Солнце взойдет

Улица, на которой я стояла, была мне знакомой, как моя спальня. Я знала каждое здание, даже имя каждой лошади, тянущей кареты по дороге в Центральном парке. Но яркий город, который я звала своим домом, был пустым. Высокие сооружения тянулись к небу, чуть покачивались и смотрели на меня темными глазами-окнами.

Впервые в этой новой жизни, которая началась с пробуждения на ферме бабушки, я ощутила себя одиноко. Эшли не было. Тии тоже. Я дрожала и терла ладони друг о друга, зимний ветер летал по мрачному городу. Я не понимала, почему мой сон такой жуткий, тусклый и безжизненный.

Сны Тии и Эшли имели смысл. Там тоже не было людей, но они были мирными. Этот пейзаж мирным не выглядел. Он был жутким, апокалипсическим. Я шла по кварталу и искала хоть кого-то, а видела серый снег, лежащий у зданий. Он цеплялся к теням, словно боялся, что свет солнца погубит его.

Я ожидала, что, раз лежит снег, город будет веселым, как перед Днем благодарения, Рождеством и Новым годом. Но, если Рождество и близилось, признаков этого не было. В окнах магазинов не было света. Не было витрин с подарками, мишуры или гирлянд. Товары за стеклом выглядели так, словно лежали там десять лет. Все покрывала пыль.

Я попыталась открыть дверь роскошного отеля, где жила, но она была заперта. Я много раз звонила в дверь, но никто не отвечал. Я выдохнула, окно запотело, и я увидела свое отражение на мутном стекле. Отражение девушки было знакомым. Эту девушку создала моя мать, идеальную и точную во всем. Мои длинные каштановые волосы ниспадали гладкой волной, которую едва тревожил ветер. Я стояла уверенно и прямо, почти как отец.

На мне была дизайнерская одежда – узкие брюки, тонкий кожаный ремень, шелковая блузка – и сандалии на каблуках, откуда выглядывали идеально накрашенные ногти на пальцах ног. Хотя я была одета в своем стиле, я была одета не по погоде. Бедные пальцы на ногах посинели от холода. Я дрожала и топала ногой отчасти от недовольства, отчасти чтобы согреть. Я выдохнула на свое отражение.

Уверенная жительница Нью-Йорка, непоколебимая, собирающаяся сделать себе имя, была в этом сне. Та, которой меня ожидали видеть. Девушка, принадлежащая этому городу. Привилегированная юная особа, готовая отправиться в колледж и начать жизнь.

Но я ощущала себя иначе. Тонкая оболочка скрывала другое внутри. Я хмуро посмотрела на девушку, глядящую на меня, и решила, что нужно идти и оставить ее позади.

Я решила проверить следующий квартал и с опаской шагала по пустой улице, наткнулась на брошенный стенд с газетами, стоявший неровно на краю тротуара. Он покачивался от ветра, как пьяница, рассыпая содержимое. Мусор усеивал улицу и дорогу.

Газеты и рваная бумага усеивали все, словно защищали от ущерба. Дорога трепетала, отчаянно пытаясь сбежать. Я подняла изорванную ветром газету и посмотрела на дату. Но там, где должна быть дата, что любопытно, было пусто. Слова в статьях были набором букв и символов без смысла.

Я сходила с ума? Я все сочинила? Египет? Мумий? Свои силы?

В голове возникла мысль, что я не во сне, а в психбольнице, но это не вязалось со мной. Я отбросила газету и пошла дальше мимо тележек с хот-догами, сосиски валялись на дороге, мясо было холодным и серым, прилавки были полны гнилых фруктов и овощей. Один пустой магазин за другим.

Каждый квартал выглядел зловеще схожим. Людей не было. Даже пустых машин. Большие здания без людей смотрелись жутко. Ветер свистел в них, и мне казалось, что за каждой трепещущей занавеской скрывается зло.

Мусор был свален кучами, пакеты порвались, содержимое разлетелось повсюду, словно их терзала стая диких собак. Еще неестественней было отсутствие звуков в Нью-Йорке. В кошмарном городе двигался только мусор. Он перемещался, словно искал путь к побегу.

