Часть вторая 1 страница

АКАДЕМИЯ

Уточните значение слов,

и вы избавите человечество

от половины заблуждений

Р. Декарт.

Ирина не спеша укладывала в большую дорожную сумку все самое необходимое, но всего набралось так много, что пришлось вытащить с антресолей еще одну. Две пузатые сумки привели Ирину в полное уныние: «Так много надо этому несчастному человеку. И то ему надо, и это необходимо».

Ирина со вздохом плюхнулась в кресло, задумавшись, не заметила, как в комнату вошла мама, Анна Алексеевна, стройная, красивая женщина лет за сорок.

– Уже собралась? – она подсела к дочери, обняла. – Может, останешься еще на недельку, ну что ты так торопишься, не убежит никуда твоя академия…

– Мама, ну не начинай, мы же с тобой договорились, мне надо устроиться, адаптироваться, ведь это все так непросто.

– Может, мне с тобой поехать, я же еще в отпуске?

– Нет, мамочка, вот этого как раз не нужно. Я хочу начать новую жизнь сама и только сама. Пора уже привыкать к самостоятельности.

– Ну, ладно, как скажешь. А с Лешей что решила, неужели даже не проститесь?

– Нет. Нет и нет. Я о нем даже говорить не хочу. Он для меня умер, все, забудь, – почти выкрикнула Ирина.

Анна Алексеевна растерялась.

– Как же так, такая любовь была, почти что с детского садика…

– Ну и что? Он меня предал, понимаешь? Этого я ему никогда не прощу. Да я и вообще прощать не умею. Нет, значит, нет. Это приговор и обжалованию не подлежит.

Анна Алексеевна с сомнением покачала головой.

– Да, я тоже в молодости была такой, не могла простить измену твоего отца. Хотя, – задумчиво продолжила Анна Алексеевна, – он меня любил и по-настоящему, а когда это случилось, он мне доказывал, что мужчина может изменять и это почти нормально. И это совсем не то, что касается женщины, что это совсем не предательство, и я полная дура, что из-за такой чепухи готова все разрушить, но я и слушать тогда ничего не хотела. Меня душили обида и злость на него. И вот результат. Остались мы с тобой одни, а отец твой, хоть и пережил этот кошмар развода так непросто, но живет сейчас хорошо, у него семья большая, а мы с тобою одни, а теперь и ты меня покидаешь. Знаешь, дочка, прошу тебя – не повторяй моих ошибок. Вся наша трагедия в том, что живем мы начисто, без черновика, и без исправлений.

Глаза Ирины заблестели от плохо скрываемых слез, волна жалости нахлынула на нее, ей вдруг мама показалась такой маленькой, брошенной, растерянной девочкой, такой беспомощной и такой трогательной, что хотелось обнять ее утешить, защитить… Она молча обняла ее, прижавшись к теплому маминому плечу, такому родному.

Обнявшись, они долго сидели, думая каждая о своем.

– А знаешь, мама, если бы ты тогда простила отца, может быть, и я была бы другой. Ведь вы тогда сами между собой разобрались бы спокойно, без эмоций и сохранили бы семью… Вы до сих пор не знаете, каково было мне, как я страдала, ведь я любила и люблю вас обоих. Вы тогда обо мне не беспокоились, меня отослали к бабушке, а она просила не вмешиваться и только ждать, а чего ждать? Вот и дож дались… Простила бы тогда отца, может быть, да и наверняка, я была бы другой, – задумчиво повторила Ирина.

Анна Алексеевна с болью и удивлением посмотрела на дочь. «Да, тогда такие страсти кипели, которые все затмили: и здравый смысл, и дочь, и не родившихся детей, о которых мечтали с Сергеем. Но ничего нельзя вернуть, исправить. У Сергея – другая семья. Счастливая жена, дети. Получается, что я сама себя наказала, да еще и Ириночку. Правду же мудрецы говорили, что обижаться на кого-то – это мстить себе за его ошибки, недостатки… Как поздно приходит понимание».

