ОТРАВЛЕНИЕ ДЛЯ БЕДНЫХ 3 страница

Благосклонность верховного комиссара добывалась двумя путями. Первым, старым как мир, выступал обыкновенный подкуп. Единовременные затраты на частное лицо куда лучше продолжительных потерь от его нежелательного вмешательства. В этом мнения президента " Дельта Тектоники" и ее совета директоров совпадали. Второй путь был изобретен лично Берроуби. Ван Эдвейс ожидаемо не удовлетворился оправданиями насчет выявленных нарушений. Они показались ему слишком значительными, чтобы вот так запросто закрыть на них глаза какой-то взяткой, пусть даже и солидной. Это он и дал понять, раздраженно отказываясь проявить уступчивость и снисхождение.

— Ясно. Видимо, придется убеждать вас по-другому, — вздохнул Берроуби, положив перед ним на стол папку с бумагами.

— Это что? Надеюсь, не какой-то шантаж?! — надменно вскинул голову верховный комиссар. — Если я увижу там хоть что-то бросающее на меня тень, то вам лучше заранее припомнить ту участь, которая постигла всех шантажистов.

— Как можно. И в мыслях не имел, — воздел ладони президент " Дельта Тектоники. — Здесь краткий аналитический доклад. В нем отражены вероятные убытки и прочие неприятности, разложенные по категориям, основанным на степени вашей неблагосклонности. Цифры, графики, прогнозы…

— Какое мне дело до ваших убытков? — фыркнул Ван Эдвейс.

— А тут не про наши убытки, а про ваши. Точнее, как неприятности у " Дельта Тектоники" отразятся на промышленности в целом, — вкрадчиво пояснил Берроуби.

Приподняв бровь, Ван Эдвейс небрежно протянул руку к папке с документами, будто делал собеседнику великое одолжение. Небрежность, однако, вскоре сменилась интересом, а потом и пристальным вниманием, когда он вчитался в содержание.

Означенный путь номер два заключался в наборе фактов, изложенных старательно подобранным и доходчивым образом. Их смысл становился более чем понятен. Чем тяжелее будет удар по " Дельта Тектонике", тем серьезнее он аукнется тем, кто его нанесет. С Хромитеи поставлялось очень много руды, а ее стоимость выгодно отличалась от предложений конкурентов. Отсюда проистекала весьма нехитрая истина. Затруднения начнутся у самых разных отраслей, в том числе стратегически важных для правительства. Руда, переставшая поступать в привычном объеме, образует вакуум в производственных цепочках. Если же на нее подскочит цена, то часть этих производств внезапно станет нерентабельной, со всеми вытекающими последствиями, как то закрытие предприятий и потеря рабочих мест. Поставки с Хромитеи настолько глубоко интегрировались в промышленность, что в ней неизбежно наступит кризис, величина которого зависела от быстроты устранения проблемы. Но даже если вопрос с дефицитом руды удастся оперативно разрешить, то биржевая реакция все равно никуда не денется. Тамошний кризис грозил стать куда серьезнее, обвалив акции сразу ряда крупных концернов. Включая работавшие на звездный флот. Двенадцатая эскадра, которую ожидают уже в следующем году, будет спущена не со стапелей, а в отхожее место. Строительство планетарных колоний приостановится на неопределенный срок, металлические изделия вырастут в цене, а новые Ковчеги с переселенцами не отправятся к далеким звездам. Если же с Хромитеи нарушатся поставки не только хрома, но и редкоземельных элементов, экономические потрясения окажутся еще сильнее.

Внимательно ознакомившись с докладом, верховный комиссар призадумался. Изложенная там информация выглядела вполне достоверно. Более того, она укладывались в его собственное представление о положении вещей. Он понимал, что меры против " Дельта Тектоники" поднимут определенную волну, просто не предполагал, что настолько внушительную.

— Однако вы не единственные поставляете хром и все остальное, — неторопливо произнес он, будто рассуждая вслух. — Эту нишу быстро заполнят другие компании.

