Глава Девятая

— Итак, похоже, в каждой из четырех башен есть своя собственная пожарная лестница, — сказала Милли, когда Кэмерон пригнулся в помещение у подножья четвертой башни, которую они исследовали последний час, и потащил ее за собой.

Она улыбнулась, глядя на его байкерские бутсы, которые он натянул на ноги, после того, как они обследовали первую башню. В паре с дурацким рисунком на пижамных штанах, заправленных в обувь, вид у него был тот еще.

— Как мне кажется в них есть смысл. Вдруг кто-нибудь придет убить тебя, а ты ночуешь в башне, конечно хочется, чтобы существовал путь к отступлению.

— Эти потайные проходы из башни были построены примерно во времена Бориса, где-то сто тридцать, сто пятьдесят лет назад. У вашего дядюшка и правда была паранойя. — Милли прикрыла ладонью глаза от яркого солнца. Теплый морской воздух, круживший над утесом, раздувал волосы.

— Поверить не могу, что раньше не замечал эти двери в полу.

— Ну они хорошо скрыты под растениями, их и не увидеть, если не искать специально.

— Это круто, правда? — взволнованно сказал Кэмерон.

— Очень.

— И это поможет историческому наследию принять положительное решение, не так ли? Рискну предположить, что их очень заинтересуют подобного рода вещи.

Лицо Милли вытянулось, она уставилась на дорожку, по которой они возвращались обратно на кухню. Она понятия не имела возьмется ли общество исторического наследия за этот проект или нет. Образцы, которые она собрала накануне, нужно было отправить в лабораторию, чтобы определить точный возраст того или иного помещения. Если выясниться, что те помещения одного возраста с исходным строением, тогда историческое наследие, могло бы вернуть всему замку первозданный вид, и все же они вряд ли возьмутся за него, учитывая его нынешний образ замка из сказки для принцессы. И ей нужно будет об этом сказать. Лучше раньше, чем позже. Он будет раздавлен, но несмотря на отсутствие интереса от исторического наследия, она знала, что может ему помочь.

— А вы что хотите, продать замок Обществу исторического наследия и умыть руки?

Он покачал головой.

— Нет, я не могу этого сделать. Он всегда, с самого начала, принадлежал нашей семье. Я не могу просто взять и избавиться от него. И за последние несколько дней я очень проникся этим строением, думаю, я смог бы здесь жить, но содержать его мне не по карману. Я надеялся получить от исторического наследия какой-нибудь грант, чтобы сделать на него ремонт. С долгами я справлюсь, как вы и предложили, продам свою квартиру, но, чтобы содержать это место мне нужен будет какой-нибудь постоянный доход.

— Вам нужно, чтобы он работал на вас. Превратите его в отель. Даже не будь здесь призраков, люди с удовольствием сюда бы приезжали. Это место красивое и очаровательное. Здесь можно проводить вечеринки и балы в банкетном зале, как это делала раньше ваше семья, но для этого придется нанять людей, которые возьмут на себя заботы о еде, а можно будет нанимать целую команду профессионалов на тот или иной день. У вас есть восемь спален, и как только вы поставите двери на потайные проходы, то сразу же сможете открыться. Плюс у вас есть спальни там, где раньше обитала прислуга, их можно будет сдавать гораздо дешевле. И еще мы могли бы проводить экскурсии по тайным проходам и в подземелье, разумеется тоже за деньги.

— Ну вот, опять это ваше «мы».

По его улыбке она поняла, что он снова дразнит ее.

— Извините, я просто увлеклась. У этого места огромный потенциал, и я просто в восторге от того, когда представляю во что оно может превратиться. Вам не придется много вкладываться, чтобы привести его в порядок.

— Ваши идеи звучат, конечно, очень заманчиво, но я понятия не имею как управлять отелем, и не хочу ничего об этом знать. Он будет отнимать у меня слишком много времени, а я люблю посвящать все свое время писательскому ремеслу, и не люблю распыляться.

— А вам и не придется этим заниматься, если вы наймете администратора.

Он посмотрел на неё, и она тут же отвела взгляд. Мужчина улыбнулся.