– Ладно, мама, – я подумаю, но не сейчас, – голос Ирины вернул Анну Алексеевну в суровую действительность, так как расставание с дочерью было для нее тяжелым испытанием. – Сейчас у меня другая проблема – как устроюсь, что меня ждет и всё такое, сама знаешь…

– Для меня это твое решение тоже проблема. Не ошибаешься ли ты? У тебя свободный диплом, ты могла выбрать даже столичный вуз, но ты выбрала такую глушь, даже не представляю, где она находится, любимая твоя академия?. Как ты там приживешься? Все чужие, никого не знаешь, как тебя встретят? А какие студенты? Не гуманитарии. Их, наверняка, трудно будет увлечь педагогикой и психологией, им еще надо, ох, как доказывать значимость этих дисциплин.

– Да, мамочка, я это все понимаю и постараюсь доказать, что педагогика нужна абсолютно всем и тем же агрономам, и зоотехникам, инженерам и экономистам. Мне показалось, что ты как-то пренебрежительно к ним относишься? Они же кормильцы наши! Что бы ты делала, если бы не было продуктов в магазинах? Ты же рассказывала, как неприятно было жить в эпоху тотального дефицита при партократах? Самое страшное для общества – продовольственная зависимость, а сейчас ученые уже говорят больше о продовольственной безопасности. Надо есть все свое, родное, а не «ножки Буша», в которых неизвестно что может быть, поэтому я так уважаю наших кормильцев, а насчет глуши – ты ошибаешься. Ты только послушай, как звучит: Белорусская сельскохозяйственная академия! Первый сельхозвуз России! Ее с гордостью называют «кузницей кадров». Сколько руководителей, министров учились в академии и первый президент, как тебе известно, также закончил академию, свой второй вуз! Ты же помнишь, у бабушки даже хранилось благодарственное письмо от Лукашенко за ее активное участие в предвыборной кампании.

А какая академия красавица – какие корпуса, есть даже два корпуса в стиле классицизма! Весь академгородок утопает в цветах и зелени! А академгородок –это как город в городе Горки, да и сам город очень чистый, красивый и уютный, особенно после Дожинок, я там совсем недолго была на практике, но просто влюбилась в академию, вот приедешь ко мне в гости и своими глазами всю эту красоту увидишь и тоже влюбишься, как и я. Территорию академии называют белорусской Швейцарией, такая она ухоженная, культурная во всех смыслах этого слова. Я даже слышала, что в академии есть какая-то магия: кто приезжает, хотя бы и ненадолго, – навсегда остается жить и работать.

– А какие окрестности вокруг Горок! Представь себе – четыре прекрасных озера, кругом леса, рощи… – Ирина даже разволновалась, рассказывая матери о своей будущей работе. Восторг при воспоминании об академии отразился на ее красивом лице: загорелое, с правильными чертами, стало еще ярче.

Анна Алексеевна залюбовалась дочерью, удивление и восхищение ею приглушили тревогу, но надежда остановить или хотя бы отодвинуть разлуку еще больше усилилась.

– Ты такая красивая, умничка, любишь театры, филармонию, не представляю, как ты будешь жить там без всего этого?

– Мамочка, ну скажи честно, ты часто посещаешь филармонию и театры? Вот буду приезжать на каникулы, в отпуск и будем вместе ходить и в театры, и в филармонию. Да и там культурная жизнь разнообразна, есть огромный студенческий Дворец культуры, множество всяких кружков, приезжают «гастролеры», и даже из России…

Анна Алексеевна откровенно любовалась дочерью. Как она выросла, повзрослела, как глубоко стала понимать то, что иногда скрыто под серым слоем суетной обыденности. «Философ, умничка моя», – тепло подумала она, но вслух задумчиво предупредила:

– Все это правильно, замечательно, что ты все так хорошо понимаешь, но и о специфике вуза не стоит забывать и той социальной среде, в которой ты будешь, может быть, и не один год.