— Разумеется! — с готовностью кивнул Берроуби. — И вдвое взвинтят цену против нашей.

— С чего бы вдруг? — нахмурился Ван Эдвейс.

— А вы ожидаете какой-то иной реакции? — улыбнулся Берроуби. — На рынке дефицит, а они любезно организуют отгрузку товара по заниженной цене? Ага! Прямо радужная мечта капиталиста! Да они из кожи вон полезут, чтобы урвать себе кусок пожирнее!

— Складские объемы и резервные запасы позволят выиграть время, — выложил следующую карту Ван Эдвейс.

— Учитывая масштабы спроса и предложений, вряд ли их хватит надолго. Вы уверены, что не успеете их исчерпать? — парировал Берроуби.

— Спад можно минимизировать, если передать " Дельта Тектонику в доверительное управление, — ударил козырем верховный комиссар. — Временная администрация сохранит баланс между добычей и наведением порядка.

— Согласен, — не стал возражать Берроуби. — Только для этого необходимо уличить компанию в чем-то совсем уж крамольном. Выявленные вами нарушения на такое, простите, никак не тянут.

— Министерство способно договориться с вашими конкурентами. Заранее договориться, чтобы они не задирали цену и еще больше не провоцировали кризис. Взамен им пообещают пересмотреть договор о вашей монопольной разработке Хромитеи, — выдвинул аргумент Ван Эдвейс.

— Во-первых, это смахивает на правительственную протекцию и даже сговор, что не слишком законно, — заметил Берроуби. — Во-вторых… Зачем оно вам? Зачем вам вообще такие сложности?

— Объяснитесь! — недоуменно потребовал верховный комиссар.

Президент " Дельта Тектоники" за словом в карман не полез.

Чего, собственно, ради наказывать крупную добывающую компанию? Компанию, которая вносит существенный вклад в общее экономическое благополучие. Кому от этого станет лучше? Как максимум, ее удастся выбить из бизнеса, а у недр Хромитеи появится другой владелец. Не более. Принципиально ничего не изменится, зато себестоимость добычи возрастет и отразится, как уже упоминалось, на многих отраслях сразу. В том числе на собственных правительственных интересах. Никто не обвинит верховного комиссара в некомпетентности, ибо он действовал в рамках полномочий и сообразно ситуации. Только стоило ли оно того? Этот вопрос ему наверняка зададут, и не один раз. Так может быть, оставить все как есть? " Дельта Тектоника" обещает устранить косметические недочеты и снизить цену на поставки под государственные проекты. Взамен верховный комиссар ограничится рядом показательных, но незначительных взысканий. И все останутся в плюсе!

— Все, кроме шахтеров, — мрачно заметил Ван Эдвейс.

— Послушайте, ваше сиятельство, ну какое вам дело до этих нищебродов? — с вызывающей откровенностью изрек Берроуби. — Никчемные людишки, чье наилучшее применение — работа на благо всей цивилизации. Так ли уж необходимо печься об их благополучии? Пусть радуются, что им вообще нашли какое-то место, а не бросили подыхать на задворках Вселенной.

— За это место они расплачиваются своим здоровьем! — возмутился верховный комиссар. — Если вы не забыли, изначально я здесь именно по данной причине. Ваши рабочие все больше болеют и умирают. В свете увиденного на шахтах это меня ничуть не удивляет. Как я подозреваю, без парочки ваших аварий тут точно не обошлось.

— Пусть даже и так, — пожал плечами Берроуби. — Что за беда, если кривая смертности подскочит вверх? Лишь бы выработка оставалась неизменной, а уж кому ее обеспечивать мы найдем.

— А как быть с отравлением? Диагнозы ставятся разные, но суть у них одна. Симптомы проявляются все чаще, а число пострадавших неуклонно растет. И виной тому — техногенная халатность " Дельта Тектоники", — угрюмо произнес Ван Эдвейс.

