Крис Клэрмонт 1 страница

Стр 1 из 22Следующая ⇒

Крис Клэрмонт

ЛЮДИ ИКС 2

Основано на сценарии фильма

Сюжет: Зак Пенн, Дэвид Хейтер и Брайан Сингер

Сценарий: Майкл Догерти, Дэн Харрис и Дэвид Хейтер

Посвящается Бет

Глава

первая

Мутанты. С тех пор, как стало известно об их существовании, к ним относились со страхом, подозрением и зачастую ненавистью. По всей планете бушевали споры: являются ли мутанты следующим звеном в эволюции человека…

…или это просто новый человекоподобный вид, стремящийся занять своё место под солнцем? Но факт остаётся фактом: мирное сосуществование никогда не было отличительной чертой человека…

– Чарльз Ксавьер

– " Мы не враги, а друзья, – сказала экскурсовод, проводя группу в Восточное крыло Белого дома. – " Мы не должны быть врагами", – продолжила она, остановившись, пока люди собирались в фойе под одним из президентских портретов, висевших на стене. – " Как бы ни накалялись страсти, это не должно разрушить связи между нами". Авраам Линкольн.

Алисия Варгас произносила эту речь сотни раз, но всё же ухитрялась, чтобы она звучала импровизированно. Это была невысокая молодая женщина, казавшаяся выпускницей колледжа, с большими, широко расставленными глазами, открытым лицом и с улыбкой наготове. Таким образом, от вас бы укрылся тот факт, что эти лучистые глаза постоянно перебегают с человека на человека в возглавляемой ею группе, или что складки блейзера скрывают пистолет Зиг-Зауэр, покоящийся в кобуре на её талии.

Алисия Варгас была агентом Секретной службы, как и высокие широкоплечие мужчины с каменными лицами в деловых костюмах, стоявшие вдоль стен. У стойки администратора и у дверей, ведущих во внутренние помещения Белого дома, стояли их столь же внушительные коллеги из Службы охраны должностных лиц. Когда было принято решение продолжать публичные экскурсии, несмотря на постоянную угрозу глобального терроризма, Секретная служба настояла на том, чтобы её сотрудники взяли на себя работу гидов. Они понимали политическую и общественную значимость Белого дома, но их работа состояла в том, чтобы защищать возглавлявшего его человека, и в этом плане, как они утверждали, никогда нельзя быть слишком осторожным.

Улыбнувшись снова, Алисия указала на висевший за её спиной портрет, шестнадцатый в ряду руководителей, который начинался с Джорджа Вашингтона и заканчивался сегодня Джорджем МакКенной.

– Так сказал Линкольн, вступая в должность президента. Признаюсь, я люблю цитировать эту речь. Мне нравится думать, особенно учитывая всё происходящее в мире, что эти слова важнее, чем когда-либо.

Извиняющимся жестом, призванным успокоить туристов, она подозвала их к стойке охраны.

– Я хочу повторить то, что вам сказали у Главных ворот. Очевидно, что сегодня, когда президент находится в резиденции, необходимо быть особенно осторожными. По очереди подойдите к стойке, предъявите удостоверение личности с фотографией, положите сумки и кошельки на ленту транспортёра и пройдите через металлоискатель. Все ваши вещи и камеры будут возвращены вам по окончании визита. Знаю, это звучит неприятно, но надеюсь на ваше понимание.

Её внимание привлёк один человек позади, в низко надвинутой бейсболке «Ред Сокc». Он не делал ничего плохого, отнюдь. Он двигался совершенно расслабленно и легко. Наверное. Большинство людей, посещавших Белый дом, были взволнованными, оживлёнными, нетерпеливыми и потрясёнными. Затем, увидев рентгеновское устройство, как в аэропорту, и металлоискатель, даже самые законопослушные начинали нервничать, думая, не принесли ли с собой по неосторожности что-нибудь, что могло бы поднять тревогу и навлечь на них неприятности.

Человека в бейсболке это, похоже, не заботило.

Вскоре, пропуская первую женщину в очереди через рамку, Алисия вспомнила сцену у ворот на Пенсильвания-Авеню, где группа проходила на территорию. Она следила за ними на мониторах видеонаблюдения, и теперь, мысленно прокручивая этот момент, поняла, что в группе не было ни одного человека в бейсболке.

