Александр Сысоев 13 страница

Во время стояния в очереди я случайно увидел себя в зеркале прилавка и чуть не обомлел, увидев своё отражение. На моём лице бы-ли тёмные пятна грязи, - за все пятнадцать суток бегов я ни разу не умывался.

После этого случая я каждый день, несмотря на холод, умывался в проточной воде и иногда в ней полоскал свою одежду.

Дни моего нахождения в лесу были похожи один на другой, - в светлое время суток я собирал дрова, ходил кругами по полю, наблю-дая за движением на дороге и обдумывая своё положение, а с наступ-лением темноты разжигал костёр и ложился спать.

Один раз во сне я почувствовал сильное жжение в правой ноге и, когда открыл глаза, то увидел, что на ней факелом горит мой сапог. Во сне я слишком близко приблизил свою ногу к костру и резиновая обувь загорелась от его пламени. Но всё тогда обошлось благополуч-но, - вскочив, мне одним ударом удалось сбить пламя, - немного по-страдал лишь протектор на подошве.

Временами мне казалось, что все эти события происходят не со мной, а в каком-то художественном фильме, по отношению к которо-му я простой зритель. Когда я утром открывал глаза и видел над собой ветки деревьев и утреннее солнечное небо, то иногда не мог сообра-зить - как я здесь оказался, реально ли всё видимое мною или мне на-до проснуться? Почему за мною гоняются менты и хотят убить меня, если никому никогда в жизни я не желал зла? Лишь когда я вставал и начинал движение по хозяйству ко мне возвращалось понимание мое-го реального положения и своей тяжестью оно, ни на минуту не осла-бевая, начинало давить на моё сознание.

Если смотреть на мой поступок с позиции простого обывателя, то, конечно, в их глазах ничего кроме зла я не совершил - погибло трое мужчин в цвете лет, без отцов осталось пятеро малолетних детей, близкие их родственнике потеряли сыновей и мужей, - кормильцев своих семей. Здравомыслящие работники милиции, добросовестно и критически относящиеся к сегодняшнему положению дел в органах, наверное, смогли бы понять меня. Но они бы сказали, что я выбрал не тот путь, так как ничего кроме трёх ненужных трупов он не дал и дать не мог. Однако я сам себя считал бы психически больным человеком, если бы имел чисто человеческие мотивы своего поступка. Да, конеч-но, частично элемент абсурда присутствовал в моих планах. Но если на всё смотреть с позиции здравого смысла, то ни одно серьёзное и трудное дело начинать не стоит, так как здравый смысл найдёт тысячу причин почему оно не выполнимо. Об этом, кстати, пишут все амери-канские теоретики жизненного успеха, и здесь я с ними согласен.

Главным мотивом моего поступка была ревность по Христу, имя которого находилось в забвении и поругании в демократической Рос-сии. И в этом же заключался его мистический смысл, который тогда я до конца не осознавал, но чувствовал. Я хотел угодить прежде всего Господу, а не людям. И поэтому для меня важна Его оценка моих дей-ствий, на которые Он меня подвигнул и, которые Он таким образом устроил.

То, что мне сильно удалось уязвить дьявола, Господь один раз дал мне прочувствовать буквально всеми порами моего тела. Как-то днём я отдыхал на двух положенных рядом брёвнах, и вдруг ощутил невидимое присутствие кого-то огромного, который излучал на меня свою ненависть. От его дыхания меня объял смертный ужас и от стра-ха моментально тело стало ватным. Не понимая что происходит и от-куда взялся этот страх, я медленно поднялся и как парализованный стал медленно ходить туда сюда, цепенея от ужаса. Это продолжалось не долго, может быть минут пять, но я точно помню, что такое моё со-стояние не было вызвано ни конкретными видимыми обстоятельства-ми, ни мысленно представляемыми бедами.