— Вы очень милы и ваш энтузиазм очень мил. Никогда не встречал никого похожего на вас. Честное слово. Вы такая умная и при этом видите мир сквозь розовые очки. Я не могу просто вот так взять и открыть отель, в который гости приезжали бы отдыхать на выходные. Мы же должны будем предложить им завтрак и ужин, а это означает, что нужна нормальная кухня, удовлетворяющая санитарно-гигиеническим нормам и укомплектованная квалифицированным шеф-поваром с соответствующем сертификатом гигиены питания. Ко всему прочему нужно будет нанять персонал, который будет следить за чистотой и обслуживать номера, им нужно будет платить, а это влечет за собой кучу юридических заморочек. Я становлюсь работодателем и должен буду платить зарплаты, больничные, налоги и страховку. А еще существует страхование гражданской ответственности, и в качестве ее поддержки мне придется также нанять сопутствующую компанию. Мне нужно будет проделать огромную работу, чтобы привести в порядок подземелье и туннели, чтобы они стали безопасными для экскурсий. Нельзя же пользоваться полуразрушенными лестницами — иначе меня просто засудят.

— Да-да, я все это понимаю. Я знаю, что нужно многое сделать, чтобы открыть отель. Мой брат владеет сетью отелей, которая чем-то напоминает это место, хотя уверена, что на его рекламных буклетах нет ничего, что могло бы сравниться с замком Кловер. Все его отели — это уникальные дома, представляющие собой историческую ценность, и он стремится сохранить их аутентичность, и не превращать их в нечто другое, потому что знает, как людям нравится оставаться в подобных местах, ведь они так отличаются от заурядных отелей. Он делает отели или квартиры, которые сдает в наем, из старых церквей, мельниц, усадеб и замков. Если вы решитесь поработать с ним, то замок будет принадлежать вам, а он возьмет на себя все, что касается управление отелем. Он очень успешен в своем деле, потому что знает, что делает. И он очень честный, он обязательно скажет вам, если что-то будет не в ваших интересах. Вы должны по крайней мере поговорить с ним, потому что даже если вы не собираетесь работать с ним, то он хотя бы даст вам полезные советы.

Кэмерон буравил ее глазами, словно все еще пытался разгадать эту девушку.

— Похоже вы очень цените брата, — наконец проговорил он.

— Он мой самый любимый человек на свете.

— Значит, я обязательно должен познакомиться с ним. Я буду рад любой помощи.

Ее сердце затрепетало только от того факта, что Кэмерон готов был встретиться с Джейми, только основываясь на ее рекомендации.

Он повернулся в сторону замка, она шла рядом.

— А разве рекомендация вашего брата не служит конфликтом интересов с Обществом исторического наследия?

Вот блин.

— Мне еще нужно провести кое-какие анализы, чтобы определить возраст вашей собственности... Просто я думаю, что нужно рассмотреть все имеющиеся возможности. А пока я провожу анализы и жду результатов, вы можете переговорить с Джейми, и после решить как вам быть. Не думаю, что Общество исторического наследия поддержит замок в его нынешнем состоянии. Как вы сами уже заметили, он не очень-то исторически ценный.

— Вы же сказали, что он вам очень понравился? — Тон его голоса прозвучал обвинительно.

— Это так.

— И вы все равно не будете разговаривать с Обществом исторического наследия?

Она задумалась на какое-то мгновение, чтобы подобрать нужные слова и правильно выразить свою мысль:

— Когда я сказала, что замок прекрасен, я говорила от всего сердца, и не как посол общества исторического наследия.

Он снова повернулся к ней лицом. Он больше не улыбался.

— Значит, все эти восхищения по поводу призраков и тайных проходов...

О Боже, она чувствовала себя ужасно. Получается, что она обманула его, потому что он думал, что она говорила от имени общества.

— Эти восхищения касались только меня.

Его лицо исказилось от разочарования. И это ранило ее. У Милли возникло такое чувство, будто она его подвела.

— У меня не было намерения ввести вас в заблуждение. Я всегда прихожу в восторг при виде старинных зданий и сопутствующим им историям, а благодаря любви к сказкам и волшебным историям, — это место словно ожившая мечта для меня. И я ужасно себя чувствую. Вы возлагали на меня столько надежд, а я вас разочаровала. Мне очень жаль, что я оказалась недостаточно профессиональна и не смогла отделить свой эмоции от позиции Общества исторического наследия. Похоже, я вообще все время, что нахожусь здесь, вела себя не профессионально, и боюсь представить, что вы думаете обо мне и об Обществе исторического наследия. Это место открывает все самое худшее во мне.

