У нас в меню. 6 страница

Сие представляло собой одноэтажный кирпичный барак. Знаете, мне на этой ноте сразу вспомнилась армейская учебка, ибо именно в таком бараке 1960 года постройки мы и томились. Внутри в нос ударил запах затхлости. Нам были выданы ключи от комнат. Так же нам показали, где туалет и — что просто невероятно — душевая! Мы поспешили стащить сумки по комнатам. Я открыл свою, включил свет, сбросил поклажу и огляделся по сторонам. Ничем не примечательная комнатёнка, обои прямиком из золотой эпохи «шик 1999», пара тумбочек, небольшой деревянный шкаф и кровать-полуторка, перед которой стоял древний телик, покрытый тонким слоем пыли. Сняв обувь и пройдя к кровати, я убедился, что постельное бельё было далеко не первой свежести, посему рухнул на кровать прям в одежде. Рядом на тумбочке лежал пульт. Лениво покликав по каналам и убедившись, что антенну, видать, снесло ветром к хуям собачьим, я выключил шарманку и начал дремать.

Из дрёмы меня выдернул стук в дверь. Лениво снявшись с кровати, я пошел открывать. За порогом стояла Арина.

— Мне нужна твоя помощь, — на этой ноте она вытащила из-за спины ту самую большую дорожную флягу. — Помогай добить!

— Ну заходи, коль пришла, — пропустил её в комнату я, понимая, что, кроме созерцания помех на пузатом кинескопе, мне сегодня было нечем развлечься.

Поначалу мы пили и болтали о малозначительной ерунде. Потом вместе с выпитым пошли темы поинтересней.

— Так а что ты в Омске-то делала?

— Ты знаешь, я на похороны отца ездила, — со спокойнейшим лицом ответила мне девушка.

— Понятно теперь, почему ты так замкнуто ехала всю дорогу.

— Нет, ты не прав, Кошик. Это моё обычное состояние и настроение, — флегматично пояснила Арина.

— Э-э-э…

— Не э-э-экай. Я туда поехала-то, можно сказать, не шибко по своей воле. Будь на то моя воля, ноги бы моей в Омске не было.

— Почему же?

— Мать настояла. Сама она поехать не могла по состоянию здоровья. А ещё она верующий в доску человек и уверена всем задним умом, что в последний путь должен провожать ближайший родственник, — девушка тряхнула своими чёрными как смоль волосами и невозмутимо замахнула приличный глоток из фляги.

— Почему ты так бесстрастно об этом говоришь?

— Ну, для начала, мёртвому человеку абсолютно похуй, что о нём там говорят живые. И потом, мы были с отцом не в лучших отношениях. Точнее сказать, в никаких.

— Ну… и всё же, это же твой батька был… — ответил я и тоже приложился к чаче.

Арина немного осеклась и посмотрела мне прямо в глаза.

— Нормальные отцы до дочерей не домогаются. А нормальные матери их потом не покрывают. Поэтому с родителями я всегда и была не на одной лыжне.

— Извини, — как можно мягче произнес я. — Почём мне было знать?

— Да ничего, — взгляд Арины сменился с яростного на спокойный. — Ты и впрямь не мог знать. Ого, ты глянь-ка. У нас всё закончилось!

— А время уже как час ночи, — улыбнулся я. — Пора и честь знать.

— Знаешь… — замялась вдруг Арина.

— Что?

— А ничего, если я у тебя переночую? Комната Артемия сразу напротив моей, а там до ваших комнат стенка не близка. Поглядывал он на меня дебильно весь день, побаиваюсь, как бы чего не выкинул.

— Да пожалуйста. Места тут хватит, — сказал я и пошел выключать свет.

— Спасибо тебе.

— Да толком-то и не за что, — улыбнулся я. - А что, если я среди ночи вдруг полезу обниматься и схвачу за что не следует?

— Получишь в тыкву! — игриво ответила Арина, а после отвернулась к стенке и тут же засопела. Видать, усталость и алкоголь сделали своё дело.

— Ну и ладно, больно-то и хотелось, — с улыбкой ответил я и тоже лёг в кровать спиной к девушке. Созерцая причудливую игру снежинок за окном, я так же быстро уснул, убаюкиваемый звуками завихрений ледяного ветра на улице.

Проснулся я уже в гордом одиночестве. Лениво почесавшись и скинув затёкшие во сне ноги на пол, я обулся и вышел в коридор. В конце которого стояла Арина с маленьким походным феном и сушила шевелюру.