– Ну что уж тут загадывать наперед, – возразила Ирина, – а может, я на всю оставшуюся жизнь там останусь? А специфика? Она везде и во всем присутствует. Главное – ее вовремя заметить.

– Да, дочка, совсем ты у меня взрослая, многое понимаешь…

– Да, мама, обычно матери не замечают как дети меняются. Или не хотят понимать этого, чтобы не отпускать от себя как можно дольше, – волна жалости вновь нахлынула на Ирину, она крепче обняла мать.

– Мама, любимая моя, отпусти меня с радостью, ведь я уже и правда совсем не ребенок, вон какой серьезный диплом получила. Это нужно нам обеим, иначе я так и останусь инфантилкой и не состоюсь как личность, буду жить, как рыбка в теплом аквариуме. Я хочу быть самостоятельной, – по слогам пропела Ирина.

– Да, ты права, я ведь тоже «отпочковалась» от бабушки лет в семнадцать. Самостоятельность нужна и даже необходима, если хочешь научить человека плавать – брось его в воду. Но ты же и меня пойми. Тяжело мне будет, очень. Кроме тебя, у меня никого нет, и я тебя так люблю и так боюсь за тебя…

– Мамочка, я же не в Австралию лечу, тут все рядом, двести с чем-то километров, есть мобильник, будем перезваниваться каждый день. Я буду с тобой всегда советоваться и приезжать буду часто, и ты тоже будешь приезжать, правда же?

– Ну, конечно буду приезжать, я бы и сейчас с тобой бы поехала.

– Нет, нет, мамочка, мы же договорились…

Анна Алексеевна, с гордостью глянув на решительно настроенную дочь, решилась высказать как напутствие свое, очень важное и нужное мнение:

– Девочка моя, я хочу, чтобы ты сейчас внимательно меня выслушала, я уже несколько дней думаю об этом. Как сложится твоя работа? Я очень надеялась, что ты будешь начинать свою работу здесь, когда мы рядом, и я всегда приду к тебе на помощь, но ты уезжаешь далеко от меня, и сама будешь выплывать в этом бурном море, которое называется нашей с тобой особой профессией.

Мы теперь с тобой коллеги, но ты еще, естественно, не поняла всех трудностей нашей работы. Ты же помнишь, какие у человечества были, есть и всегда будут три главных, древнейших профессии: учитель, врач и пахарь. Но самая важная из них, конечно учитель. Но чтобы стать «пахарем», то есть производственником, надо выучиться. Помнишь, в фильме «Ирония судьбы или с легким паром», спор между учительницей и врачом – чья профессия важнее? Глупый спор, потому что обе необходимые, но… чтобы стать врачом, надо, прежде всего, опять-таки выучиться «на врача», правильно? То - то же, – гордо произнесла Анна Алексеевна.

Я, конечно, очень рада, дочка, что ты теперь моя коллега, но очень хочется предостеречь тебя, рассказать о тех трудностях, которые обязательно случаются в нашей работе. Слава Богу, что ты очень организованная, эрудированная, потому что педагог на «целую голову» должен быть выше своих учеников, у тебя это есть и ты знаешь, что мы учимся всю нашу жизнь, и ты к этому готова.

Еще очень важно, чтобы ты любила своих учеников, пусть они называются студентами – все равно это твои ученики. Их надо любить, то есть, жалеть, понимать их и помогать им. Они у тебя будут разные – нравственные и не очень, духовные и меркантильные, но какие есть, такие и есть, а ты должна им помочь стать более нравственными, более духовными. Некоторые будут даже упираться в своей неразвитости, они к этому привыкли, им ТАК хорошо, а некоторые даже не понимают, что хорошо, а что плохо. Все мы, ты знаешь, результат воспитания, а может быть и жертвы. Ты должна это понимать и помочь им. В этом твоя главная миссия. Ты должна быть ПЕДАГОГОМ, а не просто преподавателем. Ты же наблюдала во время учебы, кто был педагогом, а кто – преподавателем. Большая разница, правда?