— Да и черт с ним! — фыркнул Димас Берроуби. — Какая разница, сколько отребья здесь передохнет! Спишем на здешнюю экологию. Планетка-то ни разу не курорт. У нас уже и заключения экспертов готовы. Останется лишь заручиться поддержкой министерства здравоохранения, но это дело наживное.

— Вы предлагаете мне просто взять и забыть о людях? — помолчав, уточнил верховный комиссар. — Вы же сейчас фактически признались в их отравлении. Признались в том, что нынешнюю ситуацию создали намеренно.

— Вы, ваше сиятельство, игнорируете простую суть вещей, — мягко сказал президент " Дельта Тектоники". — Это для бедных отравление. А для остальных — доход и перспектива. В прежние времена бедняки извлекали золото с помощью ртути, которую они, между прочим, использовали голыми руками. И дышали ее парами. И травились. И умирали. И всем, кто получал с этого прибыль, было на них наплевать. Наши шахтеры добывают руду в более гуманных условиях, обеспечивая процветание очень многим. Подумайте об этом, когда станете отчитываться перед сильными мира сего. За падение курса своих акций они вам спасибо не скажут.

Воцарилась продолжительная пауза. Потемнев лицом, Ван Эдвейс погрузился в тяжелые раздумья. Берроуби ему не мешал, позволяя хорошенько взвесить все за и против. В успехе своей стратегии он был почти уверен. Одной лишь только взяткой такого как Ван Эдвейс не возьмешь — в исключительных случаях тот становился достаточно принципиальным. Интересами общества, ради которого приходится жертвовать частью его никчемного сословия — другое дело. Рискнет ли верховный комиссар поставить на карту благополучие многих ради заботы о каких-то бедняках с унылой, всем безразличной планеты? Вряд ли.

Раздался протяжный вздох. Поднявшись с роскошного кресла, Ван Эдвейс встал и подошел к окну, представлявшему собой часть внешней стены последнего этажа небоскреба. За ним виднелся все тот же унылый, точимый ржавчиной город, теперь еще и будто разъедаемый изнутри. Допив бокал, Ван Эдвейс отвел руку в сторону, дав знак услужливому роботу. Подлетев будто электронная фея, он налил гостю еще вина и проворно ускользнул прочь. Оставаясь у окна, верховный комиссар смотрел куда-то вдаль, иногда делая небольшой глоток. Ожидание затягивалось, поэтому Берроуби позволил себе пошевелиться гораздо громче, чем обычно.

— Утром пришлете за мной катер, — не отрывая взгляд от горизонта, сообщил Ван Эдвейс. — Ответ я дам завтра вечером.

Не говоря ни слова, президент " Дельта Тектоники" поклонился и удалился в лифт.

В дальнейших инспекциях не было смысла. Приказывая приземлиться в разных местах, верховный комиссар далеко от борта не отходил, созерцая невзрачные окрестности. С технической стороны он уже все решил. Теперь ему оставалось уравновесить чаши весов своей совести. А той было за что его корить. Эти унылые шахтерские поселки, эти несчастные люди, что ютятся там без всякой надежды на лучшую жизнь — неужели они стоили того, чтобы о них забыли одним росчерком пера? Забыли потому, что отравление — это для бедных. Признав факт ущерба их здоровью, Димас Берроуби предлагал, не много ни мало, принять его как данность. В его философии каждому отводилось свое место, и конкретно эти бедолаги должны были расплачиваться собой за благо других. Чтобы одни граждане жили в просторных и светлых домах, позволяя себе путешествия и предметы роскоши, другие должны медленно травиться и умирать. Травиться дешевой и вредной едой, загрязненным воздухом, плохо очищенной водой и ужасной экологией, довершая сей тягостный перечень пагубными условиями труда. Хуже всего было то, что эту философию, вольно или невольно, разделяли очень и очень многие.

