Первый. Легализация

Первый

Если история становления «Банка Англии» достаточно прозрачна, то история «Банка США» (сейчас он называется ФРС) сложнее и запутаннее. Чтобы ухватить ее суть, беру за точку отсчета прописные истины: государство всегда ориентировано на сохранение себя. Частная инициатива всегда ориентирована на прибыль. Чем больше частный сектор получает прибыли, тем больше в казну поступает налогов, что делает государство сильнее. Таким образом, государство заинтересовано в развитии частной инициативы.

Государство играет роль опекуна частника. С одной стороны, создает ему условия для развития. С другой, держит его в узде, чтобы он сам себя не уничтожил. Взаимоотношения власти и бизнеса подобны веревке и воздушному змею. Змей рвется на свободу, ввысь, но веревка его удерживает. В итоге и змей, и веревка оказываются на высоте. Но стоит змею освободиться от веревки, как оба упадут на землю.

Взвешивая все плюсы и минусы, государство одни отрасли передает в частные руки — медицину, строительство, торговлю, производство и прочее. Другие оставляет под своим контролем — армию и флот, естественные монополии типа метро и тому подобное.

Во все времена во всех государствах деньгами управляла исключительно власть. Это считалось стратегической областью. Идея передать ее в частные руки воспринялась как передача управления армией в частные руки.

Первая страна в мире, где управление финансами страны после революции перешло в частные руки, была Англия. Далее это повторилось (тоже после революций) почти во всех европейских странах. Теперь подобное предстояло в США. Благо, демократия сама толкала к нужному решению: если власть временная, доверять ей деньги точно нельзя.

На вопрос, кому доверить финансовую область, ответ очевидный — кто понимает ее природу. Как строить здание должны строители, а лечить зубы дантисты, так управлять финансами должны профессионалы своего дела. Получается, оптимальный вариант — передать финансы в управление профессиональным банкирам. Профессионалы гарантированно дадут результат, превышающий эффект любой самодеятельности.

На финансовую деятельность предлагается смотреть как на обычный бизнес, ничем не отличающийся от автомобильного, торгового или строительного. Зачем власти заниматься бизнесом? Ее дело — собирать налоги с бизнеса. Пусть профессионалы занимаются банковской деятельностью, а власть с них будет золото собирать и заниматься своими прямыми обязанностями — политикой, экономикой и социальными вопросами.

Звучит разумно. Эту мысль лоббируют международные финансовые круги. Свои умозаключения они подкрепляют звонкой монетой, и отцы-основатели США приходят к выводу, что финансовая область нарождающегося либерально-демократического государства должна быть открыта для частной инициативы — передана в частные руки.

На практике это означаетотказ от государственного регулирования финансовой системы и ее централизации. Каждый штат ведет свою финансовую политику, разрешая делать деньги всем, кто имеет желание и лицензию (ее мог купить каждый желающий).

Центральное правительство никак не регламентирует эту деятельность. Оно только устанавливает с нее размер налогов и государственные платежи, которые берутся золотом или бумагой, со стопроцентной гарантией в любое время меняемой на золото.

В этот период американские деньги весьма разнообразны. По рынку ходят на правах денег расписки на табак и виски, которые в любое время можно поменять на табак и виски. Ходят золотые и серебряные монеты разных государств. Ходит драгметалл на вес.

Американский рынок наполняют бумажные деньги — расписки на золото — точно так же, как и европейский. На всех расписках написано, что их в любое время и по первому требованию можно обменять на золото согласно указанному на них номиналу.

Некоторые расписки действительно можно поменять на золото. Но это исключение. Правило же таково: учреждение, выпускающее бумажные деньги, крайне неохотно меняет бумагу на золото. Без дополнительных усилий обещанное золото получить нереально.

На этой теме возникает отдельный бизнес: крутые ребята скупают за бесценок бумажные деньги и предъявляют выпустившему их банку к оплате. С золотом оставался сильный. Слабому всегда доставались бумага и надежда выдать ее кому-нибудь за золото. Иногда с золотом оставались банкиры, иногда — крутые ребята. Бардак царил полный.

