АПОСТОЛ ИЗ ГУШАНЦЕВ 3 страница

– А теперь уходи поскорее, все ведь может случиться!

Но оратор и не думал трогаться с места.

– Беги, человече! – кричали ему из зала женщины, пришедшие с мужьями. – Беги, пока не заиграли дубинки!

Им не раз приходилось перевязывать разбитые головы, стирать окровавленные рубахи и звать деда Бочко травами лечить сломанные руки и ноги своих мужей. Поэтому‑ то теперь они так волновались за оратора. Но тот, все с той же успокаивающей улыбкой, стоял на месте и обращался к собравшимся:

– Есть ли у кого вопросы? Я готов ответить на любой из них!

– Ох, зачем это ему? – вздыхали в зале и знаками показывали на свободный проход между стеной и занавесом. Но оратор терпеливо ждал. Наконец один из погромщиков встал, но не поднял дубинку, а, опираясь на нее, как пастух на посох, спокойно, но с издевкой спросил:

– Говоришь ты красиво, но мы слышали, что в России сейчас одни убивают других. Что же будет у нас, если мы пойдем по этому пути?

Вопрос был провокационный. Когда не могут помешать дубинками, начинают задавать подобные вопросы, и на них не всякий может ответить. Действительно, в Советской России не обошлось без жертв. Это ведь революция, каждый понимает – без крови не обойтись. К чему отрицать. Все ждали, что ответит оратор. Теперь уже ему ее поможешь, потому что никто не бросается на него с дубинками. Но оратор не смутился и сразу же ответил:

– Большое дело! Начал медведь блох выискивать!

Раздался взрыв смеха. Погромщик, озираясь, сел и положил дубинку на колени. Оратор спросил:

– Есть еще вопросы?

– Есть! – поднялся поседевший овчар. Он опирался не на дубинку, а на пастушью палку. Пришел прямо из загона, как был, в домотканой бурке. Сдвинул шапку на затылок, продолжал: – Ну и духотища здесь! Ты вот ораторствуешь, сынок! Золотые у тебя уста! Но скажи, как будет с налогами?

В передних рядах засмеялись. Дед Тричко в бурке, как и все старики в селе, произнес слово «налоги» по‑ особенному, с деревенским акцентом. Но оратор хорошо знал этот язык: ему часто приходилось ночевать в сараях, возле овечьих загонов.

– С этим еще легче, дедушка Тричко! Когда придем к власти, возьмем дощечки, на которых записаны ваши долги по уплате налогов, и об коленку!

Дед Тричко надвинул сильно поношенную шапку на лоб, точно до той красной черты, которую очертил ее ободок. Оратор спрятал револьверы в карманы и вместе с крестьянами вышел на улицу. Дубинок как не бывало. И после выборов в селе создали коммуну. Ее возглавляет этот командир повстанцев. За ним пошли теперь и некоторые из тех, кто тогда был в числе размахивавших дубинками. Этого человека, который покорил сердца людей, зовут Замфиром Поповым.

– Товарищи! – начал рапортовать молодой повстанец с зачесанными за уши волосами. Натягивая ремень винтовки и пристально глядя на Георгия Димитрова, он чеканил звонким голосом:

– Товарищ Димитров! Передаю донесение от командира Замфира Попова.

Заседание прервалось. Курьер словно забыл, зачем прибыл. Он стоял, впившись глазами в вождей восстания, желая навеки сохранить в памяти образы творцов новой истории Болгарии. Наконец посланец пришел в себя и выпалил, словно из пулемета, доклад. Берковица не сдается. Впрочем, власть в городе в наших руках, но освобожден еще не весь город. Да, никакого недоразумения: власть наша, но гарнизон еще не сдался, казармы в руках армии. Отряд Попова штурмом овладел городом. Казармы обстреливаются со всех сторон, но плохо вооруженные повстанцы не могут занять их. А раз гарнизон не сдался, нельзя считать город занятым. Будучи не в силах вести неравный бой, Замфир отвел отряд. Перегруппировавшись, снова начал наступление с трех сторон. Три отряда штурмовали казармы, но и гарнизон успел изменить тактику обороны и стал отражать нападения. Без помощи извне казармами не овладеть. Надо как можно быстрее послать подкрепление, пока к гарнизону не подоспели новые части из Софии. Таково донесение Замфира Попова.

