Вместо эпилога 15 страница

– Широкое мне понравилось. А вот на немецкой карте его нет. Два штриха только, небольшое болото. Не устроить ли там лагерь и – зимовать? Но я хотел бы более подробно знать его расположение, подходы. Насколько оно безопасно для зимовки? Коль знаете броды вы с Иваном, могут и другие знать.

– Широкое в иные годы пересыхает крепко. Отмели разрастаются. Но и есть глубокие, до двух метров впадины, где рыба на зиму кучкуется. Весной почти на одном уровне держится: полая вода уходит в подземное озеро с южной стороны. Броды мы с Иваном сами нащупали, слышали о них от стариков. Но теперь их никого уж нет. Кого гражданская война унесла, кого Бог прибрал.

– Кстати, заметил там гусей и уток, но мало.

– Гуся стрельба распугала. Они в закутки южнее ушли, там почти сплошная куга, а гусь знамо дело, пастбищная птица. Да и утка ряской не прочь покормиться. Я слышал, барин брал гуся и лебедя бичом цыганским. Дичь не пуганная и та, что гнездится и та, что пролётная. Косяки и табуны уток уже пошли на юга. Скоро их будет тьма. Можно заготовить на зиму изрядно. Бывало и мы с Иваном растянем редкую сеть и пуганём табун. Гусь и утка в сетях головами запутывается. И заряды целы и дичи – не унесёшь!

– Но у нас нет сетей ни для рыбы, ни для вашего способа охоты.

– У меня дома и у Ивана сети всякие остались. Правда, мы с ним часть оставляли у Широкого. Есть укромное место. Просушим и – на дерево, чтоб не мочило, а ветром продувало. Надо посмотреть, а то на наше счастье сохранились. Последний раз был там три года назад.

– Вы всегда на острова по отмелям добираетесь?

– Нет, нашли плоскодонку на мыске. Барин сработал из осины, легкая, хорошо смолёная. Вот на ней и ходили. Однажды какие-то туристы тоже наткнулись, пробили дно, она затонула, вымокла. Ладить – времени не нашли. Так и валяется на берегу полусгнившая.

– Ваше мнение насчет зимовки и безопасности?

– Трудно сказать. Домик хорош, но мал для отряда. Безопасность? Скрытность только. Вы же миномётов боитесь. Враг настойчив. Может спасти только манёвр, как вы говорите, если что.

– На манёвр только и уповаю. Определяться нам надо.

Надолго замолчали, прислушиваясь к шуму леса от порывистого ветра. Подкрепились. Тьма сгущалась, на душе становилось тревожнее от напрасно потерянного времени и неизвестности.

Дождались очередного состава с запада. Он накатывался шумно и быстро, светя прожекторами, толкая впереди себя платформу с двумя гнездами пулемётчиков.

Константин выждал, когда первый паровоз накатит на заряд, и крутанул ручку адской машинки. Взрыва не последовало! Энергично крутанул несколько раз. Молчок! Эшелон прокатился невредим.

– Что случилось? – растерянно спросил Степан.

– Провод, подвёл провод! Пойду, проверю, – ответил Белухин, прикройте, если что. Услышите мой свист, крутаните ручку машинки. Будет ли искра?

Константин нырнул в темноту, перебирая руками провод. Он был цел. Всё ясно, слабая искра не привела в действие взрыватели. Лейтенант вынул тол, отсоединил от взрывателей провода, зачистил концы достал из рюкзака сопротивление, подключил. Свистнул. Да, искра очень слабая. Надо укорачивать провод. Насиженное место придётся бросить и подыскивать другое, прижиматься к полотну до максимума, иначе можно угодить под падающие вагоны. Вернулся к Степану

– Ну, что? – с нетерпением спросил Степан.

–Провод длинный, сопротивление большое, потому искра слабая. Укоротим. Я переберусь ближе к полотну, вы останетесь здесь и сразу же ударите по вагонам.

– Это же опасно! Давайте поменяемся ролями! – воскликнул Степан, – командир не должен рисковать, если есть рядовой.

