Константин Георгиевич Фарниев 8 страница

Инспектор, вернувшись от Гинса, сразу отправился в политический отдел, где хранились нужные ему досье. Чтобы не отрываться от работы, он попросил дежурного лейтенанта организовать ему обед на месте.

Было уже три часа, когда дежурный сообщил инспектору о приезде Бейта. Яви убрал досье в сейф, тщательно запер помещение и пошел в свой кабинет.

– Ба! – воскликнул он, увидев за столом огромной комплекции мужчину. – Бейт, приятель, ты и здесь, оказывается, занял мое место! – Яви намекал на то, что в столичном комиссариате Бейт заменил его, когда он вышел на пенсию.

– Привет, шеф. Я занял ваше место, но не заменил вас.

Бейт обхватил Яви, и тот совсем исчез в объятиях; головы на две он был ниже Бейта.

– Хорошо, что ты приехал. А я слышал, что тебя загнали в глухую провинцию.

– Было такое, потом вернули. Дел очень много.

Бейт сел на диван, инспектор – за стол.

– Чем занимаешься? – спросил он.

– Одной полулегальной бандой.

– Не обижаешься, что я подключил тебя к своему делу?

– Я рад снова поработать с вами.

– Меня интересует вот этот красавчик. Смотри. – Инспектор вытащил из кармана фотографию и протянул ее Бёйту. – Если ты его сцапаешь, считай, что повышение по службе тебе обеспечено.

Яви подождал, пока Бейт посмотрит фото.

– Я уже видел, – заметил тот. – Нам всем раздали. Это фоторобот предпологаемого главаря похитителей.

– Совершенно верно. Я сразу запускаю тебя в работу, Бейт. Прохлаждаться некогда. Уже второй день я торчу в этом городишке.

Инспектор в общих чертах ознакомил помощника с обстоятельствами дела, не касаясь доверенной ему тайны и своей находки з квартире Фэтона.

– Срочно займись этими людьми, – он положил перед Бейтом четвертушку листа с написанными от руки несколькими фамилиями. – Они могут не иметь никакого отношения к похищению, но, быть может, подскажут тебе что‑ то. В комиссариате машину не бери и будь осторожен с местной полицией. Не исключено, что преступники имеют здесь своего человека. Снайд ничего не передавал тебе? – внезапно перешел на другое инспектор.

– Передал несколько дел.

Бейт протянул Яви объемистую папку, опечатанную сургучом.

– Благодарю, если не очень устал, займись сразу машиной. Возьми напрокат за счет полиции. Снайд возражать не будет.

Бейт встал.

Глава седьмая

НА ГОРНОЙ ВИЛЛЕ

Фэтон встал с широкой тахты. Вот уже второй день он находился в небольшой, скромно меблированной комнате. Рядом с тахтой стояли маленький столик и кресло. Еще в комнате был небольшой книжный шкаф с баром.

Ни один звук извне не проникал сюда. Несмотря на то, что в окне виднелся уголок зимнего пейзажа, у Рока создавалось такое ощущение, будто он находится глубоко под землей. Фэтон даже отдаленно не мог предположить, куда его привезли. Что стало с доктором Нейманом, ему тоже было неизвестно. Он не имел ни газет, ни телевизора. Приходила лишь горничная – красивая женщина лет тридцати, молчаливая, как немая. И еще он знал, что сейчас четвертое января после полудня.

Вспоминая события злосчастного вчерашнего утра, профессор не мог простить себе проявленной им беспечности. Восхищенно любуясь голубым сиянием шарика, он очнулся лишь тогда, когда за его спиной раздался возглас изумления. Фэтон обернулся: за ним стоял огромный детина в форме капитана полиции. Колючие цепкие глазки его не отрывались от шарика. Профессор инстинктивно прикрыл руками столик, но верзила схватил его за плечи, оттолкнул к другому полицейскому, который сразу схватил Фэтона за руки.

