Главная

Контакты

Случайная статья

• Автоматизация
• Антропология
• Археология
• Архитектура
• Биология
• Ботаника
• Бухгалтерия
• Военная наука
• Генетика
• География
• Геология
• Демография
• Деревообработка
• Журналистика
• Зоология
• Изобретательство
• Информатика
• Искусство
• История
• Кинематография
• Компьютеризация
• Косметика
• Кулинария
• Культура
• Лексикология
• Лингвистика
• Литература
• Логика
• Маркетинг
• Математика
• Материаловедение
• Медицина
• Менеджмент
• Металлургия
• Метрология
• Механика
• Музыка
• Науковедение
• Образование
• Охрана Труда
• Педагогика
• Полиграфия
• Политология
• Право
• Предпринимательство
• Приборостроение
• Программирование
• Производство
• Промышленность
• Психология
• Радиосвязь
• Религия
• Риторика
• Социология
• Спорт
• Стандартизация
• Статистика
• Строительство
• Технологии
• Торговля
• Транспорт
• Фармакология
• Физика
• Физиология
• Философия
• Финансы
• Химия
• Хозяйство
• Черчение
• Экология
• Экономика
• Электроника
• Электротехника
• Энергетика

Глава XXXVI

Северокаролинская кампания. — Я иду в Уилмингтон. — На море. — Моя служба подошла к концу

Добравшись до нашего лагеря, я сразу же подошел к полковнику Фэйрчайлду — он очень тепло встретил меня, а потом — после того, как я хорошо отдохнул — отправил меня в Колумбию. Я прибыл туда ночью, а утром явился с рапортом к генералу Шерману — тот как раз собирался покинуть город. Генерал получил большое удовольствие от моего рассказа о побеге, он выразил надежду, что и с Греем тоже все будет в порядке. Затем он послал меня к генералу Килпатрику — за лошадью и экипировкой, каковые я вскоре и получил, и в том числе — винтовку Спенсера — ее дал мне полковник Старр из 2-го Кентуккийского кавалерийского.

Это произошло незадолго до того, как я снова получил возможность снова «понюхать пороху». Командир разведчиков Килпатрика капитан Нортроп со своими людьми отправился в Уэйдсборо, Северная Каролина, и хотя нас было всего человек тридцать, мы без колебаний ринулись в бой и обратили в бегство почти двести мятежников. Недолгая, но славная состоялась битва, хотя в ней погиб наш лейтенант — единственная потеря с нашей стороны. Мы захватили большое количество пленников, лошадей и негров — все они потом были отправлены в лагерь.

День или два спустя Уэйд Хэмптон собрался с духом и решил сразиться с генералом Килпатриком. Ранним утром «джонни» атаковали все, стоявшие на каждой ведущей к нашему лагерю дороге, но после встречи с нашей кавалерией, позорно отошли назад.

Генерал Шерман вошел в Черо и я, согласно имеющемуся у меня приказу доставлять сообщения в определенные, находящиеся на вражеской территории пункты, немедленно отправился к нему. Вместе с армией я дошел до Лорел-Хилл, Северная Каролина, и именно оттуда генерал приказал мне отбыть в ночь на 8-е марта, чтобы доставить несколько депеш державшему под своим контролем Уилмингтон генералу Терри. В ту ночь лил проливной дождь, ничего не было видно в таком мраке и, как и следовало ожидать, я заблудился возле первого встретившегося мне болота, а потом до самого утра, в поисках дороги бродил — до тех пор, пока, наконец, не наткнулся на палатку генерала Г. А. Смита — по ту сторону болота.

Будучи чрезвычайно уставшим и сонным, я взял несколько досок, уложил их перед лагерным костром и заснул. Земля была сухой, но после того, как генерал разбудил меня, выяснилось, что воды натекло дюйма на четыре — она полностью залила мои доски. Затем генерал хорошо накормил меня и выписал пропуск, поскольку прошлой ночью меня задержали не знавшие почерка «буммеры». Некоторые из них, как мне показалось, даже сомневались в том, что он умеет писать, подкрепляя свои слова тем аргументом, что они никогда не видели никакой написанной им бумаги. Я пытался уговорить их, но без толку, и я был вынужден вернуться к пикету — в частности для того, чтобы подтвердить свою личность.

