Рогалёва, И. С. 11 страница

Началась перестройка. Он ушел со «скорой». И так как надо было кормить Машу и детей, стал «челноком». К тридцати годам Стас заработал денег и открыл швейный цех. Там шили все, что пользовалось спросом у уставшего от совдеповской моды населения: джинсы, брюки-бананы, рубашки-сетки. Машенька делами мужа не интересовалась, занималась домом, детьми. После двух родов она немного располнела, но полнота ее не портила, а подчеркивала спокойный характер.

На первые свободные деньги Стас сделал дома ремонт: белые стены, белая мебель, голубая финская сантехника. Черным пятном в квартире выделялся престижный в то время телевизор «панасоник». Маше смотреть его было некогда, а муж, как и полагается, относился к «ящику» как к члену семьи и проводил с ним все свободное время. Сын ходил в садик, дочка пошла в школу, быт наладился. Любовь из когда-то жаркого огня превратилась в ровное пламя. Оно грело и не обжигало. А Стасу хотелось, чтобы обжигало. Но говорить об этом с женой он стеснялся. Они говорили о детях, о том, как провести выходные и о том, что ей приготовить на ужин. Время шло. В его жизни начались перемены. Он поменял бизнес, партнеров, машину, друзей, купил землю, увлекся рыбалкой, стал курить сигары, носить дорогие костюмы, коллекционировать вина. Маша по-прежнему вела дом, занималась детьми. Для семьи Стас не жалел ничего. У Маши была стопка банковских карточек: она могла позволить себе самые шикарные наряды, лучшие спа-салоны, но ее эта область жизни не интересовала. Она была скромным человеком, такой и оставалась.

Около сорока Стас понял, что дома ему беспробудно скучно. Они давно спали с Машей в разных комнатах, жили как брат с сестрой. Стас тогда не понимал, что это и есть нормальная семейная жизнь. Что с годами детородящие функции в человеке затухают и их не надо реанимировать. Это я вам как врач говорю. — отвлекся Юрий. — Сегодня мужчинам вбивают в сознание, что они должны быть самцами в любом возрасте, даже в старости. Для этого им предлагаются лекарственные препараты, больше напоминающие шаманское зелье. И никто из врачей не протестует, не говорит о том, что эти препараты и молодое сердце могут погубить, а не только старое. В человеческом организме все продумано. Бог, а я верю в то, что нас создал именноБог, создал непостижимый человеческому уму организм. Это признают и ученые-медики. Кстати, слово «организм» однокоренное не только со словом «орган», но и со словом «органично». Вот и подумайте об этом на досуге. Пожилые люди должны искать радость во внуках, в книгах, в Церкви, если есть вера, в природе, в конце концов. Можно слушать прекрасную музыку, шум дождя, шорох листьев под ногами. Вы замечали, что у осенней листвы особенный шорох. Его ни с чем не спутаешь.

— Вы, наверное, пишите стихи? — спросила Наталья.

— Балуюсь иногда. Простите, отвлекся. Итак, Стасу очень хотелось влюбиться. Он держался из последних сил. «Она милая, хорошая, мать моих детей, я Машу люблю», — уговаривал он себя, когда встречал ярких, стильных, подтянутых женщин. Ему было сорок, когда он встретил свою настоящую любовь. Почему настоящую? Потому что все, что было до нее, былоненастоящим! Это он понял сразу. Его любовь звали...

Юрий Игоревич задумался.

— Алиса! — подсказала Лариса. — Мне очень нравится Алиса из книги Льюиса Кэрролла, — пояснила она.

— Пусть будет Алиса, — кивнул Юрий Игоревич. — Тем более что все прекрасные женщины приходят из страны Чудес.

Выйдя из образа профессора, он стал в глазах Анатолия гораздо симпатичнее. «Интересно, это его собственная история? — размышлял он, внимательно следя за ходом событий. — Вряд ли. Слишком спокойно ее рассказывает».

