ЧАСТЬ 4. УЩЕЛЬЕ. 3 страница

***

— А Брайс хорошо к тебе относится, Ати?
Сидя за столом в выставочном зале галереи, Брайс пробормотала,
— О, пожалуйста, - и продолжила просматривать документы, присланные Джесибой.
Хант, развалившийся в кресле напротив нее, портрет ангельского высокомерия, просто спросил огненную фею, притаившуюся в открытой железной двери,
— Что бы ты сделала, если бы я сказал, что это не так, Лехаба?
Лехаба плавала под аркой, не осмеливаясь войти в демонстрационный зал. Не тогда, когда Джесиба, скорее всего, смотрела в камеры.
— Я бы сожгла все ее обеды за месяц.
Хант хихикнул, и этот звук скользнул по ее костям. Брайс, несмотря на себя, улыбнулась.
Что-то тяжелое глухо стукнуло, слышное даже на уровне библиотеки, и Лехаба с грохотом понеслась вниз по лестнице, шипя:
— Плохо!
Брайс посмотрела на Ханта, пока тот просматривал фотографии демона, сделанные несколько ночей назад. Его волосы свисали на лоб, соболиные пряди блестели, как черный шелк. Ее пальцы сжались на клавиатуре.
Хант поднял голову.
— Нам нужно больше информации о Сабине. Тот факт, что она подменила запись похищения Рога из храма, вызывает подозрения, и то, что она сказала в комнате наблюдения той ночью, тоже довольно подозрительно, но это не обязательно означает, что она убийца. Я не могу подойти к Мике без конкретных доказательств.
Она потерла затылок.
— Рун тоже не нашел никаких зацепок по поиску Рога, чтобы мы могли заманить Кристалла.
Наступило молчание. Хант положил ногу на ногу, затем протянул руку туда, где она бросила куртку Даники на стул рядом с ним, слишком ленивая, чтобы потрудиться повесить ее.
— Я видел Данику в этой куртке на фотографии в твоей гостевой комнате. А почему ты ее сохранила?
Брайс глубоко вздохнула, радуясь, что он сменил тему разговора.
— Даника обычно хранила свои вещи в кладовке здесь, вместо того чтобы возвращаться в квартиру или в кабинет. Она спрятала куртку здесь в тот день... - она выдохнула и посмотрела в сторону ванной комнаты в глубине помещения, где Даника переоделась всего за несколько часов до своей смерти. — Я не хотела, чтобы она досталась Сабине. Она бы прочитала надпись на спине и выбросила ее в мусорное ведро.
Хант поднял куртку и прочел:
С любовью возможно все.
Брайс кивнула:
— Татуировка на моей спине говорит то же самое. Ну, в каком-то причудливом алфавите, который она откопала в интернете, но... у Даники был пунктик насчет этой фразы. Очевидно, это было все, что сказал ей Оракул. В этом нет никакого смысла, потому что Даника была одним из самых нелюбезных людей, которых я когда-либо встречала, но... - Брайс поиграла с амулетом на ее шее. — Что-то в этом ей очень нравилось. Поэтому после ее смерти я сохранила куртку. И начала ее носить.

Хант осторожно положил куртку обратно на стул.
— Я понял—насчет личных вещей. - Он, казалось, не собирался больше ничего говорить, но потом продолжил: — Эта кепка с солнечным мячом, над которой ты смеялась?
— Я вовсе не смеялась над ней. Ты просто не похож на мужчину, который носит такие вещи.
Он снова усмехнулся—точно так же, как тогда, когда скользнул по ее коже ногой.
— Эта кепка была первой вещью, которую я купил, когда приехал сюда. С первой зарплаты, которую я получил от Мики. - Уголки его губ поползли вверх. — Я увидел ее в спортивном магазине, и она показалась мне такой обычной. Ты даже не представляешь, насколько Лунатион отличается от Вечного города. От Пангеры. А эта кепка просто...
— Отражала это?
— Да. Это было похоже на новое начало. Шаг к более нормальному существованию. Ну, настолько нормальное существование, насколько это вообще возможно для таких, как я.
Она сделала над собой усилие, чтобы не смотреть на его запястье.
— Итак, у тебя есть кепка, а у меня-Джелли Джубили.
Его улыбка осветила полумрак галереи.
— Я удивлен, что у тебя нет где-нибудь татуировки с юбилейным Желе. - Его глаза скользнули по ней, задержавшись на коротком, обтягивающем зеленом платье.
Она поджала пальцы ног.
— А кто сказал, что у меня нет татуировки там, где ты ее не видишь, Аталар?
Она смотрела, как он перебирает все, что уже видел. С тех пор как он переехал сюда, она перестала расхаживать по квартире в нижнем белье, одеваясь, но она знала, что он видел ее через окно в предыдущие дни. Он знал, что существует ограниченное, очень интимное количество мест, где может быть спрятана другая татуировка.
Она могла бы поклясться, что его голос упал на октаву или две, когда он спросил:
— И где же?
С любым другим мужчиной она бы сказала: Почему бы тебе не пойти и не выяснить это?
С любым другим мужчиной она уже была бы по другую сторону стола. Забиралась к нему на колени. Расстегивая ремень. А потом опускаясь на его член, оседлав его, пока они оба не застонали бы и не задохнулись...
