День первый: пятница. 12 страница

— Адерол, — шепчет Ривер, убирая свои руки от моих, чтобы зарыться в волосы. — Ксанакс и адерол. Но это было только раз. — Он издаёт тихий стон, и я крепко сжимаю его запястья. — Но я завязал. Клянусь. На следующее утро я выбросил все таблетки в унитаз.

Я убираю руки Ривера, чтобы видеть его лицо. Никто из нас ничего не говорит в течение минуты, мы просто смотрим друг на друга. Я чувствую его стыд и ненависть которые он испытывает сейчас к себе, и все чего я хочу — забрать у него это.

— Я не настолько самоуверен, чтобы думать, что я единственный источник твоей боли и того, с чем ты пытался справиться, — пробормотал я, — но мне жаль, что я сыграл в этом какую-то роль.

— Дело не только в тебе, — быстро подтверждает он.

У меня сводит живот, я понимаю, что его гложет что-то еще, а меня не было рядом, чтобы помочь ему, когда он больше всего в этом нуждался. Если я знаю Ривера так хорошо, как мне кажется, только его отец мог стать причиной его переживаний. До такой степени, что он решил, что наркотики — это выход.

Он впивается зубами в нижнюю губу, а я слежу за его движением. По лицу Ривера видно, что он изо всех сил старается удержать себя в руках.

— Ты скажешь мне, когда будешь готов, Abhainn. Если ты вообще будешь. Просто знай, что я сожалею, что скрывал от тебя правду и наговорил ужасную чушь. За то, что сделал все еще хуже. Ты должен знать, что я просто пытался защитить тебя.

— Но почему ты чувствуешь необходимость защищать меня? Почему ты не мог просто сказать мне, и мы могли бы все выяснить? Вот чего я не понимаю.

Я ухмыляюсь.

— Ты себя знаешь? Ты, наверное, самый упрямый человек, которого я когда-либо встречал. И, вдобавок ко всему, самый бескорыстный. Ни то, ни другое — не плохо. Но если бы я рассказал тебе что происходит, всю правду, ты бы не захотел оставить меня.

— И это плохо?

— Нет, — усмехаюсь я. — Но мы оба знаем, что ты готов принять пулю ради другого. И я боялся, что до этого может дойти. Потому что я знаю, что Тед способен на такое.

— И возвращаясь к нему,.. — говорит Ривер, глядя мне в глаза, — как он связан с тем, что случилось с Диконом?

Точно. Тед и Дикон.

Собравшись с мыслями, я вздыхаю.

— После того, как позвонил в полицию, я принял идиотское решение остаться с Диконом. Когда копы приехали, я сидел рядом с мертвым телом и с разбросанными из-за суматохи повсюду наркотиками. В моей машине к тому-же нашли травку, этого им хватило, чтобы меня обвинили в хранении и употребление наркотиков. А потом еще вся неразбериха с… трупом.

У Ривера округлились глаза, когда в его голове закрутились колесики.

— Значит, он заплатил копам, и тебя не арестовали.

— Если бы, — усмехнулся я. — Меня арестовали, и я провел ночь в тюрьме. Выпустили на следующий день, конечно же, благодаря Теду, и назначили дату суда, чтобы разобраться с обвинениями в хранении и употребление. Но в Пенсильвании люди несут уголовную ответственность за смерть вызванную употреблением наркотиков, и мне вменили и убийство. Поскольку именно я предоставил кокаин. Все это вместе взятое могло привести к тюремному заключению на срок до сорока лет.

— Итак, мы прошли через предъявление обвинения и все юридические процедуры, и назначили дату суда. Но потом все это просто исчезло. Обвинения с меня сняли, а дело закрыли, возможно, на неопределенный срок. И моя жизнь вернулась в нормальное русло, как будто ничего и не было.

— Он заплатил судье? — спросил Ривер, явно не веря.

