Вместо эпилога 12 страница

– Ах, какая цель для бронебойно-зажигательной, – не удержавшись, воскликнул капитан. – Не зря лейтенант выбрал станцию, не зря! Ах, какой момент для удара. Скорей бы пролетали условленные часы, и попробую сам зажечь отсюда бочки! Далековато.

К складам на крайний путь подкатил небольшой состав с цистернами. Остановился. К нему немедленно подъезжает бензовоз, второй, третий. Шофера с помощью солдат обслуги ведут перекачку горючего в бензовозы при помощи длинных шлангов. Бросилось в глаза – ни одного пленного или русского грузчика. Боятся диверсии. Возьмёт какой-нибудь отчаянный патриот подожжет расплесканный бензин. Не без этого же, хоть и аккуратные немцы, но всякое бывает при таких-то масштабах перевозок. Полыхнет пламя, ветер раздует пожар…

Капитан взглянул на часы. Приближался час атаки. Вот-вот должна взлететь зеленая ракета. Капитан быстро спускается на землю, изготавливаясь для броска к вышке. Тут же лежит его сержант Головин, сухопарый парень, но жилистый и дюже выносливый с приготовленным штурмовым мостиком из жердей.

И вот ракета! Она ещё горела, а снайперы открыли точный огонь. Падает, взмахнув руками, часовой на вышке от выстрела Головина. Капитан и сержант подхватывают мостик стремительно бегут и бросают снасть на колючую проволоку, прижимая её к земле, и по ней устремляются к вышке. Капитан дал прицельную очередь из своего ДП по пулемётному гнезду, встрепенувшемуся на выстрелы снайперов, отвечая очередью в сторону северных вышек, и тут увидел взорвавшуюся висящую на кране бочку с бензином. Не прекращая огня, и поражая пулемётчиков в гнезде за мешками с песком, капитан и сержант радостно взревели от фонтана огня на погрузке горючего.

– Ай, да молодец, лейтенант, ай, да стрелок Белухин!

Соседние вышки тоже заговорили, пошёл кинжальный прицельный огонь по часовым на станции, по второму пулемётному гнезду на платформе, скрытому от лейтенанта складами.

У железнодорожного моста ударили невидимые отсюда крупнокалиберные пулемёты в сторону складов. Им ответил второй «дегтярь» старшины, что занял левую вышку, метров на двести отнесенную от центральной, что на взлобке. Оттуда хорошо виден железнодорожный мост и вертящаяся башня броневика. Старшина бил бронебойными, но расстояние большое, башню не побьёшь. Но он подавил пулеметное гнездо, бил по броневику и увидел, что башню заклинило, пулемёты работали бесцельно, в молоко. Тогда он перенес огонь по солдатам охраны, что залегли между рельсами.

Гораздо больший восторг вызвал у капитана и сержанта сильнейший взрыв цистерны и разрастающийся пожар на складах и путях запруженных составами, ждущих разгрузки.

На вокзале взвыла сирена. Ей откликнулась сирена на клубе железнодорожников.

– Ах, как славно, ах, какая славная музыка! – кричал капитан, ведя прицельный огонь, по выбежавшему из вокзала караульному наряду с двумя овчарками.

Солдаты, застигнутые врасплох, падают не только от его огня, но и от пуль с правой вышки, где засели Степан с трофейным пулемётом и боец со скорострельной винтовкой. Одна овчарка подпрыгивает и падает, вторая с визгом крутится на перроне.

– Капитан, из клуба выскочили две пожарки!

– Бей по ним, запруди улицу. А то и зажги!

Головин немедленно ловит в прицел водителя первой машины. Выстрел. Машина вильнула, ударилась в столб деревянной ограды, перегородив часть улицы. Остановившуюся машину стала объезжать вторая. Снайпер поразил шофера и этой пожарки. Последовали выстрелы по бочке. Из нее брызнули струйки воды.

Кинжальный огонь пулемётов и снайперов, разрастающийся пожар, взрывы парализовали активное сопротивление фашистов. Паника разрасталась.

