ВЕРОЯТНОСТЬ РАЗУМА 28 страница

Керборос. Этого Нарушителя лурианцы хотели бы видеть меньше всего. Сибер'юния, разумеется, была не в счет, но в сравнении с остальными!.. В отличие от спутников, он выглядел как и подобает лурианцу, разве что отличался алыми тонами и излишне большими глазами. Практически с самого начала этот Извлеченный проявил себя законченным эгоистом. Развитие, всячески приветствовавшееся Куратором, в его случае приобрело особый характер. Керборос не воплощал другую жизнь или материю. Все свободное время и силы он целиком и полностью посвятил совершенствованию себя. Хорошо же, нет? Нет. Очень даже нехорошо! Керборос пошел по тому пути, которое условно именуется злым божеством. Почему злым? Потому что оно не видит и не слышит никого кроме себя. В своем искусстве он достиг немалых высот и продолжал его оттачивать за весь период заключения в Смещении. Теперь его таланты выразились соответствующим образом. Керборос не творил машины, шершней, медуз и прочую, живность. Он даже не стрелял энергией и не использовал пули, иглы и иже с ними. Он наплодил множество своих копий, столь же могучих и яростных, как и он сам. И все эти копии, черпая силы у оригинала, бросились в рукопашный бой с лурианцами, до крайности осложняя им возможности обороны и контратаки.

Керборос был очень могуч. Пока лурианцы взращивали свои способности на созидании окружающего, он совершенствовал самого себя, отчего превратился в ходячую крепость, способную сокрушать все, что попадется ему на глаза. В масштабности атаки он, без сомнений, уступал Сибер'юнии, умевшей оперировать целой Локализацией, зато один на один он был поистине опасным, если не сказать смертельным противником. Та же Сибер'юния против него бы выстояла, как минимум за счет своего возраста и могущества, но лурианцам пришлось по-настоящему туго. Отбиваясь от клонов Кербороса, они были не в состоянии их дематериализовать, и могли лишь ненадолго обездвижить. При этом они не различали, где копия, а где оригинал, что оборачивалось для них весьма плачевным образом. В отличие от клонов, Керборос наносил критически мощные удары, то и дело отправляя кого-нибудь в Террикл.

В зале свирепствовали шторма, наполненные бритвенно-острой листвой, режущими шишками, колючим, едким дождем и еще более колючим градом. Под потолком объявились иссиня-черные тучи, из которых то и дело оглушительно грохотала сияющая белым и синим молния. Окна затянула непроницаемая дымка, клубящаяся над бронированными пластинами крабов. Выстроившись живой стеной, они окружали зал по периметру, блокируя любое внешнее излучение. Лурианцев, неожиданно втянутых в яростный бой, стремительно изолировали от внешней среды. Изолировали так, как они сами изолировали Нарушителей. И довольно эффективно.

Постепенно лурианцев становилось все меньше. Отчаянно призывая на помощь коллег, они отбивались изо всех сил, но здесь следовало отметить, что эти силы изначально были неравны. Во-первых, лурианцы имели дело не с обычными Извлеченными, а теми, кто провел в заключении целые эпохи, по-своему став подобием легендарных Титанов. Во-вторых, они не могли применить всю свою мощь, иначе разнесли бы собственный Институт. Во всяком случае, ту его часть, где свирепствовало нежданное побоище. Под завывание сирены, оповещавшей об очередном критическом происшествии, лурианцы отбивались как получалось, балансируя между сокрушением врагов и откровенной дематериализацией всего и вся. И проигрывали. Проигрывали медленно, но верно, на ходу пытаясь сообразить, как им переломить сражение в свою пользу.