— Да, и видимо не одному человеку, я уверен. Как вся эта хрень не попала в газеты или новости, не знаю. Я не знаю всех деталей, только то, что Тед готовился к перевыборам и был готов на все, чтобы сохранить лицо. — Я ухмыляюсь и закатываю глаза. — Нельзя же изображать счастливого семьянина перед избирателями, если его восемнадцатилетнего пасынка отправили в тюрьму, верно?

Ривер несколько раз моргнул и покачал головой, все еще переваривая услышанное.

— И ему все сошло с рук. Как ему сошло с рук то, что он сделал с тобой.

Это утверждение, а не вопрос.

Прикусив внутреннюю сторону щеки, я киваю.

— Да, но это из-за сделки, которую мы заключили.

Он бросает на меня взгляд.

— Что за сделка, и, что более важно, почему?

— У меня не было выбора в этом вопросе, — вздыхаю я, проводя рукой по лицу. — Он заплатил кому-то, чтобы замять всю заваруху, и в благодарность за его великодушие я должен был держать рот на замке о том, что произошло между нами, когда я был моложе. А если бы я отказался, он бы не стал мешать им запереть меня на всю жизнь.

— То есть ты хочешь сказать, и поправь меня, если я ошибаюсь… — говорит он, —... он шантажировал тебя, чтобы ты молчал об изнасиловании? Неоднократно? Годами?

Я киваю.

— Да.

— И ты запросто согласился на это?

— Либо так, либо провести всю жизнь за решеткой, Рив. Разумеется, я выбрал наиболее приемлемый вариант. Потому что, несмотря на чувство вины за случившееся, я не убивал Дикона. Так что же мне оставалось делать?

Ривер вздохнул, проведя рукой по волосам.

— Я не знаю. Это просто... пиздец.

— А то я не знаю. — Откинувшись в кресле, я смотрю на темнеющее небо. — Вот почему я так боялся. Теперь, когда стало известно, какой он больной, извращенный ублюдок, я боюсь, что он выполнит свои угрозы. Найдет способ отправить меня в тюрьму за то, что случилось много лет назад.

— Разве нет закона против такого рода вещей? Нельзя быть судимым за одно и то же преступление дважды?

— Да, но меня так и не судили. Дело не было закрыто, обвинения против меня просто сняли.

— Черт, — пробормотал он себе под нос, повесив голову. — Значит, тебя все еще могут посадить за это?

— Возможно? Я не уверен, честно говоря. Я уверен, что он найдет способ. Он всегда умудряется заставить дерьмо работать на него, всегда получает то, что хочет, от тех, кто может стоять на его пути. Не обращая внимания, что он сам создает. — Я вздыхаю, откидывая голову на спинку кресла. — Он беспощаден в своей попытке проползти к власти, а люди, достойные быть там, заслуживающие хороших вещей в жизни, — он давит своей ладонью по пути наверх.

— Одни поднимаются грехом, другие падают добродетелью, — повторяет он слова, нанесенные татуировками на мою кожу, и смотрит мне в глаза. — Ты просто пытался защитить меня.

Я торжественно киваю.

— Это все, чего я когда-либо хотел, Ривер. Ты должен поверить, что я никогда не планировал, что все зайдет так далеко. Я не хотел причинить тебе боль, а я знаю, что причинил, независимо от того, отрицаешь ты это или нет. Я просто надеюсь, что однажды ты сможешь простить меня. Начать все сначала и на самом деле… — Я запнулся, слова застряли у меня в горле.

— Я тоже этого хочу, — тихо шепчет он, понимая мои мысли, которые я не могу высказать. — Но можем ли мы всё исправить? Возможно ли это вообще?

— Я не знаю, — честно говорю я ему. — Я надеюсь, что мы сможем. Потому что там, в шале? Где никто не мог нас тронуть? Черт, Abhainn, мы были всем.

Он кивает в знак согласия, глядя на звезды, которые теперь ярко сияют в темно-синем ночном небе.

— Мы просто где-то по пути очень сильно облажались.

Он говорит «мы», но я беру всю вину на себя. Каждая её крупица лежит на моих плечах. Мой крест, который я должен нести.

