Глава Седьмая

Милли изумленно огляделась. Они стояли в белой деревянной беседке в окружении переплетенных деревьев и кустарников, скрывающие стены, изгибы и повороты огромного лабиринта, стоявшего на вершине утеса. Очевидно, что лабиринт ни один год стоял заброшенным. Его окружал ковер из диких цветов, каждый бутон из которых боролся за свой островок солнечного света.

— О, Боже, какая красота. Вы играли здесь, когда были ребенком?

Кэмерон покачал головой.

— Мне не разрешали. Он сильно зарос колючими кустарниками, а один куст вообще рухнул, перегородив вход. Сюда было не пройти. Нужно было хорошенько его прорядить и почистить.

— Мне кажется это место прекрасно и в таком виде. Разумеется, изгородь и стены придется обдрезать немного, а упавший куст нужно будет убрать, но лабиринт очень красив, все эти цветы и переплетенные ветви, только добавляют привлекательности. Это просто роскошное место для свадеб. Вы только представьте себе свадебные фото на таком фоне? Просто прелесть.

Кэмерон вновь с улыбкой посмотрел на неё.

— Вы такая милая.

Она покраснела.

— О, поверьте, спустя какое-то время вы от меня устанете. Обычно я спокойнее, так что постараюсь понизить градус своей жизнерадостности. Но хватит об этом, у нас еще остался третий проход.

Она повернулась, чтобы сбежать вниз по лестнице, но он поймал ее за руку.

— А почему вы хотите понизить градус своей жизнерадостности?

— Ой, да ладно, вы же видели тех девушек в диснеевских мультфильмах, поющих и танцующих везде и всюду в окружении птичек и зверюшек. Большинству людей хочется врезать такой, чтобы она не была так тошнотворно счастлива.

— Только убогим.

— Исходя из моего опыта, это большинство. Бывшая девушка моего брата сказала, что я, как надоедливый щенок, который думает, что вокруг только самое лучшее, поэтому постоянно виляю хвостом и радостно скалюсь. А я даже и не знала, что вела себя так по-идиотски.

— По-моему, все выше сказанное, больше отражает ее проблемы, нежели ваши, — мягко заметил Кэмерон.

— Мой бывший парень бросил меня по той же причине. Он возвращается домой после неудачного дня на работе, а я вся такая танцую вокруг, пока убираюсь, напевая песни из «Мэри Поппинс» или мультфильма. Он сказал, что предпочел бы остаться на работе и заниматься той хренью, чем возвращаться ко мне домой. Я, правда, далеко не всем по душе.

И с чего это она все это ему рассказывает? Они едва знают друг друга, чтобы она вот раскрылась перед ним, обнажив: хорошее, плохое и уродливое.

— А мне это нравится, — сказал он.

У неё ёкнуло сердце. Она пристально посмотрела на него, он моргнул и отступил назад.

— Только не поймите меня неправильно. Я считаю вас милой девушкой, но не ищу сейчас никаких отношений.

— Я тоже. — И она не покривила душой. Отношения — сложная штука, они отнимают много времени, и в конечном итоге разбивают сердце.

— Ну вот и славно, — сказал Кэмерон задумчиво кивнув, при этом не сводя с неё глаз.

— Ага, хорошо, что мы прекрасно друг друга поняли. — Она продолжала смотреть на него, не в силах пошевелиться. Но почему же несмотря на то, что об отношениях речь уже не шла, она бы не отказалась от страстного секса без обязательств?

Прежде у нее никогда не было секса на одну ночь, и, в общем, она не собиралась начинать. Но понимала, что если он сейчас ее поцелует, то она бы не стала его останавливать.

— Ладно, что ж... я бы не отказался от обеда, поэтому давайте узнаем, куда ведет третий туннель, — Кэмерон прошел мимо нее и спустился по лестнице.

Она вздохнула, отчасти от облегчения, отчасти от разочарования, и последовала за ним.

