Рогалёва, И. С. 6 страница

Мистер Терафим был не просто магистр древнего культа, он стоял на его тридцатой ступени. До высшей ему надо было подняться еще на три. Тогда бы он имел такую же власть, как и Босс, но достичь этого было практически невозможно. Верховный жрец был единственным. Все сотрудники фонда знали, что Босс ни при каких обстоятельствах делиться властью не будет. Поговаривали, что жертвенный трехгранный нож он держит в золотом футляре в одном из хранилищ на Гаити и орудует им виртуозно.

За особые заслуги на последнюю, высшую ступень власти мог возвести только основатель собственного культа, но особых заслуг у директора российского филиала пока не было.

В досье мистера Терафима было записано, что он потомок кубинского эмигранта Матиаса Родригеса. Это была правда. В шестидесятых годах прошлого столетия Матиас Родригес нелегально эмигрировал в Америку с Кубы в корабельном трюме, забитом такими же, как он, мечтающими о сытой жизни авантюристами. От кубинца-деда мистеру Терафиму достался смуглый цвет кожи, нелюбовь к холодам и кое-что еще.

Матиас был колдуном. Поэтому тогда в трюме в его дорожной холщовой сумке лежал ритуальный барабан и амулеты, которые должны были обеспечить удачу в чужой стране. Первое время кубинец жил и работал в порту, не забывая каждый вечер, вдали от посторонних глаз, усердно бить в барабан, призывая на помощь духов. Те по заслугам оценили его усердие, и вскоре мистер Родригес покорил сердце белокожей дочери капитана Джоанны. Увидев, с какой легкостью и грациейтемнокожий красавец-грузчик носит неподъемные для обычного человека ящики и бочки, девушка потеряла от любви голову. На первом тайном свидании Матиас подарил Джоанне амулет — высохшую куриную ножку. Влюбленная девушка тут же надела амулет на шею. Они стали встречаться каждый вечер, и однажды Джоанна объявила отцу о своей любви. Разъяренный капитан, узнав о чувствах дочери к темнокожему нищему эмигранту, выгнал его с работы, а дочь посадил под замок.

Барабаном тут уже было не обойтись, и Матиас принес в жертву духам петуха, потратив на его покупку все заработанные деньги. Петушиная кровь и отрубленная голова порадовали повелителей, и они вразумили молодого колдуна приготовить некое зелье, которое заставит упрямого капитана пересмотреть свое отношение к кубинцу-нелегалу. Матиас сумел передать зелье возлюбленной. При первомудобном случае Джоанна вылила зелье в кофе отцу. В этот же день тот, осознав свою ошибку, разыскал Матиаса и благословил его на брак с дочерью, дав зятю свою фамилию Блек. Через год у молодых родился первенец. Его рождение омрачилось внезапной смертью нестарого еще капитана. На место умершего тестя в обход братьев Джоанны заступил Матиас.

Дела кубинца пошли в гору. Через десять лет он стал владельцем трех крупных грузовых судов и отцом пятерых смуглых ребятишек.

«С чего это Матиасу так везет? » — недоумевали приплывшие с ним в одном трюме товарищи, так и оставшиеся бедняками. Ответ на этот вопрос они могли бы найти в укромном месте среди камней, где каждое воскресенье слышалось глухое птичье клекотанье и алая петушиная кровь обагряла выбеленные временем амулеты.

Матиас не сразу решил, кому из детей передать тайные знания и прилагающиесяк ним атрибуты. Его выбор остановился на младшем сыне, Джонни. Тот был амбициозным, бесстрашным, добивался своего любым способом, чем очень походил на отца. Вручив сыну бубен и мешочек с костями, Матиас отвел его к татему. Пятнадцатилетний Джонни слушал отца внимательно, вникая в каждое слово. Все, о чем тот говорил, юноше очень понравилось, особенно то, что сможет повелевать людьми. «Сначала людьми, а затем и всем миром», — подумал он. Аппетиты у Джонни были несравнимо больше отцовских.