Через три дня продукты у меня закончились и я ещё раз сходил в магазин. На этот раз некоторые местные жители меня заприметили и стали пристально обращать на меня внимание. Достаточно было кому-нибудь из них узнать меня по показанной по телевидению фотографии и звонок в милицию был бы гарантирован.

В субботу погода начала резко портиться. Весь вечер под прон-зительным сильным ветром я бродил по полю, вглядываясь в потем-невшее от туч небо. И когда уже окончательно стемнело, я сорвался со своего места и пошёл к дому тестя. Тогда многие свои решения мне приходилось принимать под воздействием предчувствий и интуиции, которые ни разу меня не подводили. По ночной дороге, прячась на обочине от фар проезжающих автомобилей, я миновал обе деревеньки и вскоре оказался у просеки ЛЭП. Дальнейшее продвижение в темноте было невозможно, и я разжёг костёр, возле которого провёл ночь. А в десять часов утра я уже находился на краю поля своего тестя.

На календаре, как сейчас помню, числилось второе мая - день тридцатилетия со дня смерти моего отца. Конечно, ничего особенного в этом не было, но когда человек находится под властью страхов, его может пугать магия цифр, тем более что со своим отцом я и родился в один день.

Тем не менее ветер усиливался и ноги среди бела дня сами несли меня к моим родственникам. Короткими перебежками от перелеска к перелеску я подобрался к тыльной стороне дома и остановился в не-решительности, не зная как мне дать знать о себе. На мою сторону вы-ходило только одно окно. Оно было занавешено одеялом, и я не мог видеть кто находится внутри. Стучать же мне не хотелось, чтобы меня не увидели случайные гости или Вадюха, младший брат жены, из опа-сения, что он может проговориться. Если бы менты узнали что я тайно прихожу к своим родственникам, то у них могли бы возникнуть серь-ёзные неприятности. А подводить мне их никак было нельзя.

В это время из соседнего дома вышел мужик и стал складывать в поленицу накиданные горой дрова. Меня от него закрывал только угол дома. А на той стороне озера в зоне прямой видимости тракторист па-хал частные огороды. В довершении ко всему я был замечен тёщины-ми гусями, и они громко гогоча пошли на меня в атаку. Пришлось палкой отгонять их. Так и не решившись постучать в окно, я ретиро-вался в кусты, которые находились напротив кухонного окна.

Через несколько минут из дверей вышел тесть и махнул мне ру-кой, чтобы я не выходил из-за кустов. Одевшись, он сначала сделал вид что направляется в сарай, а потом свернул к моему укрытию.

- Саня, хорошо тебя Ольга Витальевна увидела. Я сразу Вадика загнал в его комнату уроки делать. Будь аккуратнее и днём лучше не приходи. Тут за домом ведут наблюдение. На днях вертолёт низко -низко летал над землёй, облетал вокруг дома, зависал над кустами. Ты его не видел? -

- Нет, не видел, - ответил я, - меня здесь не было, я далеко в лес ухожу. -

- А позавчера смотрю на той стороне озера мужик ходит и в нашу сторону всё смотрит. Меня увидел, сразу стал делать вид что ветки со-бирает. Я забрался на чердак и стал наблюдать за ним из окна. А он за кустами спрятался, ветки руками раздвинул и на наш дом смотрит. -

- А кто он, местный? - поинтересовался я.

- Кто ж его знает, разве с такой дали различишь человека. Что ты за сумкой не пришёл, она три дня в кустах лежала. -

- Да я испугался, тут засада была, - три рыбачка на УАЗике при-езжали, чуть не напоролся на них. Пришлось в Бологовский район уходить.

- Я их видел, они тут несколько раз были, но сейчас их нет. А по-том я сумку сам убрал. Соседка дачница стала свою овчарку выгули-вать и я испугался что она найдёт её. Катюху каждый день на допросы в город вызывают и всё под вечер, чтобы опаздывала на последний ав-тобус и не на чем было домой ехать. Хоть и спрашивать её больше не о чем, она же не знает где ты, всё равно вызывают. Сначала в коридоре долго сидит, ждёт, потом вызывают, спросят всякую ерунду и отпус-тят. Короче издеваются. Она написала жалобу на них в прокуратуру, что имеет маленького ребёнка. Вроде сейчас отстали от неё. -

- А Николая Дубровина допрашивали? - поинтересовался я.

