ОТРАВЛЕНИЕ ДЛЯ БЕДНЫХ 8 страница

— Вы игнорируете простую суть вещей. Это для бедных отравление. А для остальных — доход и перспектива, — с каким-то знакомым выражением внезапно произнес Сандерленд.

Эти слова! Ван Эдвейс уже слышал их прежде! Слышал из уст Димаса Берроуби, президента " Дельта Тектоники"! Не удержавшись, он тут же озвучил свою догадку и получил немедленное ей подтверждение.

— Да, мы встречались, и встречались неоднократно. Ваше участие было одобрено и запланировано. Ваше умение сочетать должностные обязанности с личной выгодой пришлось весьма кстати, и, между прочим, на верхах вполне одобрялось. Все рассчитывали, что вы сделаете всю грязную работу и за солидный куш прикроете досадные промашки компании. Кто же знал, как оно в итоге обернется… — не стал скрывать Сандерленд. — Что, ваша светлость, дворянская кровь взыграла? На подвиги потянуло? Арно де Трианкур решил предстать рыцарем в сияющих доспехах? Вас ведь предупреждали, — внезапно добавил он совсем другим тоном, будто втайне ненавидел Ван Эдвейса всей душой.

— Да, предупреждали. Но я и подумать не мог, что гниль забралась настолько высоко! — дерзко бросил верховный комиссар. — Кстати! Если вы не желали, чтобы я сделал именно то, что сделал, то почему это допустили? Почему позволили Серджио Грассдейлу вступить в игру?

— Да никто ему не позволял, — фыркнул спикер. — Этот ретивый служака всегда был очень полезен и делал стойку на всех, на кого укажут. А тут взял и повел себя как идиот! Учуяв жирную добычу, настоящее дело века, он умудрился сохранить все в тайне, чтобы никого, видите ли, не спугнуть. Прямо вцепился мертвой хваткой и замкнул все концы на себя. Когда стало ясно, что происходит, всякое вмешательство с нашей стороны уже исключалось. И мы позволили событиям идти своим чередом. Руководство " Дельта Тектоники" пришлось принести в жертву. И к нему бы, по-хорошему, следовало добавить кое-кого еще…

С последними словами он метнул на верховного комиссара горящий красноречивый взгляд. Тот выдержал его с подлинным достоинством, будто не принимая всерьез настолько низкие выпады.

— Учитывая все услышанное, я полагаю, что возмездие не за горами? Как вы это провернете? Несчастный случай или трагическая гибель от руки разорившегося на бирже финансиста? — презрительно осведомился Ван Эдвейс.

— К сожалению, устранять вас уже слишком поздно, да и бессмысленно, — криво улыбнулся спикер. — Вы привлекли к себе чрезмерно много внимания. Если с вами что-нибудь произойдет, это всем выйдет боком. Газетчики просто с ума сойдут, а свора крикунов из оппозиции почти наверняка добьется отставки кабинета министров. Начнутся перестановки и в сенате. Это никому не надо. Вас бы с радостью прикончили все те, чьи состояния изрядно пострадали, но теперь это будет себе дороже.

— И что же вы намерены предпринять? — прищурился Ван Эдвейс.

— Живите уж, черт с вами, — махнул рукой Гилберт Сандерленд, выходец из клана промышленников-миллиардеров. — Примите обещанную вам медаль, дайте несколько победоносных интервью и сидите тихо. Потом, когда вся эта шумиха поуляжется, вы напишете прошение об отставке и отправитесь на заслуженный покой.

— В фамильный склеп? — иронично осведомился Ван Эдвейс.

— На Хромитею, — неожиданно заявил спикер. — Если уж ради нее вы так расстарались — вот туда и проваливайте. Нам, знаете ли, в столице герои не нужны.

