Уилбур Смит 16 страница

Чарльз родился в тот год, когда закончилась Великая война, он был на пятнадцать лет старше меня и повидал столько, сколько я когда-нибудь надеялся увидеть. Его собственная война была проведена в Бирме, Индии, и в комиссии Маунтбеттена по военным преступлениям на Дальнем Востоке, период его жизни, который усилил его интерес к другим культурам и менее знакомым частям мира. Он принадлежал к той редкой породе издателей, которые, казалось, действовали чисто инстинктивно, и в то время, когда вкусы редакторов были источником жизненной силы издательства, ему была дана лицензия стремиться к литературному совершенству везде, где он мог его найти. Он был жестким издателем, извлекающим лучшее из своих авторов, точно так же, как он добивался лучших условий из книжных магазинов и зарубежных рынков по всему миру. Некоторые говорили, что его непоколебимая трудовая этика родилась после того, как его отец обанкротился, когда Чарльзу было десять лет; что бы это ни было, это превратило его в одного из самых хитрых операторов в бизнесе. Его вера в меня и мою работу была откровением, и его непоколебимая поддержка на протяжении десятилетий всегда будет поддерживать меня.

В Линдфилде я познакомился с сыном Чарльза Мартином, который только что вернулся с волонтерской работы в бывшем тогда Бечуаналенде, ныне Ботсвана; в девятнадцать лет у него были вполне определенные представления об Африке. В тот первый вечер мы оживленно беседовали, но когда Чарльз, который впоследствии стал моим литературным агентом, скончался, не было никаких шансов, что кто-нибудь, кроме Мартина, заменит его в качестве моего агента. Я также познакомился с французским издателем в доме Шарля, Терезой де Сен-Фалль, которая порекомендовала " Когда пируют львы" - Presse de la Cité в Париже, который станет моим французским издателем в течение следующих нескольких десятилетий.

Мы с Чарльзом разговаривали от завтрака до сна. Терпеливо и с энтузиазмом он делился со мной своими знаниями и мудростью. Пока мы шли по холмам, он сказал: " Ты написал одну книгу. Хорошая первая ступенька на лестнице. Тебе еще предстоит пройти долгий путь. Автору требуется десять лет, чтобы утвердиться. Мы будем пересматривать твой прогресс каждый год. ”

Он также посоветовал мне " Писать только о тех вещах, которые ты хорошо знаешь. - Именно из-за него я писал только об Африке. - Не пиши для своих издателей или воображаемых читателей. Пишите только для себя. - Это было то, чему я научился сам. Чарльз подтвердил это для меня. Когда я сажусь писать первую страницу романа, я редко задумываюсь о том, кто в конце концов его прочтет. Еще один важный совет звучал так - " Не говори о своих книгах ни с кем, даже со мной, пока они не будут написаны. - Пока книга не написана, она просто дым на ветру. Его можно сдуть одним неосторожным словом. Я сажусь писать свои книги, в то время как другие начинающие авторы иногда говорят о своих.

Наконец, он сказал: " Посвяти себя своему призванию, но читай широко и смотри на мир вокруг тебя, путешествуй и живи полной жизнью, так что у тебя всегда будет что-то новое, о чем можно написать. - Этот совет я принял очень близко к сердцу.

В ту зиму в Лондоне я серьезно отнесся к этому совету и решил хорошо провести время. После уик-энда, проведенного в его доме, Чарльз пригласил меня на рождественскую вечеринку в офисе Heinemann. Позже он рассказал мне, что одна девушка упала в обморок на лестнице при встрече с их “горячим новым автором". ” Я не поверил ни единому слову.

Я вошел в комнату, где вечеринка была в самом разгаре, и посмотрел на маленькую английскую розу - она была такая милая. У нее был персиково-кремовый цвет лица и сладчайшая улыбка. Я видел, как она украдкой взглянула на меня, а затем вернулась к болтовне с друзьями. Я сделал обход, поговорил с менеджерами по продажам и рекламе, менеджерами по маркетингу, производственным отделом и другими важными людьми, а затем подошел к девушке - назовем ее Сьюзи - и ее кругу коллег. Менеджер по продажам сказал: " Уилбур, это Сьюзи”, и Сьюзи повернулась ко мне и сказала: “Ваш роман - самая фантастическая книга, которую я когда-либо читала. - Затем она запечатлела на моих губах легкий поцелуй. Я никогда не испытывал ничего подобного. Это было так радостно. После того, как вечеринка закончилась, она настояла, чтобы мы пошли танцевать, и, конечно, у меня не было выбора, кроме как наслаждаться ее очаровательной компанией!

