ВЕРОЯТНОСТЬ РАЗУМА 27 страница

Клетка сдвинулась. По-видимому, сразу несколько лурианцев подхватили ее своими усилиями и куда-то перенесли. Куда? Что ж, ну вот оно, Смещение, которому предстояло стать для Сибер'юнии вечным домом. Мрачный, погруженный в сумерки зал с подобием окон, откуда лился искусственный свет. Дверей в нем не было, как не было и какого-либо убранства. Его глухая конструкция не предполагала входов и выходов. Принеся сюда Декартрон с узницей, лурианцы удалятся через Зарницы, и Смещение окажется надежно запечатано навсегда. Эх, жаль Сибер'юния так и не успела переговорить с девочками. Она от всего сердца попросила бы у них прощения за обман и за все, что им пришлось пережить. Лурианцев она ненавидела по-прежнему, но Аманда и Сесилия всколыхнули в ее опустошенной яростью душе нечто такое, чего, как она полагала, там давно угасло. И вот ради этих девочек, по-своему похожих на нее, она еще могла попытаться сделать что-нибудь хорошее. Что-нибудь, что повлияло бы на их судьбу благоприятным образом. Не вышло. Не позволили.

Внезапно белая дымка, немного разошедшаяся так, что Сибер'юния узрела свою тюремную камеру, исчезла совсем. Лурианцы, не говоря ни слова, деловито снимали все дополнительное оборудование, складывая его в одну груду. Затем, когда оно было демонтировано, собрались вокруг него, дожидаясь Агнетто. Тот наконец-то обратил на пленницу свой взор и дважды обошел вокруг Декартрона.

— Так вы не собираетесь меня выпускать? — с невольной тоской спросила Сибер'юния.

Агнетто не снизошел до ответа. Вместо этого он приблизился к группе, стоявшей возле снятого оборудования. И тут Сибер'юнию осенило. Осенило, зачем все это делалось!

— Вы готовили клетку не для меня! — в ужасе вскричала она, впившись в Агнетто горящим взглядом.

Встретившись с ней глазами, тот лишь криво улыбнулся и исчез вместе с аппаратурой и прочими лурианцами.

Над колыбельной Локализацией всходила розовая звезда, когда из Террикла вернулся последний лурианец. Элайя, выжатая как лимон, лично сопроводила его в зал для совещаний, где уже собрались все остальные. Агнетто, непривычно довольный, приветствовал коллегу и пригласил его присесть вместе с другими.

— Моя миссия выполнена, — констатировала Элайя. — Теперь я займусь своими девочками.

— В этом нет необходимости, — внезапно заявил Агнетто.

— Почему? — от усталости Элайя задала этот вопрос без всякой задней мысли.

— Почему? — прищурившись, переспросил Агнетто.

О, он хорошо знал, почему.

Все шло по плану, и шло просто идеально. Незадолго до возвращения Элайи Агнетто заглянул в зал Юнисанциумов, где ожидаемо нашел Сесилию.

— Юная леди, я могу попросить вас связаться с сестрой? — вежливо сказал он.

— Зачем? — открываясь от окуляров, осведомилась девушка.

— Мы ждем вас в зале для совещаний по очень важному делу. Это касается вашей дальнейшей судьбы, — пояснил Агнетто.

Его излучение выглядело довольно радушно, а в мыслях не мелькало ничего подозрительного, исключая привычное напряжение при общении с Сесилией. Не усмотрев в его просьбе ничего предосудительного, девушка кивнула и позвала Аманду. Агнетто даже не успел домурлыкать какую-то песенку, как та появилась рядом с сестрой.

— Идемте, нас ждут, — пригласил Оператор, церемонно протягивая руку.

Переговариваясь на ходу, сестры последовали за ним.

В зале для совещаний было довольно много лурианцев. При помощи Элайи вернулись почти все, и теперь большинство из них собралось здесь, на серебряных скамьях. Проведя девушек в зал, Агнетто предложил им пройти в центр, где имелось возвышение для оратора. Полагая, что их попросят сказать несколько слов, сестры проследовали куда указывали. Остановившись, они повернулись и вопросительно взглянули на Агнетто.