Капитан внимательно прочел письмо. Доктор Нейман сидел, не шевелясь, как пригвожденный к креслу.

Фэтон увидел, как в глазах капитана полыхнула буйная радость. Верзила сунул под нос профессора ордера на арест и обыск, подписанные прокурором, и хрипло приказал одеваться. Толстое лицо его лоснилось от жира, а широкие черные брови придавали довольно свирепый вид. Профессор уже сообразил, что это не полицейские. Иначе чего ради им вламываться в квартиру с помощью отмычки.

Доктор Нейман до того растерялся, что никак не мог попасть в рукава пальто. Потом ждали с полминуты, пока верзила упаковывал письмо и шарик в картонку из‑ под шляпы. На вопрос, где аппарат, профессор ответил, что аппарат взяли с собой Пришельцы. Объяснение вполне удовлетворило капитана. Спросил он еще, не приехали ли соседи из провинции. Профессор ответил, что нет. Он в самом деле был в этом уверен. В прихожей капитан сунул в руки Фэтона картонку.

Улица была совершенно пустынной. У подъезда стоял полицейский фургон. Профессор наотрез отказался куда‑ либо ехать, пока ему не дадут возможность позвонить в полицию. Тогда верзила пригрозил ему пистолетом. Фэтон понял, что тот в любую минуту готов привести свою угрозу в исполнение. Пришлось садиться. Фэтон оглянулся на окна квартиры соседей. Может, соседи уже приехали и все видят, подумал он. Уже в машине полицейский набросил на лицо Фэтона лоскут вонючей ткани. Очнулся профессор в этой комнате. Кто мог ожидать такого идиотского финала. И всему виной его беспечность.

Вместо того, чтобы спрятать все, он, как ребенок, начал играть в игрушки. Теперь неизвестно, в чьих руках они находятся и какая судьба их ждет. За свою жизнь профессор не волновался. Проанализировав ситуацию, он пришел к выводу, что без него похищенные информатор и письмо не имеют никакой цены, если ими захотят воспользоваться легально. Письмо удостоверяло его собственность на шарик. Без письма же шарик был просто остроумной игрушкой.

Вчера вечером к профессору вкатился пухленький, розовенький от макушки до пяток господинчик лет пятидесяти. Он представился и заметил, что рад иметь в своем доме таких гостей, как профессор Фэтон и доктор Нейман.

Господинчик мог и не представляться. Фэтон сразу узнал Роттендона – одного из самых богатых промышленников Арании. Его фотографии часто мелькали на газетных страницах.

После нескольких ничего не значащих любезностей Роттендон предложил профессору продать свое право на письмо и информатор за миллион крон. Фэтон сразу понял, что перед ним, возможно, один из организаторов налета на его квартиру.

Профессор напрягся и угрожающе шагнул к Роттендону. Коротышка испуганно шарахнулся к двери. Фэтон крикнул ему вслед, что если в его комнате не поселят и доктора Неймана, то он задушит любого, кто осмелится еще войти сюда. Реттендон выслушал это уже за дверью. В тот день у Фэтона не появился больше никто. Безостановочно вышагивал он по комнате от окна до двери. Он уже сделал несколько попыток высадить ее плечом, но она не поддавалась. Просто удивительно, как легко можно превратить человека в ничто, в жевательный аппарат, в машину, производящую отбросы. Но нет – он еще поборется. Профессор заложил руки в карманы брюк и остановился у окна. За окном неподвижно стояла заснеженная елка. В комнате будто запахло морозной хвоей. Профессор зябко передернул плечами.

За спиной раздался щелчок замка. Фэтон оглянулся.

На пороге комнаты стоял элегантный мужчина лет тридцати пяти. Хорошо выбритое лицо его с жесткими черными глазами выражало чувство собственного достоинства и интерес к профессору. Человек был широк в кости, но довольно худ. Гладко зачесанные назад черныв волосы оттеняли бледность лица, подчеркивая его холодность.