После этого мы некоторое время молчим, и я вижу, как его пальцы постукивают, у Ривера есть песня. Но я не спрашиваю. Не тогда, когда я сказал ему, что больше не буду.

— My Heart I Surrender, I Prevail[2], — шепчет он, читая мои мысли.

И от этих слов у меня болит сердце.

— Если бы я мог, я бы хотел вернуть всё назад. Всё, что произошло за последние пару месяцев. — У меня вырывается грустный смех, и я качаю головой. — Я бы хотел, чтобы мы никогда не уезжали из шале. Потому что не могу припомнить, когда бы я был так счастлив в последний раз.

Ривер закусывает губу и снова кивает, его глаза блестят, когда он прочищает горло.

— Я тоже, детка. Я тоже.

Глава 18

РЕЙН

Захлопнув дверь, я сразу же направляюсь к дивану и плюхаюсь на подушки. Вся эта неделя с момента приезда в поместье Ашера превратилась в полное и абсолютное безумие, заполненное экзаменами. Учеба и колледж — это последнее, о чем я сейчас думаю, ведь мой сумасшедший отчим пытается перевернуть мою жизнь с ног на голову, и даже с привлечением помощи Анклава не похоже, что мы добились какого-то прогресса.

Похоже, Каэде ошибался, полагая, что выманить Теда из тени будет легко, потому что прошла уже неделя, а они так ничего и не придумали. Они сами незаметно следили за мной в качестве вторичного наблюдения, но не поймали никого, кто бы затаился поблизости. Единственный человек, которого они регулярно видели, - это агент ФБР, приставленный ко мне для присмотра, что сейчас не является чем-то ненормальным. Я уже привык к его присутствию.

Но не иметь никаких зацепок его места пребывания, или каковы его планы, даже с учетом возможностей Анклава... это расстраивает.

Я не понимаю, как единственная новая информация, которой мы располагаем, была получена не нашими усилиями, а доставлена самим Тедом. Ну, или кем-то, кого он нанял. Но судя по записке, которую моя мать отправила доктору Фултону, все его банковские счета и акции были заморожены в рамках расследования.

Я знаю, что ты, вероятно, не захочешь ничего слушать, но просто знай. Он в отчаянии, Киран. Он видит в тебе источник всех своих проблем — с законом и из-за потери денег. Но он также видит в тебе решение.

Когда она продолжила подробно объяснять мне, что, по ее мнению, ему нужно, я понял, что у моей семьи гораздо больше секретов, чем я знал. Потому что впервые услышал о трасте, который отец создал для меня в детстве, о трасте, которым после его смерти занимались мои бабушка и дедушка.

И что самое важное, ни моя мать, ни Тед не могли прикоснуться к этим средствам. Что, вероятно, взбесило их обоих, когда они узнали об этом.

Моя мать прислала информацию о счете в своем письме, все, что мне было нужно для доступа к нему.

Я уверен, что Тед знает о моем трасте и собирается сделать все, что в его силах, чтобы вымогать у меня деньги. Достаточно, чтобы сбежать из страны и прожить остаток жизни в комфорте на каком-нибудь гребаном острове в Карибском море. Черт, даже моя мать намекнула на это в своем письме.

Я не указываю тебе, что делать с этими деньгами. Но, дорогой, если он будет искать тебя, чтобы заполучить деньги, надеюсь, ты подумаешь отдать ему столько, сколько он захочет. В конце концов, думаю, это будет лучше альтернативы.

Честно говоря, я бы отдал ему все, если бы знал, что это заставит его держаться подальше и навсегда исчезнуть из моей жизни. Проблема в том, что... он, вероятно, не поверит мне, если скажу ему, что это все, чего я хочу.

Он не остановится, пока я не замолчу навсегда. Я просто чувствую это.

Дверь открылась, и я опомнился от своих мыслей, ничуть не удивившись, что в квартиру вошел Ромэн. Даже после всего случившегося дерьма я могу быть только благодарен ему, что он убедил своих братьев и коллег по наследию поделиться с нами информацией об Анклаве в большем объеме, чем, вероятно, известно кому-либо за пределами организации.