— Сделано! — внезапно изрек он.

В следующее мгновение в центре зала возник один большой Декартрон. Испуганно вскрикнув, девушки рванулись вперед, но тут же сгустившаяся масса сковала их движения. Агнетто резко махнул руками в стороны. Вокруг Декартрона немедленно возникла та аппаратура, которую он испытывал на узилище Сибер'юнии. Вот только что Аманда и Сесилия видели зал с лурианцами, а вот вокруг них возникла белая дымка, в которой не было ровным счетом ничего. Напрасно они кричали, мысленно обращаясь к отцу, Элайе, Синотее, Аскину, Гизмунду и Оо-т-Иру — их никто не слышал. Ментальная связь исчезла. Они больше не видели чью-либо искру разума, как не видели хоть что-либо. Сестры по-прежнему могли общаться друг с другом, но все за пределами Декартрона словно перестало существовать. Собравшись с силами, они попробовали вырваться в Пустоту. И не сумели. С таким же успехом они могли биться лбом в гранитную скалу. Любые виды пространственных перемещений, включая их собственное уникальное, оказались для них недоступны. Новшество, оперативно сооруженное Агнетто, блокировало все виды энергии, которыми оперировали девушки. О, он хорошо знал, как настроить аппаратуру, ибо неслучайно подолгу расспрашивал Сесилию о том, что она чувствует и с чем работает в пространстве. Оборудование, тайно установленное в зале с Юнисанциумами, непрерывно сканировало девушку на все лады, и, в конце концов, Агнетто получил то, чего желал. Он не знал КАК сестры обрели свои таланты и владеют ими — он разобрался, каким образом их изолировать. Что, в конечном счете, и сделал.

— В Смещение их! — велел Агнетто, кивая другим лурианцам.

Какой-то миг — и Декартрон с Амандой и Сесилией исчез, надежно запечатанный в потаенных глубинах Института Моделирования Разума.

Элайя была близка к обмороку. Она не сразу осознала, что вкратце изложил ей Агнетто, а когда поняла, то едва не бросилась на него как раненая тигрица.

— Спокойно! — вскинул руку Оператор, легко пресекая ее попытку. — Вы устали. Вы сделали великое дело и заслуживаете хорошего отдыха. Отправляйтесь в свои покои, а остальное предоставьте нам.

— Вы!.. Вы специально вымотали меня до крайности! — вскричала Элайя, внезапно осознав весь замысел Агнетто.

Замысел, который он вынашивал изначально.

— Что ж, признаю, мы совместили приятное с полезным, — не стал отпираться Оператор. — Вы помогли нашим коллегам, а заодно перестали быть помехой. Досадной и даже опасной помехой, способной помешать нам избавиться от великой угрозы.

— Какой угрозы, идиот?! — прорычала Элайя. — Эти девочки не угроза! Они — будущее лурианской цивилизации!

— К сожалению, так думаете только вы, — отмахнулся Агнетто. — Присутствующее здесь подавляющее большинство считает иначе.

— Но у нас был договор! — свирепо выдохнула Элайя. — Девочки спасли этот чертов Институт взамен на признание и свободу!

— Это был вынужденный договор, — парировал Агнетто. — Мы пошли на него под фактическим принуждением.

— Это не оправдание! — громыхнула Элайя.

— Пусть так. Однако решает большинство. А большинство за то, чтобы признать его недействительным. То самое большинство, которое восстановилось вашими стараниями. И оно решило, что незаконно созданные Модели своими способностями представляют серьезную угрозу. Настолько серьезную, что их свободное и бесконтрольное пребывание в обществе становится невозможным.

Элайя охнула. Так значит, она сама, возвращая лурианцев одного за другим, увеличила количество своих противников. И вот как они ее отблагодарили! Численно прибавляя в совете, они склонили чашу весов совершенно в другую сторону.

— Ты!.. Мерзавец! — прохрипела она, сознавая свое бессилие.

Едва стоя на ногах, сейчас она проиграла бы и любому Извлеченному.

— Но как ты обманул их? Как ты скрыл свои подлинные мысли? — невольно спросила она, буравя подлого Оператора гневным взором.