Вскоре после этого сорокапятилетний Матиас разбился на машине. Перед его погребением происходило что-то ужасное: стены комнаты, в которой лежало мгновенно почерневшее тело, тряслись, стол под гробом ходил ходуном, по комнате летало все, что было не приколочено. Перепуганная жена и дети стояли у двери, боясь войти в помещение, и только Джонни, пробормотав что-то под нос, смелооткрыл дверь и вынес гроб с телом отца на улицу. Джоанна хотела похоронить Матиаса по католическому обряду, но священник портового городка, где они жили, сломал обе руки и не смог совершить заупокойную мессу. Искать другого святого отца было некогда, и Матиаса похоронили без отпевания.

В положенный срок дети Матиаса, кроме младшего сына, обзавелись своими семьями. Все жили дружно, пили ром на домашних праздниках, пели кубинские песни и танцевали зажигательную румбу.

Джонни не забывал регулярно приносить жертвы духам-покровителям: умирающий петух кричал от боли, камни багрянели, барабан задавал правильный ритм, а такелажный бизнес продолжал приносить семье стабильный доход.

Но Джонни этого было мало. «У меня в руках такая сила, а я трачу ее на какие-то мелочи. Надо идти дальше! » — думал он. Духи раздували в нем огонь самолюбия, требовали оставить тайный жертвенник, выйти из подполья, чтобы открыто начать ловить для них человеческие души.

Наконец Джонни решился отделиться от семьи и переехал в небольшой город в соседний штат, где открыл магический салон. «Привороты, отвороты, снятие порчи, успех в бизнесе» — гласила его реклама. Дела пошли успешно. Духи были им довольны, и однажды один из них явился Джонни в образе крылатой женщины с головой пантеры. Этот образ был ожившей копией татуировки, наколотой ему в порту старым кубинцем незадолго до смерти отца.

— Что тебе наколоть? — спросил его тогда старый мастер.

— Не знаю, — растерялся Джонни, — что-нибудь крутое: дракона, или змею с человеческой головой или ящера с распахнутыми крыльями во всю спину.

— А ты не боишься? — усмехнулся старик, беря в руки инструмент.

— Чего я должен бояться?

— Что тот, чей образ ты будешь носить на коже, подчинит себе твою душу, а потом и вовсе займет твое тело? Я серьезно говорю.

— Ничего я не боюсь, — вздернул голову Джонни. — Давай, начинай.

— Ну, как знаешь. Мне-то все равно, — пожал плечами старик, набирая краску в иглу.

Крылатый дух стал лично учить Джонни магии, давать указания, как привести в ад душу того или иного клиента. Особенное злорадство он испытывал, когда колдуну удавалось завлечь в свои сети христианина. Когда число погибших душ перевалило за сотню, дух повелел Джонни жениться на соседке-вдове. От их брака на свет появился смуглый малыш с глазами цвета спелой вишни, как у отца, и узкими губами, как у матери. Дух велел назвать младенца Терафимом. Жене имяне понравилось, но спорить с мужем она не стала.

Сына Джонни обожал. Любовь к ребенку была так велика, что он решил оставить черное ремесло, начать жизнь с чистого листа, продать салон и уехать на другой конец Америки, где Терафим смог бы спокойно учиться, не опасаясь, что его будут дразнить колдовским отродьем, как это уже случалось не раз.

Джонни собирал вещи, когда ему явился разъяренный дух и запретил трогаться с места. Пантера скалилась, шипела, из клыкастого рта вырывались клубы черного пламени, но, как только страшное видение исчезло, Джонни посадил семью в машину и тронулся в путь. Матиас не предупредил сына о том, что идти наперекор повелителям — путь к гибели. На середине дороги автомобиль повело на встречную полосу, и он влетел под трейлер. Джонни с женой погибли мгновенно, но пятилетний малыш чудом остался жив. К удивлению врачейи полицейских, на мальчике не было ни царапины. Все документы во время аварии сгорели, и разыскать родственников малыша так и не смогли.