– Разрешите, господин профессор?

– Можете входить, – буркнул Фэтон, – можете убираться ко всем чертям. Не я заказываю музыку в этом балагане.

– Вы с рождения такой грубиян? – по тонким губам мужчины зазмеилась улыбка.

– Послушайте, вы! – резко повернулся к нему Фэтон.

– Не понимаю.

– Зато я понимаю. И не желаю иметь в этом гнусном логове дело ни с вами, ни с вашими компаньонами, пока вы не вернете мне мою законную собственность и свободу!

– Так у нас ничего не получится.

– Ну и проваливайте! Мне от вас, по крайней мере, ничего не нужно. – Фэтон видел, как бледнело лицо человека, но остановить себя был не в состоянии. Спрессованная в нем злость, наконец‑ то, нашла себе выход.

– Мы не отнимали у вас ни свободы, ни собственности. – Бледные губы мужчины дрожали. – Скажите спасибо, что мы избавили вас от тех, которые в самом деле обошлись с вами безобразно.

– Вы! – резко выкрикнул Фэтон. – Спасители! – расхохотался он, сразу успокоившись. – Послушайте, милейший. Пока доктор Нейман не будет здесь со мной, вы больше не услышите от меня ни слова. И еще – я требую встречи с главой вашей компании. Думаю, Роттендон и вы, господин Чепрэ, – не самые главные покупатели. Мне нужно сказать ему очень важную вещь. Советую не тянуть – я не шучу. В голосе профессора прозвучала угроза.

Мужчина испытующе посмотрел на Фэтона и вышел.

Фэтон заказал себе обед и с удовольствием съел его. Настроение несколько поднялось. Гневная вспышка встряхнула его, освободила от чувства приниженности и беспомощности.

Пообедав, он лег на тахту и взял одну из лежавших на столике сигар. Фэтон уже знал, в чьи руки попал. Это были люди, привыкшие получать то, что им хочется. Но с ним такие штучки не пройдут. Об его тощий старый хребет они обломают свои зубы, пусть не сомневаются. Когда он уже докуривал сигару, на пороге появился доктор Нейман.

– Привет, старина! – вскочил Фэтон. – Рад видеть тебя в полном здравии!

Друзья обнялись, похлопали друг друга по плечам.

– Видишь, старый пень, а ты еще спорил со мной, доказывал, что в наши дни никаких из ряда вон выходящих событий не происходит.

– Что поделаешь, с самого начала все было необычным. Для других приключения кончились, а для нас, похоже, только начинаются.

– Черта с два! – прогремел Фэтон. – Для нас они тоже скоро кончатся. Полиция наверняка вышла уже на их след. Далеко ты был?

– Рядом. Меня вел какой‑ то тип с пистолетом минуты две по коридору.

– От тебя‑ то они чего хотят?

– Чтобы я уговорил тебя согласиться на их условия.

– Конечно, они привыкли думать, что за деньги все покупается и продается, и. наверное, думали, что я с ума сойду от счастья, когда они предложат мне свой паршивый миллион. У них мозги набекрень. Но ничего, старина, у меня есть хорошая дубинка, которой я непременно трахну по голове самого главного негодяя. Подлецы! – с силой бросил Фэтон.

Горничная прикатила еще одну кушетку.

– Наверное, ее молчание тоже оплачивается золотом. Иначе чего бы она так старательно помалкивала, – заметил Фэтон.

Горничная едва приметно усмехнулась.

– Ты обедал?

– Только что.

– Давай обдумаем обстановку. Я не намерен сидеть и ждать, пока эти негодяи соизволят распорядиться нами по своему усмотрению. Не думаю, что у нас нет никакого выхода.

Если бы Фэтон знал, что кроме Неймана его слушает еще кто‑ то, он говорил бы шепотом. Впрочем, скоро Нейман догадался сделать ему знак: тише, мол.

