Вместо эпилога 11 страница

Группа Белухина покрыла расстояние за пять часов с одним коротким привалом. Приближаясь к станции, к взлобку, откуда Костя вёл огонь, шли осторожно, прислушиваясь к звукам леса. Впереди лейтенанту показались какие-то изменения, он поднял руку. Группа остановилась, рассредоточилась за деревьями. Лейтенант поднёс к глазам бинокль, напряженно всматриваясь в просвет между деревьев.

– Впереди знакомый взлобок, дальше станция, но вижу, на нём нет леса. Вырублен. По кромке леса – колючая проволока в несколько рядов, – тихо сообщил он стоящему рядом Осинину.

– Обезопасили подход к станции?

– Похоже, не исключаю вышку с часовыми. Так и есть! Вот она трехметровая и солдат с пулемётом.

– Выходит, Локоть точно базовая станция, – сказал боец Анатолий Вербин.

– Я в этом не сомневался. Обожглись на молоке – дуют на воду.

– Накрутило начальство хвоста за наши удары! Не зря спохватились, – с усмешкой сказал Осинин.

–Не зря, не зря. Задача усложняется. Думаю, в Клиновом – такая же петрушка, – сказал Константин, не отнимая от глаз бинокля.

– Товарищ лейтенант, разрешите провести разведку вашего взлобка – я ж разведчик и в маскхалате, – сказал Вербин. Был он выше среднего роста, фигура плотная, атлетическая, в ней чувствовалась упругая нерастраченная сила и жажда действий, в серых глазах плескалось нетерпение.

–Давай, – сказал Белухин, передавая бинокль бойцу. – Обернись в течение получаса. Обрати внимание на саму станцию, на склады, засеки огневые точки, чтобы потом нанести на карту капитану. Группе залечь.

Потянулись минуты ожидания. Лейтенант ничего утешительного от разведчика не ожидал. Враг укрепился основательно. Низко пригибаясь, вернулся Толик.

– Станция кишит солдатами- снабженцами. Они грузят машины, которых насчитал два десятка. Много часовых, два пулемётных гнезда. Одно на платформе рядом со складами, второе возле вокзала. Там же караульная рота. Видел развод. Вышек понатыркано через каждые двести-триста метров по периметру. За складами тоже вышки. Видел три штуки. Словом оборона серьёзная.

–Пятерым тут делать нечего. Надо всем отрядом ударить, тогда толк будет. Ошеломить. Зажечь склады! – подтвердил лейтенант свои размышления, – иначе фрицы нам начистят хрюшку, да так, что ноги не унесём.

– Я такого же мнения, – поддержал разведчик лейтенанта. – Только бить надо с двух сторон. Отсюда и с севера, со стороны складов.

– Правильно! Бить так, чтобы немцу продыху не было, постараться сразу зажечь бочки с бензином. Большой огонь всегда действует на солдата панически. Давайте с Осининым в расположение, доложите старшине наши соображения. Мы тут ещё понаблюдаем, посчитаем, что к чему, сходим на север, а к ночи будем в лагере. Выполняйте.

– Есть! – козырнул Толик. Пожав руки остающимся парням, он и Осинин немедленно двинулись в путь.

Лейтенант почти час, забравшись на дуб с помощью веревки, наблюдал в бинокль жизнь на станции, выискивая огневые точки, запоминал их расположение, прикидывал, откуда лучше начать атаку, передавал парням бинокль, чтобы и они изучили расположение гитлеровского гнезда, да тоже подумали, как его лучше разорить. Обменивались мнениями. Выходило, прежде всего надо убирать часовых с вышек и стремительным броском, здесь на взлобке, занимать их места и бить, бить оттуда фашистов, прицельно, чтобы каждая пуля нашла цель. А ребята, кроме Осинина, по заверению капитана, стрелки отменные, владеют любым оружием, как писарь ручкой. Меткая стрельба давала надежду на успех, как и внезапность огня из засады. Поражения терпеть и получить ранения категорически нельзя. Здесь нет подкрепления, нет санбатов. Спасёт, если что всё тот же манёвр.