Алиса была немного старше его. Но для настоящего мужчины возраст не имеет того значения, которое ему придают женщины. В общем, Стас увидел Алису и пропал. Она была красивая! Веселая! Умная! Спортивная! В ней не было жеманства, но от ее кокетства могла закружиться голова. Хорошо, что она редко пускалаего в ход. Она была породистая, если так можно сказать о человеке, и свободна. Их чувства были взаимны. Это не была страсть. Они были отражением друг друга. Говорили об одном, читали одни и те же книги, оба любили природу, лес, рыбалку. В ней было все, что ему было нужно для счастья. В ней заключался его мир. Она была его женщина. И снаружи, и внутри. Они с первой встречи начали прорастать друг в друга, но близки стали спустя несколько месяцев. Стас сразу решил, что уйдет от Маши и женится на Алисе. Таких женщин не теряют, это он точно знал. На время он даже забыл про бизнес, что уж говорить о семье? Они встречались каждый день. Он мог часами рассказывать Алисе о своем детстве, и ей было интересно! С Машей этого не было никогда. Да и зачем ей рассказывать о детстве, если они провели его рядом. Алиса была мечтой всей его жизни. Он гордился ее красотой, интеллектом, даже походкой. ВпервыеСтас без раздражения ходил с женщиной по магазинам, с пристрастием сам выбирал ей одежду: самую дорогую, самую красивую. Ради нее — своей настоящей, единственной любви — он начал лгать Маше. Не лгать было нельзя. Ведь он всю жизнь мечтал пройтись по Елисейским Полям с любимой женщиной. Теперь он мысленно называл Машу клушей. Так для его совести было удобнее. Стас перестал носить обручальное кольцо. Маше сказал, что потерял. Она поверила. Она всегда ему верила. После Парижа он стал иногда ночевать вне дома — врал жене про московские командировки. С Алисой они объехали всю Европу. Это были необыкновенные дни для них обоих. Но каждый раз, подлетая к родному городу, его сердце сжималось. Жена и дети не давали покоя его совести. Он не зря нервничал. Дети-подростки, не чувствуя внимания отца, очень изменились. Сын в десять лет начал курить, дочь в тринадцать — ходитьпо ночным клубам, благо деньги на ее карту Стас переводил регулярно. «Машка, он тебе изменяет. Ты что, слепая? Надо что-то делать, иначе он разведется с тобой», — твердили его жене подруги. «Я вам не верю, — отвечала она им, — он не такой. Стас меня любит». Но сердце подсказывало, что муж ее разлюбил. «Буду делать вид, что ничего не происходит. Я его люблю, и это главное. С мужчинами в сорок лет такое случается. Я потерплю», — решила она. Терпеть было трудно. Особенно когда видела сияющие глаза мужа, вернувшегося из очередной «командировки». Поставив на место чемодан, Стас с размаху чмокал ее в лоб, что-то привычно врал, бросал на стол пачку денег и убегал из дома.

Стас познакомил Алису со всеми друзьями, с родней, даже с матерью. Родители Алисы приняли его как будущего зятя. Прошел год. Алиса ждала, когда Стас скажет Маше о разводе. Маша ждала, когда он перебесится. Алиса не выдержала первая. «Надо что-то решать. Я так больше жить не могу. Мне перед родителями стыдно, и перед друзьями, и перед дочкой». У Алисы тоже была дочь-подросток. «Ты забыл, что дал обещание моей дочери на мне жениться? » Это была правда. «Потерпи еще немного, я все решу. Сын совсем распоясался. Может, подождем, пока дети немного подрастут? Машка с ними не справится. Она же клуша! » — ответил Стас.

Вместо ответа Алиса зарыдала. Это было впервые. Сначала Стасу стало ее жалко, но потом он подумал, что она тоже виновата — знала ведь, что у него семья. Стас устал от двойной жизни. Он вообще устал. Дома его ждала несчастная молчаливая Маша. Она еще больше располнела, ходила непонятно в чем и страшно его раздражала. Дети постоянно хамили и все время что-то требовали. В прежде веселых глазах Алисы застыл вопрос: «Когда? » Иногда ему хотелось крикнуть ей: «Никогда! » Не потому, что он так решил, нет. Просто его все достали: Алиса, Маша, родная мать, которая звонила каждый день и уговаривала не бросать детей.