Ирина согласно кивнула головой:

– Да, очень заметная разница. Какие скучные лекции и семинары с преподавателями – сухие, формальные занятия без духовного контакта, холодно, неинтересно, любую тему засушат. То ли дело – педагоги. Помню, заменяла нас одна педагог вместо нашего преподавателя. А обсуждали одну и ту же тему, только ее вторую часть. Разница – небо и земля. Было так интересно, живо, мы чувствовали ее эмоции, желание дойти до каждого! Чувствовалась, что она любит и предмет, и нас, студентов.

– Вот-вот, – подхватила Анна Алексеевна, прямо как по Льву Николаевичу Толстому, помнишь, он писал: «Если учитель знает свой предмет, он может быть учителем, но если ЛЮБИТ свой предмет и ЛЮБИТ своих учеников, он будет совершенным учителем», да и Коменский говорил то же самое. Ну, я думаю, что ты будешь все-таки педагогом, у тебя иначе и не получится.

– Да, мамочка, это точно, я иначе не смогу общаться со студентами. А что ты мне еще что-то важное хотела сказать?

– Да, дочка, в нашей профессии все очень важно. Не забывай, что мы формируем сознание, а ты знаешь – все в человеке: и поведение, и потребности, все-все от его сознания. Особенная ответственность нашей работы при подготовке специалистов, ведь от их сознания зависит очень многое: и наша с тобой жизнь, и экология… Чему мы научим, то и получим.

Еще не менее важная для меня забота – как ты адаптируешься на кафедре, в общежитии. Ты же знаешь основной принцип социальной адаптации: «со своим уставом в чужой монастырь не ходят». Присматривайся, какие взаимоотношения в педколлективе, каков стиль общения, тут, я думаю, у тебя проблем не будет с твоей воспитанностью и деликатностью…

Есть в нашей профессии еще одна особенность, о которой мало говорят, скорее, умалчивают, но она есть, ты еще мало о ней знаешь, но ты, наверное, можешь тоже столкнуться, – Анна Алексеевна замялась, вопросительно глядя на дочь.

Ирина нетерпеливо поторопила мать:

– Ну, мам, что ты? Говори, мне интересно, я пойму.

– Ладно, очень деликатная и даже где-то интимная тема, но тебе это важно знать. В нашей профессии, может быть, как в никакой другой, всегда присутствует страх.

– Страх?! – переспросила Ирина.

– Да, да, не удивляйся. Я уверена, и ты его испытывала, хотя не все в этом признаются даже себе. Ты хочешь сказать, что ты не испытывала страх перед экзаменом? Или когда входила в аудиторию, будучи на педпрактике? Это нормально, хотя мне кажется, что это нормально у нас, у славян, на Западе этого нет, по крайней мере, в таких масштабах.

Наш менталитет, видимо, какой-то особый. Ну, понятно, наша история осталась в нашем сознании, начиная с крепостного права, потом сталинизм и так далее, а если еще вспомнить двухстолетний гнет татаро-монгольского ига…- Анна Алексеевна на мгновение задумалась. А ты сама не заметила, как у нас ВСЕ стараются всех запугать, считая, что только страхом можно добиться дисциплины и порядка?

Ведь это отражение тех времен, когда страх был всеобщим, когда он насаждался даже в семьях. Все держалось на страхе. А страх блокирует все способности и возможности человека, на страхе далеко не уедешь и ничего хорошего не добьешься. Слава Богу, ваше поколение более свободно, более независимо, я это наблюдаю последние годы. Студенты сейчас отличаются именно своей большей независимостью, самостоятельностью. Многие правильно понимают что творится в этой жизни, я у них даже многому учусь. Ну, понятно, в интернете сейчас столько информации, однако их надо учить все это воспринимать критично, не всему надо верить безоговорочно, но ты и сама все это знаешь.