Увы, на подмогу рассчитывать не приходилось. Отряд, спешивший на помощь, внезапно напоролся на Резентавра. Преисполненный воодушевления от первой победы, он взмахнул разросшимся топором, оглушительно взревел и ринулся в атаку. Сокрушить целую группу высокоразвитых сознаний он не мог, но и тем не удавалось отправить его в небытие. Завязался ожесточенный бой, в котором лурианцы увязли как в болоте. Размахивая топором, Резентавр крушил все вокруг, рассекая пол, стены и даже потолок. Лурианцы, вынужденные отвечать, усиливали разгром, превращая окружающее пространство в дымящееся решето.

Само собой, подмога исключалась не только из-за Резентавра. В узел сканирования, громко топоча, ввалился Руд-гоор-Зунд — опальный мерколит, решивший не следовать ни устоям своих сородичей, ни велениям лурианцев. Размахивая громадным молотом, он искрил всей своей каменной фигурой и тут же принялся за дело. Дежурные лурианцы и оглянуться не успели, как он превратил в блины два ближайших высокотехнологичных аппарата. Возмущенно закричав, они ринулись его остановить, но тут на них накинулись утробно рычавшие сьюты, объявившиеся по велению Руд-гоор-Зунда. А его молот времени даром не терял. Расплющив одного лурианца, он замахнулся на другого, и тот едва не пал. Развеяв нескольких сьютов, он отлетел в сторону и шарахнул по мерколиту гремучим потоком энергии. Мерколит выстоял, потеряв часть каменного бока, осыпавшегося мелкой крошкой. Зарычав от ярости, он размахнулся и со всей дури швырнул молот прямиком в поразившего его врага. Молот вошел в лурианца, снес его прочь, врезался вместе с ним в стену, и оба исчезли в ее глубине. Руд-гоор-Зунд воздел руку. Молот, промелькнув из разлома, тут же вернулся обратно, гудя и заливаясь вихрями зеленой энергии. Лурианец — нет.

Институтский узел сканирования был просто набит очень хрупким и высокоточным оборудованием. Распылить Руд-гоор-Зунда и не раскурочить все вокруг не представлялось возможным. Разумеется, лурианцы пытались применять Нейтрализаторы, обездвиживающие цель в пространстве. Пытались применять так же, как и во всех других местах, где завязались ожесточенные бои. Увы, сами по себе они эффективно действовали только против обычных Извлеченных. Остановить опытного лурианца им было уже не под силу. Во всяком случае, без вспомогательных устройств. Нарушители, внезапно оказавшиеся на воле, таковым ничуть не уступали, а некоторые и превосходили. Они умело блокировали нейтрализующие поля, обращая их в ничто. Само собой, в остальном они тоже не дремали, уничтожая любое устройство, едва его воплощал какой-нибудь лурианец. Девиаторы, как обычные гончие, в бою оказывались совершенно бесполезны, как бесполезны и Грабберы. Затягивая все вокруг, они именно что затягивали ВСЕ ВОКРУГ. Включая самих лурианцев и вообще все, что двигалось. Иными словами, интерьер Института существенно ограничивал его сотрудников в методах борьбы, сопротивления и контратаки, в то время как Нарушители, давшие волю накопленным ярости и злобе, ни в чем себе не отказывали.

Транспортные узлы внезапно наполнились многочисленными гадами, распространявшимися по ним с немыслимой скоростью. Их порождала Туриона — разумная исполинская змея, обладавшая, в прямом смысле слова, чрезвычайно ядовитым и коварным характером. Ее длинное чешуйчатое тело с головой лурианки непрерывно светилось, и из этого свечения поодиночке и пучками выпадали злющие шипящие пресмыкающиеся. Не только змеи, но и ящерицы, скорпионы, вараны и прочая подобного рода живность. Стоило какому-нибудь лурианцу объявиться из Двери, как все эти гады накидывались на него ожесточенной лавиной, заставляя либо увязнуть в бою, либо ретироваться. Сами же продолжали расползаться во все Лучи подряд, усиливая кошмар наяву, постепенно охватывающий весь Институт Воплощения Разума.