Обернувшись, чтобы посмотреть на него, Алисия услышала слабый звук, будто лопнул воздушный шарик.

Человек в бейсболке исчез.

От входа в Восточное крыло начинается широкий коридор, называемый Кросс-холлом, который проходит через всё здание. Изначально это была зона, где выполнялась повседневная работа, в комнатах размещались буфеты, шкафы и тому подобное, но последующий ремонт и растущая потребность в пространстве превратили их в официальные комнаты для приёмов: Рузвельта, Вермея, Китайскую комнату. В данный момент ни одной из них не пользовались, что и привлекло внимание специального агента Дональда Карпа, когда его боковое зрение зафиксировало какое-то движение в одном из дверных проёмов.

Когда он повернулся, чтобы заглянуть в коридор, то увидел только тень в глубокой нише – из-за сравнительно низкого сводчатого потолка в коридоре было темно как в аду, и это создавало проблемы. Дональд понимал, что это, скорее всего, пустяки, но было скучно, и он был рад даже небольшому перерыву в рутине. Как-то раз он открыл дверь кабинета и обнаружил, что двое сотрудников среднего звена ведут себя слишком игриво. Им повезло, что их не уволили на месте, но стоило действительно вести себя умнее.

К своему удивлению, подойдя ближе, чтобы рассмотреть получше, агент увидел, что там кто-то был, хотя и не был уверен, пока из тени не вышел худощавый мужчина. Несмотря на сутулую осанку, он был примерно одного роста с Карпом, на нём была неприметная одежда и бейсболка «Ред Сокс». Было бы здорово прищучить Алисию, если она настолько неосторожна, что позволила туристу уйти от группы.

Он потянулся к плечу мужчины.

– Простите, сэр, вы заблудились? Боюсь, вам нельзя уходить от группы…

Человек повернулся к нему, и Карп ахнул, вытаращив глаза, оказавшись лицом к лицу с демоном. Кожа незнакомца была настолько тёмной, иссиня-чёрной, что казалось, будто фигура окутана собственной тенью, единственными цветными точками были его сверкающие жёлтые глаза. Уши заострены, во рту клыки, а на руке, схватившей Карпа за запястье, было два пальца вместо обычных четырёх.

Выучка взяла верх. Не раздумывая, Карп потянулся за пистолетом – и стреловидный хвост крепко обхватил его горло, оборвав крик тревоги. Хвост отбросил агента в нишу, и он почувствовал ослепляющую боль, когда голова с силой ударилась о каменный свод. Потом он уже не почувствовал удара сбоку, рубанувшего по шее, который довершил дело, лишив его сознания.

Всё было кончено в считанные секунды, но эти секунды всё изменили.

От Восточного входа донёсся крик Алисии Варгас – она уже бежала по коридору с пистолетом в руке, опережая других агентов и полицейских в форме.

Напарник Карпа был ближе. Он бросился к незваному гостю, тот опрокинул его боковой подножкой – в процессе сбросив обувь и открыв удлинённые причудливые ступни с двумя пальцами, как и на руках. Затем прыгнул к противоположной стене, ухитрившись схватить пистолет падающего агента и отбросить в сторону. Подскочив к потолку, он, к удивлению Алисии, повис там вверх ногами, как будто на пальцах рук и ног были липучки.

Над люстрами его стало трудно разглядеть, и Алисия с ужасом поняла, что он сливается с тенями на потолке. На тёмном фоне синяя кожа незнакомца делала его практически невидимым.

Зарычав, он бросился прочь, и, не успела она моргнуть, исчез за углом, ведущим к офисам администрации Западного крыла.

Алисия схватилась за мини-микрофон, прикреплённый к рукаву.

– Код красный, – закричала она. – Код красный. Нарушение периметра на пропускном пункте для посетителей! Агент Варгас в Кросс-холле, в десяти метрах от Восточного входа. Злоумышленник настроен враждебно, два агента убиты. Угроза Храброму Сердцу!

В задней части особняка, в противоположном крыле, президент Джордж МакКенна говорил по телефону, с некоторой долей обаяния – и едва заметной угрозой – с сенатором, надеющимся повысить рейтинг, сорвав последнюю инициативу администрации. По складу ума президент был фермером и хотел, как часто бывало с тех пор, как он занял Овальный кабинет, просто связать этого человека и поставить клеймо на его высокомерном заду. Коров он любил больше, чем законодателей. По крайней мере, они знали своё место.