— Физкульт-привет! — лениво зевнув, подошёл к ней я.

— Привет, храпун! — с лёгкой издёвкой ответила мне она. — Ты в курсе, что с тобой рядом спать невозможно?

— Не мы такие — жизнь такая. Кровать не верх удобства, да и под боком лишний необнимательный груз! — сонно огрызнулся я. — Ты что тут делаешь?

— Знаешь, учитывая, что мы оба пили одно и то же, а ослеп ты один, я начинаю подозревать, что кому-то пора к окулисту, — весело прощебетала Арина. — Сушусь я, что, не похоже?

— То есть тебе хватило храбрости пойти в местную душевую?

— А то! — гордо осклабилась девушка. — Между прочим, не так там всё и дурно.

— Тоже бы сходил… — потянул поясницу я. — Если б хоть шампунька была.

— Тебе дать?

— А то! — съехидничал я. - Но шампуньку бы было тоже неплохо.

— Дурак! — хихикнула Арина. — Ну пойдём, одолжу.

Уже через пару мгновений, перекинув свежую одежду и полотенчик через плечо, я бодро пританцовывал в сторону душевой, напевая в голос: «О палмалив, мой нежный ге-е-е-е-ель, теперь ты с мя-я-ясом го-о-олубе-е-е-ей». Из душевой я вышел довольный как кабан, в свежей одежде и густо пахнущий лавандовым шампунем Арины. В коридоре около моей комнаты я заметил Артемия, Ефима, Арину и администраторшу, которая вчера нам выдавала ключи. Артемий что-то им объяснял на повышенных тонах и яростно жестикулировал.

— Народ, чё за сыр-бор? — приветливо подошел к ним я.

Артемий принялся кидать на меня яростные взгляды и тыкать в меня пальцем.

— Вот!! Вот именно он и есть вор — иначе быть не может!!

Глаза всех, кто стоял рядом, сосредоточились на мне.

***

Сычеслав перился мне прямо в душу своим хитрожопым взглядом. Равно как и все остальные вокруг сосредоточились на мне и ожидали, что я ему отвечу. Едва сдержав смешок, я выдохнул и молвил:

— А что я у тебя уворовал?

— У меня паспорт пропал сегодня утром! Никак иначе, что это твоих рук дело, ты всю дорогу только и делал, что стебался надо мной!!

— О да, снил сны и думал, как бы на тебя, лоха маменькиного, пару сотен лямов кредитов повесить. Ты можешь доказать, что это я?

— А как же! — хорохорился Сычеслав. Я уже понимал, что к чему идёт.

Скрестив руки на груди, я снисходительно улыбнулся и бросил Сычу:

— Ну валяй, Шерлок, я весь внимание!

На что Сычеслав ехидно усмехнулся, открыл мою комнату и тут же погнал в обуви к одной из тумбочек, где достал свою корочку. Гордо выкинув вперёд руку, сжимающую документ, он проголосил:

— Вот вам и доказательство! Подлая ты крыса! Наверняка ты стащил документ ещё вчера ночью!

Я улыбнулся, едва сдерживая усмешку, и медленно прошел в комнату, направляясь в сторону Сыча медленным и мелким шагом.

— Да что ты, касатик! Вчера уворовал говоришь? А ты в курсе, что я тут спал не один, и у меня есть как минимум один свидетель, который легко подтвердит, что всё, что я делал вчерашней ночью, — так это сотрясал храпом стены?

Арина хихикнула за спиной. Сычеслав начал приобретать пунцовый цвет лица.

— Получается, что я мог украсть твой документ только утром. Но и тут у тебя все хуёво с входными данными. Утром я столкнулся с Ариной, когда она сушила волосы, и потом пошёл к ней за шампунем. Это был как раз единственный отрезок времени, когда я не закрывал свою комнату.

По мере приближения к Сычеславу, мой голос становился все злее и грубее, а взгляд заставил Артемия пятиться от меня дальше.

— Плюс ко всему наши комнаты в разных концах этого барака. Так что после ухода из комнаты в душ мне было идти технически в другую сторону. И потом, откуда тебе хватило дедуктивных навыков, чтоб сразу пойти к тумбочке, где лежал твой паспорт? Не находишь это странным??

