Два года спустя 1 страница

Глава 2

ДЖЕК

Вместо удобных джинсов мне пришлось нацепить нечто среднее между панталонами и женскими колготками. Рваную футболку сменили кружевная рубашка и красный камзол, а кроссовки – сапоги. Все это, включая сапоги, было мне не по размеру. Хорошо еще, в их стране не носят клетчатые юбки.

Я приоткрыл дверь (высотой в десять футов) и выглянул в коридор. Ко мне тут же подбежал стражник:

– Чем могу служить, господин?

– Не найдется ли у вас какой‑ нибудь еды?

– Я посмотрю, господин, – ответил он, но с места не сдвинулся.

Я закрыл дверь. В желудке урчало, как в моторе внедорожника, ползущего по вязкой глине. С того момента, как я поцеловал принцессу, прошло четыре часа. Я это знал по дисплею мобильника, который здесь годился только в качестве часов. Я выключил телефон, чтобы поберечь аккумулятор. Вряд ли в королевстве найдется хоть одна розетка.

Трэвис исчез, прихватив с собой и сэндвичи. Сказал, что отправляется искать нашу гостиницу. Бьюсь об заклад, назад он не вернется. Пиво осталось у меня, но пить пиво на пустой желудок не слишком разумно. Меня очень интересовало, не под арестом ли я в самом деле.

Я опять стал ходить по комнате и, наверное, уже в десятый раз подряд подошел к окну. Через дверь отсюда не выбраться. В коридоре полно слуг, готовых выполнить мое повеление. Но никто из них не поможет мне сбежать (да и куда я пойду в таком наряде? ). Из окна тоже не выбраться: до земли – четыре высоких этажа. Окно не открывается, а стекло в нем толстое, как в церковных витражах. Придется дождаться ужина (есть‑ то все равно хочется), а потом под шумок сбежать.

Интересно, улягутся ли они спать после трехсотлетнего отдыха?

В который уже раз я подумал, что зря подбил Трэвиса отправиться на пляж. Музеи, конечно, осточертели, но там мы хоть не выпадали из своего времени.

В дверь постучали.

– Войдите!

Опять постучали. Дверь такая толстая, что через нее ничего не слышно. Пришлось открыть самому.

На пороге стоял слуга, одетый не столь вычурно, как я.

– Прошу прощения, господин. Его величество приносит вам свои извинения за задержку ужина. Возникли некоторые... осложнения.

Услышав о «некоторых осложнениях», я почувствовал, как мой желудок заурчал еще громче.

Чем‑ то меня угостят за ужином! Моя мамочка до смерти боится разных бактерий и сальмонелл. Сомневаюсь, что на кухне замка соблюдаются какие‑ то меры гигиены. Вряд ли у них есть нормальные плиты и они тщательно проваривают и прожаривают свою пищу. Сколько люди жили в восемнадцатом веке? Кажется, не больше тридцати пяти лет, и не последнюю роль в этом играла поголовная антисанитария. Добавим сюда эпидемии чумы, которую разносили крысы, и прочие «прелести» той эпохи.

Уж если мне суждено умереть, только не в этих штанах.

Нам подали мясо. Много мяса, а еще грибы и землянику.

За столом я впервые увидел родителей Талии. Отец – он же король – худощавый, рыжеволосый. Чем‑ то он напомнил мне короля с рекламы гамбургеров, только у того вид был куда более добродушным. Наверное, потому, что он ел свои гамбургеры, а не угощение вроде здешнего.

– Прошу прощения за скудность блюд, – изрек король.

Рядом с Талией восседала эта занудная тетка – госпожа Брук, потом королева (Талия на нее здорово похожа) и еще несколько мужчин и женщин из здешней знати. Помимо них на ужин пригласили двух... фей. Во всяком случае, так сказала мне Талия, но, наверное, я чего‑ то не расслышал.