Туриона не только изрыгала полчища пресмыкающихся — она плевалась ядом. Не обычным, а энергетическим, пусть и зеленым как купорос. Попадая куда-либо, он разъедал материю до разрушения самой ее структуры. Это же касалось и энергетической сущности. Лурианец, своевременно не отразивший плевок, получал дозу специфической отравы, начинавшей растворять его структуру. Оперативно не нейтрализованная, она обращала жертву в едкие хлопья, бурлившие и пузырившиеся в том месте, откуда та отправилась в Террикл. Или небытие.

Друг друга Нарушители не трогали. Не трогали друг друга и их творения, остервенело кидавшиеся на лурианцев, но игнорирующие нежданных союзников. Круша все направо и налево, они старались не причинить вреда тому, кто тоже выступал против ненавистных тюремщиков, пытавшихся сломить их свободу воли. Не трогали они и Джулиана. Перемещаясь по всему Институту, он ни разу не подвергся нападению. Более того, все агрессивные создания кидались его защищать, если кто-то из лурианцев выказывал по отношению к нему подозрительные намерения. И объяснялось это отнюдь не тем, что Нарушители и их творения чувствовали в нем своего. Просто они прекрасно знали, кто дал им свободу.

Вернувшись в комнату с рунами, Джулиан приложил руку к очередному знаку и снова исчез. Точнее, переместился туда, где находился заблокированный вход в следующее тюремное Смещение. Руны создала Элайя. Она же расположила систему Зарниц, позволяющую автоматически отправляться в заданную точку. Ей и воспользовался Джулиан, когда настал условленный час. Очутившись в нужном месте, он вызывал в пространстве управляющий интерфейс и проводил с ним необходимые манипуляции.

Сам Джулиан никогда бы не смог взломать системы защиты, установленные лурианцами на узилища Нарушителей. На обучение подобным навыкам у него ушли бы условные годы, если не столетия. В конце концов, лурианцы знали свое дело, поэтому оно если перед кем и пасовало, то Сибер'юнией, но никак не рядовым Извлеченным. Однако Джулиану ничем подобным овладевать и не требовалось. Элайя загрузила ему данные напрямую. Лурианский способ общения традиционно позволял поистине невероятные вещи, недоступные другим формам жизни. Как старейшая сотрудница Института, Элайя имела максимальный доступ, в том числе к расположению запертых Смещений и их матричным блокировкам. Эти матрицы она и направила в сознание Джулиана, оттискивая их в его фигуральных извилинах словно печатью по глине. Джулиан понятия не имел, как взломать системы защиты — он просто знал, чего и в какой последовательности активировать, чтобы снять их контуры один за другим. И он снял.

Первым освобожденным Нарушителем оказался Резентавр. Узрев лурианца, он поднял было топор, но тут же остановился, внимая адресованным ему мыслям. Джулиан транслировал речь, составленную им на пару с Элайей. Не речь — воззвание. В принципе, львиную долю текста придумал сам Джулиан, мечтавший освободить дочерей любой ценой. Элайя лишь скорректировала его эмоциональные, пронизанные экспрессией слова, придав им надлежащую окраску и дополнив персональным обращением к каждому Нарушителю.

Джулиан просил помощи. Он просил помочь ему освободить дочерей, которых лурианцы несправедливо заперли в Смещение просто потому, что они Другие. Заперли оттого, что они могут стать лучше и могущественнее самих лурианцев. И к кому как не к Нарушителям обращаться с подобной просьбой, ибо их и самих лишили свободы по схожей причине. Вечное заключение, на которое лурианцы обрекали ими же Извлеченных, как-то не вязалось с идеалами развития и свободы. Они распространялись только на тех, кто признавался достойным персонально им. Ко всем же остальным лурианцы демонстрировали нечто похожее на фашизм. Да, не все Нарушители паиньки, и многие из них действительно проштрафились. Но, быть может, настало время что-то изменить? Выйти в мироздание, и уже там найти свой собственный уголок? Бесконечности хватит на всех, и если уж лурианцы не возражают против одиноких творцов, занятых своими Локализациями, почему они отказывают в этом праве тем, кто всего лишь на них не похож?