– Но вы не военнообязанный, приказывать не могу.

– Я – партизан вашего отряда и полностью подчиняюсь вашей воле!

–Ладно, сейчас устраним неполадки, решу.

Константин почти наполовину обрезал провод. Снова проверил искру на сопротивлении. Она была яркая, хороший детонатор. Выбрали новую позицию недалеко от полотна под старой березой. Снова проверил искру на втором конце, и только тогда подключил провода к взрывателям. Провозился долго. Вернулся назад, осмотрелся.

– Ладно, оставайтесь здесь. Ручку крутите энергично. Как прозвучит взрыв, немедленно уходите, тащите за собой провод. Порвётся – не беда.

– Есть, товарищ командир, – браво отчеканил Степан.

В голосе лейтенанта звучало некоторое раздражение за совершенную оплошку, за то, как легко поверил в новую удачу с подрывом путей, как не хватило времени проверить работу нового провода, как близоруко смотрел на противника. Вспомнил предупреждение полковника-инструктора о том, чтобы не обольщались на первый и даже на второй успех в диверсиях. И мысль, что немцы привезут миномёт, усилилась. Впервые за всё время он занервничал, торопя новый эшелон. И он загудел, словно по расписанию: полтора часа спустя.

Шёл он словно близнец, с такой же платформой и пулемётчиками. На этот раз, адская машинка сработала. Взрыв покрыл все звуки. Состав, в два десятка пульманов, потянуло в глубокий кювет. В минуту выросла вагонная чехарда, а последний пульман упал недалеко от Степана. Костя ударил зажигательными по нижним вагонам, надеясь, что подожжет, если там нет взрывоопасного вещества, чехарда разгорится негасимым костром. Был уверен, что Степан быстро уходит от опасного места, сматывая на катушку провод. Пулемётчики молчали, видимо, платформа вместе с паровозами ушла в кювет.

Огня пока не было видно, только чадно задымил колесный мазут. Белухин сменил диск, в тот момент, когда появился возбужденный Степан. Он продолжал тянуть провод и сматывать его на катушку.

– Удалось, командир, удалось! – закричал он, – провод оборвал, но часть смотана. Можно уходить?

– Надо как-то умудриться поджечь вагоны. Что там, скорее всего продовольствие и медикаменты! – ответил лейтенант и снова стал бить из пулемёта бронебойно-зажигательными. И все-таки огонь высек! Он вспыхнул в соседнем вагоне, вырвался наружу синем пламенем. Не иначе – медицинский спирт!

Пламя разрасталось, ахнул взрыв, разнося стены пульмана. Взвился вихрь огня, раздуваемый порывами северного ветра. Он принес к диверсантам специфический запах, попавших в огонь медикаментов, муки и какой-то крупы. А следом пахнуло иной гарью.

– Масло, масло горит растительное! А то и сливочное!

– Пожалуй, так!

Степан наладился открыть огонь, но лейтенант, ударив последними в диске зажигательными по заднему вагону, высекая искры, сам прекратил стрельбу.

– Будем экономить драгоценные патроны! Этот гореть не хочет. Отойдём к лошадям, посмотрим на костёр!

Диверсанты бросили последние взгляды на гибнущий в огне эшелон, хвост которого останется, по всей вероятности цел, углубились в лес, вышли к лошадям. Они встревоженные выстрелами и взрывами, прядали ушами, готовые сорвать в бег, и ушли бы, не будь Степан предусмотрительным и не повязал передние ноги путами.

– Уходим той же дорогой? – спросил Степан, поднеся каждой лошади сухарики на ладони и сняв путы.

– Лучше бы окольной.

– Тогда пройдём петлю по путям, и там свернём на юг, на лысый косогор, он с железки не виден, сначала лес стоит, а потом открывается и тянется километра два, клубничником, мятликом, пыреем, местами кругами донника порос. След там не шибко приметен будет. Только для глаза опытного. Дальше потянется бортняк. К утру выйдем к своим. – Степан вскочил на мерина, легонько понукнул, тронулся. За ним – Константин.