Это был Лондон шестидесятых годов, раскованное время, и девушки были так же счастливы, как и мужчины, сделать первый шаг. Это было волнующе, освобождающе, в воздухе витало столько оптимизма, и у женщин было свое мнение, они могли взять тебя или оставить. Ты выходил на танцпол и начинал танцевать, а девушка просто подкрадывалась и шептала тебе на ухо. Во всем этом была какая-то невинность, как будто молодые люди переродились и собирались изменить мир. Я так чудесно провел время в Лондоне во время моей первой поездки.

Я решил посетить как можно больше книжных магазинов на Хай-стрит и начал терроризировать книготорговцев, запасавшихся моими книгами. Не знаю, что я на самом деле ожидал найти. Я думал, что там было двадцать или тридцать журналистов и столько же фотографов, ловивших каждое мое остроумное слово. Я думал, что увижу каждый книжный магазин в Лондоне, забитый моими книгами и плакатами, кричащими: " Великий новый литературный гений попадает на полки. ” Я подумал, что, может быть, даже королева пригласит меня на чай в Букингемский дворец.

Ничего из этого не произошло. На самом деле я бродил от одного книжного магазина к другому в поисках своей книги, и часто я находил ее в задней части вместе с детскими книгами или все еще упакованной в коробку в кладовой. Иногда я разговаривал с владельцами книжного магазина и приставал к ним, чтобы они выставили книгу в витрине; иногда я брал книгу с полки, прятал ее под пальто и сам ставил в витрину. Меня поймал за этим один владелец книжного магазина, он позвонил моим издателям и сказал: " Не пускайте этого вашего молодого автора в мой магазин! - Другие тоже звонили и жаловались. " Боль в шее" было одним из самых вежливых эпитетов.

Наконец, несколько разочарованный, я отправился обратно в Африку. Я сидел в зале вылета аэропорта Хитроу, ожидая свой самолет, когда, посмотрев через зал ожидания, увидел женщину, читающую мою книгу.

Возбуждение было настолько сильным, что волосы встали дыбом у меня на затылке, и я вышел в холодном поту, наблюдая за ней. Она переворачивала страницы, и я отчаянно надеялся, что она разрыдается или рассмеется - проявит хоть какие-то эмоции! Но она этого не сделала.

Я притворился, что иду в туалет, прошел за ее кресло, украдкой взглянул на страницу, на которой она была, вернулся и, наконец, не смог больше сопротивляться. Я подошел, встал перед ней и сказал: “Извините, мадам. Она подняла глаза и сказала: " Да? - И я сказал: “Это моя книга, которую вы читаете. - Мне очень жаль, я только что нашла ее здесь, - и она сунула его мне в руку.

Это был мой первый читатель, по крайней мере, первый, кого я встретил, и я столкнулся с ним как с преследователем!

В какой-то мере ситуация улучшалась. Год или два спустя, с двумя или тремя книгами за плечами, я был приглашен в Нью-Йорк, чтобы подписать книги в книжном магазине " Даблдей". Теперь книжный магазин " Даблдей" на Пятой авеню был самым большим книжным магазином в мире - двенадцатиэтажным - размером с отель " Тадж". Я подумал, что это большая честь для меня. Я с улыбкой согласился, полетел в Нью-Йорк и в назначенный день вышел из гостиницы, поймал такси и приехал в книжный магазин. Я думаю, что ожидал, что весь персонал будет снаружи, готовый приветствовать меня, а генеральный менеджер будет стоять с протянутой рукой, предлагая пожать мне руку и проводить меня внутрь. Но нет, я стоял на тротуаре, снова один.