От злости она перешла на " ты", что считалось у лурианцев едва ли не верхом вульгарности и неприличия.

— О, это было легко, когда знаешь, с кем имеешь дело, — усмехнулся Агнетто. — Между прочим, не только вы умеете прятать мысли, направляя их сразу в нескольких потоках. Эти две особы вообразили, что им все по плечу, и любой лурианец для них как открытая книга. Однако я достаточно пожил, чтобы утереть нос этим сопливым, едва созданным Моделям.

— А я утру нос тебе! — вскинулась Элайя, делая к нему порывистый шаг.

— Настоятельно не рекомендую! — весьма жестко предупредил Агнетто. — Любая агрессия с вашей стороны будет расценена должным образом. У нас и так есть основания предполагать, что вы были в некоем сговоре с Сибер'юнией, в той или иной форме. Не превращайте эти предположения в уверенность! Идите к себе и отдыхайте. Остальное — наша забота!

Элайя опустила руки. Будь она полна сил, Сибер'юния показалась бы этим напыщенным, самоуверенным старцам маленькой девочкой. Пробудившись, гнев Элайи мог обрушить большой купол прямо им на головы, напрочь вышибая из реальности! Великая воительница прошлого, она была способна устроить настоящее побоище, и никто не сумел бы ей противостоять. Но у нее не осталось энергии. Вся она ушла на поиски и возвращение этих предателей! И теперь она ничего не могла поделать. Решительно ничего. Совсем. Во всяком случае, сейчас.

— Я этого так не оставлю, — холодно произнесла Элайя, гася пробуждавшиеся в ней красные вспышки.

— Ваше право, — пожал плечами Агнетто. — Когда я доложу обо всем в Источник, там примут окончательное решение. И вам же лучше ему подчиниться, иначе вы разделите судьбу Сибер'юнии.

— Будь ты проклят, ничтожество, — тихо сказала Элайя.

И исчезла.

Вооружившись палочкой, похожей на дирижерскую, Джулиан сосредоточенно работал над очередным подземным дворцом. Он как раз заканчивал внешнюю колоннаду, когда рядом, как обычно, объявилась Элайя. Подняв руку, он хотел было ее радушно поприветствовать, как вдруг заметил, что на лурианке аж лица не было.

— Что случилось?! — взволнованно вскричал он, предчувствуя недоброе.

— Они схватили ваших дочерей! Заточили Аманду и Сесилию! — с невыразимой болью в голосе воскликнула Элайя.

Схватившись за несуществующее сердце, Джулиан зашатался. В глазах его затуманилось. Он мгновенно понял, о ком и почему шла речь. Он хотел было что-то сказать, но выдал лишь набор нечленораздельных звуков. Подскочив к нему, Элайя крепко схватила его за руку.

— Скажите, на что вы готовы пойти, чтобы освободить их раз и навсегда?! — твердо спросила она, пронзая своими мыслями его мятущееся сознание.

– 8 –

Центральный энергетический узел Института постепенно восстанавливался, но все еще был слишком ослаблен. Деятельно устранив Элайю, теперь Агнетто дожидался лишь его выхода на полную мощность, прежде чем снять глобальную изоляцию. Джулиана он не опасался. Элайя, разумеется, введет его в курс дела, но что может сделать Извлеченный против опытного Оператора, не говоря уже обо всех остальных лурианцах. По-своему, Агнетто было жаль этого талантливого архитектора, но — по-своему. В конце концов, тот сам во всем виноват. Его неоднократно предупреждали. Предупреждали оставить прошлое в прошлом, рекомендовали не создавать копии дочерей, советовали забыть обо всем и смотреть только в будущее. Джулиан Слайдертон пренебрег этими рекомендациями, за что и поплатился. Причем поплатился не только он. Технически, не создай он этих двух подобий дочерей, Сибер'юния ни за что бы не вырвалась на свободу, со всеми вытекающими. Стало быть, каждый получил по заслугам. А может, еще и получит, если воспротивится общему решению и проявит недопустимую агрессию. Что ж, запертых Смещений на всех хватит. Даже на Элайю, окажи она хоть малейшее неповиновение.