Трое мужчин сидели перед большим телевизионным экраном и неторопливо потягивали кофе. С тех пор, как Фэтон и Нейман перешли на шепот, их голоса стали почти не слышны. За столом сидели розовый господинчик, элегантный мужчина, так грубо принятый и выпровоженный Фэтоном, и тучный мужчина лет пятидесяти пяти с удивительно черной головой и широкими бровями на бледном лице. На экране телевизора были оба приятеля, они сидели на диване и о чем‑ то шептались.

– Что‑ то старик расхрабрился не в меру, – сипло проговорил черноволосый – господин Эгрон.

Он был одним из крупнейших финансистов Арании. Весил он, на первый взгляд, килограммов сто пятьдесят и возвышался над столом почти бесформенной массой.

– Я бы с удовольствием его повесил, – грубо бросил элегантный господин – единовластный хозяин крупнейшего автомобильного концерна «Чепрэ и Чепрэ». – Меня еще никто так не оскорблял.

– Что поделаешь, дорогой, нужно терпеть – игра стоит свеч, – заметил Эгрон.

Розовый коротышка хмыкнул.

– Боюсь, мы ввязались в безнадежное дело.

– Вы так думаете? – повернулся к нему всем телом Эгрон.

– Слишком все взаимосвязано. Шарик ничего не стоит без письма, а мы ничего не стоим рядом с письмом и шариком без профессора.

– Нечего с ним миндальничать! – почти выкрикнул Чепрэ. – Живет как в раю и еще грозится.

– Кстати, что это за угроза, о которой он заговорил?

– Чепуха! – махнул рукой Эгрон.

– Я бы не сказал, – задумчиво промолвил хозяин виллы. – Он хоть и кажется фанфароном, но что‑ то в нем есть очень настойчивое.

– Предлагаю прекратить с ним всякие заигрывания. Бросить его в каменный мешок на хлеб и воду. Интеллигенты всегда проявляют спесь, когда с ними заигрывают. – Чепрэ встал, заложил руку за борт фрака. В черных глазах его застыло выражение холодной жестокости. – Я, как полноправный пайщик, требую немедленного вывоза информатора и письма за границу. Боюсь, инспектор Яви, эта неподкупная полицейская ищейка, доберется до нас.

– Одного не понимаю, – прохрипел Эгрон, – почему мы до сих пор не убрали свидетелей. Они могут провалить все дело, если попадутся полиции.

– Такая опасность есть, – подтвердил Роттендон. – Главарь их знает виллу и меня. Но не думаю, чтобы они попались и все выложили.

– Бросьте молоть чепуху, Роттендон! – презрительно бросил Чепрэ. – Достаточно взять кого‑ либо из них, и они выведут полицию на нас.

– Правильно. Дайте команду своим людям, чтобы они сегодня же убрали всех троих.

Все помолчали. Это был приказ. Эгрон, по молчаливому соглашению компаньонов, стал главой дела. Он выключил телевизор и раскурил сигару. В комнате стало совсем тихо.

– Всякое убийство, – нарушил тишину Роттендон, – влечет за собой расследование.

– Надо убивать так, – жестко ответил Чепрэ, – чтобы не оставалось ни убитых, ни следов убийств. Такие убийства не влекут за собой расследований.

– Может, вы покажете моим людям, как можно убивать, не оставляя следов? – ехидно спросил Роттендон.

Чепрэ вспыхнул.

– Не забывайтесь, господин Роттендон! Я представитель семейства Чепрэ. У нас достаточно денег, чтобы научить кое‑ кого убивать как следует. Если вы не научили своих, пусть учатся.

– Все мы представляем здесь достойные фамилии, – примирительно прохрипел толстяк, – и у всех денег более, чем достаточно. Чепрэ прав. Свидетели должны исчезнуть бесследно. Роттендон, они знают только вас, поэтому и дело возлагается на вас.

– Хорошо, – коротко бросил Роттендон. – А как быть с линским компаньоном?