Основательно изучив знакомое расположение станции, группа лейтенанта снялась со взлобка и ушла к складам. Пришлось давать кругаля, обходя мост через речку, на что ушло не меньше часа. С северной стороны такого удобного для наблюдения взлобка нет. Правда, лес вековой близко подступил к вышкам, стоящим на приличном расстоянии от складов, и деревья послужили прекрасной опорой. Меж вышками и складами тянулась старая брошенная грунтовая дорога. Насыпь высокая, а глубокие кюветы заросли дурниной. Это лейтенант сразу взял на прицел. С вышки бронебойной пулей бочки не достанешь. Она хорошо зажигает на расстоянии трехсот метров. Ну, чуть подальше, особенно толстые шланги, через которые качают горючее из цистерн. Именно так действовал Константин в своей первой операции. Снайпера снимут часовых, и – на вышки, а с «дегтерями», с автоматами и немецкими пулемётами совершать короткий бросок к дороге и оттуда жарить по бочкам и бензовозам. Они ходят небольшими колоннами с внутренней стороны складов, а за вокзалом по переезду поворачивают на восток. Машины сопровождают мотоциклисты. Хорошо бы сразу поджечь бензовоз, а то и два. Создать пробку. Как получиться – выжидать не придётся.

Эти мысли лейтенант прокручивал в голове, делился соображениями с ребятами. Те согласно кивали головами.

– Главное силы распределить умно, чтоб каждый ствол работал без остановки и не в холостую.

–Только так. Мой рядовой Осинин зубоскалил, когда мы эшелон с ранеными увидели: они думали им тут халяву сладкую припасли – вышло кровавую.

– Мы добавим!

– Мама заплачет не по одному сынку.

Солнце стало клониться к кромке леса, лишь тогда лейтенант отдал команду возвращаться в лагерь. На душе тревожно: немцы исправно питают передовые войска, рвущиеся к Орлу и далее к Москве. Удастся ли завтра операция?

Группа капитана Медведцева через редколесье выходила к карьеру Клинового настороженно. Из поселка доносился гул тяжелой техники, знать там базируется какая-то армейская часть. Скорее всего – резерв. Вскоре лес кончился, потянулись невысокие кустарники характерные для каменистой почвы с близко залегающим гравием. Короткими перебежками бойцы оказались на краю карьера, залегли меж невысокими кучами отвала поросшего бурьяном. Карьер кишкой протянулся с юга на север, и на западной его стороне бугрилась земля поросшая бурьяном – следы вскрыши гравийного месторождения.

Капитан принялся внимательно изучать в бинокль местность. Присвистнул. Степан понял причину: там, откуда он рассчитывал устроить наблюдение за поселком – торчала вышка с двумя часовыми, вооруженных крупнокалиберным пулемётом и автоматом.

–Вот с тех отвалов, товарищ капитан, Клиновой, как на ладони. Но вижу, нас опередили: немцы поставили вышку с часовыми.

–Ты не ошибся. Вышка стандартная с пулемётчиками. Кроме того сзади вышки колючая проволока. Не сунешься. Откуда можно понаблюдать за поселком?

– С южной стороны была мастерская. Здание кирпичное, где товарищ лейтенант двух врагов прищучил. Недалеко от моего дома. От мастерской тянется улица через весь посёлок. И в середке посёлка – склады. Полкилометра будет от нашего места.

– Посмотрим, но думаю, и там вышка, коль там дрался лейтенант. Охрана складов, а они, видно, богатые. Что со стороны Локтя?

–Там лысо, шоссейка гравийная идёт к станции.

–Не зря Белухин торопился с ударами, пока фашисты не закрепились основательно. Не зря! Веди, Степан, к мастерской. Уходим прежним порядком.