Терафиму быстро нашли опекунов — богатую бездетную пару американцев с русскими корнями. В их доме говорили на двух языках, и способный мальчик вскоре бегло заговорил по-русски. Опекуны относились к Терафиму тепло, но полюбить его не смогли, так как ребенок был замкнутым, необщительным, никого не впускал в свое сердце, но при этом был предельно вежлив и услужлив. У него не было друзей, все свободное время он читал фэнтези, потом увлекся мистической литературой. Терафиму прекрасно давались иностранные языки. К окончанию школы он в совершенстве владел испанским, французским, немецким, итальянским, португальским и, конечно же, русским языками.

В Кембриджском университете, где он учился, на талантливого студента обратил внимание профессор истории, член благотворительного фонда «Вода и камень». Познакомившись с ним ближе, профессор оценил духовные качества ученика как нужные фонду и представил его Боссу. Так началась карьера Терафима.

Мистер Терафим успел доесть сочный стейк, которым славилось заведение, когда к его столику подошел худой, высокий, бледнолицый, гладко выбритый мужчина в дорогом смокинге. «Вылитый мистер Зло», — подумал официант, отодвигая для него стул.

— Мое почтение, Босс, — привстал мистер Терафим.

— Садитесь, — небрежно махнул тот рукой. — Я к вам прямо с приема у Ее Величества.

— Как она себя чувствует?

— Как всегда, жалуется на давление и на русских. У нас мало времени. Фонду срочно нужны деньги, что-то около ста миллиардов.

— Сегодня последний срок выплат, — начал докладывать тихим голосом мистер Терафим, — русский филиал собрал около трех миллиардов. Я могу узнать, что случилось?

— Можете, — буркнул Босс. — Русские взяли «афганского змея», арестованы сотни людей, уничтожены тонны героина, десятки лет работы псу под хвост! Надо срочно открывать новый канал, и не один. России нельзя давать продыху. Эта страна сидит у нас костью в горле! Надо срочно убрать некоторых ваших подопечных. Вы не забыли, что по условиям контракта деньги после их смерти переходят в фонд.

Босс ненавидел все страны, где исповедовали православие, но Россию он ненавидел особенно люто. Все средства созданного им фонда «Вода и камень» шли на ее разрушение. Члены фонда, достигшие двадцатой ступени посвящения, в отличие от остальных, знали, что Босс ведет смертельную войну не против России как таковой, а против Святой Руси.

— Русские, будь они прокляты! У них есть уникальный феномен души — они умеют каяться, — сказал однажды он Терафиму тет-а-тет в Лиссабоне. — Покаяние — страшная сила.

— Значит, надо заменить это качество на какую-либо страсть.

— А чем мы, по-вашему, занимаемся? — хмыкнул Босс. — И занимаемся, заметьте, вполне успешно. Мы внедрили в мир новые философии. Одна из них гласит, что греха не существует, вторая — что только потребление приносит людям радость.

— Я знаю, что мы потратили на это тонны долларов, но затраты окупились, — тонко улыбнулся Терафим.

— Окупились частично. Нам же необходим стопроцентный результат! Надо, чтобы все население России, от стариков до младенцев, было в нашей власти: поклонялось нам, служило нам, лизало наши руки. А пока что они строят церкви и, наглецы, молятся в них за весь мир! Какое им дело до всего мира?!

— Они считают, что все люди — братья. Что каждый человек — это живая клетка в теле единого организма человечества, — показал свою начитанность мистер Терафим.

— Так и есть, — буркнул Босс. — Поэтому нам надо заразить как можно больше этих клеток, но проблема в том, что русские в последний момент срываются с крючка и бегут каяться в храмы.

— Надо закрыть церкви, и им будет негде это делать.

— Для покаяния храмы необязательны.

— Как это? — удивился мистер Терафим.

— Священник лишь свидетель покаяния. Он может отпускать грехи хоть в поле. — Босс снова скривился. — ЧитайтеДостоевского, Терафим. Чтобы победить врага, надо представить себя в его шкуре.

