ЛЕРМОНТОВ 10 страница

Повидимому, по цензурным условиям Лермонтов не мог перепечатать в этом сборнике своего стихотворения «Поэт», опубликованного в февральском томе «Отечественных записок» за 1839 год. Но тема поэта и общественного значения поэзии прозвучала в полную силу в стихотворении «Журналист, читатель и писатель». Предвосхищая поэзию Некрасова, Лермонтов осознает необходимость не только правдиво отражать в поэзии несовершенство жизни современного ему дворянского общества, но и будить общественную совесть, звать современных ему поэтов и художников к созданию передового идейного искусства:

Когда же на Руси бесплодной,
Расставшись с ложной мишурой,
Мысль обретёт язык простой
И страсти голос благородный?

- 368 -

«„Журналист, читатель и писатель“, — замечал Белинский, — напоминает и идеею, и формою, и художественным достоинством „Разговор книгопродавца с поэтом“ Пушкина. Разговорный язык этой пьесы — верх совершенства; резкость суждений, тонкая и едкая насмешка, оригинальность и поразительная верность взглядов и замечаний — изумительны. Исповедь поэта, которою оканчивается пьеса, блестит слезами, горит чувством. Личность поэта является в этой исповеди в высшей степени благородною» (VI, 47).

В той самой февральской книжке «Отечественных записок» 1841 года, в которой была напечатана статья Белинского о «Стихотворениях М. Лермонтова», было помещено и «Завещание» — одно из лучших кавказских стихотворений Лермонтова. Воспользовавшись этим совпадением, Белинский сопоставил «Завещание» со стихотворением «Благодарность». И в том и в другом стихотворении Белинский увидел «утомление чувством; сердце просит покоя и отдыха, хотя и не может жить без волнения и движения». По определению Белинского, «Завещание» — «это похоронная песнь жизни и всем ее обольщениям, тем более ужасная, что ее голос не глухой и не громкий, а холодно-спокойный; выражение не горит и не сверкает образами, но небрежно и прозаично... Мысль этой пьесы: и худое и хорошее — всё равно; сделать лучше не в нашей воле, и потому пусть идет себе как оно хочет... Это уж даже и не сарказм, не ирония, и не жалоба: не на что сердиться, не на что жаловаться, — всё равно! » (VI, 50).

«Небрежность и прозаичность» «Завещания» — высшее достижение реалистической лирики Лермонтова, дальнейшее развитие тех художественных открытий в области искусства критического реализма, которые были совершены поэтом в «Бородине» и в «Валерике».

В этих замечательных произведениях Лермонтов показывает подлинный героизм простого человека без каких-либо внешних признаков героизма, без внешних эффектов и без какой-либо романтической приподнятости.

Сложный и во многом противоречивый творческий путь Лермонтова вел ко всё большему преобладанию реалистических элементов стиля над элементами романтическими. Отказ от всякой аффектации, от романтической приподнятости, открывал путь к предельно простому и правдивому поэтическому слову, выражающему глубоко-выстраданную мысль.

Романтические картины природы в ранних стихотворениях и поэмах Лермонтова — горы, море, дубравы, степи — только названные, но лишенные каких-либо определенных примет, постепенно сменяются картинами, имеющими всю достоверность географического ландшафта. Среднерусская равнина с ее полями и лесами, степи и предгорья Северного Кавказа, суровые вершины кавказских хребтов, гористая и долинная Грузия — всё пейзажное многообразие широких просторов родины оживает в зрелых произведениях Лермонтова.

Пейзаж в творчестве зрелого Лермонтова всегда представлен в неразрывной связи с человеком, с обществом, с историей.

Особенно значительна эволюция человека в творческом развитии Лермонтова. От внеисторического, абстрактного героя ранних стихотворений и поэм, отражающего тревоги и порывы юного поэта, Лермонтов переходит к созданию живых, конкретных исторических образов, к созданию «типичных характеров в типичных обстоятельствах» (Энгельс)¹ не только

- 369 -

в своем реалистическом романе «Герой нашего времени», но и в лучших лирических произведениях («Бородино», «Казачья колыбельная песня», «Валерик», «Завещание»).

Литературная эволюция Лермонтова от романтизма к реализму отображала в себе его жизненную и идейную эволюцию в сторону освободительных демократических воззрений Белинского, Герцена и Огарева, получивших дальнейшее развитие у Чернышевского и Добролюбова.