– А какая помощь требуется вашему командиру? – задумчиво спросил Георгий Димитров. – Сказал он точно?

– Да, сказал. Мы слышали, что вы захватили орудие. Если вы отправите его нам, это будет существенная помощь.

– Но ведь это орудие… – Георгий Димитров повернулся к сидевшему справа от него Гаврилу Генову, – у нас просит отец Андрей, чтобы занять Лом.

– С Ломом подождем. Сначала надо овладеть Берковицей, чтобы обезопасить себя с тыла, со стороны Петрохана, а потом уже на очереди Лом. Он отрезан, а здесь дело верное.

Гаврил искоса посмотрел на руководителей, поднялся, готовый выполнить решение. Посланец Замфира Попова напряженно ждал.

– Ты возвращайся и скажи Замфиру, что помощь вы получите, – тихо проговорил Гаврил, подойдя к нему. Но курьер не торопился уйти.

– Я… я… – заикался он от радости. – Я… с подкреплением…

Молодой повстанец стоял в оцепенении. Ему хотелось как можно дольше оставаться в штабе, откуда осуществлялось руководство восстанием, смотреть на Георгия Димитрова и Васила Коларова, направляющих боевые действия. Падет Берковица, а потом София. Болгария станет большой коммуной, которую никто не сможет победить.

– С орудием отправим Христо Михайлова. – Генов вопросительно посмотрел на руководителей, ожидая одобрения. Затем, обращаясь к Михайлову, добавил:

– Ты, Христо, артиллерийский офицер и лучше всех можешь справиться с этим делом.

Хорошо сложенный, подтянутый артиллерист Христо Михайлов, молчавший до сих пор, будто знал, что ему поручат выполнить это задание. Он уже обдумал план действий и теперь изложил его:

– Поезд с орудием приблизится к Берковице и остановится вот здесь, на этом полустанке…

Димитров и Коларов переглянулись. Здесь, на этой станции, их встретили первые повстанцы во главе с Замфиром. Отсюда, с поезда, орудие может обстреливать гарнизон. Все верно. Никакой ошибки. Орудие этого калибра бьет на более далекое расстояние, нежели пушки гарнизона. Будьте спокойны, товарищи, попадание будет точным. Гарнизон сдастся. Пусть повстанцы приготовятся к атаке.

Повстанческий поезд, первый повстанческий поезд тронулся. Расписанием его движения командует Христо Михайлов. Это не ручная дрезина, а настоящий поезд, и ведет его машинист‑ коммунист. А возле установленного на передней платформе орудия наготове стоят артиллеристы, тоже коммунисты. Это орудие несет свободу. Посланец Замфира Попова не артиллерист, но понимает, что сейчас очень важно быстро усвоить технику стрельбы. И так каждый повстанец. Если в обыденной жизни на усвоение каких‑ то навыков уходили месяцы, сейчас требуется всего несколько дней. Овладение техникой стрельбы, требующее недель, завершается за те часы и минуты, пока поезд идет из одного города в другой, из освобожденного в освобождаемый. Так, тот, кто был пехотинцем, становится артиллеристом.