Я забрел в книжный магазин и подумал: " Что же мне теперь делать? ” Я видел молодую леди за кассой, которая собирала деньги с покупателей, покупавших книги. Я встал в очередь, медленно продвигаясь вперед, и когда подошла моя очередь, она сказала: “Да, сэр, что я могу для вас сделать? ”

Я сказал: ” Я здесь, чтобы подписывать книги“, и она сказала: " О, вы один из них, не так ли? ”

Я сказал ей: " Уилбур Смит“, и она спросила: " Как пишется Уилбур? С U или Е? - она посмотрела на свой листок бумаги и сказала: - Да, вы в списке. Четвертый этаж. Поднимитесь на лифте, поверните направо от лифта, и вы найдете свой стол с книгами на нем. Идите вперед. ”

Я подумал: ” что ж, это теплый прием", - но поднялся на четвертый этаж, и действительно, там стоял мой стол с огромной стопкой книг, стаканом воды, множеством ручек - и никто не хотел покупать мои книги. Я просидел там довольно долго. В конце концов я перевел взгляд на другую сторону огромной комнаты и увидел там другого автора - известного писателя вестернов.

Он сидел за столом, похожим на мой. И, как и у меня, его книги были огромной стопкой - но он подписывал их, неистово. Но комната была пуста, никто не стоял перед ним и не подписывал свои книги. Мне это показалось очень странным, и я решил выяснить, что происходит. Я подошел к нему и спросил: " Простите, для кого вы подписываете эти книги? - Не имеет значения, за кого я их подписываю. Если я подпишу их, книжный магазин не сможет отправить их обратно моему издателю, и я получу гонорар. " Я сказал: “О", - и вернулся к своему столу, подписав 300 книг примерно за десять минут. Потом у меня появилось свободное время, и, чувствуя себя радостным и довольным собой, я огляделся и увидел целую полку книг Фредди Форсайта. Я подумал: “Теперь Фред хороший человек”, - и сделал ему большое одолжение, подписав все его книги.

•••

Чарльз оставался моим издателем в течение многих лет. Я безоговорочно доверял ему, и между нами установилась крепкая и прочная дружба, которая затмила наши профессиональные отношения. Когда он связался со мной после публикации " Пылающего берега" в 1985 году и сказал, что уходит из Heinemann через двадцать три года, все должно было измениться. " Пылающий берег" стал поворотным пунктом в моей писательской жизни. Это был первый раз, когда я расширил свой кругозор и проверил свои способности, увидев мир глазами главной героини женского пола, и отставка Чарльза вызвала еще одно прозрение - я не хотел терять Чарльза, если есть способ сохранить его. Я спросил, не согласится ли он стать моим агентом. - Чарльз, - сказал я, - вся моя энергия уходит на исследования и написание книг. Но вы всегда заботились о моих контрактах, развивали мой зарубежный бизнес и видели меня на протяжении всей моей писательской карьеры. - Чарльз думал об этом несколько дней, а потом сказал, что будет счастлив стать моим литературным агентом. Именно для этой цели он создал консультационную компанию " Чарльз Пик". Его отношения с авторами стали легендарными в бизнесе, прививая взаимное уважение и непоколебимую преданность. Он был фантастическим защитником от недобросовестных издателей чековых книжек, которые брали успешных авторов из других конюшен. И теперь его энергия будет направлена на борьбу за мой угол.

“Вы должны держать своих авторов при себе”, - сказал он однажды, описывая свою философию. - Вы должны стать для них чем-то вроде няни. Вы должны знать их семейные проблемы. Вы должны знать их экономические проблемы, их рабочие проблемы, их блоки, когда они не могут писать несколько дней. Вы станете их нянькой... ”

Ну, я не нуждался в няньке, но Чарльз прошел путь от крутого издателя до еще более крутого агента. Вскоре он договорился о новом выгодном контракте и перевел мою работу в издательство " Пан Макмиллан", ранее издававшее мои книги в мягкой обложке. В контракте он обозначил количество книг, которые будут изданы, их рекламный бюджет, то, как реклама будет работать, и так много других выгодных нюансов, которые я никогда раньше не рассматривал. У меня закружилась голова, и я позвал его. - Чарльз, - сказал я, - ты обманывал меня все эти годы! ”

- Он рассмеялся. - Это были хорошие отношения, Уилбур, но сейчас они еще лучше - вот что должен делать хороший агент. ”

Он был потрясающим издателем и еще лучшим агентом.