А в нашей профессии страх – больше психологический. Я думаю, что он естественный, вытекающий из природы человека… Страшно зайти в аудиторию, до отказа заполненную людьми, особенно в первый раз, страшно начать выступление, страшно на открытом занятии… Может быть, потому и наша профессия в первой десятке самых стрессогенных профессий, кто знает, – задумчиво проговорила Анна Алексеевна.

– Ну, мама, ты явно преувеличиваешь.

– Дай Бог, дочка, но вспомнишь меня, когда в первый раз войдешь в аудиторию. А знаешь, какой самый страшный сон у молодого преподавателя? Когда ты входишь в заполненную людьми аудиторию, выходишь за кафедру, смотришь на устремленные на тебя глаза и не знаешь, что говорить… поверь, просыпаешься в холодном поту. Я тебе это рассказываю не для того, чтобы запугать, но чтобы ты поняла всю ответственность и трудность нашей работы. Хотя, я думаю, что ты и сама уже все понимаешь и всегда будешь готова ко всяким неожиданностям, которые могут случаться.

Вот помню, со мной было несколько случаев: иду на занятие, подхожу к своей аудитории, смотрю - возле двери стоит женщина, говорит: « А я к вам на занятие пришла, с проверкой» и хотя я была, как всегда, готова к лекции, но было очень неприятно присутствие чужого человека, да еще без предупреждения. Да и проверка бывает всякая. Однажды проверяющая рассуждает: «А я эту тему не так читаю, не те примеры привожу». Тогда я спрашиваю: «Скажите, теоретические и методические ошибки или недостатки были? »

«Нет, – отвечает «проверка», – тут у вас все в порядке». И тогда я уже начинаю ее учить: «Это замечательно, что вы давали другие примеры и иначе конструировали тему, ведь мы же с вами разные... » Вот такое бывает. Бывает и не такое, ну ладно… коллеги тоже разные.

И еще, дочка, помни: настроение тоже ведь всякое случается, мы же живые, нормальные люди и если плохое самочувствие, состояние, нужно уметь не только преодолеть негатив, но и моментально вызвать в себе радость от встречи с аудиторией, уверенность в себе. Студенты не виноваты, что у нас что-то болит или какие-то проблемы мучают. Помнишь, Антон Семенович Макаренко призывал педагогов к самой продуктивной педагогике - педагогике радости. Общение с педагогом должно приносить радость, это очень важно!

И еще, дочка, педагогам, очень важно умение держаться на публике, мы – публичные люди, и в силу нашей профессии мы должны помнить об этом постоянно – на улице, в магазине, в любом общественном месте. Тем более, в таком маленьком городке, куда ты направляешься. Мы всегда должны быть «на высоте», и чтобы это было искренне и постоянно, а не показушно. Ладно, дочка, у тебя все получится, у тебя твой уровень – вон какой!

– Ах, – тяжело вздохнула Анна Алексеевна, – как много хочется тебе сказать, помочь, ну, правда, в наше время так много всякой техники – будем чаще общаться виртуально, – весело заключила она.

Ирина крепче обняла мать:

– Спасибо тебе, мамочка, за все, я обещаю, что все будет хорошо. Я буду с тобой советоваться, если будут какие трудности, я буду звонить тебе каждый день!

Анна Алексеевна ласково посмотрела на дочь повлажневшими глазами и с улыбкой произнесла:

– Ну что ж, птичка ты моя дорогая, вылетай из гнездышка, расправляй свои крылышки, значит, время пришло и никуда от него не деться, такова жизнь, успеха тебе во всем, храни тебя Бог.