Уходили, как и пришли скрытно. Часовые на вышке, капитан заметил их опасливые взгляды через карьер, ничего подозрительного не обнаружили. Стоят, бодрятся, а в глазах страх. Бинокль у капитана флотский, фрицы у него, как на ладони. В средних годах солдаты, тыловики, семейные мужики, боятся смерти, хотя вышка оберегает и колючая проволока, и геббелевской пропагандой напичканы о том, что для солдата вермахта по России будет почти прогулка. Кому умирать охота, если даже ты предан фюреру. Наслышаны, небось, о дерзких партизанах? Как не наслышаны, когда лейтенант два эшелона завалил, да каких! И облавы партизаны отбили. Сколько их? Не ударит ли гроза и по этой вышке?

Все это прочел капитан по лицам солдат, по вертящимся головам едва ли не все триста шестьдесят градусов. Бить пуганых легче. Капитан который раз уж в душе хвалил Белухина, не отсиживался парень, а с первых дней дерётся насколько позволяют силы. И как дерётся, себе на славу, врагам на страх!

На южной стороне посёлка такая же осечка. Несколько вышек у мастерской и на огородах жителей. Меж ними колючая проволока. Без тщательной подготовки и проникновения в поселок под видом переодетых солдат, минирования, успеха не будет. Надо возвращаться, посмотреть, какая форма немецкая есть в лагере, решить – где проводить операцию?

Об этом и объявил бойцам. Снялись с точек наблюдения, ушли в лес.

22.

На лагерь упали сумерки, небо затянуло низкими серыми облаками, предвещая теплую, влажную ночь. Легкий ветерок почти неслышно гулял в кронах деревьев. Стал накрапывать мелкий дождь. Таня, укрывшись брезентовой накидкой, сидела на лавке, прислушиваясь к каждому лесному шороху. Рядом с ней Люся в такой же накидке. Подруги молчат, боясь пропустить крик кедровки.

Возле палатки в глубине леса мерцает костёр, кипятят в котелках воду для чая. С северной стороны выставлены часовые.

Таня первая услышала долгожданный крик кедровки. Она сорвалась с места, бросилась в темноту навстречу Косте.

– Ну вот, ты опять нарушаешь мой приказ, – голос у Кости сухой, но не сердитый. Он обнимает подругу, принимает горячие поцелуи и легонько отстраняет от себя. – Где капитан?

–За палаткой у костра. Мы тебя заждались. У вас всё в порядке?

–Не очень. Фрицы укрепились крепко.

Лейтенант и бойцы прошли к роднику, жадно припали воде, хотя фляжки не пустые. Но свеженькая, прямо с родника вкусней! Утолив жажду, Костя в сопровождении Тани заторопился к костру. Его встретил вставший от огня капитан.

–Пройдём к столу, подобьём бабки с глазу на глаз и примем решение, сказал Медведцев, – выкладывай свои соображения, я – свои.

Тане и остальным – жестом приказал удалиться. Поставил на стол гильзу крупного калибра, запалил жировик.

–Дождишко утих, – сказал лейтенант, – доставайте вашу карту. Обозначу вышки вокруг станции и склады. Понастроили гады! Прут оттуда на передовую припасы. И тут же пополняют. Вот я и думаю – то ли снова рвануть составы на обеих ветках, то ли сжечь склады?

–Жадный ты, Костя! Ух, жадный! – засмеялся капитан, – давай свои расчеты?

–По нашим силам возможен какой-то один вариант.

При тусклом свете коптилки Белухин неторопливо раскладывает на карту мелкие камешки, поясняет:

– Это вышки, а вот здесь, – он кладёт крупный камешек, – склады. Здесь вокзал с ротой охраны. Это – два пулемётных гнезда. В стороне – дом культуры железнодорожников, где стоял штаб дивизии, сейчас там разместилась команда пожарников. И всюду часовые. Укрепились основательно.

Медведцев внимательно изучая разведданные, согласно кивает головой, спрашивает:

– Твое окончательное решение?