Думая, что парк может стать убежищем или хотя бы переменой в окружении, я направилась по улице и добралась до деревьев. Сначала было спокойно. Парк казался чистым. Здесь должно быть мирно, но то, что вокруг никого не было, покалывало нервы не меньше, чем в городе.

Снег покрывал землю и растения, но дороги были пустыми. Я пошла глубже в парк, пока дорога не оборвалась. Огромная трещина пересекала ее, снег покрывал землю перед ней. Пар исходил из глубин трещины. Я за мгновение решила не идти дальше. Я заметила другую тропу и пошла по снегу, холод жалил пальцы, пока я не попала на дорогу и не почувствовала себя лучше.

Но эта закончилась через десяток шагов, ее перекрывал кусок бетона, и я остановилась и огляделась. Дороги тянулись, сколько я видела. Они были изогнутыми, разбитыми, некоторые… двигались. Когда они соединялись, они на миг сохраняли форму, а потом, если прислушаться, раздавался стон и хлопок, и они двигались дальше.

Я вдруг поняла, что оказалась на улице. Как-то дорога вернула меня туда, откуда я начала. Я словно застряла в рисунке М. К. Эшера. Если до этого я не была напугана, то теперь была точно.

Развернувшись, я побежала, перепрыгивая трещины, двигаясь по лабиринту, понимая, что мне нужно двигаться, несмотря ни на что. Кто-то играл со мной. Я чувствовала взгляд, куда бы ни шла. Тени прятались за деревьями, но, когда я смотрела на них, я ничего не видела.

Дышать было тяжело. Я замерзла и устала.

Слезы наполнили глаза, я опустилась, обвила руками колени, когда пришла к концу очередной дороги. Как я могла двигаться вперед, если даже не знала, куда иду? Я была мостом без опоры. Малейший толчок, и я упаду, унесу с собою все в реку.

А потом я услышала женский смех. Этот голос не был теплым и сладким, как корица или сахар. Он был холодным, полным яда, ненависти во взгляде и руки, упирающейся в бок, в обертке из черного шоколада. Что было хуже? Я узнавала его, от ее голоса тело задрожало так, что я не могла это унять.

Я не знала ее имя, не была уверена, что встречала ее раньше, но понимала, что она представляла все, что я ненавидела. Она принадлежала этому месту. Оно отлично ей подходило. Я ощутила прикосновение ледяной руки к плечу, услышала стук ногтей по стеклу, хруст высоких каблуков на льду. Я резко замерла и обернулась, но не увидела ничего. Я закричала бы, но это все равно было некому услышать.

Я попыталась призвать силу, но ничего не получилось.

А потом я услышала голос:

«Беги, юная Лили, - говорил он. – Беги в центр парка. Там ты найдешь меня», - голос был теплым и знакомым, не таким, как женский. Я поверила ему.

И побежала.

Тропа подо мной разбилась и задвигалась, я споткнулась и упала, оцарапала ладони и колени. Раны жалило, но я поднялась и побежала дальше. Деревья вокруг меня двигались, закрывая путь, и сотни темных птиц взлетели в небо. Я не видела их на деревьях до этого. Они покружили и направились ко мне, преследуя меня, словно я была пугалом, и они хотели мне отомстить.

Я прорывалась сквозь деревья, ветви цеплялись за волосы и одежду. Моя блузка выбилась и развевалась за мной, пока я бежала. Тропы скоро пропали, деревья вырывались из земли. Они ломались пополам и пропадали, темные дыры на небе поглощали их. Я скривилась, ожидая, что чудище захочет попробовать мою плоть на вкус.

Вскоре пропали и серые небоскребы, словно их закрыл густой туман. Деревья тоже пропали. Покрытое снегом поле было лишь в шишках и обломках веток, усеивающих землю как кости, ветер выл вокруг них. Мой сон прекратился в худший кошмар. Я бежала все дальше и дальше, и свет полумесяца преследовал меня из-за вуали туч, пока она не села.

