7. В зверинце

В Перепуть приезжал как-то бродячий цирк, и Путрика с Кавой туда ходили. Цирк представлял из себя четыре фургона, запряженных могучими тягомотами, и в фургонах — с десяток разных зверей. Их можно было бы назвать странными или диковинными, но прежде всего они были измученные. Даже изможденные. Возможно, вы тоже бывали в таких передвижных зоопарках и знаете, в какой духоте и тесноте там содержатся животные. Возможно, вам известны и другие зоопарки — где среди густых насаждений располагаются вольеры или просторные клетки и где, как считается, звери содержатся в комфорте. Есть еще разные парки дикой природы и заповедники. Но здесь все было иначе.

Зверинец — он занимал всю улицу. По обе стороны ее стояли одинаковые одноэтажные дома, огражденные блестящими поручнями. Фасады этих домов напоминали витрины, которые были не только застеклены, но и зарешечены, а вместо платья или каких-то других товаров за стеклом и решеткой сидели пленники. Некоторые существа сидели в больших помещениях — по одному на дом, — где были нагромождены камни или валялись коряги, некоторые довольствовались маленькими, засаженными зеленью.

— Ну, чем не дворцы? — усмехнулся Охотник, обернувшись к пухлям. — Еще привыкнете, так домой расхотите.

— Не расхотим, не беспокойся, — буркнул Кава.

Возле самого последнего дома Охотник наконец остановился. Этот дом отличался от остальных. Он стоял за невысоким заборчиком с кованой калиткой, и во дворе его рос куст, выстриженный в виде птицы. Сейчас птица имела вид слегка потрепанный, словно теряла перья. Местами пожелтевшая, местами начавшая облетать листва делала ее больной и унылой. Охотник дернул витой шнур, свисавший с узорной верхушки калитки, и раздался мелодичный звон: по ту сторону забора, возле куста-птицы на двух врытых столбах висел небольшой колокол.

На звон немедленно вышел сторож. Хромая, он открыл ворота перед Охотником и хмуро кивнул вместо приветствия.

Скоро пухлята оказались перед хозяином зверинца.

— Что-то новенькое, Ловец? — спросил хозяин зверинца. Его звали Цвоггл Скуфф.

— Да, мастер Скуфф, — почтительно ответил Охотник, — как и всегда.

— И откуда вы их достаете? — спросил Цвоггл Скуфф и двинулся к клетке, стоящей на полу.

Он был толст, неповоротлив, ростом гораздо ниже Охотника. Безразмерный балахон серого цвета был ему немного длинноват и волочился за ним.

— Откуда, не скажете? — повторил Скуфф и ответил сам себе. — Не скажете.

— Это профессиональный секрет, — сказал Охотник. — Не открывайте! — предостерег он, видя, что Цвоггл Скуфф собирается отпереть клетку. — Они могут попытаться сбежать!

Путрика и Кава не понимали, о чем идет речь, пока толстяк не протянул руку к замку, а Охотник не сказал что-то отрывисто и резко. Тут и понимать было нечего.

— Эх, ты, — сказал Путрика Охотнику, — а мы тебе еще рассказывали про этого… пупорат… попрунга.

— Ратиплопунга, — попытался поправить Кава.

— Ратипупланга, — машинально сказал Охотник и тут же прикусил язык.

— Я не ослышался? — подскочил Цвоггл Скуфф.

— Ослышались, — любезно сказал ему Охотник.

— Вы все-таки что-то знаете о нем, — сказал Цвоггл.

— Ничего не знаю, — отрезал Охотник.

— Что ж. За этих я заплачу вам… двадцать? Да, двадцать.

— Двадцать пять, — хмуро предложил Охотник.

— Рад бы, но не могу, — развел руками Цвоггл. — Не могу? — спросил он у самого себя. — Не могу. Думаю, это опять ваши темные делишки, эти существа? Кража?

— Вы на редкость много думаете, — очень вежливо сказал Охотник.

— Дерзость? Угроза? — предположил Цвоггл Скуфф. — Ни то, ни другое, — ответил он себе. — Это все из-за него. Из-за мерзкого гнома, да? Из-за мерзкого гнома.

— Вы все поймете, мастер Скуфф.

— Что пойму? — насторожился Цвоггл.

— «Мерзкий гном, мечта свободных». Это все вымысел, легенда, вроде цветика-семицветика или там волшебных грибов. Низшая мифология или что-то в этом роде. Я этим не занимаюсь. Давайте ваши двадцать монет.

Цвоггл Скуфф отсчитал в сморщенную темную ладонь причитающееся вознаграждение — медленно, словно жалея каждую монетку.

— Ого, — подпихнул брата Кава, — мы стоим целого тягомота.

— Сволочь он все-таки, этот Охотник, — ответил Каве Путрика. — Гад натуральный.

Охотник, делая вид, что не слышит, пошел к двери. Проходя мимо клетки, он как бы невзначай пнул ее.

— Да-а, — окликнул его Цвоггл, — а что же они едят, эти ваши… зверюшки? Зверюшки. Каковы условия их содержания?

— Они живут в голых скалах и едят сырое мясо, — злорадно сказал Охотник и удалился.

— Напакостил напоследок, — часом позже сказал Путрика, когда их водворили в домик-клетку и снабдили миской сырого мяса.

Кава с отвращением отодвинул миску подальше от себя.

— Надо как-то доказать, что мы не звери… не едим мясо, и вообще…

Тут к клетке подошли посетители зверинца. Пухли почувствовали себя особенно неуютно: на них откровенно глазели, ожидая смешных ужимок, и спрятаться было некуда.

— Эй, вы! — закричал им Путрика.

Чужаки (впрочем, здесь чужаками были скорее пухли) переглянулись и что-то залопотали, и Путрику вдруг прорвало. Он вертелся, кривлялся, прыгал по камням и верещал что-то нечленораздельное.

— Перестань, — уговаривал его Кава, но он не слышал.

— Волпе, волпе! (Смотрите, смотрите! ) — указывая на него пальцем, закричал в восторге самый маленький из посетителей.

— Волпе, волпе, — сразу же подхватил Путрика, и зрители внезапно прекратили смеяться и поскорее ушли.

— Ты их напугал, — сказал Кава, подходя к братцу, — теперь успокойся.

— Мы тоже так себя вели в зверинце, помнишь? — сказал Путрика тихо. — Я, ты, Лавва. И мама с папой.

Он вразвалку пошел к камням, с трудом сдвинул два из них, что были поменьше, и улегся между ними.

К стеклу опять кто-то подошел. Кава схватил кусок мяса и швырнул его в зеваку. Сырой неаппетитный шмат ударился о решетку, спугнул прохожего и сполз в покрывающие пол опилки.

Кава сел возле брата и задремал.

Некоторое время ничего больше не происходило.

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 111213 14 15 16 Следующая ⇒