Она заставила себя вернуться к своим бумагам.
— Есть несколько мужчин, которые могут ответить на этот вопрос, если тебе так интересно. - Откуда у нее такой ровный голос, она понятия не имела.
Молчание Ханта было почти осязаемым. Она не осмеливалась взглянуть на экран своего компьютера.
Но его глаза оставались сосредоточенными на ней, обжигая ее, как клеймо.
Ее сердце гулко стучало по всему телу. Опасный, глупый, безрассудный...
Хант глубоко и тяжело вздохнул. Кресло, в котором он сидел, застонало, когда он заерзал в нем, его крылья зашуршали. Она все еще не осмеливалась посмотреть. Она честно не знала, что будет делать, если посмотрит.
Но потом Хант сказал хриплым голосом:
— Нам нужно сосредоточиться на Сабине.
Услышать ее имя было все равно что окунуться в ледяную воду.
Правильно. Да. Конечно. Потому что переспать с Умброй Мортис было невозможно. Причины этого начинались с того, что он тосковал по потерянной любви, а заканчивались тем, что он принадлежал проклятому богами губернатору. С миллионом других препятствий между ними.
Она все еще не могла смотреть на него, когда Хант спросил:
— Есть какие-нибудь мысли о том, как мы можем получить больше информации о ней? Хотя бы мельком заглянуть в ее теперешнее душевное состояние?
Нуждаясь хоть как-то занять свои руки, свое слишком горячее тело, Брайс распечатала, а затем подписала и датировала документы, присланные Джесибой.
— Мы не можем вызвать Сабину на официальный допрос, не дав ей понять, что мы ее заподозрили, - сказала Брайс, наконец взглянув на Ханта.
Его лицо раскраснелось, а глаза... Чертова Солас, его черные глаза блестели, полностью устремленные на ее лицо. Словно он думал о том, как бы прикоснуться к ней.
Пробуя ее на вкус.
— Ладно, - грубо сказал он, проводя рукой по волосам. Его глаза успокоились, и в них загорелся темный огонь. Слава богам.
Тут ее осенило, и Брайс сдавленным голосом произнесла, чувствуя, как внутри у нее все сжимается от ужаса:
— Я думаю, мы должны задать эти вопросы Сабине лично.

Глава 43

Волчья Берлога в Мунвуде занимала целых десять городских кварталов, раскинувшаяся вилла, построенная вокруг дикого переплетения леса и травы, которая, как утверждала легенда, росла здесь еще до того, как кто-то коснулся этих земель. Через железные ворота, встроенные в высокие известняковые арки, Брайс могла видеть частный парк, где утренний солнечный свет уговаривал сонные цветы раскрыться. Волчата прыгали, набрасываясь друг на друга, гоняясь за своими хвостами, под присмотром седомордых старейшин, чьи жестокие дни в Аикс остались далеко позади.
Ее желудок скрутило настолько, что она возблагодарила судьбу за то, что забыла позавтракать. Она почти не спала прошлой ночью, обдумывая и переосмысливая этот план. Хант предложил сделать это сам, но она отказалась. Она должна была прийти сюда—должна была сделать шаг вперед. Ради Даники.
В своем обычном боевом костюме Хант стоял в шаге от них, молча, как и во время прогулки сюда. Как будто он знал, что она едва сдерживает дрожь в ногах. Она пожалела, что не надела кроссовки. Крутой наклон каблуков раздражал рану на бедре. Брайс стиснула зубы от боли, когда они стояли перед виллой.
Хант не сводил своих темных глаз с четырех часовых, стоявших у ворот.
Три девушки, один парень. Все в гуманоидной форме, все в черном, все вооружены пистолетами и мечами в ножнах за спиной. Татуировка в виде ониксовой розы с тремя следами когтей, прорезавшими ее лепестки, украшала боковые стороны их шей, отмечая их как членов волчьей стаи Черной Розы.
Ее желудок скрутило от рукоятей, выглядывающих из-за их бронированных плеч. Но она отогнала воспоминание о косе серебристо-светлых волос с фиолетовыми и розовыми локонами, постоянно цепляющейся за рукоять древнего, бесценного клинка.
Несмотря на молодость, стая Дьяволов была почитаема, самые талантливые волки в поколениях. Ведомые самой могущественной Альфой на земле Мидгард.
Стая черная роза была очень далека от этого. Далекий гребаный отблеск.
Их глаза загорелись хищным восторгом, когда они увидели Брайс.
У нее пересохло во рту. И резко обернулась, когда из стеклянного вестибюля слева от ворот появился пятый волк.
Темные волосы Альфы были заплетены в тугую косу, подчеркивая острые черты ее лица, когда она насмешливо посмотрела на Брайс и Ханта. Рука Аталара небрежно скользнула к ножу у бедра.
Брайс сказала так небрежно, как только могла:
— Привет, Амелия.
Амелия Рейвенскрофт оскалила зубы.
— Какого хрена тебе надо?
Хант в ответ оскалил зубы.
— Мы здесь, чтобы увидеть Премьер-Министра. - Он сверкнул своим значком легиона, золото сверкнуло на солнце. — От имени губернатора.