– Подходить к карателям будем с тыла с большой осторожностью. Могут стоять часовые в секрете, – донеслись до Степана последние слова лейтенанта и потонули в грохоте нового взрыва, прилетевшего от места катастрофы эшелона.

Диверсантам больше не было дела на этом участке пути, они спешили выйти к безопасному косогору, чтобы ударом с тыла поддержать обороняющийся отряд. Но выйдя на рассвете с севера к Широкому, не обнаружили немцев. Бивак с наспех отрытыми окопами пустовал.

Что бы это значило? Немцы смяли обороняющихся и ушли? От этой мысли диверсанты похолодели.

Генерал-полковник Франц Гальдер в своем дневнике записал: «6 октября. Группа армий центр. 2-я танковая армия Гудериана наступающая от Орла на Тулу, испытала мощный контрудар противника с северо-востока (в полосе наступления 4-танковой дивизии. На её правом фланге, против ожидания, совершенно спокойно) поэтому оказалось возможным подтянуть отставшие подвижные дивизии правого фланга и заменить их пехотными дивизиями, переброшенными в направлении Рыльска.

Полковник Хойзинзер сообщил о докладе главкома фюреру. Приняты следующие решения: направить танковую армию Гудериана от Орла на Москву; продвинуть войска танковой группы Гёпнера и 2-й армии на Калугу; провести перегруппировку сил на фронте группы армий «Центр» с целью максимального усиления войск, совершающих фланговый обход. При этом вопрос о захвате Курска пока ещё не поднимался. Он станет актуальным только в дальнейшем».

28.

О записях Гальдера лейтенант Белухин знать, разумеется, не мог, и не ведал, что на Московском направлении началась новая перетряска вражеских войск. А это значило ввод в сражение всех резервных сил, пополняющихся и отдыхающих перед рывком Гудериана на восток. Ибо из дневника Гальдера видно, что Красная Армия отступая, бежать не собирается, всюду навязывает бои и на эту дату перемолола 532 тысячи офицеров, унтер-офицеров и рядовых.

Обеспокоенные молчанием, диверсанты решили с высоты близ стоящей сосны осмотреть местность в бинокль, как это делали каратели, по словам сержанта. Взобравшись на сосну с помощью верёвки, Костя увидел густые заросли тальника, среди них различил долговязую фигуру Шелестова, и одного подростка.

– Товарищ Степан, вижу Шелестова и подростка! – радостно воскликнул Константин, – выходит, наши целы! Где же тогда немцы?

– Но-о! Слава тебе, Господи! Ушли фрицы не позднее, как нынче раненько. Вот вижу их многочисленные следы.

– Не будем терять бдительности, товарищ Степан, может быть, это хитрость фрицев. И нас ждёт внезапная атака? Я спускаюсь, и проведём разведку.

Командир спрыгнул на землю, подхватил пулемёт, и они оба, ведя на поводу лошадей, направились по свежему следу. Он уходил на восток. Пройдя с километр, диверсанты остановились.

– Армейская часть отозвана на передовую. Значит, наши армии хорошо перемалывают живую силу. Надо теперь ждать оккупационные войска? Место, где укрылись партизаны, врагу известно. Возвращаемся, и обсудим оперативную обстановку.

Они вернулись к первому броду, и Степан уверенно направлял своего мерина то вправо, то влево, по ему известным ориентирам, одновременно указывая и говоря о них лейтенанту. Вскоре с островка раздался выстрел в воздух и радостные приглушенные расстоянием и водой крики. Но разобрать, о чем кричат, можно.

– Наши, наши! Командир едет!

В ответ Костя выстрелил из винтовки. Встреча была горячая. Посыпались вопросы с обеих сторон.

– Товарищ командир, вам удалось грохнуть эшелон? – спросил Шелестов.

– Удалось!

– Поэтому немцы ушли? – спросил Иван.

– Не знаю.

– Как? – Шелестов недоумевал.

– Мы сами хотели спросить у вас: почему немцы утекли? – сказал Степан.