Приехав в Петербург в начале февраля 1841 года Лермонтов на другой же день отправился на бал к А. К. Воронцовой-Дашковой. Присутствие опального поэта на балу, где присутствовали члены царской семьи, «нашли неприличным и дерзким» (V, 408). Лермонтову грозила немедленная высылка, однако Воронцовой-Дашковой и некоторым друзьям поэта удалось кое-как уладить дело.

Приобщившись снова к литературной жизни Петербурга, Лермонтов начал хлопоты о выходе в отставку. Он хотел посвятить себя всецело литературе, задумывал издавать свой литературный журнал, поскольку «Отечественные записки» всё меньше удовлетворяли его. «Мы должны жить своею самостоятельною жизнью и внести свое самобытное в общечеловеческое. Зачем нам все тянуться за Европою и за французским», — говорил Лермонтов А. А. Краевскому. Часто встречаясь с Жуковским, Лермонтов тем не менее всё более критически относился к его литературной деятельности. «Мы в своем журнале, — говорил он, — не будем предлагать обществу ничего переводного, а свое собственное. Я берусь в каждой книжке доставлять что-либо оригинальное, не так, как Жуковский, который всё кормит переводами, да еще не говорит, откуда берет их». ¹

Лермонтов все еще находился в Петербурге, когда в апрельской книжке «Отечественных записок» появилось его стихотворение «Родина». Белинский узнал это стихотворение еще до выхода в свет и высоко оценил его. «Лермонтов еще в Питере, — писал он В. П. Боткину 13 марта 1841 года. — Если будет напечатана его „Родина“ — то, аллах-керим, — что за вещь — пушкинская, т. е. одна из лучших пушкинских... ». ²

В статье о «Стихотворениях М. Лермонтова» Белинский писал: «Любовь к отечеству должна выходить из любви к человечеству, как частное из общего. Любить свою родину значит — пламенно желать видеть в ней осуществление идеала человечества и по мере сил своих споспешествовать этому» (VI, 10).

Так писал Белинский в февральской книжке «Отечественных записок» 1841 года, а в апрельской книжке того же журнала Лермонтов своей «Родиной» как бы присоединился к Белинскому и поэтически развил его взгляды.

Стихотворение Лермонтова «Родина» высоко оценил Н. А. Добролюбов. В статье «О степени участия народности в развитии русской литературы» Добролюбов писал об этом стихотворении: «Полнейшего выражения чистой любви к народу, гуманнейшего взгляда на его жизнь нельзя и требовать от русского поэта. К несчастью, обстоятельства жизни Лермонтова поставили его далеко от народа, а слишком ранняя смерть помешала

- 370 -

ему даже поражать пороки современного общества с тою широтою взгляда, какой до него не обнаруживал ни один из русских поэтов... ». ¹

Во время последнего пребывания в Петербурге в начале 1841 года Лермонтовым были написаны такие лирические стихотворения, как «Оправдание», «Любовь мертвеца», «Из-под таинственной холодной полумаски», «Договор», «Нет, не тебя так пылко я люблю», «Я верю: под одной звездою» и ряд превосходных альбомных посвящений. Лермонтов начал поэму в гекзаметрах из жизни древнего Рима в эпоху гонения на христиан, но успел только нарисовать трогательный образ юной римлянки Виргинии, тайно принявшей христианство.

Белинский писал о последнем пребывании Лермонтова в Петербурге: «... пылкая молодость, жадная впечатлений бытия, самый род жизни, — отвлекали его от мирных кабинетных занятий, от уединенной думы, столь любезной музам; но уже кипучая натура его начала устаиваться, в душе пробуждалась жажда труда и деятельности, а орлиный взор спокойнее стал вглядываться в глубь жизни. Уже затевал он в уме, утомленном суетою жизни, создания зрелые; он сам говорил нам, что замыслил написать романическую трилогию, три романа из трех эпох жизни русского общества (века Екатерины II, Александра I и настоящего времени), имеющие между собою связь и некоторое единство, по примеру куперовской тетралогии, начинающейся „Последним из Могикан“, продолжающейся „Путеводителем в пустыне“ и „Пионерами“ и оканчивающейся „Степями“» (VI, 316).