— У нас есть экуменизм. Единая религия должна поглотить все религиозные течения, и в первую очередь православие.

— На объединение Церквей я возлагаю особые надежды, — кивнул Босс и заказал стакан ледяной воды. Сделав глоток, он протянул его собеседнику.

— Что вы видите, Терафим?

— Воду.

— А я вижу золото. Скоро питьевая вода станет самым прибыльным источником наших доходов. Мы с Даллесом говорили об этом еще в сорок пятом, перед тем, как окончательно утвердить план по разрушению России. В тот вечер мы обсуждали чипизацию людей. Даллес понимал, что верующие не захотят клеймить себя добровольно. Тем более что они были предупреждены об опасности.

— Значит, надо предложить им то, ради чего они захотят добровольно принять чип.

Босс согласно кивнул:

— Так вот, Даллес утверждал, что гоям надо предложить что-то глобальное, к примеру — бессмертие. Мол, ради него они согласятся на все. Меня это предположение развеселило. «Вы слишком высокого мнения о гоях, — сказал я ему. — Не покормите их дня три или лишите воды, и увидите результат». Он со мной согласился.

Терафим вспомнил речь Босса на одном из съездов фонда. Она врезалась ему в память почти дословно:

«Россия — это, прежде всего, люди, и мы будем их уничтожать всеми способами — спаивать, развращать, заставлять делать аборты, сажать на наркотики, превращать в дебилов, дегенератов, педерастов, проституток. Мы дадим им право на самоудовлетворение, право на разврат. Подменим патриотизм толерантностью. Через продажных политиков мы протолкнем нужные нам законы и проекты: о введении электронных документов, ювенальную юстицию, однополые браки. Мы уже наводнили Россию сектами, проповедниками, опутали сетями маркетинга, вбили в обывательские головы, что главное в жизни — материальное благополучие, что жить надо исключительно для себя. Мы уверили большинство в том, что дети — это сплошные проблемы и трата денег, так что скоро они перестанут плодиться. Мы захватили все СМИ: газеты, журналы, телевидение, Интернет — все работают на нас. Мы учим детей и взрослых высмеивать все, что имеет отношение к нравственности, к традиционным устоям. Но этого мало! Мы должны задурить русские головы так, чтобы они забыли о Нем, о нашем самом главном враге! Поэтому в скором времени мы чипируем их, как собак. Забавно, что их нанотехнологические центры работают на решение этой задачи».

Эта речь была встречена овациями.

Мистер Терафим приступил к десерту. Он очень любил сладкое.

— Так что там с вашими русскими? — Босс закурил сигару. — Пришло время аннулировать часть контрактов. Я знаю, что вы собирались это сделать сегодня, но отложили. А зря... Решите этот вопрос как можно быстрее! Кроме того, присовокупите к этой акции членов из резервного списка, — отрезал Босс. — Через три дня жду результат. Можете воспользоваться помощью агента Рональдо, он сейчас свободен.

Босс резко поднялся с места.

— Если успешно справитесь с операцией, переведу вас на Бали, — бросил он перед тем, как уйти.

Терафим снова открыл планшет и выбрал нужную программу. На экране появилась карта России, усеянная созвездиями зеленых огоньков.

«Работают змейки», — он улыбнулся и, записав нужные координаты, отправил их Рональдо.

Глава13

Москва встретила ВИП-персон проливным дождем. Пассажиры, не прощаясь, покидали салон. Проходя мимо Юрия, Марина сунула ему в руку свою визитку. «Может, пригодится», — грустно улыбнулась она. «Пока-пока», — буркнул Юрий, автоматически убирая в карман кусочек картона с шелкографией.

Рублевское шоссе было забито не меньше, чем 72-ая авеню. «Черт бы их всех побрал! Надо было остановиться в гостинице и позвонить Лене, — злился на пробку Юрий. — С другой стороны, о серьезных вещах надо говорить дома. Надо быть осторожным. А вдруг Лена в Европу укатила? С нее станется».