— Можно нам еще по рюмочке? — профессор неожиданно прервался и посмотрел на Наталью.

— Конечно, — смутилась та. — Пейте, сколько хотите.

— А вы с нами выпьете? — спросил ее Анатолий.

— Нет, благодарю. Я лучше чаю, — женщина сделала глоток. — Остыл.

— Я за вами поухаживаю.

Наталья не успела ничего ответить,

а Анатолий уже взял ее стакан, сигареты и вышел.

— Я пока бутерброды приготовлю, — она открыла икру. — Вы так подробно рассказываете, Юрий, словно это ваша история.

— Разве это важно? Считайте, что я был доверенным лицом одного из ее героев.

— Мужчины? — спросила Лариса.

— Женщины, — ответила за него Наталья. — Но вот какой? Алисы или Маши?

— Аннушки. Ой, простите, оговорился. Маши. Конечно, Маши.

— Можно? — в купе снова появилась проводница. — Один товарищ просил принести вам чай. Сказал, для красивой и строгой пассажирки. Я сразу поняла, кого он имел в виду, — она поставила перед Натальей стакан с кипятком. — Вот заварка, сахар.

— А что вы думаете о любви? — неожиданно спросил проводницу профессор, подмигнув Ларисе. Та прыснула в ладонь.

— Взрослые люди, а глупостями интересуетесь, — нахмурилась женщина. — Возьмите-ка лучше ваш билет. — Она собралась уйти, но вдруг обернулась: — Любовь — это каторжный труд, вот что это такое. Это для богатых любовь — белые мягкие перины, а для простых людей — это доски, покрытые простынкой. Вы на досках спали когда-нибудь?

— Нет, — испугался профессор ее напористости.

— То-то и оно! — Женщина ушла, и даже ее спина выражала возмущение.

— Какая агрессивная особа! — Юрий положил в рот кусочек шоколадки. — Заем горькие слова сладким.

— Вы сами виноваты, — покачала головой Наталья. — Вы же хотели Ларису повеселить за чужой счет. Получили по заслугам. Кстати, в словах проводницы есть доля истины. Я согласна, что любовь — это каторжный труд. Только это добровольная каторга. Поэтому бремя любви можно понести.

— Бремя любви... Красиво сказано, — Лариса посмотрела на часы. — Уже поздно. Давайте не будем ждать, пока Анатолий вдоволь наглотается дыму. Юрий, расскажите, чем все закончилось.

Анатолий курил вторую сигарету. Рассказ профессора его взволновал. «Все любовные истории похожи одна на другую, и вариантов развития сюжета два: либо ты расстаешься с любовницей, либо женишься на ней, и она становится с годами ухудшенной копией твоей бывшей. Недаром говорят: первый брак от Бога, второй — от лукавого. А Наталья все-таки редкой красоты женщина. Даже морщинки вокруг глаз, когда она улыбается, ее украшают. Ладно, пойду. Надо отдать должное, профессор — прекрасный рассказчик. Слушаешь его — словно сериал смотришь».

Анатолий успел вовремя. Юрий продолжил рассказ.

— Стас все не мог решиться на финальный разговор с женой. Каждый раз его что-то останавливало: Машины глаза, наполненные страхом, когда он пытался ей что-то сказать, неожиданная ласка дочери, поход в гости к друзьям юности, не догадывавшимся о разладе в их семье. Сын неожиданно перестал курить, увлекся серфингом. Стас даже съездил с ним на станцию, на залив, чтобы понять, на чтосын просит такие деньжищи. «Нормальный спорт. Одобряю», — вынес он вердикт.