– К сожалению, урожай на полях погиб, а припасы в кладовых пришли в полную негодность, – продолжал король. – Всему этому мы обязаны моей дочери, погрузившей наше королевство в трехсотлетний сон.

Талия отвела взгляд. Я заметил, что у нее дрожат руки.

Но выглядела она потрясающе. Длинное зеленое платье с кружевами. Реветь она перестала. За столом она не спускала с меня глаз.

– Прости, отец, – смиренно произнесла Талия.

Король на нее даже не взглянул, зато принцесса выразительно поглядела на дверь.

Я решил поменять тему разговора:

– А скажите, ваше высочество, откуда вы получаете грибы?

– Ваше величество, – шепотом поправила меня Талия.

Одна из фей повернулась к другой, и я заметил у нее за спиной крылышки. Может, и впрямь фея?

– Это он‑ то – ее судьба? – шепотом спросила она.

– Тсс! – шикнула на нее другая.

– Ничего страшного, Талия, – холодно улыбнулся король. – Уверен, этот молодой человек не привык сидеть за одним столом с особами королевской крови. Ты, кажется, из Флориды?

Я кивнул.

– Насколько помню, это испанская колония. Пустынные, ни на что не годные земли. Может, за триста лет они изменились?

– Немного.

– Тебе угодно знать, откуда мы получаем грибы? Из леса. Их собрали мои охотники.

– А это съедобные грибы?

Я, конечно, задал грубый вопрос. Но опять‑ таки из материнских лекций я крепко усвоил: отравление грибами – самое серьезное. А еще существуют галлюциногенные грибы. Этими не только отравишься, от них еще и крышу снести может.

Король пожал плечами.

– А так ли это важно? – спросил он.

Талия вздрогнула. Король поддел на вилку несколько грибов, отправил себе в рот, разжевал и проглотил. Мы все внимательно смотрели на него. Нет, он не свалился на пол, и его не стало выворачивать.

– Вполне съедобные грибы, – возвестил король.

Я уже не решился спрашивать о происхождении мяса, но Талия сказала:

– Правда, эти павлины восхитительны?

– Жестковаты после трехсот лет сна, – ответил король, бросив на нее очередной сердитый взгляд. – Но придется довольствоваться ими.

«Ну ты даешь, ваше величество», – подумал я.

Ведь я‑ то считал, что только мои родители умеют так доставать. Король их переплюнул. Ведет себя как избалованный мальчишка. Понятное дело, от кого дочка набралась.

– Значит, это настоящий павлин? – спросил я, чтобы опять сменить тему.

– Несомненно, – с гордостью ответила королева.

Я отважился попробовать павлинье мясо. Оно оказалось жестким и с душком, как в скверном китайском ресторане. Я возил остатком по тарелке, не испытывая желания съесть второй кусок.

– А в твоих краях водятся павлины? – спросила Талия.

Ей еще больше, чем мне, хотелось сменить тему разговора.

– Водятся. Только мы их не едим.

– А что же вы тогда едите?

– Много чего. У нас в Америке собрались люди со всего света. Мы очень любим итальянскую пиццу.

– Я никогда не бывала в Италии, – громко вздохнула Талия. – А название так похоже на мое имя.

Ну вот, опять глаза на мокром месте! Чего доброго, еще и реветь начнет.

– И гамбургеры тоже едим, – поспешил добавить я.

– В Германии я тоже не была.

– Многие любят жареный картофель по‑ французски.

– Я столько раз просила свозить меня во Францию!

– А у нас во Флориде на каждом шагу продают мексиканские лепешки с начинкой.

– Я даже не слышала про такую страну. Правда, Джек, здорово путешествовать по всему миру? Видеть новые страны? – спросила она и хитро улыбнулась, как маленькая девчонка, которой очень надо, чтобы взрослые сводили ее в зоопарк.

– Талия! – рявкнул король.

