ЧАСТЬ ВТОРАЯ. Обмен 8 страница

– Окей! Договорнулись!

Он сделал несколько шагов к двери и вдруг Татьяна сказала:

– Погоди‑ ка! Мне кто‑ то говорил, что как бы видел её на Триумфальной площади.

Алексей резко обернулся.

– Кто сказал? Не помнишь?

– Нет, Лёш, – Татьяна капризно вытянула губы, – тут столько народа, разве запомнишь кто о чем болтает. Это я так, случайно.

Вернувшись на свой этаж, Алексей для собственного успокоения заглянул в Ирин отдел, а потом и Верин. Подруг на месте не было. Ко всему этому добавилось и отсутствие Петра – вечного прилипалы. Последнее обстоятельство насторожило Алексея. Куда он мог деться? Может, пока он прохлаждался в приемной, Петр уже нашел и Иру, и Веру? Едва ли – кто‑ то из них уже позвонил бы ему на мобильник.

Он подошел и сел за свой стол. Компьютер был забит непрочитанными электронными посланиями, но ему было не до них. Прочтет после.

Татьяна сказала, что Вера на Триумфальной площади. Он сейчас поедет туда и постарается её найти, надо только подняться с кресла, и отправиться на розыски, но сил идти у него не было. Он проводил взглядом проходившего по коридору начальника Макарова, который шел вместе с Вериным начальником и горячо что‑ то обсуждал. Стеклянные стены мешали проникновению звука, и было непонятно, о чем они говорил.

«Подойти к Макарычу? Посоветоваться? » – спросил себя Алексей.

Но делать этого не стал.

Он решил, что пока не о чем вести разговор. Вот когда у него что‑ то будет, любая информация проливающая свет на последние события, тогда стоит поговорить. Безусловно! А пока он подождет.

Алексей скомкал ненужную бумажку на столе, бросил её в мусорную корзину, но не попал. Это не удивило его, обычно он часто промахивался. За пару лет сидения в своем кресле он не поднаторел в метании бумажных шариков и постоянно проигрывал все неофициальные соревнования между сотрудниками отдела. Что поделать, если подводит глазомер! Вообще, этим развлечением занимались многие его знакомые – старая офисная игра оказалась удачной заменой реального баскетбола на бумажный.

Это занятие отвлекло его на короткое время, немного успокоило. Корзина постепенно наполнялась смятой бумагой, возле неё на полу валялось всего лишь два шарика – свидетельство неточных бросков. Но он не расстроился. Всё‑ таки неплохой результат для человека, голова которого забита посторонними мыслями. А может так и надо? Когда думаешь о своем, рука не дрожит и глаз не подводит?

Кинув бумажный комок снова и попав в корзину, удовлетворенный собой, он уже хотел подняться и отправиться на Триумфальную. Однако воспоминания о недавних событиях: о южном испанском городке, о хождении под парусами, о маринистке, о других мелочах той, придуманной жизни, которой на самом деле не существовало, овладели им.

Бордигера. Почему этот город, отчего он?

Алексей открыл Википедию в Интернете, прочитал справку. Городок небольшой, до десяти тысяч жителей. Когда‑ то был центром проведения международного фестиваля юмора. Но разве поэтому он выбрал Бордигеру? На самом деле ему сейчас не до смеха! Ничто не объясняло мотивов его выбора, никаких ярких моментов, связанных с этим городком, тем более что там он даже в Италию еще не ездил.

Он прикрыл глаза, откинулся на спинку кресла.

Маленький курортный городок. Побережье, изрезанное песчаными бухтами – рай для желающих спокойного отдыха. Улыбчивые люди за столиками кафе, веселые рыбаки, праздные туристы. Таких местечек на побережье Франции и Италии немало, их трудно отличить друг от друга.

Что же такое с Бордигерой?

Эта загадка мучала его некоторое время, но он не мог её разгадать. По крайней мере, не сейчас. Сейчас ему надо было на Триумфальную площадь.

Он заставил себя подняться с кресла, выйти из бизнес‑ центра и поехать на метро.

Признаться, сегодняшний день, насыщенный необычными приключениями, сильно утомил его и он почувствовал, что никогда так не уставал. Действительно, что представляла его жизнь до этого? Она была спокойной, устоявшейся жизнью молодого холостого парня, не испытывающего забот, кроме повседневной готовки пищи. Но и с этим он легко справлялся. Выручала доставка пиццы.