«Дети. Что будет с ними? Как эта несчастная клуша с ними справится? — думал он. — Квартиру я оставлю им. Сына придется отправить в Англию. Дочь... Дочь может и здесь учиться. Все равно выйдет замуж». «Надо что-то решать, надо что-то решать», — стучало молотком по сердцу. Прошел еще год. Однажды, придя домой, Стас понял, что ничего не хочет менять. «Почему я должен уходить из своего дома. Я столько вложил в него сил, денег, душевного тепла, в конце концов. А вдруг Машка замуж снова выйдет? А что, она еще привлекательная женщина, с деньгами, с квартирой, к тому же у нее ангельский характер. Кто бы еще стал терпеть мои выкрутасы? Я не хочу, чтобы на свадьбе моей дочери рядом с Машкой сидел чужой мужик. Я хочу жить со своими детьми. Я не хочу отправлять сына в Англию. Пусть он учится здесь, и на службу в армию я хочуего сам проводить, а то Машка уже завела разговоры о справке. Алиса, конечно, моя любимая женщина, моя муза, но бросить семью я не могу». Мысль о замужестве Маши ему не понравилась. «Что-то я давно не навещал женскую половину», — подумал он и в тот же день пригласил жену в ресторан. Та, с замиранием сердца, согласилась и бросилась наряжаться. Через полчаса она была готова. Увидев ее, Стас согнулся от смеха. Покачиваясь на пятнадцатисантиметровых шпильках, ярко накрашенная, в коротком цветастом платье на бретельках, жена, кроме смеха, ничего не вызывала. И вдруг Стас вспомнил, как в восьмом классе Машка играла героиню из сказки Чуковского. На ней было такое же коротенькое цветастое платье, и она так же хлопала глазищами. «В восьмом классе! Сколько же лет мы вместе? — задумался он. — Познакомились в семь лет. Сейчас нам по сорок два. Значит, тридцать пять лет! Но если мы были рядом стольколет, может, это любовь? » Он потащил ее в ванну, смыл нелепую косметику, а потом побежал в магазин. Купил ее любимый ореховый торт, сладкое шампанское. После этой ночи у Маши в душе вырос росточек надежды, но на следующий день Стас снова остался ночевать у Алисы. Та в который раз завела разговор о разводе. «Я тебя люблю, — выслушав ее аргументы, ответил Стас. — Ты — моя женщина, и я бы женился на тебе, если бы у меня не было детей. Но Машка с ними не справится. Ты сама мать, должна понять. Либо ты согласишься подождать, пока дети вырастут, либо нам надо расстаться. Для меня это худший вариант. Лишиться тебя равносильно тому, что у меня без анестезии отрежут правую руку, вырвут глаз и часть сердца. Я прошу тебя потерпеть».

Алиса согласилась потерпеть. Время шло. Жизнь на две семьи требовала больших средств, и Стас с головой ушел в бизнес. Алисе он выделил два дня в неделю, остальное время жил дома. Маша, наконец, взялась за себя: похудела, покрасила волосы, занялась фитнесом и очень похорошела. Стас стал все чаще заглядывать на ее половину. Он закончил строительство загородного дома, и теперь они всей семьей занимались его обустройством. С Алисой летом он ездил на рыбалку, зимой катался на лыжах в Австрии. Она по-прежнему была его музой. Прошло еще три года. После новогодних праздников Стас собирался в горы, когда в его комнату вошла Маша. «Больше я твоих “командировок” терпеть не буду, — заявила она. — Либо уходи навсегда, либо прекращай этот блуд на стороне». Стас прекрасно знал: если жена что-то решила, то своего мнения не поменяет, и он принял решение. С Алисой они прощались навсегда. Прощались и плакали. Стас не думал, что будет так больно. Росток надежды в душе Маши вырос в цветок счастья, тем более что Стас предложил ей родить еще одного ребенка.

— Она родила? — спросила Наталья.

— Нет. Ведь ей было сорок пять лет. Поздновато для родов.

— А как сложилась жизнь у Алисы? — спросила Лариса. Конец истории ей явно не понравился.