Рот его был набит грибами и павлиньим мясом, но все‑ таки король сумел довольно внятно спросить:

– Может, довольно?

– Довольно чего? Всю жизнь меня держали взаперти, не позволяя ничего делать. Единственное занятие – бояться веретён!

– Очевидно, что мы не научили тебя бояться их в должной степени. Наверное, нам стоило бы держать тебя в клетке!

– Луис, – прошептала королева.

– Это правда! – отрезал король.

– Нет, неправда! – взорвалась Талия. – Ни я, ни вы не могли этого избежать. Проклятие гласило: «... уколет свой палец». Значит, это было предопределено, предначертано судьбой. Лучше бы вы сами укололи мне палец и заранее позвали бы принца, чтобы потом меня поцеловал и разбудил. Это вы оба виноваты! Вы!

Ну и ну! Она цитировала мои слова, будто я – знаменитый адвокат или другая важная шишка. Но я никогда не мечтал об адвокатской карьере.

– Если уж на то пошло, – разъярился король, – тебя должен был разбудить тот, кто тебя по‑ настоящему любит. И где она, твоя настоящая любовь?

– Вот! – крикнула Талия, указывая на меня. – Джек. Он меня любит... Должен любить.

За столом стало тихо. Знатные персоны перестали жевать. Король явно не привык, чтобы на него кричали. С того конца, где сидели феи, послышался тихий голосок:

– Он никак не может быть ее настоящей любовью. Но какие силы так исказили мое заклинание?

Фея превратилась в птичку, вспорхнула под потолок и исчезла. Вторая полетела следом.

Король был просто шокирован. И опять мне пришлось спасать положение.

– А не хотите ли послушать мой айпод, ваше величество? – спросил я.

– Что такое или кто такой этот айпод? – с подозрением спросил король Луис.

– Это такой... такая... музыкальная шкатулка. Только совсем маленькая. В ней много музыки. Вы любите музыку?

– Я обожаю музыку, – сказала Талия.

– Когда‑ то любил... лет триста назад, – вздохнул король и опять сердито посмотрел на Талию.

Я полез в карман за плеером. Хорошо, что в этом дурацком камзоле есть карманы. И конечно, хорошо, что я не забыл взять с собой айпод. Конечно, их величеству подошло бы что‑ нибудь из классики. Может, григорианские хоралы. Но у меня на плеере – только классический рок и несколько песен «Битлз», которые особенно нравятся моей сестре. Я перелистал меню и выбрал «Yes‑ terday».

– А теперь вставьте вот эти пуговки в уши, – сказал я королю.

– Себе в уши?

«Ну не королеве же, если ты собрался слушать музыку! »

– Да. И тогда вы можете слушать, никому не мешая.

Последние слова король не понял, но послушно надел наушники.

– И что дальше?

– Теперь нужно нажать вот эту кнопочку. Разрешите, я вам помогу.

Я наклонился и нажал кнопку пуска. Король опасливо поглядывал на меня.

– Он нас слышит? – шепотом спросила Талия.

Я ответил, что он сейчас слышит только музыку и пение. Тогда она повернулась к матери:

– Мам, скажи отцу, чтобы перестал злиться на меня. Я же не виновата.

– Ох, Талия, – вздохнула королева и покачала головой.

– Значит, и ты тоже против меня? Ненавижу такую жизнь! Убежать бы куда‑ нибудь.

Она повернулась ко мне:

– Слушай, а как ты сюда добрался? Как ты попал в Эфразию?

– Я же тебе рассказывал. Мы с Трэвисом продирались через ежевичный лес.

– Это я помню. А как ты добирался в Европу из... Флориды?

Ответить я не успел. Король вытащил наушники.