Амелия бросила взгляд своих золотых глаз на Ханта, поверх его татуированного нимба. Поверх его руки на ноже и SPQM, который она наверняка знала, был вытатуирована на другой стороне его запястья. Она скривила губы.
— Ну, по крайней мере, ты выбрала интересную компанию, Квинлан. Даника бы это одобрила. Хель, вы могли бы даже убить его вместе. - Амелия прислонилась плечом к стене вестибюля.
— Раньше вы так и делали, верно? Я слышала о вас, ребята, и об этих двух демонаках. Классика.
Брайс вежливо улыбнулась.
— Вообще-то это были три демонака.
— Глупая шлюха, - прорычала Амелия.
— Осторожнее, - прорычал в ответ Хант.
Члены стаи Амелии держались позади нее, глядя на Ханта. По-видимому, это была выгода от общения с Умброй Мортис.
Амелия рассмеялась, звук был наполнен отвращением. Не просто ненависть к ней, поняла Брайс. Но и к ангелам. Дома Земли и Крови, Неба и Дыхания были соперниками в хороший день и врагами в плохой.
— А то что? Ты используешь свою молнию против меня? - сказала она Ханту. — Если ты это сделаешь, то окажешься в таком глубоком дерьме, что твой хозяин заживо похоронит тебя в нем. - Легкая улыбка при виде татуировки на его лбу.
Хант замер на месте. И как бы ни было интересно наконец увидеть, как убивает Хант Аталар, у них была причина находиться здесь. Поэтому Брайс сказала вожаку стаи:
— Ты просто прелесть, Амелия Рейвенскрофт. Передай своему боссу, что мы здесь для встречи с премьер-министром. - Она нахмурила брови в знак отказа, который, как она знала, заставит Альфу покраснеть от ярости.
— Закрой свой рот, - сказала Амелия, — пока я не вырвала тебе язык.
Темноволосый волк-самец, стоящий позади Амелии, насмехался:
— Почему бы тебе снова не пойти и не трахнуть кого-нибудь в сортире, Квинлан?
Она блокировала каждое слово. Но Хант фыркнул смехом, который обещал сломанные кости.
— Я же сказал тебе, чтобы ты следила за ним.
— Продолжай, ангел, - усмехнулась Амелия. — Давай посмотрим, что ты можешь сделать.
Брайс едва могла пошевелиться от охватившей ее паники и ужаса, едва могла дышать, но Хант тихо сказал:
— В поле зрения этих ворот играют шесть щенков. Ты действительно хочешь подвергнуть их такой же борьбе, как и мы, Амелия?
Брайс моргнула. Хант даже не взглянул в ее сторону, продолжая обращаться к кипящей Амелии.
— Я не собираюсь выбивать из тебя дерьмо на глазах у детей. Так что либо вы нас впустите, либо мы вернемся с ордером. - Его взгляд не дрогнул. — Не думаю, что Сабина Фендир будет особенно довольна второму варианту.
Амелия выдержала его пристальный взгляд, даже когда остальные напряглись. Это высокомерие заставило Сабину назвать ее Альфой стаи Черной Розы, даже выше Итана Холстрома, который теперь являлся вторым человеком Амелии. Но Сабина хотела кого-то такого же, как она сама, независимо от более высокого ранга власти Итана. И, возможно, кого-то чуть ниже Альфы, но крепко держащий их своими когтями.
Брайс ждала, что Амелия вызовет Ханта блефовать по поводу ордера. Ждала ехидного замечания или появления клыков.
И все же Амелия вытащила рацию из-за пояса и сказала в нее:
— Гости пришли к премьеру. Иди и забери их.
Однажды она влетала в дверь за темной головой Амелии, проводила часы, играя с щенками в траве и деревьях за ней, когда Даника была назначена нянькой.
Она прогнала воспоминания о том, как это было—смотреть, как Даника играет с пушистыми щенками или визжащими детьми, которые все боготворили землю, по которой она ходила. Их будущий лидер, их защитник, который поднимет волков на новые высоты.
Грудь Брайс сжалась до боли. Хант посмотрел в ее сторону, и его брови поползли вверх.
Она не могла этого сделать. Быть здесь. Войдите в это место.
Амелия улыбнулась, как будто понимая это. Чуя ее страх и боль.
И вид гребаной суки, стоящей там, где когда-то была Даника... красный цвет омыл зрение Брайс, когда она протянула:
— Приятно видеть, что преступность так сильно снизилась, если все, что тебе нужно сделать в этот день, Амелия, это играть в охранника у входной двери.
Амелия медленно улыбнулась. С другой стороны ворот послышались шаги, но Брайс не осмелилась даже взглянуть на них. Не тогда, когда Амелия сказала,
— Знаешь, иногда я думаю, что должна поблагодарить тебя—они говорят, что если бы Даника не была так отвлечена сообщением о твоем пьяном дерьме, она могла бы предвидеть нападение. И тогда я бы не была там, где сейчас, не так ли?
Ногти Брайс впились ей в ладони. Но ее голос, слава богам, был тверд, когда она сказала:
— Даника была в тысячу раз больше волка, чем ты. Где бы ты ни была, ты никогда не будешь на ее месте.
Амелия побелела от ярости, ее нос сморщился, губы раздвинулись, обнажая теперь уже удлиняющиеся зубы...