– Скорее всего, остатки армейцев отозвали, чтобы не просиживали штаны в тылу, и в месте с дивизией бросили на передовую? – высказал свою точку зрения сержант.

– Похоже, я тоже так подумал. Как у вас нога?

– Заживает. Но рано или поздно враг снова нагрянет.

– Не сомневаюсь, поэтому надо во всём разобраться. Как Люся?

– Рана запущенная, но Таня смогла сбить температуру, – сказал Иван.

– Ладно, раненого – на лошадь, здесь остаётся в секрете рядовой Шелестов и доброволец из гражданских до полудня. Остальные идут на второй остров, подкрепим силы, обсудим наши проблемы. Их накопилось много.

Подросток Дима вызвался остаться с Шелестовым. Парни быстро сдружились и расставаться не хотелось, тем более сам командир ждёт решения.

Сержанту помогли усесться на мерина впереди Степана, Иван подсадил к командиру Силантия, сам взял под уздцы кобылу и повёл отряд с острова.

– Даже жаль оставлять свою лежанку. Хорошая позиция меж валунами и прикрытая тальником, – сказал сержант Ботагов, – снайпера выслеживал. Хитёр гад, сам сидит за стволом дерева, винтовка только видна. Но все же можно было подкараулить. Ушли.

– Дай, Господь, не пригодилась бы позиция снова, – откликнулся Иван, заходя в воду по колено. – А-а, студёное стало Широкое! Скоро забереги начнутся. По шуге не шибко-то походишь. Плот бы срубить!

– Подумаем, – отозвался командир.

На берегу острова «Барин», так окрестили его новые постояльцы, отряд с нетерпением ожидали Таня, Валентина и дед Евграф. Дарье оторваться от приготовления завтрака некогда.

– Командир возвращается и ведёт всю ватагу, – сказал дед Евграф, – правда, не вижу Лёни и Димы. Видно остались в секрете.

Таня смахнула с глаз слезу. Что-то она перестала узнавать себя. Лечила, перевязывала Люсю, наблюдала за ней, а мысли с Костей. Как он там, заглядывая смерти в глаза? Будет ли снова удача? Она была убеждена: звезда Костиного везения негасимая. Ему покровительствует богиня Ника, но не только – его оберегает наша любовь!

Валентина видела слёзы подруги и по-хорошему завидовала. В столице у неё был любимый парень. Ушёл на фронт по призыву. Она получила от него треугольник незадолго до отправки в тыл врага. Ответ написала в тот же день. Получил ли он эту весточку? И жив ли? Сегодня утром был очередной сеанс связи. Тревожные вести, не попал ли под этот молох её Славик. Завтра она сообщит о результатах операции командира. Таня уже целует своего лейтенанта и первый вопрос: как он себя чувствует, удался ли рейд? Да-да! Удался. Враг потерял эшелон с продовольствием и медикаментами.

– Разрешите доложить, товарищ лейтенант? – козырнув, решительно шагнула Валентина навстречу командиру.

– Докладывайте.

– Центр сообщил о падении Орла и выхода Гудериана к Мценску. И вновь потребовал от диверсантов активности. Завтра снова сеанс связи. Что докладывать?

– Мы поговорим на эту тему позднее, – дрогнувшим голосом от столь шокирующей новости на фронте, сказал Белухин. Он сжал зубы и кулаки. Валентина видела, как у него расширились зрачки, словно от боли. Но командир быстро взял себя в руки и несколько сухо предложил. – Сначала поздравьте нас с удачей: эшелон с продовольствием и медикаментами спущен под откос и сожжён.

– Поздравляю, товарищ лейтенант, – несколько смутилась Валентина.

– Спасибо, это наш вклад в оборону Москвы. А сейчас давайте, товарищ Таня пройдём к Люсе. Я хочу подбодрить девушку. Как она?

–Люся – сильная натура, выкарабкается. Я как могла, прооперировала рану и извлекла пулю, которую впопыхах не заметил, перевязывая, сержант. Поднялась температура, день-два и девушку могли потерять. Сейчас она входит в норму.