– Огневая мощь у нас приличная. Свои и немецкие пулемёты. Бронебойно-зажигательные патроны для «дегтяря» и для снайперской. Обычных патронов достаточно. Но расстояние со взлобка до складов – около пятисот метров. С северной стороны есть старая дорога, насыпь высокая. Удобная для огневой атаки. Главное – метрах в трехстах от складов. Сжечь их сил хватит, если ударим с двух сторон. Десять минут огневого боя – и отход. Только так можно уцелеть и победить. Что есть у вас?

– Как ты заметил кроме моего и старшины ДП, у нас две снайперки. Зажигательных патронов у каждого бойца третья часть. Есть «лимонки». Ты правильно решил: бить надо с двух сторон десять-пятнадцать минут, и отход. Иначе – труба.

– Но куда? Здесь без захоронения трупов оставаться невозможно. Мои гражданские люди с повозкой и скарбом ушли в Бобровое урочище. Там собираюсь зимовать. Вот здесь оно. От станции добрых сорок километров. Отыскать нашу базу немцам не просто.

– Отойдем глубже на запад. Будем радировать, примем самолёт для тебя с радисткой и припасами. Мы своей дорогой дальше, ты – к своим людям.

Командиры в полголоса стали обсуждать детали операции. Задачи каждого бойца. Неслышно подошла Таня, поставила на стол котелки с кашей и чаем. Пытливо смотрит на Костю, тот ловит её взгляд. Устало улыбнувшись, кивнул головой, мол, спасибо за кашу. Таня с улыбкой треплет парня за руку, молча уходит.

Над горизонтом выползла почти полная луна, подсвечивая командирам карту и дымящуюся кашу, за которую принялись собеседники, не прекращая тяжелый, как двухпудовая гиря, разговор.

Таня с нетерпением ожидала Костю, сидя на подновлённом лапнике, прикрытый трофейным брезентом. Она чутко прислушивалась к шагам – не идёт ли её милый к ней под бочёк. Извелась. Несколько раз вставала, бесшумно кралась к сосне, под которой дед Евграф сработал стол, слышала приглушенный говор офицеров, уходила к себе. Она понимала, что предстоит очень непростая операция, в которой будут задействованы все имеющиеся силы и средства. Краем уха удалось услышать, что пойдёт и санинструктор, во-первых, может понадобиться медицинская помощь, во-вторых, она отличный стрелок и выносливая на ходу. А вот Шелестов останется – и стреляет на тройку, а больше всего слабак на ногу.

Владея этой тайной, Таня успокоилась: она будет рядом с Костей. С ним ей ничего не страшно. Тяжелее ждать и томиться. Как он там? Она ловила себя на мысли, что нехорошо думать только о Косте: как он там? Но тут же оправдала себя: будет всё хорошо с ним, с остальными тоже. Он командир и от него зависит успех любой операции, жизнь бойцов. Он дорожит каждой жизнью, как своей. Чего уж себя упрекать в эгоизме!

Вроде успокоилась, решила уснуть, но не спалось. И дождалась Костю.

– Ты почему не спишь? – едва ли не сердито спросил он. – Завтра тяжелейший день. Я видел, как ты подслушивала и знаешь, что идешь с нами.

– Костя, милый, как я могу уснуть, когда сердце моё с тобой.

– Спасибо, я это знаю, сейчас поцелую и – спать! Скоро двенадцать ночи.

– Долго же вы совещались!

– Иначе нельзя – расписывали каждому бойцу задачу. Ты пойдёшь в качестве санинструктора и возможно, запасного снайпера. А теперь спать, подъём в четыре утра.

– Но ты так и не поцеловал меня! А я чистенькая, с Люсей купались в озере.

–Расслабляешь командира перед боевой операцией! – Костя прижался к подруге и утонул в её упругом теле.

Восток не торопился отбеливать край неба, подпираемого деревьями, а лагерь – на ногах. Личный состав отряда вместе с гражданскими сгрудился у стола, на котором стояла гильза с фитилём, отбрасывая на лица бойцов слабые блики. Капитан ставил перед бойцами задачу. Отряд в полной боевой выкладке разбит на три группы: в первой – лейтенанта Белухина половина боевого состава с Таней. У неё санитарная сумка, за спиной рюкзак. Во второй группе капитана Медведцева радистка и Степан. В третьей – Иван, Силантий, Люся, Шелестов и раненый сержант Ботагов. Едва капитан закончил говорить, раздался обиженный голос Шелестова.