Последней точкой на карте стала недавняя закусочная. Ван Эдвейс выбрал ее не случайно. Указав пальцем, он велел пилоту заходить на посадку, а затем категорически запретил кому-либо следовать за собой. Вздымая облачка пыли, он проследовал к бетонному парапету со ржавыми перилами и остановился там, у крутого ската, где беседовал с молодыми людьми. Сейчас, из-за неурочного времени, вокруг не было ни души, но как раз это Ван Эдвейса и устраивало. Он желал воссоздать определенную атмосферу, а никак не встретиться с юной троицей вновь. Смотреть ей в глаза будет очень тяжело, поскольку его дальнейшие намерения очень смахивали на предательство. Убедить свою совесть — это одно, а разбередить ее еще больше — совсем другое. Придя сюда, он рассчитывал обрести душевное равновесие за счет рассудительной лжи во спасение. Теория меньшего зла, состряпанная во имя некоего всеобщего добра, куда лучше работала при отсутствующих собеседниках, а не стоящих рядом.

Самообман, которым по факту занимался верховный комиссар, требовал усилий. Убеждая самого себя, он будто говорил с невидимой аудиторией, которой доказывал необходимость неприглядного решения. Захваченный этим процессом, проникнувшись им не хуже актера, он мало-помалу начал мыслить вслух, проговаривая все реплики и аргументы. Ловко манипулируя фактами, сглаживая острые углы и подменяя понятия, он и впрямь создал совсем иное впечатление от проблем Хромитеи. Во всяком случае, для себя. Вот уже и судьба шахтеров стала не так уж неприглядна, а их будущее не столь бесперспективно. Вот их великие тяготы заметно уменьшились, не раздуваемые из мухи до слона, а заботы усохли до типичных житейских неурядиц. Если смотреть на вещи шире, так ли уж все было плохо? При надлежащем усердии свои дела они в состоянии поправить и сами, а здоровьем, так или иначе, расплачивались в этом мире все.

Рассуждая в подобном духе, верховный комиссар постепенно уверялся в оправдании своего невмешательства. Заметно приободрившись, он окончательно отбросил всякие угрызения совести, когда в собственных глазах из предателя превратился в героя. Да, в героя, ибо по большому счету он тут вообще никому ничего не обязан. Однако, искренне проникшись нуждами рабочих, он все же сделает для них кое-что. Нет, он не окажет им прямую помощь, в которой те нуждались куда меньше, чем пытались его убедить, но даст возможность помочь себе самим. Утвердившись в этой блестящей мысли, Ван Эдвейс приступил к воплощению милостей. Включив коммуникатор, он вызвал Берроуби.

— Звездному флоту нужны новые заводы. Они будут построены здесь. Вы обеспечите льготные поставки и рабочую силу. Таким образом, у жителей Хромитеи появится выбор. Тот, кто сумеет себя проявить, перестанет надрываться в шахте и устроится на достойное производство, — твердо заявил верховный комиссар.

— Принято, — сообщил президент " Дельта Тектоники", прекрасно понимая, что это не просьба, а требование.

И требование его вполне устраивающее. В конце концов, прибыль с заводов окупит затраты, а компания еще теснее интегрируется в глобальные промышленные цепочки. Кто же именно из рабочих предпочтет сборочный цех забою в шахте — ему вообще без разницы.

— Медицинское обеспечение должно быть налажено в каждом шахтерском поселке. Ситуация, когда за помощью приходится обращаться только в центр — неприемлема. Уровень здравоохранения обязан соответствовать существующей в нем потребности. Если люди страдают все чаще и все сильнее, ваша задача организовать им надлежащий доступ к врачу и лечению, — продолжил Ван Эдвейс.

— Будет исполнено, — согласился Берроуби, поскольку не видел к тому никаких препятствий.

Нарастив количество медиков и клиник, " Дельта Тектоника" сократит неприглядные показатели, позволяя рабочим дольше жить и дольше умирать. Затраты же те окупят сами за счет новых программ страховки и дополнительных производственных линий. Вот заводы для звездного флота и пригодятся.