Так думал Агнетто. Не видя угрозы в Джулиане, он и наблюдение-то за ним не устанавливал. По его указанию несколько лурианцев приглядывали только за Элайей, но та вроде бы ничего такого не затевала. Ее традиционный обход Извлеченных никаких нареканий не вызывал. Она и прежде регулярно навещала Синотею, Аскина, Гизмунда и Оо-т-Ира, поэтому подозрительным выглядело бы как раз изменение привычного порядка вещей. Эх, жаль Агнетто не обладал даром этих сестер — крамольное, конечно, желание, но какое соблазнительное! Тогда бы он сумел прочесть, что у Элайи на уме, а заодно и выяснить, была она с кем-то в сговоре или нет. Однако это не так уж и важно. Согласно естественному ходу истории, рано или поздно все выплывает на свет. В чем бы Элайя не провинилась — однажды оно себя проявит. Ну а тогда… Тогда, быть может, Агнетто сумеет занять наивысший пост в иерархии Института Воплощения Разума. Пост, о котором он прежде и не помышлял, но не теперь, когда Элайя настолько серьезно оступилась.

Предательство Агнетто не шло у Элайи из головы. Ей стоило огромного труда сдерживать свой гнев, разительно похожий на ярость Сибер'юнии. Не таясь от самой себя, она втайне признавала, что распылила бы Агнетто на такие мелкие частички, которые он собирал бы в Террикле очень и очень долго. Это говорил в ней голос прежней воительницы: гордой, могущественной и непокорной. За миллиарды условных лет Элайя обрела покой и мудрость, став одной из самых выдающихся и талантливых лурианок. Всякое насилие осталось далеко в прошлом, поглощенное развитием цивилизации. И вот оно внезапно всколыхнулось в будущем. Как можно быть такими слепцами?! Две девочки, способные вывести лурианцев на новый виток развития, низводятся до уровня преступниц, причем настолько опасных, что в обществе им места просто нет! Проклятье! Если эти закоснелые идиоты перестали видеть дальше собственного носа, то проблему надо как-то решать, и решать в любом случае. Один давний эпизод Элайя до сих пор себе не простила и никогда не простит. Другого — не будет!

Так думала Элайя. Она вела привычный образ жизни, но вела его только внешне. На деле все ее перемещения имели определенную цель, которую лурианка поставила перед собой и намеревалась пройти по этому пути до конца. И уж точно до того, как будет снята изоляция, ибо тогда, стараниями Агнетто и его компании, Источник вынесет свой окончательный и безжалостный приговор.

Тяжелее всего приходилось Джулиану. Убитого горем отца он разыгрывал превосходно, поскольку на деле все именно так и обстояло. Однако ему было крайне трудно сдерживать и другие эмоции, способные выдать его перед потенциальными наблюдателями. Стараясь себя занять, он остервенело погрузился в работу, отстраивая подземные просторы мерколитов. Таким образом он убивал двух зайцев — отвлекал внимание, выглядя естественно, и ждал. Чего? Явно не того, чего ждал от него Агнетто. Джулиан ведь наведался к нему и имел долгий разговор на эмоциональных, но сдержанных тонах.

Агнетто, ожидая такого визита, выглядел предельно корректным и в целом оказался удовлетворен поведением Извлеченного. Несомненно переживающий, тот вроде как не собирался переступать черту, и это можно было всячески приветствовать. Оператор ничего не имел против Джулиана, отчего и не хотел накладывать на него какие-то санкции. Видимо, и не придется, поскольку возмущенный отец не то чтобы удовлетворился полученными объяснениями, но, похоже, если и собирался их оспаривать, то в узаконенном порядке. Что ж, его право. Обратиться к Источнику могли даже Извлеченные. Вот только снисходительность Агнетто на том и базировалась, что Источник наверняка поддержит именно его решение. Снисходительность и самоуверенность.