– Товарищ капитан, разрешите обратиться к товарищу лейтенанту? – Шелестов козырнул.

– Я слушаю.

– Почему меня не берете на операцию, я показал хорошую стрельбу?

– Стрелять ты стал лучше, но твоя физподготовка слабая. Ты подвернул ногу не случайно, а от усталости. Я видел, как тебя качало. Второе, здесь тоже нужны руки, чтобы надежно спрятать то, что не сможете унести в Бобровое. И там твои руки сгодятся – ты плотник. Землянки позарез нужны. Скоро холода.

Мы с тобой не раз ещё будем бить захватчиков. Убедил? – Шелестов качнул головой. – Ну, вот и ладно.

– Так, боевым группам строиться! – отдал команду капитан и выбросил правую руку.

Его бойцы группы вместе со Степаном встали в шеренгу рядом с ним. Здесь же старшина и радистка Катерина с рацией за плечами.

– Северная группа, ко мне! – скомандовал Белухин.

Перед строем вышел капитан, придирчиво посмотрел на каждого, подошёл к Степану, одобряюще похлопал по плечу, остановился возле радистки и санинструктора, у которой кроме увесистой санитарной сумки, был за спиной полный рюкзак, обтягивая лямки, на правом плече дулом вниз автомат.

– Не сильно ли нагрузились, товарищ санинструктор? Что у вас в рюкзаке?

– Личные вещи, сухой паек, как у всех – на три дня и патроны. Не беспокойтесь, товарищ капитан, этот переход мне по силам, не первый раз.

– Хорошо, попрыгали, – приказал Медведцев. – Так, ничего не бренчит. Задание получил каждый боец, объекты уточним на месте. Вопросы есть? Вопросов нет. Выступаем немедленно. Группа Ивана уходит в Бобровое урочище после всех неотложных дел. Не засиживайтесь, мало ли что фрицам в голову придёт, хотя им сейчас не до нас.

На реплику Иван качнул головой в знак согласия.

Капитан несколько секунд помедлил, как бы собираясь с духом, приказал:

– Боевым группам – налево, шагом марш!

И двинулся следом за своей группой, которая шла второй. Стояло ранее утро первого октября 1941 года.

Лагерь у Кривого озера сиротливо опустел. Слабая синева неба стала рождаться со стороны Клинового. Вчерашняя облачность расплылась почти полностью, предвещая теплый солнечный день.

– Нам сильно спешить некуда, дождёмся рассвета и примемся ладить схрон, – сказал Иван.

– Нам-то что, – недовольно пробурчал Леонид, – дел на час-полтора.

– Не скажу, – не согласился Иван, поглядывая на молчуна Силантия, как бы ища поддержки, – командир трогать доты не велел. И стол разбирать тоже. Разве что лавки возьмём для схрона. Надо деревянный настил, стену деревянную поднять на пол-аршина. Добра-то вон сколько. Патроны в ящиках, мешки с крупой, ящик консервов, немецкие автоматы, котелки, немецкие шмотки – всё велел лейтенант прибрать. Много ли мы унесём на себе. Ну, палатку – надо, накидки каждому, харчей в заплечные мешки напихаем. Оружие своё с боекомплектом. А горбатиться до Бобрового – два десятка верст. Боец раненый в ногу с нами, шибко не побежишь.

– А дерна сколько надо взять да замаскировать схрон, – прошамкал беззубым ртом Силантий.

– Ты бы наоборот спасибо сказал командиру, что он тебя с Люсей оставил, – вижу, как ты на неё поглядываешь.

–Напрасно вы, дядя Ваня, Лёню в краску вводите, – заступилась за парня девушка, а у самой так и обдало жаром лицо. Благо сумрак пока, а то бы попалась на слове, как синица в клетку.