Отсутствие центрального регулятора, пестрота банковского сектора и бумажки от непонятных банков не способствовали стабильности экономики. Систему постоянно сотрясали банкротства, вызывающие волну финансовых и экономических кризисов.

Свою лепту в хаос вносила власть. Иногда возникали проблемы, которые нельзя игнорировать: их решение требовало денег здесь и сейчас. Например, если начиналась война, а казна пуста, власть была вынуждена печатать ничем не обеспеченные деньги — включать печатный станок, что в перспективе провоцировало и усиливало хаос. Что будет завтра, о том не думали, ибо, если не решить проблему сегодня, завтра для вас не будет.

Напечатанная властью бумага на время становилась деньгами, если объявлялось, что ею можно, например, платить налоги, пошлины и прочие государственные сборы. Или ее обещали поменять на золото через несколько лет, а до этого деньги выступали в роли лотерейных билетов, по номерам которых разыгрывались ценные призы.

Часто власть «забывала» свои обещания. Тогда люди переставали верить, что государственные бумаги будут когда-нибудь погашены. Чем меньше они верили власти, тем стремительнее дешевели деньги, пока не превращались в красивый бумажный мусор.

Одно из первых крупных событий, которое нельзя было игнорировать, случилось сразу после Бостонского чаепития. Срочно понадобились деньги на войну с Англией. В казне шаром покати. Где брать деньги на войну — непонятно.

В 1776 году англичанин Роберт Моррис предложил покрыть военные расходы, выпустив не обеспеченную золотом бумагу, и платить ею армии. Чтобы бумага стала платежным средством, нужно указать, сколько граммов золота по ней можно получить после победы. Ну а если проиграем войну, тогда и предмета для разговора нет.

Конгресс одобряет инициативу Морриса. Власть начинает печатать обязательства. К этой инициативе подключаются другие штаты. Никто особо не думает о последствиях. Например, откуда столько золота возьмется после победы. Главное, войну выиграть, а потом… Потом что-нибудь придумаем…

Армии платят этой бумагой, а она платит ею за продукцию лавочников, фермеров и капиталистов. Они категорически не хотят принимать эти «деньги», но у армии нет иных средств платежа. Зато есть убедительный аргумент в виде силы. Она изымает нужную ей продукцию у производителей и торговцев, оставляя взамен государственные бумаги.

Эти деньги обесцениваются с катастрофической скоростью. Если на момент выпуска бумажный доллар соотносился к серебряному как 1: 1, то через 5 лет соотношение стало 1: 168. Напечатанные деньги обещали стать дешевле бумаги, на которой напечатаны.

Власти пытаются административными методами остановить обесценивание денег. Они издают закон, предписывающий всем брать бумагу в качестве оплаты. Нарушителям грозят суровым наказанием. Результат ожидаемый — товары исчезают с прилавков.

Появляется черный рынок, с оборота которого налоги в казну не поступают. Резко съеживается налогооблагаемая база. Но у власти нет иной возможности платить солдатам. Она продолжает печатать пустые деньги, способствуя росту финансового хаоса.

В 1779 году Конгресс выпускает новую бумагу. Она сразу начинает обесцениваться с привычной фантастической скоростью. До конца года бумажные деньги подешевели в 24 раза. К концу войны они обесцениваются в ноль и исчезают из обращения.

Через десять лет революционеры Франции под копирку повторят американский опыт. Сначала выпустят ассигнаты, потом мандаты — так назывались революционные деньги. Их особенность: они вообще ничем не обеспечены, кроме угроз расстрела за отказ торговцев принимать эти деньги, что привело к исчезновению товаров с рынка.

После победы США Моррис инициирует погашение федеральных и региональных бумаг. Он говорит патриотические речи, смысл которых — нужно обменять бумагу на золото, как и обещали. В итоге власть начинает производить этот обмен.

Кто скупил до принятия закона обесценившиеся бумаги по цене макулатуры, тот после принятия закона превратил бумагу в золото. Роберт Моррис в числе первых подозреваемых. Но в этой инициативе можно увидеть начало централизации финансовой системы Америки. До этого каждый штат сам устанавливал и собирал налоги. После принятия на себя долгов штатов федеральная власть провела закон, запрещающий штатам платить налог деньгами, которые они сами печатали. Теперь они должны были платить его золотом или федеральными бумагами, аналогом золота. Это справедливо: если мы оплатили золотом ваши обещания, то хотели бы получить свое золото назад.