На работе обязанности были ничуть не утомительны, оставляя время на посещение спортзала и вечерний бег по дорожкам близлежащего сквера.

Конверты с бумагами, которое передавал, получая на двадцать пятом этаже… Что же, он лишних вопросов не задавал. Поручили это задание – выполнял его добросовестно, куда не надо не лез, обывательское любопытство не проявлял.

Сейчас же на него навалилось такое, чего он не только не ожидал, но и объяснить‑ то толком не мог. Самым удручающим было отсутствие рядом близкого человека, с кем мог бы посоветоваться, кто дал бы верную подсказку: что делать дальше, как вести себя?

Алексей, чувствовал, что издергался, стал нервным и раздражительным, как становятся раздражительными люди, не справляющиеся с навалившимися на них обстоятельствами.

От его работы до станции Маяковской было недалеко, и туда он добрался за десять минут.

Он встал у выхода в тени, отбрасываемой зданием, огляделся. «Зачем я здесь? – подумал Алексей, – что делаю? Стою, как идиот – напрасная трата времени! »

Найти Веру здесь, в этом месте, казалось делом маловероятным, сомнительным. Разве будет она, мучаясь от жаркого солнца, бродить с непонятными целями по площади? Ему казалось, что она не такая.

Напрягая глаза в слепящем солнечном свете, он внимательно осматривал каждого, кто шел навстречу. Среди мелькающих перед ним людей Веры не было видно. Однако затем, присмотревшись, он увидел её возле памятника Маяковскому. Девушка стола к нему правым боком в летнем полупрозрачном платье и несколько отрешенно глядела перед собой, словно окружающий мир её совершенно не интересовал.

Она кого‑ то ждала, как ему показалось. Нельзя же замереть на солнцепеке в глубокой задумчивости! Под жаркими лучами не выстоишь и пяти минут!

Может быть, она ждала его?

Алексей посмотрел издалека на памятник пролетарскому поэту. Стоящая на постаменте бронзовая фигура не боялась знойного солнца. Маяковский, как известно, был большим любителем небесного светила и даже звал его на чай, за самовар…

Всё‑ таки, кого ждала Вера? Его или кого‑ то другого?

Когда он подошел и у них состоялся разговор, Алексей не узнал ничего нового. Ирусик на связь не выходила и где она Вера не знала. Потом Вера отдала ему какую‑ то флэшку, которую он видел впервые. Зачем она это сделала – для него осталось загадкой. Но она так говорила, так смотрела, что он подумал о том, как важно для неё было отдать эту вещь именно ему. Он зачем‑ то оглядел разъем USB и сунул флэшку в карман.

Алексея удивил её взгляд. Синие глаза смотрели неприветливо, строго. А её тон – он принял саркастический оттенок! Слова, сказанные перед расставанием у памятника, должны были уязвить, уколоть его самолюбие, Она как будто сомневалась в нём, сомневалась, что он по‑ настоящему хочет найти её подругу. Будто он, Алексей, охотился за чем‑ то другим, более важным, чем Ира.

Но ведь это не так!

Вернувшись на работу, Алексей подавил в себе первоначальное желание сразу зайти в кабинет к Николаю Ивановичу. В кармане лежала чужая флэшка, и он не знал, что на ней, какая важная информация там спрятана. Прежде, чем идти к начальнику отдела, разумнее было бы самому всё проверить и убедиться, что исчезновение Ирины с ней никак не связано.

Алексей пошел в комнату для кофе‑ брейков, находящуюся в конце коридора неподалеку от лифтов. Ему чертовски захотелось кофе, который можно было получить в одном из кофейных автоматов. Он вообще любил обдумывать мысли за чашкой кофе – этот напиток бодрил и освежал мозг.

В комнате никого не было, стоящие в углу автоматы зазывно мигали зелеными щелками монетоприемников. Алексей выбрал двойной эспрессо и бросил металлические денежки, после чего автомат заурчал, занявшись изготовлением кофе.

В это время раздался звонок мобильника. Звонил Петр.

– Привет, Лёха! – сказал он, – ты еще на месте?

– Пока да.

– А я думал, ты свалил. Вроде конец дня уже…

– Ты чего хотел‑ то?