Но когда смотрю ему в лицо, сразу понимаю, что у него нет хороших новостей.

Бросив почтовый конверт мне в грудь, он направляется на кухню и тут же наливает себе стакан виски, выпивая его быстрее, чем я когда-либо видел, чтобы он выпивал стакан воды. Схватив конверт с груди, я начинаю открывать эту чертову штуку, говоря при этом.

— Я так понимаю, это не та информация, которую ты собрал, — сухо констатирую я.

— Оно было приклеено к двери, когда я пришел, — говорит он мне, наливая себе еще один стакан виски.

Я достаю объемную пачку фотографий, тех самых, которые Тед прислал ранее, и меня накрывает напряжение и беспокойство. И не зря, потому что когда я начинаю их листать, то понимаю, что они намного хуже остальных.

На первом фото я и Ривер на улице в школьном дворе. Судя по моему лицу, это явно тот день, когда Ривер спрашивал, зачем я позвал Ромэна сюда. Я могу судить об этом по легкому снегу, припорошившему траву. То, что Тед разгуливал по кампусу, вызывает беспокойство, но это не конец света. Я ведь могу просто разговаривать с другом, верно?

На втором снимке мы снова вдвоем, на этот раз возле кабинета доктора Фултона в разгар спора, который произошел у нас тем утром. Я все отчетливо помню. Анализируя фотографию, я замечаю свою руку на руке Ривера. Да, это вызывает беспокойство. Но опять же, я не удивлен, на протяжении нескольких месяцев он ходил за мной хвостом. И друзья могут хватать друг друга за руки, чтобы не дать им уйти.

Как только я перехожу к третьей фотографии, начинается паника. На снимке снова мы вдвоем. На этот раз мы стоим перед моим домом, мои ладони обхватывают его щеки, наши лбы прижаты друг к другу, что кричит о близости. Это день, когда Ривер, наконец, высказался, заявив, что с него хватит. И то, как мы прижимаемся друг к другу... Тед не мог не понять, что именно тогда он сорвал чертов джекпот.

Блядь.

Должно быть, я произнес это вслух, потому что Ромэн мгновенно оказался рядом со мной, безмолвно протягивая руки к стопке. Я даю ему первые две и позволяю взглянуть на третью, прежде чем перейти к следующей.

Не знаю, почему я продолжаю смотреть, видимо, я чертов мазохист. Поскольку уже на четвертом снимке меня начинает тошнить. На этот раз это только я, но это утро после того, как я пришел в квартиру Ривера. После того, как я провел ночь, а он выгнал меня. Я спускаюсь по ступенькам возле его дома, направляясь к своему джипу, припаркованному на улице.

Он проследил за мной до квартиры Ривера.

Перейдя к последней, я вижу увеличенный снимок предыдущей фотографии, сфокусированный на окне жилого дома. Я не сразу понимаю, что Ривер стоит в нем и смотрит, как я ухожу.

Я вижу страдание на его лице, и чувствую его даже через зернистую фотографию.

Страх в груди сжимает сердце, когда понимаю, с какой целью Тед прислал мне эти фотографии.

Он знает, где живет Ривер. Я, черт возьми, указал ему дорогу.

И теперь он хочет, чтобы я знал, что у него есть рычаг, который ему нужен, чтобы получить все, что он хочет.

Он знает, что я готов на все ради Ривера. Отдам все ради него. Вот почему я был так категоричен, решив держаться от него подальше, пока все это дерьмо не останется позади.

Вот только я не справился. То есть... я втянул нас во все это безумие без всякой гребаной причины. Тед все равно нашел мою слабость. Более того, я фактически преподнес Ривера ему на блюдечке с голубой каемочкой, не понимая, что притяжение между нами двумя сильнее, чем простое желание. Мы — магнит, две противоположности, тянущиеся друг к другу, пока мы не сломаемся и не сцепимся.