* * *

Близился полдень. Сквозь облака, тянувшиеся чередой от горизонта до горизонта, выглядывало хмурое, словно не выспавшееся солнце. Его лучи то протягивались к бесплодной, красноватой земле, а то отдергивались, уступая место тут же выраставшим теням. Шурша наметаемым песком, с запада налетал порывистый ветер. Теребя волосы, он сыпал на них мелкий сор и тут же устремлялся дальше, вздымая по пути пылевые вихри. Птицами сновали планетарные катера. Поодаль, полыхая дюзами, воздушной горой взмывал грузовой транспорт. Под ногами ощущалась легкая вибрация. Это неторопливо ползли к шахте тяжелые буровые машины.

Обеденный перерыв заканчивался. Поодиночке и гурьбой шахтеры покидали гостеприимную закусочную, возвращаясь к своим обязанностям. И вот уже последние из них скрылись из виду, а гомон людских голосов окончательно стих. Губернатор Хромитеи, сидевший за столом у бетонного парапета, остался один.

— Ну что, ваша светлость, как успехи? — спросил появившийся старик.

Он всегда появлялся в это время. Появлялся с тех пор, как вся столичная шелуха осталась позади, сменившись трудовыми буднями.

— Сайрус, сколько раз я просил меня так не называть, — вздохнул губернатор.

— Вы все еще стыдитесь своего происхождения? — усмехнулся мистер Штерн.

— Нет. Уже нет. Но все-таки лучше зовите меня по имени, — покачал головой бывший верховный комиссар.

— Хорошо. Пусть будет по-вашему, — улыбнулся призрак. — Итак, Арно, как ваши дела?

Собственные дела герцога де Трианкура были не очень, учитывая пожизненную ссылку на Хромитею. Что же касалось ее самой, то с тех пор как он стал губернатором этой планеты, на бездействие властей никто не жаловался. Абсолютному и безапелляционному владычеству " Дельта Тектоники" был положен конец. Компания, как таковая, сохранилась, но преступный произвол в отношении граждан Хромитеи прекратился. Пока что ученые только оценивали ущерб, нанесенный подземной и наземной экосистеме, а медики не закончили углубленное обследование людей, но многие результаты были налицо. И не в последнюю очередь благодаря стараниям нового губернатора.

Очистить все токсичные глубины сразу, по одному лишь мановению руки возможным не представлялось. Проблема заключалась не только в колоссальном количестве контрагента и надежном обеззараживании всех пострадавших областей. Подлинный их масштаб был попросту неизвестен, поскольку картографические сведения о водоносном слое практически отсутствовали. Но с чего-то же надо было начинать! Слив ядовитых отходов прекратился, а профильные специалисты занялись восстановлением и наращиванием очистных сооружений. Они принимали участие и в исследовании подземных вод, одновременно налаживая процесс первичной детоксикации. На все это уходили немалые средства, но они отыскались на счетах " Дельта Тектоники". Ее былым сверхдоходам, прежде служившим исключительно интересам узкого круга лиц, нашли достойное применение. Из них же финансировалась модернизация водопроводной системы.

Окружающая среда по-прежнему оставалась зараженной, поэтому губернатор поставил здоровье граждан приоритетной задачей. Каждый дом, каждое хозяйство следовало обеспечить безопасной водой и чистым воздухом. Особые коммунальные услуги, ранее доступные только состоятельным людям, отныне становились обязательной нормой для всех. Общественные места регулярно проверялись, а роботизированные бригады проводили ежесуточную чистку зданий и улиц.

Отдельным пунктом шли продукты питания. Торговые точки, не соблюдавшие новые нормы, получали огромный штраф, а при повторном нарушении закрывались. Предпринимателям, давно привыкшим продавать дешевые товары с большой прибылью, это не нравилось, однако губернатор был непреклонен. Кого что-то не устраивало — тот выдворялся с Хромитеи, а на его место приходили другие. В том числе желающие получить государственные субсидии на теплицы, ангары и агропромышленные комплексы. Параллельно с этим власти обеспечивали неимущих консервированной продукцией, довольно безвкусной, зато питательной и абсолютно безопасной.