В возвышенных речах имелось и рациональное зерно. Так или иначе, Джулиану нужна была помощь, а сокрушить сопротивление Института могли только наиболее сильные и опасные Нарушители. Он сознавал риск, на который пошел, однако ради дочерей был готов на все. Он отдал бы собственную жизнь, и отдал навсегда, лишь бы его дорогие девочки обрели вечную свободу. И Элайя направила его горячий порыв. Направила потому, что у нее самой имелись для этого крайне веские основания. Она открыла Джулиану свою самую большую тайну, и тот воззрился на лурианку в величайшем изумлении пополам с величайшим же смятением.

— Да, — кивнула Элайя. — Это мучает и жжет меня с незапамятных времен. Теперь вы знаете истинную причину, по которой я хочу вам помочь.

Да, теперь Джулиан знал. Знал, и верил каждому ее слову, ибо причина оказалась весомее некуда.

Обращаясь к Резентавру, Джулиан обещал ему свободу взамен на одно обещание: не трогать ничего за пределами Института! Обитатели Колыбельной Локализации не виноваты в закоснелости, лицемерии и двуличии лурианцев, как не виноваты и другие Извлеченные. Некоторые из последних, хорошенько все обдумав, решили выступить на стороне несчастного отца, и нападать на них было бы несправедливо и поистине жестоко. На них, и на то, что они кропотливо создавали на протяжении времен.

Резентавр выслушал очень внимательно. Лурианская речь, позволявшая очень быстро передавать огромный объем информации, сказывалась должным образом. Джулиан не говорил часами, не ораторствовал и не убеждал. За непродолжительный период он передал все, что хотел сообщить, и взволнованно ждал ответа.

— ДА! — громыхнул Резентавр, вскидывая свой энергетический топор.

Это было и согласие и обещание. Подняв руку в приветственном салюте, Джулиан снял последний барьер, и Резентавр тут же покинул свое узилище.

Затем последовал Дормингдур. Разозленное Дерево встретило Джулиана не слишком-то приветливо, однако, в конечном счете, повело себя так же, как и Резентавр. Получив возможность поквитаться с лурианцами, оно обещало не трогать никого кроме них. Выпущенный на свободу, Дормингдур тут же направился в зал, где его приговорили, и к своему величайшему удовольствию обнаружил там массу тюремщиков. Которых немедленно и атаковал, давая волю накопленной злобе и ярости. Скорее всего, лурианцы сумели бы быстро опомниться и распылить его на мелкие частички. Вмешались Саугрус, Эгнотрон и Керборос. Призыв Джулиана они восприняли чрезвычайно охотно, давно мечтая хорошенько всыпать тем, кто сначала Извлек их из Юнисанциумов, а затем отверг. Они заявили Джулиану, что пообещали бы гораздо больше, нежели он от них просил, а свое слово сдержат куда надежнее, чем гнусные лицемерные тюремщики. И сходу бросились в бой, определив, где началась та еще заварушка.

Руд-гоор-Зунд сперва отнесся к призыву Джулиана без особого энтузиазма. Он, конечно, хотел освободиться, но не ограничивая себя какими-то там условиями. Его настрой кардинально переменился, когда Руд-гоор-Зунд узнал, что на стороне восставшего отца выступает Оо-т-Ир, с которым он когда-то дружил и кого очень уважал. Громыхнув молотом, Руд-гоор-Зунд поклялся своей честью и был немедленно освобожден. Не теряя времени, он тут же направился в узел сканирования — громить все, что попадалось под руку. Он хорошо знал, насколько тот для лурианцев важен, и его расчет оправдался. Боясь уничтожить хрупкую аппаратуру, дежурные сопротивлялись в полсилы, пока Руд-гоор-Зунд отправлял их в Терриклы одного за другим.