Судя по мрачному выражению лица Ромэна, я вижу, что он тоже все понял.

Не знаю, сколько времени мы сидим вместе в тишине, это новое откровение висит в воздухе.

— Что нам теперь делать? — наконец спрашиваю я его, слова слегка застревают в горле. Меня переполняют эмоции, я знаю, что Тед может быть прямо сейчас у квартиры Ривера.

Черт.

Я встаю, и тут же Ромэн хватает меня за руку. Я смотрю ему в глаза и чувствую себя загнанным зверем.

— Что бы ты ни думал сделать, а я знаю, что ты хочешь пойти к Риверу, — медленно говорит он, отпуская мою руку. — Не делай этого. Ты только сыграешь ему на руку, подпитывая его своей паникой.

— Да у меня из-за него итак приступы паники, — шиплю я, делая шаг к двери. Только Ромэн снова ловит мою ладонь, и я на волосок от того, чтобы оторвать его чертову руку.

— Я понимаю, но тебе нужно успокоиться и подумать. Он не знает наверняка, что Ривер для тебя что-то значит. Но ты идешь к нему сейчас на грани истерики? — Ромэн качает головой и вздыхает. — Ты откроешь все свои карты, Рейн. Это именно то, что ему нужно.

Прикусив губу, я ругаюсь себе под нос. Он прав. Именно поэтому я держу его здесь. В дополнение к его обучению и связям, он умеет мыслить ясно, когда я не могу.

— Ладно, — бормочу я, достаю телефон из кармана толстовки, нахожу контакт Ривера и нажимаю кнопку вызова.

В отличие от последнего раза, когда я был в таком положении, Ривер отвечает на втором звонке, и я сразу же вздыхаю с облегчением.

Он в безопасности.

— Рейн? — спрашивает он, когда я сначала ничего не говорю.

Прочистив горло, я пытаюсь придумать, что сказать, потому что «привет» кажется мне неправильным в такой ситуации. Слишком спокойно и собранно. В итоге я так и делаю, иначе я буду молчать с ним на линии так долго, что он может подумать, что я случайно набрал его номер.

— Что происходит? — спрашивает он.

Вздохнув, я иду в свою спальню, чтобы поговорить с ним наедине. Бросив быстрый взгляд на Ромэна, я вижу, что он набирает чей-то номер, вышагивая вдоль кухонного острова со стаканом виски в руке.

— Ты мне доверяешь? — спрашиваю я, игнорируя его вопрос.

На другом конце провода долгое молчание, пока я жду его ответ. И я бы солгал, если бы каждая пропущенная им секунда не казалась ударом ножом в моем сердце.

— Иногда, — наконец говорит он, и этот момент я воспринимаю это как победу.

Сев на кровать, я упираюсь локтями в колени и вздыхаю в трубку.

— Сегодня вечером Тед снова связался со мной. Фотографии, как и в прошлый раз.

Я слышу тихий вздох Ривера на другой линии.

— Что на этот раз?

— Последние фотографии. Нас. В основном, спорящих. В школе на площади, у здания Фултон, — говорю я ему хриплым голосом. — В тот день возле моей квартиры.

Я прислушиваюсь к его дыханию в трубке.

— Хорошо, еще фотографии. Я не вижу ничего особенного.

— Есть еще, — простонал я, сжимая переносицу.

Проклятье, как бы я хотел, чтобы мне удалось уберечь Ривера от этого. Ничто из происходящего сейчас не имеет к нему ни малейшего отношения, кроме нашей с ним одержимости друг другом, от которой никто из нас не может освободиться.

— Есть одна фотография, на которой я выхожу из твоей квартиры, на следующее утро после того, как мы... — Я прервался, не желая думать о том, когда мы в последний раз занимались сексом. — Это было как раз тогда, когда ты меня выгнал. И да, он следил за мной. Но он знает, что это твоя квартира.

— Как?

— Он прислал одно увеличенное фото из твоего окна. Ты смотрел, как я ухожу.