Лёня под стать Силантию не шибко-то красноречив, буркнул в ответ невнятное, подхватил топор и пошёл долговязый и нескладный в лес валить тонкомер для схрона.

– Никак осерчал, парень, – извиняющимся тоном сказал Иван, – Люся – чем не пара ему? Пара.

– Да будет вам, дядь Ваня. Пригож он мне, не скрою. Спас меня от зверей лютых вместе с командиром. Что бы было со мной, если б не они?

– Да я разве против, чтоб вы миловались наперекор войне. Она в несчастье вас столкнула, а дороже такого человека не бывает. И меня Лёня спасал, и Силантия. Геройский парень – одно слово.

– То-то! – воскликнула Люся с явным удовольствием. – Вы не замечали, а я вижу, как он утром тренируется. Не хочет отставать не только от Федьки, но от самого лейтенанта. На руках отжимается и приседает бессчетно раз. Я хоть и спортсменка, а за ним уже не угонюсь.

– За разговорами не заметили, как посветлело. Идем, Силантий, к парню. Ишь, сухостой рубит для схрона. Голова варит.

С делами управились только к полудню. Соорудили из сухостоя пол, стены в котловане под землянку. Засыпали его землей, получился неприметный схрон. Сверху закрыли дерном, а по нему мешка два листвы разбросали. Отошли в сторону – смотрят, можно ли подумать, что в этом месте что-то спрятано. Нет, решили. Передохнули и водрузив на спины заплечные мешки с продуктами и патронами, с личным оружием двинулись к Бобровому урочищу, стараясь не оставлять явных следов. И торопились не зря…

23.

Взлобок, который так понравился лейтенанту Белухину бугристо уходил на километр на юг и сглаживался в дубовом редколесье. Костя хорошо его изучил участок, и как только вышел к нему, подал сигнал усилить осторожность.

– До вышек осталось меньше километра, – сообщил он капитану и его группе.

– Разведке выдвинуться вперед, – приказал капитан, – отряду убавить шаг. Давай и мы с тобой вперёд, лейтенант, познакомишь меня предметно. Старшина, веди группу.

Офицеры оторвались от отряда, ускорив бесшумный охотничий шаг, переходя на всякий случай от дуба к дубу, которые широко разбросали свои ветви, усыпая желудями то чистые, поросшие невысокой травой полянки, то низкорослый шиповник, которому не хватает света под густым пологом вечнозеленой листвы пробкового древостоя. На полпути к вышке пробковый дуб стал уступать место породе изменчивого дуба, с которого местные жители снимали двухметровой длины кору. Совсем недавно она хорошо шла на крыши домов. Лес загустел.

– Пришли, товарищ капитан. Ребята мои тоже остановились. Можно нарваться на фрица с биноклем. Они так и стригут по кромке леса.

– В Клиновом такая же петрушка. Часовые всё больше на лес смотрят. Трусят. Тут вижу, вышка просматривается меж деревьями. Немец тоже не без глаз, заметить может. Но нас такое положение не устраивает, отсюда атаку не поведешь. Берём расстояние короткими перебежками.

Офицеры в несколько минут подошли к краю вырубки, залегли перед колючей проволокой. С земли бинокли брали только часть северной стороны станции с краем складов, у которого разместилось на платформе пулемётное гнездо.

– Вижу зверей в гнезде и бензовозы. Но это твоя епархия.

– Вчера я наблюдал за станцией вот с того черешчатого дуба. Подняться помогла веревка. Отличная точка для снайпера. Её мне указал твой боец Вербин Толик. Он добровольно ходил в разведку, облюбовал этот дуб и мне подсказал. Толковый, думающий парень.

– А у меня все такие. В основном сержанты со средним образованием, спортсмены, только маскхалаты всех на одно лицо подравняли. Давай, лейтенант, на свою сторону. Вербина поставь на самое важное место. У него не только снайперский глаз, но и скорострельность высочайшая. Я тут сам осмотрюсь и рассредоточу бойцов для атаки на вышки и для огневой атаки всего живого на станции. Сколько тебе потребуется времени для подготовки?