— Между квалифицированными кадрами и теми, кто не имеет образования, необходимо установить разницу в доходах. Иначе у молодежи нет никакого стимула получать диплом или хотя бы аттестат. Провоцировать население оставаться неграмотным недопустимо! — отчеканил третий пункт Ван Эдвейс.

— Мы это устроим, — заверил Берроуби.

Отчего ж не заверить? Никто же не говорил, что дипломированные сотрудники станут зарабатывать больше. Наглядную пользу от школы или коллежа можно показать иначе, урезав жалованье тем, кто их не закончил. Таковых по нынешним временам хватало, так что фонд оплаты труда даже не вырастет, а сократится.

— Надеюсь, вы последуете моим предписаниям в точности. Я ведь лично проверю, как они исполняются, — гордо предупредил верховный комиссар.

— Все сделаем в лучшем виде! Можете не сомневаться! — искренне заверил президент " Дельта Тектоники". — У вас все? — осторожно добавил он.

— Остальные указания получите от моих людей, когда на Хромитею прибудет официальная комиссия. Они оформят все как положено, — послышался сдержанный ответ.

Технически, это означало отсутствие каких-либо серьезных санкций, не говоря уже о чем-то большем, но Берроуби предпочел уточнить.

— Значит, я могу рассчитывать, что против " Дельта Тектоники" не выдвинут никаких обвинений? Что компания продолжит работать, как работала, не понеся существенных потерь? — без обиняков спросил он.

— Если ничего кардинально не изменится — можете, — милостиво сообщил Ван Эдвейс.

— Рад это слышать, ваше сиятельство! — прямо-таки просиял голос Берроуби. — Очень жду вас в ваших апартаментах, чтобы лично выразить безграничную благодарность. Мою, и всего совета директоров! Осмелюсь предположить, вы останетесь довольны и…

— Об этом после! — прервал его Ван Эдвейс, не собираясь обсуждать детали грядущей взятки.

Отключив коммуникатор, прервал он и разговор, пока тот не принял компрометирующий характер.

Вот и все. Миссия на Хромитее закончена. Заложив руки за спину, верховный комиссар стоял у бетонного парапета, гордо вскинув голову. Всего несколько слов — и будущее целой планеты повернуто к лучшему. Вот так вершатся государственные дела, и вот так поступают великие люди! Глядя вдаль, к тянувшемуся там исполинскому каньону, Ван Эдвейс всерьез воображал, что сделал сейчас нечто очень благое, идущее на пользу обществу. Наслаждаясь собственным величием, он даже не задумывался, насколько проигрывали от его решения простые люди и выигрывала " Дельта Тектоника". Те самые, которые доверчиво надеялись на его справедливость, и та самая, которая обращала их жизни в звонкую монету. Теперь они и дальше продолжать влачить свое жалкое, безысходное существование, зато компания значительно расширит бизнес, не чураясь выжимать из рабочих последние соки. Ее ведь за это не просто не наказали, а даже благословили. По крайней мере, если ничего кардинально не изменится. Интересно, считалось ли таковым изменением, что верховный комиссар внезапно ощутил сильнейший толчок в спину? Не успев ничего понять, он кувырнулся через ржавые перила и в мгновение ока скатился к зеву старого шурфа. Лишь там, полетев в кромешную бездонную тьму, он испустил отчаянный, но уже никем не услышанный вопль.