Ривер снова замолкает, обрабатывая информацию, которую я ему сообщаю.

— Он знает, где ты, mo grá. Тебе больше небезопасно оставаться там.

Ривер тихонько смеется.

— И куда ты предлагаешь мне пойти? К маме? Я уверен, что она обрадуется, когда спросит, почему я должен оставаться там.

— Оставайся со мной.

В его голосе звучит опасение, когда он спрашивает:

— А Ромэн будет с нами?

Ну, когда он так говорит...

— Тогда я останусь с тобой, — умоляю я, нуждаясь, чтобы он согласился хоть на что-то. — Только на ночь, а завтра, когда закончится последний экзамен, ты сможешь поехать туда, куда планировал на весенние каникулы.

Я слышу легкий стук и смотрю на дверь, видя, как Ромэн заходит в мою комнату.

— Да? — спрашиваю я его, убирая телефон ото рта.

— Я звонил Каэде, сообщил ему последние новости. Он считает... — он прервался, взглянув на телефон в моей руке, —... что ты, Ривер и я должны пожить в поместье Ашера. По крайней мере, в течение следующей недели. Этого времени должно хватить, чтобы мы смогли составить реальный план защиты, когда ты вернешься к началу последнего семестра, поскольку Тед ведет себя гораздо хитрее, чем ожидалось.

У меня отвисает челюсть; я знаю, что Ривер вряд ли согласится на это. Быстро кивнув, он выходит из комнаты. Видимо, чтобы собрать свои вещи, потому что выражение его лица говорит мне, что он хочет попасть туда как можно скорее.

Я вздыхаю в трубку.

— Ты что-нибудь из этого слышал?

Стон.

— Да. Вопрос в том, есть ли у меня выбор?

Я тихонько смеюсь, потому что он не был бы Ривером, если бы не начал сопротивляться.

— Обычно я бы сказал «да». Но это — далеко не нормальные обстоятельства, Abhainn. — Я сглатываю, слегка переживая, что он все равно не захочет слушать. — Пожалуйста, поехали со мной туда на неделю.

— А что, пяти недель в горах в этом году было недостаточно? — ворчит Ривер, но в его голосе слышны слегка игривые нотки.

Нет, mo grá. Мне никогда не хватит. Я был бы счастлив остаться в хижине до конца наших дней.

И каким-то образом, даже в этой гребаной ситуации, мне удается улыбнуться.

— Очевидно, нет. Я думаю, нам нужна еще одна, не находишь?

Опять молчание, но, слава богу, он сдается.

— Хорошо. Я напишу Ашеру адрес и встречусь с тобой там завтра после экзамена.

В жилах застывает лед.

— Но что насчет сегодня? И завтра в течение дня? Ты не можешь быть один. Ривер, — умоляюще произношу я его имя.

— Расслабься. Я позвоню Эллиоту или Дрю, чтобы они остались у меня на ночь. А у Эллиота в это же время в том же здании последний экзамен. — Он делает паузу, и я слышу легкую улыбку в его голосе. — Я уеду сразу оттуда. Я не буду один, разве что по дороге.

Даже зная это, я все еще нахожусь в напряжении. Я бы предпочел быть с ним все это время, чтобы убедиться, что ему ничего не угрожает. Но я боюсь, что, если я надавлю, он снова отступит и вообще откажется приехать.

— Хорошо, но ты всю дорогу до поместья будешь с кем-нибудь разговаривать по телефону.

— Да, мам, — говорит он с сарказмом, заставляя меня усмехнуться, когда прощается и отключает звонок.

И вот я сижу здесь, среди всего этого хаоса и безумия, с единственной мыслью в голове.

Черт, я люблю его.

Глава 19

РИВЕР

— Боже, мне до сих пор не вериться, что ты любишь ананасы в пицце!

Я смотрю на Эллиота, сидящего на другой стороне дивана, и на мгновенье замираю со своим кусочком рая возле рта.

— Ты что, до самой смерти планируешь смеяться над моим выбором начинки?