Он закрыл дверь за ними, включил фонарик, схватил ее за руку, что казалось странным, учитывая разговор, который у них только что состоялся, и пошел обратно к развилке. Хотя Милли была вынуждена признать, что было бы даже странно, если бы он не держал ее за руку, когда это уже похоже стало нормой для них.

Они вернулись на середину туннеля, и в конце концов дошли до того места, где в тусклом свете, проникающим сверху стояла прямая лестница. Похоже она тоже вела к двери.

Кэмерон посмотрел наверх.

— Я пойду первым. Не знаю, какой вес сможет выдержать эта лестница.

— Тогда, может лучше мне пойти первой? Без обид, но я, скорее всего, немного легче вас. И то еще удовольствие свалиться сверху, если она сломается прямо под вами.

— А что, если она сломается под вами?

— Тогда вы меня поймаете, — просто ответила Милли, уже встав на лестницу. И та оказалась довольно крепкой, и не прогнулась под ее весом, поэтому Милли медленно поползла вверх.

Она не без труда, добралась до последней перекладины и толкнула дверь. Та не поддалась. Она пошарил в темноте и нашла рычаг. Милли потянула его и дверь распахнулась. Она быстро вылезла наверх и огляделась, слыша, как следом за ней уже лезет Кэмерон.

Дверь оказалась встроенной в воротный столб дороги. Хотя дверь была выкрашена в зеленый цвет, Милли тогда не заметила ее, потому что та находилась на внутренней стороне столба и смотрела на замок.

Это была небольшая дверца, и Милли задумалась, сумеет ли Кэмерон протиснуться в этот дверной проем... И буквально через секунду получила ответ на свой вопрос, когда он извиваясь пытался вылезти наружу. Нет, все-таки он был очень большим.

Милли подавила смех, когда он сумел выпрямиться во весь рост. Он в шоке уставился на столб.

— Я несколько раз обращал внимание на эту дверь, но думал, что это какой-то электрощиток для фонарных столбов.

— Я обожаю этот замок, он не перестает меня удивлять, — сказала Милли.

— Вы вся перепачкались, — сказал он. В его глазах мелькнула теплота.

Милли пожала плечами.

— Это просто грязь, она смоется.

— А вы не перестаете меня удивлять.

Он повел ее по дорожке к замку, слегка поглаживая девушку по спине. Его рука была такой горячей, что казалось, будто его ладонь обжигает ей кожу. Она старалась не думать ни об этом, ни о демонах, которые довлели над ним — это не ее дело.

А вот ее дела похоже все остались на заднем сидении автомобиля. Она должна была сразу выяснить, возьмет ли на себя все расходы по этому проекту общество исторического наследия.

Но теперь она решила остаться на ночь, и не собиралась никуда уходить в ближайшее время.

Чем же этот замок так заинтересовал ее? Почему ей не хотелось никуда уезжать? Всему виной нелепые башенки, тайные комнаты и проходы, призраки? Она взглянула на Кэмерона. А может дело в нем?

Вдруг ей вспомнились слова Дэнни, которые она услышала почти сразу же по приезду в деревню: «Стоит только туда кому-нибудь попасть, так остаются там навсегда». И помимо прочего было здесь нечто зловещее. Ее словно притягивала сюда какая-то магия, которая не отпускала... Эта мысль показалась ей настолько нелепой, что она рассмеялась вслух.

— Что? — спросил Кэмерон.

— Это место просто... проникает в самое сердце, правда?

— Не то слово. Только я пока не понял, хорошо это или плохо. — Он легонько подтолкнул ее через кухонную дверь. — Садитесь, а я пока соображу нам обед.

— О, давайте я помогу.

— Да я просто хочу сделать пару бутербродов, ничего особенного. — Он схватил хлеб и разделочный нож и начал толстыми ломтями нарезать хлеб. Она взяла масло из холодильника и подошла ближе к нему, чтобы поставить его на стол.