Возможно, что первый роман из века Екатерины II был связан с восстанием Пугачева и таким образом восходил к замыслу «Вадима». Второй роман, по словам самого Лермонтова, — «из времен смертельного боя двух великих наций, с завязкою в Петербурге, действиями в сердце России и под Парижем и развязкой в Вене». Третий роман — «из Кавказской жизни, с Тифлисом при Ермолове, его диктатурой и кровавым усмирением Кавказа, Персидской войной и катастрофой, среди которой погиб Грибоедов в Тегеране». ²

Обдумывая свои новые литературные планы, Лермонтов не терял надежды выхлопотать отставку, между тем его затянувшееся пребывание в Петербурге все более раздражало Бенкендорфа и его ближайших подчиненных. Около 10 апреля Лермонтова вызвали в Инспекторский департамент Военного министерства к П. А. Клейнмихелю, который предложил Лермонтову в 48 часов оставить Петербург и отправиться в полк.

Повидимому, именно в эти дни было написано известное стихотворение Лермонтова, обращенное к николаевской крепостнической России:

Прощай, немытая Россия,
Страна рабов, страна господ,
И вы, мундиры голубые,
И ты, послушный им народ.

Быть может, за хребтом Кавказа
Укроюсь от твоих царей,
От их всевидящего глаза,
От их всеслышащих ушей.

12 апреля друзья Лермонтова собрались у Карамзиных на прощальный вечер. Лермонтов был грустен и, как вспоминала Е. П. Ростопчина, «во время всего ужина и на прощанье... только и говорил об ожидавшей

- 371 -

его скорой смерти». ¹ Лермонтов знал, что его посылают на Кавказ на верную гибель.

«Отчизна». 1841. Автограф М. Ю. Лермонтова. Впервые
стихотворение опубликовано под названием «Родина» в журнале
«Отечественные записки» на 1841 год.

Перед отъездом из Петербурга, 13 апреля 1841 года, В. Ф. Одоевский, с которым Лермонтов особенно сдружился во время своего последнего

- 372 -

пребывания в Петербурге, подарил ему альбом для записи стихов. На этом альбоме Одоевский сделал надпись: «Поэту Лермонтову дается сия моя старая и любимая книга с тем, чтобы он возвратил мне ее сам, и всю исписанную. К< н>. В. Одоевский, 1841, Апреля 13-е, СПбург». ¹

По пути на Кавказ Лермонтов написал ряд стихотворений: «Спор», «Тамара», «Свиданье», «Дубовый листок оторвался от ветки родимой», «Выхожу один я на дорогу» — лучшие, зрелые свои стихотворения.

Томительное одиночество, усталость и отчаяние, а вместе с тем и жажда любви и счастья, понимание того, что при иных условиях жизнь могла бы быть прекрасной — вот чем полны эти последние стихотворения Лермонтова:

В небесах торжественно и чудно!
Спит земля в сияньи голубом...
Что же мне так больно и так трудно?
Жду ль чего? жалею ли о чем?

Уж не жду от жизни ничего я,
И не жаль мне прошлого ничуть;
Я ищу свободы и покоя!
Я б хотел забыться и заснуть! —

Но не тем холодным сном могилы...
Я б желал навеки так заснуть,
Чтоб в груди дремали жизни силы,
Чтоб дыша вздымалась тихо грудь...

(«Выхожу один я на дорогу»).

Вместе с Лермонтовым ехал на Кавказ его родственник и друг юности Алексей Аркадьевич Столыпин. 17 апреля Лермонтов и Столыпин были уже в Москве и там задержались на несколько дней. В эти дни Лермонтов встречался с Ю. Ф. Самариным, с которым много говорил о положении народа в крепостнической России, о судьбах родины, о кавказской войне.

Ю. Ф. Самарин записал в своем дневнике об этих встречах с Лермонтовым: «Через три месяца он снова приехал в Москву. Я нашел его у Розена. Мы долго разговаривали. Он показывал мне свои рисунки. Воспоминания Кавказа его оживили. Помню его поэтический рассказ о деле с горцами, где ранен Трубецкой... В этой беседе, между прочим, Лермонтов говорил о крепостнической России: „Хуже всего не то, что известное количество людей терпеливо страдает, а то, что огромное количество страдает, не сознавая этого“». ²

В связи со спорами о дальнейших путях развития России и о кавказской войне Лермонтов переписал Самарину стихотворение «Спор» и отдал его для напечатания в журнал «Москвитянин». Конечно, эта публикация стихотворения Лермонтова в славянофильском журнале ни в какой мере не означала перехода Лермонтова в лагерь славянофилов. Со своей идеализацией отсталой допетровской Руси славянофилы были чужды Лермонтову. Он по-иному понимал решение вопроса о самобытности русской культуры. «Спор» ни в какой мере не являлся прославлением завоевательных, колониальных планов николаевского самодержавия, что было одной из ведущих идей «Москвитянина», а смелым предвидением прогрессивной роли нашей страны на Кавказе как носительницы культуры.