Больницы, медицинские станции, транспорт экстренного реагирования, подомовой обход и прочие задачи здравоохранения стали вторым из важнейших приоритетов. В отличие от первого, он обеспечивался республиканским бюджетом. Признав экологическую проблему на Хромитее, правительство автоматически становилось обязано ее решать. Новый губернатор, умело балансируя на грани дозволенного, добился приличного финансирования, за счет которого возможности врачей кратно расширялись. Теперь шахтеры не летали за тридевять земель, а могли обратиться в ближайший медицинский корпус, появившийся в каждом поселке. Более того, они обрели право на такие услуги, о которых прежде и не мечтали даже по расширенной страховке. Признав, опять же, вред, нанесенный их здоровью, государство предоставило им лечение на должном уровне. Им, и всем тем, кто объявлялся пострадавшим от деятельности " Дельта Тектоники". Это устанавливали врачебные комиссии, в том числе ходившие по домам. Обследование определяло степень отравления токсинами. На его основании выдавалось официальное заключение и назначалась соответствующая терапия. Фактически, пострадавшими признавались почти все, кто находился на Хромитее в момент ареста руководства " Дельта Тектоники". Ну, за исключением богатой прослойки населения, но той было не до медицинских диагнозов. У нее хватало иных забот.

Новый губернатор приложил немало усилий, чтобы все, кто наживался на " Шестой миле", были выявлены и понесли заслуженное наказание. Рядовых исполнителей щадили. Тех же, чье благосостояние росло именно за счет отравления людей, комиссары внутренних дел брали в оборот по полной программе. Многие обитатели богатых домов постепенно переселялись в тюремные камеры. Опустевшие и арестованные особняки все чаще уходили с молотка. Цены на недвижимость серьезно упали, но новые жильцы были этому только рады. Они ведь появлялись из числа вчерашних рабочих и служащих, получивших повышение и формировавших средний класс.

Следовало отметить, что добыча руды не останавливалась и шахты не закрывались. Во-первых, даже при старых порядках " Дельта Тектоники" их экологическое состояние было удовлетворительным. Оно оставляло желать лучшего, но не считалось критически недопустимым. Во-вторых, соблюдение техники безопасности и норм окружающей среды подняло условия труда на качественно иной уровень. За ними теперь бдительно следили государственные инспекторы.

Да, резкое снижение добычи и заметное увеличение ее себестоимости существенно изменили расстановку сил на сырьевом рынке, но, в конечном счете, все получилось не так уж и скверно, как некогда стращал Димас Берроуби. Конкуренты не выжили " Дельта Тектонику", хотя и полностью лишили ее доминирующих позиций. Расценки на руду и редкоземельные элементы стали куда справедливее, пусть и оставили многих без неестественно высокой прибыли. Более того, конкуренты хоть и задрали цены, пользуясь образовавшимся дефицитом, но в разумных пределах. Создав консорциум, они предпочли не ссориться с властями, а договориться с ними, и вели активные переговоры об открытии своего бизнеса на Хромитее. Губернатор пока не решил, что целесообразнее — разделить " Дельта Тектонику" между новыми владельцами, выплатив стоимость акций прежним, или же оставить ее в неизменном формате, но допустить на планету другие добывающие компании. Решал, конечно, не он один, но его голос на Хромитее звучал громче всех, и без его одобрения ничего на ней не происходило.

Отдельной своей задачей губернатор поставил розыск останков всех погибших на предприятиях " Дельта Тектоники". Официально — чтобы отдать им дать памяти, а семьи смогли достойно проводить их в последний путь. Неофициально — чтобы томящиеся духи наконец-то обрели покой. Поняв и приняв, с кем имеет дело, губернатор неоднократно спускался в отравленные глубины, но отнюдь не за тем, что предполагали люди. Он разговаривал с призраками, которые помогали ему в этом благородном деле. И помогали так, как не мог бы никто другой.