— Все возможно, придурок, — ухмыляется Эллиот, откусывая еще один кусок своей пиццы с пепперони.

Я смеюсь и отмахиваюсь от него.

— Сам виноват, не нужно было называть меня умником.

— Ага, мечтай больше, — ухмыляясь, качает головой Эллиот, когда я запихиваю пиццу в рот и наслаждаюсь. И это так здорово — снова просто жить, зная, что наши отношения с Рейном, хотя они ни в коем случае не идеальны... кажется, начали налаживаться.

Я знаю, что мне не нужен Рейн, чтобы быть счастливым. Я бы нашел счастье снова после того, как выполз бы из ямы, которую сам себе вырыл, когда мои отношения не только с ним, но и с родителями рухнули. Даже не сомневаюсь, что в конце концов я бы пришел в норму, просто уменьшив на несколько лет срок службы моей печени.

И каким бы несчастным Рейн меня ни сделал, он также подарил мне самые счастливые моменты в моей жизни. Как я уже говорил доктору Фултону, вид с вершины горы того стоит, даже если там трудно дышать.

Эллиотт расслабляется на диване после того, как доедает остатки пиццы, и, наклонив голову, бросает на меня изучающий взгляд, который я не слишком уверен, что хочу пытаться разгадать.

— Почему ты позвал меня к себе?

Я нахмурился.

— Я что, просто так не могу позвать тебя поесть пиццу и подготовиться к выпускному экзамену?

— Да, можешь. Но обычно ты приглашаешь нас обоих, — говорит он, имея в виду себя и Дрю. Он замолкает, снова сузив на меня глаза. — Сказать по правде? Тебя здесь не было. Я хочу сказать, не совсем. С тех пор, как ты вернулся из Вейла.

Я вздыхаю, прислоняясь спиной к подушке.

— Я знаю. Я переживал какое-то дерьмо.

Преуменьшение века.

— Понятно. И я не виню тебя за то, что ты справлялся с этим по-своему. Но, блин, мужик. Ты напугал нас до чертиков. Когда я вошел в подвал на вечеринке Эйдена... — он прервался, окинув меня сочувственным взглядом. — Я не знаю, что я подумал. Мне просто было неприятно видеть тебя в таком состоянии, поэтому я должен был что-то сделать.

— Я не очень хорошо помню ту ночь, — честно признаюсь я. Единственное, что точно помню, это поцелуй с Рейном в ванной наверху после того, как принял таблетки.

— Наверное, для тебя будет лучше, если ты не вспомнишь.

Да, он прав. Я ни черта не хочу ни знать, ни помнить, что произошло после встречи с Рейном. Во что бы я ни вляпался, лучше не знать.

Эллиот продолжает наблюдать за мной, пока я заканчиваю есть.

— Ты вообще его видел с тех пор?

Прикусив губу, я решаю быть откровенным.

— Да. Видел его в эти выходные.

Эллиот бросает на меня разочарованный взгляд, и я не знаю, почему я почувствовал себя виноватым. Наверное, просто потому, что он хочет для меня лучшего. Как и Тайлер, иногда даже Дрю.

— Почему? Ривер, зачем тебе так поступать с собой, если ты знаешь, что он с Ромэном?

Поняв, что он думает при слове «видел», у меня округлились глаза, и я покачал головой.

— Нет, нет. Не так. Мы просто поговорили.

Но я поморщился и провел рукой по шее, понимая, как это звучит.

Он продолжает изучать меня, нахмурив брови, и недоверчиво спрашивает:

— Неужели?

— Я клянусь, Эл. Мы не… — Я прервался, покачав головой. Не начинай врать своим лучшим друзьям. — Такого не было уже давно.

— Значит, ты не трахал его с тех пор, как вернулся из Вейла, — твердо говорит он, а не спрашивает, и мне приходится сдерживаться, чтобы не рассмеяться от того, что он сразу предположил, что я только сверху.