- 373 -

По пути в полк, вопреки строгим предписаниям начальства, Лермонтов свернул в Пятигорск. Здесь ему удалось получить свидетельство о болезни и остаться для лечения на водах.

В Пятигорске в это время был большой съезд раненых и отдыхающих офицеров. Среди «водяного общества» оказался и Н. С. Мартынов, с которым Лермонтов когда-то учился в военной школе. Самовлюбленный, недалекий Мартынов рисовался в дамском обществе, бойко писал стихи и считал себя поэтом. Внешне отношения между Лермонтовым и Мартыновым были приятельские, но втайне Мартынов завидовал Лермонтову и относился к нему недоброжелательно.

Лермонтов остроумно вышучивал заносчивого и обидчивого Мартынова. 13 июля старого стиля 1841 года в доме Верзилиных в Пятигорске между Лермонтовым и Мартыновым произошло столкновение. Задетый эпиграммой и карикатурами Лермонтова, Мартынов вызвал его на дуэль.

В это время в Пятигорске жили приехавшие из Петербурга князь В. С. Голицын, князь А. И. Васильчиков, жандармский подполковник Кувшинников, юнкер Бенкендорф и др. Эти люди знали, как не любят Лермонтова при дворе. Есть основания предполагать, что при ближайшем участии генеральши Мерлини объединилась группа светских врагов Лермонтова, которая пыталась сначала спровоцировать дуэль между поручиком Лисаневичем и Лермонтовым, а затем, когда это не удалось, воспользовалась ссорой Мартынова с Лермонтовым.

15/27 июля 1841 года у подножия горы Машук состоялась дуэль. Секундантами были А. И. Васильчиков, А. А. Столыпин, М. П. Глебов и С. В. Трубецкой. Кроме того, на месте поединка присутствовало еще несколько человек, но врача среди них не было. По существу это было заранее подготовленное убийство. Лермонтов не считал себя вправе отказаться от участия в дуэли, но предупреждал, что, как при дуэли с Барантом, он выстрелит в воздух. Условия дуэли не оставляли надежды на благополучный исход. Ничтожное расстояние между противниками, выбор пистолетов крупнейшего калибра, право трех выстрелов, а не одного, как это всегда в таких случаях полагалось, отсутствие на месте дуэли врача, даже отсутствие экипажа, в котором можно было бы отвезти в город пострадавшего, — всё это свидетельствовало о заранее обдуманном и тщательно подготовленном убийстве.

Показания свидетелей и Мартынова о дуэли не могут считаться совершенно достоверными. По условию дуэли, каждый имел право стрелять, стоя на месте или подходя к барьеру. Мартынов первый подошел к барьеру. Лермонтов не целился и не собирался стрелять. Мартынов выстрелил. Прежде чем произвести свой выстрел он целился так долго, что секундант А. А. Столыпин, не выдержав, крикнул: «Стреляйте, или я разведу вас». Лермонтов был убит наповал. Во время дуэли над Машуком разразилась гроза с сильным ливнем. Тело Лермонтова несколько часов лежало под дождем. Только поздно вечером Столыпину удалось достать лошадей и перевезти тело поэта в домик на окраине Пятигорска у подножия Машука, где Лермонтов жил вместе со Столыпиным.

17/29 июля Лермонтов был погребен на Пятигорском кладбище при большом стечении народа, без отпевания, так как духовенство не решалось хоронить по христианскому обряду убитого на дуэли. В апреле 1842 года прах поэта был перевезен из Пятигорска в имение Е. А. Арсеньевой Тарханы

- 374 -

Пензенской губернии, где некогда прошли детские годы Лермонтова, и там похоронен рядом с могилами деда и матери.

На другой день после убийства Лермонтова из Ставрополя в Пятигорск прибыл начальник штаба командующего войсками Кавказской линии и Черноморья полковник Траскин, доверенное лицо военного министра Чернышева. Траскин принял непосредственное участие в расследовании обстоятельств смерти Лермонтова, фактически руководил следствием и сделал всё, чтобы облегчить положение убийцы. По прямому указанию Траскина в состав следственной комиссии был введен жандармский подполковник Кувшинников. Рапорт о дуэли и смерти Лермонтова был послан одновременно военному министру Чернышеву и шефу жандармов Бенкендорфу. Николай I принял известие о смерти Лермонтова с большим удовлетворением.