Затем Моррис выступает с инициативой навести порядок в финансовом секторе. Для этого предлагает повторить опыт признанного лидера финансового мира — создать аналог «Банка Англии». Проще говоря, предлагает создать в США частный Центробанк.

В 1781 году появляется «Банк Северной Америки» — частная контора, копия «Банка Англии». Эта организация печатает деньги, обязательные к приему госучреждениями по номиналу на территории всей страны. Финансовая система становится централизованной.

Другие банки Америки тоже могли печатать свои деньги. Но только госучреждения не обязаны были их принимать. Обязательными к приему были только деньги Первого Банка, получившего монополию на выпуск бумажного золота.

Многим это не нравилось. Власти штатов и банки развернули кампанию за возврат к децентрализованной финансовой системе. В результате их сплоченной позиции в 1783 году первый частный Центробанк Америки лишают федеральной лицензии, и он из центрального банка переходит в статус регионального — становится одним из многих.

Цикл

Финансовая централизованная система просуществовала всего два года. С 1783 года в Америке опять устанавливается децентрализованная система. Снова множество частных компаний наполняют рынок своими деньгами.

В 1812 году между США и Англией происходит новое военное столкновение. На этот раз причина в том, что Англия, в ответ на блокаду со стороны Франции, решает нарушить торговые отношения между Францией и США, которые были союзниками.

Военные корабли Англии начинают арестовывать американские торговые суда, что не может остаться без последствий. Новая война требует новых денег. Власть прибегает к той же методике, что и в прошлый раз — включает печатный станок. Она платит бумагой армии, а та, в свою очередь, «платит» предпринимателям. Рынок снова насыщают пустые деньги. В финансовой сфере опять начинается хаос со всеми известными последствиями.

В 1815 году война завершается, но так как некому навести порядок, Центробанка нет, финансовый хаос разрастается. Все кому не лень печатают свою бумагу, на которой пишут слово «деньги». Только за 1816 год число банков в США вырастает до 238 штук.

Для обуздания финансовой стихии требуется регулятор, который заставил бы банки выполнять свои обязательства — гасить бумагу золотом и серебром. Возрождается идея частного Центробанка. В 1816 году возникает Второй Банк США.

Новый частный Центробанк получает право 20 лет выпускать бумажные деньги, обязательные к приему государственными органами на всей территории Америки. Взамен эта организация обязуется призвать другие банки выполнять свои обязательства — менять выпущенные ими деньги на золото по обещанному номиналу.

Второй Банк отлично справляется с первой частью договора (печатает деньги), но не может справиться со второй частью — заставить банки выполнять обязательства. Главная причина — акционеры многих региональных банков влиятельные лица.

Оказавшись перед выбором: или сидеть и наблюдать, как другие из бумаги делают золото, или возглавить процесс, Второй Банк выбирает правильный для ситуации вариант. Как метко выразился один из сенаторов, вместо наведения порядка с бумажными деньгами этот Банк сам начинает работать главной бумагоделательной машиной.

В 1820 году министр финансов доложил Конгрессу, что за время работы Второго Банка конвертируемость бумажных денег в золото так и не стала реальностью и остается только декларируемым намерением. Хаос в банковском секторе продолжается.

Наблюдающий за ситуацией английский экономист Дэвид Рикардо недоумевает: почему власть не наводит порядок? Что это, преступный сговор? Ему отвечает его коллега Конди Рэгит. Он пишет Рикардо: «Вам трудно понять, почему те, кто имеет право потребовать от банка монеты в уплату за их банкноты, так упорно не пользуются этим правом. Это, конечно же, должно казаться парадоксальным живущему в стране, где парламенту пришлось принять особый закон для защиты банков, но это Ваше затруднение легко разрешить. Все наше население состоит либо из акционеров банков, либо в долгу перед ними. Давить на банки не в интересах первых, а остальные боятся. Вот и весь секрет. Независимый человек, не являющийся ни акционером, ни должником, который бы рискнул призвать банки к порядку, подвергся бы преследованиям, как враг общества».