Сыч понял, что сам себе заочно подписал смертный приговор. Поняв, что мальчишка уже готов навалить себе в портки свежего пахучего навоза, я сделал ещё более угрожающую мину и подошёл к нему вплотную.

— А знаешь, что делают с клеветниками, дружок?

— Я… я… я…

— Головка от часов «Заря». Дематериализовался нахуй из моей комнаты!! — прикрикнул я на паренька крепким сержантским слогом. Сычеслав тут же поспешил куда подальше, роняя кал. Мне только и оставалось, что обернуться к остальным, пожать плечами и улыбнуться. Арина не выдержала этой клозетной драмы и расхохоталась.

Ефим тем временем не терял времени зря. Половину ночи и всё утро он посвятил починке пепелаца, который с усилием и помощью стоящих на приколе дальнобоев удалось поставить на ход. Так что через несколько часов мы уже упали в тачку и приняли курс в сторону Челябинска. Мы неспешно ехали под музыку Ляписа Трубецкого, истории Ефима о службе на Балтфлоте и виноватую морду Сычеслава, который уткнулся в окно и не мог проронить ни слова. Внезапно нам начали сигналить сзади. Да притом напористо так, с интервалами по 2 секунды. Я от такой наглости аж даже развернулся на заднем сидении, чтоб посмотреть, кто это упал нам на хвост. Тонированная к хуям «Лада «Приора» истошно моргала нам дальним светом и свиристела в клаксон. Спустя несколько минут этой вакханалии тачка пошла на обгон и поравнялась с нами на встречке. Два лихих чуробеса пытались нам жестами показать, где нас видели и в какой позе. Ефим махнул рукой и продолжил двигаться на прежней скорости. Внезапно лада-эллада берёт и внаглую подрезает нас!! Ефим стукнул по тормозам и перешёл на встречку, уходя от столкновения. Но чуробесам было мало, и они подрезали нас во второй раз. Уже более плотно, и нам не осталось никакого выбора, кроме как тормознуть. Ефим коротко выругался и вышел из салона. Навстречу ему из приоры вывалило два орла, оба из ларца-одинаковых с яйца. Горделивый взгляд, пальто с рынка, накинутое на плечи, надпись «Джигит» поверх майки… короче, вы сами всё поняли. Эталонный кавказский пиздец в вакууме. Парни тут же начали наезжать на Ефима и пояснять ему в грубой форме, как они его маму сунул-вынул. На этой ноте мне стало понятно, что конфликт сам собой не утрясется, и я начал щупать, что было под моим сидением. Ого, неплохо! Спустя секунду мне в лапки легла рукоять короткого алюминевого битка. Лёгкого, но достаточно увесистого, чтобы быть приемлемым аргументом. Стоило мне взять в руки биток, Ефиму прилетел прямой хлёсткий в кабинет, и Ефим нелепо повалился на снег. Ну, была не была!

— СЫЧ, ЗА МНОЙ! — скомандовал я обтекающему на переднем сидении Артемию и выбежал из салона.

Один из чуробесов заметил меня не сразу. И тем более не сразу заметил, что я был не с голыми руками. С испугу он выставил свои вперед, защищаясь. Чем я и воспользовался, наотмашь снеся ему за один замах обе кисти. Джигит взвыл от боли и отбежал назад. Тем временем мне за спину зашел второй, взял меня на болевой. От неожиданности я выронил биток, и мы оба покатились в придорожный сугроб, где начали бороться. Парень хоть и знал толк в борьбе, с моим весом ему было трудно сладить. И в итоге я подмял его под себя и схватил за шею, не замечая, что его брат-акробат уже за моей спиной и подбирает биток. Краем ума я понял, что мне пиздец, когда он уже замахнулся.

— А-А-А-А-А, БЛЯТЬ, СУКА, НАХУЙ!!! — неожиданно из-за его спины показался Сыч, с боевым криком толкнувший Ару так, что тот уебался чайником в боковое зеркало и рассёк себе щеку. В этот момент Ефим пришёл в себя, выхватил из машины разводной ключ и уже спешил к нам на помощь. Джигиты струхнули с лица, начали резко извиняться на ломанном русском языке и буквально в течение 5-10 секунд юркнули в свою приору и помчались вперед, жгя последние проценты протектора на колесах.

— Вы как, целы? — тяжело дыша, спросил Ефим.

— Ничего, нормально все, — мы с Сычеславом отряхались и тяжело переводили дух. — Что это вообще, блять, было?!

