж.

– Я знаю… – Главный пожевал губами, отчего его обвислые щеки заколыхались, – что же теперь с вами делать? Увольнение – это самое малое наказание. Ты понимаешь?

– Нет – протянула Вера, которой казалось как раз наоборот, что увольнение – это самое большое для них наказание. Её голос дрогнул. – Мы же ничего не сделали плохого – ущерба фирме нет. Никому ничего мы не передали…

– В том‑ то и дело, что из‑ за вас произошел сбой в системе передачи информации. Секретной информации! – Главный со значением поднял большой толстый палец вверх. – Эта информация имеет огромное значение для безопасности страны, её обороноспособности, а вы подрываете…

– Там были какие‑ то проводки финансовые. Мне Ира сказала. Никаких секретных чертежей, записок…

– Да вы дуры! – Главный с силой ударил кулаком по столу и матерно выругался. – Какого хрена туда полезли? Зачем брали ключ от лифта?

У Веры от этого крика пересохло в горле. Она хотела что‑ то сказать в своё оправдание. Но что тут скажешь? То, что могла – уже сказала, добавить нечего. А начальник прав, она и сама это понимала. Дуры они! Конечно, две дуры! Но оставался еще шанс покаяться, попросит прощения, искупить свою вину, в конце концов. Чем‑ нибудь. Чем, пусть Бульдог скажет.

Главный начальник всё кричал и кричал, и неизвестно, сколько бы этот крик еще продолжался, пока горькие размышления Веры и одновременно раздраженный крик Главного, не были внезапно прерваны вторжением в его кабинет неизвестных людей.

Двери эффектно, как в театре распахнулись, и офис Бульдога вдруг заполнился до отказа. В основном это были люди в камуфляже с широкой надписью на спине: «СОБР». Впереди, в форме сотрудника Следственного комитета и звездочками на погонах, которые в армейских условиях приравнивали их обладателя к званию «майор», выступил молодой человек, бледный и худощавый, носивший очки.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 10 Следующая ⇒