МакКенна раздражённо поднял глаза, когда дверь в приёмную распахнулась, и вошёл Сид Уолтерс, начальник его охраны. Он уже готов был потерять самообладание – о чём ходили легенды, – когда осознал, что Уолтерс держит пистолет наголо, и, судя по выражению лица, его не интересуют никакие комментарии президента.

– Повторите ещё раз, – рявкнул Уолтерc в мини-микрофон, прикреплённый к манжете рукава рубашки. – Сколько их?

– Какого чёрта… – начал президент, но все вопросы и любые мысли о протесте испарились, когда ещё полдюжины агентов ворвались в комнату, чтобы образовать живой щит вокруг его стола. Двое самых крупных встали по обе стороны от него. Четверо из команды были в костюмах и с пистолетами в руках, но эти двое были в полном боевом снаряжении, шлемах и бронежилетах, с автоматами MP5. МакКенна бывал на войне, в него стреляли; он с первого взгляда понял, что это не учения. Эти люди верили, что он в смертельной опасности, и были готовы отдать жизни, чтобы спасти его.

МакКенна услышал дребезжащий голос, требующий внимания, и запоздало понял, что всё ещё держит телефон.

С поразительным спокойствием, о котором сам не подозревал, президент поднёс трубку к уху.

– Извини, Трент, не могу сейчас говорить, кое-что случилось. Я перезвоню тебе, как только смогу, ладно?

Не дожидаясь ответа, МакКенна повесил трубку. Он говорил таким обычным тоном, совсем не испуганно. Аналитическая часть его разума знала, что страх придёт позже, и что это будет очень тяжело. Если это позже наступит.

Он посмотрел на фотографии на своём столе, радуясь, что первая леди сейчас в Сан-Франциско, а дети в школе.

– Сид? – спросил он.

– Всё будет в порядке, сэр. Даём слово.

Западное крыло превратилось в сумасшедший дом, агенты пытались эвакуировать команду президента и одновременно охотиться на злоумышленника. Не было никакого намёка на порядок; он исчез с первым же выстрелом. Охранники не задумывались о вежливости. Их цель состояла в том, чтобы как можно быстрее всё очистить. Они были напуганы так же, как и гражданские.

Камеры внутреннего наблюдения оказались совершенно бесполезны: их добыча двигалась слишком быстро, с ловкостью, которой позавидовали бы обезьяны. К тому времени, когда парни, следившие за мониторами, смогли выкрикнуть предупреждение, было уже слишком поздно.

Тоби Ванскому пришлось нелегко. Он очищал анфиладу кабинетов, подгоняя людей к Пресс-центру, потому что там был свободный выход наружу, когда крик у самого уха предупредил об опасности.

Он отреагировал так, как его учили: мгновенно определить цель, а затем открыть огонь. Он был вооружён Зиг-Зауэром P226, одним из лучших пистолетов в мире, и, как любой агент в команде президента, был первоклассным стрелком. Нажав на спусковой крючок, Ванской опустошил свой пятнадцатизарядный магазин, и, как ни трудно было ему признаться, – в глубине души он должен был это сделать – ни один из его выстрелов не прошёл даже близко от цели.

Злоумышленник отскакивал от стен, прыгал с пола на потолок, бегал вверх ногами так же легко, как и по полу. Казалось, он будто танцевал вокруг пуль Ванского, пока плавно, будто в хореографическом номере, не перекувырнулся в воздухе и обеими ногами не ударил агента в грудь.

Это было похоже на удар тарана. Ванской отлетел назад, удержав пистолет, но потеряв запасной магазин, который пытался вставить, и проломил двойные двери, ведущие в главный офис.

Незваный гость вломился туда же верхом на Ванском, но обнаружил, что полдюжины агентов преграждают ему путь. Он оглянулся через плечо и увидел ещё с полдюжины человек, занявших позицию позади. Алые точки вспыхнули по всему его торсу, когда его поймали в лазерные прицелы. У всех агентов было хорошее прикрытие, а он был беззащитен. Они могли стрелять когда угодно, почти не рискуя задеть коллег. Они прижали его пистолетами, автоматами, снайперской винтовкой, нацеленной прямо в голову. Над головой был подвесной потолок; если бы он попытался приклеиться к нему, съёмные панели просто рухнули бы. Агенты решили, что поймали его.