Луна пропала, и небо стало темным и зловещим. Холодный дождь со снегом жалили меня иглами. Я кашляла, вытирала ледяные капли с лица. Я отбросила назад мокрые волосы. Ноги горели, дыхание вырывалось облачками передо мной, я бежала и поскальзывалась. Я не чувствовала ног, носа, ушей или пальцев, но сердце колотилось в груди.

Я никогда еще так не боялась. Сердце сжало так сильно, что я охнула и схватилась за грудь. Зеленое сияние залило все перед глазами, затмевая свечение снега на земле, и я не могла дышать. Я боролась, но не могла вырваться из хватки невидимого чудовища.

Свет пронзил бурю, и хватка на сердце пропала. Луч восходящего солнца упал на меня, и вдруг среди белого пейзажа появился золотой храм. Солнечный свет озарял путь к его двери. В Центральном парке не было храма, но я была рада видеть что-то, способное обеспечить мне укрытие от бури и защиту от демона, желающего проглотить меня. Я побежала туда из оставшихся сил.

Я приближалась, золотые двери распахнулись, а потом с гулом закрылись, когда я вошла. Буря снаружи тут же затихла. Я склонилась, задыхаясь, и провела дрожащей рукой по лицу, убирая капли с глаз. Когда я восстановила дыхание, я пошла по просторному залу, оставляя мокрые следы. Я восхищалась красивыми картинами, вырезанными на мраморе стен. Там были пирамиды и боги, бои, монстры и воины.

Я подошла к другим дверям, на них было вырезано золотое солнце. Я провела по нему пальцами и толкнула дверь, а потом прошла в комнату с куполообразным потолком и арками колонн. В центре была на возвышении мраморная статуя трех женщин. Они тянули руки вверх, пальцы соприкасались, и они купались в белом свете, льющемся с потолка.

Я обошла статую, глядя на нее под разными углами. Головы женщин были подняты, словно они смотрели на небо и куда-то тянулись. Они выглядели знакомо.

- Это рождение Уасрет, - сказал голос за мной.

Я развернулась и увидела нишу, скрытую за красивой тканью. За ней мерцал свет.

- Кто вы? – спросила я, двигаясь ближе. Голос был тем же, что направил меня, когда я заблудилась. – Почему вы прячетесь?

- Я не прячусь от тебя, юная Лили, - сказал голос. Сияющая рука отодвинула занавеску, и мужчина сиял так ярко, что я едва могла смотреть, как он выходит и приближается ко мне. – И ты уже знаешь, кто я.

- Нет, - я отпрянула на шаг, нога ударилась о статую.

- Да.

Мужчина приближался. Смотреть на него было больно, как на солнце. Мое тело согрелось, когда он подошел, и я прижалась к нему, не думая. Пар поднимался от моей мокрой одежды. Я не знала, обожгу ли кожу, если коснусь сверкающей кожи. Несмотря на мои сомнения, я знала, что в безопасности. Что прикосновения к нему исцеляли. Что его свет прогонял всю тьму.

Я прижала холодную ладонь к его груди. Удивительно, но я не только стала снова ощущать пальцы, но и тепло окутало все мое тело. Нет, это было не просто тепло. Это было умиротворение, счастье, принадлежность.

- Ты замерзла и ранена, - сказал мужчина, коснувшись кончиками сияющих пальцев моих волос. – Я помогу тебе, нехабет, - он прошептал некое заклинание, и свет окутал мое тело. Когда он вернулся в него, я оказалась в одеянии из шелка и мягких туфлях. Порезы на руках и ногах пропали. Мои волосы были сухими, а пряди волос, теперь золотые, все еще были накручены на его пальцы.

Он медленно опустил руку и отошел. Хотя я не видела его лица, его поза выглядела печально, плечи опустились. Я поправила пояс на талии, наслаждаясь теплом и спокойствием, хотя я предпочла бы более закрытую одежду.

- Ты… ты Амон, да? – спросила я у мужчины.