— Вон, возьмите сковороду, — сказал он и неопределенно махнул, одновременно случайно стукнув ее в по лицу.

Она вскрикнула и отскочила, но кровь уже закапала из носа на блузку.

Кэмерон обернулся и побледнел, когда понял, что наделал.

— Ну зачем вы подошли так близко? — воскликнул он, хватая ее за руку и насильно усаживая на лавку.

— Я собиралась поставить масло на стол, — взвилась в ответ Милли, хотя ее голос прозвучал приглушенно из-за руки держащуюся за нос, чтобы остановить кровь.

Со своего место возле плиты вскочил Грегори и начал на них лаять.

Кровь была повсюду, несмотря на все старания девушки остановить ее. Даже Кэмерон, вставший перед ней на колени, все еще держа в руке нож, был уже закапан ею.

Живописность этой картины заставила Милли рассмеяться, чем очень удивила Кэмерона.

— Если сейчас сюда кто-нибудь войдет, то поймет все превратно, — сказала Милли, указав на его разделочный нож.

Кэмерон поспешно убрал его. Он схватил полотенце, намочил его, и вернулся к ней, потом присел на колени перед девушкой и нежно приложил компресс к ее носу.

— Вот дерьмо, мне так жаль. Я никогда не бил женщин. В газетах много чего было написано про меня и женщин, по больше части дурного, но к счастью ни слова о домашнем насилии. Моя бывшая жена может это подтвердить. Вернее, могла бы, если вы сможете ее разыскать.

— Вы были женаты?

— Да, несколько лет назад. — Он вздохнул и посмотрел вдаль, как будто вспоминая что-то болезненное. — Ева была моей первой настоящей девушкой. По молодости я был очень космат — длинные волосы, борода. Мне льстило ее внимание, и она была самим совершенством. Кроме того, я был достаточно наивен, чтобы думать, что она на самом деле любила меня. Мы поженились, и она предложила мне объединить счета и перевести все наши сбережения на них под общими именами. Я был настолько опьянен ею, что готов был на все ради нее. А как-то раз я вернулся из недельной командировки и обнаружил совершенно пустую квартиру. Не осталось ничего, она вынесла все: кровать, стиральную машинку, телевизор, всю свою одежду. Все совместные счета, на которых лежало в общей сложности несколько миллионов фунтов, также были пусты. Я не мог ее найти, не мог с ней связаться. Гнев на ее уход скоро сменился на страх, что с ней могло что-нибудь случиться. Я позвонил в полицию. Ее исчезновение для всех оставалось загадкой, ее никто не мог найти. А несколько месяцев спустя, я совершенно случайно узнал, что она на Карибах. Я увидел ее фотографию в Фейсбуке, но уже под другим именем. Теперь у нее было другое имя, другая личность. Я понятия не имею, где она сейчас. Наверное, она занималась этим всю жизнь раньше и после того, как вышла за меня.

Милли сглотнула. Ей было очень жалко его.

— Мне очень жаль, что вам пришлось пройти через такое.

Он равнодушно пожал плечами, хотя она прекрасно видела, что эта рана еще саднит.

— Как говорится: век живи, век учись. Сначала я был убит горем. Я злился на себя, злился, что был таким глупцом, таким доверчивым. Она не могла забрать мой дом и машину, и с тех пор я заработал еще денег с продажи книг, с фильмов по этим книгам, и прочих авторских отчислений, но тех сбережений я вернуть так и не смог. Да и другим женщинам, очевидно, нужны от меня только деньги. Мы идем ужинать, и они просят самую дорогую бутылку шампанского, и ночь в роскошных отелях. Но теперь я очень осторожен, чтобы не повторить ту же ошибку.

Она внимательно посмотрела на него.

— Не хотите больше страдать?

Он посмотрел ей прямо в глаза и покачал головой.

— Я вас прекрасно понимаю. Последние четыре года я отталкивала всех мужчин из-за страха снова ощутить боль от разбитого сердца. Это очень больно, и никому не пожелаешь пережить подобное.