Злоумышленник почти с удивлением посмотрел вниз, услышав хриплый голос Тоби Ванского. Избитый и переломанный, агент целился в него с обеих рук.

– Руки за голову, – приказал Ванской. – На колени! Сейчас же!

– Сейчас же! – повторил старший агент передней группы. – Без фокусов, или мы откроем огонь.

Незваный гость зарычал, обнажив клыки. Ванской нажал на спусковой крючок, ударник вхолостую угодил в пустой патронник …

…и злоумышленник исчез.

– Мистер президент, – рявкнул Уолтерс, прижимая ладонь к уху в тщетной попытке разобраться во всей болтовне, заглушающей его рацию, – нам пора!

Хэнк Картрайт, его заместитель, схватил Уолтерса за руку.

– Мы не знаем, что происходит, Сид. Не знаем, сколько их. У нас прочная оборонительная позиция и огневая мощь. Нам лучше оставаться на месте!

Уолтерс в ярости повернулся к нему. Он был боссом, он командовал, не было времени для дебатов, но прежде чем он успел сказать хоть слово, обе двери в Овальный кабинет распахнулись, впуская агентов, находившихся снаружи. Они кашляли и задыхались, окутанные клубами маслянистого дыма.

В тот же миг злоумышленник возник в воздухе прямо перед Картрайтом. Не теряя ни секунды, он нанёс мощный удар ногой в грудь. Несмотря на бронежилет и снаряжение Картрайта, способное выдержать удар отбойного молотка, этого хватило, чтобы сбить его с ног и отбросить на агентов позади.

Уолтерс сумел выстрелить, но цель исчезла. Прежде чем агент успел среагировать, он почувствовал, как хвост незваного гостя обвился вокруг его шеи, а затем полетел кувырком через диван и оказался в куче своих товарищей, упавших в дверном проёме. Пока он пытался подняться, отчаянно ища оружие, часть его сознания повторяла снова и снова, как мантру: У него хвост! У него хвост! Даже глядя прямо на это существо, абсолютно реальное, Уолтерс всё ещё не мог поверить. У него есть хвост!

Снова, снова и снова незваный гость исчезал, чтобы появиться где-то в другой части кабинета, – ограниченное пространство играло ему на руку – и крушил телохранителей президента. Всё произошло так быстро, что Уолтерс лишь впоследствии смог восстановить события в памяти. А в этот момент, с болью в сердце, он просто понял, что слишком медлителен. Он ничего не мог сделать, чтобы спасти своего президента.

Оставшись один, без защиты, Джордж МакКенна сидел в кресле и смотрел в нечеловеческие глаза своего убийцы. Глаза были странно бесцветными, и ему показалось, что они безжизненны. То немногое, что в них оставалось, было запоздалой мыслью, лишённой подобия чего-либо человеческого.

У злоумышленника был нож, длинный и блестящий. Вокруг его рукояти была обвязана яркая красная лента с золотыми блёстками. Балансируя на краю стола, неизвестный навис над МакКенной. Никогда ещё президент не был так испуган и, тем не менее, спокоен. Откуда-то в памяти всплыла строчка: «Когда конец – это всё, что есть, это имеет значение». Если бы это был его конец, он бы гордился своими людьми.

Выстрел заставил его подпрыгнуть.

Злоумышленник вскрикнул, выронив нож и схватившись за плечо, внезапно окрасившееся кровью от удара девятимиллиметровой пули. Выражение его лица мгновенно изменилось. Теперь он выглядел потрясённым, растерянным, и пока МакКенна смотрел на него, глаза существа менялись, приобретая цвет, живость и… осознанность.

Нелепая мысль пришла МакКенне в голову: он не знает, где находится. Не понимает, что происходит!

Незваный гость оглянулся и увидел Алисию Варгас, стоящую в дверях с пистолетом наготове.

Прежде чем она успела сделать второй выстрел, он исчез – с тем же характерным хлопком и дымом, когда воздух заполнял пустое пространство, оставленное его телом после исчезновения. А также, как заметил президент, слабым запахом, напоминающим серный.

– Сэр? – спросила Алисия, торопливо подходя к нему, огибая тела своих коллег-агентов. Её глаза с тревогой осматривали место преступления в поисках убийцы или кого-то похожего на него, пистолет был наготове. – С вами всё в порядке, мистер президент? Вы ранены?