•••

В тот день, когда я начинаю новый роман, я смотрю в зеркало в ванной, сбриваю щетину с подбородка и смотрю себе в глаза. В течение шести месяцев в моей голове будет развиваться история. Я закончил свое чтение. Я провел свое исследование. Я знаю, как будут выглядеть и чувствовать себя написанные первые десять страниц. Бреясь, я снова и снова повторяю про себя это открытие, прислушиваясь к нему, настраивая его. Это маленькая церемония, которую я придумал, прошение и молитва. Куда заведут меня эти десять страниц, я еще не знаю, но, закончив бриться, я устраиваюсь в своем кабинете и пишу их, не поднимая глаз. Только тогда я отправляюсь в неизвестность. Писательство - это путешествие открытий. Вы знакомы с портом, из которого вы уезжаете, с островами, которые собираетесь посетить по пути, но пункт назначения скрыт дымкой расстояния.

- Как ты это делаешь, Уилбур? Как стать писателем? ”

Это вопрос, который мне задавали много раз за последние пятьдесят лет. На мой взгляд, ответ всегда был - " удача"; самое практичное - что я " сажусь перед чистым листом бумаги или экраном и начинаю писать". " Правда в том, что есть только один первый шаг к тому, чтобы стать писателем - вы должны хотеть делать это прежде всего. Что-либо меньшее, чем полная приверженность, и вы упадете на обочину, потому что рассказывание историй - это долгое и одинокое занятие, и только те люди, которые хотят взобраться на эту скалу в одиночку, сделают это. Если более пятидесяти лет писательства и научили меня чему-то, так это тому, что процесс выдавливания персонажей и сюжета на страницу - это одновременно самое разрушительное для души упражнение, какое только можно себе представить, и самое волнующее занятие, которое может предложить жизнь. Чтобы получить удовольствие от этого, писатель должен прорваться через карающий барьер одиночества, который может остановить лучших из нас, и единственная причина подвергнуть себя этой пытке - это если у вас есть история, которую вы страстно хотите рассказать. Все мои книги были произведениями страсти, вплоть до моей первой неудачной попытки. Они должны быть, потому что в начале вы пишете их в украденное время, после рабочего дня или перед тем, как идти на работу, по выходным, в то время как остальная часть человечества пьянствует и веселится. Писать - это инвазивно. Это задача, требующая выносливости и времени. Иногда слова текут, как река в половодье, в других случаях они текут и должны быть вырваны из сухого русла реки. Писатель должен терпеть все это и верить, что история хороша, что ее нужно рассказывать, развлекать и что она является тем, что он может с гордостью назвать своим именем.

Даже сейчас я все еще сомневаюсь, что смогу сделать это снова. Мысль о восьмимесячном марафоне за письменным столом, о ковке романа из чугуна полу-сформировавшихся идей, грохочущих в моей голове, о вынужденной разлуке с близкими и друзьями, когда этот процесс становится барьером между нами, - все это нервирует меня, когда я поднимаю перо. Каждый раз, когда я заявляю, что это будет мой последний роман, но потом я начинаю другой роман, и я влюбляюсь в писательство снова и снова. Это принуждение, возможно, болезнь, но писательство - это также способ упорядочить жизнь.

Как и охота, секрет хорошего письма - в упорстве. Без силы воли и целеустремленности роман никогда не проявится. Я старательно собираю свои книги слово за словом, выстраивая повествовательное здание, в которое, надеюсь, будет приятно войти, но часто получаю письма от потенциальных авторов, говорящих: “я пишу три дня, понимаю, что все это чепуха, а потом возвращаюсь и переписываю. - Это первая роковая ловушка, которой должны избегать все писатели. Писатель должен получить все это прямо с пера или клавиатуры, не оглядываясь назад. Спонтанное письмо, подобное этому, исходит из нефильтрованной, животной части мозга, инстинкта, и поэтому имеет реальную ценность. Каждый из моих черновиков уникален. Каждый из них заключает в себе часть моей жизни, часть моего мышления, которую я никогда не смогу пересмотреть. Когда я перечитываю старые материалы, я могу представить себя таким, каким я был тогда - читая Шона и Гаррика Кортни, теперь я вижу себя тридцатилетним налоговым инспектором; или " Темное Солнце" возвращает меня в горы Иньянга. Романы становятся памятниками нашим прежним " я".