— Амелия, - прорычал мужской голос из тени арки ворот.
О боги! Брайс сжала пальцы в кулаки, чтобы сдержать дрожь, и посмотрела на молодого волка.
Но глаза Итана Холстрома метались между ней и Амелией, когда он приблизился к своему Альфе.
— Оно того не стоит. - Невысказанные слова замерцали в его глазах. Брайс этого не стоит.
Амелия фыркнула, поворачиваясь обратно к вестибюлю, невысокая, темноволосая женщина последовала за ней. Омега стаи, если ей не изменяет память. Амелия усмехнулась через плечо Брайс,
— Возвращайся в мусорный контейнер, из которого ты выползла.
Затем она закрыла дверь. Оставив Брайс стоять перед младшим братом Коннора.
На загорелом лице Итана не было ничего доброго. Его золотисто-каштановые волосы были длиннее, чем в последний раз, когда она видела его, но тогда он был второкурсником, играющим в солнечный мяч для ККУ.
Этот высокий, мускулистый мужчина перед ними совершил переброс. Он встал на место своего брата и присоединился к стае, пришедшей на смену стае Коннора.
Прикосновение бархатно-мягких крыльев Ханта к ее руке заставило сдвинуться с места. Каждый шаг навстречу волку заставлял ее сердце учащенно биться.
— Итан, - с трудом выдавила Брайс.
Младший брат Коннора ничего не ответил и повернулся к колоннам, стоявшим по обе стороны дорожки.
Ее сейчас стошнит. Вокруг были известняковые плитки, бледные колонны, стеклянные двери, ведущие в парк в центре виллы.
Ей не следовало позволять Аталару приходить сюда. Надо было заставить его остаться где-нибудь на крыше, чтобы он не мог стать свидетелем впечатляющего взрыва, который она должна была пережить через три секунды.
Шаги Итана Холстрома были неторопливыми, его серая футболка натягивалась на широкой мускулистой спине. Он был самоуверенным двадцатилетним парнем, когда умер Коннор, таким же крупным, как Даника и звезда Солнечной команды ККУ, и, по слухам, стал профессионалом, как только его брат расслабился. Он мог бы стать профессионалом сразу после окончания средней школы, но Коннор, который воспитывал Итана с тех пор, как их родители умерли пять лет назад, настаивал, что на первом месте стоит диплом, а на втором-спорт. Итан, который боготворил Коннора, всегда отказывался от него, несмотря на уговоры Бронсона отпустить парня в профессионалы.
Тень Коннора, дразнили они Итана.
С тех пор он все заполнял. Наконец-то он стал по-настоящему похож на своего старшего брата-даже оттенок его золотисто-каштановых волос пронзил ее грудь, как острие ножа.
Я без ума от тебя. Мне больше никто не нужен. Я уже давно этого не делал.
Она не могла дышать. Я не могла перестать видеть, слышать эти слова, чувствовать гигантский гребаный разрыв в пространственно-временном континууме, где должен был быть Коннор, в мире, где никогда не могло случиться ничего плохого...
Итан остановился перед другой стеклянной дверью. Он открыл одну из них, и мускулы его длинной руки зашевелились, когда он протянул ее.
Хант шел первым, без сомнения сканируя пространство в мгновение ока.
Брайс умудрилась поднять глаза на Итана, когда проходила мимо.
Его белые зубы сверкнули, когда он обнажил их перед ней.
Исчез тот самоуверенный мальчишка, которого она дразнила; исчез тот парень, который пытался флиртовать с ней, чтобы использовать эти приемы на Натали, которая смеялась, когда Итан пригласил ее на свидание, но сказала ему подождать еще несколько лет; исчез тот парень, который безжалостно расспрашивал Брайс о том, когда она наконец начнет встречаться с его братом.
Теперь на его месте стоял отточенный хищник. Который наверняка не забыл о сообщениях, которые она посылала и получала в ту ужасную ночь. Что она трахалась с каким-то незнакомцем в клубном туалете, пока Коннор—Коннор, который только что излил ей свое сердце, был убит.
Брайс опустила глаза, ненавидя его, ненавидя каждую секунду этого гребаного визита.
Итан улыбнулся, словно смакуя ее позор.
Он бросил университет после смерти Коннора. Бросил игру в солнечный мяч. Она знала это только потому, что однажды вечером, два месяца спустя, поймала игру по телевизору, и комментаторы обсуждали его. Никто-ни тренеры, ни друзья, ни товарищи по стае не могли убедить его вернуться. Он ушел из спорта и, по-видимому, никогда не оглядывался назад.
Она не видела его с тех самых дней, что предшествовали убийствам. Его последняя фотография была той, которую Даника сделала во время его игры на заднем плане. Та самая, которой она мучила себя прошлой ночью в течение нескольких часов, готовясь к тому, что принесет рассвет.
Но до этого были сотни фотографий, на которых они были запечатлены вместе. Они все еще были на ее телефоне, как корзина, полная змей, ожидавших укуса, если она только откроет крышку.
Жестокая улыбка Итана не дрогнула, когда он закрыл за ними дверь.
— Премьер решил вздремнуть. Сабина встретится с тобой.
Брайс взглянула на Ханта, и тот коротко кивнул ей. Именно так, как они и планировали.