– Он в равном с нами положении. Что касается выезда за границу, то торопиться не следует. Не исключено, что аппарат у полиции, и мы можем попасться при таможенном досмотре.

– А если обойтись без таможни?

– Не выйдет, Чепрэ. Не забывайте, что в игру включился Интерпол, а он не будет с вами церемониться. Попробуйте только незаконно пересечь какую‑ нибудь границу, и вас быстро запрячут куда следует. Не забывайте, в какое время мы живем. К сожалению, в мире не все выглядит так, как нам хотелось бы. Но одному из нас слетать туда следует. Нужна даже не одна база, а несколько. Думаю, Роттендон, вы не будете возражать, если эту миссию возьмет на себя Чепрэ.

– Нет, конечно.

– Значит, так и решили. Лететь можно сегодня же.

Эгрон поднялся с кресла, раскурил очередную сигару. Курение ему было категорически запрещено, но он ничего не мог с собой поделать. Страсть курильщика была сильнее протестов больного сердца.

Через несколько минут от ворот поместья отъехали две машины.

Глава восьмая

ЗЕЛЕНАЯ ПОЛОСКА

Инспектор уже завершил изучение третьего дела из тех, что привез Бейт, как в кабинет постучали.

Вошла Уэбер. Она доложила о том, что задание выполнено: пленка проявлена, смонтирована, готова к демонстрации.

Яви одобрительно похлопал Дину по плечу.

– Молодец, Дина. Рад, что ты осталась прежней.

Дина зарделась. Даже в гладком светло‑ сером платье простого покроя и без единого украшения она выглядела эффектно. Яви иногда ловил себя на мысли, что девушке совсем не место в полиции. Как‑ то он даже спросил ее, не случайно ли она попала на факультет криминалистики. Дина обиделась на него надолго и всерьез.

– Ты пока отдохни, – заметил ей инспектор, надевая пальто. – Почитай материалы. Может, найдешь какую‑ нибудь зацепку?

– Хорошо, – тихо ответила она.

– Если появится Бейт, пусть подождет меня – я вернусь через полчаса.

Инспектор почти бегом спустился вниз.

Госпожа Рэктон была дома одна. Она даже и не пыталась скрыть своего изумления.

– Вы здорово рискуете, господин инспектор. Мой муж очень ревнив, а вы второй раз допрашиваете меня.

– Скажу честно: завидую вашему мужу.

– Ого, – подняла брови хозяйка. – Признание в любви?

– Почти! Я завидую вашему мужу, как полицейский инспектор. Если бы все наши работники были бы столь наблюдательны…

– И только. А я‑ то думала.

– Напрасно огорчаетесь. Наблюдательность – одно из главных условий правильного восприятия действительности и правильной ориентации в ней. Наблюдательный человек редко ошибается, а это верный путь к жизненному успеху.

– Никогда не думала, что полицейские инспекторы способны говорить комплименты.

– Это не комплимент. Просто я хочу устроить вам маленький экзамен на наблюдательность.

– Я уже устала, господин инспектор. Ваша девушка, кажется, эксперт, мучила меня часа четыре тоже экзаменом на наблюдательность.

– Ну и?

– Ничего. Все было так, как мы видели.

– И все‑ таки я вас очень прошу посмотреть внимательно отснятую нами кинопленку.

– Она уже готова? – изумилась Рэктон.

– Совершенно верно. Только вам придется съездить в комиссариат.

– Ни в коем случае! – воскликнула женщина. – Никогда в жизни! Посмотрите! – показала она пальцем в окно.

Инспектор подошел к окну и резко отпрянул назад. Вся улица перед домом была забита автомашинами. Репортеры не выпускали инспектора из виду, стоило ему только отъехать от комиссариата. Он уже привык к их сопровождению и просто не обращал на них внимания.

– Вы хотите, чтобы я на виду у этих троглодитов села с вами в машину и поехала в полицейский комиссариат?! – саркастически воскликнула Рэктон.

– Уже не хочу, – улыбнулся инспектор.