— Вот не ебу, братцы! — всё ещё пытался отдышаться Ефим. — Начали заливать, что мы их не пропускали, а значит, не уважаем. А потом я словно вырубился.

— Еще бы, Ефим, ты просто не заметил, как тебе прописали, вот и потерялся!

Я принялся рассматривать глаз Ефима. Да, заплывёт и будет долго болеть. Но ничего, до свадьбы заживёт. Ефим держал снег у глаза, а я стоял, облокотившись на капот тачки и нервно курил. Знаете, я никогда не избегаю драки. Но, если она происходит и проходит успешно, я очень долго не могу унять в себе адреналиновый драйв.

Спустя некоторое время мы поехали дальше. В кабине царила нездоровая атмосфера. Сычеслав сидел, словно в воду опущенный, Ефим потирал разбитый глаз, а Арина испуганно сидела, вжавшись в сиденье. Когда мы проехали Курган и вышли дальше по трассе, я заметил, что к нам на хвост упала колонна автомобилей. Вместе с чёртовой приорой в сцепке! Колонна вальяжно обогнула нас по встречке на одном отрезке и прижала к обочине. Ну все, думаю, пиздаускас нашему пионерскому отряду. Из машин вывалили серьезные пузатые дяденьки с дубьём в руках, а также ребятишки, с которыми мы схлестнулись на трассе.

— Сидите, ребят, — окинул нас циклопичным взглядом Ефим. - Я верю, что вы смелые, но давайте всеми руками жар не загребать.

После чего Ефим вышел из машины и пошёл к предполагаемому «пахану», за которым стояли гордые опиздюленные джигиты. Разговор шёл на тихих тонах, и на этом лейтмотиве у меня грива дыбом становилась. Ведь и вправду, прикопают сейчас как нехуй петь, а диаспоре это, как обычно, сойдёт с рук. Сыч находился в полуобморочном состоянии и чуть уже было не сползал на коврик под креслом. Арина тоже словно в стекле застыла. Ситуация была пиздецова настолько, словно сам Сатана довольно разверзнул пасть и готовился проглотить наши местечковые квёлые душонки. Мозг судорожно искал выход из сложившейся ситуации. Ну же блять, думай башка, шапка куплю! И тут меня осенило — сейчас или никогда. Я начал выползать из брички, и тут Арина схватила меня за рукав.

— Ты куда полез, придурок, убьют же!

— Знаешь, скорее всего, так и будет… — с ОЧЕНЬ большой нервозностью в голосе хихикнул я. — Но не попробуешь — не узнаешь!

Отвязавшись от Арины, я вышел из машины и подошёл к бригаде.

— Вечер добрый, уважаемые! — обратился я вслух ко всем присутствующим. — Какие у вас вопросы?

Предполагаемый пахан перевёл взгляд с Ефима уже на меня.

— Прастой вапрос, мужчина. Вы пашто на маих сынавей напали? — гаркнул он с очень резким акцентом.

— Мы ни на кого не нападали, мы защищались. А вот ваши орлы… — кивнул я головой в сторону джигитов. — Первые полезли и чуть аварию не устроили.

Пахан с удивлением посмотрел на меня осоловевшими глазами и попёр на меня, оттолкнув Ефима.

— Эта ты што, сказат мне хочишь, что мои сыны пездаболи, так да?

На этой ноте я почувствовал, что напряглись вообще все вокруг и что одно неверное слово — и нас всех сейчас закатают в развесистый фарш.

— Нет-нет, послушай. Я же вижу, что ты человек большой и уважаемый. Нахуй мне тебе пиздеть. Давай по-мужски, без ранней силовой!

— Ти щто имееш ввиду?

— Вон там у нас на машине… — кивнул я в сторону пепелаца Ефима. — Видеорегистратор стоит. Если не веришь, давай по нему посмотрим, кто на самом деле на кого напал и кто драку устроил!

— А щто, давай, пайдём, — пахан направился в сторону машины.

— Э-э-э-э-э, всмисле регистратор, какой регистратор, батя, ты чо!!

«Бинго, блять! » — подумал я. Вот этого я и ждал.

— А что тебе не так с регистратором? Ты же сам отцу сказал, что мы напали! Вот тебе регистратор и подтвердит, чего ты хорохоришься?

— Смисле харахахишся, слыш, ты чо чорт бля, пиздаболом меня тут называешь?!