– Молодец, Танюша, твоя практика операционной медсестры пригодилась! Ты и Осинина спасла! – Константин быстро прошёл в дом. В нём было тепло, топилась русская печь, и Дарья хлопотала возле неё, готовя завтрак отряду в трёх котелках. Командир сел на полати рядом с девушкой. Она лежала на правом боку, дремала. Почувствовав приближение человека, открыла глаза, и, увидев лейтенанта, Таню и деда, улыбнулась.

– Ну как ты себя чувствуешь, Люся? – спросил заботливо Константин.

– Спасибо Тане, гораздо лучше.

– Молодец, не сдавайся, нам вместе надо бить фашистов!

– Я сама виновата: упрямилась, не хотела уходить из окопа. Вот снайпер меня и высмотрел.

– Ладно, поправляйся, впредь будь умницей.

– Я буду стараться! Таня говорит: не битый – серебряный, битый – золотой.

Лейтенант качнул головой в знак согласия.

– Правильно, вижу, дух у тебя крепкий!

Белухин вышёл из дома, направился к людям. Подростки и Иван сушили на легком ветерке мокрую обувь, носки, портянки, брюки, наскоро переодевшись в сухое – немецкое. Партизаны сидели на земле, меж валунами курили махорочные самокрутки, обсуждали полученные тревожные известия с фронта. Тень от деревьев в этот час была довольно плотная, косые солнечные лучи почти не пробивались к дому. От воды тянуло сыростью, пахло прелой листвой и озерными водорослями. Лейтенант окинул взглядом своих товарищей, смолкнувших при его появлении.

– Быт у нас ни к чёрту. Так можно потерять боевую активность, а нам надо безостановочно бить врага. Это не только зов сердца, но и приказ Цента. Будем устраиваться здесь на зимовку, хотя Бобровое удобнее. Иван заикнулся о плоте. На нём можно проходить воду, заготовить дрова. Что вы на это скажите?

–Плот срубим, дрова из сухостоя заготовим, – сказал Иван, – лошадей скоро кормить будет нечем.

– Я привез из колхоза две косы, успел с парнишками заготовить на Бобровом одну копну сена, – сказал дед Евграф. – Везти её оттуда не резон. Здесь надо подыскать опушки с травой, коль такое решение принял командир.

–Мне товарищ Степан говорил, что лёд вокруг островов не встаёт почти до Нового года. Это хорошо. Можно рыбу брать, и от немца – оборона крепче. Но забота у нас – дети на кордоне. Детьми заниматься некогда. Отправим их в тыл самолётом, если на это даст добро Центр. Нет – надо думать, как быть? Следующая диверсия на шоссе – бить живую силу врага. Чтобы быть мобильнее – надо добыть пару лошадей и фураж. Поэтому отряд разобьём на две группы – боевую и хозяйственную. Ивана назначаю командиром хозгуппы, к нему отходят дед Евграф, Силантий, Дарья и подростки. Остальные – боевая группа. Товарища Степана Сёмкина назначаю своим заместителем. Что скажут старшие товарищи?

– Враги покуда не обобрали колхозников. Там всё можно взять: лошадей, фураж и сети рыбацкие, – сказал дед Евграф. – Только надо не мешкать.

– Ладно, хозгруппа с дедом Евграфом делает рейд в колхоз после того, как срубите плот. Боевая группа после отдыха и подготовки идёт в рейд к шоссе. Валентине передать в Центр просьбу о детях. На руках у группы десять детей и трое воспитателей. Квадрат приёма самолета прежний.

– Есть!

– Сохатого надо добыть, товарищ лейтенант, коль знаем его лёжку. Это четверть тонны говядины. Можно и ближе найти, но на это нет времени, – сказал Степан, – попутно привезём заготовленную кукурузу, сгодится, как фураж, и самим кормиться. Это на будущее, а сейчас разрешите мне сходить в колхоз. Я многих мужиков там знаю из тех, кто остался в деревне. Конюх, он же завхоз, мой приятель, охотничали вместе. Тимофей золотой человек. Он и седла нам справит, и лошадей и сети.