Синотея искренне опечалилась заточению Аманды и Сесилии. Ее чувства разделяли и остальные Извлеченные, с которыми сестры успели основательно подружиться. Она хотела было апеллировать к лурианцам, но Элайя рекомендовала этого не делать. Что она предложила — осталось тайной за семью печатями. Погруженная в думы, Синотея подолгу просиживала на высокой скале, обозревая свое Радужное озеро. Дельфины, резвившиеся в его волнах, наводили на нее особую тоску. Много размышлял и Аскин, иногда наведываясь к Русалке в гости. Оо-т-Ир, работавший на пару с Джулианом, в основном молчал, но его молчание было красноречивее всяких слов. Внезапно изменился только Гизмунд. Прежде неторопливый и меланхоличный, он словно забыл про свой холм и расхаживал по всему лесу, внося в него различные коррективы. Он вроде бы даже вырос в габаритах, а жизненная сила, порожденная бушующими эмоциями, прямо-таки срывалась с веток, озаряя его лучезарным сиянием.

Однажды Джулиан неожиданно прервал работу в подземелье и переместился на остров. Там он прошел в замок, поднялся на самую высокую башню и… Исчез. Исчез в одном из Смещений, созданных Элайей и его дочерьми. Зачем? Как говорится, если хочешь что-то спрятать — прячь на самом виду. Пройти туда, куда просто так не смог бы никто другой, у него имелись самые веские основания. Во время очередного визита Элайи Синотея будто невзначай кивнула, хотя диалог, вроде бы, не подразумевал подобного жеста. Примерно то же самое сделал Аскин. Оо-т-Ир свирепо ударил молотом о базальтовый камень, расколов его в крошку, а ближайшее Гранатовое Солнце полыхнуло настолько ярко, что заслепило глаза. Гизмунд грозно зашелестел раскидистой кроной, откуда тут же посыпались перламутровые шары. Раскалываясь, они испускали живительную энергию, овевающую Элайю словно бодрящим ветерком.

Смещение, открывшееся с башни, представляло собой отнюдь не ее копию или нечто подобное. Оттуда вообще не открывался обзорный вид на окружающие красоты, включая пальмовый лес, пляж и океан. Это была комната. Замкнутая, без окон и дверей комната, освещенная псевдоэлектрическими огнями. На ее стенах, выполненных из шероховатого серого камня, кто-то начертал крупные знаки, похожие на древние руны. Они слабо светились, загадочно мерцая своими причудливыми контурами. Знаков было много — несколько десятков, и в целом до сотни.

Джулиан был в комнате впервые, однако ориентировался в ней так, словно посещал ее регулярно. Преимущество лурианцев, позволявшее напрямую транслировать картинку из сознания в сознание, представлялось несомненным. Обойдя периметр помещения несколько раз, Джулиан беззвучно шевелил губами, выделяя для себя те или иные знаки. Со стороны казалось, будто он ведет некий подсчет или составляет определенную очередность. В конце концов, он остановился подле одной из рун, пройдя к ней явно целенаправленно. Внимательно ее оглядев, он снова порылся в своей памяти, тщательно сверяя какую-то информацию.

— Я готов, — шепнул он кому-то в пространство.

— Начинаем, — послышался чей-то тихий ответ.

Протянув руку, Джулиан коснулся выбранной руны и тут же исчез.

* * *

Перелучившись через гамма-пятый узел, один из лурианцев неторопливо шел по коридору, направляясь к нужной Пространственной двери. Институт, наполненный вернувшимися сотрудниками, оживал. Восстановление Локализации было практически завершено, а сканеры так и не обнаружили в Пустоте чего-либо подозрительного. Настроение у лурианца ощущалось явно приподнятое. Он излучал светлую гамму, несколько омраченную недавним собранием во главе с Агнетто. Ему не очень нравилось, как поступили с сестрами, однако благо лурианского социума ставилось превыше всего. Согласно этому правилу, бедняжек пришлось изолировать, хотя и скрепя сердце. Что ж, возможно, когда-нибудь решение пересмотрят, когда их удивительные таланты обретут распространение и контроль. Ну а пока… Пока что лурианец неторопливо шел в один из комплексов, проверить, как идут восстановительные работы. Подойдя к нужной Двери, он сделал шаг к световой дымке, клубившейся в ее проеме, как вдруг…