За лучшими идеями нельзя гнаться. Вместо этого вы должны ждать их, и через некоторое время они появятся сами. Часто персонажи появляются из тени, требуя, чтобы я рассказал их историю - что и произошло с " Золотым Лисом" и Беллой Кортни. Иногда персонаж меняется по собственной воле, избегая моего направления. Я научился не строить роман в деталях - слишком жесткий план может подавить его оживляющую силу. Если вы начнете с конца в уме, возможно, вы будете препятствовать написанию, потворствуя истории к этому концу, вместо того, чтобы дать персонажам свободу определять, где они заканчивают. Мои герои увлекают меня в свое путешествие; они ответственны за действие - напряженность между ними, их личные мотивы, их любовь, ненависть и ревность, все элементы, которые приносят жизнь роману. Если вы достаточно хорошо знаете персонажей, история расскажется сама собой. Что касается пункта назначения, вы увидите его, когда он будет на горизонте. Окончание романа инстинктивно - вы позволяете ему прийти к вам, доверяете ему и записываете его.

Истинный писатель должен находить радость в словах, в их музыке и признавать их силу: “слова, конечно, самый сильный наркотик, используемый человечеством”, - сказал Редьярд Киплинг. Слова могут разжигать войны, разжигать любовные романы, разрушать цивилизации. Мир был разорван на части словами, сказанными злыми людьми; они могущественнее любого оружия, одновременно опасного и священного. Искусный писатель может использовать слова с разрушительным эффектом, вызывая в равной мере надежду и безнадежность. Они могут удивлять и восхищать, наполнять ваш ум странными и чудесными мыслями - или же они могут уложить вас на дно, заставить стонать и плакать. Писатель должен уважать язык, беречь его, относиться к нему с любовью и заботой, бережно и точно применять его в работе. Слова - это алмазы, писатель - это огранщик алмазов.

С времен " Когда пируют львы", я отношусь к писательству как к своей работе. Я держу установленные часы, поддерживая структуру того, что я пытаюсь создать и как я это создаю. Некоторые люди пишут урывками, редактируют и переписывают по ходу дела, но я всегда был фонтаном. Моя первая обязанность - поместить историю на страницу, и только тогда я буду оглядываться назад и редактировать, когда смогу увидеть ее в контексте. Меня привлекает спонтанность первого наброска. Хемингуэй думал иначе: " Я пишу одну страницу шедевра на девяносто девять страниц дерьма. Я пытаюсь выбросить это дерьмо в мусорную корзину. - Для него писать - значит переписывать. Для меня первый черновик - это место, где происходит волшебство, где принимаются все важные творческие решения, когда я нахожусь в гуще событий со своими персонажами, охваченными их историей так же, как, надеюсь, будут мои читатели. Это самый чистый опыт писательства, какой только может быть у писателя.

Долгое погружение в историю романа может быть утомительным занятием, но писатель должен научиться управлять своим собственным духом. Сильный дух - это самый жизненный ресурс писателя, потому что если он не может отдать свое сердце своей работе, то он не может ожидать этого от своих читателей. Написание романа требует жертв, которые могут взять свое. Вы теряете перспективу и хватку в реальном мире. Наступает момент, когда я отступаю от страницы, начинаю видеть недостатки, осуждаю всю эту бессвязную смесь и заявляю о своем намерении отказаться от нее и начать все сначала. Теперь, поскольку я делал это так часто, я могу предвидеть предупреждающие знаки, и пришло время взять неделю или даже месяц отпуска. Я путешествую, выхожу из истории, возвращаюсь к реальности и возвращаюсь помолодевшим.

Начинающему писателю трудно понять, как себя вести. Я научился распознавать точку творческого истощения и останавливаться, прежде чем загоню себя в угол. Я никогда не продолжаю писать, пока не иссякну. Иногда я останавливаюсь на полуслове, так что мне есть чем заняться на следующее утро. Часто я ложусь спать, беспокоясь о разделе романа, проблемном отрывке или моменте перехода, когда сюжет меняет направление. Я сплю на нем, и обычно раствор появляется из тумана, когда я смотрю в зеркало, чтобы побриться на следующее утро. Каким-то образом мое подсознание распутало нити, которые мой колеблющийся бодрствующий разум мог только еще больше скрутить и завязать узлом.