Лейтенант Белухин задумался. Сильно связывают руки дети. В лагере на этот счёт инструкций не давали. Он же не представлял партизанскую жизнь. Готовился командовать мобильной обстрелянной группой бойцов. На худой конец навык борьбы будет обретён в ходе операций. Тогда, в первые дни, он не думал обрастать гражданскими людьми, особенно женщинами и стариками. Реальность внесла свои страшные коррективы. Он намерен по-прежнему следовать сберегающей тактике, в основе которой внезапный удар и манёвр. События на фронте заставляют думать о затяжной упорной и кровопролитной войне, и надо строить базу, возможно, на колёсах. Широкое с его скрытым от глаз островом придётся оберегать от карателей – раненых не бросишь, а манёвр срочный с ними провести сложно. На помощь Центра в критическом положении на фронте сильно рассчитывать нельзя. Удалось бы вывезти детей! Он постоянно о них думает.

– Ваше предложение, товарищ Степан, правильное. Тогда придётся отложить рейд к шоссе до вашего возвращения.

– Мы пойдём на конях. Дорога мне известная. Обернёмся быстро. И к шоссе на конях. Пусть Иван, Силантий с вами готовят плот, дрова.

– Дорогу в колхоз отсюда не знаю, но стреляю не хуже Степана, – возразил Иван. – Хотел бы состоять в боевой группе. А хозяйственные заботы деду Евграфу передать. К шоссе не втроём, а вчетвером бы пошли.

– Ладно, ваше желание, товарищ Иван, принимаю. В боевые рейды вы будете ходить, но от хозяйственных забот не освобождаю. Сегодня идите вместе со Степаном, а вернётесь – посмотрим.

– Мальчишек надо готовить к борьбе, товарищ лейтенант, – сказал сержант Ботагов. – Уроки по стрельбе давал по возможности. На лету схватывают. Особенно Дима. Он на полгода старше своих дружков.

– Согласен, продолжайте с ними заниматься, пока не в строю. Встанете, я обещал вас вернуть капитану, как переводчика.

– Жалко такого стрелка терять, – сказал Иван.

– Итак, приказываю после часа дня товарищам Степану, Ивану, Евграфу выступить в колхоз. Добыть двух лошадей, телегу, фураж, четыре седла, сети, муки. По возможности телогрейки, шапки, брюки, сапоги, ботинки. Перед деревней затаиться, провести разведку, выяснить есть ли полицаи, немцы. Операцию провести скрытно, оружие применять в крайнем случае. Вопросы есть? Нет, выполнять!

Таня слушала Костю и любовалась им. Каков командир, без амбиций, прислушивается к мнению старших, тут же поправляет себя. Не каждый на это способен. Он умничка! Да, но похоже, на операцию на дороге он собирается, по словам Ивана, идти вчетвером. Кто четвертый – она или Лёня? И это когда в отряде есть готовый снайпер! Да, на лошади ездить не приходилось. Но и Шелестов навряд ли садился в седло? Отговорка – на руках Люся. В отряде дед, Валентина. Есть кому за ней ухаживать. Поэтому вопрос!

– Товарищ лейтенант, кого вы берете драться у шоссе?

– Пока окончательно не решил. Скорее всего, мужская часть группы.

– Вам не нужен второй снайпер и санинструктор? – Таня пытается говорить спокойно, но волнение прёт из неё фонтаном.

– Очень нужен. Подойдёт время – посмотрим.

– Хорошо, я буду надеяться.

– Но ты не умеешь ездить на лошади.

– А Шелестов – умеет?

– Товарищ Таня, прекратить пререкания. Учись седеть в седле. Кстати, Валентине тоже надо учиться. И парням на будущее. А сейчас пора подкрепиться. Вон и Дарья предлагает. Всем принимать пищу.

Константин улыбнулся Тане, взял девушку под руку и повёл к дому, где у входа раскинуты брезентовые накидки вместо стола.

– Почему не разбита палатка? Не привезли с Кривого? – спросил командир Ивана.