– Как я тоскую по вчерашнему дню, – со вздохом произнес он, повторяя строчку из «Yester‑ day». – Это что же, молодой человек, – обратился он ко мне, – в твоем столетии нашли способ сохранять музыку и человеческий голос в крошечной коробочке? И это можно слушать, никому не мешая? Не надо одеваться подобающим образом, куда‑ то идти? Значит, в твоем времени... которое волею ужасных событий стало и моим... каждый человек может жить в своем собственном мире?

Я кивнул:

– Правда, это круто?

Король молча вернул мне айпод. Важный дядька, сидевший напротив меня, тоже был бы не прочь послушать, но не осмеливался попросить.

– Никакие диковинные вещицы не заменят человеку времени, в котором он родился и прожил много лет, – с очередным громким вздохом продолжал король. – Я должен был бы умереть еще триста лет назад. Да, должен был бы, – повторил он, сверкнув глазами на Талию. – Я бы прожил в своем времени, если бы ты слушалась родителей и не самовольничала.

– Тысяча чертей! – не выдержала Талия.

– Талия, не смей ругаться! – одернула ее мать.

– Хочу и буду, мамочка! Мне надоело быть послушной. Что толку от моего послушания? Пусть отец сердится на меня, но мне противно видеть, как он относится к нашему гостю. Мы все перед Джеком в долгу. Если бы он меня не поцеловал...

– Что‑ что? – загремел король.

Получается, он об этом не знал?

– П‑ поцеловал меня. Потому я и проснулась. Вы все должны...

– Ты! – дрожащим пальцем указал на меня король. – Ты, простолюдин, посмел воспользоваться тем, что моя дочь спала...

– Я же не знал, что она принцесса. Послушайте, ваше высочество... величество... господин король!

Я встал, отодвинув стул:

– Простите. Мне лучше уйти.

Я попятился задом и налетел на слугу, держащего поднос с грибами. Надо убираться отсюда, пока в рыжую голову короля не взбрело приказать забить меня камнями. Или что у них тут делают в подобных случаях?

– Нет! Ты никуда не пойдешь. Ты обесчестил мою дочь.

– Я ничего с ней не делал. Поцеловал, и все.

– Ты прав, отец, – встряла Талия. – Он меня обесчестил.

– Что‑ о? – завопил я. – Да я... я почти до тебя не дотрагивался.

Мне очень хотелось высказать этой взбалмошной принцессе все, что я о ней думаю, но я старался не выпускать эмоции наружу. Каждое слово может обернуться против меня.

– Скажи отцу правду... избалованная девчонка!

Упс! Вырвалось все‑ таки!

Она сверкнула на меня глазами (у них это фамильная черта).

– Да. Я обесчещена. И мне не остается иного, как выйти замуж за этого парня и немедленно уехать с ним во Флориду.

– Жениться на тебе? Же...

– Это невозможно! – заявил король.

– Почему? – удивилась Талия. – Все принцы, за которых я могла бы выйти замуж, давным‑ давно мертвы. Ты не желаешь меня видеть.

Король подал знак стражникам. Они схватили меня за руки.

– Этот юный чужестранец – преступник, особо опасный для короны и государства. Этот негодяй посмел воспользоваться тем, что принцесса находилась во сне, и... обесчестил ее. Смерть для такого мерзавца – еще слишком мягкое наказание.

Значит, из‑ за стола – и на плаху?

– Но послушайте! Я... я ничего не делал с вашей дочерью. Я не трогал ее!

– Отведите его в королевскую темницу, и пусть дожидается, пока я не изберу для него надлежащее наказание.

Я был зол на Талию. Мне даже не хотелось на нее смотреть, но спасти меня сейчас могла только она.

– Объясни отцу. Скажи ему. Ну пожалуйста.

– Я не знаю, что и сказать, – растерянно пожала плечами она.

– Но можешь же ты ему сказать, что я до тебя пальцем не дотрагивался. Зачем ты наврала про «обесчестил»?

– Отец не захочет меня слушать. Он и так считает меня дурой, – надула она губы.