Они обнялись, ощущая холод предстоящей разлуки. Как ни болезненно расставанье для обеих, тяжелее всего оно переживается матерью. Сколько бы лет ни было ребенку – двадцать, тридцать, сорок – он всегда остается ее частицей, ее плотью и кровью, и, как ей кажется, ему

всегда и везде ему угрожает опасность. Только рядом, на расстоянии вытянутой руки, взгляда, мать уверена в безопасности своего дитя, кем бы он ни был и каким бы он ни был. Постоянная тревога гложет трепетное сердце матери, если она не видит, не слышит свое чадо. Где он? Что с ним? Каково ему? И ждет звонка, письма, известия…

Получен долгожданный отзвук: «Все хорошо, я в порядке» Минута спокойствия, – и снова тревога, страх, опасения. Такова участь всех нормальных матерей. Рождается ребенок – и ты уже не одна. Чудесным, непостижимым образом ты раздваиваешься, думаешь и чувствуешь за двоих, ощущая все движения души, самочувствие и состояния своего ребенка. И сколько бы не было у матери детей – материнского сердца хватает на всех и каждый, у кого за спиной крепкая стена материнской любви и заботы еще есть – он чувствует себя под надежной защитой, как под теплыми крылами ангела-хранителя.

Положение Анны Алексеевны усугублялось ее предстоящим одиночеством. После разлуки с мужем, она посвятила всю свою жизни нежно любимой дочери и студентам, которым преподавала английский и опекала их как мать. Конечно, у нее были родственники, друзья, подруги, но никто не мог заслонить собой Ирину.

Щелкнули настенные часы, отрезая еще один невозвратный час. Ирина вздрогнула, погладила мать по узкой загорелой руке.

– Ну что ж, мамочка, мне пора.

– А может, я тебя хоть на вокзал провожу? – робко попросила Анна Алексеевна.

– Мамочка, я тебя умоляю, не нужно, я отлично справлюсь, сумки не тяжелые, да и таксист поможет донести, если я попрошу. А ты представь, что я поехала на пару недель в лагерь или на отдых и скоро вернусь. И тебе сразу станет спокойно и хорошо. Ну, мамуля, согласись, что так будет лучше, а звонить я тебе буду каждый день, ну пожалуйста, не волнуйся за меня, а порадуйся и отпусти меня с легким сердцем, я тебя очень люблю и всегда буду с тобой…

Х х х

…Вишневый «Икарус» междугороднего сообщения Минск–Горки был подан на посадочную площадку незадолго до отправления. Отъезжающие гуськом потянулись на посадку, Ирина с интересом всматривалась в лица попутчиков и, как она с удовлетворением отметила, они ничем не отличались от минчан, исключая тяжелые дорожные сумки, которые старательно запихивали в багажный отсек автобуса.

Едва усевшись не без труда на свое законное место, Ирина услышала веселый, чуть хрипловатый голос.

– Так вот с кем мне дорогу коротать?!

Ирина подняла голову и увидела высокого чернявого красавца с веселыми синими глазами. Голубая ветровка и такого же цвета бейсболка оттеняли синеву его больших глаз. От этого обаятельного парня так и веяло бодростью, спокойной уверенностью, надежностью. Без усилий он поднял свой тяжелый рюкзак и легко задвинул его на багажную полку.

– Ты, конечно у окна любишь сидеть? Правильно, уступаю свое место, – незнакомец обращался к Ирине так, будто давно были знакомы, и Ирине это почему-то сразу понравилось.

– Давай сразу знакомиться, здесь по теории относительности минута – за час, а час – за день.

– Игорь, – протянул парень руку.

– Ирина, – ответила Ирина.

– Ну вот, почти тезки, а теперь я попробую отгадать, куда красавица путь держит, зачем и почему.

– Попробуй, – улыбнулась Ирина.

– Так …, ты коренная минчанка, выпускница какого-то вуза и едешь в академию на работу. Вот только надо понять на какую кафедру, – Игорь пристально вгляделся в смущенное лицо Ирины и определил:

– Скорее всего, на гуманитарную – история, философия а, может быть и педагогика?

– Почти угадал. На историю и педагогику.

– Да, есть у нас такая. Не так давно ее организовали, одна из молодых кафедр...

– А как студенты воспринимают эти предметы?