– Они были уже здесь до вас. Бедняги, с ума сходят от дефицита информации. Вы их не очень‑ то балуете, и они вам мстят.

– Были, говорите?

– Сразу ринулись сюда, как только полиция сняла заслон у перекрестка. Они ведь знали, что вы проделываете здесь какие‑ то штучки. А вот какие именно, им до сих пор неизвестно. Бедняги, – почти с искренним сожалением повторила женщина.

• – Могу я позвонить по телефону? – спросил инспектор.

– Хотите вызвать подмогу? – с ноткой добродушной иронии спросила Рэктон.

– Нет. Если вы не можете поехать в комиссариат, мы покажем вам пленку в этой комнате.

– О! – округлила глаза Рэктон. – Это не сложно?

– Пустяк. Мы снимали на восьмимиллиметровую пленку, – ответил Яви, набирая номер. – Сейчас увидите.

Коротко переговорив с Уэбер, он сбоку подошел к окну и осторожно глянул вниз. Репортеры и не думали разъезжаться.

– Я уже вторые сутки не выхожу на улицу, – подала голос хозяйка. – Кто‑ то из них постоянно торчит перед домом. Наверное, они дежурят по графику. Не могу понять, на что они надеются. Все, что известно мне, известно и им.

– Они так не думают. Они полагают, что вы не все сказали полиции и надеются вытянуть из вас какую‑ нибудь сенсацию.

За окном раздался звук сирены полицейского фургона. Через несколько минут в квартире появилась Дина. В руках она держала маленький, чуть толще обычного, чемодан.

– Пройдемте лучше в гостиную, – предложила хозяйка.

Дина быстро установила на столе проектор, зарядила пленку.

– Прошу вас, – обратился инспектор к Рэктон, – смотрите очень внимательно. Если какое‑ то место вызовет у вас сомнение, скажите.

Дина включила проектор. В комнате раздалось тихое стрекотание. Изображение проецировалось на белый лист бумаги, который Дина булавками прикрепила к ковру.

Госпожа Рэктон, не отрываясь, смотрела на экран. Яви тоже с интересом просмотрел пленку. Ролик был маленький – секунд на сорок.

– Итак, – обернулся инспектор к хозяйке. – Согласны вы с увиденным? Так все и было вчера утром?

Рэктон помедлила. Лицо ее выразило нерешительность.

– Чего‑ то там не хватает, понимаете. А вот чего именно, не могу понять. Нельзя ли еще раз? – обернулась женщина к Дине.

– Можно, – ответила та.

Дина перемотала пленку и снова запустила проектор. В момент, когда человек в гражданском и главарь шагнули к машине, Рэктон откинулась на спинку стула и торжествующе улыбнулась.

– Все ясно, – сказала она.

– Что именно? – как можно равнодушнее спросил инспектор.

– У этого высокого полицейского, – показала Рэктон на стену, – совсем другая походка. Тот, настоящий, сделал всего два шага, но я заметила, что он как‑ то по‑ особому передвигает ноги.

– Не понимаю, – подал голос инспектор.

– Как бы вам сказать, – наморщила лоб женщина. – Было такое впечатление, будто ноги у него тяжелые. Может, он был обут в неудобные для него ботинки? Одним словом, в походке было что‑ то непривычное, для меня по крайней мере.

– Почему вы не сказали об этом ни комиссару, ни мне?

Рэктон пожала плечами.

– Я просто забыла, а сейчас, когда увидела, вдруг вспомнила.

– И правильно сделали, что вспомнили. Давайте посмотрим еще раз. Дина, пожалуйста, – попросил испектор.

Заложив руки за спину, он отошел от стола и стал внимательно разглядывать висевшую на стене картину. Он даже не повернул головы, когда в комнате вновь застрекотал проектор.

Дина бросила в сторону инспектора быстрый взгляд, и ей показалось, что он смотрит ролик спиной.

