Константин Георгиевич Фарниев 22 страница

Яви два часа простоял в огромной толпе, собравшейся перед зданием Верховного суда и ожидавшей окончания процесса.

Профессору было предъявлено обвинение в пропаганде антиправительственных идей, а также в преступных связях с уголовными элементами, совершившими, нападение на представителей власти и освободившими ответчика от законного ареста. Суд приговорил профессора Гинса к трем годам заключения в тюрьме. По окончании судебного процесса его взяли под стражу.

Собравшиеся перед зданием суда, узнав о приговоре, сперва подумали: их разыгрывают. Когда же они убедились, что информация соответствует истине, начался стихийный митинг. Первый оратор, однако, не успел сказать и нескольких фраз. Полиция окружила толпу и начала забрасывать ее гранатами со слезоточивым газом и поливать водой из пожарных шлангов.

У Яви чуть не случился сердечный приступ. С большим трудом выбрался он из людского мессива. Прорваться сквозь полицейское оцепление удалось лишь после того, как он предъявил свой жетон. Покидая площадь, Яви испытывал жгучее чувство стыда за то, что он полицейский.

Реакция спешила использовать предоставленную ей Президентом возможность в открытую сводить свои счеты с левыми силами.

И снова страну всколыхнуло. Всемирный Комитет защиты прав человека обратился к Президенту Арании с призывом отменить возмутительное решение Верховного суда, нагло попирающего элементарные права человека. Президент категорически отказался удовлетворить требование Комитета. Он уже не мог остановить запущенной им же самим машины репрессий.

Компартия призвала рабочий класс Арании к всеобщей забастовке, и она грянула.

Силы министерства национальной безопасности начали массовые аресты членов забастовочных комитетов на местах. Регулярные войска силой захватывали территории промышленных предприятий, изгоняя оттуда рабочих.

Двадцатого января агентам политической полиции удалось схватить председателя компартии Митта и двух членов ЦК. Президент назначил судилище над ними на двадцать пятое января.

В воскресенье двадцать первого левое крыло либералов объявило о своем официальном разрыве с партией и потребовало отставки Президента, как члена партии, полностью отказавшегося от официального политического курса либералов.

Президент подал в отставку. В атмосфере всеобщего, возмущения его драконовской политикой, отставка эта прозвучала, как жалкий хлопок в артиллерийской канонаде.

«Линский феномен» писала: «Президент явно переоценил свои возможности и недооценил силы противников. Он забыл о собственном предостережении, сделанном им на экстренном заседании линского муниципалитета, где говорил: «Эскалация жестокости со стороны властей неизбежно вызовет эскалацию озлобления и противодействия со стороны масс. Сейчас не такое время, когда можно подавить сопротивление масс устрашающими мерами». Господин Президент прекрасно продемонстрировал, что всякий сговор с крайне правой реакцией неизбежно приводит политика к политической смерти».

Место Президента занял господин Оргей. Он отменил решение суда по делу профессора Гинса, распорядился освободить всех арестованных по декрету «О незаконных забастовках», уволил в отставку генерала Харта и вернул генерала Зета. Последнее решение он мотивировал тем, что Зет хорошо знает армию, пользуется в ней популярностью, что он истинный патриот своей страны и является жертвой ушедшего в отставку Президента.

Всеобщая забастовка не прекратилась. Освобождения Митта и членов ЦК, снятия запрета с компартии Арании, удаления из правительства генерала Зета – вот чего продолжали добиваться народные массы. Обстановка в стране накалялась.

События развивались с космической быстротой. Съезд функционеров низовых комитетов основных профсоюзов страны вынес резолюцию недоверия руководству Центра объединенных профсоюзов и потребовал его ухода.

Коммунисты‑ делегаты ознакомили съезд с документами, неопровержимо доказывавшими тесную связь лидеров Центра с крупным бизнесом. Верхушка Центра ушла в отставку. Новое руководство санкционировало всеобщую забастовку и потребовало от Оргея, чтобы он снял арест с профсоюзных средств. Оргей ушел от решения этого чрезвычайно важного для забастовщиков вопроса. Союз предпринимателей объявил бастующим массовый локаут.

Глава двадцать восьмая

ПОРАЖЕНИЕ

Несмотря на всеобщую забастовку, в стране разворачивалась предвыборная кампания.