– Да нормально, им это даже интересно. Конечно, психология более интересная наука, чем педагогика, но, наверное, и она зачем-то нужна специалистам сельского хозяйства.

– Я легко могу доказать, что педагогика необходима не в меньшей степени, чем психология. Ну а ты, как я понимаю тоже в академии – работаешь или еще учишься? – спросила Ирина.

– Как бы поточнее ответить? – Ни то, ни другое. Я аспирант кафедры овощеводства, выводим новые сорта томатов.

– О, это хорошее дело, я очень люблю помидоры и мама очень их любит, Ирина взгрустнула при воспоминании о матери.

Игорь заметил состояние Ирины и бодро воскликнул:

– Не грусти, у нас в академии весело – скучать не дадим. У нас – отличный, даже можно сказать, роскошный студенческий дворец культуры, много всяких кружков. Мы с Аленой участвуем в драматическом кружке, у нее удачно получаются роли барышень.
– Алена – твоя девушка или жена? --Из вежливости спросила Ирина.

–Ну…- замялся Игорь, - девушка, мы еще не поженились. Она тоже аспирантка, занимается кормопроизводством.

–Ты ведь тоже будешь продолжать учиться дальше? - круто изменил разговор Игорь.

– Естественно. Думаю в аспирантуру поступать, уже и тему выбрала.

– Похвально, главное – не затягивать. Тем более вам, девчонкам ну никак нельзя затягивать. Замужество, дети … И затянет быт с макушкой, тогда уж и не до учебы…

– Ну, я пока замуж не собираюсь.

– Да, так все говорят, так что лучше не загадывай. Ты же вон какая яркая, просто красавица, такие долго не засиживаются…

– Ну, допустим, сейчас все красавицы и красавцы – питание хорошее, условия жизни совсем другие, чем были раньше, моя бабушка рассказывала о своем времени. Страшно слушать – дефициты, практически полуголодная жизнь, да еще и в постоянном страхе, то есть в дистрессе...

– А что такое дистресс? – перебил с интересом Игорь, – ты меня извини, но у меня такое правило: если чего не знаю, сразу спрашиваю.

– Тогда ты большой молодец. Стыдно не знать а, делать вид, что знаешь. Помнишь поговорку: «Промолчи – сойдешь за умного».

– Ну, так что такое дистресс? Слово для меня совершенно незнакомое. Ты уж извини, но я такой дотошный и очень любопытный, мне кажется, что я так мало знаю из вашей области.

– Тогда слушай и запоминай. Это мало кто знает. Всем известно, что такое стресс. Все его ругают, проклинают, жалуются на него, обвиняют во всех своих несчастьях и болезнях. А представь себе: еще в прошлом веке канадский ученый Ганс Селье опубликовал статью о стрессах и сразу стал знаменитым, а слово стресс – самым популярным. Ученый писал о сущности и значении стресса в жизни человека и даже животных. Знаешь, что означает слово стресс? В переводе с английского – усилие, напряжение. Подумай, что мы можем или сможем сделать без усилий и напряжений? - Правильно. Ничего.

Отсутствие стресса обязательно приведет к бездействию, бессилию, апатии, депрессии, короче, без стресса человек – живой труп. Стресс спасает нас от опасности, любого негатива через боль, осознание опасности и стресс спасает человека, побуждая его к немедленному действию – убрать боль, опасность, неприятность.

Стресс должен протекать по схеме: стресс-действие. Ну, например, самый банальный пример – я дотронулась рукой до раскаленной поверхности и тотчас ее отдернула, для того, чтобы не получить ожог: испытала болевой стресс и тут же сняла опасность действием. И так должно происходить в каждом случае, когда нам угрожают опасность, неприятность, потеря и многое другое, мало ли что в жизни случается.