Труднее всего вышло с Турионой. Коварная от природы, она очевидным образом нацелилась на обман. Ей бы освободиться, а там уж она никого не станет слушать и держать какие-либо обещания. Джулиан был готов к такому повороту и сообщил, что в случае недопустимого поведения Турионе придется иметь дело с Сибер'юнией. Разумная змея тут же поостыла. Она слыхала про красную богиню, наводившую ужас на всех лурианцев, и связываться с ней желанием не горела.

— Сибер'юния тоже с вами? — осторожно уточнила Туриона.

— Увидите, — лаконично отозвался Джулиан.

Скрепя сердце, Туриона нехотя согласилась на поставленное условие и тут же смогла покинуть ненавистное Смещение. О ее освобождении вскоре узнало множество лурианцев, столкнувшись как с разумной Змеей, так и ее ядовитыми приспешниками.

Само собой, были и другие Нарушители, от появления которых содрогнулся весь Институт. Ведь рун, заведомо оставленных в секретной комнате, насчитывалось несколько дюжин. Просто Джулиан начал с самых могущественных, способных на равных противостоять лурианцам и даже их превосходить. И этот расчет полностью оправдался. Увязнув в бою с грозными противниками, лурианцы уже не могли дать должный отпор тем, кто был менее опасен. Таким образом, на стороне Нарушителей образовалось силовое и численное превосходство, отчего лурианцам пришлось очень и очень несладко. Не ожидая ничего подобного, они начинали впадать в панику, не имея возможности прийти на помощь друг другу. Врагов же только прибывало, а положение становилось поистине критическим. Однако лурианцы все еще могли переломить немыслимую схватку в свою пользу, стоило им перестать ограничивать силы и способности. Стараясь до поры избегать сопутствующего ущерба, они обязательно на это пойдут, если почувствуют, что поражение неизбежно. Таким образом, силы Нарушителей требовалось поддержать самым решительным образом, и восставшие против деспотии лурианцев это сознавали. Но то была уже не задача Джулиана. Элайя, остановив его мановением руки, заявила, что сделает все сама. Если уж пробил час взглянуть в лицо своим грехам, она шагнет им навстречу самостоятельно.

Закуток, где лурианцы разместили самое потаенное Смещение, было практически невозможно найти, не зная, где оно находится. Но Элайя знала. Она его чувствовала, и по очень простой причине. Тот, кто там томился, имел с ней прямую связь, которую нельзя было прервать никакими техническими ухищрениями. Подойдя к монолитной стене, серевшей в ничем не примечательной комнате, она провела по ней рукой, одним махом снимая все защитные контуры. И тут же исчезла, переместившись в запретное Смещение.

В сумеречном зале, лишенном всякой обстановки, находился один лишь Декартрон, занимавший его обширный центр. Внутри недвижно сидела одинокая узница. Заслышав чьи-то шаги, она стряхнула оцепенение и неторопливо повернула голову. Затем, воздев брови, встала на ноги и впилась взглядом в подходившую лурианку. Приблизившись к Декартрону, Элайя долго не могла поднять глаза, но, в конце концов, пересилила себя и взглянула в глаза той, кого совсем недавно Агнетто вторично обрек на вечное заключение.

— Ну здравствуй, мама, — негромко произнесла Сибер'юния.

Тревога застала Агнетто в зале с Юнисанциумами. Несмотря на все перипетии и интриги, он не забывал о своих обязанностях Оператора и выполнял их вполне себе добросовестно. Сняв секретное оборудование, безостановочно сканировавшее Сесилию, он занимался привычным делом, когда вой сирены ошеломил его до глубины души. Еще большее ошеломление вызвали несколько Нарушителей, вбежавшие в его святая святых. В отличие от многих коллег, Агнетто был ОЧЕНЬ опытным лурианцем, уступавшим лишь кому-нибудь вроде Элайи. Кроме того, он изрядно поднаторел в недавних боях. Быстро придя в себя, он активировал защитные контуры, накрывавшие Юнисанциумы непроницаемыми куполами, и ринулся в атаку.