Заняв позиции с трех сторон города, повстанческие отряды с нетерпением ждут помощи. Вдруг орудийный выстрел сотрясает над городом воздух, и над казармой поднимается облако пыли. «Ура! » Но это не обычное «ура», а взрыв, не менее мощный, чем гром орудия. Солдаты, не ожидавшие такого удара, бросаются в разные стороны. «Стойте!.. » – пытаются остановить их офицеры. Но второй снаряд попадает прямо в казарменное помещение, и все бегут стремглав куда глаза глядят. А повстанцы продолжают обстрел, и солдатам кажется, что стреляет не одно орудие. В гарнизоне нет артиллерии, только пехота. Охваченные паническим страхом, солдаты бросают оружие. «Не бросать оружие! » – слышатся приказы командиров, но эти слова тонут в гуле разрывов. Начавшийся пожар гонит всех из казармы, солдаты стараются укрыться, но их встречают налетевшие с трех сторон повстанцы. Сделав свое дело, орудие умолкает. Под громкие крики «ура» повстанцы занимают казарму. Впереди всех – командир Замфир Попов в офицерской форме, с биноклем и пистолетом. Теперь он – начальник гарнизона. И Замфир радостно сообщает в штаб:

– Берковица занята! Спасибо за помощь, товарищи! Берковица ждет вас, товарищ Димитров!

А наутро Георгий Димитров и Васил Коларов на грузовике приехали в Берковицу. Встречать их вышел весь город. Народ ликовал. Предстояло освобождать третий город – Лом. Орудие передали другому командиру – отцу Андрею, чтобы обстреливать казармы в Ломе.

– На Софию! На Софию! – слышались крики повстанцев, опьяненных победой.

Но приказа идти на Софию нет. Встревоженный Замфир отправился на совещание с руководителями. Берковица ликовала, люди не знали, какая опасность угрожает им. Путь на Петрохан был открыт для врага, а это грозило повстанцам разгромом.

Замфир не мог нарадоваться завоеванной свободой. Ему пришлось взять на себя трудную задачу и вести повстанцев к горному ущелью. Петрохан должен был стать железными воротами в революцию. И ключи от них были в руках его, Замфира.

– Алло, алло, что с Петроханом?

– А кто это? – спросила молодая телефонистка.

– Говорят из главного штаба восстания.

– Кто именно?

– А разве это так важно?

– Да!

– Говорит Георгий Димитров!

– Ах, товарищ Димитров. Извините…

И девушка доложила обо всем, что ей было известно.

Петрохан. Кто им владеет, тот держит ключ и к Софии, и к Дунайской равнине. К Петрохану стекались вооруженные повстанцы. Если удастся удержать это горное гнездо, революция победит.

«А как София? Восстала? » – словно камни, оторвавшиеся от скалы, обрушиваются неожиданные вопросы. Но никто не может ответить на них. С Софией нет никакой связи. «А Враца взята? » Замфир молчит. «А у Петрохана будут бои? » Чем ближе к Петрохану, тем гуще становится буковый лес. Ночь. Под лунным светом белеют деревья, белеют фигуры повстанцев, свет заползает в теснины, льется из ущелья. Лес начинает шуметь тысячью гайдуцких голосов.

– Послушайте, какая музыка несется из леса! – прошептал Замфир и поднял правую руку так, будто хотел провести смычком по струнам скрипки. Сколько раз на собраниях играл он людям! Для него каждый бук – скрипка.

– Погоди, эта солдатня скоро такую музыку заиграет… – шутливо бросил кто‑ то.

У перекрестка дороги из просеки донесся топот сапог. Музыка леса замолкла. Замфир резко опустил поднятую руку, и повстанцы залегли. Этого никто не ожидал: все были уверены, что путь свободен и до прохода доберутся легко. Но вот топот усилился, и все поняли, что приближается большая группа людей. Но Замфир не только хороший музыкант. Он опытный офицер. Он не торопится дать команду «Огонь! ». Услышав щелканье затворов, люди из просеки подали голос:

– Не стреляйте! Мы хотим вместе с вами биться против царской власти!

Хоть это и было рискованно, но Замфир поднялся во весь рост. Луна осветила его с головы до ног, и пуля легко могла найти командира. Бойцов, залегших в тени, не было видно. Только фигура Замфира белела – отличная мишень! А что, если эти люди обманывают? Но к ним радостно бросились солдаты строительного батальона, оборванные, в заплатах. Усталые повстанцы легли на землю. Над головами – звездное небо. Как приятен этот первый сон после победы! Такой сладкий! Нет петухов, которые могут прервать его своим криком. Роща опьяняет ароматом горных трав, убаюкивает шелестом листвы, журчанием ручья, ласковой теплотой земли.