Алексей намеревался взять стаканчик, наполненный кофе из автомата, и разговор с Петром ему сильно мешал, тем более что он не горел желанием общаться с этим парнем. Петр всегда вертелся под ногами, доставал лишними вопросами, его круглая физиономия с азиатскими раскосыми глазами казалась чересчур хитрой. К тому же, у них ничего не было общего, за исключением совместного похода в спортбар «Десятку».

– Да нет, – продолжил Петр, – это я так. Думал, есть новости о девчонках.

– Нет. Новостей пока нет.

– Тогда пока! Созвонимся.

Петр отключился, а Алексей сел на стул и осторожно начал попивать горячий кофе. В это время в комнату с кофейными аппаратами вошла девушка – его коллега по отделу. Её приняли недавно, и, кажется, звали Оксаной. В ушах у неё были наушники‑ затычки, из которых лилась громкая музыка, настолько громкая, что была слышна окружающим. Оксана резко кивала головой, стремясь попасть в такт.

Бросив взгляд на своего коллегу, она получила свою порцию к кофе и села рядом с ним. Поскольку плеер её играл достаточно громко, Алексею тоже был слышен русский рэп, который, вероятно, ей нравился. Рэпер что‑ то невнятно бормотал речитативом, молотили ударники, отбивая ритм. Лёша никогда не понимал такой музыки, её преимущество перед другой, каким‑ нибудь роком или джазом. Слова плохо разборчивы, мелодии почти нет.

Он с раздражением посмотрел на Оксану. Её музыка, даже в наушниках, мешала думать, и Алексей торопливо допив кофе, выбросил пустой стаканчик в корзину.

Вернувшись к своему компьютеру, он вставил флэшку и открыл её содержимое через «Проводник». На ней оказалось множество электронных папок, озаглавленных по фамилиям и фирмам. Название компаний ему ничего не говорило, а вот фамилии…

Бегло просмотрев их, он присвистнул от удивления. Там были фамилии известных политиков Думы, крупных бизнесменов, ведущих обозревателей СМИ. Много новых фамилий, которые были не на слуху, но могли играть ключевые роли в распределении бюджета. Это была чрезвычайно интересная и важная информация.

Среди папок Алексей нашел фамилию Главного и его заместителя, но больше никто из «Россервиса» не фигурировал.

Как понял молодой человек, все люди – участники запутанных финансовых расчетов, оказались так, или иначе, связаны родственными, дружескими, финансовыми узами, с одним из влиятельных финансовых кланов.

«Так, понятно! – соображал он, – вот чем мы здесь занимаемся! Делаем бабки для важных людей, а армия – только прикрытие». Еще он подумал, что эта флэшка представляет собой бомбу замедленного действия. Попади она не в те руки – может громыхнуть так, что обдаст фигурантов компроматным дерьмом с ног до головы.

«Интересно, что же в самих папках? »

Он попытался открыть несколько, но все они оказались запаролены. Пароля, естественно, не было. Алексей попробовал было набрать фамилию Главного, название компании и другие слова, пришедшие в голову, которые могли прийти в голову и Бульдога, наивно надеясь угадать. Но точки, возникавшие в окне разблокировки, не превращались в волшебный ключик, позволяющий отомкнуть дверь тайны.

«Ничего, айтишники взломают, – решил Алексей, не сильно беспокоясь о шифрах и кодах. – Там, видимо, финансовые и другие важные документы: счета, проводки, описание сделок». Он подумал так, потому что объем каждой папки был в несколько мегабайт.

Тут его посетили мысли о цене. Информация на флэшке дорого стоит. Если её продать – получишь большой куш, сопоставимый с годовым бонусом банковских топ‑ менеджеров. Искушение было большим, но… Но лучше обменять её на Иру. Так будет правильней! Девчонке сейчас могут грозить большие неприятности, судя по фамилиям людей из списка, которые кормились за счет фирмы «Россервис».

У него не было особых терзаний по поводу дилеммы: деньги или девушка. Он всегда считал, что деньги можно заработать. В больших или меньших количествах. Жизнь, увы, заработать нельзя, тем более, не стоит брать ответственность за чужую жизнь.

Он вытащил флэшку из порта компьютера, засунул себе в карман. Нужно было искать заинтересованное лицо, возможного покупателя, у которого находится девушка, а потом совершить обмен.

Глава 20

Рано утром, как обычно, Вера приехала на работу. У дверей стоял молчаливый охранник. Это был Горбоносый. Он ничего не сказал Вере, как всегда скользнул по ней профессиональным равнодушным взглядом и отвел глаза в сторону.