– А ты и есть дура! – загремел король. – Мы‑ то оберегали тебя, молились, чтобы только с тобой ничего не случилось. А ты глупейшим образом разрушила королевство! Лучше бы нам остаться бездетными!

Он снова махнул стражникам:

– Уберите его с глаз долой!

Через мгновение трое дюжих ребят (им бы в борцовских шоу выступать! ) схватили меня и поволокли по длинному коридору и такой же длинной лестнице.

В королевскую темницу.

Глава 3

ДЖЕК

Моя мамочка будет в восторге: я увидел редкостную европейскую достопримечательность. Настоящую тюрьму в королевском замке. И даже не пришлось платить за то, что мне разрешили побыть узником.

Вообще‑ то я представлял себе тюрьму не такой. Может, здесь слишком темно, и мне не разглядеть даже своих идиотских штанов, не говоря уже про разные орудия пыток и нары, утыканные гвоздями. Кроме темноты, здесь еще сыро и холодно, как в бабушкином нью‑ йоркском подвале.

И жутко тихо. У нас дома такой тишины нет. Гам даже ночью слышно, как включается и выключается кондиционер. Когда я сижу за компьютером, мне слышно гудение вентиляторов в системном блоке. А тут – мертвая тишина, и остается только сидеть и слушать ее. Толстенные стены не пропускают никаких звуков. И потолок такой же. Я здесь один.

И крысы.

Чем больше мои уши привыкали к тишине, тем отчетливее я слышал крысиную возню. Топот крысиных лапок, шуршание их хвостов, попискивание.

Представляю, как эти твари проголодались за триста лет сна!

Нужно думать о чем‑ нибудь другом. Не о крысах.

Королевские стражники не забрали у меня айпод. Я нажал кнопку. Король не дослушал «Yester‑ day», и мне досталась последняя фраза знаменитой песни: «Я сказал что‑ то не то и теперь очень хочу вернуться во вчерашний день».

Вся разница, что я не сказал, а сделал что‑ то не то. Поцеловал одну глупую, избалованную принцессу, у которой не хватило смелости сознаться отцу в своем вранье. Сказала бы, что сболтнула насчет «обесчестил». Теперь из‑ за ее поганого языка мне тут торчать неизвестно сколько. Может, всю жизнь.

Я переключился на другую запись. Рэп. Я врубил его на всю громкость. Песня про то, что один парень собирается сделать с подружкой другого парня. Хорошая тема.

Может, завтра у короля мозги будут работать получше и он меня отпустит. А может, велит отрубить голову.

Но ведь есть правила обращения с пленными. Нам рассказывали о них в школе. И называются эти правила Женевской конвенцией.

Только здесь еще не слыхали ни о какой Женевской конвенции. Здесь все решает королевский каприз, а не международные правила.

Вспомнил. Там говорилось о военнопленных. А я... я – «узник любви». Звучит красиво, только от этого не легче.

Я закрыл глаза и попытался уснуть. Какое там! Тогда я старался просто не слышать крысиной возни. Это тоже не получилось. Похоже, ко мне, распугав крысиную мелочь, подбиралась большая крысища. Я читал, они бывают крупнее кошек.

Что‑ то жидкое и обжигающе горячее обожгло мне руку.

– Ой!

Может, это начало пыток? Или на мне пробуют кипящее масло, чтобы завтра в нем сварить?

– Тише ты, – услышал я шепот Талии.

– Мне больно.

– Подумаешь, воск со свечки капнул. Кричишь, как младенец.

– А как, по‑ твоему, должен вести себя узник? – огрызнулся я.

Передо мной, прикрывая рукой дрожащее пламя свечи, стояла Талия.

– Бедненький ты мой. Бедняжечка. Ты меня прости... за те слова, за столом. У отца совсем испортилось настроение.

– Это я и без тебя понял. Лучше скажи, как сумела сюда пробраться?

– Все спят, кроме караульного. Он меня пропустил.