Отказ банков менять свои бумажные деньги на золото и бездействие власти дают неожиданный результат — ко всеобщему удивлению, экономика начинает процветать. «Плохие» деньги сделали для американцев импортные товары дешевле, а свои дороже. Объем экспорта с 1815 по 1818 год вырос на 200 %. За счет доступности банковского кредита стремительно растут цены на недвижимость и землю. Расцветает торговля акциями. В 1817 году в Нью-Йорке открывается первая фондовая биржа.

Причины процветания непонятны. У людей есть основания для тревоги. Все хотят подстраховаться и пытаются перевести свои сбережения из бумаги в золото. Второй Банк должен менять свою бумагу на золото по первому требованию, но не может этого сделать, так как выпустил бумажных денег больше, чем имел золота. Все чаще он отказывается менять выпущенные деньги на золото, чем нарушает условия действия лицензии.

Быстрый рост денежной массы сменило быстрое сжатие. Начинается экономическая депрессия. Обесцениваются недвижимость, земля, акции… Рынок переходит к бартерной торговле. Роль денег снова начинают выполнять табак, зерно, виски и прочая натура.

По словам экономиста Ротбарда, «Масштабы произведенного Банком Соединенных Штатов сжатия денег и кредита кажутся почти неправдоподобными». За год он съежился на 47, 2 %». Чтобы наглядно это увидеть, представьте человека, потерявшего 47 % крови.

Второй Банк США не в состоянии выполнить взятые на себя функции регулятора. Тем не менее, за шесть лет до окончания срока лицензии он ищет продления лицензии. Законопроект проходит все согласования. Осталась последняя инстанция — президент. Если он утверждает, Второй Банк снова становится монополистом на 20 лет.

В этот период появляется движение, выступающее за децентрализацию финансовой системы. Его представители утверждают, что для хорошей экономики нужен не регулятор, а хорошие деньги — золото, или бумажные деньги, гарантированно обмениваемые на золото. При хороших деньгах система сама себя будет регулировать.

Президент Эндрю Джексон является яростным сторонником хороших денег. Он не продляет лицензию Второму Банку. С 1833 года тот прекращает существование в качестве Центробанка. С финансовым хаосом власти пытаются бороться, требуя, чтобы все, кто выпускает бумажные деньги, меняли их по первому требованию на обещанное золото.

Банкиры объясняют власти, что это физически невозможно. Экономика — это тело, а деньги — циркулирующая в нем кровь. Если тело постоянно растет, объем крови тоже должен пропорционально расти. Если объем меньше, экономика начнет чахнуть.

Объявить деньгами только золото нельзя, потому что экономика растет быстрее, чем золотодобыча. Производство крови в этом случае попросту не поспеет за ростом тела. Это значит, экономика из-за нехватки денег начнет сжиматься.

Решить вопрос диспропорции между потребностями растущей экономики и наличием денег можно только через выпуск денег, обеспеченных золотом не на все 100 %, а частично, например, на 70%, а может иногда даже и на 10 %. Но на деньгах все равно нужно писать, что они обеспечены на 100 % (иначе их рынок не примет). Только так экономика может получить объем финансовой крови, пропорциональный ее потребностям.

Власть устанавливает для банков лимит — каждый должен иметь в наличии установленный процент золота от номинала выпущенных бумажных денег. Эта мера резко сокращает число игроков. Остаются только те, кто имеют достаточно золота.

Для оставшихся на рынке банкиров узаконивание частичного покрытия бумажных денег золотом открывало большие возможности. Сложно было проверить, почему тот или иной банк обанкротился — из-за наплыва вкладчиков, желающих снять свои вклады, или потому что нарушил пропорцию и выпустил непропорционально много бумаги.

Крупные фигуры объединяются в картели и согласовывают свои действия, устраивая колебания рынка, запланированные банкротства и прочее. Кризисы становятся нормой жизни. Общество грабят с помощью инфляционных и дефляционных механизмов.

Начинают появляться различные теории, объясняющие причину кризисов. Так, австрийская школа говорит о финансовой цикличности кризисов, объясняя это природой денег. Маркс видит причину кризисов в капиталистическом способе производства.