Она хотела спросить у него об Ирине, но потом подумала, что простой охранник не может знать о последних событиях в их полузасекреченной фирме. Он стоит в холле целый день, в её офис не поднимается, их разговоров и сплетен не слышит.

Девушка пошла к лифтам, тем не менее, чувствуя на спине его взгляд. В кабинке лифта просторной, по‑ утреннему пустой, она нажала свой девятнадцатый этаж и лифт начал неутомимое движение вверх.

Вера недоумевала. Она отдала вчера флэшку Алексею, но Ира не появилась. Подруга не позвонила ей на мобильник, не было от неё писем и по электронке. «В Контакте», на свою страничку она тоже не заходила. Это было непонятно!

Неужели Лёша не отдал флэшку кому следует? Или те, кто ей звонил, обманули её?

В это время раздался мелодичный звоночек, обозначавший, что лифт прибыл на выбранный этаж.

– Жизнь это прощание с самим собой. Оно бывает долгим или коротким, как выпадет случай. Или как карта ляжет, если вам так больше нравится.

Вера усмехается. Она разговаривает с Горбоносым, находясь возле своей машины – кабриолета цвета алого коралла. Верх у него откинут назад, открыв посторонним взорам сливочно‑ кофейную обивку салона и сидений.

Она положила назад мольберт с красками, складной зонтик, корзинку с легкими закусками. Во время занятий рисованием Вера не привыкла много есть.

– А я всегда думала, что жизнь, это большое приключение, – небрежно замечает она. – Вы философ. Где учились, в Саламанке или Сорбонне?

– Нет, я лишь самоучка, простой созерцатель, – задумчиво отвечает Горбоносый. – Будете рисовать? – интересуется он. – Опять природа…

– На этот раз поеду на море. Я давно собиралась, сейчас уже пора. Я чувствую, что пора!

Горбоносый изучающе смотрит на неё.

– Что вы так смотрите? – спрашивает она, улыбаясь. – Пытаетесь разгадать загадку?

– Пока нет. Пока загадки не существует, может быть после? Когда вернетесь с взморья? Тогда я её разгадаю.

Он замолкает, и его молчание таит в себе невысказанные мысли, о которых он не хочет говорить раньше времени.

– Ничего‑ то вы не узнаете! – произносит она в шутку. – И сейчас не знаете, и не узнаете потом. Мне пора! Меня ждут волны и чайки! Любите море?

– Не так, чтобы уж очень, – Горбоносый неуверенно поводит плечами, словно не знает точного ответа. – Я никогда не купался, не умел плавать.

– Да ладно! Не может быть!

– Это так! – говорит Горбоносый и в его голосе Вере слышится печаль.

– Тогда поедем со мной. Окунетесь и поправите положение. Как можно не купаться? Не понимаю!

– Нет, это будет неправильно, – возражает охранник. – Я ваше порождение, а в ваших фантазиях я не купаюсь и не загораю. Я такой, как есть, как видите меня сейчас.

– А если я представлю вас в шортах и резиновых тапках на пляже? Я ведь могу это сделать? – проявляет она настойчивость.

– Можете. Вы можете представить всё, что пожелаете. Указывать вам никто не вправе!

– Тогда я хочу, чтобы вы поехали со мной! Я, в конце концов, здесь главная. Приедем, а там я представлю вас раздетым, лежащим на пляже. Тогда вы сможете раздеться. Я вообще… – Вера замолкает на минуту, глаза её лукаво блестят, – могу представить вас голым…

– Представить можете, – спокойно отвечает Горбоносый, – но ничего интересного для вас моя фигура представлять не будет. Вы не видели моего настоящего тела, не знаете где у меня шрамы, родинки, где растут волосы на груди, извините за такие интимные подробности. Поэтому я предстану пред вами в виде некоего глянцево‑ журнального мачо, культуриста с раздутыми мышцами.

– Да? – Вера улыбается. – И что в этом плохого?

– Увы, это будет не моё тело, – констатирует Горбоносый, – моя будет лишь голова. Я буду похож на кентавра – существо из двух разных тел.

– Как у Гойи, – задумчиво роняет Вера, она уже не улыбается, с сочувствием глядит на Горбоносого, – «Сон разума рождает чудовищ». Успокойтесь, я не буду представлять вас раздетым.