— Не знаю. Знаю только, что в следующий раз Стас увидел ее на Невском проспекте через десять лет. Алиса в свои шестьдесят была по-прежнему красива, стройна, и даже летящая походка, несмотря на возраст, была при ней. Его первым желанием было броситься к ней, схватить за руки и смотреть, смотреть в искрящиеся любовью глаза. Как это было когда-то. Все эти годы он больше всего тосковал по этим прекрасным глазам. Стас сделал шаг в ее сторону, но передумал — испугался снова войти в отношения, на которые не имел права. Алиса, словно почувствовав что-то, остановилась и оглянулась. Как последний трус он нырнул в первый попавшийся магазин и начал подглядывать за нейв окно. Алиса немного постояла, провела рукой по глазам, пожала плечами и пошла дальше. Она оглянулась несколько раз. Убедившись, что Алиса ушла, Стас покинул убежище. Всю следующую неделю после этой встречи он капризничал, мотал Маше нервы, но потом успокоился. На свадьбе дочери он громче всех кричал «горько».

— И кого же любил ваш Стас? — спросила Лариса.

— Жену. Поэтому он к ней и вернулся, — сказал Анатолий. — Любовь всегда жертва. Кому ее приносишь, того и любишь.

— Я считаю, что он жену пожалел, поэтому и вернулся к ней. Жалость унизительна! — горячо сказала Лариса. — Отказаться от любимой женщины! Да он просто предатель!

— В православии есть понятие «поддаться искушению». Что с ним и случилось, — сказала Наталья. — Я думаю, что любил он жену, а Алиса была ошибкой.

— А я с вами не согласна! — Лариса нервно поправила очки. — Вот я вышла замуж за мужчину старше себя. Егору сейчас пятьдесят. До меня он был три раза женат, но по-настоящему полюбил только сейчас.

Услышав это, Анатолий закатил глаза:

— Он не смог, как наш герой, жить с клушей-женой и ушел от нее? — усмехнулся он.

— Или вы считаете, что все его жены были клушами? — улыбнулся профессор.

— Каждая в своем роде. Егору не везло с женами. Но со мной он по-настоящему счастлив.

«Кто бы сомневался», — усмехнулся про себя Анатолий и спросил:

— А дети у вас есть?

— Да, у него трое дочерей.

— Это у него. А у вас?

— Егор больше детей не хочет.

— Простите, а вы его любите? — мягко спросила Наталья.

— Мне с ним комфортно, а это для меня самое главное, — к Ларисе вернулось надменное выражение лица. — Кстати, ученые доказали, что любовь — это химическая реакция.

— И вы в это верите? Бедная девочка, — вздохнула Наталья.

— Я не бедная, — вскинула подбородок Лариса.

— Забавно, а я ведь был на месте этого Стаса, — вдруг сказал Анатолий.

— Расскажете? Если наши прекрасные дамы не будут против, — профессор слегка поклонился.

— Лично я хочу спать. Но вы можете говорить, я все равно усну. — Лариса забралась на свою полку и, накрывшись с головой одеялом, отвернулась лицом к стенке.

— А вы? — посмотрел на Наталью Анатолий.

А у меня хроническая бессонница, так что я вас послушаю. Тем более чтоосновной свет выключили, а я забыла очки и при ночнике читать не смогу. Только надо на столе навести порядок.

Профессор с сожалением убрал недопитый коньяк, Анатолий собрал в пакет мусор. Наталья укуталась в одеяло и затихла. Притих и профессор.

— Собственно, занимательной истории я вам не расскажу. Это в жизни день может тянуться бесконечно, словно каждая минута резиновая. В рассказе же прожитые годы могут уместиться в несколько предложений.

— Очень философское замечание, — одобрительно кивнул профессор.

— Моя жена, с которой я прожил пятнадцать лет, не была клушей. Она работала в научном институте, следила за собой, жила насыщенной жизнью: ходила с подругами в театры, в филармонию, на выставки. В ее отпуск мы вместе ездили за границу. Я полюбил другую женщину, когда мне было тоже сорок лет. Увидел ее на улице и пропал. Моя любимая, пусть она будет тоже Алиса, была моложе меня на пять лет. Она была, конечно, красива, умна, но не была веселой. Я не люблю веселых женщин, они мне кажутся легкомысленными.