Теория деловых циклов сравнивает финансы с морскими приливами и отливами. Как приливы поднимаются и опускаются, так и финансовая стихия то резко вверх пойдет, то резко вниз упадет. Что с нее взять… Стихия… Если глупо возмущаться приливами и отливами, то финансовыми кризисами глупо возмущаться в той же степени.

Эти теории хорошо ложатся на циклическую природу развития экономики, когда финансовые кризисы действительно имеют естественные причины. Например, Медный бунт в Москве или хлебный в Древнем Риме. Так кризисы получают научное обоснование.

Мысль о их неизбежности активно продвигается в массы. СМИ читают обществу мантру «кризис-стихия-потери-неизбежны». Роптать на стихию может только глупый, необразованный человек. «Умные» знают, что кризис в любой момент случится. Значит, когда сбережения в очередной раз обесценятся, нужно перетерпеть это и жить дальше.

На такой мысли взращивается новое поколение предпринимателей и потребителей. Грабители оказываются в райских условиях. Теперь они могут грабить, не переживая, что их изобличат. Среди ограбленных тоже устанавливается умиротворение (хотя вряд ли это хороший термин для ощущений, возникающих при потере). Не важно, от финансового ограбления, потери или от пожара и наводнения. Важно, что потери — это больно.

«Ну что поделаешь, — разводили ограбленные люди руками, — кризис». И со слезами на глазах крутили в руках свои деньги, которые в одночасье превратились в простые бумажки. «Стихия, она и есть стихия», — говорили они друг другу и шли работать дальше.

В теории финансовая сфера была официально децентрализована. На практике она была централизована. Финансовым центром являлись обладатели золота — представители международной банковской сети. При золотом стандарте иного центра не могло быть.

Легализация

США того периода делятся на две части: южную сельскохозяйственную и северную промышленную. Север хотел, чтобы Юг покупал североамериканские товары, а не европейские. Для этого «северное лобби» провело в Конгресс своих людей и обложило товары из Европы заградительной пошлиной. Европа в ответ закрыла свой рынок для хлопка южан. Юг попал в жуткую ситуацию — он не мог продавать свой хлопок в Европу и не мог покупать европейские товары. Ситуация понуждала южан продавать хлопок за бесценок Северу и одновременно покупать дорогую североамериканскую продукцию.

К 1861 году южные штаты устанавливают причину своего бедственного положения и объединяются против северных. Начинается противостояние Севера и Юга. Пролитие крови закрепляется клятвами не оставить убитых неотомщенными. Так с хозяйственного конфликта начинает заводиться мясорубка гражданской войны.

Война требует денег. И тут у противников точно по Некрасову: «Одна дорога торная/ Дорога к кабаку» (к Банку). Когда лидер северян Линкольн обращается за кредитом, ему выставляют такие кабальные условия, что он отказывается. Ему ничего не остается, кроме как печатать бумажные деньги и платить ими армии. Это рождает финансовый хаос.

Север выходит победителем. Для преодоления кризиса власти смягчают требования к банкирам. Теперь они должны покрывать свои банкноты меньшим процентом золота, чем до войны. Это приводит к умножению банков и росту кредитования.

Сначала такие действия дают положительный эффект — рынок насыщается деньгами. Но банки не знают меры. Очень скоро они наводняют экономику совсем пустыми деньгами, что провоцирует проблему. Одна за другой волны кризисов с завидным постоянством накрывают страну — кризис 1873-го года, 1884-го, 1893-го и 1907-го годов.

Колебля рынок, банкиры одновременно получали прибыль и создавали предпосылки для централизации банковского сектора. Начинается движение за создание Центробанка. Снова звучит мнение, что всех проблем можно избежать, если создать частный Регулятор, который наведет порядок в финансовой области. И будет как в Англии.

Во время правления двадцать пятого президента США Теодора Рузвельта создается комиссия с целью изучить финансовую систему и дать рекомендации Конгрессу. Члены комиссии — исключительно ведущие банкиры, выступающие за финансовую централизацию и поддерживающие их политики. Они согласовывают свою стратегию с финансовыми кругами Англии, Франции и Германии. Итог общих усилий: в 1910 году основные фигуры договариваются о тактике лоббирования частного Центробанка США.