— Да а с хуёв тогда ты против, чтоб мы все посмотрели, что за пидерсию вы устроили на дороге?! — ответил я ему.

На этой ноте уже пахан развернулся и окинул взглядом своих орлов. Тот, который помог мне развернуть телегу, всё продолжал бычку, второй же всё понял и осунулся.

— А вед действительна, — пахан закурил. — Сослан, а чего ты против, щтоб мы пасматрел записы? — Все вокруг уставились на парня. Заговорил его брат.

— Сослан, слюшай, ну внатурэ…

— СМИСЛИ СОСЛАН, ЧЁ СРАЗУ СОСЛАН ТА, А, ЧЁ СОСЛАН?! — парня начало нести настолько, что тот аж начал пятиться. Пахан сосредоточил тяжёлый взгляд на его брательнике.

— Гавари, Ирсэк! Сам знаиш, я за правда не наказываю.

Ирсэк выдал как на духу все события на дороге. И о том, что Сослан слишком уж сильно хотел наказать «эбаних пэдарасав», посему напряг отца, его бригаду, и Ирсэка заставил молчать. Выдержав тяжёлую мхатовскую паузу, пахан молвил:

— Ладна, я понял тибя. Маладэц, што сознался. А тэпэрь съебали с глаз моих оба, дома пагаворим.

Боковым зрением я начал замечать, что остальные расселись по машинам и укатили назад вместе с приорой, в которой были Сослан и Ирсэк, ожидавшие теперь дома лютого разъёба. Дождавшись, пока все уедут, пахан подошёл к Ефиму.

— Слушай, друк, ситуация крывая жутко. Ты не серчай на маих пацанов, пожалуста, маладые они ещё и тупые, кров горячий, а опыт нету. Не абессудь пабрацки, мы уважаемая тут семья, и других людэй тоже очинь уважаем, давай с тобой па-мушски этот вапрос закроем, мнэ правда очен неудобна за мой семья. — пахан достал из кармана три пятитысячные купюрки и вложил их в руку охуевшему Ефиму. — Ты эсли ещё тут ехат будешь, заходи в мой дом, будешь добрый желанный гость! Чучварру сготовим, кебаб, вино! Нэ держи зла пожалуста. Давай, поеду я, удачнэ дороги ребят!

На этой ноте пахан сел в свой крузак и развернулся вслед за остальной группой. Мы с Ефимом сели в машину, где тот открыл окно и начал яростно курить. Его руки тряслись, и он стряхивал пепел к себе на колени и в салон. Я же смог наконец выдохнуть.

— Эй, Ефимыч, а нормально я нас отмазал, а? — пришёл мой черед похорохориться. — Всё-таки регистратор — это гениальная штука! Даже доказывать ничего не надо — взял да посмотрел всё. Вот такую бы технику в каждую тачку, зла бы было меньше в мире…

— Кошик… — дребезжащим голосом перебил меня Ефим. — Этот регистратор у меня сломан уже как неделю, он горит, моргает, но ничего на карточку не пишет. Я ещё в Омске подумывал вам сказать, да решил не пугать лишнего…

На этой ноте нервно закурил уже я, прям в салоне, роняя пепел на колени.

***

На подъезде к Чеблядинску Ефим обернулся на нас коротким взглядом и протараторил:

— Ребят, слушайте. Я понимаю, что дорога вышла не самой ровной. Давайте, может быть, поужинаем где-нибудь за мой счёт? Чтоб это... ну... морального осадка не осталось. Выберете, что захотите, деньги есть!

Мы весело переглянулись.

— Поточить на халяву? Да это же наше общее кредо. Естественно, мы за! Жги, Ефим! — я снова выступил рупором общественности.

Заехав в город, мы припарковались около цивильной кафешки, куда и поспешили. Голодные, избитые дорогой, уставшие. Наконец перед нами возникло приличное меню, где каждый заказал, что хотел. Даже Сычеслав светился, поняв, что морально мы простили ему предыдущую говнистость и что он сыграл не последнюю роль в этом приключении. Блюда принесли максимально быстро, и мы принялись с задором набивать желудки. Арина заказала себе бокал вина. На этой ноте Ефим позвал меня на перекур.

Выйдя на улицу и мерно раскурившись, Ефим задал мне вопрос.

— Кош, ты торопишься?

— В каком смысле? — опешил я.

— Ну, до назначения. Ты же на Уфу.

— А, ну да. Безусловно, тороплюсь. Учитывая, как мы уже задержались.