– Тебя пускают в тюрьму?

– Я же принцесса. Хожу везде, где захочу.

– Ты лучше иди к себе. А то эта твоя тетка... фрейлина хватится, что тебя нет, поднимет шум. Ты опять что‑ нибудь соврешь, и в результате мне, не дожидаясь рассвета, отрубят голову.

– Слушай, хватит об одном и том же! Хочешь выбраться отсюда?

– А кто не захочет в моем положении?

– Тогда перестань дуться на меня и говори со мной нормально. Не то я...

– Не то ты что?

– Не то я закричу на весь замок. Сюда сбегутся придворные и слуги. Я им скажу, что пришла тебя проведать, а ты накинулся на меня и сделал со мной такое, после чего поцелуй покажется им невинной забавой. Меня начнут жалеть. Быть может, это немножечко повысит мои шансы на замужество. А тебя на рассвете забьют камнями... Как видишь, тебе лучше не ссориться со мной и не говорить мне гадостей.

От слов «забьют камнями на рассвете» меня прошиб холодный пот. И король действительно позволит, чтобы меня казнили? А доченька у него – настоящая шантажистка.

– Между прочим, ты вовсе не такая нежная и прекрасная, как мне показалось, – сказал я.

– Я нежная и прекрасная.

– Ты меня просто дурачила.

– Ничуть. Я – нежная, прекрасная и покладистая. Точнее, была такой свои первые шестнадцать лет. Кроткое, послушное создание, о котором можно только мечтать. Я могла бы стать кому‑ то прекрасной женой. Но потом все изменилось. Или ничего не изменилось, Я выросла, а со мной по‑ прежнему обращаются как с ребенком. Или со зверюшкой. Знаешь, каково это – чувствовать себя...

Она произнесла незнакомое мне слово. Возможно, оно означало что‑ то вроде «рабыни» или «невольницы», но я не стал спрашивать.

– Прости. Я и не предполагал, что у принцесс такая тяжелая жизнь. Но ты не думай: у меня тоже нет полной свободы.

– Ты поехал на другой край света. Разве это не свобода?

– Свобода – это когда ты можешь выбирать то, что тебе по‑ настоящему интересно. А мой отец хочет, чтобы я работал в его бизнесе. Мой отец совсем не из торгового сословия. Он у меня архитектор.

– Так это же здорово. Он у тебя строит дворцы и соборы?

– Если бы! Он сам ничего не строит. Он проектирует... ну, рисует на бумаге... поселения, где все дома одинаковы. А мне это противно. Но он и слушать не хочет.

Я вдруг вспомнил, где нахожусь.

– Теперь, думаю, это уже не имеет значения. Меня же завтра казнят.

– Я тебя спрашивала: ты хочешь выбраться отсюда?

Я молчал.

– Хочешь или нет?

– Я что, похож на идиота, которому не терпится быть забитым камнями? Разумеется, я хочу выбраться отсюда, и как можно скорее.

– Я тебе помогу, но с одним условием.

Кажется, я уже знаю, что это за условие.

В моем положении лучше было бы помалкивать и соглашаться на все, но я сказал:

– Я знаю, о чем ты. Ты решила, что я – твоя настоящая любовь и потому должен на тебе жениться и все такое. Но мне только семнадцать лет. Может, в ваше время... в ваше прежнее время это был подходящий возраст для женитьбы. Но сейчас так рано не женятся.

– С чего ты взял? – засмеялась Талия. – Я совсем не хочу выходить за тебя замуж.

Она начала хохотать и не могла остановиться. Не хватало только, чтобы на ее смех сбежались слуги!

– Постой. Ты действительно не хочешь выходить за меня замуж?

– Зачем? Не забывай, что это ты меня поцеловал. Я не просила.

– Понимаю. Ты отказываешься, потому что я – не принц?