— Только его рот, — отвечаю я инстинктивно, чем зарабатываю кислый взгляд и закатывание глаз.

Но, по крайней мере, это не ложь. Технически говоря, Рейн трахнул меня в моей квартире.

— Черт возьми, Рив, — простонал Эллиот, но на его губах появилась улыбка. — Ты иногда ведешь себя как чертов ребенок. Всегда в середине серьезных моментов.

— Я могу быть серьезным, засранец. — Я бросаю в него свёрнутую салфетку. — Жизнь слишком коротка, чтобы забивать ее тяжелым дерьмом.

Эллиот кивает, но я вижу, что он просто пытается поддержать меня. Честно говоря, я даже рад этому. С меня достаточно переживаний. За двадцать один короткий год я пережил столько душевной боли и страданий, что хватило бы на всю жизнь. И мне надоело тонуть в них, позволяя им затягивать меня в депрессивный круг печали и отчаяния.

Это не я, и я не хочу быть таким. Хочу снова быть собой. Счастливым. Беззаботным. Диким.

Я хочу жить. И я, черт возьми, заслуживаю этого, как и все остальные.

Так что мне все равно, если Эллиот, Тайлер или кто-то еще осудит меня за это. Я сам кузнец своего счастья. Добиваюсь и получаю то, чего хочу. То, что заставляет меня радоваться каждому прожитому дню.

А Рейн... он — все это для меня. Неважно, как плохо все складывалось для нас в прошлом, и неважно, что мы причиняем друг другу боль.

Он — кислород.

И он заставляет меня чувствовать себя живым.

На следующее утро мы с Эллиотом отправились на последние экзамены перед каникулами, и несмотря на то, что промежуточные экзамены уже позади, мне нужно подтянуть многие предметы по которым в конце следующего месяца будут общие итоговые экзамены.

А это... практически все.

Короче говоря, я очень жалею, что просрал первые пару месяцев этого семестра

Но это не единственное, из-за чего я нервничаю, когда мы идем через кампус. У меня легкая паранойя. С тех пор как поговорил вчера по телефону с Рейном, я чувствую, что за мной следят. И хотя не думаю, что Тед сделает что-то против меня в присутствии людей или на публике, мне все равно неспокойно.

Но, с другой стороны, почему Тед вообще видит во мне цель?

Я только на прошлых выходных узнал наконец-то всю правду о Теде, Рейне, Ромэне поговорив с Рейном в доме Ашера... о причинах, по которым вся эта ситуация вообще произошла.

После шале, мы почти не разговаривали, только ссорились.

Порой вспоминая об этом, мне хочется смеяться. Раньше мы оба ненавидели, когда были настолько синхронизированы друг с другом. На поле и вне его. Ненависть между нами дошла до предела, а любовь к нему... стала мгновенной.

Однако сейчас мы можем быть на одной волне только тогда, когда нас окружает дикая природа. Как будто горы стали для нас своего рода катарсическим средством общения или что-то в этом роде.

Я сижу на экзамене и думаю о Рейне, вместо того, чтобы заниматься проклятым материалом, который я изучал последнюю неделю в надежде впихнуть в свой мозг достаточно информации, чтобы проскочить с проходным баллом.

Это не сулит мне ничего хорошего, но как я могу сосредоточиться на чем-то, кроме тайных обществ, буйных насильников и долбаного Кирана Грейди?

Ворча, я быстро прохожу оставшуюся часть теста, потому что большую часть времени потратил на мечтания. По крайней мере, я знал некоторые ответы, а на то, чего не знал, у меня был один шанс из четырех угадать правильный ответ.

Слава богу за возможность выбора.

Выходя из класса, я едва не прошел мимо Эллиота, прислонившегося к стене и разговаривающего с девушкой, которую, кажется, видел раньше. Симпатичная брюнетка в очках, одетая в футболку Tri-Delta, и я понимаю, что, вероятно, именно там и видел ее раньше, в доме сестринства.

⇐ Предыдущая 9 10 11 12 131415 16 17 18 Следующая ⇒