* * *

Бешеная круговерть, поглотившая все восприятие, не позволяла ничего осознать. Осознать даже то, что Ван Эдвейс был все еще жив, хотя и свалился с какой-то чудовищной высоты. Ощутив приступ тошноты, он застонал и пошевелился, отчего частично пришел в себя. В голове по-прежнему мутилось, а обрывки мыслей вертелись будто в центрифуге. Связной среди них оказалась только одна. Мертвые вряд ли испытывают нечто подобное и уж тем более позывы к рвоте их не посещают. Усвоив эту нехитрую истину, Ван Эдвейс попытался открыть глаза и внезапно понял, что они и так открыты. Круговерть, штурмовавшая вестибулярный аппарат, немедленно взяла новые горизонты. Из глотки, помимо воли, раздался характерный резкий звук. Мышцы зашлись в серии спазмов, пока из недр желудка вздымалось нарастающее урчание. С трудом повернувшись на бок, Ван Эдвейс широко открыл рот, откуда фонтаном вылетел недавний обед. На языке появился мерзкий привкус, немедленно захвативший и обоняние. В глазах снова потемнело — совсем как в самом начале падения. Сотрясаясь всем телом, он вторично утратил способность соображать, пока не откинулся навзничь, закатив глаза и задыхаясь.

— Это ничего, это скоро пройдет, — раздался чей-то ровный голос.

Ван Эдвейс почувствовал, как к его лицу что-то приложили. Коротко вскрикнув, он попытался вырваться, но безуспешно. Его держали будто в тисках, не позволяя ни подняться, ни сбросить убийственную накладку. Собрав последние силы, он хотел было вступить в борьбу за жизнь, и вдруг осознал, что ему становится легче. Маска не убивала — она давала легким живительный кислород. Прижав ее собственной рукой, Ван Эдвейс сделал несколько жадных вздохов. Чья-то хватка тут же ослабла. Продолжая глубоко дышать, он рванулся и сел. В голове наконец-то прояснилось. Поведя глазами, он попробовал сориентироваться в происходящем, и его мятущийся взор наткнулся на какого-то человека. Ван Эдвейс невольно отпрянул, выставляя перед собой ладонь.

— Тише, тише, — послышались негромкие слова. — Не бойтесь, я не причиню вам вреда.

Успокоенный их миролюбивым тоном, верховный комиссар всмотрелся в неизвестного и внезапно узнал старика, встреченного у закусочной.

— Вы! — воскликнул он, и тут же схватился за голову, пронзенную молниеносной болью.

Перед глазами промелькнули обрывочные видения. В ушах опять возник резкий свист, пока вопящее тело, инстинктивно ища опору, отчаянно кувыркалось в пустоте. Большой светлый круг, увенчивающий шурф, быстро уменьшался в диаметре, стремительно уносясь далеко наверх. К нему уносились и темные стены, в которых виднелись какие-то ходы и насквозь проржавевшие конструкции. Уносились так долго, что дневной свет превратился в далекую яркую точку, а потом и вовсе померк. Затем — удар, погасивший залитое паникой сознание.

— Ну, я, — отозвался старик.

— Вы! — снова повторил Ван Эдвейс. — Это вы меня столкнули?!

Резко вскочив на ноги, он тут же ощутил новый приступ головокружения и был вынужден плюхнуться обратно. Опершись на руку, ему только и оставалось, что оглядеться, выясняя, куда именно сбросил его старый злодей.

Отвесный шурф заканчивался не каменным дном и не грудой железа, иначе тут бы верховному комиссару и конец. По счастливому стечению обстоятельств кто-то устроил здесь свалку, причем не из сломанных вагонеток, а чего помягче. Свалившись с огромной высоты, Ван Эдвейс приземлился на груду каких-то гранул вперемешку с пластиковой тарой и прочим сыпучим мусором. Скатившись с этой горы, он погасил энергию удара и распластался возле отвесной стены, уходящей к невидимой отсюда поверхности. Теперь, когда в голове не мутилось, а сознание почти обрело прежнюю ясность, все это стало очень хорошо различимо. Особенно в свете большого ручного фонаря, который стоял между ним и стариком. Длинная вертикальная лампа, забранная решеткой, горела не очень ярко, но вполне уверенно, чтобы рассеять окружавшую темноту.

— Вы что, хотели меня убить?! — сурово осведомился Ван Эдвейс.

— Разумеется. Именно поэтому я и подхватил вас здесь, у самого дна, а затем, пока вы лежали без сознания, приложил к вашему лицу дыхательную маску, — пожал плечами старик.