***

Комендант железнодорожной станции «Локоть» сидел у рации в своём кабинете в здании вокзала и просил помощи у генерала фон Фрайса, дивизия которого была выведена в резерв и части её квартировали в поселке Клиновом, куда переехал штаб. Комендант докричался до начальника штаба, но просил доложить генералу о нападении на склады все той же не уничтоженной группы партизан. Только теперь атака последовала с двух сторон. Горят и взрываются бочки с горючим и даже цистерны с бензином.

– Отбить самостоятельно атаку не могу. Солдаты роты охраны перебиты диверсантами. Прошу немедленной помощи! Почему обращаюсь к вам? Вы мой ближайший сосед. Боюсь, что склады будут уничтожены огнем партизан. Пожар разрастается! На станцию вот-вот прибудет новый эшелон с боеприпасами. Да, мне не сносить головы, как и вам, господин фон Фрайс! Нам в пору застрелиться!..

Комендант стреляться не стал. По рации связался со своим начальством и доложил о разгроме охранных сил, гибели складов и просил применить карательные меры к партизанам.

Отдуваться пришлось всё тому же генералу фон Фрайсу. Из Клинового во второй половине дня вышли расчет мотоциклистов, два броневика и рота автоматчиков на машинах. Направление то же – где бесследно сгинули больше роты солдат фюрера. В сумерках каратели вышли с собаками к лагерю у Кривого озера. Увидели доты, обнаружили в трёх местах холмы с трупами, слегка присыпанные землей и закрытые ветками.

Собаки закружились по лагерю, улавливая запахи людей, покинувших расположение несколько часов назад. Поиски были неустойчивые. Овчарки сунулись на юго-запад, но быстро заскулили, показывая свою беспомощность, ибо Иван растёр мелко весь имеющийся табак, и стежку следов густо посыпал, пока запас не кончился. Хитрость эта не велика, но она сбивала собакам нюх и могла сохранить жизни, если бы в отряде не нашёлся опытный следопыт. После того как овчарки дальше не шли, было решено устроить здесь засаду, перебить возвращающихся назад партизан, и конечно, взять языка. Опытный следопыт обладал такими же качествами слуха и обоняния, как Леонид Шелестов, засомневался в верном решении командира. Дождавшись утра, он попросил разрешения провести тщательную разведку местности и обнаружил запах табака. Он, как ищейка припал на колени и проутюжил всю дистанцию едва ли не ползком. Убедившись, что это след партизан, доложил командиру и с собаководом отправился на поиски исчезнувших с того места, где обрывался табачный след. Овчарка виновато скулила, но вперед не шла. Следопыт сделал вывод, что группа шла небольшая, в несколько человек с раненым в ногу. Возможно, с целью отвлечь от истины. Ротный командир выделил следопыту взвод солдат, которые получили приказ найти логово партизан и уничтожить, взяв, разумеется, языка. Поиск начался.

***

Лейтенант Белухин чувствуя активную поддержку группы капитана перенес бронебойный огонь по дощатой части складов. Пули легко пробили сырые доски, они только слегка задымились.

– Командир, разрешите взорвать стену гранатами, – крикнул над самым ухом Осинин, перекрывая вой сирен, треск пулемётов, гул машин и огня.

–Давай, я прикрою.

Рядом с лейтенантом пристроился Веснин со снайперской винтовкой, снимая точными выстрелами часовых, солдат-грузчиков, шоферов. Осинин, низко пригибаясь, что есть силы бежит к складам. Не добегая на бросок гранаты, швыряет противотанковую. Угадывает к самому низу. Взрывом разметало горбыль. Для верности Федя бросает в дыру «лимонку». И кинулся бежать назад.

Ещё продолжала оседать поднятая взрывами земля, а Белухин ударил в пролом зажигательными. Без эффекта. Сменив диск, он продолжает вести огонь. Наконец, там что-то вспыхнуло, затем взорвалось, выбрасывая через крышу столб огня и дыма.