- Его на десять суток арестовывали и недавно отпустили. -

Потом тесть сходил домой и вынес мне чёрную вязанную шапку, топор, еду и ещё двести рублей денег. А с огорода принёс два боль-ших куска полиэтиленовой плёнки.

- Сделаешь себе навес или маленький шалашик, - пояснил он.

Получив всё необходимое и условившись о новой встрече в сле-дующее воскресенье в лесу, куда тесть должен был приехать на трак-торе якобы за дровами, я вернулся в лес и расположился недалеко от ЛЭП. Остаток дня решил провести здесь, чтобы утром опять уйти в Бологовский район.

Мои предположения о том, что налётом не РУВД мы болезненно укололи иудейскую власть в стране, подтверждались рассказами тестя о поисковых вертолётах, об арестах моих родственников и знакомых. Однако менты, применяя такие методы поиска, наврятли когда-нибудь меня нашли бы, если бы, конечно, им не помогла случайность. Но для профессионалов расчёт на случайность это позор и деградация. Меня же элементарно можно было выловить простым дедовским способом -прочёсывая лес с собаками. Только этого одного я по настоящему и боялся.

В весеннем лесу невероятно тяжело передвигаться из-за полово-дья, холода и других природно-климатических факторов. И я знал что в нынешней ментовке нет таких людей, которые были бы способны перенести хоть часть тех трудностей, которые я переносил сейчас. Для этого разжиревшим гаишникам надо было бы вылезти из комфортных автомобилей, где они привыкли восседать, собирая неправедную дань, и одеть болотные сапоги. Видел я в лесу оставленные засадами ма-ленькие кострища, возле которых они согревались и готовили себе пищу. Но они приходили, проводили пикник на природе, и уходили докладывать начальству, что диверсанты замечены не были. Но они и не могли бы заметить диверсантов, так как сами прежде попадали в их поле зрения. Я обнаруживал их по одному только запаху дыма от ко-стра. Чтобы меня поймать им надо было побегать по болотам, замочив при этом ножки, ни одни сутки помёрзнуть лёжа неподвижно в заса-дах. А без сильной идейной начинки люди на такой должностной под-виг никогда пойти не смогут. Получалось что я выживал благодаря физической и нравственной деградации представителей российской власти. Пойти на подобный шаг против советской власти хотя бы и времён застоя я никогда бы не решился.

К вечеру стал моросить промозглый дождь. Рядом с костром я сделал себе низкий навес из полиэтилена и под ним проспал всю ночь, вылезая только для поддержания огня. Ночью дождь перешёл в снег, и когда я окончательно пробудился, кругом всё было белым бело. При-рода приносила свои сюрпризы, оберегая меня от преследования и од-новременно самого изгоняя из леса.

Позавтракав, я по просеке ЛЭП, как и планировал, направился в Бологовский район. Хотя раны на ногах начали заживать, но ходить всё равно было ещё не легко. При движении в лицо мне дул холодный северный ветер со снегом, и если бы не принесённая тестем шапка, то вполне возможно что я мог застудить себе голову. Внутренне чутьё и на этот раз меня не подвело.