Правее крыло либералов объявило о создании новой партии социал‑ либералов и выдвинуло кандидатом на пост Президента нового лидера – заместителя президента по руководству партией.

Левые либералы заявили, что им стыдно называться либералами, и поэтому они образуют новую партию – Союз левых и выдвигают кандидатом в Президенты Криви.

Союз военных, членами которого формально могли быть только бывшие военнослужащие, образовал предвыборный блок с суперрадикалами, и они выдвинули единого кандидата – бывшего командующего сухопутными войсками Арании миллиардера Понти.

Прогрессивная печать и Центр объединенных профсоюзов потребовали роспуска Союза военных и суперрадикалов, скомпрометировавших себя, как террористов, и назначения официального расследования их террористической деятельности. Это требование тоже осталось неудовлетворенным.

О деле профессора Фэтона забыли. Газеты даже не упоминали о нем. Правительству и народу было не до него. Но оно продолжалось. Яви и его группа работали и весьма успешно. Бывшие дружки Итри помогли Котру выйти на преступника. Итри рассказал о событиях на вилле. После того, как они с Чепрэ вышли из бункера, Итри оглушил Чепрэ, отнес его в кабинет Роттендона и там крепко привязал к креслу. Роттендона в кабинете уже не было. Оставаться в компании Чепрэ Итри не улыбалось. Он бежал, прихватив, как выразился, кое‑ что на память. Он догадывался, что и Роттендон, и Чепрэ ведут крупную игру. Он, слава богу, читает газеты и знал, кого так заботливо скрывали от чужих глаз хозяин виллы и его друзья. Когда Чепрэ вытащил из сейфа картонку и сказал, что там находится изобретение одного сумасшедшего, Итри сразу понял, что содержимое картонки имеет прямое отношение либо к профессору Фэтону, либо к доктору Нейману. Но он даже не заглянул в картонку. Такие дела ему не по зубам, кроме всего прочего, он спешил.

Яви пообещал Итри, что он снимет с него обвинение по поводу кражи им при бегстве с виллы кое‑ каких ценностей, если он вернет их и поможет следствию взять людей Роттендона.

Яви уже располагал словесным портретом некоего Ремми Табольта – клиента одного из столичных отелей, на которого вышли Фрин и Бейт в поисках «Мегеры», странно исчезнувшем из отеля вместе со своей машиной. Ремми проходил у Фрина по делу об аварии на дороге, а у Яви как возможный соучастник похищения Фэтона и Неймана, поскольку следы его машины были обнаружены у авторемонтной мастерской. Один из инспекторов Интерпола взял Табольта по описанию в одной из зарубежных стран, где тот жил под другой фамилией. Поиски Пекки пока не давали никаких результатов. Он как в воду канул. Здесь Яви помог Пул Вин, правда, сам того не ведая. В одном из небольших городков на северо‑ востоке Арании в местный полицейский комиссариат поступило анонимное сообщение о том, что в городе находится опасный преступник, быть может, один из виновников гибели миллионера Пул Вина. Анонимный корреспондент сообщал, что он сам из Лина и хорошо знал личного шофера Пул Вина. Если этот шофер скрывается под чужой фамилией, значит он причастен к гибели своего хозяина, и его необходимо арестовать.

Местные детективы взяли Пекки и убедились, что это как раз тот человек, которого разыскивает вся полиция Арании. Пекки, переменив фамилию, успел уже жениться и завестись авторемонтной мастерской. Он показал, что Пул Вин приказал ему исчезнуть из Лина и появиться в субботу на трассе на третьем километре от развилки с машиной. Конечно, они предполагали за собой полицейскую слежку. Он точно выполнил приказ хозяина. Пул Вин вынырнул совершенно неожиданно‑ из кювета и сел в машину. Вместе они проехали километров двести, потом хозяин приказал Пекки уходить, и он ушел. Что было потом, ему неизвестно. О подземном ходе он ничего не знал.

На очной ставке с Табольтем он не опознал в нем человека, который участвовал в похищении профессора Фэтона и доктора Неймана.

Табольт был рыжий с белесыми ресницами и бровями. Ничего похожего на тот портрет предполагаемого главаря похитителей, который так подробно описали супруги Рэктон. К тому же фигура Табольта имела диспропорцию – заметно короткие ноги по сравнению с туловищем.