– Палатка в схроне на Бобровом. Не успели всё взять. Когда теперь туда наведаемся?

– Видите сколько дел. Людям спать негде. Благо, что дождей нет. Надо как можно быстрее сходить и на Бобровое, и на Кривое, да привезти припасы сюда. Скрытно будем тут жить, скрытно. Иначе загоняют нас фрицы, как зайцев по первому снегу.

– Сюда может привести только знающий человек, – сказал Степан, – а таких я что-то не припомню.

– Ну, как же не припомнишь. Твой приятель завхоз знает про этот островок и про дом.

– Мы с ним бывали тут. Но он не полицай, – заверил Степан.

– Я о нём плохо не скажу, напомнил тебе о знающем, только и всего. Может, он кому рассказывал о богатой рыбалке и охоте. Расспросим.

– Нет, он молчун, как Силантий. Слово порой из него не вытянешь. Давай пожуём плотно, да в дорогу собираться. Засветло надо подойти и понаблюдать.

– Надо бы хоть Силантия на берег свезти, – подсказал Иван, да и нам мочиться ни к чему.

– Разумно, принимаю подсказку, – улыбаясь, сказал командир. – Вот ещё что. Где мы находимся – никому не говорить.

– Мой приятель башковитый, догадается, коль сети будем просить, – сказал Степан.

–Надежных людей нам надо заводить всюду. Это опора. Если вы считаете его таковым, скажите, но прежде пусть даст клятву о не разглашении. Кстати, вернетесь, каждый даст клятву в боевом служении Родины перед строем.

– Он надежный, но сдается мне, будет проситься в отряд. Он постарше меня, немного хромоног с гражданской, потому в армию не призван. Но сыны его в армии. Жена токмо может на месте сдержать, – подытожил Степан.

– Я против хорошего стрелка возражать не стану. Боевую группу надо укреплять, – ответил командир. – Ну, что за дела, коль подкрепили силы и вопросы исчерпаны. Шелестова с Димой надо накормить, пока лошади свободны.

– Товарищ лейтенант, пусть Таня посмотрит рану, перевяжет своими целебными руками, и свезите меня на остров с запасом консервов.

– А если миномёт? Как уходить будешь?

– Диму со мной оставьте. Он уж изучил брод, уйдём с ним. Фрицев и миномёт в прицел снайперский высмотрю, сниму, если подфартит. Шелестов пусть с вами работает. Засиделся боец. Люсю навестит.

– Ладно. Иван, выполните просьбу сержанта. Горячей каши и чаю в немецком термосе отвезите Диме, а Шелестова сюда. Пусть с Люсей пообщается.

– Есть! – по-военному козырнул Иван.

Степан, глядя на него, улыбнулся. Кум Иван был старше на три года, ждал призыв в армию, но не дождался и решил идти добровольцем. Сын у него кадровый военный, служит на севере. Забраковали Ивана из-за майской операции аппендицита. Сейчас он говорит, что заросло, как на собаке. Была стойкая вера, что фашист до Локтя не дойдёт, потому в эвакуацию не ушёл. Под пятку немцев попал по наводке полицая, что грозился его закопать живьём, как отца сына-офицера и активиста на станции. Иван работал машинистом паровоза на маневровом. Начальник станции частенько использовал его в роли обходчика. Пришли оккупанты взяли всех железнодорожников на учёт. Иван боялся попасть в команду машинистов. И попал же. Вот там-то его узрел полицай и доложил через переводчика о его неблагонадежности. Ивана выдернули из команды в тот день, когда собирали гражданских для захоронения погибших карателей. Как же он не будет козырять лейтенанту, если Константин спас ему жизнь, и теперь видит в нём своего сына. Иван с рвением выполнил приказ командира.

Едва рядовой Шелестов ступил на остров, как был в мокрых штанах и ботинках, которые умудрился замочить, сидя с Иваном на лошади, преодолевая брод, так и вошёл торопливо в дом, присел на топчане. Здесь было тепло, оно исходило от русской печи, в которой Дарья готовила еду, грела воду для чая. Люся, увидев парня, искристо заулыбалась. Протянула правую руку, Лёня подхватил её, легонько сжал, боясь причинить девушке боль.