Полста метров и – Осинин будет за насыпью. Послышался визг мины и перед ним ахнул взрыв. Федя падает навзничь, не понимая, что случилось. Порывается подняться, но боль во всем теле сковывает его движения, и он, издав протяжный стон, кривясь лицом, замирает, ничего не слыша.

Вторая мина ударила за насыпью, недалеко от вышки. До слуха лейтенанта донесся взрыв на взлобке. Скорее всего за зданием вокзала засел невидимый с вышек минометный расчёт и принялся харкать смертью.

– Корректировщик огня на крыше вокзала, – прокричал лейтенант Вербину. – Я его вижу. Возле кирпичной трубы.

– Счас я его, счас, – Вербин быстро находит через прицел трубу, корректировщика с биноклем, и посылает раз за разом две пули. – Убрал я его, лейтенант!

Но мины продолжают ложиться недалеко от них, угрожая попаданием и поражением. Били по прежней ориентировке, наугад.

– Подхватили Федю и уходим! Капитан бросил красную ракету!

– Вижу! Отваливаем!

Лейтенант и Вербин перемахнули насыпь. Белухин, придерживая правой рукой висящий на нём «дегтярь», первый подхватил Федю. Он был без сознания, но дышал.

Таня стояла, прижавшись к дереву, наблюдала за боем и все искала глазами Костю. Находила, видела, как он бьёт из пулемёта. Не думала о его ранении или хуже – смерти. Знала – он удачливый. И поплыло воспоминание их последней ночи. Она приучила себя в страшные минуты и часы думать о хорошем. Последнее – это короткое ночное счастье, когда любимый мужчина вроде бы грубовато ощупывает упругое молодое тело. Одна рука скользит по спине, спускаясь к пояснице и ниже – к упругим ягодицам, а вторая рука старается загрести в одну ладонь, в охапку невысокую грудь под свежим, после купания, бюстгальтером. И такое томное тепло разливается по телу, проникая в само сердце, а она ждёт, когда эта рука спустится ещё ниже и, задыхаясь от желания, шепчет вечно свежие слова, но не торопит, и вот он исполняет желание. Сначала нежно, осторожно, но потом, теряя над собой контроль, мощно …

Мысли девушки оборвал взрыв висящей бочки – прекрасной мишени. Она запрыгала от радости за меткий «дегтярь». А дальше – остолбенела от чудовищного взрыва цистерны, разлетающегося огня, лязга вагонов и грохота упавшего крана на соседний пульман, вой сирены, треска пулемётов. С ума сойти! Такого огня она не видела на передовой. На миг представила разлив огня от спущенного Костей состава с горючим. Она стояла и смотрела расширившимися от ужаса и радости зрачками и пропустила момент с броском Осинина к складам. Санинструктор очнулась от взрыва мины и на мгновение увидела, как упал Осинин, и выскочила из лесу. Побежала на помощь к шаткому мостику. И едва не угодила под шальную мину, разорвавшуюся возле вышки. Просвистели осколки, Таню обдало густой пылью, она споткнулась, но устояла на ногах.

– Назад, – что есть мочи закричал Белухин с болтающимся на груди пулемётом, волоча левой рукой Осинина. Правой он выдернул из-за пояса ракетницу и выстрелил красной. Всем отход!

Подскочил Вербин, подхватил раненого и оглушенного бойца, забросив свою винтовку за спину, и диверсанты стали прытко удаляться из опасной зоны.

– Пулемёт, возьми его, пулемёт! – крикнул лейтенант, когда они перевалили насыпь, где лежали и вели бой. Вербин на секунду оторвался от Осинина, подхватил пулемёт и снова к раненому. В стороне ухнула новая мина. Вот и вышка, проволока с жердями. И Таня, сжав кулаки от нетерпения в оказании помощи раненому, ждала своих возле колючей проволоки. Вдвоём по лежащему мостику раненого переносить неудобно, запутаешься в густой проволоке.

– Давай, я один, взвалю на спину, – крикнул Вербин, швырнул пулемёт Осинина за проволочное заграждение и, вырывая раненого из рук лейтенанта, взвалил на спину. Голова Феди упиралась в винтовку, давила, но он не подавал признаков жизни.