– Какая тебе разница? Главное, ты не хочешь па мне жениться, а я не хочу выходить за тебя замуж. Но я очень хочу, чтобы ты взял меня в свою страну.

– Послушай, принцесса... ваше высочество.

– Просто Талия.

– Вот здесь‑ то как раз все не просто, Талия. Пойми меня правильно. Да, ты красивая. Найдется немало парней, которые буду рады взять тебя с собой.

– Нет.

– Почему нет?

– Все остальные давно умерли. Любой возможный мой жених умер почти триста лет назад.

– Но твой отец ни за что не отпустит тебя со мной. Особенно если мы не поженимся.

– Конечно, не отпустит.

– О'кей, значит, мы понимаем друг друга.

Я попытался вытащить свою руку из цепких пальцев принцессы.

– Был рад с тобой познакомиться. Надеюсь, ты все‑ таки найдешь себе подходящего жениха. А теперь попроси отца, чтобы он выпустил меня отсюда.

– Нет! – ответила Талия, и ее пальцы еще больнее впились мне в запястье. – Я не собираюсь просить взять меня замуж. Я не собираюсь просить отца отпустить тебя со мной или без меня. Я хочу под покровом ночи покинуть замок и покинуть пределы Эфразии. Я хочу, чтобы мы отправились вместе, но не как жена с мужем, а просто как друзья, попутчики, которые бродят по свету в поисках удачи. Так поется в старинных балладах.

Не думал, что у хрупкой принцессы могут быть такие пальчики!

– Ты передо мной в долгу, – вдруг заявила Талия.

– Я? В долгу? Как это понимать?

– Ты меня разбудил и этим все испортил. Если бы тебя не угораздило меня поцеловать, если бы твои дерзкие губы не коснулись моих, меня разбудил бы кто‑ то другой. Возможно, принц, который бы спас и меня, и Эфразию. Или мы бы спали вечно.

– И ты предпочла бы спать еще триста лет?

– Наверное, это лучше, чем проснуться и узнать, что ты являешься причиной гибели королевства. И собственный отец тебя ненавидит. Словом, Джек, ты хочешь бежать из тюрьмы. Я хочу бежать из замка. Почему бы нам не помочь друг другу? А если ты мне не поможешь...

Ее голос дрогнул.

– И что тогда?

– Я убегу одна. Прямо в холодный жестокий мир автобусов, телефонов и других вещей, о которых даже не подозреваю. У меня нет ни карты, ни денег. Зато много совершенно ненужных мне драгоценностей.

Никак она сказала про драгоценности?

– В одиночку меня могут ограбить или... сделать нечто худшее.

– А я?

Она передернула плечами.

– Наверное, ты так и сгниешь в темнице. Впрочем... как только отец узнает о моем исчезновении, он заставит тебя проехаться на трехногой кобыле.

– Это что?

– Виселица. Скорее всего, он велит тебя повесить.

Она сказала об этом спокойно, будто о приглашении на завтрак.

После таких перспектив мне не оставалось иного, как бежать из замка вместе с принцессой Талией.

Глава 4

ТАЛИЯ

Помочь Джеку выбраться из тюрьмы было делом простым. Вначале я думала обмануть стражника: сказать, что увидела мышь, и попросить его поймать, поскольку боюсь мышей. Потом решила подкупить его, отдав ему одно из своих многочисленных ожерелий. Но, увидев, кто сегодня стоит в карауле, я сразу поняла, как мне поступить.

Жизнь затворницы имела одно преимущество: я знала обо всех секретах замка. О них говорили в моем присутствии, считая, что я еще мала и ничего не пойму. Поэтому я всегда знала, какая верхняя горничная бывает в постели какого лакея, кого из кучеров наказали за избиение своей жены чересчур толстой палкой и какой конюх смухлевал, расплачиваясь с торговцем мануфактурой.

Знала я и о том, что этот караульный у двери темницы – не дурак выпить.