Навстречу кто-то вышел. Кто-то очень большой и приметный, казавшийся чем-то давним, но при этом болезненно знакомым. Лурианец поднял взор, проведя им по мускулистой, с выпирающей грудью фигуре, и посмотрел на крупное грубоватое лицо. Посмотрел и остолбенел. Вполне себе лурианское, оно было обрамлено мощными острыми рогами, чуть загнутыми назад. Рога светились красным, и этот же оттенок присутствовал во всей фигуре того, кто внезапно преградил ему путь. Вконец растерявшись, лурианец перевел взгляд на могучие мускулистые плечи. На них, придерживаемый левой рукой, лежал обоюдоострый энергетический топор. Будто завороженный, он глядел, как топор покидает свое ложе, взмывает в воздух, а затем, прогудев сердитым шмелем, обрушивается ему на голову.

Лурианец успел заблокировать его в самый последний момент. Но заблокировать лишь частично. Удар оказался настолько силен, что пробил его защиту и оглушил сознание, зазвенев в нем на миллионы разных тонов. Вскрикнув, лурианец отшатнулся, а топор уже снова взмыл в воздух и снова опустился на его голову. На сей раз лурианец увернулся, получив лишь незначительную царапину. Скользнув по стене, топор рассек ее будто сливочное масло, осыпав крайне прочную кладку. Теперь в стене зияла брешь, словно проделанная консервным ножом. Опомнившись, лурианец собрал энергию в кулак и шарахнул ей по неожиданному противнику. Она прямо-таки сверкнула лучом, пронзая его грудь навылет и… Не пронзила. Разойдясь по мускулам яркими сполохами, энергия развеялась, не причинив рогатому ни малейшего вреда — не то что его дематериализовав. Взревев, рогатый оскалился, обнажив ряд крепких белоснежных зубов с крупными клыками. И этот рев наконец-то вызвал в памяти лурианца то, что давно там затерялось. Вызвал и соотнес с видом свирепевшего врага.

Резентавр! Один из Нарушителей, заключенных в Смещение за излишнюю агрессию. Извлеченный из очень воинственной расы, он был невероятно одарен, но при этом так и не смог приспособиться к образу лурианца. Набираясь новых возможностей, он не сумел овладеть контролем над природной агрессией и, в конце концов, после многочисленных предупреждений был заперт в Смещении. На перевоспитание. Перевоспитания, увы, не произошло. Разъяренный своим пленением, Резентавр только и делал, что упражнялся в боевых искусствах, создавая целые армии врагов и единолично их сокрушая. Теперь, невесть как очутившись на свободе, он вознамерился проверить свои боевые навыки на первом же попавшемся лурианце. И проверить весьма успешно. Его невероятная мощь, сконцентрированная на обороне, эффективно противостояла всем попыткам распыления материи. В то же время энергетический топор разил с запредельной яростью, лишая лурианца сил и всякой возможности к сопротивлению.

Удар! Еще удар! Лурианец, воплотив крепкий эстиловый жезл, пытался ему противостоять, отражая свирепую атаку. Увы, он не настолько поднаторел в бою, как его грозный противник. Решив не испытывать судьбу, лурианец попытался переместиться куда-нибудь подальше — куда угодно, лишь бы избежать гудящего топора. Не вышло. Топор, осветившись каким-то особым светом, не иначе сработал как Поглотитель. Еще удар! Поступившись гордостью, лурианец призвал на помощь, перекликая своих самых близких коллег. Но отзываться те отчего-то не спешили. Отразив очередной удар, разорвавший стену едва ли не до Пустоты, лурианец ощутил в ментальном пространстве какой-то всплеск, очень похожий на хаос. И вдруг взвыла сирена. Взвыла громко и страшно — совсем как тогда, когда Сибер'юния напала на Институт. Вздрогнув всем телом, лурианец на мгновение отвлекся, пораженный этим зловещим звуком, и допустил фатальную ошибку. Последующий удар топора отправил его прямиком в Террикл.