Экипаж Кайсы Лоу пообещал уйти последним. Уйти только после того, как все бесплотные узники " Шестой мили" навсегда покинут ее мрачные тоннели. Буровая машина, доставившая тогда еще верховного комиссара на поверхность, была самой настоящей, но управлялась призраками и работала от призрачной же энергии. Это наделяло ее сверхъестественными возможностями, объяснявшими очень многое. Например, вроде бы пробуренный от озера, но вскоре исчезнувший тоннель. Или же как она вообще выбралась со дна, хотя именно там когда-то наглухо и застряла, а ее экипаж погиб. Чего и удивляться, что " Дельта Тектоника", разыскивая верховного комиссара, никакого тоннеля так и не нашла, хотя перевернула каждый камень. Спустя некоторое время земля смыкалась обратно, будто ее никогда и не тревожили. Что же касалось экипажа, то его бездыханные тела так и лежали в аварийном отсеке, пока духи пробивали Ван Эдвейсу путь сквозь толщу земли. Они выглядели как живые, и при контакте не обдавали могильным холодом. Кайса Лоу пояснила, почему это произошло тогда, когда верховный комиссар пытался сбить дозорный дрон. В обычного человека обычный же дух вселиться не в состоянии, но тело медиума могло стать для него временным пристанищем. Понимая, что дрон вот-вот сбежит, Кайса Лоу взяла руку Ван Эдвейса под свой контроль, чем доставила ему несколько неприятных мгновений. Дрон был успешно повержен, а ее последующая горечь происходила из осознания собственной сущности, о которой ей напомнил отшатнувшийся Ван Эдвейс. Сами-то призраки подстрелить робота не могли, поскольку их возможности напрямую зависели от медиума. Именно для этого его " утопили" в озере, не только скрывая от пролетавшей машины, но и доставляя к буровому модулю.

Ван Эдвейс очень кстати лишился чувств, хотя до Хромитеи за ним обмороки не водились. Виной тому была не давящая атмосфера " Шестой мили", а непривычно мощное взаимодействие с потусторонней энергией. Сайрус Штерн его не просвещал, а пользовался ненамеренно спровоцированным беспамятством. В нем Ван Эдвейса и доставили до дна, где покоился перевернутый буровой модуль. Тут же " ожив", машина благополучно выехала на берег, проливая потоки воды, остатки которой и наблюдал, приходя в себя, верховный комиссар. Наблюдал он и подлинную сущность призраков, принимая их за ангельские силуэты.

С вагоном вышла похожая история. Сам того не ведая, от природы сильный и потомственный медиум вошел в контакт с машинистом. Это позволило ей обрести контроль над грудой ржавого железа. Налившись энергией, вагон преспокойно поехал и доставил Ван Эдвейса до самого озера. Точнее, до бункера, куда его, опять же упавшего в обморок, благополучно перенесли к мертвым экологам. Дух одного из них он и увидел несколько позднее, когда очутился на черном пляже.

Ульрих и его коллеги обрели покой первыми. Когда комиссары извлекли их тела, а судмедэкспертиза констатировала причину смерти, им наконец-то устроили достойные похороны. Устроили всем сразу, в тихой и печальной обстановке. Там присутствовал и новый губернатор, наблюдая, как призраки, улыбаясь разгоравшемуся свету, уходили в иной мир. Тихо и без помпы похоронили и машиниста, которую обнаружили под обширным завалом. Перед тем, как исчезнуть навсегда, она нарушила прежнее безмолвие и сказала одно-единственное слово, обращенное к губернатору. Это было слово " спасибо".