Наталья удивленно приподняла брови.

— Моя Алиса была очень спокойной, она часто о чем-то задумывалась. В такие моменты она действовала как сомнамбула, но меня это только умиляло. Она казалась такой беспомощной. Полная противоположность моей жене. Сыну было на тот момент восемнадцать лет. Ему грозила армия. Жена не хотела, чтобы он шел служить, но я был другого мнения. Я, вообще, считаю, что увиливать от службы в армии бесчестно.

— И я того же мнения. Я служил на Севере в стройбате. Это дало мне закалку на всю жизнь, — не удержался от реплики профессор.

— В общем, я отказался прятать сына от армии. Дома разгорелся скандал. Воспользовавшись им, я собрал вещи и ушел к любимой. Потом развелся. Жена оттяпала у меня половину всего. Но на жизнь осталось достаточно. Первый год моей новой семейной жизни пролетел незаметно. Я был счастлив. Меня никто не пилил, не заставлял смотреть в театре балет, не вырывал пульт от телевизора, не прятал пиво и не смеялся над тем, что я фанат «Зенита». Когда страсти с разводом утряслись, мы с Алисой вздохнули с облегчением. Наконец у нас появилось время друг для друга. Любимая баловала меня потрясающими обедами, наша съемная квартира сияла чистотой. Для меня это очень важно. Вскоре я купил квартиру, и мы расписались. И тут Алису как подменили. Она заявила, что на «Зенит» ходят только дураки, что от пива растет живот, что «новости» и детективы вредны для психики и что надо смотреть сериалы, а питаться в ресторанах, потому что ей надоело горбатиться на кухне. В общем, она оказалась копией моей бывшей жены, но в худшем варианте. Какое-то время я надеялся, что она изменится, выполнял все ее капризы, дарил дорогие подарки, возил за границу. Но с годами все лишь усугубилось. Жена высмеивала мою фигуру, и я был вынужден пойти в тренажерный зал. Как я ненавидел все эти штанги, клаймексы и велосипеды! Бизнес занимал много времени, поэтому в спортивный клуб я ходил по ночам. Жена проводила это время с подругами, такими же великовозрастными тусовщицами, в ночных клубах. Так мы прожили десять лет. Однажды, подъезжая к дому, я почувствовал, что не хочу туда идти. Я понял, что моя Алиса меня никогда не любила. Ей просто было со мной комфортно. Мы развелись.

— Вы вернулись к первой жене? — сочувственно спросил профессор.

Нет. У нее к тому времени кто-то появился. Я снял квартиру и в пятьдесят лет начал жизнь сначала. Хорошо, хоть бизнесбыл записан на меня. Я стараюсь не ходить в те места, где был когда-то с Алисой. При воспоминаниях о ней меня корежит. Я чувствую себя использованным. Это очень больно.

— Но вы же были счастливы несколько лет, — сказала Наталья.

— Это счастье было как эфир в бутылке, которую нельзя открывать. Как только открыл — он улетучился. Достаньте-ка ваш коньяк, профессор. Что-то я разволновался. Выпью пару капель, в качестве успокоительного.

— С превеликим удовольствием, — Юрий поднял с пола портфель, чем-то громыхнув. — Ой, — он испуганно посмотрел наверх.

— Ладно уж, шумите, — раздался голос Ларисы. — Я все равно не сплю. До прибытия осталось два часа. Я слушала вашу историю, Анатолий, — она спустилась вниз. — И мне вас не жалко. Вы сами виноваты. Вам надо было установить с новой женой партнерские отношения, договориться, а еще лучше составить брачный контракт. Там вы могли прописать, что вы ходите раз в месяц на футбол, а она раз в месяц в клуб, что вы по понедельникам с двадцать одного часа до двадцати трех смотрите спортивный канал, а она по вторникам в это же время — свои сериалы. И все было бы супер!

— А если я не хочу жить по расписанию?

— Надо уметь договариваться, — сказала Лариса голосом учительницы, говорящей с неразумным учеником. — А у вас есть история любви? — обернулась она к Наталье.