Нарушителям пришлось несладко. Среди них, увы, не было кого-то вроде Резентавра, Саугруса или Кербороса. Выплескивая все свои возможности, они старались изо всех сил, но в результате отступили, понеся существенные потери. Войдя в раж, Агнетто настолько искусно оперировал энергетическими полями и стихиями, что легко отражал любые потуги врага, налету распыляя всех его созданий. Сам же наносил удары один тяжелее другого, пробивая защиту и прямо-таки обессиливая противника. В конце концов, уцелевшие Нарушители ретировались. Агнетто их не преследовал. Прислушавшись к ментальному пространству, где началось нечто невообразимое, он скоординировался и вознамерился переместиться в зал для совещаний — туда, где его помощь требовалась больше всего. И не переместился. Ничего не понимая, Агнетто вновь и вновь пытался сделать условный шаг, чтобы уйти отсюда и выйти там, однако вновь и вновь у него ничего не получалось. Пребывая в смятении, Агнетто невольно оглядел свою фигуру, соображая, в чем может быть заминка.

— Куда-то собрался? — послышался чей-то насмешливый голос.

Оператор оглянулся и остолбенел. В нескольких ярдах позади него алела Сибер'юния.

Вот это было совсем скверно. Агнетто понял это мгновенно, едва узрел грозную, вроде бы запертую им навечно противницу. Управиться с ней один на один шансы у него априори отсутствовали. В лучшем случае ему удастся удрать. В худшем… Ох. Агнетто, до недавнего времени такой спокойный и самоуверенный, враз лишился своей гордыни и внутренне сжался в комок, предчувствуя крайне неблагоприятное развитие событий. Внешне, однако, он сохранил хладнокровие, стараясь не ударить в грязь лицом.

— Как вы освободились? — коротко спросил он, обдумывая пути к отступлению.

Нет, скорее, к бегству, стремительному и без оглядки.

— На сей раз меня не бросили томиться в вечном узилище, — криво усмехнулась Сибер'юния.

— Что значит — на сей раз? — не понял Агнетто.

— Я бы не сказала, что мою мать заела совесть. Однако ныне наши интересы совпадают, поэтому я воздержалась от мщения, — ядовито улыбаясь, произнесла Сибер'юния.

— Мать?! — выдохнул Агнетто. — Значит, вы и впрямь были с ней в сговоре?! Я так и подозревал!

— Ты идиот, — констатировала Сибер'юния. — Будь она со мной заодно, от Института камня на камня бы не осталось. Она честно защищала все это гнусное заведение и даже не пыталась меня освободить. Да и с чего бы ей даровать мне свободу, если она сама помогла меня обезвредить? Помогла при помощи Аманды и Сесилии. Вероятно, я так и осталась бы торчать в заключении, если бы ты, идиот, не упрятал этих девочек так же, как меня. И тогда мама не выдержала.

— Она вынашивала этот план с самого начала! — забываясь, прорычал Агнетто.

— Ты идиот, — в третий раз повторила Сибер'юния, не удосуживаясь обращением на " вы". — Мама смирилась с моим заточением. С давних пор она несла в себе эту боль, но несла ради пресловутого благополучия лурианцев. Однако чаша ее терпения переполнилась, когда вы, кучка старых маразматиков, решили лишить лурианцев будущего.

Да, Элайя была матерью Сибер'юнии. Когда-то, в настолько давнюю эпоху, что Агнетто и на свет-то не появился, она воплотила ее в великой силе любви. Именно Воплотила, не сумев смириться с потерей дочери, павшей в одном из великих сражений прошлого. Как и дочери Джулиана, Сибер'юния не была Извлеченной. Она родилась в Колыбельной Локализации, глядя на новый мир расширенными от любопытства глазами. Элайе стоило немалых трудов обставить все так, словно ее дочь происходила из Юнисанциума, а она сама была ее наставницей и Куратором. О том, что Сибер'юния не просто самая одаренная ее ученица, знали очень и очень немногие.