– Я там уже все изучил. Но два часа ухлопаю.

– Через два часа жду зеленую ракету и одновременно начинаем. Сверим часы, кстати, заметил – у каждого на руке швейцарские, точные. Я на тебя надеюсь, как на себя.

– Правильно мыслишь, капитан, – с довольной улыбкой ответил Белухин. Я пошёл.

Лейтенант быстро вернулся к своей группе, и повёл бойцов хожеными вчера стёжками. У железной дороги, по которой сновали дрезины, случилась непредвиденная задержка. На двойной тяге, густо дымя трубами, показался со стороны Локтя пассажирский состав вперемежку с пульманами. На вагонах санитарные кресты. Эвакуация раненых. Они видны в медленно проплывающих окнах, на которых не везде спущены шторы.

– Результат прорыва Гудериана, – сказал Костя, лежащей рядом с ним на осенней постели Тане.

– Хрюшку фрицу начистили наши ребята порядком, – с улыбкой шесть на девять сказал Осинин, – а мы сегодня добавим.

– Не говори «гоп! » пока не перескочишь, – урезонил его командир, – теряем драгоценное время.

Эшелон протащился, но вновь заскользили дрезины и нетерпение усилилось и только скрылись за поворотом, группа птицами перелетела пути, скрылись в придорожных порыжевших и покрасневших зарослях черемухи, тальника, рябины и бузины с россыпью кровавых ягод. Запасы на зиму синице, свиристелям, стаям горлиц, рябчику. Походить бы неспешно по долам с лукошком по грибы, которые пока не отошли в этих лесах, полюбоваться красками королевы осени, нарядами и убранством, но вместо того приказ:

– Прибавить ходу, – лейтенант стремительно шёл впереди, – подтянуться, не отставать!

Обмелевшую речушку перемахнули также стремительно и вскоре вышли к складам со стороны глухой стены. Группа остановилась в лесу невидимая с вышек. Подобралась, сжалась пружиной, готовая к стремительной атаки.

– Время поджимает. Парам действовать по заданию, полученному в лагере. Повторяю встать против часовых у трёх вышек. Вербин берёт среднюю вышку, и контролирует правую. Сняв часовых – стремительный бросок к вышкам и к старой дороге. Действовать по обстановке, подавлять огневые точки врага в своём секторе, не забывать о соседе. Следите за ракетой. Выполнять!

Внезапность атаки! Лейтенант уж не раз пользовался её плодами. Она ошеломляет противника и выбивает его из колеи на несколько драгоценных секунд, а то и на целую минуту. За этими секундами – жизнь и удача атакующих, смерть и поражение подвергнутым нападению. Пока он выходил из скоротечных схваток победителем. Скоротечность – вот его козырь! Как-то сложится теперь. Удастся ли одновременно ударить с двух сторон, сразу же снять часовых на вышках? В отряде лишь три снайпера – вышек и часовых вдвое больше. Каждый снайпер нацелен после своего часового на соседнего, если у кого-то случится заминка. За себя он не боялся. Снимет из ДП короткой очередью. Беспокоит крайняя, что стоит недалеко от речушки. Хотя там тоже надежные стрелки. Подстрахует, если что, Вербин.

Таню он оставил в лесу. Строго наказал не высовываться и, конечно, заметил на лице печать обиды. Не её дело штурмовать вышки и бить по станции и складам, когда есть надежные мужики-диверсанты. Пусть занимается своим, не дай Бог, делом.

– Стой здесь и не высовывайся из-за дерева. Убьют. Ты понимаешь слово – убьют?

– Понимаю. Тебе же спокойнее, когда я в безопасности, хотя стреляю в десятку.

– Таня – ты на сегодня медсестра. И разговор окончен. Я теряю с тобой драгоценные секунды.

Глянул на часы. Стрелка приближалась к назначенному часу. На станции оживление, как и вчера. Снуют бензовозы, шофера и солдаты грузчики, кран на платформе грузит бочки в бортовые машины, ходит маневровый паровоз, толкая платформы, формируя составы. Пулемётные гнезда с мешками песка. Полно часовых. Будет жарко. Всё, время!