Генерал Смит дал мне лошадь — я отправился к реке и очень неплохо провел время. В 12-ти милях от Рок-Фиш-Крик, я украл двух негров и лодку, а потом бросил лошадь. Уже в темноте я оказался на берегу Кейп-Фер-Ривер и быстро поплыл вниз по течению. До самого Уилмингтона она не очень широка, но в то время уровень ее был высок, течение очень быстрое, и от того места, где в нее впадает Рок-Фиш до Элизабеттауна она была самой идеальной из всех виденных мной естественных рек, в самом деле, почти такая же прямая, как канал.

Мои негры гребли очень усердно — они знали, что я освобожу их в Уилмингтоне, и если помнить о том, что стояла глухая ночь, дела у нас шли просто прекрасно.

Мы несколько раз, натыкаясь на топляк, рисковали быть разорванными на мелкие кусочки, а один раз угодили в бурлящий поток, в центре которого был водоворот — страшное место — нас чуть было не втянуло в него. Но мы гребли изо всех сил, и, несмотря на то, что наша лодка была полна воды, а сами мы устали как черти, мы, в конце концов, добились успеха. Хоть это и был самый большой из тех водоворотов, которые я когда-либо видел, я не думаю, что он всегда тут был — этот водоворот — детище быстрого течения, высокой воды и крутого поворота реки в этом месте.

С рассветом мы вышли на берег, спрятались и, полагая, что мы уже прошли Элизабет — единственный город в этих местах, который мы считали небезопасным, но потом когда стало совсем светло, выяснилось, что он чуть ниже по течению и на противоположном берегу. Если бы оставались там еще дольше, нас наверняка бы скоро обнаружили, поэтому я снова загнал свою черную команду на борт и, проплыв еще немного, мы наткнулись на устье какой-то небольшой речки и продолжили свой путь уже по ней. Вскоре она закончилась большим лесным болотом. Мы спрятали свою лодку, а устроились, как нам показалось, в очень удобном и безопасном месте. Как же мы изумились тому, что очутились в двух шагах от лагеря мятежников, но, делать нечего, пришлось нам как-то выкручиваться. Город, также, находившийся совсем недалеко, кишмя кишел солдатами мятежников и беженцами, и они, словно нарочно стараясь еще больше затруднить наше положение, постоянно только тем и занимались, что покидали свои ряды и пытались прятаться именно возле того самого болота, у которого мы схоронили нашу лодку. Кроме того, на нашем берегу еще были кавалеристы и пехотинцы — всего около восьмисот или девятисот человек — и две пушки, но вечером их там уже не было.

Несмотря на все эти трудности, мы избежали обнаружения, но были вынуждены оставить нашу лодку и продолжать путь лесом, что, как только стемнело, мы и сделали. Мы шли вдоль берега лесной реки, а потом, когда решили, что ушли уже достаточно далеко, чтобы не опасаться мятежников, повернули и вскоре вышли к большой дороге. Затем мы переправились через небольшую речку, точнее, болото, на большом бревне — но лишь для того, чтобы оказаться на острове — в самой гуще мятежников. Мимо нас постоянно — то туда, то сюда, ходили солдаты, и в непосредственной близости от нас ярко сверкали огни, по крайней мере, дюжины лагерных костров. Мы, чтобы решить, что делать дальше, сразу же залегли — мимо нас прошел кавалерийский отряд, и так близко, что будь у нас десятифутовая жердь, мы легко могли бы ей коснуться любой из их лошадей.

— А вот теперь пора, — услышав звук плещущихся в воде лошадей и ругань их хозяев, прошептал я своим неграм. Мы вскочили, побежали к нашему бревну и пересекли речку сразу же за кавалерийской колонной, а потом, выскочив на берег, тотчас скрылись в кустах. Я был совершенно уверен, что если нас заметят пехотинцы, они наверняка подумают, что мы кавалеристы и что мы просто для чего-то сошли с коней, а если кавалерия — они точно примут нас за пехотинцев и не обратят на нас никакого внимания. Тем не менее, я не думаю, что они видели нас.

Описывая широкий полукруг, мы пошли в обход города, но, несмотря на усердие, почти непроходимое болото и исключительную усталость, мы все же, снова вышли к реке — но уже в двух милях от города.

На ближайшей плантации мы взяли негра-проводника — он должен был помочь нам преодолеть еще одно болото — очень глубокое, и которое можно было с большим путем пройти только с помощью лодки, поскольку шириной оно было около мили и вдобавок сплошь густо покрытое кустарником. Негр вывел нас на старую, уже очень давно не хоженую дорогу, и провел нас еще на милю или больше — к месту переправы, где мы украли другую лодку и радостно продолжили на ней наше путешествие. Теперь мы могли двигаться со всей скоростью, на которую была способна наша плоскодонка, и примерно в 25-ти милях от Уилмингтона мы повстречали канонерку «Эолус» — он приветствовал нас и очень гостеприимно принял на свой борт.