Разговор начинает её тяготить, как тогда, в «Негреско», превращаясь из шуточного в серьезный, с оттенками никому не нужной драмы. Она прощается, садится в кабриолет и едет к морю.

Дорога идет меж высоких гор, извивается, ныряет в тоннели, пролегает вдоль побережья. По краю гор клубится сизый туман, который медленно сползает в волны и там оседает, постепенно растворяясь в их синеве. Вера надеется, что когда приедет на место, туман рассеется, и она сможет писать море без помех.

Ветер треплет её волосы. Сбоку мелькают вертикальные отроги серых, темно‑ желтых, бурых гор, подступающих к самой дороге, теснящих её в море. Но дорога не уступает и упорно прогрызается сквозь скалы. Гонка по горному серпантину нравится девушке, потому что дарит ощущение раскованности и полной свободы.

Так она едет какое‑ то время.

В одной из горных деревушек, лежащих по пути у самой дороги, она останавливается перекусить. Пожилой, с седыми усами официант приносит сыр, хрустящие хлебцы, кофе. Еще она заказывает бокал красного вина. Она ест, наслаждаясь видом горной долины плавно спускающейся к морю, чистым хрустальным воздухом. Этим утром. С её места открывается хороший обзор.

Она пьет вино и не боится опьянеть. В это утро она может опьянеть только от горного воздуха, но никак не от вина. Она не боится еще и потому, что знает – полиции нет на дороге, её никто не остановит. В её мире она не может быть оштрафована за превышение скорости или езду в нетрезвом виде, она не может сорваться на большой скорости в пропасть, упасть на камни, разбиться. Это невозможно!

Потому она наслаждается жизнью и, вспоминая Горбоносого, невольно сожалеет, что тот не поехал с ней. Вера понимает: фантазии тоже несовершенны, ведь ничего идеального не бывает. Действительно, горбоносый охранник имеет изъяны, он не додуман, не дорисован в её голове и оттого получился слегка схематичным, контурным, как если бы был героем нарисованного комикса.

Однако… в Горбоносом, даже таком карикатурном, можно разглядеть человеческие черты и Вера вздыхает, но не огорченно, из‑ за своего легкомыслия, а с облегчением.

Вскоре она едет дальше.

Ей хочется найти своё особенное место, которое она облюбовала, когда путешествовала по взморью прошлым летом.

Среди высоких и низких гор, оживлявших прибрежный пейзаж, ей запомнился утес, стоявший особняком, но полностью не отрезанный от суши. Он был довольно большим и оказался соединён с другими горами хребтом, по которому можно проехать. Вера в прошлом году так и сделала и попала на самую макушку этой скалы, впрочем, имевшую удобную ровную площадку. Она тогда подошла к самому краю, огляделась. Скала вдавалась в море и обеспечивала прекрасный обзор с высоты: всё, что было нужно настоящему художнику‑ маринисту.

Именно туда, в этом место, она едет сегодня.

Её машина, скрипя покрышками, огибает несколько поворотов, проносится на скорости по коротким отрезкам серой дороги, чтобы вновь вписаться в крутой поворот. Она уже недалеко, уже рядом.

Вот и утес!

Вера медленно и осторожно проезжает на площадку, слыша, как трава, выросшая на перемычке между горами и утесом, шуршит и цепляется за днище машины. Трава не хочет её пускать! Или наоборот, поощрительно шепчет, подталкивая ехать дальше, к краю скалы.

Выбрав более или менее ровное место, Вера останавливает машину, достает с заднего сиденья мольберт, краски, готовится рисовать. В день, который она выбрала для поездки, море кажется спокойным, не совсем ровным – небольшая волна плещет в берега, но всё же тихим. Над головой кричат горластые чайки, поднимаясь и падая на воду.

Присмотревшись, девушка видит причину волнения морских птиц. Неподалеку, в стороне, плавают яхты, оставляя за собой пенный след, вызывавший к поверхности стайки рыб. За ними охотятся чайки.

Она начинает рисовать. Голубое небо, голубое море – всё в голубых тонах. Проплывавшие мимо яхты тоже были голубыми, и только яхтсмены, управлявшие своими корабликами, выглядевшими издалека игрушечными, оказались в оранжевых жилетах. Оранжевые капельки, почти точки, на белых квадратиках парусов посреди голубого моря и неба оживляли общий фон. Паруса казались окнами в другой мир, а оранжевые жилеты маленькими солнцами того мира.