- Да, - тихо ответил он.

- Почему я не могу тебя увидеть? Почему не помню? – я развернулась по кругу, озираясь. – Где мы? Почему здесь ты? Почему я не во сне с Ахмосом?

Он рассмеялся.

- Ты все еще задаешь много вопросов. Хоть это не изменилось, - сияющий мужчина протянул руку, указывая на свою нишу. – Устроишься удобнее, пока мы ждем? Ахмос придет, возможно, слишком скоро для тебя, но не скоро для меня.

- С-спасибо, - выдавила я, не зная, как чувствовать. Я прошла за ним к мягкому дивану с пухлыми подушками ярких цветов.

Я осторожно опустилась на край дивана. Он, казалось, мгновение разглядывал меня, а потом сел посередине. Я попыталась отодвинуться незаметно, но он, казалось, не только заметил, но и обиделся. Шелк скользнул по моим гладким бедрам, и я поспешила поправить его, смущение окрасило мои щеки. Я не могла разобрать его черты, так что не знала, увидел он или нет. Он ничего не сказал.

- Думаю, на многие вопросы может ответить секрет, - начал он.

- Секрет?

- Да. Который знаем только мы вдвоем.

- И что это? – спросила я, ерзая и беря подушку в руки для защиты.

- Помнишь, что такое скарабей сердца? – спросил он.

Я кивнула, на миг скривившись, подумав о ярком камне. Я убрала его в колчан стрел.

- Да, - ответила я.

- Мы внутри твоего.

- Что? – воскликнула я, рот раскрылся. – Как такое возможно? Я думала, что должна быть в мире своего сна.

- Его захватила Пожирательница. Она не может навредить тебе, но может путать, заперев в ловушке. Астену пришлось сплести новые сны, чтобы отвлечь ее, пока я помогал тебе сбежать сюда. Теперь ты в безопасности, и он найдет Ахмоса и приведет сюда.

- Как она смогла найти меня?

- Боюсь, это моя вина. Пожирательница попробовала мое сердце, так что у нее есть доступ в миры наших с тобой снов.

- Ясно. Я знаю, что Астен может попадать во сны, а Ахмос должен найти мой сон. Это не объясняет, почему ты здесь, и как она смогла найти меня через тебя.

- Я здесь, потому что мы все еще связаны. И… и потому что твой скарабей сердца у меня.

- Как это понимать? Мы… помолвлены, что ли? – я отчасти боялась услышать ответ, но мне нужно было знать. Чтобы понять, что происходит.

- Ты отдала мне скарабея своего сердца перед тем, как вернуться в царство смертных. Ты хотела, чтобы я мог найти тебя, как и ты можешь найти меня, - он склонил голову. – Что значит помолвлены?

- Это значит, собираются сыграть свадьбу.

- Ах, - он замолчал, словно обдумывал слова. – Что ты помнишь о нас?

- Эм… ничего. Не совсем. Я знаю только, что другие рассказали мне.

Он опустил сияющую ладонь на диван между нами, часть меня хотела накрыть ее своей ладонью. Вместо этого я крепче прижала подушку к груди.

- Лили, - сказал он, - это означает только то, как ты сама это воспринимаешь.

- Но как это воспринимаешь ты?

- Не уверен, что нам стоит сейчас говорить об этом, - скорбно сказал он.

- Тогда о чем нам стоит говорить?

- О вещах важнее. Например, о причине, по которой ты не помнишь.

- Ты знаешь, почему?

- Скарабей сердца – часть секрета. Это не все. Ты увидела обрывок будущего, когда сражалась с Пожирательницей. Ты соединилась с силой Уасрет, хоть и не помнишь этого. Изменение испугало тебя, - он склонился и прижал руку к спинке дивана. Если бы я склонилась на дюйм ближе к нему, его сияющие пальцы коснулись бы меня. Я отодвинулась, и в этот раз он точно заметил, что я избегаю его.

Он вздохнул.