– Стоп! – громко скомандовала Рэктон и встала – Господин инспектор, можете ставить мне по вниманию жирную двойку!

– Что‑ нибудь случилось? – резко обернулся инспектор.

– Я вспомнила: когда тот, настоящий фургон отъезжал, в глазах у меня, как сейчас, мелькнуло что‑ то зеленое. И сейчас тоже. Это, кажется, другой фургон, – повернулась женщина к Дине.

– Эту пленку мы снимали после обеда. Нам просто дали другой фургон и все.

Дина не сказала, что художник нарисовал зеленую полоску на обычном полицейском фургоне.

– Совершенно верно, – подтвердил инспектор. – Вы, наверное, ошиблись. На вчерашнем фургоне не было зеленой полоски.

– В том‑ то и дело, что была! – воскликнула Рэктон.

– Об этом вы тоже не сказали ни мне, ни комиссару, – с легким упреком в голосе заметил инспектор. В глазах его мелькнули веселые искорки.

– Про походку забыла – сознаюсь. А этого у меня и в голове не было.

Лицо женщины покрылось легким румянцем.

– Вы не верите мне, – посмотрела она в глаза инспектора. – Но не было – понимаете. А сейчас увидела и вспомнила. Когда машина отъезжала, в глазах у меня мелькнуло что‑ то зеленое. Ничтожное мгновение, но оно было, как есть сейчас вы. Я даже не успела осознать его. Ведь бывает же такое?!

– Сплошь и рядом, – ответил инспектор. – Но вы не обратили внимания на эти детали во время съемок.

– Может, я устала. Здесь была эта девушка, внизу мое внимание отвлекал лейтенант… А что, это очень важно?

– Нет, – сразу ответил инспектор. – Сущий пустяк. Просто полицейские инспекторы страшные формалисты – им нужно знать все, даже самые незначительные мелочи. Мы очень благодарны вам, – улыбнулся Яви. – Только, пожалуйста, не делитесь ничем с репортерами, – кивнул инспектор на окно. – У этой публики очень богатое воображение.

Дина уже собрала проектор, вложила его в чехол.

– Извините, – обратилась она к Рэктон. – Мы отняли у вас целый день.

– Ничего, – махнула рукой та. Вы оба удивительно милые и симпатичные.

Садясь в машину, инспектор удовлетворенно усмехнулся. Одному из самых быстрых репортеров удалось зафиксировать фотокамерой эту усмешку через ветровое стекло. Позже Яви увидел ее в вечерней газете.

Дина, отправив фургон, села в машину инспектора.

Репортеры в один миг расселись по своим машинам и двинулись вслед за «Драконом».

Инспектор глянул назад.

– Как бы от них избавиться? – обратился он к Дине.

Девушка подняла на него глаза и тоже глянула назад.

– Бросьте им какую‑ нибудь информацию, и они от вас отстанут.

– Правильно! – оживился Яви. – Надо провести с ними пресс‑ конференцию. Организуй мне ее в редакции «Линского феномена» часов в шесть.

– Сделаю, – проронила Дина.

– Не нравится мне твое настроение, Дина, – заметил инспектор. – Какая‑ то ты скучная.

– Ничего особенного, господин инспектор. Просто у меня мало работы, а это меня всегда раздражает.

– Не нужно раздражаться, друг мой. Ведь настоящая работа только начинается, и я не намерен использовать тебя только как эксперта. Боюсь, тебе придется заниматься делом, весьма далеким от твоих должностных обязанностей.

– Все‑ таки странно, что Рэктон забыла о столь существенных деталях: перепутать обычный полицейский фургон с военным… И… походку.

– Ничего странного нет, друг мой. Она тысячи раз за свою жизнь видела обычные полицейские фургоны и привыкла фиксировать их сразу – целиком, не вдаваясь в детали. Поэтому она вполне могла забыть про зеленую полоску. Ведь она с самого начала была убеждена, что видела обычный полицейский фургон. Предыдущий опыт зеленую полоску исключал. Динамический стереотип, и только.