Продолжая дышать через упомянутое приспособление, Ван Эдвейс пораскинул мозгами и пришел к очевидному выводу. Желай этот человек его смерти, он и впрямь был бы уже на том свете, а не сидел в куче всякого хлама, целый и невредимый. Впрочем, невредимый ли? Закрепив маску на голове, он старательно стал ощупывать себя пальцами, прислушиваясь к малейшим болезненным ощущениям.

— Можете не проверять, у вас ничего не сломано, — прокомментировал его занятие старик.

— А вы откуда знаете? — сердито буркнул верховный комиссар.

— Да ударьтесь вы обо что-нибудь хоть раз — и костей бы не собрали. А вы не ударялись, поскольку до сих пор живы. Простой вывод, — пояснил старик.

Ван Эдвейс опять попробовал встать, и на сей раз это ему удалось. Удалось без всякой тошноты, головокружений и прочей неприглядной мути. Твердо стоя на ногах, он обрел твердость и в поведении.

— Кто вы? Где я? Что вообще случилось?! — властно осведомился он, оглядывая невозмутимого собеседника.

— Вы там, куда упали. Это старый, давно заброшенный шурф. Я помог вам уцелеть, — неторопливо ответил тот.

— И все?! — язвительно бросил Ван Эдвейс, явно не удовлетворенный столь ничтожными сведениями.

— Меня зовут Сайрус Штерн, если вы желаете знать мое имя, — старик ткнул пальцем в нашивку на своем комбинезоне, такую же потертую и засаленную, как и весь его наряд. — По профессии я шахтер.

— Прекрасно. Очень за вас рад. А теперь я желаю узнать, кто намеревался меня убить! — резко заявил верховный комиссар.

— Никто не хотел вашей гибели. Полагаю, любой, кто видел, как вы упали, заявит, что рядом не было ни души. Сильный порыв ветра — не более. Такое здесь иногда случается. Ваше падение — это стечение обстоятельств, вызванных вашими же поступками, — страннее некуда отозвался старик.

Брови Ван Эдвейса полезли вверх. Пытаясь уразуметь услышанное, он озадаченно почесал в затылке и решил, что над ним попросту издеваются.

— И я должен довольствоваться этим? — хмуро изрек он, окинув собеседника испытующим взглядом. — Вам вообще откуда знать, что произошло, если вы были здесь?

— Тогда почему вы меня об этом спрашиваете? Согласитесь, логика получается так себе, — заметил старик, вызвав замешательство Ван Эдвейса. — Но я, однако, отвечу, исходя как раз из нее, — степенно добавил он. — Там, наверху, вы кого-нибудь видели? Нет. Те, кто пригласил вас на эту планету, заинтересованы в вашей внезапной кончине? Тоже нет. Стало быть, вы здесь совсем по другой причине.

— Это по какой же? — с нескрываемым подозрением спросил Ван Эдвейс.

— Чтобы я помог вам выбраться оттуда, куда вы сами себя загнали, — негромко произнес старик.

— Я загнал?! — возмутился верховный комиссар. — Ну конечно! Сам вот так взял и сиганул через перила, чтобы скатиться в эту дыру! Острых ощущений захотелось. Кстати, в вашей помощи я ничуть не нуждаюсь! Меня наверняка уже хватились, и скоро сюда прибудет спасательный отряд!

— Я бы на это не рассчитывал, — усмехнулся старик.

Опешив, Ван Эдвейс похлопал глазами, а затем раздраженно пожелал узнать, почему.

— Сами увидите, когда я поведу вас к выходу, — раздался уклончивый ответ.

— Да я с места не сойду! — окончательно рассердился Ван Эдвейс.