— Мне бы вашу решимость. Каждый раз, когда я решаюсь на отношения, женщина в итоге предает меня. Когда я приехал сюда, то пообещал себе и своей помощнице, Оливии, которая всякий раз собирала меня по частям, после таких отношений, что я буду теперь держаться подальше от женщин.

— И как, получается?

Он посмотрел на свою руку, покоящуюся на ее бедре. Она тоже посмотрела на его руку. Он снова посмотрел на нее, его карие глаза сейчас казались темнее.

— Не очень.

— И это я тоже прекрасно понимаю, — произнесла она тихо.

Он уставился на нее, затем моргнул и откашлялся. Поднявшись, он стер остатки крови из носа.

— Не похоже, что он сломан. Может вы посидите тут, а я приготовлю вам обед? Тогда вы, наверняка, больше не пострадаете.

Она пересела за стол и дотронулась до своего браслета. Ей оставалось только надеяться, что его решимость была сильнее, чем он думал, потому что ее определенно дала трещину.

После обеда, который прошел в тишине, Милли решила спуститься в деревню. Ей необходимо было забрать все свое оборудование из Дика, и был нужен перерыв от Кэмерона, чтобы привести мысли в порядок и понять, как быть дальше. Возможно она перекинется словом другим с местными. Ведь они могут знать больше о замке, чем Кэмерон.

И ей было над чем поразмыслить. Много чего не сходилось. Кэмерон сказал, что он детский писатель, и по его книгам сняты фильмы, и они приносят миллионы, однако, она о нем никогда не слышала. Хотя положа руку на сердце, это не удивительно, она почти не смотрела телевизор и очень редко читала газеты или журналы. Но если он все-таки заработал деньги после ухода бывшей жены, и может вести достаточно расточительный образ жизни попивая дорогое шампанское и живя в роскошных отелях, почему у него нет денег на ремонт замка? Он определенно больше скрывает, чем рассказывает.

Она вывернула из-за замка и спустилась в деревню, при виде которой ее губы сами собой растянулись в улыбке. Благодаря сияющему солнышку, деревушка напоминала сельскую местность, принадлежащую скорее Франции, нежели юго-востоку Англии. В самом сердце деревеньки рос большой дуб, осеняющий маленький пруд с двумя плавающими по его поверхности белыми утками. Сады и обочины дорог и дорожек благоухали цветами. Тихая гавань. Мощенная дорога тянулась от самого замка вдоль пяти-шести белых домов по правую руку от Милли к большому пабу с соломенной крышей, а потом сворачивала влево и, огибая пустырь, шла вдоль еще нескольких домов, после чего соединялась с дорогой в лесу, по которой она сюда приехала накануне на Дике. Рядом с пабом была еще одна дорога, огибавшая строение, и она смогла разглядеть еще не менее трех десятков крыш, разбросанных внизу причудливым узором. Она окинула взглядом всю деревню, пытаясь представить себе историю этого места, но когда ее взгляд упал за пустырь, то совершенно ясно увидела, что ее Дик, любимый Триумф, исчез.

Вспомнив о предупреждении Денни, что ее автомобиль будет отбуксирован, она решила постучать в несколько дверей и узнать, куда его забрали. Она очень надеялась, что больше не столкнется с чокнутым стариком Денни.

Она постучала в первую попавшуюся дверь, и ей открыла маленькая старушка. У нее были вьющиеся седые волосы, а на носу красовались очки полумесяцы. Милли с трудом подавила смех — старушка словно сошла с иллюстрации к сказке.

Она сделала шаг вперед, чтобы заговорить, но старушка опередила ее.

— Уги, Уги, Уги.

Милли в шоке уставилась на старушку, а то все повторяла и повторяла это имя. Кэмерон предупреждал ее, но она ему не поверила.