– Ас походкой?

– Особенность ее Рэктон зафиксировала почти бессознательно. Слишком мало у нее было времени. Ведь человек тот и сделал‑ то всего два шага. Все правильно, Дина.

Инспектор резко затормозил, чуть не врезавшись в шедший впереди огромный грузовик. Водитель его, сразу сбросив газ, замигал сигналом левого поворота.

– Идиот, – сквозь зубы процедил инспектор. – Сперва сбрасывает газ, потом сигналит о повороте. И куда смотрит дорожная полиция.

«Дракон» резко сорвался с места. Яви спешил. Приближался вечер, а работы непочатый край.

– Фургон военной полиции доставит нам хлопот, – нарушила молчание Дина.

– Еще каких, – хмуро ответил инспектор. – К военным не подступишься без специального разрешения самого министра Зета.

«Дракон» снова еле полз в густом потоке автомашин. Час пик.

Новое обстоятельство тревожило инспектора. Как теперь подступиться к военным. Круг возможных участников или пособников преступления вдруг расширился на целый военный гарнизон. Уже подъезжая к комиссариату, Яви опять оглянулся назад. Репортеры по‑ преж‑ нему не отставали от него.

Проходя мимо дежурного, инспектор приостановился. Щеголеватый лейтенант вскочил, четко козырнул.

– Там на улице меня ждут репортеры, лейтенант. Объявите им, пожалуйста, что ровно в шесть вечера я проведу с ними пресс‑ конференцию в холле редакции «Линского феномена». Все остальное сделает Уэбер. Ровно в шесть ноль‑ ноль, – повторил инспектор и пошел наверх.

Ровно в шесть вечера началась пресс‑ конференция инспектора Яви. Уже само его согласие провести ее являлось сенсацией. Пока в холле не установилась полная тишина, инспектор не проронил ни слова. Всю жизнь избегал он репортеров, этих назойливых мух, которые так и роятся тучами над каждым дурно пахнущим кусочком жизни. Но ему нужно было выполнить определенную задачу.

Корреспондент: Господин комиссар, говорят, вы установили личность главаря похитителей. Значит, преступление все‑ таки совершили люди?

Яви: Вне всякого сомнения. Личность так называемого главаря пока не установлена, мне неизвестна. У нас есть приблизительное описание внешности одного из похитителей и только.

Корреспондент: Располагаете ли вы какими‑ нибудь данными о местонахождении преступников?

Яви: Самыми точными. Я точно знаю, что они гуляют на свободе.

Корреспондент: Означает ли арест этих людей предпосылку к скорейшему завершению расследования?

Яви: Может, да, а может, и нет.

Корреспондент: Как понимать ваш ответ?

Яви: Очень просто. Мы еще не знаем, быть может, за спиной похитителей стоит целая преступная организация. Их у нас развелось предостаточно. Арест исполнителей не всегда ведет к скорейшему завершению дела.

Корреспондент: У вас нет никаких данных на этот счет?

Яви: Увы, нет. Похищение людей – серьезное уголовное преступление. Но если, кроме того, похищается и собственность, имеющая значение национального достояния – я имею в виду аппарат профессора Фэтона, – то такое преступление уже квалифицируется как государственное.

Корреспондент: И что из этого следует?

Яви: Элементарный вывод: чем серьезнее преступление, тем выше заинтересованность преступников уйти от возмездия. В данном случае они рискуют заработать большие сроки заключения в каторжной тюрьме. И поэтому, естественно, приложат все усилия к тому, чтобы дело осталось нераскрытым.

Корреспондент: Кого вы подразумеваете под «они»?

Яви: Прежде всего самих похитителей. Но я уже говорил, что не исключена возможность участия в деле и других лиц, которые могли организовать похищение. И тогда… сами похитители явятся для них весьма опасными свидетелями.

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 789 10 11 12 Следующая ⇒