- Ты часто скрываешь свои чувства, юная Лили. Ты изображаешь уверенность, когда хочется бежать. Вместо того, чтобы смириться со своим путем и примириться с теми, кто живет в твоей голове, ты разбила все и оторвалась от них, - он замешкался и добавил. – И от меня.

Я не двигалась, слушая его слова. Я знала, что это правда, но хотела зажать уши и отрицать их.

«Как я могу быть такой трусихой? Такой слабой, что готова все бросить и убежать. А не сражаться? Может, он не все знает, - с надеждой подумала я. – Может, у меня были другие поводы сбежать, о которых он не знает».

Амон выждал мгновение и продолжил:

- Перед тем, как вернуться в мир смертных, ты направила силу своего камня, чтобы забрать из памяти воспоминания, и спрятала их в скарабее сердца, а его отдала мне на хранение. Даже Тиа с Эшли не знали, что ты сделала.

- Погоди. Мои воспоминания заперты здесь? Тогда почему я не могу получить их?

- Это версия сна. Хотя немного воспоминаний есть и здесь, они вырезаны на стенах. Твои воспоминания вернутся, когда я отдам тебе скарабей сердца при встрече.

- Итак, - печально сказала я. – Я дезертир. Я убежала и спряталась от своих проблем.

- Я бы не назвал Сетха и его приспешников просто проблемой, Лили.

- И все же. Я сдалась. Я убежала в другую часть космоса, когда во мне нуждались боги. Когда во мне нуждались Тиа и Эшли. Когда, - я сглотнула и посмотрела на него, - во мне нуждался ты.

- Я всегда нуждаюсь в тебе. Нет ничего постыдного в страхе перед врагом. Любой герой был бы глупцом, если бы не воспринимал врага серьезно. Особенно, такого сильного, как Сетх. И ты недооцениваешь себя. Я считаю, что я знаю твое сердце лучше всех. И ты боишься не Сетха, хоть он и силен, - Амон опустил голову. – И ты боишься не любви. Ее ты давала и все еще даешь свободно.

Я прикусила губу, думая об Ахмосе. Амон мог знать, что произошло между мной и его братом?

- Ты боишься потерять себя, - сказал он.

- Как потерять? – я сглотнула, поражаясь тому, как его слова звенели во мне правдой, и я старалась игнорировать эти части себя.

Он посмотрел на статую, которую назвал Рождением Уасрет.

- Ох, - сказала я. – Это.

Я не успела уловить его движение, а он коснулся моей руки сияющей ладонью. Тепло проникло в мое тело солнечным светом. Контакт был быстрым, но почему-то на моих глазах появились слезы.

- Я не… - заговорил он, но начал заново. – Мы не виним тебя за это. Я тоже когда-то бежал от своей судьбы. Может, если бы я так не поступил, ты де была бы в таком положении, как сейчас. Но прошлое менять слишком поздно. Мы можем только готовиться к будущему. И, как мои братья, я не вижу части твоего будущего даже с Глазом Гора.

Он тихо признался:

- Часть меня была рада, что ты не помнишь. Я бы лучше оставил тебя смертной жизни, чем потерял, чтобы родился кто-то другой. Моя л… мои чувства к тебе не зависят от твоего спасения космоса. Какой бы путь ты ни выбрала, я поддержу тебя и буду на твоей стороне, пока ты это позволяет. Ты это понимаешь, юная Лили?

Я не могла отрицать, что он знал меня и заботился обо мне. Он как-то определил, чего я боялась в глубине души, и он не считал меня слабачкой из-за этого. Это мне нужно было услышать. Вряд ли Астен или даже Ахмос смогли бы такое сказать. Что это нормально, что я – не герой. Даже бабушка этого не сказала. Я неплохо умела узнавать недовольство, даже малейшие его признаки. Этот парень не судил меня. Он видел, какая я, какой могу быть, какой хочу быть. Но, что важнее, он давал мне возможность просто… быть.

- Д-думаю, да. Но ты мне кое-что так и не сказал, - ответила я.

- Что же?