— Да, я понял, конечно… — Ефим замялся. — Слушай, просьба есть.

На этой ноте я вопросительно уставился на Ефима своим кошачьим глазом.

— Ну, как бы тебе объяснить-то… — Ефим мялся, словно простынка. — Ты не возражаешь, если мы тут до завтра задержимся? Я знаю, что нам надо бы сегодня ехать. Но…

— Что — но?

— Ну, ребята вроде как доехали, теперь осталось только тебя до Уфы докатить.

— И в чём проблема?

— Но… мне… — Ефим всё ещё мялся. — Слушай, я в этом городе нечасто бываю. И знаешь, мне бы очень хотелось навестить одну жен… кхм, человека. Мы давно не виделись, и вдруг…

— Вдруг что? — с улыбкой покосился я на Ефима.

— Ну, вдруг магия произойдет, —ухмыльнулся Ефим.

— И где прикажешь ночевать?

— А, так это, вот… — Ефим тиснул мне одну из пятитысячных купюр, вручённых ему на трассе.

— Понятно, следует это расценивать как «найди-займи-пробей»? —с улыбкой принял купюру я.

— Вроде как того… если тебя это не обременит, конечно… — Ефим поник взглядом.

Я задумчиво повертел купюру в руках. Ситуация была такова, что мне как можно скорее надо было оказаться в Уфе. Однако мне показалось слишком уж грубым и несправедливым заставить его отказаться от временного человейника с lieber Frau, посему я упрятал купюру в карман и молвил:

— Хрен с тобой, старый донжуан, давай задержимся! — подмигнул я Ефиму, щурившему на меня подбитый глаз.

— Ай чудно, как чудно! Выпьем?

— Отнюдь, будем трезвыми сидеть.

— Не понял…

— Да всё ты понял, Ефимыч! — ткнул я его в плечо. — Погнали!

Побросав сигаретки, мы вернулись в кабак. Где Ефим уже на радостях заказал нам двоим водки, а Сычеслав и Арина недоумевающе мерились взглядами.

— Я тут задержусь, — молвил я. — С машиной не всё окей, того и глядишь поломаемся завтра в дороге. Так что мы тут задержимся.

— О, так ты ещё остаёшься? — подал голос Сычеслав.

— Да, на сегодняшний вечер.

— Ребят, а погнали со мной? — в глазах Сычеслава читался подобострастный вопрос.

— Собственно, а чего? — ответила ему Арина.

— Вы знаете, прям сейчас у нас тут фестиваль косплееров… — Сычеслав на минуту замялся. — Я сейчас хотел туда ехать, пока ещё не поздно. Может это… нет, вы если не хотите, как хотите, я просто думал пригласить…

Арина неистово расхохоталась, а после подмигнула мне.

— Кошик, а Кошик! — допив бокал, воспросила она. — Покатишь со мной?

— Так говоришь, словно у меня есть выбор, — улыбнулся ей я.

От души посидев в кабаке, наша компания разделилась. Мы с Ариной и Сычеславом погнали на фестиваль, Ефимыч же припарковал пепелац и покатил на таксо к своей ненаглядной. Фестиваль встретил нас красочными вывесками. Это было что-то сродни гиr-фестивалю. На котором присутствовали местные косплееры, художники, самодельщики и так далее. Развесёлый люд кичился фан-артами, собранными на коленке механизмами из своих любимых комиксов. Нашлось место даже паладину Братства Стали, выряженному в каркасный костюм из папье-маше. Мы с Ариной не стеснялись разговаривать с постояльцами, Сычеслав так вообще растворился в воздухе и порхал от одного человека к другому. Спустя время Арина потянула меня за рукав и потащила к выходу.

— Кошик, пойдем прогуляемся! Тут душно уже совсем, а там свежий воздух!

Я не стал отказывать ей. Мы свободно болтались по улицам Челябинска, посидели в паре кафешек, выпили глинтвейна. Погода сменилась на милостивую, и вместо морозных ураганов с неба нисходили крупные снежные хлопья, которые мы комкали в снежки и задорно бросали друг в друга. Наша баталия продолжалась долго, пока мы не сцепились в объятиях и не рухнули в сугроб, задорно смеясь. После этого мы продолжили шататься по городу, пока город окончательно не накрыла тьма. В один из моментов Арина попросила меня проводить её до дома. Я знал непонаслышке, каким количеством непорядочных элементов наполняется этот город ночью, так что без труда согласился. Арина благодарно ухватила меня под плечо, и мы проследовали к ближайшей остановке, держась рука об руку. Добравшись до нужного адреса, она остановилась, неожиданно обняла меня, а после устремилась в меня взглядом. Откровенно говоря, под таким сильным натиском обворожительного взгляда серых глаз Арины я застыл на месте.