Распорядившись об отмене банкета, он позвонил жене. Та оказалась в Москве и обещала приехать домой как можно быстрее.

Ворота раскрылись, пропустив лимузин хозяина на территорию ухоженной резиденции. От трехэтажного кирпичного особняка в английском стиле уже спешил слуга с раскрытым зонтом. Еще недавно эта картина, напоминавшая сцену из фильма о жизни английских лордов, вызвала бы у Юрия гордую усмешку, но не сегодня... «Зачем вообще я построил этот дом? Чтобы сынок с друзьями-наркоманами устраивал в нем свои оргии? Продам его! Все равно я здесь почти не бываю! »

Юрий вошел внутрь и распорядился затопить камины, что было мгновенно исполнено.

— Привет! Что с твоим лицом? Кто-то умер? — Елена вошла сразу вслед за ним. — Что случилось?

— Нам надо серьезно поговорить.

Юрий прошел в кабинет и тяжело опустился в кресло. Лена, подобрав ноги под себя, уселась напротив. «Я уже и забыл, какая она красивая, — Юрий залюбовалсяженой в отблесках живого огня. — Что же мне делать? Ладно, решил так решил». Он выложил на столик черный бархатный футляр.

— Подарок? Неожиданно. Что там? — потянулась к футляру жена.

— Не трогай. Сначала я тебе кое-что расскажу.

Выслушав мужа, Лена долго молчала,

— Ты знаешь, а я ведь что-то подобное предполагала. Слишком все гладко у нас складывалось. Правда, задумываться я стала об этом не так давно. В моей жизни произошли большие перемены.

— И какие же? Новая любовь? — сердце Юрия неприятно екнуло.

— Да. Но не в том смысле, как ты думаешь. Я учусь любить. Любить ближнего и, самое главное, — любить Бога. Два года назад я была в Иерусалиме. Попала туда случайно. На одной из улиц Старого города встретила группу паломников со священником и остановилась его послушать. Потом я пошла с ними в храм, но потеряла группу из виду. Этот священник произвел на меня большое впечатление, я жалела, что не познакомилась с ним ближе. И представь себе — год назад я встретила его в Москве. Привезла к нему Антона, и он нашел с ним общий язык.

— Общий язык с наркоманом — небольшое достижение, — презрительно хмыкнул Юрий.

— Неужели ты серьезно думал, что я отдам жизнь за тебя?! Для сына я бы сделала это не раздумывая, но для тебя!.. — Елена горько рассмеялась. — Тебе я сполна отдала все, что была должна. Мы в расчете.

— Что именно ты мне отдала? — прищурился Юрий.

— Честь, молодость, свою любовь, с которой ты поиграл, словно с игрушкой, а потом, когда она тебе надоела, засунул на антресоль и забыл о ней. А ты знаешь, каково мне было жить в темном углу антресоли, пусть она и выглядела шикарной квартирой в доме «Дакота». Ты знаешь, сколько бессонных ночей я провела в Нью- Йорке, ожидая твоего возвращения с очередных переговоров, встреч, вечеринок? Ты приходил ночью, под утро или через три дня, даже не потрудившись что-нибудь придумать в оправдание. Тебе было все равно, что я не хотела отправлять Антона за тридевять земель. — Было заметно, что Елена сильно волнуется.

— Я щедро платил тебе за терпение. Нет счастливых семей! Все так живут!

— Это неправда. Просто счастье заключается не в кредитках и комфорте.

— В чем же?

— Счастье — жить для других, возможность помогать людям. Для меня счастье, в том числе, видеть Антона здоровым.

— Ну и оставайся со своим сыночком- наркоманом. После моей смерти вам ни копейки не останется!

— Антон не наркоман! Ты ничего о нем не знаешь!

— И знать не хочу! — рявкнул Юрий. — Хватит с меня позора!