9 мая я вновь встретился с тестем. Он сообщил мне о последних новостях и пообещал через три дня привезти мне продуктов ещё. Но из-за слежки ему это сделать не удалось и я, гонимый голодом, снова ушёл в Болговский район. Там, отоварившись в магазине, я переспал ночь и на следующий день вернулся на старое место. Что-то во мне говорило, что прежде чем выйти из леса, я должен непременно схо-дить к своему товарищу Николаю Дубровину в Тубосс. Это говорение проявлялось в форме чётко возникающей мысли, и мысли явно чужой, так как вместе с нею возникали эмоции, которые обычно бывают при непосредственном общении людей. Обещание с Кем-то отличалось от других хаотических мыслей своей ясностью и силой убеждения, так что пройти мимо или отмахнуться от них было не возможно. К тому же сам я был сильно подавлен страхом, голодом, отсутствием средств и поэтому не строил никаких чётких планов на будущее.

О Коле и его взглядах я писал в 20 главе и хотя мы с ним по раз-ному смотрели на место Православия в жизни человека и общества, я продолжал считать его своим другом и надеялся получить от него помощь.

24. Встреча с Николаем Дубровиным.

Днём мне удалось преодолеть протоку, в которой уже когда-то плавал, перейти небольшое, но довольно грязное болотце, и достичь заброшенной делянки недалеко от деревни Финдиряево. Там я остано-вился в ожидании темноты, так как до Тубосса предстояло ещё идти километров пять проезжей дорогой. Погода тогда стояла холодная и, хотя выпавший в начале мая снег растаял, температура была не выше трёх градусов тепла.

Ночью я благополучно добрался до Тубосса и ещё на день остал-ся наблюдать за селом на предмет присутствия в нём ментов и засад.

Напротив села находится огромное озеро, на которое каждые вы-ходные приезжали рыбаки из Вышнего Волочка и даже из Москвы и Санкт-Петербурга. А с тыльной стороны села стоит Верхнее озеро, где до недавнего времени разводили карпа. Осенью воду из него спускали для сбора урожая рыбы. На территории Верхнего озера также распола-гался птичий заповедник и охотничье хозяйство, знаменитое своей утиной охотой. В сентябре с начала открытия охотничьего сезона туда съезжались многочисленные охотники попить водки и пострелять из ружей. Стрельба иногда была такая плотная, что можно было поду-мать что идёт небольшой бой.

Весь день я просидел недалеко от Верхнего озера, наблюдая за окружающей обстановкой и прислушиваясь к доносящимся из села звукам. Не заметив ничего подозрительного, ночью я подобрался к Колиному дому, находящемуся в центре села, обошёл его двор, но войти так и не решился, боясь что дома могут находиться дети. Обой-дя всё кругом, я не нашёл более удобного места для укрытия как на чердаке сарая его соседа Василия, - полу спившегося мужика. Вася жил один и из-за неимения своего хозяйства за еду подрабатывал у Николая, вычищая его коровник или возделывая огород. Когда Вася напивался то частенько в разговоре с Николаем начинал богохульст-вовать, чем сильно задевал его за живое. Но ко мне Василий относился с большим уважением, и хотя был старше меня, однако всегда называл меня по имени отчеству Сан Саныч.

В сарае у Васи стояла Колина кобыла, а на чердаке хранилось се-но, на котором я улёгся возле маленького окошка, выходящего на ого-род. Утром Николай должен был выйти работать и в это время я наде-ялся потихоньку окликнуть его.

Всю ночь в доме Василия была мёртвая тишина, а рано утром по хозяйству стали ходить какие-то две незнакомые мне женщины, веро-ятно, его родственницы. Пришлось затаиться, чтобы случайно не вы-дать себя. " Лишь бы за сеном не полезли", - подумал я тогда.

Часов в шесть утра в огород вышел Коля и ручной бетономешал-кой стал месить бетон для фундамента своего нового сарая. Щебень для строительства он принёс от храма Николая Чудотворца, куда я привозил его для ведения восстановительных работ. Я продолжал вес-ти наблюдение, чтобы выяснить, не находятся ли дома его ребята. Но кроме соседа Василия ему в работе никто не помогал. Часа через два Василий куда-то удалился, а Николай зашёл в сарай и вывел лошадь. Затем он опять вошёл и когда собирался выходить, я привстал из сво-его укрытия и тихонько окликнул его:

- Николай. -

Он поднял голову и, увидев меня, широко открыл рот ничего не отве-чая.