– Послушай, Замфир, что мы будем делать в первую очередь, когда войдем в Софию?

– Захватим дворец.

– Ты когда‑ нибудь видел царя?

– Видел. Он болтался по фронту ради рекламы. Теперь он от нас не отделается.

Замфир умолк. Мерцали огни костров. Тлеющие головни потрескивали, как кузнечики. Улегшиеся возле гаснущего костра бойцы поворачивались к огню то спиной, то лицом. Но сон не приходил.

– А что сделаем с дворцом, когда захватим его? Сожжем?

– А зачем сжигать?

– Он ведь пропитан кровью!

– Нам бы только добраться до царских палат, а там уж решим.

– А кто будет министром‑ председателем? – поднял из‑ под бурки голову один из тех, кто когда‑ то размахивал дубинкой.

– Кого выберем мы – народ.

– Если спросить меня, то только Георгий Димитров, – сказал один из повстанцев, глядя на огонь костра и крепко прижимая к груди винтовку.

Близился рассвет. К костру подошел связной из передового отряда, отправленного на горный перевал. Замфир тихо, чтобы не разбудить спящих, поднялся.

– К Петрохану из Софии прибыли воинские части, шпиц‑ команды[8], моторизованные подразделения, кавалерия… – доложил связной. – С орудиями, пулеметами.

– Их‑ то мы и ждали. Поэтому и сидим здесь. Возвращайся, и продолжайте высылать дозоры. Мы тоже выступаем.

Связной, окинув взглядом поднявшихся без сигнала тревоги повстанцев, горящие справа и слева костры, побежал к товарищам, занявшим оборону под Петроханом. Замфир Попов вывел свой отряд на позиции, господствующие над перевалом, и сразу же отправился к перевалу, чтобы ознакомиться с передвижением частей противника и обдумать план действий. Едва он достиг вершины хребта, как раздался взрыв. Горы вздрогнули. К Замфиру подбежал боец.

– Они захватили Младена Ангелова из твоего села, товарищ командир. Мы находились в пятидесяти шагах от этого места и видели, как фашистские молодчики поставили Младена к буку и расстреляли. Видно, Младен ничего не сказал им и погиб как герой.

Замфир стоял в оцепенении. Его лоб покрылся морщинами. Боец воспринял это как упрек и виновато добавил:

– Мы все равно не смогли бы помочь ему. И нас схватили бы.

Замфир подошел почти к самому перевалу. В бинокль он видел, как вооруженный до зубов враг занимает исходные позиции для наступления. Замфир понимал, что такое могло случиться только потому, что София не восстала и Враца не была взята. Иначе эти части были бы брошены туда. Теперь у Петрохана разгорится бой, тяжелый бой. Но Замфир не такой командир, которого можно напугать. Он – повстанческий командир и знает, что тысячному войску царя не под силу справиться с сотней повстанцев, которых ведет в бой высокая идея революции, а она – самое сильное оружие.

– Так было и в Советской России, – подбадривал Замфир своих людей и расставлял их так, чтобы малыми силами отразить натиск превосходящих сил врага.

Важно, очень важно занять господствующие позиции. Победит тот, кто владеет горными вершинами у перевала.

Роковой момент схватки с врагом приближался. На Петроханском перевале решалась судьба восстания.

Часть повстанческих сил расположилась под Петроханом, другая – влево от шоссе, а третья группа – вправо от него. Еще часть сил повстанцев обороняла перекресток старой турецкой дороги и Петроханского шоссе. Все готово было к обороне перевала.