Кэмерон отвернулся и продолжил свой путь в сторону кухни.

— Или лучшее.

Она не знала, что сказать, но понимала, что должна подвести черту под этим сейчас же. Между ними ничего не будет, отныне их отношения строго профессиональные.

Спустя некоторое время Мили вернулась на кухню, облаченная в деловой костюм: в темно-синее платье в горошек, поверх которого был накинут темно-синий жакет, волосы собраны в тугой пучок, а на ногах были обуты самые деловые, скучные и черный лодочки на плоской подошве, вместо забавных кед. Она всегда брала с собой что-нибудь из деловой одежды на случай каких-либо официальных приемов. Прежде такого никогда не случалось, но ей нравилось быть готовой к такому повороту событий. Она никогда и не чувствовала необходимости производить впечатление на клиента подобным образом. Но сейчас она должна была что-то сделать, чтобы подтвердить свой профессионализм, если Кэмерон так или иначе не увидел его при их знакомстве. Репутация была всем для Общества исторического наследия, и она должна оставить хорошее впечатление о нём, даже если они не станут с ним работать. Ей ни в коем случае нельзя было обниматься с клиентом, да еще и спать с ним в одной постели, это было глупо и безрассудно, и за миллион миль от профессионализма, которого она обычно всегда придерживается в своих поездках.

Кэмерон в шоке уставился на это перевоплощение.

— Что это?

— Я пытаюсь быть профессионалом. До сих пор, пока мне это не очень удавалось, но... — она беспомощно махнула рукой, как бы показывая, что имела в виду гораздо больше, чем внешний вид, и хочет добиться большего уважения со стороны Кэмерона.

Он улыбнулся. Милли просто выводило из себя, что он смеялся над ней. Боже, как же это бесило ее, ей никогда не победить.

Он встал и направился к ней, оценивающе осматривая девушку сверху вниз. Он подошел и остановился. Слишком близко. Этот парень определенно не имел понятия что такое личное пространство и почему оно так необходимо некоторым людям. Однако, она не сделала ничего, чтобы как-то отстраниться. Она просто не могла; его аромат и жар тела были просто упоительными. Его глаза были почти черными, как он смотрел на неё.

Он наклонился, чтобы прошептать ей на ухо:

— Если вы оделись так, чтобы оттолкнуть меня, то у вас ничего не вышло.

Он отстранился, а она почувствовала, что беспомощно разинула рот. Да он же с ней открыто заигрывал.

Но он продолжил говорить, как ни в чем не бывало:

— Последние несколько дней доставили мне истинное удовольствие. Я улыбался и смеялся, а подобного со мной не случалось уже довольно продолжительное время.

Он протянул руку и распустил ее волосы. Его прикосновение было сродни удару тока, и она забыла, как дышать.

Он переместил руку к пуговицам на ее жакете и медленно расстегнул каждую. Ее сердце бешено забилось в груди.

— Я наслаждался увлекательными интеллектуальными разговорами касающихся не только замка, но и многих других вещей.

Он снял жакет с ее плеч, скользя ладонями по обнажающейся коже. А потом он, не отрывая от нее взгляда, аккуратно сложил жакет и положил его на стул.

— Мне нравится энергия этого места, и ваш энтузиазм и любовь, которую вы испытываете к этому замку. И мне очень нравится флиртовать с женщиной, которой похоже я нравлюсь таким, какой я есть, без оглядки на мою известность и финансовое состояние. — Он отступил назад. — Ну разве что за исключением обуви, в остальном в этой женщине мне нравится все. Я буду разочарован, если историческое наследие отвергнет замок Кловер, но вы меня никогда не разочаруете.

Между ними воцарилась напряженная тишина. Они стояли не шелохнувшись.

Когда Милли в конце концов заговорила, ее голос прозвучал сдавленно:

— Я вам нравлюсь?

— Очень.

Она вообще-то догадывалась об этом, но услышать вслух было и прекрасно и страшно одновременно.

Она сглотнула.

— Нам нельзя. Вы мой клиент.

— Ну и ладно.

— Вы платите мне за определенные услуги и секс в этот перечень не входит.

— А я никогда и не утверждал обратного.

— Мне нужно сходить на почту и отправить пробирки в лабораторию, — выдавила она, спустя пять секунд метания между решениями остаться профессионалом или пуститься во все тяжкие.