- Ты чего, не узнаёшь что ли меня? - обескураженный его молча-нием переспросил я его.

Тогда он быстро залез ко мне по лестнице и спросил:

- Тебя никто не видел? -

- Нет. -

- Тогда сиди тихо. К Ваське родственники приехали, смотри что-бы они тебя не заметили. Потом поговорим. -

Прикрыв меня сенцом, он также быстро слез с чердака и удалился.

Примерно через полчаса, окликнув меня, он бросил мне в окошко записку. По мере её прочтения я всё больше терял терпение и самооб-ладание. Смысл её заключался в том, что я, мол, сделал большую ошибку, взяв на себя самозвано право убивать людей. Поэтому мне для искупления греха необходимо сдаться властям. И он, Николай, го-тов немедленно выступить посредником в этом деле, став гарантом моей жизни. Записка заканчивалась словами: благими намерениями вымощена дорога в ад.

Год назад Коля провёл в дом телефон и я испугался что он не-медленно осуществит свою угрозу. Дело в том, что в Тубосс, окру-жённый озёрами и болотами, вела всего одна дорога, и позвони он в милицию, то я никак не успевал бы выйти из этой западни. Чего-чего, а такого приёма я от него никак не ожидал.

Меня охватило нетерпение, чтобы объясниться по поводу напи-санного им. Но он как специально больше не подходил. Тогда пренеб-регая безопасностью, я слез с чердака и побежал к нему в дом. Хорошо что в это время во дворе никого не было и меня никто не заметил. В доме также было пусто и из коридора по лестнице я залез на чердак, отделанный его ребятами под жилую комнату. Дождавшись когда Ко-ля придёт, я окликнул его, он влез ко мне и сел рядом.

- Ты уже позвонил в милицию? - сразу же спросил я его.

- Нет ещё, - без запинки в голосе и с загадочной улыбкой на лице ответил он, - но собираюсь. -

- И когда ты думаешь звонить? -

- Да сейчас, примерно через пару часиков. Наконец-то ты, Сань, сделал ошибку, - сказал он с ехидством в голосе.

- Коль, а я никаких ошибок не делал и от своего поступка не от-рекаюсь. -

- Но ты убил людей, у них дети сиротами остались. Ты взял на себя роль судьи и своим поступком осудил всех нас, хотя никто тебе такого права не давал и благословения ты ни у кого не получал. -

- Сейчас, Коль, война идёт, а на войне случается что и убивают. Если ты меня выдашь ментам, то меня тоже убьют. -

- Да брось ты, Сань, это всё в твоём мозгу. Не бойся никто тебя не убьёт, - начал он меня склонять к сдаче. - Не ты первый такой, по-сидишь лет пятнадцать в тюрьме, подумаешь. -

- Ты рассчитываешь на то, что эта власть ещё пятнадцать лет продержится? -

- Конечно, что было то и будет, ничего не изменится. - Коля пытался меня привести к раскаянию, грубо при этом давя и запу-гивая, и мне ничего не оставалось делать как, скрывая свой страх, твёрдо держаться своей позиции. Наша дискуссия больше походила на игру нервов и продолжалась больше часа. Наконец когда Николай понял, что сломить ему меня не удастся, он как-то сразу сник и, опус-тив голову, произнёс: - Мне страшно. -

Чтобы его успокоить я обнял его за плечи, - по его телу катила мелкая дрожь. С огромной неопрятной бородой, одетый в старую сол-датскую шинель и рваные валенки, сейчас он был похож на киношно-го предателя, выдавшего односельчанина немцам и пойманного пар-тизанами.

- Не бойся, Коль, всё нормально, - постучал я его по спине. - Те-бя когда менты арестовывали били? -

- Да, - мотнул он головой.

- Сильно? -

Он ещё раз кивнул. Чувствовалось, что те десять суток ареста ему дались нелегко.