— Простите, что побеспокоила вас, — сказала Милли громко, чтобы перекричать старушку. — Меня зовут Милли Роуз, я остановилась у лорда Харстоуна и...

Голос старушки звучал все громче, и Милли быстро поспешила убраться подальше, опасаясь стучать в соседнюю дверь, что там ее ждет точно такая же реакция. Набравшись смелости, Милли попытала счастье в следующем коттедже, стараясь не обращать внимания на маленькую старушенцию, продолжавшую стоять на пороге и приговаривать «Уги, Уги».

Дверь отварилась, и Милли сделала шаг вперед, чтобы начать говорить:

— Пока вы не начали кричать «Уги» на меня, я только хочу задать один вопрос и оставлю вас в покое, — выпалила Милли в лицо старой леди, которая открыла дверь. Она отступила назад, заметив занавес серебристых волос, которые чуть ли не касались пола, делая женщину похожей на старшую мудрую версию Рапунцель. Она была закутана в нечто, напоминающее черный плащ, а вокруг ее ног вертелся черный кот и нетерпеливо мяукал. Она же никакая не ведьма?

Голос старушки становился все громче и громче.

— Ох, дитя, не обращай внимание на эту старую каргу. — Ведьма подхватила кота на руки и отошла в сторону, давай возможность Милли войти внутрь.

Милли застыла в нерешительности, но «Уги» звучал все громче.

— Оставь ее в покое, тупая старая корова, — прокричала ведьма через забор.

Брови Милли взметнулись вверх.

— Не смей обзывать меня коровой, — прокричала в ответ старушка.

— Ой, да пошла ты, — сказала ведьма.

Милли еще никогда не была так потрясена. Разумеется, ей не впервой слышать ругань, но она могла дать руку на отсечение, что еще никогда не видела, чтобы в такой милой тихой деревеньке сквернословили между собой ведьма и миловидная старушка. Это выглядело очень нелепо. Может она попала в Сумеречную Зону, поднявшись на холмы, в какое-то странное параллельное измерение, где местные бандиты были старше семидесяти?

— Ты заходишь, или как? — обратилась ведьма к Милли.

Милли поспешно прошла мимо нее, слишком напуганная, чтобы сказать нет.

Она услышала, как у нее за спиной закрылась дверь и, сама того не желая, все-таки подумала — неужели ее жизнь подошла к концу. Может ее здесь откормят, а потом бросят в печь и съедят. Она огляделась по сторонам, неужели она попала в пряничный домик и увидит на полу косточки, оставшиеся от предыдущих жертв.

Ведьма последовала за ней по коридору и провела ее в гостиную.

— Я Глэдис. Хочешь имбирных пряников, дорогая, я их только что испекла?

Твою ж мать.

— Да я шучу, шучу! Видела бы ты свое лицо! Я прекрасно знаю, какое произвожу впечатление. Мои внуки просто обожают меня за это, и всякий раз, когда приходят ко мне, просят, чтобы я превратила их в жаб.

Милли сглотнула.

— И как, можете?

Глэдис покатилась со смеху.

— Конечно же… Нет. Я превращаю только в свиней. Присаживайся.

Милли сделала, как ей сказали, в то время как Глэдис взяла рацию и нажал на кнопку, чтобы сказать:

— Это Черный ворон, Синий Лобстер, ты читаешь?

Рация, оживая, затрещала и произнесла:

— Это Синий Лобстер, чего там у тебя?

— Прибыл Гость, повторяю, прибыл Гость. Конец связи.

Милли слышала, как громко заколотилось сердце у неё в груди.

Рация вновь затрещала.

— Ооо, сейчас буду. Эээ... конец связи.

— Прихвати с собой Лаванду, конец связи.

— Ага, конец связи.

Гдэдис уселась и уставилась на Милли. Губы старушки растянулись в широкую улыбку.

Милли прочистила горло.

— А что это за бред с Уги?