Шахта Сайруса Штерна стала лишь первой ласточкой, с которой начал губернатор-медиум. А сколько их насчитывалось по всей Хромитее?.. Нельзя было забывать и про литейный завод с обогатительными фабриками. Рабочий, встреченный верховным комиссаром в глубине горы, тоже оказался призраком, и отнюдь не одним. Губернатор пока не знал, как их освободить, поскольку тела литейщиков давным-давно растворились в жидком металле, но обещал что-нибудь придумать. Обещал он это и рабочему фабрики, погибшему при погрузке " хвостов", чей дух отдернул его от раструба. Упав в грузовой вагон, тот задохнулся в измельченной породе, а его исчезновения никто и не заметил. К тому моменту, как судьба этого бедняги прояснилась, над телом, сброшенным поездом в отвал, образовалась настоящая гора, которую компания и не подумала разгребать.

Призраки людей, погибших в разных местах и при разных обстоятельствах, имели общую черту. Они выглядели так, как выглядели в момент смерти. Этим и объяснялось некоторое несоответствие их одежды окружающей обстановке. Сайрус Штерн носил дыхательную маску не в силу необходимости. Просто он испустил в ней последний вздох, отчего она и была на его лице даже тогда, когда он впервые заговорил с верховным комиссаром у закусочной. Само собой, никакой герметичный шлем призраку был не нужен, в том числе при погружении в воды озера. А правду он не открывал Ван Эдвейсу по очень простой причине. Тот был не готов ее услышать и запросто мог все испортить, а то и чего похуже. Например, запаниковать, потерять над собой контроль и сгинуть в глубине " Шестой мили". Сгинуть как раз тогда, когда тамошние духи обрели надежду на освобождение для себя и лучшее будущее для других. Собственно, именно с этой целью Сайрус и столкнул верховного комиссара в шурф, когда уяснил, к чему идет дело. Ведь иного способа добиться справедливости уже не оставалось.

Арно де Трианкур не держал на старика зла за его выходку. Тот и впрямь раскрыл ему глаза, как и обещал. Раскрыл во всех смыслах и на очень и очень многое. Само собой, шлюзовая диафрагма оказалась открыта не сама по себе, отчего верховный комиссар благополучно улетел в глубину. Целым и невредимым он достиг ее тоже не случайно. Его сопровождал дух Сайруса Штерна, уберегая от столкновения со стенами и замедляя падение у самого дна. И с этим духом была отдельная история, ибо его, в отличие от других, направила из иных краев Луциана ла Рош-Сенжем, урожденная Ван Эдвейс. Направила, чтобы вернуть на достойный путь своего прямого потомка. Оттого Сайрус Штерн и появился на поверхности, вступив в контакт с Арно де Трианкуром. Он же достойно сумел выполнить возложенную на него миссию и продолжал выполнять, став губернатору ценным советником.

Никто не мог понять, отчего новый глава Хромитеи регулярно наведывается туда, откуда некогда свалился в шурф. Более того, заказывает обед в одно и то же время, а затем остается в одиночестве, когда шахтеры возвращаются к работе. Тогда он будто обращается к невидимому собеседнику, ибо губы его шевелятся, а руки жестикулируют. Охрана, остававшаяся поодаль, решила делать вид, что ничего не замечает, и так же поступали все остальные. Безобидные причуды губернатора, работавшего на благо Хромитеи, никому не мешали. Человек, променявший пост верховного комиссара на захудалую планету, имел на них полное право. Само собой, никому и в голову не приходило, что он не говорит сам с собой, и его собеседник отнюдь не невидим. Просто этого собеседника не видел и не слышал никто, кроме него.

Традиционно выслушав губернатора о его делах, старик дал несколько советов, а затем сообщил новости о глубинах Хромитеи. Де Трианкур отнесся к ним с неподдельным вниманием. Ему уже давно стало ясно, как Луциане удавалось узнавать о таких вещах, которые были недоступны простым смертным и даже другим медиумам. Ей помогало множество самых разных духов. Помогало потому, что она, в свою очередь, бескорыстно помогала людям.

— Пятьдесят четвертый штрек двадцать шестой шахты необходимо закрыть, — неторопливо излагал старик. — Опоры прохудились, да и порода смещается. Грядет обвал.