Брайс чувствовала каждый вздох Итана за ее спиной, когда они направились к лестнице, которая, как знала Брайс, вела их на этаж выше, к кабинету Сабины. Хант, казалось, тоже заметил Итана и позволил молнии обхватить его руки и запястья, так что молодой волк сделал шаг назад.
По крайней мере, Альфа-придурки годились для чего-то.

***

Итан не ушел. Нет, похоже, он должен был стать их охранником и молчаливым мучителем на все время этого несчастного путешествия.
Брайс знала каждый шаг к кабинету Сабины на втором этаже, но Итан шел впереди: вверх по широкой известняковой лестнице, испещренной таким количеством царапин, что никто больше не потрудился их убрать; вниз по ярко освещенному коридору с высоким потолком, окна которого выходили на оживленную улицу снаружи; и, наконец, к потертой деревянной двери.
Даника выросла здесь—и переехала, как только поступила в ККУ. После окончания школы она оставалась только во время официальных волчьих мероприятий и праздников.
Шаг Итана был неторопливым. Как будто он чуял страдания Брайс и хотел заставить ее терпеть их каждую возможную секунду.
Она полагала, что заслужила это. Знала, что она это заслужила.
Она попыталась отогнать вспыхнувшее воспоминание.
Двадцать одно проигнорированное сообщение от Итана, и все это в первые дни после убийства. Полдюжины аудиосообщений. Первое из них рыдания, паника и через несколько часов после. Это правда, Брайс? Они мертвы?
А потом сообщения сменились беспокойством. Где ты? Ты в порядке? Я звонил в главные больницы, но тебя там нет, но никто ничего не говорит. Пожалуйста, позвони мне.
А потом, под конец, это последнее аудиосообщение от Итана, ничего, кроме острого, как бритва, холода. Инспекторы Легиона показали мне все сообщения. Коннор практически сказал тебе, что любит тебя, и ты наконец согласилась пойти с ним на свидание, а потом трахнулась с каким-то незнакомцем в туалете? Пока он умирал? Ты что, издеваешься надо мной с этим дерьмом? Не приходи завтра на Отплытие. Тебе там не рады.
Она никогда не отвечала ему, никогда не искала его. Она не могла вынести даже мысли о том, чтобы встретиться с ним лицом к лицу. Видя скорбь и боль на его лице. Верность была самой ценной из всех волчьих черт. В их глазах она и Коннор были вместе. Почти парой. Всего лишь вопрос времени. Ее связи до этого не имели никакого значения, как и его, потому что еще ничего не было объявлено.
Пока он наконец не пригласил ее на свидание. И она сказала " да". Он уже начал спускаться по этой дороге.
Для волков она принадлежала Коннору, а он-ей.
Напиши мне, когда будешь дома в безопасности.
Ее грудь все сжималась и сжималась, стены давили на нее...
Она заставила себя глубоко вздохнуть. Вдыхая до такой степени, что ее ребра напряглись от удержания воздуха внутри. Затем выдохнула, пока она не выдохнула чистую, разрывающую внутренности панику, которая жгла все ее тело, как кислота.
Брайс не была волком. Она не играла по их правилам ухаживания. И она была глупа и боялась того, что означало согласие на это свидание, и Даника, конечно, не заботилась так или иначе, если у Брайс была какая-то бессмысленная связь, но... Брайс никогда не набиралась смелости объяснить Итану, после того как она увидела и услышала его сообщения.
Она сохранила их все. Слушание их было твердой центральной дугой ее эмоциональной спиральной рутины. Кульминацией всего этого, конечно же, были последние, глупые счастливые сообщения от Даники.
Итан постучал в дверь Сабины, распахнув ее настежь, и за ней открылся солнечный белый кабинет, окна которого выходили в зеленый парк приюта. Сабина сидела за своим столом, ее волосы цвета кукурузного шелка почти светились на свету.
— У тебя хватает наглости явиться сюда.
Слова застряли у Брайс в горле, когда она увидела ее бледное лицо, тонкие руки, сплетенные на дубовом столе, узкие плечи, которые противоречили ее огромной силе. Даника была чистым лесным огнем, а ее мать-сплошным льдом. И если Сабина убила ее, если Сабина сделала это …
В голове Брайс зазвучал рев.
Хант, должно быть, почувствовал это, почувствовал запах, потому что он подошел к Брайс, Итан стоял в коридоре. Ангел сказал:
— Мы хотели встретиться с премьер-министром.
В глазах Сабины мелькнуло раздражение.
— По-поводу?
— Об убийстве вашей дочери.
— Не лезьте, мать твою, в наши дела, - рявкнула Сабина, со стуком ставя стакан на стол. Желчь обожгла горло Брайс, и она сосредоточилась на том, чтобы не закричать и не броситься на женщину.
Крыло Ханта коснулось спины Брайс-небрежный жест для любого наблюдающего, но это тепло и мягкость успокоили ее. Даника. Ради Даники она делала это.
Глаза Сабины вспыхнули.
— Где, черт возьми, мой меч?
Брайс отказалась отвечать, даже огрызнуться, что меч принадлежал и всегда будет принадлежать Данике, и сказала:
— У нас есть информация, что Даника находилась в храме Луны в ту ночь, когда был украден Рог. Нам нужно, чтобы премьер подтвердил это. - Брайс не сводила глаз с ковра, отражая испуг, стыд покорность, позволяя Сабине вырывать себе могилу.