Мартынова судили военным судом. При всей строгости закона, запрещающего дуэли, Николай I определил «Майора Мартынова посадить в Киевскую крепость на гауптвахту на три месяца и предать церковному покаянию».

В истории дуэли Лермонтова с Мартыновым многое остается неразгаданным. Но тем больший интерес представляют слова первого биографа поэта П. А. Висковатого, который по цензурным условиям не мог сказать всего, что слышал от современников поэта, и потому был вынужден говорить намеками: «Нет никакого сомнения, что г. Мартынова подстрекали со стороны лица, давно желавшие вызвать столкновение между поэтом и кем-либо из невмеру щекотливых или малоразвитых личностей. Полагали, что „обуздание“ тем или другим способом „неудобного“ юноши-писателя будет принято не без тайного удовольствия некоторыми влиятельными сферами в Петербурге. Мы находим много общего между интригами, доведшими до гроба Пушкина и до кровавой кончины Лермонтова. Хотя обе интриги никогда разъяснены не будут, потому что велись потаенными средствами, но их главная пружина кроется в условиях жизни и деятелях характера графа Бенкендорфа... ». ¹

В смерти поэта были в высшей степени заинтересованы правящие круги. Об этом скупо, но отчетливо сказал П. А. Вяземский в «Старой записной книжке», призывая в свидетели князя А. Н. Голицына, близко наблюдавшего уже четвертое царствование в России. «Я говорю, что в нашу поэзию стреляют удачнее, чем в Луи-Филиппа. Вот второй раз, что не дают промаха», — повторяет Вяземский фразу, написанную им впервые в письме к А. Я. Булгакову 4 августа 1841 года, и раскрывает содержание разговоров, о которых он упоминал в этом письме. «По случаю дуэли Лермонтова князь А. Н. Голицын рассказывал мне, что при Екатерине была дуэль между князем Голицыным и Шепелевым. Голицын был убит и не совсем правильно, по крайней мере так в городе говорили, и обвиняли Шепелева. Говорили также, что Потемкин не любил Голицына и принимал какое-то участие в этом поединке». ²

В течение ряда лет после трагической гибели Лермонтова царская цензура не разрешала сообщать в печати какие-либо подробности о его дуэли и даже вычеркивала слишком сочувственные отзывы о поэте. Даже в 1848 году Краевскому было запрещено назвать в «Отечественных

- 375 -

записках» поэтическое поприще Лермонтова славным. Тем более смелым и гневным вызовом всем гонителям поэта прозвучали слова Белинского, который, отмечая в 1843 году третье издание «Героя нашего времени», от лица всей передовой России спрашивал: «... что ж еще он сделал бы? какие поэтические тайны унес он с собою в могилу? кто разгадает их?.. Лук богатыря лежит на земле, но уже нет другой руки, которая натянула бы его тетиву и пустила под небеса пернатую стрелу... » (VIII, 430).

Лермонтов был убит, когда ему еще не исполнилось 27 лет. Он еще не достиг своего полного расцвета. Но и то, что он успел создать за краткую свою жизнь, оставило глубочайший след в развитии русской литературы.

Историческое значение творчества Лермонтова определяется прежде всего его тесной связью с русской действительностью. Лермонтов начал свой творческий путь в дворянский период освободительного движения в России, но уже после разгрома силами реакции восстания на Сенатской площади 14 декабря 1825 года. Общественный подъем, вызванный Отечественной войной 1812—1814 годов и нарастание революционных настроений среди передовой части русского дворянства, отразившиеся в творчестве Пушкина и поэтов-декабристов, были позади. В годы усиливающейся реакции Лермонтов явился прямым продолжателем лучших традиций декабристской поэзии и творчества Пушкина. Вместе с тем, еще Белинский много писал о различии между творчеством Пушкина и творчеством Лермонтова, убедительно показывая, что оба великих писателя отразили в своих произведениях два различных периода в истории русской жизни.