После очной ставки с Пекки Табольт еще более приободрился. Яви напряженно смотрел на него. Он мысленно добавлял к его ногам еще по пять сантиметров, и Табольт вырастал, приближаясь по росту к самому высокому похитителю. Но тот был полный громоздкий мужчина, а этот довольно худощав. В чем же дело? Полнота… Грим… Еще что‑ то?

Ремми догадывался, какие сомнения терзают инспектора, и ухмылялся про себя. Конечно, этот полицейский не знает, что Рубот в свое время подвизался в театральных гримерах. Перед выходом на дело он так гримировал компаньонов и себя, что они друг друга не узнавали. Специально для Табольта он придумал и смастерил ботинки с высокой подошвой, спрятанной внутри. И еще он надевал на Ремми примерно такие же, только более эластичные щитки, какие надевают хоккеисты, выходя на игру.

Несмотря на явное несходство описания главаря похитителей с Табольтом, Яви был почти уверен, что это он.

Папка со следственными материалами становилась все толще и толще. Иногда Яви любовно поглаживал ее ладонью. Скелет обвинения обрастал первосортным мясом.

Тридцатого января инспектор обратился к Верховному прокурору с просьбой о выдаче ордера на арест Пул Вина.

Прокурор очень внимательно прочитал представленные инспектором материалы.

– И вы знаете, где он находится? – Брови его высоко поднялись.

– Мне известно его местонахождение, – ответил Яви.

– И где именно? – В голосе прокурора улавливались нотки особой заинтересованности, и инспектор насторожился.

– Прошу извинить меня, господин прокурор, это служебная тайна.

– То есть вы не доверяете мне? – задал вопрос прокурор с оттенком плохо скрытого неудовольствия, но с улыбкой на лице.

– Нет, господин прокурор. Следствие пока не заинтересовано в разглашении тайны.

– Хорошо, – согласился прокурор. – Вы правы. Зайдите к моему заместителю, и он выдаст вам требуемый ордер.

Получив ордер, Яви сразу поехал к Пул Вину. Теперь, когда у него в руках все доказательства, он поговорит с ним с позиции силы.

Яви предъявил ему ордер и сообщил, что сегодня он будет переведен в тюремную больницу. Там, конечно, не так хорошо, как здесь, но ничего не поделаешь – тюрьма есть тюрьма.

– Но перед тем, как увезти вас отсюда, мне хотелось бы еще раз поговорить с вами, – заметил Яви. – Я хочу поговорить с вами, – продолжил инспектор, – не столько в своих, сколько в ваших интересах.

Пул Вин опять никак не отреагировал на очередную попытку Яви завязать разговор. За все время, что инспектор общался с ним, Пул Вин не сказал ни слова. Казалось, он онемел от нервного потрясения.

– Откровенно говоря, я боюсь везти вас в тюремную больницу.

Обрюзгшее лицо предпринимателя осталось неподвижным, но руки, лежавшие на одеяле, дрогнули.

– Могут выключить вас из игры, – закончил свою мысль Яви.

Пул Вин поднял глаза и в упор посмотрел на инспектора. В глазах было то же выражение ненависти.

– В конце концов, господин Пул Вин, вы мне не очень‑ то и нужны.

Яви сделал паузу. Сейчас он скажет этому человеку то, что готовил так долго и тщательно.

– Следствие может обойтись и без вас. У меня есть Ремми Табольт, – раздельно заговорил Яви, – Пекки, Роттендон, Дзист, полковник Райн, есть кое‑ какие штучки, найденные моим экспертом под развалинами вашей виллы и обнаруженные во многих местах в городе. Я бы устроил вам очную ставку со всеми этими лицами, но и такой необходимости нет. Кстати, кое‑ какую любопытную информацию о вас дал мне и Ситэ, который отбывает срок в «Долгом ящике».

Пул Вин вздрогнул.

– Он подтвердил мои предположения насчет мафии. Теперь можно сообщать вашей семье хорошую весть о том, что вы живы, и весьма неприятную, что скоро предстанете перед судом.

– Не надо! – резко возразил Пул Вин. – Если я доживу до суда, они сами узнают об этом.

– Как хотите, – пожал плечами Яви и встал.

– Скажите, – приподнялся на локте Пул Вин. – Что меня ждет, если я расскажу вам все?

Яви опустился на стул, задумался. Потом стал размышлять вслух.