— Хорошо, — сказал он продолжая гипнотизировать ее своим взглядом, да так, что она все еще не могла пошевелиться.

— Только сумочку заберу.

Она протянула руку, чтобы взять сумочку, но он не двинулся с места, поэтому ей пришлось завести руку за него. Она взяла сумочку и, не отрывая от него взгляда, вернулась на своей место.

Она не была уверена, кто кого поцеловал, но ее сумочка вдруг с грохотом упала на пол, и она подалась вверх, когда рот Кэмерона впился ей в губы.

Не разрывая поцелуя, он поднял ее, и она автоматически обвила его талию ногами, и он придавил ее спиной стене.

Он заполнил все вкусовые рецепторы, она ощущала только его тело, его пьянящий пряный, лесной аромат. Это была полная сенсорная перегрузка.

Но если ее поцелуи были отчаянными, жадными, то его были медленными, спокойными, будто он все это время знал, что это мгновение обязательно настанет. Он медленно опустил ее ниже, и их поцелуи стали спокойнее. Это было чертовски сексуально.

Неожиданно ожил его сотовый, лежавший на столе. Но он продолжал целовать ее, словно и не слышал никакого звонка. Но ей же оказалось этого достаточно, чтобы прервать это мгновенное безумие.

Она отпрянула, и он остановился и напряженно посмотрел на нее. Потом вздохнул и бережно поставил девушку на пол. Она вся дрожала. Господи, почему этот поцелуй так на нее подействовал?

Он схватил свой сотовый и ответил на звонок. Голос его был низким и хриплым. Этот поцелуй и для него не прошел даром.

Она наклонилась, чтобы поднять сумочку и коробку с пробирками, которые упаковала еще накануне и под его пристальным взглядом на негнущихся ногах вышла из помещения.

Милли спотыкаясь шла по дорожке, гадая продолжает ли он наблюдать за ней, или нет. И у нее все никак не получалось перевести дыхание.

Она целовалась с клиентом. Ее скорее всего уволят за это. О чем она только думала? Она прежде никогда не набрасывалась ни на одного мужчину. Но в нем было нечто такое, что очень влекло ее. Да, он был привлекательным и милым, но это было нечто большее. Уже возникшая между ними связь была настолько сильна, словно они знали друг друга всю жизнь.

Но это не повод целовать клиента. Она любила работу в Обществе исторического наследия. Вернее, она любила свою работу, а не компанию. Они были слишком щепетильны в том, какие обязательства на себя брать в отношении того или иного строения. Сколько же прекрасных мест они отвергли за годы своего существования, и она ненавидела компанию за это. Но дело шло к тому, что ее собирались принять в совет директоров, а это даст ей права голоса и возможность скорректировать политику компании. И ей не хотелось рисковать таким шансом.

Для всех будет лучше, если она уйдет сейчас, прежде, чем что-либо зародится... Она вернется в замок, проведет еще пару-тройку анализов и уедет. Если в результатах анализов найдется то, чем можно будет заинтересовать историческое наследие, то она свяжется с Кэмероном по электронной почте или по телефону. Она на всякий случай даст ему телефон брата, если он все же решиться последовать ее совету и отправиться домой. Правда она уже дала свое согласие на эту дурацкую пьесу и пообещала убедить и его принять в ней участие. Сколько там до праздника осталось дней... два-три? Она совсем потеряла счет времени, словно провела здесь уже не то что ни один месяц, а ни один год. Ну уж нет, глупо оставаться ради какой-то пьесы. Она скажет Глэдис, что больше не может здесь оставаться, возьмет такси и уже ночью сможет заснуть в своей кровати дома.

В одиночестве.

Она проглотила печаль, возникшую при мысли о том, что придется покинуть Кэмерона. Это просто смешно. Откуда у нее такие чувства. Не так уж он и хорош для нее. Если она будет настолько глупа и позволит ему зайти дальше, то останется наедине со своим разбитым сердцем.

У них ничего не получится. Просто не может получиться и всё тут.

Она вздохнула полной грудью, чтобы успокоиться. Вокруг такая идиллия. Сказочная картина. Ах, если бы это и правда была сказка, то у неё была фея-крестная, которая могла бы дать совет или немного разнообразить ее жизнь. Но раз сказок не существует, придется сходить и поболтать с местной ведьмой.