Анатолий отчего-то заволновался. «Ну- ка, успокойся», — скомандовал он себе.

В полумраке Наталья стала еще прекраснее. Тени скрыли возраст, и ее лицо казалось совсем юным. «Какое счастье, что я не встретил ее в юности. Я сошел бы с ума», — Анатолий с трудом оторвал взгляд от лица женщины.

— Никогда бы не подумал, что вы верующая, — сказал он. — Верующие женщины выглядят как-то убого. Простите ради Бога за такое сравнение. Но ведь так и есть. Все они носят какие-то длинные балахоны, не следят за собой, не красят волосы. Почему? Бог им, что ли, запрещает хороню выглядеть?

— Нет, — поморщилась Наталья. — Это просто перегибы. Но православный человек должен себя обозначать. Мужчины носят бороду и усы, женщины — платки и длинные юбки. Это правильно. Раньше не только религиозную принадлежность можно было определить по одежде человека, но и положение в обществе, род занятий. Юрий, — неожиданно обратилась она к профессору. — Вы раскрыли нам мужской взгляд на отношения Алиса и Стаса. Хотите узнать женский?

— Очень интересно! — воскликнул Анатолий.

Поправив платок, Наталья начала говорить ровным голосом:

— Алисе было сорок пять, когда она встретила Стаса.

— Именно так! — кивнул Юрий.

Они встретились осенью. Их познакомили общие знакомые. «В такую женщину можно влюбиться», — подумал Стас и позволил себе эту роскошь. Несмотря на возраст, Алиса ждала любовь. Она считала, что любовь — это главное, что есть у женщины, что без любви женщины вообще нет. Есть гомо сапиенс. При первой же их встрече Стас упомянул в разговоре про жену и детей. Алиса его услышала, но значения его семейному положению не придала. Ее превращение из гомо сапиенса в женщину произошло сразу, как она увидела Стаса. Стас был ее Адамом, она была сделана из его ребра. Стас просто вставил ее на прежнее место — под сердце. Поэтому, где бы Алиса ни была, чем бы ни занималась, слышала его биение. Алисаоднажды была замужем, у нее была пятнадцатилетняя дочь. Муж через семь лет брака полюбил юную и веселую. В те годы Алиса еще не научилась терпеть боль, поэтому выгнала супруга из жизни. Потом, конечно, жалела об этом, но было поздно. Муж прирос к новой возлюбленной. Спустя несколько лет он снова полюбил. Ему тоже не везло с женами, — бросила она взгляд на Ларису. — Алиса бывшему мужу сочувствовала и очень его жалела. Цвет жалости тоже входил в радугу ее любви. Дочь была похожа на отца не только внешне. Сходны были манеры, интонации, улыбка — Алисе иногда казалось, что она продолжает жить с мужем. Дочери Стас понравился. Она поверила в его обещание жениться на матери и очень переживала, что он не сдержал своего слова. Кстати, этот обман отразился на ее отношении к мужчинам. Юность, как правило, доверчива. На это ее и ловят, как неразумного котенка на нежное «кис- кис». Если надломить веточку доверияу молодого деревца, оно не погибнет, но обломанная ветка либо засохнет, либо продолжит расти, но будет кривой. Только Господу возможно ее выпрямить и вернуть в первоначальное здоровое состояние. Если бы люди знали, что каждый их поступок, каждое слово, даже мысль меняют атмосферу на всей земле, отражаются на жизни каждого ее жителя, они бы думали, как и что говорить.

— Теория единого информационного поля доказана учеными, — вставил профессор. — Так и есть.

— Как интересно! — воскликнула Лариса, свернувшись калачиком рядом с Натальей.

«Надо же, пластиковое поколение чем-то заинтересовалось», — усмехнулся Анатолий.