— Какое, черт возьми, это имеет отношение к ее смерти?
— Мы собираем картину передвижений Даники до того, как демон Кристалл убил ее, - спокойно сказал Хант. — Кого она могла встретить, увидеть или что-то сделать.
Еще одна приманка: увидеть ее реакцию на слова о породе демона, когда она еще не была озвучена ни где. Сабина даже не моргнула. Как будто она уже была знакома с ним—возможно, потому, что она вызывала его все это время. Хотя, возможно, ей было просто все равно, предположила Брайс.
— Даника не была в храме той ночью, - прошипела Сабина. — Она не имела никакого отношения к тому, что Рог украли.
Брайс едва удержалась, чтобы не закрыть глаза на эту ложь, которая все подтверждала.
Когти соскользнули с костяшек пальцев Сабины и вонзились в ее стол.
— А кто тебе сказал, что Даника была в храме?
— Никто, - солгала Брайс. — Я думала, что могла вспомнить, как она упоминала об этом...
— А... ты думала? - Сабина усмехнулась, повысив голос, чтобы подражать голосу Брайс,
— Трудно вспомнить, не так ли, когда ты была под кайфом, пьяна и трахалась с незнакомцами.
— Ты права, - выдохнула Брайс, когда Хант зарычал. — Это была ошибка. - Она не дала Ханту времени возразить, прежде чем развернулась на каблуках и ушла, тяжело дыша.
Она понятия не имела, как ей удается держать спину прямо, а содержимое живота - внутри тела.
Она почти не слышала Ханта, когда он шагнул вслед за ней. Не в силах смотреть на Итана, она вошла в коридор и увидела, что он ждет ее у дальней стены.
Она не осмеливалась взглянуть на волков, мимо которых проходила.
Она знала, что Итан идет следом, но ей было все равно, все равно...
— Квинлан. - Голос Ханта прорезался сквозь мраморную лестничную клетку. Она спустилась еще на один пролет, когда он снова сказал: — Квинлан.
Он был настолько резким, что она остановилась. Оглянулась через плечо. Глаза Ханта скользнули по ее лицу-беспокойство, а не торжество по поводу откровенной лжи Сабины, сияло там.
Но Итан стоял между ними на ступеньках, глаза его были тверды, как камни.
— Расскажи мне, в чем дело.
— Это секретная информация, придурок, - протянул Хант.
Рычание Итана громыхнуло в лестничном колодце.
— Это начинается снова, - тихо сказала Брайс, зная о всех камерах, о приказе Мики держать все это в секрете. Ее голос был хриплым. — Мы пытаемся выяснить, почему и кто за этим стоит. До сих пор было совершено три убийства. Точно таких же. Будьте осторожны-предупредите свою стаю, чтобы она была осторожна.
Лицо Итана оставалось непроницаемым. Это было одним из его достоинств как игрока в солнечный мяч—его способность не передавать ходы своим противникам. Он был великолепен и чертовски самоуверен, да, но это высокомерие было вполне заслужено долгими часами практики и жестокой дисциплины.
Лицо Итана оставалось холодным.
— Я дам вам знать, если что-нибудь услышу.
— Тебе нужны наши номера? - Холодно спросил Хант.
Губы Итана скривились.
— У меня есть ее телефон. - Она изо всех сил старалась не встретиться с ним взглядом, особенно когда он спросил: — Надеюсь, ты потрудишься ответить на этот раз?
Она повернулась на каблуках и бросилась вниз по лестнице в приемную.
Теперь в ней стоял самый лучший из волков. Разговаривая с секретаршей, сгорбившись над своей тростью из красного дерева, дед Даники поднял свое иссохшее лицо, когда она резко остановилась перед ним.
Его теплые карие глаза-это были глаза Даники, пристально смотрели на нее.
Старый мужчина одарил ее печальной, доброй улыбкой. Это было хуже, чем любая из насмешек или рычания.
Брайс успела склонить голову, прежде чем выскочить за стеклянные двери.
Она добралась до ворот, не столкнувшись больше ни с кем. Она уже почти выбралась на улицу, когда Итан догнал ее, Хант был на шаг позади.
— Ты не заслуживала его, - сказал Итан.
С таким же успехом он мог бы вытащить нож, который, как она знала, был спрятан у него в сапоге, и вонзить его ей в грудь.
— Я знаю, - прохрипела она.
Щенки все еще играли, прыгая по высокой траве. Он кивнул в сторону второго этажа, где кабинет Сабины выходил окнами на зеленую лужайку.
— Ты сделала несколько глупых гребаных решений, Брайс, но я никогда не считал тебя глупой. Она хочет, чтобы ты умерла. - Возможно, еще одно подтверждение.
Эти слова что-то сломали в ней.
— Знаю. - Она указала на ворота, не в силах остановить закипающую в ней ярость, когда поняла, что все знаки указывают на Сабину. — Коннору было бы стыдно за то, что ты позволил Амелии разгуляться. За то, что позволил такому куску дерьма быть твоим Альфой.
На костяшках пальцев Итана блеснули когти.
— Никогда больше не произноси его имени.