С одной из вершин на перевале заговорили артиллерийские орудия. Земля затряслась, картечь срезала ветки деревьев. На шоссе показались каратели. Они двигались быстро, обрадованные, что никто не появляется им навстречу. Но вдруг слева и справа раздались залпы – это повстанцы, притаившиеся за скалами и в буковом лесу, открыли стрельбу. Противник в панике бежал. Молодчики из шпиц‑ команды падали, сраженные повстанческими пулями.

– Ни одной пули впустую! – резко взмахнув рукой, крикнул Замфир. – Мы – как на Шипке, только вместо нас на Орлином гнезде противник. Он опередил нас. Надо выбить его оттуда.

Противник отступил за перевал. Видимо, он попытался изменить тактику, так как лобовая атака не удалась, и установить, какими силами повстанцы оборонялись, но это ему не удалось.

В небе над перевалом появился самолет и стал кружить.

– Смотри, – шепнул кто‑ то из повстанцев Замфиру. – Не собирается ли бомбить нас? А что, если попытаться сбить его? – Группа повстанцев тотчас же нацелила свои винтовки вверх.

– Нет! Только обнаружим себя. А так они не заметят нас в густом лесу, да и бомбы не причинят нам вреда: эти скалы прочнее любых укрытий.

Неожиданно вместо бомб и картечи на головы повстанцев посыпались листовки. Одни, как подбитые птицы, ложились на ветки деревьев, другие медленно падали на землю. Люди хватали листовки еще в воздухе и с любопытством читали их.

«Бросайте оружие! Выдайте властям ваших главарей! И расходитесь по домам! »

– Очень ты им понравился, Замфир. Зовут, чтобы поиграл им на скрипке!

– А не лучше ли угостить их?

На склоне показался верховой и направился прямо к Замфиру.

– В чем дело?

– Из штаба. Лично Георгий Димитров спрашивает, как оборона. Что ему передать?

– Привет из‑ под Петрохана! Скажи, умрем, но перевал не отдадим!

Связной козырнул и, пришпорив коня, пустился в обратный путь. Радостно стучали копыта. Горы чутки к звукам, в них эхом отдается даже самый слабый стук.

На Петроханском перевале действительно было так, как когда‑ то на Шипке. Залегшие возле шоссе повстанцы ждали врага. Ниже – вторая позиция. Там повстанцы валили вековые буки и преграждали путь по шоссе. Здесь врагу не пройти. Еще ниже – третья позиция: там должны быть остановлены те, кто случайно прорвется.

– Не допустим, чтобы враг прорвался к центру рабоче‑ крестьянской республики, – таков был приказ командира.

Показалась новая волна наступающего врага. Она, словно сорвавшийся с гор валун, катилась по шоссе. Залпы повстанцев наносили врагу большой урон. Но патронов у повстанцев становилось все меньше и меньше, а подкрепление не подходило. Стало ясно, что, если ослабеют фланги, противник прорвется через перевал. Связь с фланговыми группами повстанцев нарушилась, и никто не знал обстановки.

Напрасно телефонистка, не спавшая всю ночь, с дрожью в голосе взывала из Берковицы: «Алло, алло! » Связи не было ни с одной группой повстанцев. Только по отдаленному гулу орудий со стороны Фердинанда она могла догадаться, что там идет бой и повстанцы защищают центр восстания.

Но здесь, у Петрохана, задыхаясь от злобы, вел ожесточенный огонь враг. Его орудия били по селу у перевала. Разрывы сотрясали горы, выгоняли людей из домов, сеяли панику. Связь полностью нарушилась. И вдруг:

– Алло, алло! – раздался в трубке строгий голос. – Говорят из штаба восстания.

– Помощь Петрохану! – крикнула телефонистка, но гул орудий заглушил ее голос. – Пошлите орудия к Петрохану! – требовала телефонистка.

– Свяжите нас с Замфиром Поповым!

– Командир на перевале. Там сейчас идет бой. Телефонной связи с ним нет!

– Немедленно обеспечьте связь и доложите нам!

