Главная

Контакты

Случайная статья

• Автоматизация
• Антропология
• Археология
• Архитектура
• Биология
• Ботаника
• Бухгалтерия
• Военная наука
• Генетика
• География
• Геология
• Демография
• Деревообработка
• Журналистика
• Зоология
• Изобретательство
• Информатика
• Искусство
• История
• Кинематография
• Компьютеризация
• Косметика
• Кулинария
• Культура
• Лексикология
• Лингвистика
• Литература
• Логика
• Маркетинг
• Математика
• Материаловедение
• Медицина
• Менеджмент
• Металлургия
• Метрология
• Механика
• Музыка
• Науковедение
• Образование
• Охрана Труда
• Педагогика
• Полиграфия
• Политология
• Право
• Предпринимательство
• Приборостроение
• Программирование
• Производство
• Промышленность
• Психология
• Радиосвязь
• Религия
• Риторика
• Социология
• Спорт
• Стандартизация
• Статистика
• Строительство
• Технологии
• Торговля
• Транспорт
• Фармакология
• Физика
• Физиология
• Философия
• Финансы
• Химия
• Хозяйство
• Черчение
• Экология
• Экономика
• Электроника
• Электротехника
• Энергетика

Глава XXXII

Я отправляюсь в Огасту. Моя задача — сжечь мост

Некоторое время мы занимались разведкой для генерала Крука, потом — полковника Миллера и генерала Логана (согласно приказу последнего мы сожгли почти все винокурни в Северной Алабаме), но после того, как командующим стал генерал Гаррард, как уже было сказано, разведывательный отряд был расформирован и я снова вернулся к генералу Томасу.

Далее ничего достойного упоминания со мной не происходило, вплоть до нашего выдвижения к Рокки-Фейс-Ридж, где мне хоть и всего один день, но посчастливилось поучаствовать в состоявшемся там сражении.

А потом вновь возродилась идея разрушить железнодорожный мост у Огасты. Если бы его удалось уничтожить, даже нескольких месяцев не хватило бы на его восстановление, а нанесенный линиям снабжения противника ущерб сделал бы нас намного сильнее его. Смогу ли я незаметно подойти к нему и сжечь его? А потом, воспользовавшись шумихой и сумятицей, неужели так уж было бы трудно уделить немного внимания пороховому заводу и взорвав, разнести его на мелкие кусочки?

Я немедленно поехал в Нэшвилл за снаряжением — особого вида спичками — фосфорными и увенчанными стальными стреловидными наконечниками, что позволяло пользоваться ими как стрелами. В том же городе я познакомился с человеком по имени Чарльз Р. Грей, который пожелал составить мне компанию. А из Нэшвилла мы отправились туда, где шли бои, и, прибыв к сражению у Рокки-Фейс-Ридж, сразу же приняли в ней участие. Это, казалось, было совершенно неуправляемая битва, каждый, кого я встречал, делал что хотел, и я, конечно, тоже не мог сидеть сложа руки. Мятежники, располагаясь на вершине хребта, безусловно, имели определенную пользу от своей позиции, они скатывали вниз огромные валуны и от них пострадало много наших людей. Но до конца участвовать я в ней не мог, так как ранним утром следующего дня, мы пошли дальше — генерал Томас решил атаковать врага с левого фланга.

В Чаттанугу мы прибыли на двухколесной и одноконной тележке генерала, а оттуда — в Чарлстон, штат Теннесси — на товарном поезде. С этой минуты нам пришлось отказаться от первейшего из правил — идти только пешком.

Из Чарлстона некоторое время мы ехали вдоль Хивасси, затем, покинув реку, снова перешли через Фрог-Маунтинс, а затем вновь вернулись к этой реке, у Мерфи, графство Чероки. Всякое бывало во время этого путешествия — и тяжело иногда, но временами очень даже весело. Однажды мы встретились с одним пожилым джентльменом, семья которого состояла из него самого, его жены, трех дочерей и его снохи — все юнионисты, кроме последней — истинной сецессионистки, всегда готовой сказать нечто похвальное о мятежниках. Мы совсем немного провели времени в их доме, но очень сблизились и подружились с ними — пока Грей, мой компаньон, беседовал с дочерями, я развлекал сноху и вскоре убедил ее в том, что мы — замаскированные мятежники. Она была очень рада, что мы уделили свое внимание долине Хивасси и пожелала нам всяческих успехов в любых наших делах, какими бы они ни были, а когда я сказал ей, что мне поручено найти скрываемых в этих местах у себя линкольнистами дезертиров, ее восхищению нашим патриотизмом просто не было границ.