– Я в порядке, Алисия, в порядке, – Это была ложь, и они оба это знали, но он был президентом, и такая ложь была сейчас уместна. – Что это, чёрт возьми, было? – удивился МакКенна.

– Будь я проклята, если знаю, сэр. Но очень надеюсь, что он не вернётся.

– Аминь.

Нож, великолепно сбалансированный, упал остриём вниз и под собственным весом глубоко вонзился в деревянный стол. Приподняв ленту, МакКенна понял, что на ней написано.

– Что за чертовщина? – спросил он.

На ленте чёрными буквами было написано требование – или, может быть, подумал президент с внезапной болью в сердце, объявление войны: СВОБОДУ МУТАНТАМ!

Отступление

Он пришёл к озеру Алкали кружным путём, через горы с севера. Пересёк седловину хребта и спустился к леднику по тропе, настолько плохой, что даже снежный баран дважды подумал бы, прежде чем попробовать.

Не дойдя до подножия откоса, он спустился на землю, укрывшись в бесформенной груде камней и обломков скал, с которой открывался превосходный вид на ледник, а вероятность обнаружения была минимальной. Последний отрезок пути проходил по открытой местности; ему надо было ждать подходящего момента, чтобы добраться до цели. Он не возражал. Когда нужно, он умел быть нечеловечески терпеливым.

С юга к комплексу вела дорога, почти такая же скверная, как и та, по которой он пришёл. Чёрное асфальтовое покрытие, шириной едва ли в две полосы, было разбито в хлам слишком большим количеством тяжёлых грузовиков и слишком долгое время почти не ремонтировалось. Дорога петляла более семидесяти миль по заснеженным горам до скромных размеров городка, который жил в основном за счёт охотников и автотуристов, желающих чего-то более дикого, чем озеро Луиз или даже Джаспер. Милях в пятидесяти дальше была деревушка, состоявшая из салуна, нескольких бензоколонок и ряда домишек, которые сдавались по часам.

Проблема была в том, что, если бы он пошёл по дороге, о его приходе узнали бы.

Он был невысокого роста, коренастый, могучего телосложения, как будто тело атлетически сложенного шестифутового мужчины было сплющено до пяти с небольшим. Глядя на его лицо, можно было подумать, что он молод, его черты обветрены жизнью, проведённой в основном на открытом воздухе. Его одежда – джинсы, такие же поношенные, как и ботинки, – выдавала в нём сезонного рабочего или просто бродягу, наверняка синего воротничка. Это был человек, работающий руками, а не умом.

У него были тёмные волосы, зачёсанные назад со лба волной, которые смотрелись на нём естественно, но как-то… неправильно для человека. Он носил длинные бакенбарды, доходившие до линии подбородка, в стиле, более подходящем девятнадцатому веку, чем двадцать первому.

Его выдавали глаза. Как и волосы, они соответствовали его лицу, но в то же время не должны были принадлежать столь явно молодому человеку. Эти глаза ничего не упускали и видели слишком много. Это были глаза охотника. Хищника.

Его звали Логан, но он знал это только потому, что это имя было выбито на его нагрудных жетонах. Имя, серийный номер, группа крови. Никаких указаний на национальность или род занятий. Единственным ключом к разгадке, если это можно так назвать, было то, что информация была набрана латинскими буквами. Ни арабскими, ни кириллицей, ни китайскими или японскими иероглифами. У него не было прошлого, только настоящее, переполненное вопросами. Именно здесь он надеялся найти ответы.

Но сначала ему нужно было дождаться бури.

И он получил её во всём великолепии.

Она пришла ночью, закипев в переполненном ветрами и снегами Континентальном Водоразделе – воющее чудовище, которое, казалось, стремилось ободрать ландшафт до немногих оставшихся камней. Температура была близка к нулю перед бурей. Как только началась метель, она быстро опустилась ниже. Его куртка была подбита овчиной, но против такого буйства стихии это не помогло. Переохлаждение наступило почти сразу. Это было больно, но он переносил и гораздо худшее. Как только он замерзал ночью, включался его исцеляющий фактор и возвращал к жизни.

Атмосферный фронт оказался столь же стремительным, сколь и яростным. Ближе к утру изменение скорости ветра подсказало ему, что пора двигаться дальше. Время было выбрано идеально. Ярость бури наверняка снесла все датчики удалённого наблюдения, установленные для контроля за «чёрным ходом». И любые живые часовые с такой же вероятностью попрячутся в укрытия, мечтая о «Спасателях Малибу».