Перебежав заграждение, устремились в лес. Следом ухнула мина, угодив в вышку, и она кособоко накренилась, грозя рухнуть.

Рядом с носильщиком бежала Таня и поминутно спрашивала:

– Куда ранен Федя, он живой?

– Живой, но без сознания, контузия и ранение в грудь, – ответил лейтенант. – Где остальные люди? Уходим глубже в лес, к сосне сбора, там займёшься раненым.

Лейтенант остановился, вскинул бинокль и стал смотреть на дело рук своих и боевых товарищей. На складах полыхал, разрастаясь, пожар, захлестывая деревянную часть. Свежий ветер подхватил пламя и взвихрил его по строению, по рядом стоящим на путях пульманам. На станции паника, не смолкая выла сирена. У вокзала видны многочисленные трупы вместе с овчарками. Пулемётные гнёзда подавлены и молчат. Некому занять место пулемётчиков, хотя видны снующие туда-сюда уцелевшие солдаты и часовые. Скорее всего, некому приказать, организовать сопротивление. Недалеко от клуба железнодорожников горит одна пожарная машина, вокруг неё раскиданы трупы. Вторая уткнулась носом в ограду. Возле самого клуба тоже трупы солдат.

«Работа капитана и его группы», – отметил про себя Константин.

Там же собирается немногочисленная команда солдат во главе с унтер-офицером. Он что-то кричит, яростно размахивая руками. Никак думают преследовать диверсантов. Отсюда до клуба, стоящего на пригорке чуть больше километра. Лейтенант сменил диск и прицельно ударил по собирающейся команде. Не промахнулся, несколько солдат упали замертво. Остальные бросились кто в сторону, кто попадал в неглубокий уличный кювет.

Костя снова припал к биноклю, отыскивая унтера. Он был живой, но волочил раненую ногу. На краю леса ахнула мина, и Белухин оставил наблюдение, ещё раз глянув на высоко поднимающийся чёрный султан дыма, углубился в лес, к месту сбора у старой сосны.

Над Фёдором, лежащим на спине, хлопотала Таня, и заканчивала перевязывать парню кровоточащую рану на груди. Затем принялась приводить его в чувство каким-то раствором. Вербин и двое прибывших от правой вышки бойцов налаживали из брезентовой накидки носилки.

– Осколок мины перебил ему ребро, – сообщила Таня командиру, – осколок вытащила пинцетом. Легкое, думаю, не задето, но Феденька оглох, из ушей сочится кровь.

–Надеюсь, слух восстановится? – спросил Костя. – Ага, очнулся Федя. Кладите его на носилки и уходите строго на запад. Я дождусь последнюю пару бойцов и – за вами. Да вот и они показались.

Бойцы трясут в воздухе своим оружием. Что-то кричат, возбуждены, на лицах – улыбки. Лейтенант подождал их. Они протягивают руки для пожатия. Он в ответ – свою.

– Лейтенант, диверсия – на все сто! Поздравляем с удачей!

– Спасибо, братцы! – Костя жал крепкие пятерни, широко улыбаясь. – Уходим, поработали неплохо. Через час встреча с капитаном.

Лейтенант торопился: немцы принялись обрабатывать минами лес. Разрывы с кромки стали перемещаться в глубину. Видимо, на крышу вокзала поднялся второй корректировщик и увидел, в каком направлении скрылись партизаны и откуда бил последний пулемёт.

Жаль Федю, он бы сейчас тоже выдал своё резюме с неизменной широкой улыбкой. Молодец парень, достоин награды.

Начальник генштаба сухопутных войск вермахта Франц Гальдер внимательно следил за развитием операции под кодовым названием «Тайфун». Около двадцати четырех ночи первого октября он записал в дневнике: «Группа армий «Центр». 2-я танковая группа оказалась в тяжелом положении. Она не может вывести из боя свои части, действующие на правом фланге. Одному полку 25-й моторизованной дивизии не удалось оторваться от противника. 9-ю танковую дивизию также пришлось снова ввести в бой, вследствие чего задерживается ее переброска на север. В остальном операция по прорыву фронта противника (численность и группировку сил которого нам удалось своевременно и правильно выявить) развивается успешно.