Голос показался телефонистке знакомым, но звучал как‑ то странно.

– Понимаю, понимаю… – ответила телефонистка и знаком подозвала к себе вошедшего в комнату дежурного повстанца. Не кладя трубки, радостная и взволнованная, она сказала: – Из штаба приказывают немедленно связаться с Петроханом. Нельзя ли установить с отрядом телефонную связь?

– Раз ее нет, как же установишь, – ответил повстанец. – Нужно специально линию тянуть, а я в этом ничего не понимаю.

– Пошлите курьера!

– Это другое дело. Курьера пошлем. Я сам пойду, если никого не найдем.

Краснощекий молодой парень вскочил на коня и помчался к перевалу. А там все гудело, словно разбушевавшаяся река. Третий день бился отряд. Третью атаку врага отражали повстанцы. К исходу третьего дня обороны перевала, раненный, в изодранной одежде, связной сумел добраться до передовой. Защитники перевала бросились к нему.

– Помощь идет!

Нет, здесь не так, как на Шипке: помощь не пришла. Связной принес плохую весть. Кавалерия прорвалась на левом фланге обороны повстанцев и поставила под угрозу тылы защитников Петроханского перевала. И снова начался ожесточенный бой.

Горстка повстанцев, укрывшись за скалами, осыпала всадников камнями. Кони со страшным ржаньем вставали на дыбы и валились на землю, придавливая седоков. Некоторые кавалеристы соскакивали с лошадей и в пешем строю бросались в атаку. Завязался рукопашный бой. В этот момент в тыл к повстанцам прорвалась кавалерия. Замелькали сабли. Повстанцы жердями отражали сабельные удары, старались организованно отойти в горы – там было спасение. Силы повстанцев иссякли. Без помощи им не выдержать натиска врага.

– Алло, Берковица, передайте в Петрохан…

– Петрохан геройски сражается! – отвечала телефонистка, не в силах передать тяжелую весть о прорыве противника.

– Сообщите командиру, лично командиру, Замфиру Попову, чтобы отходил.

– Такой приказ передать не могу. Кто говорит? – возмущенно спросила телефонистка.

– Сообщите Замфиру Попову, чтобы отступал!

– Если даже я и передам, он не из тех, кто отступает. Лучше пошлите ему помощь! Где же подкрепления?

– Передайте приказ штаба восстания – отходить!

– Штаб не может отдать такого приказа! Это только на руку врагу! А кто это говорит?

– Приказ об отходе отдан Георгием Димитровым.

– Товарищ Димитров не может дать приказ об отступлении. Как это так – отступать? В разгар боя? Будем драться до последнего человека!

– Нет смысла. Противник наступает от Врацы, из Видина и Лома. Замфир Попов должен отходить!

Трубка упала из рук телефонистки. Если бы даже она захотела, у нее не было сил передать приказ штаба.

Замфир Попов понимал, какая опасность грозила оставшимся в живых повстанцам. Он вступил в последний бой с врагом у перекрестка дорог и потом организованно отвел отряд с перевала, не дав противнику возможности взять в плен хотя бы одного человека. С уцелевшими повстанцами он отступил на каменистую гряду, возвышавшуюся над городом, откуда были видны горящие села. Его сердце сжималось от боли. Буковые деревья вокруг печально пели горестную песню.

Петрохан, Петрохан! Тебя будут помнить поколения! Кровь убитых повстанцев позовет на бой новых бойцов, которые завоюют свободу народу, и тогда твоя гордая красота засияет в новых красках! Замфиру стало жаль чего‑ то дорогого, ценимого с детских лет, а теперь неожиданно потерянного. Ему стало грустно, что не сумел перед решительным боем повидать своих близких – отца, мать и любимую девушку. Как хотелось ему сейчас увидеть ее хоть на миг, поговорить с ней. И командир мысленно вернулся к ее теплым письмам. «Береги себя, Замфир, ты не знаешь, как ты дорог не только мне и своим товарищам, но и всему народу. Пойми меня, своего самого близкого человека, подругу и сестру. Ах, как хотелось бы быть всегда с тобой! Скитаться по гайдуцким Балканам, мстить палачам, идти по селам, вселять веру в отчаявшихся, подбадривать павших духом, готовить новое восстание. Хочу быть с тобой до конца! Это мое желание. Возьми меня к себе, Замфир! »

– Алло, алло! – взволнованно кричала в трубку телефонистка.