После завоевания ее доверия, я начал расспрашивать ее о том, какие войска стоят выше по течению, и через расположения которых нам нужно было пройти, и тут выяснилось, что она очень хорошо осведомлена, и те сведения, которыми она снабдила меня, впоследствии, как оказалось, были совершенно правдивы. На мой вопрос, какова тут обстановка вообще, и бродят ли по горам какие-нибудь подозрительные люди, она ответила:

— Нет, сейчас тут нет никого, с самой зимы, когда Олд Спайкс и целая толпа бушвакеров-янки у Персиммон-Крик убили полковника Уокера. С тех пор у нас покой и тишина.

— Может, его звали Пайк, а не Спайкс? — спросил я.

— Да, да, совершенно верно, говорили, что он истинный негодяй — настоящий дикарь, — сказала она.

— Ну, а что наша кавалерия, — поинтересовался я. — Почему они не схватили этих злодеев?

— Да, очень многие из людей полковника Янга действительно преследовали их, — ответила она, — но той ночью полковник был убит, а его убийцы сразу же скрылись в горах, так что нашим людям так и не удалось найти их.

Она как-то странно посмотрела на меня и в свою очередь тоже полюбопытствовала:

— Как ваше имя, незнакомец?

— Фрэнк Бартон, мадам, — не колеблясь ответил я.

— Откуда вы?

— Вако, Техас, — ответил я, а потом начал рассказывать ей о Техасе и его людях, о животноводстве, сельском хозяйстве, etc., и вскоре я поймал себя на мысли, что теперь я действительно говорю ей чистую правду.

Мы прекрасно поужинали и двинулись вверх по реке. Всякий раз, когда мы встречали дружески настроенных к нам людей, мы останавливались в их домах, а если случалось так, что высовываться нам не следовало, мы прятались в лесу. Иногда мы делали вылазки, крали цыплят и уносили их с собой в лес, а если их не было, брали свиней, а что касается хлеба, то мы никогда не думали о нем. Добравшись до подножия Блу-Ридж, мы обнаружили, что здешние жители очень тщательно охраняют свои запасы. Мятежники приказали им собрать весь скот, чтобы потом, спустя два-три дня, явиться и забрать его для нужд своей армии. Это был полковник Томас — знаменитый Билл Томас — командующий легионом индейцев — именно он отдал такой приказ, но люди, полные решимости отстоять свое добро, ответили Томасу в таких словах, что, если он хочет взять скот, пусть сам придет и сам его забирает. Я думаю, человек шестьдесят из них были способны взять в руки оружие и сражаться, если бы мятежники в целях наведения порядка вторглись на их землю, Грей и я присоединились к ним и очень много приложили сил, чтобы еще выше поднять их боевой дух. Мы заблокировали один из перевалов — тот, по которому через пару дней должны были пройти мятежники, но Томас, должно быть, узнав, что люди вооружились и ждут его, так и не появился.

Однажды мы затеяли стрельбу по мишеням и пригласили нескольких из этих горцев понаблюдать за ней — исключительно ради того, чтобы порадовать и приободрить их. Двумя пальцами — большим и указательным — Грей держал коробочку с откинутой крышкой, а я стрелял в нее, а потом, чтобы показать, насколько мы доверяем друг другу, мы поменялись ролями, и теперь я держал эту коробку — мишень для пули Грея. Стреляли мы с пятидесяти ярдов.

Рано утром 20-го мая мы начали подъем на Блу-Ридж — очень серьезная задача — трудная и утомительная. Когда стоя у его подножия, смотришь вверх, его вершина утопает в синей дымке, а когда уже на вершине, глядишь вниз, его подножие кажется сплошной синевой — вдвое, а может и более темнее небесной лазури.

Но вид с вершины этого хребта и в самом деле впечатляет. Повсюду горы и горы, их вершины словно намеренно стремятся вверх, чтобы полюбоваться на великое видение — Грейт-Смоки, что в Восточном Теннесси, и с той из них, на которой мы находились, он тоже был прекрасно виден. Очень часто случается так, что в долине идет дождь, а над вершиной хребта чистое небо и яркое солнце. Держа свой путь по самой кромке вершины Лонг-Ридж или, как называют его местные жители — «Коньку», мы просто поражались его высоте и необыкновенной форме — я считаю, это самое высокое место Аллеганских гор — мне так показалось, но если я неправ, настаивать не буду. Сам хребет у вершины невероятно узок — во многих местах не более 6-ти или 10-ти футов — западный склон, хотя и крутой, но по нему можно сойти вниз, а вот восточный его край — это просто обрыв, а за ним — двухтысячефутовая пропасть.