Немало лурианцев находилось в зале для совещаний, когда туда неожиданно ввалилось Дерево. Именно Дерево, несколько похожее на Гизмунда, но одновременно ничего общего с ним не имеющее. Один его раздвоенный ствол был обломан почти у самого основания, будто в него угодил удар молнии. Другой тянулся гораздо выше, увенчиваясь несколькими острыми иглами и наслоением грибов. Бурая кора шелушилась, опадая энергетическими завитками. В глазах, горевших в трех треугольно запавших дуплах, сверкала неукротимая злоба. Из них прямо-таки вздымались оранжевые струйки, словно огоньки свечи, положенной на бок. Грозно затрещав, Дерево внезапно ощерилось множеством колючек, присущих скорее кактусу. Раздался короткий свистящий звук. Колючки, покидая стволы, рассекли воздух будто реактивные пули. Серебряные скамьи зазвенели, утрачивая кусочки выбитого серебра. Каждое попадание колючки оставляло в них глубокую щербину. Пол тут же покрыли борозды. Тела лурианцев не слишком пострадали, но колючки вонзились в них очень глубоко, заставляя материю сочиться теряемой энергией.

Зал огласили громкие крики, в которых смешивались изумление, ошеломление и даже испуг. И вот новый залп! А затем еще один и еще один! Свирепевшее Дерево стреляло как из пулемета, а затем, поднатужившись, воплотило вокруг себя несметный рой разъяренных шершней. Недолго думая, шершни выстроились в боевой порядок и ринулись на лурианцев. А вслед за ними уже летели острые, как бритва, шишки, орехи, взрывавшиеся не хуже гранаты, и листва, поднятая внезапно свистнувшим шквальным ветром.

Дормингдур! Как и Гизмунд, он тоже происходил из расы разумных деревьев, но его Юнисанциум имел совсем другую природу, а он сам кардинально отличался характером. Строптивый и непокорный, Дормингдур мог стать выдающимся лурианцем, либо же опасным Нарушителем. История вынесла свой вердикт. Когда он попытался перестроить часть Локализации под себя, начав наводить там свои порядки, лурианцы осадили его надлежащим образом. Казалось, Дормингдур успокоился, но вскоре принялся за старое, разве что в новом обличье. Его творения становились все злее, а сам он — все агрессивнее. Социум и мировоззрение лурианцев ему не нравились, а часть их он и вовсе отвергал. В один прекрасный момент он сцепился со своим Куратором, чем окончательно поставил крест на своей свободе. Сначала его поместили в Смещение на время, рассчитывая, что он одумается и успокоится. Дормингдур вроде бы смирился, но когда его выпустили, он попытался сбежать во внешний мир. Вторично из заключения он уже не вышел. Озлобленный на всех и вся, он принялся создавать в смещении копию своей планеты, со всеми ее ужасами и недостатками. Лурианцы увещевали долго, но, в конце концов, махнули рукой, предоставив Дормингдуру развлекаться как его душе угодно. Развлекаться взаперти, откуда он всегда мог выйти, если перестанет дурить. Но он не перестал. И при этом вышел. Как вышел — никто не знал. Лурианцы, отбиваясь и дематериализуя его атакующую материю, не успели ничего понять, как в зал вбежало сразу трое Нарушителей.

Рыбак рыбака видит издалека. Новые Нарушители и не подумали кидаться на Дормингдура. Они сходу атаковали лурианцев. Одним из них был Саугрус — головоногий хищник. Аскин смирил свои повадки, принял новый образ и пошел по пути цивилизации и созидания. Саугрус был его прямой противоположностью. Совершив выдающееся открытие, он заслужил право на Извлечение, но в итоге такового не оправдал. Хитрый и скрытный, он почти дошел до выпускного экзамена, когда не сумел сдержать свой подлинный настрой. Повздорив с одним Извлеченным, он разорвал его на куски, заодно испепелив львиную долю его творений. Отправленный в Смещение, лучше он ничуть не стал, дав своим чувствам полную волю. Саугрус неоднократно пытался выбраться, и однажды чуть не преуспел, воспользовавшись доверчивостью Куратора. Его успели обезвредить и водворили обратно.