– Это главный штаб? Кто у телефона? А‑ а‑ а, товарищ Коларов… – Она замолкла, глотая слезы. Собрав последние силы, доложила: – В Берковицу ворвался противник…

Это были последние слова телефонистки. Ее сердце разрывалось от невыносимого горя, лишившего девушку сил…

Когда после разгрома восстания заграничное бюро подбирало человека, которого можно было бы послать в Болгарию, выбор Георгия Димитрова и Васила Коларова пал на Замфира Попова. Он должен был восстановить партийные комитеты и подготовить народ к новому вооруженному восстанию. Замфир перешел границу, и скоро о нем заговорили во многих селах Болгарии. Ему пришлось укрываться в горах возле загонов и избегать встречи с солдатскими патрулями, которые повсюду искали его.

Однажды солдаты встретили Замфира в одежде караканчанина[9]. Он шел за стадом с пастушьей палкой на плече, а под одеждой скрывал винтовку.

– Ты не видел подозрительного человека? – спросили его солдаты. Он, кивнув головой, указал посохом на горный хребет. Солдаты бросились в погоню, а Замфир сбросил бурку, оставил стадо и поспешил к загону деда Динко из Сумера, где его ждали представители двух округов.

Однажды Замфир пришел в село под видом продавца дегтя. Торговцы дегтем с небольшими повозками часто появлялись в селах, меняя свой товар на зерно. И поэтому искусный конспиратор выбрал именно такой способ маскировки. На место освободившихся бурдюков он поставил два мешка зерна и двинулся за повозкой. А в домике на краю села его ждали крестьяне. Он отдал им зерно, а заодно и винтовки.

Власти знали, что Замфир играет на скрипке и этим привлекает к себе людей. Поэтому полицейские ходили по посиделкам, заглядывали всюду, откуда только доносились звуки скрипки, чтобы посмотреть, не он ли это играет? Полиция даже подкупала людей, чтобы сообщали, где ждут Замфира. И однажды властям стало известно, в какое село он придет. Послали туда полицейских. Те вертелись около указанного им дома. Ждали, когда оттуда выйдет Замфир. Вдруг из дома послышалось разухабистое «И‑ ху‑ ху‑ у! » Раздался выстрел. Полицейские в испуге застыли.

– Кто стрелял? – закричали они, хватаясь за револьверы.

Однако навстречу им с белым платком на скрипке и букетиком цветов на шапке шел сельский музыкант. Он играл так, что ноги сами пускались в пляс. За музыкантом шло несколько парней. Они отчаянно плясали, выкрикивая «И‑ ху‑ ху‑ у‑ у! ». На их плечах трепетали цветастые полотенца.

– Видно, здесь помолвка, – успокоились полицейские и спрятали пистолеты.

Скрипач, красный, улыбающийся, пошатывался, но продолжал играть. А парни протянули полицейским самшитовую флягу.

– Угощайтесь!

– Спасибо. Счастья желаем, – добродушно отвечали полицейские, по очереди приложившись к фляге. – А кто же невеста?

– Завтра узнаете!

И только наутро село узнало, что музыкантом был Замфир Попов. Так ему удалось спастись от преследователей.