Он бы поцеловал ее. Хотя... он был уверен, что это она сделала первый шаг, но конечный результат тот же. И в том как это случилось не было ничего джентльменского, он схватил ее и прижал к стене. Неудивительно, что она выглядела такой испуганной, когда они оторвались друг от друга. Он чуть ли не раздавил ее.

Кэмерон сидел, уронив голову на руку, и слушал свою помощницу Оливию, но совершенно не понимал о чем она говорила.

Поцелуй был просто невероятный, он даже и представить себе такого не мог, однако не привел их в спальню, как он надеялся.

Милли показалось ему такой уязвимой, а он не хотел её ранить. Он не собирался давить на неё, если ей пока не хотелось большего. Боже, но он надеялся, что ей хотелось большего, потому что ему понадобились все силы, чтобы дать ей уйти, а не потащить к себе в спальню.

Очередь на почте состояла всего из одного человека, но потребовалось больше часа на то, чтобы её обслужили, потому что хрупкая пожилая почтальонша (которой на вид можно было бы дать лет двести) болтала с пожилым мужчиной, с шляпой-котелком на голове, болтала обо всем на свете, включая отсутствие рыбы в море, погоде, уток в пруду и о предстоящем спектакле на празднике Летнего Солнцестояния.

Правда через какое-то время появилась еще одна старушка, которая прошла мимо Милли, явно ждущую свою очередь, чтобы присоединиться к разговору. Но почтальонша ее обслужила, и та снова вышла, пробормотав «Уги», проходя мимо Милли. Да что не так с местными? Они все здесь старше восьмидесяти и все как один чокнутые? Кроме того, мальчика на велосипеде, которого девушка встретила в первый день, она больше не видела никого моложе семидесяти, а Глэдис, Констанс и Лаванда несмотря на свой почтенный возраст казались самыми адекватными.

Может быть эта деревня такая же как в фильмах ужасов, в которых нет детей. Может быть спектакль по случаю праздника Летнего Солнцестояния — это жертвоприношение, в котором нужно убить всех детей и парочку девственниц в придачу. Какой счастье, что она больше не относиться ни к детям, ни к девственницам.

Наконец старик ушел. Она ожидала, что перед выходом он крикнет ей в лицо «Уги», но вместо этого он улыбнулся и приподнял шляпу.

— Вы должно быть та самая Милли, — сказала почтальон. — Меня зовут Агата. Мы так рады, что вы с Кэмероном примете участие в спектакле. Как же вы удачно выбрали время, чтобы приехать к нам, Праздник дня Летнего Солнцестояния лучший в году. Дети поют и танцуют. Но, конечно, самое захватывающе — это Великая Охота в Солнцестояние.

Милли нахмурилась.

— Что это? Вроде лисьей охоты?

Агата рассмеялась.

— Ну что ты. Просто все деревенские пекут шоколадные печенья в виде солнц: Печенье солнцестояния, как мы их называем. Потом оно заворачивается в красивую оберточную бумагу и прячется по всей деревне в зелени, а дети их ищут. Это как пасхальная охота, дорогая, но еще веселее. Одно печенье обернуто золотой фольгой и тот, кто ее найдет, становится мэром деревни на следующий год.

— Мэр вашей деревни — ребенок?

— Да, дорогая, наш нынешний мэр, Эбигейл Флетчер, ей семь.

— И чем такой мэр занимается?

— А чем занимается мэр в любом другом городе? Это всего лишь забавное звание. Куда отправляешь посылку, дорогая?

— Эээ... В Кембридж.

— Славно. Каким классом хочешь ее отправить, первым, вторым или третьим?

— Третьим?

— Хорошо, дорогая, но ты уверена?

— Нет, первый класс, пожалуйста. Милли не решилась задать вопрос, что здесь подразумевается под третьим классом, опасаясь получить ответ, что ее посылка будет доставлена на лошадях и каретах в течение ближайших нескольких месяцев.

Милли быстро расплатилась и вышла, но только после того, как Агата каким-то образам сумела получить от нее обещание, что Милли испечет печенья для пятничной охоты.

Гадая как же она умудрилась дать подобное обещание и как именно выглядят здешние праздничное печенье солнцестояния, она обнаружила, что направляется в сторону дома Глэдис.