Исходя из того, что у Америки слишком много негативных ассоциаций со словом «банк», в названии нового учреждения не используют это слово. Предлагается назвать новый частный Центробанк «Национальный Резерв» или «Федеральный Резерв». Так появляется «Закон о Федеральном Резерве», одобренный Сенатом 22 декабря 1913 года.

На планете возник Центр с возможностями, превышающими возможности любого государства. Его ресурсы позволяли с равным успехом как начинать мировые войны и кризисы, так и прекращать их. Подобной силы за всю историю на планете не было.

ФРС сосредоточила не просто огромные деньги. Она имеет больше, чем деньги, она делает деньги. Иными словами, деньги для нее не могут быть ценностью и, тем более, целью. Деньги — это инструмент решения задач надгосударственного мирового масштаба.

Увидеть эту систему с привычного масштаба невозможно по той же причине, по какой планктон не видит поставленную на кита сеть. Даже если сидеть на этой сети будет, все равно не увидит. Потому что он видит на 10 см, а у сети на кита метровые ячейки.

Внешне ФРС — обычный Центробанк, контролируемый властью как министерство. Но если не упускать из виду ряд маленьких деталей, в которых, как известно кроется дьявол, открывается несколько иная картина, играющая новыми и неожиданными красками.

Начну с того, что ФРС на 100% частное учреждение. Ни одно юридическое или физическое лицо не имеет пакета акций, позволяющего оказывать влияние на принятие решений. Американский закон запрещено иметь пакет акции ФРС выше некоего предела.

Высшую власть ФРС представляют Совет из семи человек. Формируется Совет через назначение президентом США одного членараз в два годасроком на 14 летбез права второй раз занимать эту должность. Срок президентства четыре года. Максимум в этой должности можно быть восемь лет. Если президент максимально использует свое право, чего никогда не было в истории, но допустим, он успеет сменить четырех управляющих. Разность финансовых и политических циклов исключают подконтрольность ФРС власти.

О подконтрольности ФРС Конгрессу… Закон обязывает отчитываться перед палатой представителей Конгресса США раз в год, а перед банковским комитетом два раза в год. Плюс не менее раза в год проходить аудит Счетной палаты США. Но снова деталь: аудитне имеет права лезть в святая святых — в область монетарной политики, проверять операции ФРС с финансовыми организациями и правительствами других государств.

США устроены так, что власть не может быть постоянной. Этот факт предопределяет систематическую сильную встряску системы — выборы власти. Ограничение на срок во власти определяет горизонт мышления правителей.

ФРС устроена так, что способна выполнять свои функции только при абсолютном покое — никаких встрясок. Финансовая система напоминает аппаратуру, настроенную настолько тонко, что малейшее колебание выводит ее из строя. В переводе на язык практики, ФРС дееспособна при максимальных независимости и свободе.

Если позволить политикам контролировать ФРС, они лишат ее той эффективности, какая требуется, чтобы удерживать мировую систему. Если представить, что государство решило контролировать ФРС, это означало бы, что в посудную лавку финансовпришлогосударство-слон. Если ФРС рушится, Америки превратятся во что-то типа Австралии, Канады, Мексики — хорошая будет страна, но о мировой гегемонии придется забыть.

Кругозор демократических политиков определяет избирательный цикл. По сути, это обычные обыватели, только более активные. Со своего масштаба они не понимают всех этих тонкостей и потому периодически выступают с намерением поставить ФРС под контроль государства. Против таких инициатив в системе тоже предусмотрены предохранители.

Последний раз ФРС отчитывалась перед Конгрессом в 1993 году. Конгрессмены тогда пытались расширить контролирующие функции. Глава ФРС Алан Гринспен сказал, что результат такого контроля вызовет разочарование («New-York Times», 14 октября 1993 г. ). Потому что поведение политиков определяет короткий избирательный цикл, тогда как финансовые решения требуют учитывать последствия на десятилетия вперед.

Последнее слово было за президентом Клинтоном. Выбирая между свободой ФРС от полноценного контроля со стороны государства и подчинением ФРС выбранным на время политикам, Клинтон, не понаслышке зная нравы своих коллег, выбрал первый вариант.