Он был на месте к рассвету, и завораживающий восход солнца сочетался с не менее впечатляющим – хотя и гораздо более мрачным – видом, простиравшимся под ним. Доминировала в этом пейзаже плотина высотой в тысячу футов и в три раза больше в поперечнике, сдерживающая озеро, простиравшееся на многие мили. Громадная электростанция у подножия объясняла её существование: чтобы обеспечить неисчерпаемый источник электроэнергии. Однако тут не было вышек линии электропередачи, марширующих вниз по реке, чтобы нести всю эту энергию нуждающемуся населению. То, что здесь производилось, здесь и оставалось для использования промышленным комплексом озера Алкали.

Доступ к гребню плотины преграждал забор, но это не стало препятствием. Столбы и секции были настолько ржавыми и искорёженными свирепой горной погодой, что он просто перешагнул через них. Нашёл ещё более старую вывеску, чем первая, едва удерживаемую на заборе обрывком проволоки и сообщающую незваным гостям, что это правительственное учреждение, военная база, к тому же совершенно секретная, и предупреждающую о самых страшных последствиях, если кто-нибудь вздумает нарушить границу.

Ниже плотины лес был расчищен почти на милю под постройку базы. Комплекс был спроектирован кольцеобразным, как оборонительный лагерь, и размер его впечатлял так же, как сама плотина. Этот объект был построен на века.

Почему же его забросили?

Вся база была покрыта снегом, двери и окна завалены сугробами. Дороги, которые он увидел, были разбитые, со вспучившимся асфальтом, поросшие сорняками; кое-где прорастали редкие деревца, пытаясь вернуть землю, принадлежащую им по праву. Большая часть окон была разбита. Никаких машин. Никаких следов на снегу, кроме его собственных.

Когда он вошёл внутрь, ничего не изменилось. Длинные коридоры и пустые кабинеты. Всё необходимое было упаковано, но осталось немало мебели, страдавшей от превратностей погоды как летом, так и зимой. Но основная конструкция зданий – толстые металлические стены – оказалась на удивление прочной. Они состояли из ряда опорных пунктов, отсеков, которые могли стать отдельными крепостями, каждый сам по себе, как будто строители так же опасались нападения изнутри, как и снаружи.

Он шёл, не выбирая направления, доверяя своим ногам и инстинктам. Обычно он доверял им гораздо больше, чем разуму. Размышления были для него помехой – отнимали слишком много времени, слишком часто вели по неверным путям. Тело было гораздо более надёжным инструментом.

Он уловил чужой запах, но не встревожился. Это был всего лишь волк, который, казалось, интересовался им не более чем стенами. Несколько мгновений они стояли, наблюдая друг за другом с противоположных концов помещения, прежде чем волк спокойно повернулся и побежал вниз по ближайшей лестнице.

Заинтригованный, Логан последовал за ним в темноту, настолько густую, что даже его необычайно острое зрение было бесполезно. Он вытащил из кармана куртки мини-фонарик и осветил большой круглый зал, такой же пустой и ничем не примечательный, как и всё на базе.

Вдруг волк завыл, и звук, усиленный эхом, отозвался во всём пространстве пустого зала. Это был первобытный звук, отдавшийся прямо в мозгу Логана, как это бывало с тех пор, как люди и волки впервые разделили эту дикую местность, и он отреагировал соответственно. Присел, готовясь к бою, и оскалил зубы, ослеплённый знакомой болью, когда три блестящих металлических когтя, каждый длиной с его предплечье, пронзили плоть сжатой правой руки. При появлении они издали характерный звук, похожий на лязг затвора. Они были выкованы из металла, называемого адамантием, и могли резать сталь так же легко, как воздух. У когтей были бионические корпуса, вживлённые в каждое предплечье; его исцеляющий фактор залечивал раны, которые они оставляли каждый раз при использовании. Тем же самым металлом был покрыт как амальгамой его скелет, что делало кости практически неразрушимыми.

Он не был рождён таким. Кто-то сделал это с ним. С тех пор вся его жизнь, во всяком случае, те отрезки, которые он помнил, были посвящены выяснению, кто и зачем.