Главное – адекватное стрессу действие должно снять напряжение, а усилие есть усилие – оно увеличивает наши силы преодолеть то, что нам угрожает, что нам не нравится, чего мы не хотим, понятно? Короче, усилие должно порождать действие. Ведь все так просто и так гениально! Ты только подумай, сколько для нас, людей создано защиты, я это рассказала очень кратко. А подробнее – можно бы упомянуть и гормональные процессы например, выброс адреналина, ну, и так далее, а мы этого не понимаем. И нашего защитника мы называем врагом!

Ирина раскраснелась от волнения, ее громкий сочный голос привлек внимание впереди сидящих пассажиров, Ирина смутилась и замолчала.

– Ну хорошо, про стресс я уже все понял более или менее, а что же такое дистресс и почему он так опасен? – не отступал Игорь.

– Ну, так слушай, – понизила голос Ирина. Но бывают же такие ситуации в жизни, когда не получается, не удается снять стресс действием. Представь себе, вызывает тебя грубиян-начальник и, не разобравшись, начинает на тебя орать а ты стоишь и молчишь, потому что ответить не можешь, правильно? Я читала в прессе, что были случаи, когда после такого воздействия начальника на подчиненного того бедолагу увозили в реанимацию.

Так вот, если стресс невозможно снять действием, он быстренько переходит в дистресс, если напряжение невозможно перевести в действие, стресс как бы загоняется вовнутрь, переходя в дистресс, и именно это состояние укорачивает жизнь человека и разрушает его здоровье, даже ухудшается биохимия крови. Вот почему в народе говорят: « Кровь на воду переводит».

– Так, – прервал Игорь рассказ Ирины, – оказывается, люди неправильно понимают сущность стресса, везде его клянут и ругают, а, оказывается, он нам нужен и полезен, а опасен дистресс. И получается, как раз о нем, нашем главном неприятеле, люди ничего не знают? Я имею в виду, обыкновенных людей, обывателей? Ну-это совсем неправильно, – недовольно заключил Игорь.

– Если бы ты все знал о роли дистресса в нашей жизни, ты бы еще не так возмущался.

– А что я могу о нем знать, если впервые от тебя слышу, даже не читал о нем нигде…

– Тогда слушай и запоминай, - Ирина на мгновение задумалась , - как это тебе попроще объяснить? Дистресс – это длительное тяжелое переживание негативных эмоций и состояний: боли, обиды, разочарования, неудовлетворенности жизнью и тому подобное. Дистресс можно сравнить с пулей со смещенным равновесием, которая поражает все в организме человека. Ты же знаешь, в народе говорят: все болезни на нервной почве, да и врачи так считают, уже признают, что практически все заболевания человека имеют нейрогенную основу. Потому что дистресс бьет по всем органам, но прежде всего по иммунитету, по тимусу, от состояния которого зависит очень многое в жизни и здоровье человека.

– О! – перебил Игорь рассказ Ирины, – еще одно новое слово – тимус, я его тоже впервые слышу.

– Не удивительно, что не слышал. О нем также мало кто знает, а зря. Все нормальные люди должны знать, что такое тимус, потому что от работы этого маленького органа зависит очень многое в жизни человека.

Тимус – это маленькая железка, похожая на бабочку с раскрытыми крыльями, которая располагается за грудиной. Открыта она не так давно, в прошлом, двадцатом веке, а если точнее, в 1961 году австралийским ученым Миллером. Собственно, не только открытым, но и разгаданными функциями тимуса. Представляешь? – вдруг прервала себя Ирина, – ну не удивительно ли то, что человек облетел Луну, собирается высадиться на Марс и все такое, а свою анатомию до конца не изучил. И открытие тимуса не последнее, а сколько еще загадок в головном мозге человека? Но вернемся к тимусу.

На сегодняшний день выявлены две функции тимуса. Первая – тимус «отвечает» за выработку иммунных тел, то есть обеспечивает, в основном, иммунитет человека. Ну ты, конечно, понимаешь, что такое иммунитет и его значение в нашей жизни? Вторая функция тимуса – регуляция старения человека. Согласись, что люди старятся по-разному – кто-то быстро, а кто и очень медленно…

12 3 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