— Просто ты не умеешь любить, — Лена неожиданно успокоилась. — Знаешь, что слово «любовь» означает — «люди Бога ведают». Мне Антошка недавно сказал.

— Вы что, на пару с ума сошли? Какого Бога?

— Того, Кто создал этот мир и нас с тобой. Бога, Который любит каждого человека, даже таких эгоистов, как мы! Любит всех: бомжей, нищих, наркоманов.

— Значит, миллионеров твой Бог не любит? — с сарказмом спросил Юрий.

— Он любит всех — с вызовом повторила жена. — Только таким, как мы, богатым и успешным, в это сложно поверить.

Надо же, какие перемены в мировоззрении! Неужели ты больше не любишь красивые вещи, не посещаешь спа, неодеваешься в бутиках?! — Юрий расхохотался.

— Ты прав. Я все это делаю. Пока делаю. Мне не просто вот так сразу расстаться со старыми привычками. Они проросли в меня, как сорняки. Но я потихоньку их выпалываю. Эта сорная трава мешает мне идти к Свету. Я расскажу тебе о нашем сыне, хотя ты и не спрашиваешь о нем. После Германии мы вернулись в Россию, и он снова пытался покончить с собой, но твой Мишка отвез его под Москву, в православную общину, где вместе живут и молятся люди, которые хотят освободиться от наркотической зависимости. И у них это получается. Понимаешь, пока мы живем своим умом, доверяем только себе, надеемся на себя, мы идем в тупик, потому что мы не знаем истины.

— И что же это за истина?

— Бог. «Я есть истина и жизнь, — сказал Господь. — Без Меня не можете творить ничего».

— Неправда, — ухмыльнулся Юрий. — Я многого в жизни добился своими силами.

— Ты знаешь, что это не так! Ты же сам только что рассказал о контракте! Лучше бы ты его не подписывал! Жил бы свободным человеком, был самим собой: работал, любил, страдал, растил сына, как настоящий отец.

— С чего ты решила, что я не свободен? — удивился Юрий прозорливости жены, вспомнив об утренних размышлениях.

— Ты наркозависимый человек, только твой наркотик — это деньги. Я сама прошла через это и знаю, о чем говорю. К деньгам быстро привыкаешь, и очень трудно от них отказаться, но с помощью Бога это возможно.

— Чувствуется, что тебя хорошо обработали в этой общине, — хмыкнул Юрий. — Только я что-то не пойму, о чем ты говоришь? Ты же, как жила, так и живешь!

— Разница в том, что раньше я боялась остаться без денег, а теперь не боюсь!

— Завтра же заблокирую твои карточки, и тогда посмотрим, как ты запоешь!

— С тобой бесполезно разговаривать, — махнула рукой жена и ушла.

Юрий выпил виски и уснул на ковре у камина под бормотанье телевизора. Когда он открыл глаза, дом был пуст. Юрий собрался нырнуть в бассейн, но тут зазвонил телефон охраны.

— Юрий Борисович, к вам тут гость приехал, Михаил Анатольевич. Ждете такого? — спросил охранник.

«Кого еще там принесло? — не понял Юрий. И вдруг сообразил: -Это же Мишка! Надо же, на ловца и зверь бежит».

— Впустите!

«За десять лет, что мы не виделись, Мишка почти не изменился, — отметил Юрий, — крепкий, моложавый, только бороду отрастил».

— Какими судьбами? — хлопнул он гостя по плечу. — Пойдем, я тебе дом покажу.

Юрий долго водил друга детства по особняку, демонстрируя картины, старинные ковры, венецианскую мозаику, светильники из муранского стекла. Но на лице Михаила не было ни восхищения, ни зависти.

— Как в музее побывал, — пошутил он, опускаясь в кресло, — надеюсь, экскурсия закончилась и мне нальют пива. Я видел бутылочку в твоих руках, когда ты открывал дверь.

— Тебе какого? — Юрий распахнул холодильник. — Баварское, датское, чешское, английское, фильтрованное, темное, светлое?