– По моему делу убийства за вами нет, покушения на убийство тоже. Организация ограбления и похищения людей. Правда, здесь замешаны ценности особого рода, но они не предусмотрены нашим уголовным кодексом. Не больше шести лет, – подытожил свои подсчеты Яви. – Но я не ограничусь вашим участием только в этом деле. Вы – представитель мафии. За вами наверняка числятся убийства, другие ограбления и другие похищения.

– Только не это! – возразил Пул Вин. – Убийств, ограблений и похищений за мной нет. Я был «Идолом», понимаете?

– Вот именно, – кивнул Яви.

– Вам все равно не уберечь меня от… моих друзей.

Пул Вин осторожно подтянулся выше на подушку, принял полулежачую позу.

– Я был «Идолом», инспектор. И поэтому сам ничего не делал. Если наш Синдикат сравнить с армией, то «Идол» – примерно, командующий военным округом. Я командовал северо‑ западным округом Синдиката. Давайте договоримся с вами твердо, инспектор.

– Попробуем договориться.

– Первое – вы оставляете меня здесь или переводите в какое‑ либо другое место, только не в тюремную больницу вплоть до окончания процесса.

– Можно, – согласился инспектор.

– Второе – я называю вам заправил Синдиката, которых я знаю лично и дела, в которых они принимали непосредственное участие и за которые их можно упечь за решетку. Пусть составят мне компанию. Но при одном условии – вы не трогаете мои дела по Синдикату, которые я организовывал и за которые несу ответственность. Я прохожу по вашему делу только как организатор похищения.

– Но те, кого вы назовете, назовут вас и ваши дела.

– Ничего они не назовут. Я не очень докладывал им. Меня послали в Лин, когда я котировался в Синдикате на уровне сержанта. Мне повезло – я понравился дочери владельца комбината. Синдикат помог мне жениться на ней, потому что ее папаша был «Идолом» и уже дышал на ладан. Нужна была срочная замена, и меня срочно произвели в генералы. Принял, как говорится, по наследству.

Глаза его оттаяли, в них затеплился огонек человечности. Лицо перестало быть маской наглухо застегнутого на все пуговицы злодея‑ мафиози.

– Согласны с моим предложением? – спросил он.

– Согласен, но только не пойму, что вы выигрываете.

Рот Пул Вина скривился в усмешке.

– Если вы сцапаете верхушку, там, внизу, будет трудно разобраться, кто выдал: я, Табольт, Пекки или тот тип из «Долгого ящика». Вряд ли ваша беседа с ним осталась неизвестной Синдикату. У него везде свои люди.

– В линской полиции тоже? – быстро спросил Яви.

– Это уже игра без правил, инспектор. Вы, кажется, согласились с моим предложением.

– Хорошо, снимаю вопрос. Но мне придется устраивать очные ставки с вашими коллегами. Не думаю, чтобы они сразу заговорили.

– Я представлю вам такие доказательства… Ну, а если они назовут меня, тогда будет совсем хорошо. Тогда я буду жертвой их предательства.

Яви покрутил головой.

– Сложный вы человек, господин Пул Вин, Будете говорить сейчас или позже?

– Или сейчас, или никогда и, пожалуйста, без свидетелей. Можете не сомневаться – получите истину из первых рук.

Показания Пул Вина были краткими и содержательными. За двадцать минут он раскрыл преступления, над которыми полиция билась годами и которые так и были сданы в архив не раскрытыми. Пул Вин называл даты, фамилии, обстоятельства.

Первый, кого он назвал, был Верховный прокурор, за ним следовал доктор Ега, заместитель Верховного судьи, довольно крупные лица из Союза военных, суперрадикалов, умеренных демократов из числа правительственных чиновников, либералов, крупных бизнесменов, военных.

Яви едва сдерживал дрожь в пальцах, записывая показания подследственного.

– Еще один вопрос, – сказал Яви. – Что все‑ таки погнало вас на виллу Роттендона?