Одной из особенностей этих горного хребта является то, что оба его склона и вершина покрыты толстым слоем плодородной почвы — очень темного, можно сказать, черного цвета — но его вершины, тем не менее, настолько высоки, что деревья на них не растут.

Спустившись вниз и подойдя к восточному подножию хребта, мы оказались на берегу Таллула-Ривер — так назвали ее индейцы из-за ее необычных водопадов, пожалуй, самых высоких в этом штате — я не смог бы вспомнить ни одного, который мог бы сравниться со здешними. На участке в четверть мили находятся пять огромных порогов, их общая высота достигает четырехсот футов. Рев падающей с них воды слышен на невероятное расстояние, а потому неудивительно, что красные люди назвали эту реку Таллулой — «Громовой Рекой».

Мы дошли до ее слияния с Чаттугой, где в результате их соединения рождается Тугало, с помощью человека по имени Реми, которого мы наняли, чтобы он провел нас по самым опасным местам этой части штата — мы прошли 28 миль. Он был настоящим бродягой и истинным лоялистом — в самом прямом смысле этого слова. Недалеко от устья Чаттуги жил его брат — сын его — убежденный сецессионист, служил в армии мятежников. Он сражался в кавалерийском отряде Джорджа Янга, находившемся в Клейтоне, лишь в шести милях отсюда.

Двигаясь вдоль западных склонов Блу-Ридж мы очень часто выдавали себя за переодетых солдат-мятежников, но все же, в основном, за юнионистов — в зависимости от того, с кем мы встречались, или каковы были тогда наши интересы, но находясь с восточной стороны мы знали, что нам ничего не следует ждать хорошего от здешних жителей, если мы скажем им, что мы янки — ведь почти все они ненавидели нас — и поэтому мы почти везде представлялись возвращающимися в свой полк в Огасте мятежниками. По нашим словам мы служили в 4-м Кентуккийском кавалерийском (Конфедерация). Мы всячески избегали встреч, но если уж избежать такой встречи не удавалось, мы и рассказывали им эту простую и бесхитростную историю — всякий раз немного по-разному — и таким образом удовлетворяя их любопытство, приобретали их доверие.

Юный Реми благополучно и уверенно довел нас до дома своего отца, а утром, поднявшись очень рано, мы покинули его, сообщив его обитателям, что мы спешим в Уолхоллу на утренний поезд, но на самом деле, мы сразу же пошли к Тугало, где-то чуть ниже первых на нашем пути перекатов украли каноэ и без остановок плыли на нем до тех пор, пока не сели на мель, после чего нам пришлось бросить ее и выйти на берег, чтобы еще более отточить другие наши умения.

С рассветом мы укрылись в горах у Брасс-Таун-Крик — небольшой, знаменитой своими водопадами речушке. Путешествуя по реке и ночью, и днем — в зависимости от ситуации — мы, в конце концов, очутились в семи милях от Огасты. Однажды днем мы прошли по местности, густо заселенной индейцами полковника Билла Томаса — одни фермерствовали, другие пасли скот, третьи плели корзины или рыбачили. Извне казалось, что все очень заняты — большинство из этих индейцев получили серьезные ранения на службе мятежникам. Будучи признанными теперь непригодными к активной службе, они были отправлены в эту часть Южной Каролины для выздоровления и поддержания своего совершенно беспомощного народа. Это были чероки — всегда жившие на Такаседжи-Ривер и Квалла-Тауне, что на реке Квалла в Северной Каролине. Они были самыми несчастными из когда-либо виденных мною индейцев, они, похоже, окончательно утратили последние остатки характерной для их натуры железного свободолюбия, и я так понял, что даже дружба с белыми никак их жизни не улучшила.