— Мне холодное, — засмеялся Мишка. — Что у тебя стряслось? Вчера позвонила твоя секретарша, сообщила, что юбилей отменяется. Кстати, где Лена? Антон сказал, что вчера она поехала сюда.

— Ты общаешься с моей женой? Интересно, что у вас общего?

— Не ревнуй, Отелло! — улыбнулся Михаил. — Лена дружит с моей женой, отсюда и все вытекающие.

— Лена дружит с твоей Катей? — Юрий не поверил своим ушам.

— Думаешь, что бедный богатого не разумеет? — Михаил с удовольствием отхлебнул янтарный напиток. — А вот и разумеет. Они сдружились, когда мы Антошку из трясины вытягивали. Знаешь, я много думал о том, почему ваш сын стал наркоманом.

— И почему? — напрягся Юрий.

— Я думаю, что главная причина — это отсутствие вашей любви к сыну. Вообще, все беды на земле происходят из-за отсутствия любви. Вы были плохими родителями. Лена, к счастью, пересмотрела свою жизнь, но есть и вторая причина. Дети не только за грехи родителей отвечают, но и заставляют их страдать, совершая свои собственные греховные поступки — душа человека страданиями очищается. — Замкнутый круг, прямо как твое колечко. Можно посмотреть?

— Если сниму. Руки после ночи отекли.

Юрий с трудом стащил с пальца кольцо.

— Интересно, интересно, — Михаил поднес его к глазам, — а что это за цифры?

— Какие еще цифры? — удивился Юрий.

— Брат, да тебя пронумеровали. Не мистер ли иностранец одарил тебя этим колечком в тот роковой день?

— Даже если и он, то что? — вскинулся Юрий. — Ты-то тогда сбежал, бросил меня. А мог бы сейчас жить в таком же особняке, и мать твою лечили бы лучшие специалисты в Израиле, а не наши доморощенные.

— А я ни о чем не жалею. Мне всего хватает. Мы с Катей живем мирно, в любви и согласии, детишек подняли, а врачи у нас не такие уж и плохие, как ты думаешь. Кстати, мамочка моя здорова, и отец давноне пьет. Слава Богу! И уезжать мне из-за этого никуда не пришлось. А вот что с тобой происходит? Может, оставишь свои амбиции и обиды и расскажешь правду? — Михаил положил кольцо на стол рядом с забытым вчера черным футляром.

— Расскажу! — Юрий сжал голову — сильная боль неожиданно пронзила виски — и начал говорить.

— Дела, — вздохнул Михаил, когда друг замолчал. — Ну, не вешай нос! Я знаю, как тебя вытащить из этой передряги!

— Как? — с надеждой спросил Юрий, вдруг почувствовав невероятное облегчение.

— Тебе надо покаяться! Бог тебя простит, и твой контракт потеряет силу.

— А если не простит?

— Если твое покаяние будет искренним, простит! Поедем прямо сейчас в пустыньку к отцу Артемию, и ты ему все расскажешь. Батюшка настоящий молитвенник. Важно, чтобы за тебя священник молиться начал, дело-то не шуточное. Сейчас я ему позвоню, предупрежу. Заодно с сыном повидаешься.

— Видеть не хочу это ничтожество, — буркнул Юрий.

— Антон твой сын, он тебя любит, он ничуть не хуже тебя, а может, и лучше. Подумай об этом на досуге.

— Ладно, поступай как знаешь. Сейчас уже поздно, двинемся рано утром. — Юрий надел на палец кольцо, и зачем-то сунул в карман футляр с таблеткой.

Глава 14

Анна невидящими глазами смотрела в затемненное окно лимузина. «Наверное, влюбилась в Америке в молодого парня, а теперь страдает, бедняжка. С мужем-то ей не сладко живется. Вечно он на нее орет, всем недоволен», — пожалел молодой водитель хозяйку.