Я догадалась, что в мешке, с которым Джек не расставался, может находиться какая‑ то выпивка.

– Что у тебя в мешке? – спросила я, когда он наконец‑ то согласился мне помочь.

– Н‑ ничего.

– Сейчас не время скрытничать. Ты заключен в тюрьму. Подозреваю, у тебя есть то, что сейчас дороже золота и бриллиантов, поскольку может купить тебе свободу.

Нехотя Джек признался, что они с другом запаслись пивом, и сказал, где найти мешок. Там было шесть бутылок. Когда караульный увидел, какой подарок я ему несу, то чуть не заплакал от радости. Как я и думала, он не стал растягивать удовольствие, а влил в себя содержимое всех бутылок. Оставалось лишь дождаться, когда он захрапит, уронив голову на массивную грудь. Тогда я выкрала у него ключ и выпустила Джека.

– Ты слишком долго собиралась, – проворчал Джек, когда мы выходили за ворота замка.

– Тише, – прошептала я. – И прибавь шагу.

– Тебе легко говорить, – прошептал он в ответ. – Ты‑ то ничего не несешь.

Он был прав. Я забрала всю одежду Джека, кое‑ что из своих платьев и шкатулку с драгоценностями. Ноша довольно тяжела. Но я и не должна ничего нести. Он – мужчина, а я – принцесса.

– Можешь идти нога за ногу, но учти: сон после пива не такой продолжительный, как после вина или рома.

– Убедила, – сказал Джек и прибавил шагу.

Пройдя еще немного, он спросил:

– И все‑ таки чего ты тут набрала?

– Только нужное для нашего путешествия.

– Позволь узнать.

– Платья... и мои драгоценности. У меня нет денег, вот я и взяла шкатулку с драгоценностями.

Услышав это, Джек что‑ то пробормотал про какие‑ то «кредитные карточки».

– Может, ты сожалеешь, что покинул тюрьму? Еще есть время туда вернуться.

– Нет. Это я так.

Первую ступень задуманного я исполнила: помогла Джеку выбраться из тюрьмы и вместе с ним покинула замок. Теперь я должна заставить его меня полюбить, пусть даже ему противна сама мысль об этом. Сказав ему о своем нежелании выходить за него замуж, я солгала. Но это была ложь по необходимости. Брак с Джеком – это моя судьба, как моей судьбой было уколоть палец о веретено. Я надеялась, что выполнение предначертаний судьбы сделает меня счастливой. Однако Джек был не очень‑ то склонен мне помогать. Потому и пришлось немного приврать.

Думаю, Джек быстро в меня влюбится. Ведь я такая красивая. Но надо признать: до сих пор в меня еще никто не влюблялся.

И тем не менее я должна выйти замуж за Джека. Если я это сделаю, тогда получится, что так мне и было уготовано судьбой. Сначала уколоть палец, потом этот поцелуй, а дальше – счастливая жизнь с мужем. Как только Джек подпадет под мои чары и мы поженимся, отец будет вынужден признать, что в случившемся моей вины нет. Возможно, тогда я вновь стану для него любимой дочерью.

Но надо учесть все возможности. Если Джек не влюбится в меня, тогда... тогда окажется, что отец был прав. Никакое это не «предначертание» судьбы, а моя вина.

Сейчас об этом лучше не думать!

– Хочешь, помогу тебе что‑ нибудь нести? – спросила я.

Не скажу, чтобы мне очень этого хотелось. Принцесса – не крестьянка, чтобы носить поклажу. Просто нужно задобрить его.

Неожиданно для меня Джек согласился:

– Я не против.

– Я подумала: раз ты такой большой и сильный, то сумеешь унести все сам, – с некоторой иронией сказала я, положив руку ему на плечо.

– Ты неправильно подумала, – усмехнулся Джек. – Бери свою шкатулку. Она тяжелая.

Он вручил мне шкатулку и пошел дальше.

Глава 5

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