— Спасибо тебе, милый друг, — с серьёзностью произнесла она.

— В каком смысле, что-то я недопонял, — попытался отшутиться я, ибо вся серьёзность происходящего надавливала мне на больное.

— Всё ты понял, Кош, — Арина на секунду перестала так пристально всматриваться мне в глаза и отвела взгляд. — Знаешь…

— Что?

— Я думаю, не будь тебя рядом с нами, вся эта поездка закончилась бы отвратительно.

На этой ноте я сыграл на лице типичную молодецкую браваду (хотя, памятуя, как у меня кости тряслись после всех событий, сдерживал дрожь в голосе).

— Ой, да брось! С каждым может произойти. Я ничего по сути-то и не сделал.

— Врешь же, — взгляд Арины стал более серьёзным. — Знаешь, когда ты только подсел в машину к Ефиму, я вообще решила, что ты бесчувственный говнюк. Обычно у человека на лице всё написано. Особенно у тебя. Но знаешь…

— Не знаю.

— Мне приятно осознавать, что я ошиблась.

— Ну спасибки… — демонстративно скорчил морду я.

— Да нет, ты не понял. Я и вправду ошиблась. Ты знаешь что… — Арина сомкнула руки. — Я не могу представить, что у тебя в жизни происходило, раз ты приобрёл такую отталкивающую ауру. Но я рада, что ошиблась на твой счёт.

— Э-э-э…

— Не экай! — Арина игриво улыбнулась. — Знаешь, ты прости, что я не могу пригласить тебя к себе. Ей-богу, с удовольствием бы это сделала, если б жила одна. Но мать…

На этой ноте она с грустью посмотрела на этаж, где, должно быть, и проживала.

— Да ладно тебе, я всё понимаю.

— Понимает он, видишь ли, — хихикнула Арина. — А запиши мой номер?

— Давай.

На холоде пальцы еле гнулись, ибо перчатки остались в машине Ефима, но я вынул смартфон и записал продиктованный номер.

— Позвони мне, как будешь в Уфе.

— Обязательно!

Арина напоследок игриво улыбнулась и поцеловала меня в небритую щёку своими нежными розовыми губами. После чего подмигнула мне и скрылась в подъезде. А я так и стоял, как истукан, закуривая сигарету. Все эти события легли пластом на моём сердце. В обычной ситуации я бы развернулся и зашагал, но почему-то я стоял и курил. Наконец надо мной в одной из квартир зажёгся свет, и я услышал громкую женскую брань. Ну вот, проводил даму, называется. Хотя, с другой стороны, мог ли я на это толком повлиять? Да что уж врать себе, мог. Хотя уже слишком много гадостей это принесло, как мне, так и другим. Поэтому я с натиском на собственное сердце разучился это делать. С тяжёлым сердцем я пошёл по ночным улицам Челябинска искать гостишку на ночь…

Утром мы встретились с довольным (аки кабан) Ефимом и спокойно докатили до Уфы. После этого меня закружила череда неприятных событий, поэтому номер Аришки просто-напросто затерялся среди мириад звонков. Вспомнил о ней я уже через пару месяцев спустя. Устало встретив на диване предзакатное солнце, я лениво поставил турку на плиту и понёс свое бренное похмельное тело в душ. Тут-то мне и вспомнилось, как я обещал перезвонить Арине, как только смогу. На душе поскребли кошки, но я всё же принял решение. Вытянув зубами сигариллу из мягкой пачки и взяв в лапки телефон и кружку с кофе, я побрёл на балкон, накинув на себя халат. 11-й этаж, солнце уже торопится за горизонт, я нахожу номер Арины и трепетно прикладываю аппарат к уху.

— Неправильно набран номер.

Холодные негнущиеся пальцы нажали тогда не те цифры. Горячий кофе не отогнал холодный сплин, что упал на душу.

Над двором так и пролетело раскатным громом горькое слово «БЛЯТЬ» …

***

— Ну заходи, чего вылупился-то?