— Слушай, Андрей, а ты мог бы отдать жизнь за любимую женщину? — вдругобратилась к нему Анна. «Если скажет “да”, расскажу все Бусику, если “нет”, поеду к отцу», — загадала она.

— Конечно! — отозвался, немного подумав, шофер.

Продюсер пребывал в прекрасном настроении. Он не поехал в аэропорт по уважительной причине — готовился к встрече красавицы-жены. Следы случайных женщин были тщательно уничтожены армией уборщиц, огромная квартира с зеркальными стенами и потолками сверкала, как вычищенный бриллиант. Дом был уставлен любимыми Анной белыми розами. Стол сервирован на двоих, зажжены свечи. Повар заканчивал готовить нежное фуа-гра. Шоколадный торт доходил до нужной кондиции в холодильнике. В белом шелковом футляре томилось кольцо с изумрудами, присмотренное женой несколько месяцев назад. Наконец раздался звонок в дверь.

— Зайка, птичка моя золотая, вернулась, — сюсюкал муж, помогая Анне раздеться. — А твой Бусик так скучал! Бусик так любит свою куколку!

— А как Бусик меня любит?

— А вот так! — смешно подпрыгивая на коротких ножках, муж метнулся в комнату.

«Может, его просто отравить? — подумала Анна, с ненавистью глядя ему вслед. — Скормлю ему таблетку с фуа-гра». Она уловила знакомый запах. «Нет, просто отравить нельзя. Мистер Терафим сказал — добровольное согласие. Ненавижу всех! » Женщина еле сдержалась, чтобы не завыть в голос.

— Глазки закрываем, пальчик подставляем, муж надел Анне кольцо и вытянул губы в ожидании поцелуя.

— Спасибо, Бусик! Но я хочу попросить у тебя кое-что другое.

— Все, что захочет куколка. Но только после завтрака. Быстрее за стол.

Отпустив прислугу, продюсер посадил жену на колени.

— Что хотела моя зайка? — проворковал он сытым баском.

— Бусик, — Анна зажмурилась, — ты можешь отдать за меня свою жизнь?

— Что? — расхохотался продюсер. — Какая смешная шутка!

— Это не шутка.

Набрав воздуха, Анна рассказала мужу о подписанном контракте. Слушая ее, продюсер становился все мрачнее. Когда жена достала футляр с таблеткой, он напоминал грозовую тучу. Молнии не заставили себя ждать. Впервые Анна услышала от супруга, кто она такая и где ее настоящее место.

— Таких, как ты, у меня будет миллион! — выпучив от гнева глаза, орал продюсер. — Собирай вещи и поезжай к своему папаше, может, он принесет себя в жертву любимой доченьке! Нет, я бы еще понял, если бы ты подписала контракт на столет, но вот так, на неопределенный срок! Только такая дура, как ты, способна на это! Если останешься в живых, возвращайся. Я тебя, так и быть, приму, я к тебе привык! — заявил он, усаживая Анну обратно в лимузин.

— В аэропорт, — скомандовал продюсер удивленному водителю, сунув ему паспорт жены. — Купи ей билет до Твери, а то она сейчас плохо соображает.

Остаток дня и ночь Анна провела в аэропорту: самолет вылетал ранним утром. Выйдя из такси у знакомого подъезда блочной пятиэтажки, Анна сообразила, что не купила отцу даже коробки конфет. «Ладно, теперь не до сладкого, — она позвонила в квартиру на первом этаже и приложила ухо к двери, ожидая услышать шаркающие шаги отца, но вместо них раздался быстрый детский топоток, дверь распахнулась, и две пары любопытных глаз уставились на нее снизу вверх. «Двойняшки», — отметила она.

— Папа, мама, к нам какая-то красивая тетя пришла, — закричали дети хором и, схватив гостью за руки, потащили на кухню.

— Дочка, — обомлел отец, — откуда? Почему не позвонила? А у нас тут... — он смущенно развел руками, — вот, детки мои, Санек и Ларочка. А это Варвара, жена, — он указал на вошедшую женщину.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 10 Следующая ⇒