– Необходимость, – сразу ответил Пул Вин. – В столице как я ни старался законспирироваться, а потом исчезнуть за границу – меня засекли, удалось оторваться от них. Единственный, кто мог помочь мне уйти за границу в такой ситуации, был Роттендон. Но он всегда был размазней. Мы знакомы с ним еще с тех пор, когда занимались вместе мелкой контрабандой. Потом он пошел в гору, но связи с контрабандой не порвал. Он с удовольствием сбагрил бы меня за границу, лишь бы избавиться. Но вместо него на вилле я встретился с Чепрэ. Он был привязан к креслу. Проделки Итри. Чепрэ знал секрет виллы – дверь в стене. Если бы нам не удалось уйти по подвесной дороге, ваши взяли бы нас еще на вилле. Кстати, вы не обнаружили мой саквояж?

Пул Вин напряженно глянул на Яви.

– Нет, – качнул тот головой. Саквояж и ценности Фэтона у Чепрэ.

– Ушел все‑ таки, подлец, – с ноткой тоскливой зависти заметил Пул Вин. – Подлец! – с ударением повторил он и устало упал головой на подушку. Вам надо спешить, инспектор. Если вы сказали обо мне Верховному прокурору, то они уже начали заметать следы. Но их замести невозможно. И, пожалуйста, перевезите меня в другое место. Они уже вышли на клинику – можете не сомневаться.

Яви вернулся в комиссариат. Он не знал, что делать. Кто ему выдаст ордер на арест, например, Верховного прокурора или заместителя Верховного судьи. И Яви решил переждать самую малость.

Клиника, в самом деле, была уже под наблюдением. Яви пригнал несколько санитарных фургонов, и через некоторое время они выехали из ворот клиники, разъехавшись в разные стороны. В одном из них был Пул Вин. Те, кто следил за клиникой, не могли, конечно, броситься сразу за всеми фургонами. Яви знал, что у них всего одна машина.

Табольт продолжал запираться.

Инспектор решил взять Табольта неожиданным маневром, сделав ставку на экспансивность подследственного.

В шесть часов вечера первого февраля Яви позвонил в отдел последних известий «Интеринформации», пообещав сногсшибательную сенсацию и сообщив, куда нужно явиться репортерам.

Затем они с Бейтом поехали в тюрьму, взяли Табольта, которого охранял лично капитан Котр, не подпуская к нему никого. Яви боялся, что Табольта попытаются убрать.

Ремми изрядно перетрусил. Уж не решил ли инспектор под шумок разделаться с ним при попытке к бегству. Времена в стране смутные: кто потом будет разбираться, прав был инспектор Яви или неправ.

Но Табольт переживал напрасно. Инспектор ставил перед собой задачу чисто психологического плана. Преодолев сопротивление швейцара, они вместе с репортерами «Интеринформации» ворвались в банкетный зал, где Роттендон как раз проводил великосветский прием.

Расчет на реакцию Табольта оказался безошибочным. Увидев разодетого Роттендона в окружении великосветской публики, Табольт остолбенел от изумления. Значит все то, о чем твердил ему инспектор, было чистой правдой. Этот тип остается в стороне да еще устраивает приемы…

Табольт широко шагнул вперед и оказался рядом с хозяином.

– Ах ты, поросенок, – нежно пропел он, схватив его за шиворот и чуть приподняв таким образом над столом. – Я давлюсь тюремной баландой, выгораживая тебя, а ты изволишь кушать с золотых блюд. – Табольт разжал пальцы и брезгливо вытер их о пиджак.

Роттендон плюхнулся на место. Лицо его сначала покрылось мертвенной белизной, а потом стало наливаться.

Табольт обвел взглядом остолбеневшую публику.

– Краснеешь, поросенок, конечно, такая приличная публика…

– По… ззз…вольте, пришел в себя Роттендон. – Кто вы… такой?

– Замолчи, гнида! – взорвался Табольт. – Ты лучше скажи, где те ребята, которых ты послал убивать меня? Господин инспектор, свидетепьствую перед богом и перед вами; это тот человек, к которому мы с Пул Вином привезли профессора Фэтона, доктора Неймана, шарик и письмо и который уплатил мне лично за это 150 тысяч крон.

Публика, бывшая в зале, окружила стол плотной стеной. Роттендон продолжал неподвижно сидеть за столом. Яви подал капитану знак. Через мгновение в мертвой тишине зала сухо щелкнул замок наручников.

Признания Табольта попали в вечерние газеты и в экстренный выпуск новостей «Интеринформации». Песенка Роттендона была спета.