«В первых своих лирических произведениях, — по словам Белинского, — Пушкин явился провозвестником человечности, пророком высоких идей общественных; но эти лирические стихотворения были столько же полны светлых надежд, предчувствия торжества, сколько силы и энергии. В первых лирических произведениях Лермонтова, разумеется, тех, в которых он особенно является русским и современным поэтом, также виден избыток несокрушимой силы духа и богатырской силы в выражении; но в них уже нет надежды, они поражают душу читателя безотрадностию, безверием в жизнь и чувства человеческие, при жажде жизни и избытке чувства... Нигде нет пушкинского разгула на пиру жизни; но везде вопросы, которые мрачат душу, леденят сердце... Да, очевидно, что Лермонтов поэт совсем другой эпохи, и что его поэзия — совсем новое звено в цепи исторического развития нашего общества» (VI, 22—23).

По условиям николаевской цензуры Белинский не мог упомянуть в своей статье о восстании и разгроме декабристов. Но именно это событие, конечно, имел он в виду, говоря о рубеже, который резко отграничил время, когда создавались первые лирические произведения молодого Пушкина, в том числе и такие его политические стихотворения, как «Вольность», «Деревня», от времени, когда выступил в русской литературе молодой Лермонтов. Об этом во весь голос впервые сказал Герцен в книге «О развитии революционных идей в России»: «Ничто не может с большей ясностью доказать перемену, происшедшую в настроении умов с 1825 года, как сравнение Пушкина с Лермонтовым». ¹

- 376 -

Лермонтов больше всего страдал, когда видел, как попусту растрачиваются силы лучших людей его поколения, обреченных на вынужденное бездействие. Осознать эту трагедию своего времени и смело высказать ее мог только мужественный поэт, мыслитель и гражданин. Именно так и воспринял Герцен ожесточенность и непримиримость Лермонтова по отношению к окружающей его русской действительности. Именно Герцен раскрыл исторический смысл общественно-политического конфликта между Лермонтовым и самодержавно-крепостнической системой николаевского государства с его помещичье-бюрократическим обществом торжествующих Фамусовых и Скалозубов.

Даже в самых «субъективных» лирических стихотворениях Лермонтова, в его интимных раздумьях и переживаниях, нашли свое выражение характерные черты идеологии целого поколения лучших русских людей 30-х и 40-х годов XIX столетия. Белинский, Герцен, Огарев, а затем Некрасов и Салтыков-Щедрин слышали в творчестве Лермонтова отголоски своих дум и чувств, учились «ненавидеть из любви, презирать из-за гуманности». Именно эта герценовская формула точнее всего определяет идейную сущность русской литературы эпохи критического реализма, основы которой были заложены Пушкиным, Лермонтовым и Гоголем.

В условиях николаевской реакции 30-х годов Лермонтов не смирился, не отказался от борьбы, не ушел от действительности в царство фантазии. Для Лермонтова, по выражению А. М. Горького, характерно было «жадное желание дела, активное вмешательство в жизнь». ¹ Лермонтов не мог ограничиться горьким приговором «Думы». Он не только выразил в своем творчестве неудовлетворенность общественной жизнью своего времени, но и создал образы подлинных героев, в которых нашли свое воплощение положительные идеалы поэта. Таков удалой купец Калашников, сильный и мужественный русский человек, умеющий постоять за свою честь. Таков мятежный юноша Мцыри. Порыв Мцыри к родным горам, его стремление найти утраченную родину, вырваться из душной кельи, воспринималось несколькими поколениями русских читателей как призыв к свободе, как призыв к борьбе.

Вершиной творческих достижений Лермонтова явился его «Герой нашего времени», следующий после «Евгения Онегина» проблемный психологический роман в истории русской литературы эпохи критического реализма, подготовивший в значительной степени пути, по которым вскоре пошло развитие русского классического романа Тургенева, Гончарова, Льва Толстого, прозы Чехова и Горького.

Каждое новое поколение читателей находит в этом романе Лермонтова не только художественный и исторический документ жизни русского общества 30 — начала 40-х годов XIX столетия, но и значительное звено в истории развития русского психологического романа эпохи критического реализма. Мастерство психологического анализа, уменье разобраться в сложных противоречиях душевной жизни, последовательное раскрытие буржуазно-дворянского эгоизма и бесплодности индивидуализма — вот то новое, что внес Лермонтов в историю русской прозы вслед за Пушкиным, предвосхищая Тургенева и Льва Толстого.