— Дурацкий миф; морское существо, которое должно было охранять деревню и съедать любого нежелательного гостя. Не знаю точно откуда он взялся. В основном он предназначен для того, чтобы выставлять отсюда таких, как твой молодой Кэмерон. Он здесь сейчас не очень-то популярен.

— Он не мой Кэмерон.

— Ха, конечно, нет, — сказала Глэдис, как будто она считала иначе. — Уги также защищает нас во время выхода в море, мы призываем его, повторяя его имя, и он приглядывает за нами. Ну во всяком случае, так делали давным-давно, но традиция осталась.

Милли решила перевести разговор с мифического морского чудовища на безопасную территорию.

— Я только хотела спросить, может вам известно местонахождение моего автомобиля. Это белый...

— Триумф ТР2. О да, его Игорь забрал. Незаконная парковка. Не переживай, мы его заберем немного погодя.

— Не думаю, что те желтые линии имеют хоть какое-то отношение к правилам дорожного движения.

— Это ты Игорю скажи, деточка.

— Мне нужно кое-что забрать из машины.

— О, мы можем достать все что нужно, но машина тебе вряд ли понадобиться в ближайшее время. Те, кто останавливаются в Кловер Касл, никогда потом не уезжают.

Милли выпрямилась.

— Вероятнее всего, я уеду в конце недели.

Глэдис снова покатились со смеху.

— Я так не думаю, ты же не хочешь пропустить летний праздник солнцестояния в эту пятницу. Для начала.

— Мне столько всего нужно сделать, так что, боюсь, я не могу остаться.

— Бред. Ты все равно не будешь работать в выходные, так что можешь остаться на празднование. А этот молодой Кэмерон, сексуальная задница, да? Будь я лет на тридцать моложе, то с удовольствием сама бы за ним приударила. Пожалуйста, скажи мне, что ты спала с ним.

— Я не его девушка, я из...

— Да я знаю, из общества исторического наследия. Ты приехала сюда для того, что понять заслуживает ли этот замок гранта. Но деньги ему, разумеется, никто не выделит, потому что выглядит он совершенно нелепо. Это понятное дело не его вина, да будь он благословен. Но как только ты увидела замок, то уже знала, что не сможешь ничем ему помочь, из чего я могу заключить, что ты осталась здесь потому что спишь с ним. Ну и как, он хорош в постели?

— Я...

— Ой, Глэдис, не задавай ей таких вопросов. — В дом, через открытую заднюю дверь вошла женщина с бигуди, накрученными по всей голове.

— И то верно, нам следует дождаться Лаванды. Милли, это Констанс.

— Откуда вы узнали мое имя?

— О дорогуша, здесь ничего не происходит в этой деревне, ничегошеньки, кроме летних праздников солнцестояния. Но вот появляешься ты, это как свежая кровь, понимаешь? — сказала Констанс.

— Свежая кровь?

— Новое лицо, кто-то извне. Это интересно.

Через проем заднее двери протиснулась очень округлая и низенькая старушка, и Милли сразу же бросились в глаза ее фиолетовые волосы. Это был не тот блеклый серовато-фиолетовый, который всегда ассоциируется с пожилыми дамами, а яркий, насыщенный фиолетовый.

— Я что-то пропустила? — спросила Лаванда, вжимаясь в трехместный диван рядом с Констанс и Глэдис, напротив Милли, словно они были странной группой, берущей у девушке интервью.

— Милли спит с Кэмероном, — сообщила Глэдис.

— Нет, я с ним не сплю, — возразила Милли.

— Но хотела бы.

— Нет.

Три старушки покатились со смеху.

— О, медовенькая, каждая барышня в этом захолустье мечтает переспать с Кэмероном Харстоуном. И если ты этого не хочешь, то с тобой что-то не так, — заключила Лаванда.

— Он мой клиент, он мне платит, и с моей стороны было бы очень не профессионально...

Три пожилые дамы громко загоготали.