Наконец он догадался спросить меня:

- Ты есть хочешь? -

В былые времена, когда я оказывал ему помощь, он без разговоров при моём появлении бежал доставать угощения и ставить чайник на стол, хотя тогда я особо в этом и не нуждался. Но после таких речей его хлеб мне в горло всё равно бы не полез.

- Нет, спасибо, Коль, не хочу, - соврал я. - У меня с собой про-дукты взяты. Ты не переживай, Коль, как стемнеет я уйду, - успокоил я его.

Разговор состоялся и он спустился с чердака и пошёл работать у себя по хозяйству.

До наступления темноты оставалось ещё много времени и я стал наблюдать за тем, что происходит в селе. Одно окно чердака выходило на огороды и Верхнее озеро, где с утра до вечера летали гогоча чайки, а другое на единственную улицу села.

Колины соседи через дорогу дед с бабкой сначала пахали лоша-дью огород. Потом к ним пришёл местный паренёк пьяница, вероятно, купить самогона. Бабка сходила в дом, вынесла пол-литра и долго че-рез забор с ним беседовала. В селе жило-то не больше двадцати пяти человек и несмотря на это в нём присутствовали все мерзкие пороки, присущие большому обществу.

Потом послышался шум в небе и на малой высоте пролетел воен-ный вертолёт. Сколько до этого я не бывал в Тубоссе, но винтокрылую машину здесь увидел впервые. Ближайшая вертолётная часть находи-лась под Торжком в 150 километрах от Тубосса и залететь сюда он мог не иначе как выполняя спецзадание, скорее всего поисковое, так как в округе уничтожать ПТУРами было нечего.

Часа в четыре вечера со стороны Боровно прикатил УАЗик и ос-тановился у дома напротив наискосок, где жили отец с сыном лесники. Из машины вылезли Миша Феоктистов и ещё один неизвестный мне охотник. Охотничий сезон ещё не начался, но Мишка - золотая ручка и его товарищ были экипированы как надо и в своих руках держали по охотничьей двустволке. На охоте, Миша Феоктистов в центре.

Поначалу они таскали какие-то ящики, а потом долго разговари-вали на улице с местными жителями, при этом иногда громко смеясь. Подошёл к ним пьяный паренёк, купивший у бабки бутылку самогона и, Миша, обладая большой физической силой, стал над ним потешать-ся. По его виду можно было понять что он никуда не спешит. Особо пришлось мне поволноваться, когда к их болтливой компании присое-динился Николай. То, что Миша крутился возле моих родственников и знакомых было неспроста, и это смог бы понять даже очень наивный человек.

Часов в десять, наконец, они решили уезжать, но забарахлила машина и, ещё целый час, подняв капот, они ковырялись в моторе.

Полдвенадцатого начало темнеть и Николай снова залез ко мне на чердак.

- Ну чего, Сань, тебе пора, уже стемнело. -

- Да, Коль, сейчас ухожу. У меня к тебе просьба. Я у Васьки в са-рае оставил пакеты с едой, слазий пожалуйста забери их. -

Мы спустились вниз и через несколько минут он вернулся с мои-ми пакетами. Одного пакета не хватило и мне пришлось самому схо-дить за ним. Раньше при прощании Николай обнимал меня и трое-кратно по народному обычаю целовал. Теперь ему явно этого делать не хотелось.

- Ты же ещё так долго бегать можешь, - вдруг подосадовал он.

- Не переживай придёт время сдамся. Только я предпочёл бы в бою погибнуть, а не в застенках. -

- Сань, а ты знаешь, - не унимался Николай, - тебя мои соседи видели. Они лазили на чердак за сеном и нашли твои вещи. Я их с тру-дом еле уговорил пока не звонить в милицию. Но они позвонят, так как за тебя назначили премию в 20 тысяч рублей, а им деньги нужны. - Я понял что он врёт и к чему клонит, и сказал ему: - Если ты меня не выдашь, то меня никто не выдаст. -

Он сразу же осёкся.