У Веры захватывает дух.

Ей кажется, что незаконченная картина будет очень красивой, символичной, заставляющей думать и мечтать, потому что она воплотила в ней свои романтичные представления о жизни. Тугие паруса плывущих вдалеке кораблей как нельзя лучше соответствуют её настроению.

Вот она замечает, как от общего строя парусников отвалила одна яхта и пошла в её сторону. Яхта проплывает достаточно близко.

Вера рассматривает яхтсмена, видимого ей лишь по пояс и державшегося одной рукой за борт, а другой за канат паруса. Он тоже смотрит на неё или возможно, не именно на неё, а в её сторону. Отчего‑ то девушке хочется махнуть ему рукой, поприветствовать моряка. Но она думает, что он может не заметить её движения, он все‑ таки достаточно далеко.

Немного выждав, она пририсовывает на переднем плане яхту большего масштаба, чем остальные, проплывающую неподалеку от берега. Рисует и яхтсмена на ней. Она выписывает контуры его фигуры, одежду, но без лица. На её картине яхтсмен закрыл лицо рукой, спасаясь от брызг разрезанной пополам морской волны и обдававших яхту водяной пылью.

Пока она прорисовывает детали, яхта скрывается из виду.

«Интересно, куда она поплыла? – думает Вера, – что там, в той стороне? »

Она никогда не спрашивала себя, где находится город её фантазии, где, в какой стране она проводит свои дни. На каком языке разговаривает? Ей было достаточно того, что она всех понимает и все понимают её.

Сейчас эти вопросы её заинтересовали.

Закончив рисовать, она садится на раскладной стул и ставит корзинку с едой себе под ноги. Глядя на расстилавшееся под ней море и стоявшую на мольберте картину, она наливает в кружку горячий кофе, берет круассан и принимается механически жевать. Мысли её витают далеко. Она довольна собой, своей картиной, сегодняшним днем. Морской вид безупречно перенесен ею на холст и с ним не стыдно возвращаться домой.

Вера заулыбалась, представив изумление Горбоносого. Она его поразит своим умением, не мастерством, это слишком сильное слово для неё, а именно умением. Поразить непредвзятого человека всегда приятно.

Закончив трапезу, девушка неторопливо собирается и уезжает. Она возвращается домой по тому же серпантину, извивающемуся между гор, по которому ехала сюда. Солнце уже садится, темнеет, и она включает дальний свет фар.

Итак, она провела целый день на пленэре. Сейчас она не гонит на машине, не торопиться как утром. Колеса монотонно шуршат, а прохладный к вечеру воздух, смело треплет её волосы.

Машина преодолевает подъем, спускается под горку. Только тут она замечает, что находится в Италии, потому что ей встречаются надписи на итальянском языке. Поначалу её показалось, что город, в который она едет это Сан‑ Ремо – курортный городок, в котором проводятся знаменитые фестивали эстрадной песни.

Но нет, не туда. Как выяснилось она едет к границе с Францией. Впрочем, расстояние до границы небольшое. Вот она уже в другой стране, мчится по побережью лазурного берега. Но едет недалеко – её ждет любимый город русской аристократии Ницца. Однако этот город не совсем настоящий, он украшен её фантазией, в которой маленькие дома заменяются большими небоскребами, у причалов качаются огромные белоснежные яхты, а в ухоженных кварталах не заметишь туристов.

Как странно, что её смутные фантазии начинают обретать черты реальности, становятся четче. В свое первое посещение города‑ мечты Вера не имела понятия, что живет во Франции, в Ницце и только название отеля‑ небоскреба «Негреско» отдаленно напоминало о существовании настоящего города. Но отель «Le Negresco» там имеет всего шесть этажей. В Ницце вообще нет небоскребов.

Благодаря её фантазии теперь будут.

Она удовлетворенно улыбается, проезжая мимо гигантского отеля, и поворачивает к себе домой на бульвар Виктора Гюго.

Глава 21

Пока Ира думала, что делать и как бежать, со стороны улицы послышался непонятный шум. Девушка подскочила к окну и выглянула наружу. Окна как раз выходили на центральную дорогу, ведущую от ворот и будки с охраной к главному корпусу. Она увидела, что к администрации подъехало множество черных машин, по крайней мере, пять легковых и три микроавтобуса, из которых высыпала куча народа.