— Мне предсказали это чаинки, — сказала Лаванда, голосом с оттенком удивления и загадочности. — Вы поженитесь до конца года.

— На дворе уже июнь! — не веря своим ушам, воскликнула Милли.

Дамы одновременно кивнули.

— Итак, значит, в ближайшие полгода я выйду за мужчину, которого едва знаю?

— Свадьба состоится очень скоро. И вообще, когда встречаешь правильного человека, какой смысл ждать? — сказала Лаванда.

— Так вы оба идете на летний праздник по случаю солнцестояния в пятницу? спросила Глэдис.

— Не знаю, — ответила Милли.

— Непременно приходите, вечер будет просто замечательный, там обычно столько развлечений. Ставится пьеса, в которой принимают участие все мужчины. Мы предложили роль и Кэмерону, но он отказался.

— Он не очень общительный. Он скорее человек действия, — сказала Милли.

Глэлис подалась вперед.

— Он должен это сделать. Пусть примет участие в спектакле, и заставит всех его полюбить. Он и правда не очень популярен среди местных, после того, как уволил всех из замка.

— Ему нечем им было платить. Похоже его чокнутый дядя Борис спустил все на вечеринки, причудливые башенки да красивые драгоценный камни.

— Ооо... сокровище Харстоунов, — прошептали они одновременно.

— Я уверена, что оно существует, — сказала Милли.

— Еще как существует, — сказала Лаванда, когда ей на колени запрыгнул черный кот и довольно в агрессивной манере уставился на Милли.

— Вы его видели?

— Нет, никто его не видел, — ответила Констанс.

Милли раздраженно вздохнула.

— Легенда гласит, что он все еще в замке, что призрак Серой Дамы охраняет его.

Милли выпрямилась.

— А вы знаете про призраков?

Глаза Лаванды расширились.

— Ты ее видела?

Милли какое-то мгновение помедлила, а потом кивнула.

— Она показывается только потомкам рода Харстоунов, — ответила Лаванда.

— Нет, это не правда. Как-то раз в замок постучался бродячий торговец, якобы, чтобы украсть сокровище. И он сказал, что Серая Дама его до смерти напугала, — сказала Констанс. — Но да, если она не отпугивает воров, то является только перед хозяином замка.

— Или их женам, — сказала Глэдис и все согласно закивали.

— Я не собираюсь выходить за него замуж, — сказала Милли. — Я просто была с ним, когда она появилась. Кэмерону нужна сейчас настоящая помощь: деньги на ремонт и текущее содержание, которые, как мы надеемся, вновь привлекут местных жителей, и они пойдут работать в замок. Он не может связывать свои надежды с сокровищем, которого может даже никогда не существовало.

— Он должен вновь завоевать доверие местных, ему понадобиться их поддержка в будущем, — заметила Глэдис серьезно. — Нельзя просто просить свою жену приходить иногда в деревню и думать, что он будет хорошим для всех.

— Я ему не жена, и мне в самом деле очень нужна моя машина.

— Нам просто необходимо его участие в спектакле на празднике. Мы хотим, чтобы вы оба участвовали. Если ты получишь его согласие, то мы вернем тебе машину, — сказала Глэдис.

Милли вздохнула.

— Ему не придется сильно утруждаться, ему даже не нужно будет ничего говорить. Он только выйдет за пять минут до окончания постановки, схватит вас и сразиться со злым чудовищем Уги. А после мы все скандируем браво и отправляемся в паб распивать пиво или глинтвейн. Там же будут закуски и другие напитки, а в конце праздника, после полуночи, фейерверк. Очень живописный. И я обещаю, что после праздника все перестанут кричать «Уги», если вы поучаствуете в нашем празднике, — увещевала Лаванда.

— Хорошо, я уговорю его. Мы оба примем участие.

Старушки захихикали и восторженно захлопали в ладоши, а Милли задумалась, во что же она позволила себя втянуть.

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 789 10 11 12 Следующая ⇒