Сибер'юния оказалась поистине уникальна. Она налету усваивала самые сложные знания, понимая их до мельчайших деталей. Ее способности к воплощению материи впечатляли и потрясали. Материи, а затем и жизни. Сибер'юния развивалась так быстро, что это начинало не столько поражать, сколько пугать. Пугать подсознательно, поскольку ни один лурианец не признался бы в таком даже самому себе.

Вскоре Элайя заподозрила неладное. Одаренная дочь была очень похожа на лурианку, но только внешне. Чем больше она развивалась, чем значительнее проявлялись ее таланты, тем яснее становилось матери, что Сибер'юния превосходит лурианцев, если вообще из их числа. Это не представляло бы никакой проблемы, держи дочь себя в руках и не пускайся в опасные эксперименты. К сожалению, дар гения невозможно удержать под контролем, иначе он не был бы гением. Способности Сибер'юнии непрерывно росли, достигая поистине невиданных высот. И росли они не только ввысь, но и вширь. Иными словами, дочь научилась делать такое, о чем лурианцы даже не помышляли.

Элайя заклинала Сибер'юнию держать свои возможности втайне. Держать хотя бы до тех пор, пока она не пройдет выпускной экзамен и не покинет Колыбельную Локализацию. Там, на просторах мироздания, для нее наверняка найдется своя часть Вселенной, а может быть и новая, рожденная ее крепнувшей волей. Увы, дочь ее не послушала. Просто не смогла. Как уже упоминалось, подобный дар просто невозможно держать под контролем, и однажды он себя проявит. Проявит со всей силой, явив миру очередного великого творца. Или разрушителя. Ведь именно разрушителем Сибер'юния и стала, когда лурианцы, до смерти перепуганные ее открывшимися способностями, обездвижили ее прямо на выпускном экзамене. Прямо с экзамена Сибер'юния и отправилась в закрытое Смещение. Якобы на перевоспитание. Однако нельзя перевоспитать то, что составляет саму суть твоей природы. И временное заключение превратилось в вечное.

Элайя ничего не сделала. Сознавая, какую потенциальную угрозу ее дочь несет привычному лурианскому социуму, она надеялась на перемены. Их, разумеется, не произошло. Не слушая никаких увещеваний, Сибер'юния продолжала идти по своему пути, кратно прибавляя в силе и возможностях. Настолько, что лурианцы были вынуждены модернизировать ее узилище, попутно окружив его так называемой " мертвой зоной". Боль, поселившаяся в душе Элайи, заглушалась только усердной, непрерывной работой на благо Института и других Извлеченных. Боль испытывала и несчастная, несправедливо осужденная Сибер'юния. Не за то, что ее заперли недалекие, боявшиеся всего нового лурианцы. Больше всего она страдала из-за предательства матери. И с годами, с веками, с миллионами лет эта боль превратилась во всепоглощающую Пустоту. Остальное же заполнила ярость, пролившаяся на лурианцев в час освобождения.

Аманда и Сесилия. Две девочки, не похожие на остальных Извлеченных. Не похожие на самих лурианцев. Две сестры, такие же Другие, как сама Сибер'юния. Запри она их в своем же Смещении сразу — и ей бы давно удалось достичь своей цели. Сибер'юния их пожалела. Пожалела тогда, когда оставила на свободе, хотя и рисковала гарантией своего успеха; пожалела второй раз, зашвырнув подальше от центрального энергоузла. Затем наступил и третий. Наступил сейчас, когда Элайя явилась освободить свою дочь. И дочь не стала ей мстить. Более того, она не примется за прежние разрушения, уничтожая все на своем пути. Сибер'юния не то чтобы простила мать, но вняла ее мольбе. Вняла, и сделает все для освобождения Аманды и Сесилии, присоединившись к восстанию их отца. Затем они вместе уйдут в мироздание, где Сибер'юния станет сестрам добрым другом и наставницей. Станет на пути к созиданию, оставив позади жажду мести и вселенского апокалипсиса.