Волк сидел в другом дверном проёме, но когда Логан повернул фонарь, то потерял всякий интерес к животному. Он подошёл к стене и поднял правую руку на уровень груди. На металле виднелись три отметины, глубокие параллельные порезы, будто кто-то полоснул по стали.

Он приложил кулак к дверному косяку. Когти идеально подходили.

Он получил ответ. Когда-то, очень давно, он был здесь.

Он посмотрел вниз, но волк уже скрылся, и только цоканье когтей по бетону отмечало его поспешное бегство на поверхность.

С таким же характерным звуком его когти исчезли. Он машинально вытер капли крови между костяшками пальцев и в последний раз оглядел пустой зал.

Он ещё не закончил поиски, но закончил здесь. Пора идти домой.

Глава

вторая

На фоне голой, занесённой снегом скалы мать-волчица противостояла охотнику. Она защищала детёнышей, и кровь на её морде красноречиво говорила о решимости и свирепости. Охотник был невысокого роста по современным меркам, но мощного телосложения, плотно укутанный в многослойные меховые одежды, защищавшие как от непогоды, так и от волчьих клыков. Низкий лоб и выпуклые брови выдавали в нём неандертальца. В одной руке он держал копьё, в другой – дубинку. Острый каменный наконечник копья тоже был испачкан кровью. Каждый боец оценил силы врага; ни один не отступит, пока другой не умрёт.

Это был обычный будний день в знаменитом Американском Музее естественной истории в Нью-Йорке; большинство посетителей составляли школьники, пришедшие на экскурсии. Кучка детей собралась перед экспозицией, вполуха слушая учительницу и шёпотом обсуждая, кто победит в этой реконструированной битве.

Сама учительница была, по-своему, столь же поразительна, как и экспозиция. Дело было не только в её росте, достигавшем шести футов, или удивительной эффектной копне волос снежно-белого цвета, водопадом ниспадавших до середины спины. Они блестели, как серебро, создавая резкий контраст с её кожей цвета кофе. Больше всего её отличала осанка и движения, столь естественно грациозные, что нельзя было не подумать о ней, как о королевской особе. От её красоты захватывало дух, но она, казалось, этого не замечала. В ней не было ни позёрства, ни хвастовства теми дарами, которыми так щедро наградила её природа; эта женщина была в полной гармонии с собой. Она часто улыбалась, и, хотя её голос казался мягким, сразу же возникало ощущение, что, когда она заговорит, каждый ребёнок, находящийся под её присмотром, услышит её и, что более важно, будет слушать. И, наконец, её глаза были насыщенного кобальтово-синего цвета, как небо перед тем, как закат окрасит его в фиолетовый. Она вся была соткана из противоположностей, которые должны были противоречить друг другу, но в их сочетании конечный результат был настолько близок к совершенству, насколько можно было себе представить.

– Вопреки распространённому мнению, – сказала она детям, – Неандертальцы – не прямые предки современных людей, а скорее дальние родственники, вымершие около тридцати тысяч лет назад…

Взмахом руки, который, казалось, оставил после себя заметное дуновение ветерка, она подозвала класс к следующей экспозиции, изображающей охотников-кроманьонцев, нападающих на огромного шерстистого мамонта. Они загнали мамонта в угол, где ему было не так просто увернуться. В его бока уже воткнулось несколько копий с каменными наконечниками, и люди уже были готовы метнуть другие. Мамонт отчаянно сопротивлялся – пара искалеченных охотников лежала на снегу – но, если не случится чудо, гигантское существо было обречено.

– Их сменила, – продолжала учительница, – более развитая раса, кроманьонцы, также известные как Homo Sapiens, или человек разумный. Другими словами, дети, их сменили все мы. Когда-то считалось, что неандертальцы были уничтожены в ходе многолетнего конфликта со своими преемниками, но новые материалы, обнаруженные в нашей собственной ДНК, дают основания полагать, что оба вида могли скрещиваться, в конечном итоге эволюционировав в современное человечество. По сути, они стали нами.

Один из ребят, двенадцатилетний Арти, улыбнулся маленькой девочке, стоявшей рядом. Она была с родителями и совсем не казалась довольной. Её платье было испачкано мороженым и газировкой, и девочка была гораздо больше заинтересована в том, чтобы получить ещё вкусного, чем смотреть на скучные старые статуи и тому подобное. Когда Арти улыбнулся, она в ответ высунула язык.

12 3 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