На нескольких допросах он отрицал все. Придя в себя и успокоившись после нервного шока, вызванного столь ошеломляющей очной ставкой с Табольтом, он стал держаться с прежним апломбом и высокомерием. Яви намекнул ему о том, что Пул Вин жив и готов дать любые показания, даже о тайной двери в вилле или о их прошлой работе по контрабанде. Роттендон размяк и перестал отпираться.

Роттендон рассказывал, а Яви мысленно возвращался на виллу к хозяину и зримо представлял все, что там происходило. После того как Чепрэ и Итри спустились вниз, ему удалось выломать замок в двери своего кабинета, он выбежал в коридор и выпрыгнул из окна второго этажа. Спускаться вниз через холл было опасно. Он успел до появления Чепрэ и Итри добежать до калитки. У ворот стояла машина Чепрэ, и он решил воспользоваться ею, расчитывая, что на ней легче будет проскочить мимо людей Чепрэ, которые, как он утверждал, блокировали виллу. Надеялся, что они примут его за хозяина и не будут стрелять сразу. Но дорога была свободной. Либо Чепрэ врал, либо что‑ то вынудило его людей снять оцепление.

Приехал в свой городской особняк. Но оставаться в городе посчитал для себя опасным, и поэтому решил исчезнуть…

Расследование, по существу, было закончено. Оставалось арестовать полковника Райна и для проформы Дзиста.

Но полковника Раина арестовать не удалось. Политическая ситуация в стране резко изменилась. Генерал Зет, вернувшись к власти, приступил к осуществлению давно разработанного плана военного переворота, который он продолжал готовить и после отставки.

Оргей и переходное правительство было очень удобной ширмой. Зет запустил механизм переворота… Первым выступил генерал Куди, бросив свою ударную дивизию на захват власти в Лине. Это послужило сигналом для остальных заговорщиков. Командующий Центральным военным округом двинул на столицу танковый и механизированный корпуса, бросил на город воздушный десант.

Зет объявил об отстранении от власти переходного правительства и Оргея и передаче власти Комитету нормализации, который он готов возглавлять.

Новое руководство Центра объединенных профсоюзов приняло резолюцию о непризнании комитета нормализации и незаконности всех его решений.

Городские улицы покрылись баррикадами. Из Лина поступило сообщение о том, что рабочие Лина, оказав мятежникам вооруженное сопротивление, сорвали их планы молниеносного захвата в городе власти. Линская полиция и части гарнизона, оставшиеся верными правительству, присоединились к вооруженным рабочим и наголову разбили ударную дивизию путчистов. Аналогичные сообщения в течение нескольких часов поступили и из других городов Арании.

Мятежники, ворвавшиеся в столицу, заколебались.

Генерал Зет поспешил сделать заявление о переходе всей полноты власти в руки Комитета нормализации. Пехотные и танковые части, двинувшиеся к центру столицы, наткнулись на баррикады, которые защищали отряды вооруженных рабочих.

– Стреляйте, стреляйте! – кричали солдатам из‑ за баррикад. – Генерал Зет отблагодарит вас за нашу кровь. Сначала он упразднил демократию, теперь решил затравить нас, как бешеных.

Офицеры отдавали приказы стрелять, но солдаты отказывались выполнять их.

– Нужно давить и давить! – еще недавно зло бил по столу кулаком председатель Союза предпринимателей господин Ювон. – Спровоцировать чернь на крайность, а потом…

Частям мятежников так и не удалось прорваться к центру города. Мешали рабочие на баррикадах. И солдаты отказались повиноваться офицерам. Большая часть армии, полиция остались верными конституции. Военные части на периферии не проявили особой активности по захвату власти на местах. Солдаты и офицеры, отказавшись от участия в путче, арестовали подстрекателей. Военный переворот не удался. Рабочие своими действиями внесли существенные коррективы в расстановку сил. Зет и все члены Комитета нормализации, включая Куди и Райна, бежали на военных самолетах в неизвестном направлении. Страна к десятому февраля продолжала оставаться без правительства и фактически без армии, потому что в армии тоже был полный развал.

Наконец был сформирован Комитет общественного спасения, который возглавлял либерал Криви. Имели свое представительство в Комитете и умеренные демократы. На чрезвычайном заседании правления партии Оргей был смещен с поста председателя правления. В документах Комитета нормализации, оставленных в спешке Зетом, имелся протокол тайного заседания заговорщиков, в котором принимал участие и Оргей.