Генерал Вагнер (генерал-квартирмейстер) в своем докладе затронул вопросы борьбы с партизанами».

Вечерело, когда лейтенант вышел к указанному Степаном ключу. Он был небольшой силы и, что характерно для этой местности пропадал в камышах, которые скрывали собой довольно обширную переувлажнённую площадь. Кое-где угадывались небольшие лывы с гнездящейся дичью. Здесь привольно чувствовали себя лисы, русаки, глухари и рябчики с обилием рябины, калины, березняка и осины.

Устроили у ключа привал, в ожидании группы капитана. Она запаздывала. Группе предстояло пересечь железную дорогу, гравийное шоссе, по которым передвигался транспорт врага. Да и плечо было гораздо длиннее. Костя был уверен: Степан проведёт группу скрытно, без стычек. Кстати этой же дороги опасались и Степан, и сам лейтенант. То, как немцы разгадают план отхода партизан и выбросят роту где-нибудь в этом районе, а собаки возьмут след. Дождавшись капитана, в сизых сумерках офицеры и бойцы обменялись впечатлениями боя, его результатами.

–Лейтенант, я ждал, когда ты бочку, словно в тире поразишь, и дождался! – Медведцеву почему-то нравилась называть Костю по званию, – скажи кому – не поверят! Фейерверк в честь Победы славный!

– Цель была исключительная, сначала я глазам не поверил, а когда зажёг бензин – поверил!

Вербин от слов Кости непринужденно и весело засмеялся. Улыбки тронули губы Степана, старшины, Головина.

– Но ты, жадюга, на этом не остановился! Как удалось до цистерны добраться? Нам не было видно.

– Старый опыт, капитан. Самый первый. Полдня высиживал у дуба, его потом спили и на его месте – вышку взгромоздили, маракуя, как же зажечь горючее? Далековато для бронебойных. И высмотрел. В бензовоз стали закачивать горючку, вот я шланги и прошил зажигательными. Расстрелял с десяток фрицев и расчет пулемётный, и – ноги в руки! Добавлю только, капитан,

будешь «жадным», когда это зверье людей наших живьем собиралось закопать на месте гибели первой облавы.

Костя помолчал немного и добавил:

– Какой замечательный пулемёт! Отправляет фрицев на тот свет с такого расстояния!

– Я добавлю, какие замечательные руки и точный глаз у владельца этого оружия! – с улыбкой сказал капитан.

– Руки и глаз у товарища Степана не хуже моих, но целовать его пулемёт я не стану. Не только из-за того, что это оружие врага, а потому, что он уступает «дегтярю». Вон старшина броневик подрубил как березку. Его пулемёты могли бы подбросить нам горячего пара изрядно!

Настроение у диверсантов улыбчивое. Мужской сдержанный смех от меткого слова в короткой разборке смертельной схватки был подтверждением силы отечественного оружия и русского духа.

– По тебе тогда из минометов не шарахнули? – сыпал вопросы капитан.

– Нет, я же быстро ушёл. Думаю, расчёт недавно поставили за вокзалом. И мне не виден и вам со взлобка. Мог накрошить капусты!

– Мог, только крошило его притупилось от пуль Вербина, и нашей стремительной огневой атаки, – сказал капитан, снова вызывая улыбки товарищей. – Как твой боец, выживет?

– Ранение не смертельное, контузия тяжёлая, – откликнулась Таня.

– Смелый парень, пацан, вес бараний, я его одной рукой на спину закинул, – сказал Вербин.

– Как старший по званию, объявляю каждому участнику боя – благодарность с занесением в личное дело! Об этом будем радировать.

– Служим Советскому Союзу! – дружно ответили бойцы.

– Что, в путь, пока стёжки видны? Как, Степан?