— Уходи, - тихо сказал ему Хант. Молния лизнула его крылья.
Итан, казалось, был готов разорвать ему горло, но Хант уже был рядом с Брайс, следуя за ней на залитую солнцем улицу. Она не осмеливалась посмотреть на Амелию или ее стаю у ворот, насмехавшуюся над ними.
— Ты просто мусор, Квинлан! - Закричала Амелия, когда они проходили мимо, и ее друзья разразились хохотом.
Брайс не могла видеть, смеется ли Итан вместе с ними.

Глава 44

— Сабина солгала, что Даники не было в храме. Но нам нужен надежный план, как поймать ее, если она вызывает этого демона, - сказал Хант Брайс двадцать минут спустя за обедом. Ангел проглотил не меньше трех мисок каши, одну за другой. По дороге домой она не проронила ни слова. Ей понадобилась вся прогулка сюда, чтобы снова собраться с мыслями.
Брайс оттолкнула переваренный рис, плавающий в ее собственной миске. У нее не было никакого интереса к еде.
— Мне надоело ждать. Просто арестуй ее.
— Она неофициальная глава Мунвуда и, по сути, премьер-министр Волков, - предупредил Хант. — Если не по титулу, то во всех других отношениях. Мы должны быть осторожны, подходя к этому делу. Последствия могут быть катастрофическими.
— Конечно. - Брайс снова ткнула ложкой в свою кашу. Она знала, что должна кричать, знала, что должна идти обратно в логово, чтобы убить эту гребаную суку. Брайс стиснула зубы. Они также не получили никаких известий от Тариона или Руна.
Хант постучал пальцем по стеклянному столу, оценивая выражение ее лица. Затем он милостиво сменил тему разговора.
— Я знаю историю Итана, но что за проблема у Амелии с тобой?
Может быть, Брайс просто устала, но в конце концов она сказала,
— Ты когда-нибудь видел сообщения с той ночи? В каждой газете они появлялись на первой полосе после утечки информации.
Хант замер.
— Да, - мягко сказал он.
Она пожала плечами, помешивая кашу в своей миске. Круг за кругом.
— У Амелии были... виды на Коннора. Еще с детства. Я думаю, она и сейчас так думает.
— Ах.
— И... ты знаешь обо мне и Конноре.
— Да. Извини.
Она ненавидела эти два слова. Она слышала их так много раз, что просто чертовски ненавидела.
— Когда она увидела сообщения той ночи, я думаю, Амелия наконец поняла, почему он никогда не отвечал ей взаимностью.
Он нахмурился.
— Прошло уже два года.
— Ну и что? - Это уж точно ни хрена не помогло ей почувствовать себя лучше.
Хант покачал головой:
— Люди все еще помнят их? Эти сообщения?
— Конечно. - Она фыркнула и покачала головой. — Просто поищи меня в интернете, Аталар. Мне пришлось закрыть все свои счета. - Эта мысль заставила ее желудок сжаться, тошнотворная паника сжала каждый мускул и вену в ее теле. Она стала лучше справляться с этим чувством, но не намного. — Люди меня ненавидят. Буквально ненавидят меня. Некоторые из волчьих стай даже написали песню и выложили ее в интернет—они называли ее я только что переспала с кем-то в сортире, не говори Коннору. Они поют ее всякий раз, когда видят меня.
Его лицо стало холодным, как лед.
— Какие стаи?
Она покачала головой. Она, конечно же, не назовет их, особенно с таким убийственным выражением на его лице.
— Это не имеет значения. Все люди-придурки.
Это было так просто, как она знала. Большинство людей были придурками, и этот город был полон ими.
Иногда она задавалась вопросом, что бы они сказали, если бы узнали о том, что две зимы назад кто-то прислал ей в новую квартиру тысячу распечатанных лирических листов песни вместе с макетом обложки альбома, сделанной из ее фотографии с той ночи. Если бы они знали, что она поднялась на крышу, чтобы сжечь их всех—но вместо этого уставилась на карниз. Она задумалась, что бы случилось, если бы Джунипер, повинуясь прихоти, не позвонила просто для того, чтобы проверить, как там дела. Когда Брайс положила руки на перила...
Только этот дружелюбный голос на другом конце провода удержал ее от того, чтобы спуститься прямо с крыши.
Джунипер все время держала Брайс на телефоне, болтая о пустяках. Прямо до тех пор, пока ее такси не остановилось перед домом. Джунипер отказалась повесить трубку, пока не оказалась на крыше вместе с Брайс, смеясь над этим. Она знала, где ее искать, только потому, что Брайс пробормотала что-то о том, что сидит там. И, возможно, она поспешила туда из-за того, каким тихим был голос Брайс, когда она это говорила.
Джунипер осталась, чтобы сжечь копии песни, а затем спустилась в квартиру, где они смотрели телевизор в постели, пока не заснули. В какой-то момент Брайс встала, чтобы выключить телевизор и пойти в ванную, но когда она вернулась, Джунипер уже проснулась и ждала ее.
Ее подруга не отходила от нее целых три дня.
Они никогда об этом не говорили. Но Брайс задавалась вопросом, сказала ли Джунипер позже Фьюри, как близко это было, как усердно она работала, чтобы сохранить тот телефонный звонок, пока она мчалась, не предупредив Брайс, чувствуя, что что-то было не так.