Федеральный резерв открыт ровно настолько, насколько возможно. Больше открыть его нельзя, иначе в посудную лавку придет слон. Это означает, что работа финансовой системы будет подорвана. Для США это как подорвать фундамент под своим домом.

Суть отношений ФРС и США (именно так, ФРС первая, а США вторые) отражают взаимоотношениях крокодила с птичкой, ковыряющаяся у него в зубах. По факту птичка находится не просто на территории крокодила, а в его пасти. Но при этом она полностью независима от него и самостоятельна. Скорее, крокодил больше зависит от птички. Если она будет в другом месте искать питание, он пострадает от этого больше, чем птичка.

Крокодил не жрет птичку, потому что симбиоз максимально эффективен, если две системы —свободные партнеры, не лезущие в дела друг друга. Крокодил не учит птичку, как ей лучше зубы ему чистить. Птичка не лезет с поучениями к крокодилу, как ему лучше охотиться. США не жрет ФРС, не лезет в ее дела, не учит, как ей лучше финансовую политику проводить. ФРС не учит США, как им лучше международную политику вести.

Контроль государства за ФРС похож, как если бы в Африке был компьютерный центр, и местные старейшины имели право контролировать его работу. В чем мог бы выражаться этот контроль? В том, что африканские вожди приходили бы смотреть на мигающие панели и сидящих за ними людей и строго говорили: «Вы тут смотрите у нас! Мы все видим! » И пальчиком грозили. Внешне выглядит, словно компьютерный центр контролируют вожди. Но по факту это будет не контроль, а охрана центра от других африканских племен.

Если освободить ФРС от этой опеки со строгим названием «контроль», она не станет свободнее. Без указанных элементов, напоминающих контроль со стороны государства, возникнет теоретическая опасность, что при неблагоприятном стечении обстоятельств ФРС может попасть под контроль какого-либо института или группы, которые дров наломают. А «контроль» страхует ситуацию. Так что ФРС имеет максимальную свободу. Больше этой системе просто невозможно дать. Было бы возможно — дали. Но невозможно…

ФРС суть видимое материальное выражение невидимой нематериальной сущности — мировых финансов. Как Ватикан — штаб-квартира нематериальной сущности, представитель мирового католичества, так ФРС — штаб-квартира мировых денег.

Банк добился непоколебимого положения не с помощью убийств, проведения своих людей во власть, взяток и прочих подобных приемов. Основа его непоколебимости — либеральная демократия. Чтобы удалить Банк из мировой системы, прежде нужно удалить демократию. Но так как сделать это невозможно, Банк не может потерять устойчивость.

История Банка прослеживается с допотопных времен, с первой цивилизации до наших дней. Библия рассказывает, как более трех с половиной тысяч лет назад евреи вышли из Египта и получили в пустыне формулу мирового господства: «Будешь давать взаймы многим народам, а сам не будешь брать взаймы, и будешь господствовать над многими народами, а они над тобою не будут господствовать».

Исторические факты в рамках этой парадигмы — звенья одной цепи. Появляется Христос, разрушается Храм, исчезает иудаизм, на его место становится фарисейство. Далее возникают две новые религии — христианство и ислам, проповедующие братство. Результат: один народ получает монополию на ростовщичество. Славная революция рождает первый частный Центробанк. Французская революция рождает третью мировую религию — либеральную демократию, проповедующую братство. В итоге Европу покрывает сеть частных Центробанков. Параллельно осваивается Северная Америка, политический строй которой исключает контроль власти над сферой финансов. К началу ХХ века на планете возникает недосягаемый мировой финансовый центр — ФРС.

Если мысленно прокрутить историю со скоростью 100 лет в секунду, видно, как человечество вытягивается в пирамиду, изображенную на однодолларовой купюре — урезанная пирамида с висящей над ней верхушкой. Сверху пирамиды надпись ANNUIT COEPTIS (одобренные начинания, благословение на наше дело). Снизу пирамиды надпись NOVUS ORDO SECLORUM (новый мировой порядок, новый священный порядок).

⇐ Предыдущая 39 40 41 42 434445 46 47 48 Следующая ⇒