— Принято! — лаконично отозвался губернатор, делая пометку в блокноте.

— Проверьте рельсы на участке между сорок восьмой и сорок девятой. Что-то там не так. Что именно — до сих пор неясно, но есть угроза аварии, — продолжал призрак.

Де Трианкур кивнул, водя электронным карандашом.

— В семнадцатой шахте двигатели глохнут не просто так. В масле негодная примесь, при нагреве нарушается вязкость. А девятнадцатую вообще закройте. Бесперспективное место, — закончил старик сводку новостей.

Старательно все записав, губернатор быстро пробежал строчки глазами, но блокнот не закрыл, поскольку это было еще не все.

— Теперь о " Шестой миле", — неторопливо продолжил мистер Штерн. — Буровые модули в секторе FD34 следует отозвать. Их продвижение вызвало размыв. Куда пойдет вода — пока еще неизвестно. Приостановите все работы, иначе Кайса Лоу вас разорвет. Морально, конечно.

— Это я устрою, — снова черкнул карандашом де Трианкур.

— Пятый " A" коллектор в шестнадцатом круге не справляется. Слишком долго не эксплуатировался. Распределите избыточную нагрузку на соседние, — предложил старик. — Также я настоятельно рекомендую закрыть несколько водозаборных скважин. Концентрация отравы там дальше некуда. В случае необходимости пробурите новые. Места я подскажу.

Старательно записав названия поселков и расположение насосных станций, губернатор выжидающе посмотрел на призрака, ожидая дальнейших сведений. Тот отчего-то молчал. То ли собирался с мыслями, то ли все новости на сегодня кончились.

— Что-нибудь еще? — подождав, негромко спросил де Трианкур.

— Я до сих пор имею удовольствие лицезреть тех молодых оболтусов, — сказал вдруг старик. — Они собираются учиться дальше?

Уточнять, кого он подразумевал, не было необходимости. Губернатор уже беседовал с незрелой троицей, которая однажды ему доверилась как верховному комиссару.

— Они обещали получить аттестат и даже поступить в колледж. Сразу, как только увидят в этом смысл, — коротко сообщил он.

— И когда это будет? — пытливо осведомился призрак.

— Новые заводы за день не построишь. Создание квалифицированных рабочих мест требует времени, — напомнил губернатор. — Дело движется, но я же не волшебник.

Старик снова умолк. Обождав несколько минут, губернатор заподозрил какую-то скрытую подоплеку и попросил говорить прямо, а не так, как тогда, в тоннелях.

— Вам доводилось слышать имя Виторио Ингрема? — внезапно спросил призрак.

Его взгляд, обращенный куда-то вдаль, выглядел несколько странно. Так, словно он всматривался в толщу вод, видимых лишь ему одному.

— Нет, — развел руками губернатор. — А кто это?

— Так звали адмирала, одержавшего победу при Кантионе. Адмирал Виторио Ингрем, — неторопливо пояснил старик.

Де Трианкур озадаченно потер переносицу. Кажется, он уже слышал это название… Только вот где? Что-то из истории… Что-то из времен становления республики… Да, точно! Вот оно! Битва при Кантионе! У этой планеты вступили в бой сразу три противоборствующих флота. Угасавшая империя показала старые клыки, а союз недоделанных демократий огрызнулся галактическими амбициями. Та еще была заварушка. Сколько звездолетов обратилось в пыль! Одна флотилия была уничтожена почти полностью. Другая, понеся немалые потери, отступила. Республика тогда устояла, сумев своевременно направить подкрепление и отбиться, но ее экспансия замедлилась на десятилетия. Только при чем тут этот Виторио Ингрем?! Адмирала, который командовал в том сражении, звали совсем иначе, да и оно было не выиграно, а проиграно!