Тремястами ярдами выше того места, где я взошел на него, «Эолус» остановился и захватил четырех мятежников, которые, отчаянно работая веслами, тщетно пытались уйти от него — возможно, эти люди следили за нами, хотя так это было на самом деле или нет, я не знаю. Я доложил капитану Янгу, что в моих руках депеши для генерала Шермана. Очень обрадовавшись таким новостям с суши, он был готов сделать для меня все, что было в его силах. Столпившиеся вокруг меня члены его команды несколько минут осаждали меня вопросами о том, какова сейчас наша армия, о ее победах и успехах, а потом они увлекли меня в трюм и моментально переодели меня в чистую одежду — в новую рубашку, подштанники и носки — а также штаны, верхнюю рубашку и шляпу. На воду спустили небольшой паровой катер, а капитан вручил мне свое письмо и сообщил, что мое новое судно — его собственная легкая лодка — тоже уже готова к путешествию. Я невероятно удивился, узнав, за то время, что я пробыл на «Эолусе», он целых 14 миль прошел вверх по реке, но наша новая лодка прекрасно слушалась нас и мы очень скоро устранили эту разницу. Ведь мы же почти двое суток ничего не ели — так что его гостеприимство оказалось нам весьма кстати.

В тот же день мы добрались до Уилмингтона, и согласно приказу капитана Янга оставив катер на одной из канонерок, а свою черную команду в офисе прово, я немедленно отправился в штаб-квартиру генерала Терри и вручил ему депеши. Генерал очень любезно принял меня — он удовлетворил все мои просьбы и обеспечил патронами. Точно такие депеши несколькими часами ранее меня генералу доставили два разведчика генерала Говарда — сержант Эмич и еще один человек, имени которого я не помню. Их путь был намного короче моего и они на полдня опередили меня. Они совершили свою миссию в мундирах вражеских офицеров, но несмотря на то, что у них по дороге было множество встреч — и с пикетами, и с другими отрядами — у них не было никаких проблем.

Тем не менее, мой выбор путешествия по реке оправдал себя, поскольку стало ясно, что по ней вполне могут пройти наши канонерки. Я подробно описал все встреченные мной опасные места, а заодно сообщил командующим флотом, что возле Элизабет я видел огромный плот — мятежники надеялись, что он сумеет воспрепятствовать нашим судам, но эта их надежда оказалась заблуждением. Они в нескольких местах почти полностью завалили реку стволами срубленных деревьев, но стремительных янки уже никак нельзя было остановить.

Тем не менее, в Уилмингтоне моя миссия еще не закончилась, поскольку у меня были и другие депеши — для генерала Скофилда — в Ньюберн и Кингстон, и поскольку в последнее место мне следовало попасть морем, генерал Додж устроил меня на «Уэйбоссетт» — огромное, полное солдат транспортное судно.

Вскоре после отплытия мы попали в сильный шторм, и хотя волны не были «гороподобными» или чем-то иным в этом роде, они все же вздымались ввысь футов примерно на 20, чего вполне было достаточно как для гибели корабля, так и для того, чтобы сделать мое морское путешествие максимально необычным и незабываемым. Всех, кто находился на борту, естественно. Сразу же поразила морская болезнь — кроме нескольких парней, которые (как я заметил), облаченные в тяжелые сапоги, шерстяные бушлаты и невероятной формы шапки, в основном занимались тем, что тянули то за одну веревку, то за другую — и при этом так же легко, словно сидели и пили старый бурбон. Солдаты выстроились вдоль планшира и в течение всего того времени, что продолжался шторм, держа свои головы над водой, действовали столь энергично, как будто хотели немедленно и быстро освободиться от всего того, то скопилось в их желудке. Я же обнаружил, что для меня удобнее всего использовать для достижения этой цели небольшой анкерок.

Изображение 24

А вот кораблю, похоже, не было никакого дела до всей этой суматохи — он вел себя как дикий мустанг, впервые оказавшийся под седлом; каждые несколько минут он умудрялся опуститься так низко, что поднятой бурным ветром водой нас окатывало с головы до ног, и, конечно же, это никак не улучшало наше и без того нелегкое положение. Я не скажу, что мы были самими несчастными в мире — просто потому, что хуже никак быть не могло — страдающему от морской болезни человеку свойственно преувеличивать, чтобы как можно ярче поведать о том, как ему было плохо.