А я действительно вылупился. На голове моего приятеля Антона нарисовались дреды. Не пойми откуда, ведь я виделся с ним буквально пару дней назад, и никаких волосяных колбас на его хмурой голове не красовалось. Шёлковый околометалл причесон сменился на короткий веник из дредов. «Ну да и ладно», — подумалось мне, и я зашёл в квартиру вслед за сонным Антоном. В нос сразу ударил запах тяжёлого перегара и недопаленного ганджубаса. Вот ну кем надо быть, чтоб растаманить по-чёрному и даже не открывать фортан, чтоб проветривать это тяжкое амбре? Я прошёл на кухню и вывалил содержимое сумки на стол.

— О, глянь-ка. Да тут у нас не иначе как англичанин дохуя? — с улыбкой произнёс Антон, крутя в руке бутылку дешёвого джина, что я прикоробчил с собой.

— Не нравится — не ешь, ебучая ты королева Виктория! — задорно огрызнулся я. — Сам написал мне в аське, что у тебя ящик тоника на балконе простаивает.

— Да так-то оно так... — почесал недельную небритость на морде Антон. — Я просто к джину прохладно отношусь.

— Тогда будь добр, дорогуша, сделать мне прохладно, — с улыбкой огрызнулся я. — А заодно и покажи мне поцыэнта.

— Чего тебе показывать, салабон, не помнишь, где у меня компьютерный стол?

— Брысь уже, иди морозилку дербань ножом, лёд сам себя не выковыряет!

— Такой молодой — а уже такой душный…

— Хорошие учителя были, — на этой ноте я достал из сумки набор отвёрток и двинулся в сторону системного блока.

Собственно это и было причиной моего визита к Антохе. Его пекарня крякнула клюкой от старости и дала дуба. Деревянный макинтош на шиндовсе показался пред моими очами, и очень быстро была выявлена основная неисправность, а именно — отправившаяся к праотцам винда. Я предполагал такой исход, а посему прихватил с собой диск с хрюшей (той самой сборки от ZVER). Мне в целом было удивительно, как компьютер (равно как и остальная техника) вообще уживался в квартире Антона.

Пару слов о самом Антоне. В прошлом разбитной панк, завсегдатай каждого околотематического феста в Уфе. Его девизом всегда было что-то около «живи ярко, сдохни стремительно». Он, словно супернова, жёг как мог и старался всех вокруг этим зацепить. Начиная от невероятной природной харизмы, заканчивая складом ума. А склад ума у него был простой и прямой, как палка. Жизнь исключительно сегодняшним днём. Антон старался взять от жизни всё и сразу. От каких-то мелких поигрушек в местных группах до замутов серьёзных интернет-магазинов. На любом концерте он упарывался медицинским спиртом и мошился так, что обязательно уходил с расстёгнутым ебальником. Но с обазательным условием, что нет-нет да случайно локтем расстегнёт кому-нибудь ебальник в ответ. Если вы при этом представили себе оторванного от жизни маргинала… то бля, вы правы как никогда! Но при этом этот же маргинал всегда был при наличке, ездил на неплохой королле, снимал приличную квартиру и в целом жил ни разу вот не по-панковски. Настолько контрастный образ закончился тогда, когда Антон упоролся по буддизму, вытряхнул из головы наружу все свои чакры и больше никогда не заворачивал их обратно в голову. Из весёлого разъебая Антон превратился в нечто среднее между дзен-монахом и Куртом Кобейном. Вместе с тем он не отпустил до конца свою прошлую жизнь и оставался на гребне своей старой тусовочной волны, хотя ему на тот момент подступал плотный тридцатник. Хотя и шутки про «мне сегодня 30 лет» он не котировал. В какой-то момент он пытался в учёбу, даже уселся в ВЭГУ, где мы, собственно, с ним и познакомились. Сама учёба Антона не интересовала от слова «совсем», но зато там открылась другая особенность. Антон обожал тусоваться с молодняком. Чуть ли не на уровне фетиша. Его слабо ебало, что с челославами, которые учились с ним за одной шконкой, у него была разница в добрых 7-8 лет. Наоборот — его вдохновляло, что во множестве тус с этими ребятами к нему относились как к правильному дяденьке, который не только покажет, как завернуть грамотную дудку, но ещё и научит, как этим не злоупотреблять. В общем и целом, человек не знал лимита граней, которые он переламывал одним своим присутствием. На этой почве я с ним и закорешился.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 10 Следующая ⇒