— Конечно, проиграно, — усмехнулся старик. — Ведь Виторио Ингрем не принимал в нем участие и никогда не возглавлял звездный флот. Он жил и умер в дыре подобной Хромитее, так никогда и не увидев звезды. Поступить во флот ему не дали.

Округлив глаза, де Трианкур силился уразуметь, что он, собственно, сейчас услышал. Получалась какая-то ахинея. Был, не был, служил, не служил… Исходи такой бред от кого-нибудь другого, этот другой немедленно получил бы хорошую отповедь. Призрак Сайруса Штерна представлял особый случай. Все его речи имели смысл, обычно далеко не сразу понятный, но в итоге очень даже значимый. Попридержав лошадей гнева и вихрь раздражительности, губернатор констатировал, что ничего не уразумел.

— Луциана была сильным медиумом. Дар ясновидения позволял ей видеть то, чего не видели другие. Видеть будущее, — огорошил его старик. — Те дети, чьи жизни были всем безразличны… Никому не нужные, прозябавшие в нищете и в нищете же умиравшие. Луциана открывала своим маленьким протеже тропу в грядущее, но сколько таких детей сгинуло без следа. Сколько пропало людей, которые могли бы стать великими и принести обществу много пользы, но это общество им не позволило. Оно пережевало их, бросило и растоптало.

Ученые, композиторы, писатели, поэты… Художники и инженеры, полководцы и архитекторы, творцы и труженики. Сколько их навсегда осталось в безвестности? Осталось не потому, что им не удалось прославиться. Им просто отказали в праве на будущее. Всю эту чушь о людях, которые должны всего добиваться сами, тесня других и пролезая по головам, внушали и будут внушать те, кому подобная система выгодна. Те, кто сам является ее частью, и смотреть на мир по-другому не в состоянии. Добиваться — это не то же самое, что творить. Это всего лишь умение выгрызать свой кусок пирога, подчас не гнушаясь никакими методами. Но ведь именно эта агрессивная, низменная черта имеет меньше всего общего с творчеством. На вершину фигуральной пирамиды забирается не молчаливый мудрец, вооруженный книгой и телескопом, а громче всех орущий дикарь с самой большой дубиной. И чем больше при этом денег и власти, тем проще ему протаранить социальные эшелоны, а порой и здравый смысл. Бездарность, зато самоуверенная и со связями, публикует свои вирши на весь мир, а подлинные шедевры поэзии от всеми отторгнутого гения остаются не написанными. Один сочиняет простенький роман и до конца своей жизни пыжится от самодовольства, обласканный публикой в силу эффективного и многолетнего самопиара. Работы другого уходят в небытие, поскольку его дар заключался в созидании, а не том, как его результаты получше раскрутить и подороже продать. Красивые и прочные здания возвел кто-то иной, причем ни разу не привлекательные и еще менее надежные. Ведь этот иной нашел средства на обучение, а подлинный мастер едва сводил концы с концами, чтобы не умереть с голоду, и университеты оставались для него недостижимой мечтой. Двигатель для межзвездных перелетов — это шедевр научной мысли, одним рывком возвысивший цивилизацию на совершенно новый уровень! Его могли изобрести на тысячелетия раньше. Только кому было дело до юнца, рисующего свои проекты на речном песке? Том песке, который он носил на стройку, чтобы месить бетон за жалкие гроши. Генерал, возглавлявший армию, проигрывал сражение, и ведь никому и голову не приходило передать командование простому капралу. Тот погиб на передовой, отправленный высокопоставленным мясником на бессмысленную бойню. Да, история насчитывала много великих людей, но еще большего их числа она недосчиталась.

Пока билось ее сердце, Луциана видела судьбы живых. Ушедшей в иной мир, ей открылась подлинная сущность умерших. Всех тех, чья звезда так и не вспыхнула на небосводе, проигнорированная равнодушным, близоруким обществом.