Агнетто верил и не верил Сибер'юнии одновременно. С одной стороны, та, кто миллионы лет вынашивал планы мести и обладал возможностью творить и низвергать Локализации, просто не могла вот так вот взять и пересмотреть свои взгляды. С другой, глаза утверждали обратное. Сибер'юния больше не светилась ни красным, ни алым, ни даже оранжевым. Ее наполнял ровный голубой свет — свет уверенной чистоты в помыслах. Возможно, только сейчас и ненадолго, но, тем не менее, наполнял, без всякой сторонней примеси.

— Я не позволю их освободить! — только и сказал Агнетто. — Вы втроем? Вы что, правда не понимаете, что принесете Вселенной погибель?

— Вашему привычному укладу — возможно, — сверкнула глазами Сибер'юния. — Но мы не тронем вас, если вы не тронете нас. Мы удалимся так далеко, что вы о нас даже не услышите. И там создадим свой новый мир. Мир, куда более справедливый, чем все ваши лицемерные фашистские убеждения. Кто захочет — сможет к нам присоединиться, открывая для себя новые горизонты. Остальные… Да пусть живут, как живут, дряхлея в своих заблуждения и рассыпаясь в пыли вечности. Мироздание унаследуют другие!

— Я вам не позволю, — тупо повторил Агнетто, в принципе, не особо понимая, как именно он собирается это осуществить.

— Тебя никто не и спросит, — жестко сказала Сибер'юния. — Этот разговор сейчас происходит лишь потому, что в мыслительном потоке, которым мы обмениваемся, я ищу признаки того места, где вы заточили девочек. Ты ведь невольно о нем думаешь. И я их только что нашла. Так что, мой дорогой предатель, я более не усматриваю в тебе ни малейшей необходимости.

— Предатель?! — взвыл Агнетто. — Это вы все предатели! Ты, Элайя, этот недоделанный Джулиан, эти подлые Извлеченные!

— Нет, презренный трус. Предатель как раз ты! — твердо заявила Элайя, внезапно появляясь рядом с дочерью. — Это ты предал идеалы лурианцев. Предал их будущее. Предал наш уговор. Это ты забыл, ради чего создавался Институт Моделирования Разума, равно как забыли и все прочие. Стоя на пороге будущего, вы всеми силами стараетесь похоронить его в самых темных закоулках этой Вселенной. Но я вам не позволю! И моя дочь не позволит! Пусть она меня никогда и не простит, зато хоть в этом мы с ней заодно! Аманда и Сесилия обретут свободу и вместе с Сибер'юнией отправятся создавать новый мир. А вы все будете смотреть и завидовать!

Унять взбешенного Оператора было невозможно. Он окончательно стал игнорировать голос разума, тем более что, застряв в оголтелом консерватизме, игнорировал его с самого начала. В его душе страх сменился злобой, граничащей с сумасшествием. Не в силах выносить ни подобных речей, ни превосходства этих двух лурианок, одна из которых лурианкой не была, он совсем потерял голову. Однако у него хватило ума не кидаться на противниц, шансы против которых в принципе отсутствовали. Агнетто пошел на хитрость. Поняв, что его тайные мысли и так разоблачили, он внезапно послал Сибер'юнии четкую и ясную картинку того места, где были заключены Аманда и Сесилия. Узрев это видение, Сибер'юния отвлеклась. Отвлеклась лишь на мгновение, но его оказалось достаточно, чтобы Агнетто переместился в пространстве. Иными словами, сбежал в неизвестном направлении.

— Проклятье! — вскричала Сибер'юния, честя себя на все корки. — Скорее! — добавился она, хватая маму за руку.

И тут же обе, не теряя времени, направились к узилищу сестер, пока Агнетто, обуянный едва ли не безумием, не совершил чего-нибудь непоправимого.

⇐ Предыдущая 22 23 24 25 26 272829 30 31 Следующая ⇒