– Надо бы кугу отсюда наискосок перейти, местами по колено будет, но не топко. Километра полтора не боле. На том берегу возвышенка, сухо и обзор хороший.

– Тогда в путь! – сказал капитан, – Степан – веди!

– За мной, братцы! – весело отозвался Степан.

– Товарищ капитан, час связи с Центром, – заявила о себе радистка Катерина.

– Пропустим, отстучишь доклад утром. То, как немцы на хвосте? Вперёд!

24.

Иван вышел с ребятами к Бобровому, когда вечерний свет сливается с ночной темнотой и идти становится невозможно. Луна помощница в таких случаях закрыта низкими облаками, торопящимися на восток. Передали бы весточку нашим войскам, где они сейчас дерутся, держатся ли, пора бы по зубам бронированным кулаком двинуть. Иван до войны следил за армейскими новостями, знал, что новый танк Т-34 пошёл в серийное производство, сколько успели сделать и на передовую отправить? Вопрос вопросов.

– От нелегкая, – ругнулся Иван, – не хватило полчаса светлого.

Он ничего не увидел на берегу речушки, хотя не сомневался, что точно вышел напротив бобровой плотины. Прислушался, шумит вода, сливаясь с плотины. Но где же группа деда Евграфа? Не кричать же.

Сержант Ботагов с помощью Люси тяжело опустился на старый погрыз бобра, выпрямил ноющую ногу.

– Осмотрите берег, – сказал он, – если не найдете своих, устроим ночлег прямо здесь.

– По речке снизу тянет запах кострища, – сказал Леонид, – вниз надо двигать.

– Я тоже так думаю, – согласился Иван. – Ниже речка в половодье растекается по нашей стороне, а правый берег крутой. Вот на нём-то, чует мое сердце, и сел дед, где посуше. Вы, товарищ сержант, пока побудьте с Люсей, а мы сходим. Тут тополя и ольхи полно, дерево мягкое, потому бобёр это место выбрал.

– Ладно, Иван потом мне бобровую историю расскажешь, идите, ищите людей. Ногу жжет, аж зубы трещат.

Иван смешался и затопал вслед за Лёней и Силантием. Прошли метров сто в темноте, натыкаясь на ветки ольхи.

– Точно они на той стороне, чуете, слабый ветерок тянет, снова пахнуло кострищем, – уверенно сказал Шелестов и, что есть силы, закричал. – Эге-ге! Дед Евграф, Дарья отзовитесь! Это я Лёня Шелестов с Люсей к вам пришли.

Молчание. Прошли дальше. Лёня снова закричал:

– Дед Евграф, где вы, отзовитесь! Люся и Лёня к вам пришли!

– Тута мы, на правом берегу.

Послышался металлический звон. Били о лопату обухом топора. Звук резкий, летит далеко. Дед запалил бересту. Замахал кругами. Береста разгорелась, тусклый огонь указал направление.

–Тут кругом мелко, сигайте в воду, не бойтесь.

Лёня первый шагнул, зачерпнул ботинками холодную воду, захлюпал проворнее и первым выбрался на крутой берег, ощетинившийся густым тальником. Лёня упал на колени, стал продираться сквозь густые заросли.

– Здесь тальник густой.

– Я знаю, – откликнулся Иван, – его не обойдешь, далеко по берегу тянется. Только выше плотины есть погрыз тальника, там проще перебраться.

С трудом выбрались на берег, встали на ноги, направились к стану деда. Он ждал гостей в потёмках, настороженно всматриваясь в силуэты.

– Что случилось, что вас лейтенант сюда направил? Где же Люся?

– Люся пока осталась с раненым сержантом. Лейтенант ушёл с отрядом диверсантов громить станцию, а нас – сюда отрядил. Принимай, дед, на ночлег, – ответил за всех Иван.

–Устраивайтесь, я – за Люсей и сержантом, – сбрасывая с плеч тяжёлый заплечный мешок, сказал Шелестов.

– Я подумал, вас немец шуганул.

– Пока нет его. Лейтенант с отрядом устроят разгром станции – вот тогда жди.