Брайс не любила думать о той зиме. Той ночи. Но она никогда не перестанет благодарить Джунипер за это чувство—за ту любовь, которая удержала ее от такой ужасной, глупой ошибки.
— Да, - сказал Хант, — люди-настоящие придурки.
Она предположила, что ему пришлось еще хуже, чем ей. Гораздо хуже.
Два столетия рабства, которое едва ли было замаскировано под какой-то извилистый путь к искуплению. Сделка Мики с ним была позором.
Она заставила себя съесть ложку своей теперь уже холодной каши. Она заставила себя спросить что-нибудь, что угодно, чтобы хоть немного прояснить голову.
— Это ты придумал себе прозвище? Тень смерти?
Хант отложил ложку.
— Разве я похож на человека, которому нужно придумывать себе прозвища?
— Нет, - призналась Брайс.
— Они называют меня так только потому, что мне приказано делать такое дерьмо. И я делаю это хорошо. - Он пожал плечами. — Лучше бы они называли меня рабом смерти.
Она закусила губу и съела еще одну ложку каши.
Хант откашлялся.
— Я знаю, что сегодняшний визит был тяжелым. И я знаю, что сначала вел себя не так, Квинлан, но я рад, что ты взялась за это дело. Ты была... действительно великолепна.
Она спрятала то, что его похвала сделала с ее сердцем, как она подняла туман, который опустился на нее.
— Мой отец был капитаном драконов в 25-м Легионе. Они отправили его на фронт на все три года его военной службы. Он научил меня нескольким вещам.
— Я знаю. Я имею в виду, не о том, чему тебя научили. Но насчет твоего отца. Рэндалл Силаго, верно? Это он научил тебя стрелять.
Она кивнула, и в ней проснулась странная гордость.
— Я никогда не сражался рядом с ним, но слышал о нем, когда меня в последний раз посылали на фронт—около двадцати шести лет назад. Я имею в виду, слышал о его меткости. А что он думает о... - он махнул рукой в ее сторону, на город вокруг них.
— Он хочет, чтобы я переехала обратно домой. Я должна была пойти с ним на ковер-буквально-чтобы выиграть бой о переходе в ККУ.
— Вы физически боролись с ним?
— Да. Он сказал, что если я сумею его прижать, то буду знать достаточно о защите, чтобы удержаться в городе. Оказывается, я уделяла ему больше внимания, чем думала.
Низкий смех Ханта пробежал по ее коже.
— И он научил тебя стрелять из снайперской винтовки?
— Винтовки, пистолеты, ножи, сабли. - Но оружие было специальностью Рэндалла. Он безжалостно учил ее снова и снова.
— Ты когда-нибудь пользовалась ими вне практики?
Я люблю тебя, Брайс.
Закрой глаза, Даника.
— Когда это было необходимо, - прохрипела она. Не то чтобы это имело какое-то значение.
Зазвонил ее телефон. Она взглянула на послание от Джесибы и застонала.
Через тридцать минут придет клиент. Будь там, или у тебя появится билет в один конец, как у полевки.
Брайс отложила ложку, чувствуя, что Хант наблюдает за ней, и начала печатать.
Я буду на месте...
Джесиба добавила еще одно сообщение, прежде чем Брайс успела ответить.
И где эта вчерашняя бумажная волокита?
Брайс удалила то, что она написала, и начала писать,
Я возьмусь за это...
Еще одно сообщение от Джесибы:
Я хочу, чтобы все было сделано к полудню.
— Кто-то разозлился, - заметил Хант, и Брайс поморщилась, схватив свою миску и поспешив к раковине.
Сообщения продолжали поступать по дороге в галерею, наряду с полудюжиной угроз превратить ее в различных жалких существ, предполагая, что кто-то действительно по-королевски разозлил Джесибу. Когда они подошли к двери галереи, Брайс отперла физический и магический замки и вздохнула.
— Может быть, тебе лучше остаться сегодня на крыше? Она, наверное, будет следить за мной по камерам. Я не знаю, видела ли она тебя там раньше, но...
Он похлопал ее по плечу.
— Понял, Квинлан. - Его черная куртка зажужжала, и он вытащил телефон. — Это Исайя, - пробормотал он и кивнул на открытую теперь дверь галереи, через которую они могли видеть Сиринкс, скребущуюся в дверь библиотеки, крича свое приветствие Лехабе. — Я зайду позже, - сказал он.
Она знала, что он ждал, чтобы взлететь на крышу, пока она не заперла за собой дверь галереи. Через пятнадцать минут от него пришло сообщение.
Исайе нужно мое мнение по одному делу. Направляюсь прямо сейчас. Юстиниан наблюдает за тобой. Я вернусь через несколько часов.
Она написала в ответ:
А Юстиниан горяч?
Он ответил:
Ну и кто теперь извращенец?
На ее губах появилась улыбка.
Ее большие пальцы зависли над клавиатурой, чтобы ответить, когда зазвонил телефон. Вздохнув, она поднесла трубку к уху, чтобы ответить.
— И почему ты еще не готова принять клиента? - Требовательно спросила Джесиба.

⇐ Предыдущая 19 20 21 22 232425 26 27 28 Следующая ⇒