Самовольного возвращения Саугруса никто не ждал, в то время как он, видимо, только того и дожидался. Ходил он на двух ногах и ниже пояса был похож на лурианца. Все что находилось выше — принадлежало головоногому, включая ряд щупалец, выпирающую пучеглазую голову и мимикрирующую пупырчатую кожу. Что хуже — там находился энергетический узел, расположенный в подбрюшье, являвшийся индивидуальной его особенностью. И этот узел был чрезвычайно опасен. Защищенный густой слизью, он пульсировал налитой мощью и неукротимой яростью, и оба этих качества немедленно обратились против лурианцев. Пробежав мимо Дормингдура, Саугрус расправил щупальца и закружился будто карусель. И с каждого из его щупалец в лурианцев полетела морская звезда. Подлетая к цели, она взрывалась своими лучами, испуская жгучую, будто поток плазмы, энергию. Эти потоки оплавляли серебряные скамьи, дырявили пол и стены, а в телах лурианцев оставляли дымящиеся язвы. А в воздухе уже материализовались стаи зубастых рыб, юрких, словно кометы, и свирепых как раненый лев. Вместе с ними вдоль пола заскользили медузы, прямо-таки прожигая любую материю, которой касались их красивые, но невероятно опасные стрекала.

Во втором Нарушителе лурианцы ошеломленно признали Эгнотрона. Разумный синтетик фактически уже был создан как искусственная жизнь, унаследовав Юнисанциум от своих вымерших хозяев. Творение получилось достаточно удачным, достигло невероятного уровня развития и, в конце концов, получило право на Извлечение. Лурианцы и прежде Извлекали синтетиков, поэтому никого прецедента они не создавали. К сожалению, конкретно этот синтетик надежд не оправдал. Обретя невиданные прежде таланты, он не придумал ничего умнее, как войти в системы Института и перестроить их под свое видение. Его попытка покопаться в Источнике была настолько вопиющей, что альтернативы заключению в Смещении просто не оказалось. Там Эгнотрон особо не скучал, занимаясь созданием компьютеризированных систем, совершенствуя навыки взлома и воплощая электронно-механические народы, больше похожие на армию. Тогда-то лурианцы убедились, что Смещение можно попытаться взломать изнутри, и усилили меры защиты. Выбраться Эгнотрону не удалось, однако в пагубных искусствах он явно поднаторел, что и доказал сейчас самым непосредственным образом.

Зал для совещаний наполнили разнообразные, чрезвычайно агрессивные машины. При этом вся тамошняя аппаратура тут же вышла из-под контроля. Какую-то Эгнотрон захватил, а что не смог подчинить — вывел из строя или свел с фигуральных катушек. Взбесившаяся техника усилила поднявшийся хаос, в котором он, вооружившись энергетическим ружьем, принялся наводить точечный армагеддон. Серия выстрелов обычно не наносила лурианцам существенного вреда, если те не отвлекались на другие атаки. Если же ружье палило мощным, накопленным пучком энергии, цель тут же рассыпалась, теряя физическое воплощение, а то вовсе отправлялась в Террикл. Повинуясь своему хозяину, призванные машины усердствовали дальше некуда. Наряду с шершнями, медузами и прочими злыми существами, они наседали на лурианцев разом со всех сторон. Эффективно испепеляемые, они появлялись снова и снова, нет-нет, да и доставая цель циркулярными пилами, кровожадными иглами, трескучими электродами, заряженными дротиками и гибкими манипуляторами. Особенно неистовствовала мобильная артиллерия. Выполненная в виде ребристых сфер, она постоянно ощеривалась орудиями, плевавшимися яростным адамантовым огнем. Тут и там вздымались мехнотроны, слишком большие и громоздкие, чтобы эффективно действовать в зале, зато основательно мешавшие лурианцам отбиваться. Их сопровождали мелкие и юркие глептоноиды — роботизированная жизнь, похожая на каракатиц. Они сновали так, что поразить их можно было только ударом по площади. Сами же они, выбирая момент, делали броски не хуже черной мамбы, впиваясь в лурианцев мертвой хваткой и прямо-таки выкусывая из них части тел.

⇐ Предыдущая 22 23 24 25 262728 29 30 31 Следующая ⇒