Писательский импульс питается и питается любовью к чтению. Моя страсть к чтению никогда не ослабевала с тех пор, как я жил на ранчо отца и в школе-интернате, когда книги были всем, что у меня было. Мои вкусы эволюционировали с годами, но они остаются верными энтузиазму того молодого мальчика, который колонизировал школьную библиотеку в Натальских центральных землях почти семьдесят лет назад. Оглядываясь назад, я горжусь тем, что вижу себя звеном в огромной цепи рассказчиков, восходящих к классическому мифу и выходящих за его пределы. Часто говорят, что каждый сюжет уже написан, что в нем нет ничего нового, и я твердо верю, что это правда. На протяжении многих лет я черпал из классических конфликтов, но то, что каждый новый писатель должен сделать, - это дать уникальную интерпретацию элементарным сюжетам, установить их в новую эпоху и дать героям новые конфликты для разрешения. Быть погруженным в истории прошлого - это лучшее образование, которое может получить писатель, будь то книги Бигглса и Дж. Уильяма, которые я проглотил в детстве, романы К. С. Форестера и Х. Райдера Хаггарда, которого я поглотил в юности, произведения Хемингуэя, Стейнбека и Лоуренса Даррелла, к которым я все еще возвращаюсь, или классические библейские сказки, греческие мифы и Уильям Шекспир.

Писатель, который трудился над своей историей, который отвергал приглашения, избегал семью и друзей, чтобы месяцами запираться с воображаемыми персонажами, должен иметь стальные нервы. Он должен иметь своим девизом Киплинговское “Если", быть готовым рискнуть всем ради игры в мяч и бросок, и относиться к триумфу и катастрофе точно так же. Есть много талантливых писателей, которые пережили бесчисленные отказы, прежде чем их романы увенчались успехом. Писатель должен быть толстокожим, иначе его придавит тяжесть мнения. После того, как “Когда пируют львы” стало успешным, меня приветствовали как " ночной" успех, но мой первый роман был отвергнут многочисленными издателями! Однако это ничто по сравнению с некоторыми другими авторами. Луи Л'Амура отвергали двести раз. Зейну Грею сказали, что он не имеет права даже беспокоить издателей, но сейчас его книги разошлись тиражом в 250 миллионов экземпляров. " Ловец во ржи" был отвергнут; " Хроники Нарнии" были отвергнуты; Д. Х. Лоуренс чувствовал себя настолько подавленным, что сам опубликовал свою работу в Италии, прежде чем Пингвин рискнул и опубликовал " Любовника леди Чаттерли". Маргарет Митчелл собрала тридцать восемь отказных писем для " Унесенных ветром", и никто не осмеливался рисковать, публикуя " Вещи Чинуа Ачебе разваливаются". Когда книга была наконец опубликована, она стала самой читаемой книгой в современной африканской литературе. Первый роман Джоан Роулинг о Гарри Поттере был отклонен всеми издателями в первом раунде подачи. " Абсурдная и неинтересная фантазия, которая была вздорной и скучной", - таков был вердикт издателя по поводу книги Уильяма Голдинга " Повелитель мух", которая разошлась тиражом более пятнадцати миллионов экземпляров.

Книги так же индивидуальны, как и люди. Здесь нет ни правил, ни шаблонов, ни гарантий. Чаще всего вы приглашаете горе в свою жизнь, если пишете роман и хотите, чтобы он был опубликован. Но это не значит, что вы не должны пытаться. Как и в любом предприятии, в достижении любой мечты, как и в самом деле жизни: никогда не сдавайтесь! Удача будет благосклонна к храбрецам.

Когда я начал писать, люди в индустрии сказали мне: - ”Ты опоздал, день книги прошел“, поэтому я сказал: " Ну, хорошо, я просто продолжу. - Я пишу уже больше пятидесяти лет. Мне посчастливилось пропустить большие войны и не попасть под пули, но также посчастливилось вырасти среди героев, которые служили в них, и учиться на их примере. Мне повезло жить и писать, когда книги были неотъемлемой частью общества и люди не отвлекались на мобильные телефоны или планшетные компьютеры. Мне постоянно везло в жизни. Я попадал в ситуации, которые в то время казались мне ужасными, даже катастрофическими, но из них выходила другая история или более глубокое знание человеческого характера и способность лучше выражать себя на бумаге, и таким образом писать книги, которые все больше и больше людей читали и продолжают читать.