Я обхватила его ладонь своими руками. Он посмотрел на наши ладони, и я услышала, как он тихо вдохнул. Холодный рубин моего сердца рассыпался песком. Я чувствовала себя слабой внутри. Уязвимой.

- Почему я не могу увидеть тебя? Это я не понимаю.

Он медленно поднял вторую руку и коснулся моей челюсти. Я повернулась к его сияющему лицу, наслаждаясь теплом прикосновения.

- Когда два человека связаны, как мы, - тихо начал он, - то ничто на земле и на небе не может разделить их. Ты не видишь меня только по одной причине, и хотя она разбивает мое сердце, я понимаю и принимаю ее.

- Что же это? – прошептала я.

- Ты не видишь меня, любимая, потому что не хочешь этого.

- Нет, - я покачала головой со слезами на глазах. – Ты ошибаешься. Этого не может быть.

- Тише, нехабет, - он обнял меня сияющими руками и прижал к себе. Я ощущала под щекой биение его сердца. Амон гладил мою спину и волосы, пальцы скользили по прядям как вода, тихие слезы стекали по моему лицу.

- Почему? Почему я так с тобой поступаю? – спросила я, неожиданная сильная эмоция бурлила во мне, как горячий источник. Я злилась. Не на него, а на себя. Мое сердце колотилось с силой, как волк, преследующий добычу. Я хотела разорвать то, что причиняло боль, но знала, что при этой уничтожу нечто ценное.

- Это не важно, - прошептал он мне на ухо.

- Это важно, Амон, - сказала я, обвив руками его шею и закрыв глаза. – Не давай, - начала я и поцеловала его сияющую щеку.

- Что? – нежно спросил он, чуть отпрянув.

Было почти больно смотреть на него и знать, что его черты скрыты по моей вине. Но я открыла глаза и искренне сказала:

- Не давай мне забыть.

Он замер на миг, а потом опустил голову, и его губы задели мои. Сначала поцелуй был легким, как перышко на коже. Я хотела больше.

Амон ощутил мое настроение, и я быстро оказалась укутана солнечным светом. Я ощущала, как он окружал меня, защищал, успокаивал, но и дразнил.

Я могла так вечно остаться во сне с Амоном, но он отодвинулся. Когда он это сделал, я с досадой увидела, что он – все еще создание из золотого света рядом со мной на диване. Он погладил мое лицо.

- Ты увидишь меня, когда придет время.

Я обхватила его запястье и смотрела туда, где были его глаза.

- Я разберусь с этим. Обещаю.

- Я знаю. Я буду ждать тебя. До смерти космоса я буду ждать тебя. Не сомневайся.

- Не сомневаюсь.

Стало слышно голос, свет пронзил центр золотых дверей. С гулом они распахнулись, и Амон встал, готовый защищать меня.

- Лили! – закричал голос. Этот я хорошо знала.

Я вскочила на ноги.

- Ахмос!

Он посмотрел на нас. Если для него и было странно, что Амон светился, он промолчал. Может, Амон выглядел светящимся только для меня.

Амон повернулся ко мне и протянул руку. Я обхватила его ладонь, и он притянул меня ближе. Его тепло укутало меня в последний раз, и я хотела остаться так.

- Иди с Ахмосом, любимая. Береги себя, - он поцеловал мой лоб.

- Я найду тебя, - сказала я.

Я не могла понять по его лицу, улыбался ли он, но я услышала это по голосу.

- Я буду с предвкушением ожидать твое прибытие, - сказал он. – Хакенью, Ахмос. Позаботься о ней.

- Конечно, брат, - ответил Ахмос.

Криво улыбнувшись Амону, я посмотрела на Ахмоса, который не улыбался.

- Готова, Лили? – спросил он мрачно и вежливо, как голодная собака, глядящая на еду.

- Да. Идем.

Я подошла к Ахмосу и, оглянувшись на Амона, протянула руку. Ахмос обхватил мою ладонь, воронка открылась перед нами. Золотой храм пропал, как и золотой парень, которого я оставила позади.

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 678 9 10 11 Следующая ⇒