- И всё-таки я тебе даю четыре часа, чтобы ты ушёл отсюда, а по-том позвоню. -

- Не делай, Коль, глупостей, не надо. -

На таких интонациях мы с ним и расстались.

Я понимал, что он блефует, так как ему не удалось принудить меня к раскаянию. Но всё же следующие два дня я был особенно вни-мательным к засадам, соблюдал осторожность, подолгу прислушивал-ся к подозрительным звукам. Не заметив ничего подозрительного, че-рез два дня я снова ушёл в Бологовский район и начал откровенно за-тягивать время, надеясь на притупление бдительности у ментов.

С двадцатого мая на смену холоду резко пришла жара. А вместе с ней появились и насекомые: комары, слепни и оводы. Причём насеко-мые причиняли гораздо больше неудобств чем непогода. Теперь для того, чтобы уснуть приходилось накрываться с головой, так как кома-ры проникали даже через маленькую щелку и к утру незащищённое место распухало от укусов. А когда я выходил из тенистого места на солнце, то начинали одолевать слепни, от которых не спасала даже толстая одежда. И те, и другие основательно надоедали своим злоб-ным писком и жужжанием.

От скуки я ловил слепней, обрывал им крылышки и сажал в му-равейник, наблюдая как дружно муравьи расправляются с не прошен-ными гостями. Через полчаса от крылатого кровососа оставались только лапки, крылышки и скорлупка пустого брюшка.

В те дни мне впервые " посчастливилось" познакомится с энце-фалитными клещами. Одного клеща я нашёл у себя в паху, второго под мышкой. Выковырить их из тела у меня не получилось, так как они уже довольно глубоко успели вгрызцся. Когда я начинал тянуть их за налитые кровью жопки, то они обрывались, а сами клещи оста-вались в теле. Пришлось мне немного покомплексовать и по поводу возможного заражения энцефалитом. Всего клещи меня кусали четыре раза, но находил я их на своей одежде или на окружающих предметах по несколько штук каждый день и такое их количество тоже подталки-вало меня к скорейшему выходу из леса.

25. Встреча с женой.

Для этого я вновь решил восстановить потерянную связь с родст-венниками, чтобы взять у них денег и нормальную летнюю одежду. Выходить намеревался в сторону Москвы, но конкретного плана дей-ствий у меня не было, так как я на знал всех обстоятельств, сложив-шихся вокруг моих знакомых и родственников.

Самым подходящим днём для выхода из леса была пятница, - в предвыходной день все расслаблялись и готовились к поездкам на да-чи и огороды. Поэтому в ночь с 3 на 4 июня я направился к дому сво-его тестя. В эти последние дни нахождения в лесу мне приходилось соблюдать особую предосторожность, чтобы случайно не засветиться. Населённые пункты и дороги я проходил только ночью, а в светлое время суток передвигался по лесу.

С наступлением жары трава настолько сильно отросла, что в не-которых местах на просеке она была выше моего роста. Ночью же вы-падала обильная холодная роса и стоило мне немного пройти по ней как весь с головы до ног я становился мокрый. Мало того, через каж-дые десять шагов водой до краёв наполнялись мои сапоги и приходи-лось останавливаться и выливать её на землю, чтобы своей тяжестью она не разувала меня. Для борьбы с росой я сделал из полиэтилена се-бе длинный фартук от плеч до подошвы ног, и только одев его, можно было хоть как-то передвигаться сквозь гигантские травяные заросли.

Добравшись до места где начинался поворот к дому моего тестя, я на день остановился под ЛЭП, где решил отогреться на тёплом сол-нышке и дождаться темноты, чтобы идти дальше. Днём же запалила такая жара, что я буквально не знал куда от неё спрятаться, - раздеться я не мог, так как одолевали слепни, а уйти в прохладу леса тоже не имел возможности, - там на меня налетали целые тучи комаров. Так без сна и без отдыха я промаялся несколько часов.