Как поняла Ира, в микроавтобусах ехали спецназовцы – высокие, здоровые парни в черных костюмах и касках, с автоматами. На каждом был бронежилет с надписями на груди и спине большими белыми буквами: «ФСБ». В легковых машинах приехали оперативники и следователи.

Один из них, одетый в черный костюм, плотный коренастый господин с седой головой, энергично размахивал руками, отдавая необходимые распоряжения. «Как они все любят черное», – невольно подумала Ира, глядя на руководителя операции.

Получив исчерпывающие указания, силовики без промедления двинулись по известным им маршрутам, и девушка заметила, как к их корпусу тоже пошел отряд спецназовцев с четырьмя людьми в штатских костюмах. Один из шедших отличался на общем фоне своей одеждой. Он был одет в джинсы и футболку с коротким рукавом, и чем‑ то смутно напомнил Ирине Петра. Тот же рост, та же походка, то же лицо азиатского типа. Но Петр не мог быть здесь, он офисный работник из их фирмы. Никак не силовик. Вероятно, ей показалось.

«Будут обыскивать! » – решила Ирина, обрадовавшись, что приезжие смогут ей помочь. Стоит выйти, пожаловаться на похищение и тогда Григорий Алексеевич, безусловно, будет спасен, а опасные и страшные похитители получат по заслугам. Она даже представила, как их бросят на пол, скрутят руки. Такое не раз показывали по телевизору.

Однако за дверью комнаты, где держали главного безопасника фирмы «Россервис», в эту минуту послышалась возня, Ира снова подбежала и приложилась ухом к дверному полотну. Было тихо, но она всё же услышала приглушенный голос лысого водителя:

– Денис, надо сваливать, эфэсбешники прикатили.

– Сам знаю! – отвечал человек, которого назвали Денисом. – Вот черт! Думал один отъехать, а теперь придется вдвоем. Ладно! Подгоняй машину к крыльцу.

Услышав, что в комнате задвигались, и дверь сейчас откроется, Ирина отскочила назад и быстро, в несколько шагов достигла двери, ужом выскользнула на улицу. Сердце колотилось от волнения, а в ушах звенело.

Эта дверь находилась с торца здания и поэтому, когда она вышли, то вновь увидела трех девиц в шезлонгах, только уже со спины. Девицы продолжали греться на солнышке и делиться сплетнями. Но теперь к ним присоединился мужчина, вставший с банкой пива в руке. Это был молодой офицер, вероятно из охраны, а не из числа отдыхающих. До Иры донесся кокетливый смех, оживленные голоса. Похоже, четверка не знала, что в корпусах дома отдых сейчас идет обыск и потому вела себя достаточно спокойно.

Ира отметила про себя, что вертихвостки заняты флиртом и не смотрели по сторонам. Это было хорошо. Девушка осторожно обошла их и по дорожкам пустилась вглубь парка.

Ей попадались одинокие фигуры скучающих молодых дам, но военных она больше не встретила. Дамы с удивлением смотрели, на незнакомое лицо, на целеустремленное, сосредоточенное передвижение, почти бег, неизвестной девушки подальше от жилых корпусов. Это так не вязалось с их спокойными, самодовольными физиономиями, с неспешной, фланирующей ходьбой, изнывающих от безделья людей.

А Ирина совсем не думала о них. Изредка она оглядывалась назад, полагая, что за ней уже пустились в погоню и сейчас эти дорожки будут заполнены бегущими солдатами, заглядывающими под каждый куст, а из административного корпуса раздастся металлический голос, усиленный репродуктором: «Девушка, выходите из парка! Вам бежать некуда. Сдавайтесь! »

К преследователям добавятся и эфэсбешники со своим спецназом. Она так подумала, потому что силовики могли быть заодно. Они всегда заодно, как муж и жена, а мелкие разборки между ними, как и семейные дрязги – дело временное.

Однако никто её не преследовал. Вокруг стояла умиротворяющая тишина, характерная для оздоровительных заведений, укрывшихся в густом лесу. Лишь шумели деревья, тревожимые в самой вышине дерзким ветром.

Вскоре она добрели до ограждения, оказавшегося двухметровым деревянным забором, недавно выкрашенным в серо‑ голубую краску. Как и она и предполагала, забор не был цельным, в некоторых местах он был уже поврежден и имел прорехи. В одну такую дыру, Ира сунулась, согнувшись почти пополам, и с трудом, но выбралась наружу.

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