Глэдис ей очень обрадовалась, и не успела Милли еще открыть рот, как женщина пригласила девушку в дом на чашку чая.

— Итак, есть какой-нибудь прогресс в отношении нашего лорда Хартстоуна? — спросила Глэдис, когда она бросила какие-то черные, красные и синие чайные листья в чайник. Глэдис пошевелила бровями, и Милли рассмеялась.

— Нет, и не может быть.

Глэдис озадачено свела брови.

— Но он тебе нравится?

Милли вздохнула.

— Да, очень. Но я не могу вступать с ним в отношения. — Вообще ни в какие.

— Разве он тебе не нравится?

Милли кивнула, потому что было нечто такое в Глэдис, от чего ей хотелось быть честной, и все-таки она решила уточнить:

— Мы просто поцеловались

Лицо Глэдис озарилось такой радостью, словно Милли только что предложил ей миллион фунтов стерлингов. Чай был забыт и Глэдис уселась напротив нее. Ее глаза сияли от волнения.

— Я так и знала. Я знала, что вы просто созданы друг для друга. Это чувствуется.

— Мне не созданы друг для друга и это был всего лишь поцелуй.

— Расскажи мне о поцелуе.

Милли провела языком по губам. Она все еще могла почувствовать его вкус, а сердце начинало бешено колотиться только при одной мысли о его прикосновениях. Конечно, она уже целовалась и не раз, но никогда прежде не испытывала подобных ощущений.

— Это было волшебно...

Глэдис улыбнулась и, потянувшись через стол, взяла девушку за руку.

— Что тебя сдерживает?

— Он мой клиент. И если в компании узнают, меня тут же уволят.

Глэдис покачала головой.

— Ни одна работа в мире не стоит настоящей любви. Это уж точно.

— Никакая это не настоящая любовь. Я его не знаю. На такую любовь нужно время. Нельзя полюбить кого-то всего за несколько дней. Кроме того, истинная любовь и счастливый конец-это миф. Это все сказки.

— Ну конечно это не сказки, что за чушь.

— Чушь — это ждать и верить, что встретишь человека, с которым проведешь всю жизнь. У любви, похоже, существует срок годности, она не вечна.

— Ты боишься, что тебе причинят боль.

Милли ничего на это не ответила, но это было и не нужно.

— А что если он не причинит тебе боли? А что если он состариться вместе с тобой? Что если он твое «долго и счастливо»? Разве оно того не стоит, неужели ты не хочешь рискнуть?

— Для меня не существуют никаких «долго и счастливо», и я не хочу рисковать своим сердцем. Просто не могу.

— Когда вы доживете до моих лет, надеюсь и оглянетесь на прожитые годы, надеюсь вы не о чем не будете сожалеть.

В глазах женщины явно читалась грусть.

— А вы сожалеете? — спросила Милли.

Глэдис кивнула.

— Только об одном. Его звали Билли. Мне было пятнадцать, когда я встретила его, он был на год старше. Я влюбилась в него с первого взгляда. И он влюбился в меня. Мои родители, конечно, запретили мне с ним встречаться, потому что считали, что у меня с ним нет ничего общего. Но я его так любила... Это был самый прекрасный человек на свете. Когда мне исполнилось шестнадцать, он пригласил меня на деревенские танцы, но мои родители сказали нет. Мой отец был суровым мужчиной, а я не смела его ослушаться. Билли спрашивал меня и спрашивал, пойду я с ним или нет, и я ему отказывала, даже несмотря на то, что это разбивало мне сердце. Спустя несколько месяцев в Европе разразилась война, и его призвали на службу. Он так и не вернулся домой. Я жалею, что так и не призналась ему в своей любви, но еще больше я жалею, что ни разу с ним не поцеловалась, а ведь мы могли быть счастливы с ним все те месяцы, а я упустила эту возможность. Если бы я могла прожить жизнь заново, то до конца боролась бы с отцом за право быть с Билли.

— Но даже, если бы вы были вместе, это не продлилось бы вечно, — возразила Милли. — Он бы все равно ушел на войну и не вернулся бы.

— Жизнь коротка и драгоценна, и мы никогда не знаем, что нас ждёт. Поэтому нужно жить здесь и сейчас, ловить каждый момент, и если по прошествии лет тебе захочется оглянуться назад, то лучше сожалеть о содеянном, нежели об обратном.

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 91011 12 13 14 Следующая ⇒