Была обнародована новая дата досрочных всеобщих выборов.

Специальным декретом комитет снял запрет с компартии Арании, внес соответствующую поправку в конституцию и освободил из‑ под ареста председателя партии Митта и остальных коммунистов. Компартия, выйдя из подполья, выдвинула своего кандидата на пост Президента. Руководство партии отклонило предложение социал‑ либералов и умеренных демократов о совместном предвыборном блоке, выразив готовность к сотрудничеству с союзом левых. «Мы не можем, – писала газета «Справедливость», – объединяться в один блок с партиями, которые в критический для нации момент фактически предали ее, отдав на растерзание фашистам. Только благодаря организованности и стойкости рабочего класса, благодаря усилиям прогрессивной интеллигенции страны, военный путч потерпел полное поражение. Организаторы его должны предстать перед судом нации, как ее враги номер один. Комитет общественного спасения должен начать самое глубокое и самое настойчивое расследование всех имевших в последние дни место террористических актов. Черная реакция, как правило, всегда старается создать в стране атмосферу террора, насилия и страха. Были бы заказчики. Исполнители – современные фашисты – всегда готовы протянуть руку помощи своим более респектабельным единомышленникам, сидящим зачастую в министерских креслах и несущих ответственность за военную мощь и национальную безопасность своих стран. Таким «респектабельным» министром был у нас долгие годы пресловутый генерал Зет. Господин Зет и иже с ним должны сесть на скамью подсудимых. Они бежали за границу, но их сторонники остались на своих постах. Пора уже начать расследование обстоятельств подготовки и попытки государственного переворота. Коренные проблемы нации не решены. Инфляция, безработица, весьма низкий жизненный уровень трудящихся масс, с одной стороны, и сверхприбыли капиталистов, шикарные рестораны и лечебницы для их собак и кошек, баснословная роскошь и излишества миллионеров и миллиардеров от бизнеса, с другой – так выглядит в действии пресловутый народный капитализм, общество равных возможностей, о которых нам толкуют идеологи современного капитализма. Участие в деле профессора Фэтона представителей крупного бизнеса не случайно. Господа Роттендон, Чепрэ, Эгрон – плоть от плоти дети своего класса, класса хищников‑ приобретателей, не имеющих за душой ничего святого, ничего человеческого, кроме неуемной жажды к наживе, к личному обогащению.

Сейчас у нас созданы весьма благоприятные предпосылки для кардинального оздоровления внутриполитической жизни страны, ее демократизации. Левые силы не должны дать обмануть себя благими посулами капитулянтов и скрытых реакционеров…»

Тринадцатого февраля все газеты мира снова запестрели сенсационными заголовками. На этот раз героем сенсации стал инспектор Яви. Закончив предварительное расследование преступной деятельности Все‑ аранского гангстерского синдиката, он назвал репортеру фамилии двадцати трех заправил Синдиката.

Комментируя разоблачения инспектора, «Линский феномен» писала: «Лица, перечисленные господином Яви, хорошо известны в политических и деловых кругах страны. До сих пор они пользовались репутацией почтенных бизнесменов, политиков и даже государственных деятелей. Надо полагать, что известным списком число высокопоставленных членов Синдиката далеко не исчерпывается.

Если проанализировать акценты должностных и политических решений Заместителя Верховного судьи и Верховного прокурора Арании за последние годы, то решения могли бы давно служить основанием для привлечения этих лиц к уголовной ответственности за антиправительственную, антинародную деятельность. Однако они преспокойно занимали свои высокие посты, творили суд и расправу над гражданами Арании, руководствуясь прежде всего интересами преступного Синдиката, членами которого они, оказывается, являются. Нет никакого сомнения в том, что названные инспектором люди – лишь мизерная часть преступников – членов Синдиката. Основная их масса пока остается нераскрытой.

Мы не удивимся, если продолжение расследования преступной деятельности Синдиката приведет детектива к организаторам и исполнителям серии террористических актов, имевших место в Арании за последние дни…»

Полиция предприняла энергичное расследование деятельности суперрадикалов. Их причастность к террористическим актам была доказана полностью. Следы от них вели к Союзу военных, к преступному Синдикату, к Союзу предпринимателей. Полиция приступила к арестам террористов.

⇐ Предыдущая 14 15 16 17 18 19 20 212223 Следующая ⇒