Выхватив коммуникатор, он принялся жать на кнопки, намереваясь связаться с " Дельта Тектоникой" и вызвать помощь. К его величайшему неудовольствию, окаянное устройство не издавало ничего, кроме неразборчивого треска. Смена частоты, шифрования и сканирование каналов приносили не больше пользы, чем крепкие выражения, отпускаемые по поводу и без повода. Провозившись несколько минут, Ван Эдвейс швырнул коммуникатор на груду сыпучего мусора. Туда же последовала дыхательная маска, сорванная от прилива эмоций.

— Сейчас же оденьте обратно! — обеспокоился старик.

— А не то что?! — вызывающе громыхнул верховный комиссар.

— А не то снова потеряете сознание! Здесь испарения еще не так сильны, но дышать ими все равно нельзя!

Ван Эдвейс хотел было возразить, и вдруг ощутил возвращавшееся головокружение. В голове опять зашумело, а перед глазами поплыли какие-то круги. Сообразив, что сейчас не до препирательств, он подхватил брошенную маску и вернул на лицо. Спустя минуту неприятные симптомы отступили.

— Может, все-таки скажете, что тут происходит? — спросил он куда более вежливо, поднимая валявшийся коммуникатор.

Связь по-прежнему отсутствовала, но с помощью его фотокамеры хотя бы удалось сделать несколько снимков.

— Для этого я и здесь, — слабо улыбнулся старик. — Но если вы и впрямь намерены меня выслушать, то сделайте это на ходу. Нам предстоит долгий путь, если вы хотите отсюда выбраться.

Сказав так, он поднял фонарь и неторопливо направился вдоль стены, уходя к противоположной стороне шурфа. Оставаться одному, в кромешной тьме, без связи и внятной перспективы Ван Эдвейсу чрезвычайно не хотелось, даже несмотря на все сомнительные разговоры. Окликая старика, он припустил следом, увязая в пластиковом хламе и осыпавшихся гранулах.

Безусловно, в " Дельта Тектонике" не останутся безучастными к исчезновению верховного комиссара промышленности, да еще приглашенного по ее же инициативе. Учитывая обстоятельства, ее руководство носом бы землю рыло, задействовав в поисках максимально возможные ресурсы. Проблема заключалась в том, что спасать именно здесь его никто не станет. И не потому, что после такого падения обычно не выживают. Старые, давно заброшенные выработки хранили свою тайну, которую в " Дельта Тектонике" всячески постараются не извлекать на свет вместе с телом Ван Эдвейса. Дыхательная маска, своевременно надетая на его лицо, имела к тому самое прямое отношение.

Токсичные испарения. Там, наверху, они затягивались воздухоуловителями, достигая поверхности в незначительной концентрации. У тех, кто проживал неподалеку, симптомы отравления проявлялись лишь спустя годы. Здесь же, на глубине, опасность становилась поистине критической. Всего несколько часов без маски — и смерть наступала неотвратимо, а возле источника отравы и того быстрее. Один лишь неосторожный вдох мог убить на месте, если помощь не оказывалась незамедлительно. Или действительно убивал, не только вызывая острую интоксикацию, но и сжигая дыхательные пути.

— Да бросьте! Не может этого быть! — недоверчиво прервал старика Ван Эдвейс, шагавший рядом с ним.

Все вокруг и впрямь производило очень дурное впечатление, но чтобы настолько! Заброшенные штреки и запутанные тоннели грозили обвалами и острым железом. Там и тут громоздились камни, подкарауливая неосторожного путника, и топорщились ржавые рельсы, словно мечтая кого-нибудь проткнуть. Подвернуть здесь ногу, а то и вовсе сломать — вот это запросто, но чтобы умереть от единственного вдоха? Набитые всяким хламом, лишенные свежего воздуха и погруженные во мрак, старые выработки могли убить заплутавшего человека, но уж явно не так, как описывал старик.

— Да неужели? — в голосе мистера Штерна, продолжавшего идти одному ему ведомым путем, послышалась откровенная ирония. — А каким же, по-вашему, образом " Дельта Тектонике" удается обеспечить такую эффективную добычу руды?

⇐ Предыдущая 6 7 8 9 101112 13 14 15 Следующая ⇒