На этом пути я наслаждался жизнью, которую никогда не мог себе представить. Мне выпала честь познакомиться с людьми со всех уголков земного шара. Я бывал везде, где желало мое сердце, и в процессе этого мои книги также приводили читателей во многие, многие места. Я всегда говорю, что развязывал войны, сжигал города, убивал сотни тысяч людей - но только в своем воображении!

Мне больше не нужно писать - у меня уже давно не было финансовой необходимости, - но я продолжаю писать, потому что получаю огромное удовольствие от рассказывания историй. Стивен Кинг однажды очень любезно сказал: " Вы можете заблудиться в мире Уилбура Смита. ” Ну, я тоже теряюсь в мире Уилбура Смита. На каком-то этапе своей жизни я был действительно взволнован опасностью: я летал, водил быстрые автомобили, встречался с более быстрыми женщинами, охотился на опасных животных, все это толкало меня на край пропасти. У меня были трудные времена, неудачные браки, люди, которых я очень любил, умирали у меня на руках, сжигали полуночное масло, но все это, в конце концов, сложилось в феноменально наполненную и чудесную жизнь с женщиной, которая стала моей второй половинкой осенью моих дней.

Теперь моя цель - писать до тех пор, пока мне не исполнится 100 лет, живя с тем же рвением, с каким я наполняю персонажей своих книг. Я хочу, чтобы меня помнили как человека, который доставлял удовольствие миллионам и прекрасно проводил время, делая это. Я оглядываюсь на свою жизнь и ни о чем не жалею. Прямо сейчас, в конце жизни, когда осенние листья становятся золотыми, полированными коричневыми, сверкающими оранжевыми, мне так весело. Я не перестану писать, пока не перестану дышать, и даже тогда крышка гроба со скрипом откроется, и появится костлявый коготь и напишет конец. Как писал Хилари Беллок: - " Когда я умру, я надеюсь, можно будет сказать - его грехи были алыми, но его книги были прочитаны. ’”

ПРИЛОЖЕНИЕ

Монарх племени Илунгу

Уилбур Смит

(двенадцать лет)

Рассвет, серый и мрачный, тихо крался по ужасным болотам, охранявшим леса Илунгу. Пиявка тихо залаяла на рассвете, и стая диких уток быстро пронеслась над головой. Мурхен издал резкий крик, и гусь неосторожно опустился на сверкающую тростниковую воду - легкий всплеск и испуганный крик, когда птица исчезла в кристальных водах; несколько перьев, медленно скользнув по поверхности, отметили ее могилу. Секунду спустя крокодил высунул свою отвратительную морду над поверхностью воды, а затем, взмахнув ею, исчез.

Два дня пути по этой унылой пустыне, и блестящие верхушки деревьев Илунгу поднимались на бесплодном горизонте. Это были владения короля слонов, монарха племени Илунгу. Его корявые стрелы из слоновой кости толщиной с человеческое бедро превратили человека и зверя в бесформенную массу и сбросили на землю деревья, чьи могучие стволы могли бы противостоять заряду динамита, в то время как под его обожженной и покрытой бороздами шкурой были спрятаны шесть примитивных наконечников стрел и кусок свинца, оставивший дуло скоростной винтовки Гиббса 450, двигавшейся со скоростью 3000 ярдов в секунду.; но человек, который стрелял из него, дорого заплатил за это, он перенес всю ярость этих ломающихся стрел из слоновой кости и стучащих копыт.

Затем в течение трех месяцев старый самец лежал на краю смерти, страшно стонал и прерывисто дышал; у него хватало сил только на то, чтобы спуститься по небольшому склону к водопою. Наконец он смог встать и еще три месяца лежал, отдыхая и питаясь, пока его изможденное тело наполнялось кровью, а в движениях чувствовалась та же усталость и хитрость, что и за полгода до путешествия через болото.

Теперь он отправился на поиски своего стада, громыхая глубоко в горле и неуклонно пасясь. Он наткнулся на них чуть позже. Уже рассвело. На траве и деревьях блестела роса, а обезьяны пронзительно щебетали с ветвей, и Лев возвещал о наступлении дня протяжным низким ревом.

⇐ Предыдущая 8 9 10 11 12 13 14 151617 Следующая ⇒