День стоял абсолютно безоблачный, солнце давно уже вышло из-за деревьев и находилось почти над моей головой. Часа в два дня я случайно взглянул на него и увидел необычное явление, - вокруг солнца было три радуги. Одна радуга находилась над солнцем, а две другие на равном расстоянии обрамляли его справа и слева.

Наука нам говорит, что радуга есть ничто иное как спектральное разложение солнечного света при прохождении его через водяную пыль, находящуюся в атмосфере. Но в данном случае ни водяной пы-ли, ни даже единого облачка на чистом голубом небе я не наблюдал, и поэтому под это явление научное объяснение подходить не могло.

Удивлённый увиденным, я подолгу смотрел на небо и пытался понять мистическое значение чуда. Однако вокруг меня находилась всё та же враждебная мне природа, которая не давала возможности па-рить моему воображению. Со временем радуга стала терять свою яр-кость и часа через три она окончательно растворилась в небесной го-лубизне.

Когда немного стемнело, я вышел на край поля своего тестя. На-ступало время летнего солнцестояния и на нашей широте ночь уже длилась недолго, где-то с пол двенадцатого до пол третьего, и то если вечерний полумрак можно было назвать ночью. Часа два я бродил вдоль леса и вслушивался в ночные звуки. В кустах крякали, охали и свистели прилетевшие на гнездовья перелётные дикие птицы. Обильно выпавшая роса заставляла при движении меня искать такие места, где трава была не очень высокой, чтобы не залить водой свои сапоги. Ну и, конечно, тучи комаров ни одного мгновения не давали покоя моим рукам, - от сплошных укусов шея у меня растолстела и перестала по-мещаться в ладонь. В таких природных условиях засада была малове-роятна, но всё-таки продвигался я с большой осторожностью.

Ровно в двенадцать ночи я подошёл к тыльной стороне дома и несколько минут простоял в нерешительности, опасаясь что внутри могут находиться посторонние. Собравшись с духом, я чуть слышно постучал костяшками пальцев по стеклу. Секунды через три одеяло приоткрылось и кто-то из темноты комнаты прожестикулировал мне руками. Потом одеяло опустилось, послышался шорох, шёпот, и шаги по деревянному полу. На той стороне скрипнула входная дверь и ко мне в длинной вязанной кофте вышла жена.

- Где ты так долго пропадал? Мы уже думали что ты утонул где-нибудь или куда уехал. Пошли в дом, там никого нет, только я и Дин-ка, Ваня и Вадик спят. А мать с батькой уехали к Серёге в Москву на присягу. -

Серёгой звали её младшего брата, которого забрали в армию по-ка я скрывался в лесах.

Оглядываясь по сторонам, я пошёл следом за ней в дом:

- А слежки-то нет? -

- Давно уже нет. А если кто на машине в деревню едет, то у нас звук мотора слышен километра за три, так что не бойся. -

Мы вошли в дом нигде не включая свет, и я сразу свернул на ве-ранду, откуда был хороший обзор на деревню. Из коридора вышла Динка, старшая сестра жены, тихо поприветствовала меня:

- Здорово, Сысоев, - и подставила свою щёку.

Я тихонько чмокнул её.

- Дин, разогрей поесть пока мы тут посидим и поговорим, - по-просила её жена.

- Сейчас всё сделаю, - ответила она и ушла на кухню.

Мы уселись на кровать тестя. После двухмесячного пребывания под чистым небесным сводом домашний уют показался мне каким-то чужеродным.

- Саш, я тебе тут рюкзак на рынке купила, мазь противокомари-ную, кепку военную специальную застёгивающуюся, кое-какие вещи, а ты куда-то пропал. Каждую ночь ждём тебя. Наконец-то. -

⇐ Предыдущая 8 9 10 11 121314 15 16 17 Следующая ⇒