– Откель взялся отряд?

– Наши диверсанты. Они пособили облаву искрошить. А теперь на станцию подались, жечь склады. Как ты тут устроился?

– Землянку за эти дни одну поставили, да секрет для отсидки на всякий случай. Вход в хатку, как у бобров с воды. Десяток человек разместятся.

Из землянки вынырнули пацаны, за ними Дарья.

– Бабу Клаву и вторую женщину в колхоз отвёз, определил к родным, а сам вернулся обыденкой. Не мог я лейтенанта подвести.

Кое-как устроились на ночлег, без костра и чая, осторожничая с огнём в ночи. Под ложечкой у прибывших сосало. Дед Евграф раздал каждому по небольшой лепешке, испечённых на углях, тем и довольствовались.

Утром поднялись чуть свет. За ночь нога у сержанта успокоилась, в рану не тыкало калёным гвоздем, а только иногда приливами ощущалось легкое жжение. Спасибо Тане, хорошо обработала рану и наставление дала, хотя у сержанта, как у диверсанта, были элементарные знания, чтобы оказать себе первую медпомощь. Главное чем? Таня перед уходом отряда на операцию, перевязала рану, нашла, что дела идут хорошо, но через два дня велела снова перевязать.

Со светом сержант решил осмотреть детально местность, выбрать удобные огневые точки, на случай вторжения фашистов. Очень удобными оказались два бугра с базальтовыми выходами. Один находился как раз против того брода, через который они вчера шли. Сержант отыскал камень не тяжелее гранаты, запустил его вниз. Он упал в густой тальник, что нависал над водой. Сваливаясь с ветки на ветку, скатился и чуть слышно плюхнулся в воду.

Вот здесь он и Лёня устроят для себя первую огневую точку. Гранатами от речки не достать, только пулями, а они, выждав скопление фрицев у воды, атакуют осколочными гранатами. Сзади базальтовых узловатых камней, подработают окопчик.

– А ну, Лёня, метни камушек весом с гранату – добросишь до воды?

Лёня поднял камень, размахнулся, бросил. Тот булькнул в воду.

– Молодец! А теперь с колен, из-за камней. Во время боя в рост не встанешь, мишень прекрасная.

–Правой рукой я штык на пятнадцать метров в цель бросаю, – сказал Шелестов, – и метнул увесистую гальку. Недолёт.

– Надо набрать камней, и тренироваться. Усёк? Мне сильно размахнуться нога не даёт. Но в критический момент о боли забываешь. Дуй за лопатой, отроем окопчик. Это будет наша базальтовая крепость длинной в два метра. Иван и Силантий пусть соорудят себе такой же на втором бугре. Фланговый.

– А если они не сюда сунутся, а вверху речку перейдут?

– Все может быть. Только местность и логика подсказывают, они могут выйти именно сюда. На всякий случай посадим мальчишек выше плотины. Там, небось, тоже отыщутся базальтовые выходы.

– Есть там такие же каменные лбы, и сосны вековые рядом, – раздался голос деда Евграфа, – всё кругом обошёл, прежде чем выбрал место для землянки и схрона.

– Что в схроне?

– Немецкие автоматы, рожки, гранаты, один пулемет с лентами, и консервы, как НЗ.

– Мальчишек стрелять научили?

– А как же! Их хлебом не корми – дай пострелять. Лупят в цель изрядно.

– Хорошо, вас на случай боя определим с подростками на верхнюю огневую точку. Там левая сторона тоже низинка?

– Да, такая же картина, как и тут. И ниже далеко по речке.

– Одного парня с Иваном и Силантием с фланга поставим. Вон туда. Окопы отроем. И как можно быстрее.

– Я пришёл вас звать к чаю.

– Спасибо, пусть Лёня вместе с лопатой мне еды принесёт. Лишний раз двигаться нежелательно. И вот, что. Пока лейтенант не вернётся, беру командование отрядом на себя. Отроем окопчики – дежурить на часах постоянно! Здесь и на верхней точке.