– Люся, как ты, выздоравливаешь?

– Скажи спасибо Тане, она меня спасает. Первый раз ты спас с командиром, второй раз – она! А ты весь мокрый.

– Успею, высушусь, – он жадно смотрел на девушку, не выпуская руку из своих, огрубевших от воды и ветра, но горячих, как его чувства.

– Люся, Люся! – шептали его губы. Он готов был вот так сидеть с ней до бесконечности, отправляя девушке свой пеленг любви. Она принимала его, и улыбка не исчезала с губ влюбленных.

– А ты как, не простудился, воюешь?

– Отбили атаку немцев. Трупы до сих пор в воде.

– Небось, проголодался, Дарья придёт, накормит. Она и меня кормит, славная, заботливая.

С извиняющейся миной на лице вошла Дарья.

– Командир велел накормить Лёню и идти ему на работу, – сказала Дарья и загремела заслонкой печи, доставая из нее котелок с кашей. – Сиди, сиди возле Люси, я подам.

Лёня смутился, принял котелок с добавленной порцией. Люся подбадривала его взглядом, и он принялся быстро утолять голод.

По полудню группа Степана Сёмкина ушла в колхоз имени Сталина, а командир с Силантием, Шелестовым и с двумя подростками взяв пилу, два топора отыскали на берегу две сухостойные под небо лесины, свалили их, обрубили ветки, распилили каждое на равные части, принесли к мыску, который указал Степан. Он был песчаный и вдавался в озеро метров на сто. На нём густо стояли стройные сосны. Работали, чутко прислушиваясь к звукам леса, держа оружие при себе. Лейтенант дважды отправлял Шелестова в дозор, приказывая ему углубиться в лес, полагаясь на отличный слух и чутьё бойца.

Из жердей Силантий вытесал призмаобразные прожилины. По их размеру в бревнах выпилили наискосок пазы в носу и в хвосте будущего плота. С помощью командира, мальчишек Коли и Вити плотник вогнал в пазы прожилины, расклинил их, заострил нос плота. Общими усилиями спихнули посудину на воду. Получился на удивление всех крепкий и устойчивый на воде плот.

– Готово, – сказал Силантий, – можно носить дрова. Я вырублю два шеста.

– Надо встать всем на плот, выдержит?

– Пробуйте, – ответил плотник, смеясь одними глазами.

Встали вчетвером. Плот слегка осел и только.

– Где науку такую обрели, товарищ Силантий?

– В молодости плоты по Днепру водил.

– Вот как! Вам и управлять посудиной! Я с шестом по воде не ходил.

– Покажу. Вдвоём груз сподручней гнать.

– Ладно, теперь по дрова.

– Пусть парни все ветки стаскают, а мы сухостой пошукаем.

К вечеру наготовили дров кубометра два. Лесины распилили по ширине и по длине плота.

– Становитесь, товарищ командир, слева, а я – справа. Шестом надо плавно толкать и вынимать его из воды придерживая, вместо руля.

– Товарищ лейтенант, разрешите мне поучиться, – высказал просьбу Лёня. – Вы и так все умеете.

– Не возражаю.

Встали на плот, Силантий показал, как надо отталкиваться и вести шест по воде. У Леонида получалось неплохо. Коля и Витя, одетые в форменки железнодорожного училища, из-под которых видны свитера, выданные командиром, с завистью смотрели на Шелестова.

– В следующий раз товарищ Силантий обучит и вас этому искусству, – сказал Константин, поглядывая на парней с веселой искоркой в глазах.

– Парень хваткий, – похвалил Силантий Лёню, причалив к берегу. – Можно грузить дрова поленницей. Время будет – прирублю поручни по бокам.

Поленница получилась солидная. Белухин достал из рюкзака свою незаменимую веревку, увязали верхний поперечный настил.

⇐ Предыдущая 10 11 12 13 141516 17 18 19 Следующая ⇒