Лермонтов не был скептиком и пессимистом, как его иногда понимали реакционные критики и буржуазные литературоведы. Лермонтов страстно отвергал современную ему историческую действительность крепостнической

- 377 -

России, но это отрицание было вызвано горячей любовью к народу, который томился под гнетом самодержавия и крепостничества. Белинский почувствовал эти положительные идеалы Лермонтова при встрече с ним, и 16 апреля 1840 года с радостным волнением писал В. П. Боткину: «... мне отрадно было видеть в его рассудочном, охлажденном и озлобленном взгляде на жизнь и людей семена глубокой веры в достоинство того и другого». ¹

Лермонтов не ограничился рамками «души человеческой», он смело вышел за пределы субъективной лирики, преодолел классовую дворянскую ограниченность и стал в полном смысле слова народным поэтом. «Бородино», «Песня про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова», «Казачья колыбельная песня», «Дары Терека», «Родина» написаны о народе и для народа. От этих произведений прямой путь вел к поэзии Некрасова.

Лермонтов, как и Пушкин, был учителем многих русских писателей.

Чернышевский с юных лет знал «чуть не все лирические пьесы Лермонтова». ² «Гоголь и Лермонтов, — писал молодой Чернышевский, — кажутся недосягаемыми, великими, за которых я готов отдать жизнь и честь». ³ Он писал, что «Лермонтов и Гоголь доказывают, что пришло России время действовать на умственном поприще, как действовали раньше ее Франция, Германия, Англия, Италия». ⁴

В отличие от Белинского, который прежде всего отмечал в творчестве Лермонтова «разрушающую силу рефлексии» и «холод сомнения», что было важно в условиях 30—40-х годов, Чернышевский подчеркивал на новом этапе развития революционной мысли силу, энергию творца «Мцыри». Для Чернышевского Лермонтов был одним из тех писателей, творчество которых служило интересам просвещения русского народа, помогало борьбе за свободную человеческую личность, за гуманизм.

Весьма показательна запись юного Добролюбова в «Реестре читанных книг» (1852): «Поэзия Лермонтова особенно по душе мне. Мне не только нравятся его стихотворения, но я сочувствую ему, я разделяю его убеждения. Мне кажется иногда, что я сам мог сказать все то, хоть и не так же, не так же сильно, верно и изящно. Немного есть стихотворений у Лермонтова, которых бы я не захотел прочитать десять раз сряду, не теряя притом силы первоначального впечатления». ⁵

Еще Белинский отметил связь раннего творчества Тургенева с поэзией Лермонтова (XIII, 139). ⁶

Чернышевский указал на Лермонтова как на предшественника Льва Толстого. Чернышевский увидел в Толстом гениального художника-реалиста, раскрывающего «диалектику души» и указал, что «из других замечательнейших наших поэтов более развита эта сторона психологического анализа у Лермонтова». ⁷ И сам Толстой говорил о Лермонтове: «Вот кого жаль, что рано так умер! Какие силы были у этого человека! Что бы сделать он мог! Он начал сразу, как власть имеющий. У него нет шуточек,...

- 378 -

шуточки не трудно писать, но каждое слово его было словом человека, власть имеющего». ¹

А. М. Горький рассказал в своей автобиографической повести «В людях» (гл. XIV), какое громадное впечатление производило на него в отроческие годы чтение поэмы Лермонтова «Демон». Владимир Маяковский неоднократно упоминает в своих стихах и статьях имя Лермонтова и подчеркивает свою связь с его творчеством.

Творчество Лермонтова оказало большое и благотворное влияние на многих выдающихся деятелей национальных литератур нашей великой страны.

Наследие Лермонтова не только вошло в историю литературы народов пашей родины, оно обогащало и продолжает обогащать всю нашу культуру. Произведения Лермонтова вдохновляли и вдохновляют наших композиторов, живописцев, художников-графиков, мастеров театра и кино.

После Великой Октябрьской социалистической революции и в особенности после побед советского народа в Великой Отечественной войне 1941—1945 годов неизмеримо возросло мировое значение русского языка и русской литературы. Понятен интерес к творениям лучших русских писателей, в том числе Лермонтова, среди передовых людей нашего времени во всех странах мира.

Изучая историю культуры великого народа, открывшего человечеству пути к коммунизму, мы с благодарностью вспоминаем творческий подвиг мужественного поэта-патриота Лермонтова и по праву называем его среди имен самых славных и верных сынов нашей великой родины.

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 6 7 8 91011 Следующая ⇒