– Ладно, Люсю с едой счас к вам направлю.

Дед и Лёня ушли к землянке, где догорал небольшой костёр, а сержант поднял сухую валежину, пристроил на камень, словно на спину двугорбого верблюда, присел. Ветерок тянул с севера. Ботагов чуял легкий дымок костра, достал кисет, скрутил цигарку, закурил, прислушиваясь к шагам своих товарищей. Удивился, ничего не услышав. Видно, ходить тихо – наука от лейтенанта. Очень правильная наука. Подумал: надо с мальчишками позаниматься, уяснить на что способны?

Через полчаса мужики рыли окопы в указанном месте. Скала на центральной точке уходила вертикально всего на полметра. Откуда взялась эта булыга – трудно сказать. Окоп получился глубокий и удобный, можно было стоять и видеть поверх камня всю противоположную сторону. Землю аккуратно складывали сзади и тут же маскировали. В щели свободно могли разместиться три бойца и вести прицельный огонь по левому берегу на видимость, что позволяли деревья и кустарник. Есть куда пристроить гранаты и запасные диски. Перед камнем и в его расщелинах буйно разросся вереск. Но он обзору не мешал, напротив, раскидав свои вечнозеленые ветви в разные стороны, маскировал трофейный пулемет Лёни, винтовку и автомат сержанта.

Устроились вроде надежно, отпор можно дать хороший и урон нанести не малый. На первых минутах боя. А дальше? Неизвестно же какими силами принесёт врага нелегкая – немцы могут обойти огневые точки и ударить с тыла. Пригодится тактика лейтенанта – манёвр. Только куда? Вглубь леса. Ему-то с ногой? Посмотрим.

Дед Евграф вернулся с верхней точки, доложил:

– Товарищ лей…–дед смешался, и тут же поправился, – товарищ сержант, окопчик вырыли вроде вашего, закидали скалу ветками вереска. Он тут кругом на камнях.

– Хорошо, я бы проверил, если бы не нога. Сколько до верхней точки будет?

–Полверсты, но я вам, могу мерина подвести, он с моей кобылой чуть подальше в лесу стоят.

–У вас есть лошади? Вот не знал. Они нам могут пригодиться на случай манёвра, как говорит ваш лейтенант. Приготовьте их на всякий случай. Оружие, патроны, провизию в мешки и на коней погрузите.

Дед Евграф и Иван маячили возле окопа. Недоверчиво глядели на сержанта. Закралась мысль: не трусит ли раненый?

– Вы не маячьте сильно, пригибайтесь, когда по открытому месту идёте, перебежками передвигайтесь. Лес-лесом, а меж деревьев все видно.

–Не уж-то немца скоро ждете, товарищ сержант, я ж след наш табаком присыпал, – сказал Иван.

– На войне, тем более в наших ограниченных для обороны силах все мелочи и сомнения надо учитывать. Наш Лёня вон где, запах потухшего костра учуял. Почему вы думаете, что у немцев не сыщется толковый следопыт? Они же знают, что лейтенант в первую очередь собак выбивал.

– Что верно, то верно.

–После такого шороху, какой собирались наделать наши ребята, и если удалось, а я в этом не сомневаюсь, немцы бросят на нас армейские силы, что в резерве в Клиновом стоят. Так что надо быть на чеку, и отбить атаку. А там посмотрим.

– Тогда, может, не мешкая прямо счас и отходить?

Сержант усмехнулся и горько сказал:

– А они за нами, у нас тут позиция лучше некуда. Если не удастся отбиться, тогда и – отход. Но куда? Вы хорошо знаете эти леса, где дебри непролазные?

– Шибко непролазных лесов тут нет, – сказал Иван. – Бортняк* почти скрось, правда болото Широкое южнее лежит с островками. Вот туда можно. Только не лето ведь, осень: попростываем, а обогреться на островках тех шибко-то нечем. Талина одна вымахала, да несколько сосёнок посередке. На втором, правда избушка есть, скрытая от глаза лесинами.

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 111213 14 15 16 Следующая ⇒