В должный срок мы прибыли в Морхед Сити, а вот оттуда я отвез свои депеши сначала в Ньюберн, а затем отправился — по суше — в Кингстон — последние 10 миль своего пути. Я передал депешу генералу Скофилду, а потом, после обеда, прилег отдохнуть. Но я и трех часов не проспал — разбудивший меня ординарец сообщил, что генерал хочет меня видеть. Я сразу же пошел к нему. Генерал поручил мне вернуться к Шерману с его депешей — я принял у него пакет и отбыл.

Здесь же, в штабе, я встретил своего старого друга и разведчика Макинтайра — он прошагал со мной пять или шесть миль — он был в составе сопровождавшего меня эскорта. Мы расстались — парни отправились обратно в лагерь, а я лесом пошел в Кенансвилль — и читатель может быть совершенно уверен — мой марш был невероятно тяжел и долог. Мой приказ предписывал мне идти в Файсон-Депо — станцию на железной дороге между Уилмингтоном и Голдсборо, где генерал Скофилд рассчитывал встретиться с генералом Шерманом в следующее воскресенье. Задача непростая, поскольку мятежники пикетировали и мосты и речки — абсолютно всю эту округу. Иногда мне на четыре или даже на пять миль отклоняться от своего пути, чтобы найти место переправы. В какой-то момент времени, находясь примерно в 16-ти милях от Файсона, мне захотелось слегка перекусить, и я пошел к находившейся недалеко от дороги негритянской хижине. Стоя возле нее, я увидел во весь дух мчавшегося по дороге одного из наших солдат — на самой стремительной из всех мною виденных когда-либо лошадей, он делал все возможное, чтобы она бежала еще быстрее, а за ним — около двадцати «джонни», и судя по всему янки непременно должен был стать победителем, поскольку его лошадь могла бы обогнать любую из лошадей «джонни». Это была красивая гонка, а потом, когда все они исчезли, я отправился в лес. К счастью, далеко мне идти не пришлось — я нашел двух привязанных к дереву лошадей, после чего немедленно — «по справедливости» поделил их между собой и их хозяином — я взял себе одну из них, а ему отдал другую — я, конечно, в полной мере использовал свое право выбирать первым. В первом попавшемся мне на пути доме я взял седло, а потом быстро и без всяких неприятностей скакал до тех пор, пока не встретился с генералом. Он уже покинул станцию и уже на несколько миль отдалился от нее — судя по силе грохота пушек, находился в самой гуще битвы. Далее — двигаясь туда, где гремело сильнее всего, я и нашел генерала, который, как я и ожидал, изо всех сил старался заставить «джонни» вновь уважать законы нашей страны. Он был вместе с 15-м корпусом в тот момент, когда я догнал его и вручил ему свои депеши.

Изображение 25

Поскольку враг долго не продержался, очень скоро наша армия вернулась в лагерь — и я — наконец-то! — получил возможность спокойно и комфортно проспать всю ночь — не сомневайтесь, читатель, уговаривать меня не пришлось.

Утром армия поднялась очень рано, начала марш и через некоторое время вступила в схватку с вражеской кавалерией. Я был в авангарде — мы очень неплохо провели время — я сделал несколько очень удачных выстрелов — и, естественно, мятежникам пришлось бежать. Мы целый день преследовали отступающего врага и стреляли — почти непрерывно. Вечером, по пути в Смитфилд мы наткнулись на значительные силы врага и очень тепло поприветствовали его, а в результате захватили их мощные укрепления у Ханна-Крик — энергичным штурмом их взял 46-й Огайский пехотный. Ведомых непреодолимым духом парней никто не мог остановить, и «джонни» — либо падали от выстрелов метких винтовок Спенсера, либо — под ликующие крики наших доблестных солдат постыдно покинули поле боя.

Затем наша армия немедленно вернулась в лагерь и занялась укреплением своей позиции. Следующим утром я снова немного пострелял, но потом, узнав, что в тот же день из Кингстона должен был отправиться поезд, я вернулся в штаб и получил разрешение от генерала вернуться домой. Поскольку я на семь месяцев прослужил дольше положенного срока, мой рапорт он подписал немедленно, также он снабдил меня приказом для Генерал-Адъютанта в Вашингтоне, который сразу же через своего помощника полковника Бека выдал мне еще один приказ — согласно которому оформление моей отставки должно было состояться в Колумбусе — моя служба и мои приключения закончились 1-го апреля 1865 года.