В другой раз, чтобы привести в исполнение народный приговор одному из местных кровопийц, Замфир появился в городе и пришел на базар. Кричали продавцы, огородники. Торговцы сыромятной кожей расстилали свой товар – воловью, лошадиную, свиную кожу для царвуль[10]. В этой толпе стоял и полицейский пристав с аксельбантами в фуражке набекрень. Он высматривал новую жертву. И вот перед ним остановился какой‑ то белодрешковец[11] в узких белых холщовых штанах, остроносых царвулях и в светло‑ серой шапке. Через плечо у парня, как патронташ, были переброшены две связки красного перца, а две другие он держал в руках. Парень подошел к приставу и крикнул;

– Купите, господин пристав! Чудесный перец, такого вы не ели. На вот. – Парень оторвал большой мясистый стручок и подал приставу. – Попробуй, бесплатно.

Пристав взял стручок и расплылся в довольной улыбке, ведь все на него смотрели и ждали, не погнушается ли он отведать перца. А ему хотелось показать, что он – крестьянин, что он любит перец, что он такой же, как и все эти люди. Правда, руки у него в крови, без суда он собственноручно убил более трехсот повстанцев, за что ему дали белые галуны и обещали сделать околийским чиновником. Вот почему он в тот день вышел на охоту за новыми жертвами, чтобы поскорее получить этот высокий чин. Но не успел он поднести стручок ко рту, как разлился выстрел, и пристав упал навзничь. Продавец перца поспешил скрыться в толпе, на ходу выкрикивая:

– А ну навались, перец, сладкий перец, для одних сладкий, для других лютый!

Таков Замфир Попов. Надо иметь необыкновенное самообладание, железную волю, исключительную способность перевоплощаться, чтобы оставаться неузнаваемым. Не узнали его и в Софии, когда он появился там. Одетый, как столичный адвокат, с траурной лентой, он шел в процессии за гробом Димитра Благоева[12] вместе с близкими покойного. Процессия была окружена полицейскими. Кто бы мог подумать, что этот интеллигентный человек – тот, кого полиция тщетно ищет столько времени.

Апостол из Гушанцев не был пойман. Два года скрывался он в гайдуцких Балканских горах. Замфир, выполняя поручение Васила Коларова и Георгия Димитрова, распространял среди народа обращение вождей «Выше голову! ». Он ободрял всех, кто пал духом после кровавой бури, призывал сплотить ряды, снабжал людей оружием от Искыра до Дуная.

В этот день к загону для овец пришел не овчар, который каждое утро приносил скрывавшимся революционерам парное молоко, в обед – похлебку, приправленную поджаренным луком, или брынзу со сладким перцем. На этот раз к их убежищу легкой походкой пугливо приблизился сын овчара. Он осмотрелся и ударил три раза палкой по стволу дерева, под которым была выкопана землянка. Замфир по ударам сразу понял, что пришел не отец. Тот стучал спокойнее, увереннее. Сын ударял по дереву тревожно, так же тревожно, как билось его сердце. Замфир первым высунул голову из землянки и, увидев оперевшегося на палку парня, спросил:

– В чем дело? Что случилось – ты весь дрожишь. Не схватили ли отца?

Из землянки показался и товарищ Замфира. У него, как и у Замфира, на поясе висели ручные гранаты. Замфир держал в руке пистолет. Паренек смутился, потом, улыбнувшись, сказал:

– Он остался дома, хочет выкупаться и переодеться. А меня послал сказать вам…

– Говори. Ты дрожишь и в то же время улыбаешься. Как это понять?

Кудрявый юноша прислушался к биению своего сердца и подошел к ним.

– Радуюсь, что вижу вас живыми.

– Как видишь, мы живы. В чем дело?

– Ты не знаешь, а отец кое‑ что рассказал мне, и я нарочно прошел там и увидел…

Парень перестал смеяться. Белое и круглое, как месяц, лицо его омрачилось.

– Возле дороги, в Шумнатице, неподалеку от села стоит крест…

– Ну и кто же под ним?

Сын овчара замолк. Глаза его, устремленные на Замфира, засветились.

– Ведь не я, раз стою перед тобой, – продолжал Замфир. – Если бы там лежал я, был бы не крест, а пирамида с пятиконечной звездой.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 10 Следующая ⇒