Выхватил из-за пояса ракетницу, что получил от капитана. Выстрел. Ракета взвилась, и он услышал хлопки снайперов. Точным выстрелом свалил своего часового. И стал бить короткими очередями по сгрудившимся у складов машинам. Осинин надрываясь, а Таня ему помогала, тащил мостик, увязанный из трех жердей, с маху бросил на колючую проволоку. Она под тяжестью смялась. Лейтенант бросился в образовавшийся проём по шаткому мостику, не прекращая огня. Знал, что против каждой вышки произошло тоже самое. Добежал до насыпи, упал на грудь, слыша рядом сопение Осинина, и стал прицельно бить по поднятой краном бочке. Чего там – тонкомер, прошил дно. Бочка мгновенно взорвалась, разбрасывая языки пламени на людей, на машины. Костя не стал наблюдать за фейерверком, но слышал вопли солдат, охваченных огнем, а ударил по шлангам, через которые наливали из цистерны горючее в бензовозы. На это ушли секунды, гораздо меньше, чем они бежали к насыпи. В ответ зататакали пулемёты врага, вспарывая пулями противоположный скат грунтовой дороги, служившей им в качестве бруствера. Диверсантов засекли и били прицельно. И тут же смолкли от выстрелов снайперов, разящих с обеих сторон станции. Заполошно взвыла сирена.

«Медведцев и его ребята не оплошали», – пронеслась мысль у Кости. А сам продолжал делать своё. Жечь шланги. Через пробитые пулями дырки, бензин фонтанировал тонкими струйками, и они тут же загорелись. Огонь полыхнул к цистерне. Он всадил в нее бронебойную очередь, секунда и раздался оглушительный взрыв, разметывая всё вокруг себя. Костя слышал, как Осинин безумно орал от радости, видя неимоверный взрыв и панику оставшихся в живых часовых, шоферов машин, грузчиков и бил из трофейного пулемёта довольно точно. Башенный кран, устоявший от взрыва бочки, теперь рухнул на соседний путь со стоящими на нем пульманами, по которым поползли языки пламени. Огонь растекался по путям, автомобильной дороге с вереницей бортовых автомашин и бензовозов, накаляя воздух, сжигая всё живое и неживое вокруг взрывающихся емкостей с горючим. Столбы белесого дыма взвились к небу, закрывая собой видимость, но крики людей в этом огненном аду разрастались, как паника на станции. Лейтенант перенес огонь на склад бочек, огражденный сеткой, откуда солдаты и кран брали емкости. Тонкостенные бочки, пробитые бронебойно-зажигательными пулями стали взрываться и подскакивать с такой силой, что перелетали сетку и падали во все стороны, застилая огнём станцию.

В то время как группа Белухина торопилась занять исходную позицию на севере станции, бойцы Медведцева рассредоточились по двое против опасных вышек. Капитан в бинокль некоторое время, забравшись на ветки дуба, изучал местность. В его поле зрения центральная вышка на взлобке. На ней часовой с пулемётом. Напротив неё залег снайпер и боец атаки.

Вторая вышка левее от первой в ста метрах. Местность здесь ниже. На вышке тоже стоит пулемётчик. Туда направился второй снайпер – старшина Волосков. Третья вышка отнесена от центральной вправо гораздо дальше. С нее можно вести огонь по жилому массиву станции с домом культуры железнодорожников, на котором лейтенант раньше видел штандарты. Теперь висели только знаки пожарников. Выходит, штаб дивизии отсюда снялся и ушёл не известно куда.

С вышками: как брать часовых и как штурмовать колючую проволоку и действовать дальше, всё ясно. Что на самой станции? В бинокль капитан видит пулемётные гнезда, на складах – интенсивную погрузку боеприпасов, горючего. На автомашины краном грузят бочки.

⇐ Предыдущая 6 7 8 9 101112 13 14 15 Следующая ⇒