— В этом и заключается подлинная отрава для бедных. Не в условиях, в которых они рождаются и умирают, а в отсутствии перспективы. Каждый человек имеет право на шанс, и общество обязано ему этот шанс предоставить. Обязано в своих же интересах, поскольку поистине великие люди чаще всего выходят отнюдь не из состоятельной прослойки и не из так называемых элит. И уж тем более не из тех, кто добивается своего столь рьяно, что готов пойти на любую подлость, — закончил Сайрус Штерн.

— Кажется, теперь я понял. Понял, что вы хотели этим сказать. И почему именно мне, — задумчиво кивнул губернатор. — Я вот что хотел узнать, — добавил он, помолчав. — Когда я смогу поговорить с Луцианой?

— Не все так просто, — поднял палец старик. — Вы еще не готовы к той силе, которую едва в себе открыли. Могу лишь передать, что теперь она гордится своим потомком, который наконец-то стал оправдывать имя Трианкуров. И ждет от него еще больше благородных поступков.

— Тогда скажите ей, что так и будет, и что я ее не разочарую. Тем более за открытые глаза я перед ней в долгу, — твердо пообещал губернатор.

— Сами скажете. Однажды, — улыбнулся старик. — А в долгу вы, кстати, у тех, чей планетарный катер спас вашу шкуру. У тех, кто мечтал о космических просторах, но довольствовался только этой рухлядью, которая, на ваше счастье, все еще могла подняться в небо.

— О, не беспокойтесь. Теперь, после ваших слов, я знаю, как вернуть свой долг сторицей, — заверил де Трианкур, улыбнувшись при этом напоминании.

Очень, кстати, немаловажном напоминании о событиях, предшествовавших разоблачению " Дельта Тектоники".

Добравшись до поверхности, буровик Кайсы Лоу высадил верховного комиссара у подножия каньона и ушел обратно в глубины. Следуя указаниям мистера Штерна, тот укрылся в ветхой развалюхе, располагавшейся в ближайшем ущелье. Давно всеми забытая, она не просматривалась ни сверху, ни даже со стороны, сливаясь с навесом обветренной породы. Наткнуться на эту постройку, заранее не зная о ее местонахождении, можно было только случайно. Сайрус Штерн знал. Еще с юности, когда он и его друзья, грезившие о звездах, раздобыли на свалке брошенный катер и умудрились вернуть его к жизни. Чтобы не лишиться своей бесценной собственности, которая по закону им не полагалась, да еще и не была зарегистрирована, они летали тайно. Тайна таковой и осталась. Друзья выросли, а суровая жизнь навсегда заставила их позабыть хрустальные мечты юности. Катер же пылился там, где его и сберегли — в глубине грота, к которому и была пристроена хижина. Там его и нашел верховный комиссар.

Провизии хватало. Консервированные пайки, полученные от Кайсы Лоу, оказались бедовыми на вкус, но вполне себе пригодными для того, чтобы не умереть с голоду. Они входили в снаряжение аварийного отсека и по вполне понятным причинам экипажу буровика были ни к чему. Маленький планетарный катер выглядел настоящим хламом, но работал вполне исправно и даже сохранил герметичность, необходимую для предстоящего полета. Пока " Дельта Тектоника" рыла землю, разыскивая верховного комиссара в глубинах Хромитеи, тот преспокойно обретался на ее орбите, прицепившись к станции-ретранслятору. Оттуда он и связался как со своими комиссарами, так и с Серджио Грассдейлом. Тогда-то и пригодился кубик памяти, позаимствованный в сбитом дроне, как пригодились и собственные фото Ван Эдвейса, запечатлевшие достопримечательности отравленных глубин. Правда, файлы с изображением людей оказались повреждены, но он прекрасно обошелся и без них, а причину дефекта уяснил позднее. Из катера, питаясь старыми, но все еще годными консервами, он участвовал и в планировании операции против " Дельта Тектоники", которая перешла в активную фазу с прибытием военных звездолетов.

⇐ Предыдущая 11 12 13 14 151617 18 19 20 Следующая ⇒