Тугало — одна из самых красивых виденных мною рек. Она очень красиво обрамлена горами — они достаточно далеко от нее, а вот ее долина плодородна и очень хорошо освоена — в самом деле, некоторые из лучших плантаций и красивейших усадеб Юга находятся именно у этой реки этой реке. Время от времени ее — всегда чистая и прозрачная вода — течет плавно и медленно — в одних местах — но вдруг внезапно, на мелководьях — иногда тянущихся многие мили — она превращается в ревущий и бурно, с невероятной скоростью несущийся меж скал поток — так что для того, чтобы пройти на лодке по этим яростным волнам, от нас требовались все хладнокровие и мастерство, которыми мы обладали.

Ниже того места, где Тугало встречается с Сенекой, их общее русло называется Саванной или, как ее называют горцы — Сав-э-ноу. Река расширяется, вода ее мутная, с желтоватым оттенком, очень много опасных перекатов. Ее долина — по обоим берегам — хорошо возделывается, но из-за страшных, порождаемых горными ручьями наводнений, домов тут нет — они в двух-трех милях от реки, кое-где даже дальше, так что кроме рабов и надсмотрщиков мы мало кого видели — последние — очень суровы, суровее всех, которых я когда-либо видел. Иногда мы видели и черных надсмотрщиков, и, насколько я могу судить, они с той же жестокостью относились к работникам, что и белые.

У Саванны, выше Огасты, никаких городов вообще нет. Время от времени мы видели, как какая-нибудь широкобортная, грузовая лодка идет к плантации за зерном для армии мятежников, она управляется шестами, команда ее состоит из негров — иногда ими командовал белый, но как правило, капитан был таким же черным, как и все остальные. Почти на каждой лодке в качестве охраны присутствовало около полдюжины солдат-мятежников, бывали случаи, когда они приветствовали нас, но поскольку идя по течению, они, опасаясь потерпеть катастрофу, не могли остановиться, равно как и мы, чтобы в свою очередь не пострадать вместе с ними, наши разговоры были весьма непродолжительными. Если мы случайно встречались на мелководье, они прилагали все усилия, сколько они могли приложить, чтобы поскорей миновать его, да и мы тоже думали только о том, чтобы не врезаться в какую-нибудь скалу, и поэтому мы почти не обращали внимания друг на друга.

Река стремительно неслась к Огасте, но я считаю, что она текла невероятно спокойно и плавно. Некоторые из мелководий тянутся на многие мили и каждому из них местные лодочники дали собственное название. Среди тех, которые мы считали по собственному опыту особенно опасными, были так называемые Литтл-Ривер-Шолс — поскольку они находятся чуть ниже устья Литтл-Ривер, кроме того, Элизабет-Шолс — почему так названы, я не знаю и Троттер-Шолс, получившие свое имя по той причине, что гребцам грузовой лодки приходилось очень энергично работать шестами, чтобы уверенно продвигаться вперед.

Троттер-Шолс простирается на 7 миль, вода вспучена словно холм и несется со страшной скоростью. Русло здесь извилистое, поток мечется от берега до берега, закручивается во множество водоворотов, а кроме того, здесь множество камней, так что бьющиеся о них яростные волны, увенчанные пышными шапками белой пены, с ревом взлетают вверх на поистине невероятную высоту.

Таким же опасным порогом является Ринг-Джоу-Шол, уже совсем недалеко от Огасты — река здесь почти полностью загромождена огромными валунами, среди которых бурлящий и крутящийся поток воды несется с такой силой, что проходящую через него лодку может дважды обернуть вокруг самой себя, прежде чем она покинет его. И еще есть один порог, он тоже недалеко от устья. Он чем-то похож на Ринг-Джоу, называется он Булл-Шлюз, и тоже очень опасен.

Кроме перечисленных опасностей, с которыми нам пришлось столкнуться во время прохождения по этой реке, нам пришлось преодолеть несколько мельничных плотин, некоторые из которых были высотой от шести до восьми футов, мы знали только один способ с ними справиться, им же и воспользовались. Все эти плотины, без исключения, были построены из не скрепленных между собой огромных камней — их строили на перекатах, иногда от берега до берега, а иногда только частично, в виде мола. Эти мельницы, как правило, являлись единственными свидетельствами того, что здесь живут люди — прочные и массивные, они работали постоянно — но поскольку всеми ими владели мятежники, местным жителям с большим трудом удавалось раздобыть себе муки. Тем не менее, обитатели этой части Южной Каролины жили намного лучше, чем другие — во всех тех областях Юга, где я побывал во время войны. Они выглядели вполне довольными жизнью, но большинство белых женщин не умели готовить — из-за отсутствия практики, я полагаю, а негры относились к этому делу очень небрежно.