— Итак, Стас буравчиком внедрился в их жизнь: наладил на даче водопровод, устроил мать в санаторий, отправил дочку в лагерь в Болгарию. Мечта, а не мужчина! «Как мне повезло. Ведь я могла его не встретить. Я же могла не заехать к Андрею за лекарством, так и осталась бы гомо сапиенсом». Алиса просчитывала варианты обмена своей квартиры, чтобы они со Стасом могли жить неподалеку от его детей. «Будем все вместе ездить на рыбалку, зимой будем в Коробицыно на лыжах кататься. Я уверена, что найду общий язык с его детьми. А Машу на работу устроим в хорошее место. Глядишь, она снова замуж выйдет», — мечтала Алиса. Она всегда много мечтала, недаром была поэтессой. Но стихами сыт не будешь, поэтому Алиса работала продавщицей у подруги в бутике. «Скоро мы поженимся», — опрометчиво сообщила она подругам и втайне от Стаса купила свадебное платье. Но это «скоро» затянулось. Она честно ждала, но через год все-таки напомнила Стасу о разводе. Тот попросил отсрочки, ссылаясь на детей. «Дети — святое. Подождем», — согласилась она, хотя понимала: если мужчина неженится в первый год знакомства, вряд ли он вообще пойдет на этот шаг. И Алиса решила расстаться со Стасом. Написала ему прощальное смс-письмо и отключила телефон. Стас забросал ее письмами. Она доставала их каждое утро из почтового ящика. Стас писал такие слова, что Алиса пожалела его и сдалась. Их роман продолжился. С годами времени на него у Стаса становилось все меньше. Дети росли, бизнес расширялся. На любимую женщину он выделил два дня в неделю. «Я твоя Пятница, а ты мой Вторник», — грустно шутила она. «Нет, ты — моя муза», — неизменно говорил он. «А Маша для тебя кто? » — однажды спросила Алиса. «Мать моих детей». «Ты — наивная дурочка. Если бы они не были близки, она бы с ним развелась», — говорили ей подруги. В самом начале их отношений ее подруги разделились на два клана: замужний и незамужний. Первый постоянно увещевал Алису расстаться со Стасом, не рушитьсемью, не брать грех на душу. Второй, воинственный, предлагал от слов перейти к делу: брать Стаса штурмом или позвонить его жене и рассказать ей всю правду. Или инсценировать самоубийство. Или завести другого мужичка, чтобы Стас испугался ее потерять и от страха быстренько развелся. «Отстаньте от меня», — просила подруг Алиса, и они отстали. Замужние перестали с ней общаться, потому что подругу с любовником в гости не позовешь — неприлично, а незамужние — потому что она была уже не их поля ягода, хотя и на другом поле не прижилась. Не отстала от Алисы одна Маргарита. Она пришла к Богу и горела желанием спасти подругу: приносила церковные книги, молилась за нее, пугала адом, но Алису ничто не брало. Книги она возвращала непрочитанными, в ад не верила. Однажды в магазине она случайно встретила Стаса с женой. Он катил тележку, а красивая ухоженная Маша складывала в нее продукты. У кассы Стасигриво обнял жену за талию и чмокнул в щеку. Алису словно ударило током. «Он любит ее, — рыдала она в этот же вечер на плече у Маргариты. — Девочки были правы. Я не знаю, как жить дальше. Я без него не могу и с ним не могу. Меня больше нет». — «А по-моему, все закончилось хорошо, — утешила ее Маргарита, — ты жива, здорова; твоя дочь и мать здоровы; ты не бедствуешь, у тебя есть дом, и ты, наконец, прозрела. Частично. Чтобы окончательно стать зрячей, тебе надо переосмыслить прожитое, исповедаться и начать новую чистую жизнь». Алиса впервые согласилась с Маргаритой. Всю ночь она писала исповедь. Грехов набралось на два листа из школьной тетради. Много это или мало, она не думала. Рано утром она пошла в ближайший храм и отдала свое прошлое в руки старенького священника. Он отпустил ей грехи, допустил до причастия. После службы из храма вышла другая Алиса. Со Стасом они расстались. Виктория, ой, простите, Алиса, начала просить у Бога, чтобы Он забрал у нее любовь к Стасу. Прошло несколько лет. Жизнь Алисы изменилась.

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 9 101112 13 14 Следующая ⇒