12. Конец тревогам

Киска пришла домой вечером, после того как Мэгги ушла за доктором. За последние несколько дней она впервые была трезвой и совесть не давала ей покоя. Она поднялась по лестнице и села на верхней ступеньке, чтобы послушать, как будет читать маленькая Мэгги. Но кроме плача и стонов Робина, она ничего не слыхала. Он постоянно звал Мэгги, но ответа не было. Девушка некоторое время подождала, прислушиваясь более внимательно, но потом тихонько постучала в дверь. Ответа не было, но она постучала еще несколько раз и услышала испуганный голос Робина.

— Кто это?

— Это я, Киска, — сказала девушка. — А где Мэгги?

— Не знаю, — ответил малыш, — она куда-то ушла, и дома никого нет, только я и сестричка. Она, наверное, спит, только она что-то очень холодная.

— А почему ты плачешь, Робин? — опять спросила Киска.

— Потому что я хочу плакать! — проговорил мальчик.

— Не бойся, Робин, — успокаивающе сказала она, — я буду здесь за дверью, и буду петь тебе песенки, пока не придет Мэгги.

Ждали они долго. Часы пробили двенадцать, но Мэгги не появлялась. Время от времени Киска старалась успокоить Робина, пела ему песни, которые помнила из своего детства. Но ребенок плакал все сильнее, и она наконец решила нарушить свое обещание.

Девушка зажгла свечу, открыла дверь и вошла в темную комнату. Огонь в камине давно погас. Мальчик сидел на подушке, лицо его было мокрым от слез, а в больших глазах отражался ужас. Его сестричка, лежавшая рядом с ним, выглядела очень спокойной. Маленькие ручки были скрещены на груди. Малютка была такой неподвижной, что Киска заподозрила неладное.

— Что это? Почему она улыбается? — Киска не без страха дотронулась до нее кончиком пальца и застыла как вкопанная, не в состоянии даже пошевелиться.

Девушка догадывалась, что произошло на самом деле. Она помнила, хотя и довольно смутно, что один из ее собутыльников, которому надоел жалобный плач малютки, пообещал успокоить ее. Она помнила, как быстро тогда ребенок заснул. И вот она лежит, возможно, так и не проснувшись...

Киска прикоснулась опять, но нет, этот сон был намного глубже. Это был сон, от которого веки больше не открываются для этого мира. Эти губки не произнесут уже ни единого звука. Девушка с трудом могла поверить. Но она не могла и дальше стоять перед этим нежным безропотным свидетелем. Она взяла на руки Робина и понесла его в свою комнату.

— Ах, если бы Бог забрал меня, когда я была таким невинным ребенком!

Горячка у Робина почти прошла. Завернутый в рубашку Киски, он уснул у нее на коленях. Мальчик успокоился и лежал, расслабившись. Свеча погасла. Киска же сидела в темноте, задумавшись, пока на горизонте не появились первые признаки утра.

Девушка теперь решила, что будет делать. Ей остался лишь один грех, который она еще совершит. Она выросла плохой, принесла своей матери много горя, а теперь еще причинила бедной маленькой Мэгги такое огромное, невыносимое горе. Для ее грешной жизни есть только один конец, и чем быстрее он придет, тем лучше. Она подождет, пока придет домой Мэгги, и отдаст ей Робина. Она не будет торопиться и дождется Мэгги. Затем она пойдет на старый пирс, где лодок уже нет. Вечером там не будет ни одного полицейского, который бы ей помешал. Да и вообще там нет никого, кто бы спас ее. И тогда она бросится вниз, такая как есть, никому не нужная, гадкая и испорченная. Она бросится в быструю реку, которая похоронила уже многих подобных ей грешников. Бурный поток унесет ее в то место тьмы и смерти, о котором она не решалась подумать.

Таково было решение Киски. Она никому ничего не станет говорить. Если бы она могла что- либо просить у Бога, то попросила бы одно: чтобы ее мать никогда не узнала, что с ней случилось.

Киска долго сидела наедине со своими темными мыслями. Обитатели Ангельского двора давно уже проснулись и занялись своими обычными делами. Снизу доносились разговоры, проклятия и всхлипывания. Наконец в окошко заглянуло солнышко и ласково посмотрело на нее и Робина. В это же самое время оно смотрело на маленькую Мэгги в доме у доктора.

Киска так и не положила мальчика на кровать. Он спокойно спал у нее на руках и выглядел очень милым и счастливым. Когда она слегка двигалась, он ворочался и недовольно складывал губки, словно прося не беспокоить.

Девушка думала, что это последний раз, когда она держит на руках ребенка. Киска уже устала сидеть неподвижно, но несмотря на это, она продолжала с нежностью держать его.

Наконец на лестнице послышались мужские шаги, и слабый голосок маленькой Мэгги.

— Неужели ее отец вернулся домой? — подумала девушка. — Ах! Что же они увидят, когда откроют дверь?

Киска затаила дыхание, ожидая услышать возгласы ужаса и отчаяния. Но до ее слуха донесся только тихий голос Мэгги.

— Робин! Ох, Робин! — причитала девочка, охваченная ужасом, — что случилось с моим маленьким Робином?

— Он здесь, он здесь, Мэгги! — крикнула Киска, вскакивая с места. Она бросилась к двери.

За дверью стоял незнакомый, приличного вида джентльмен, а не крепкий, обветренный моряк, которого она ожидала увидеть. Позади него топталась пожилая женщина. Услыхав голос Киски, она резко обернулась.

— Розочка! — вскрикнула миссис Блоссом.

Никто, кроме матери, не смог бы узнать в худой, бледной, изможденной женщине веселую милую девочку, которую соседи называли Розочкой.

От неожиданности Киска застыла на месте. Даже Мэгги на мгновение забыла про Робина. Доктор Кристи едва успел подхватить его из ослабевших рук девушки. Киска без чувств рухнула на пол у ног матери.

— Позвольте мне, — воскликнула миссис Блос- сом, отталкивая доктора. — Это моя Розочка, поверьте мне. Вы бы ее не узнали, а я узнала. Я все для нее сделаю, это моя девочка, моя маленькая девочка!

Прошло немало времени, пока миссис Блос- сом с доктором смогли вернуть Киску к жизни. Затем они положили ее на матрац, и доктор, оставив их вдвоем с матерью, повернулся к Мэгги.

— Малышку невозможно было спасти, но она совсем не страдала от боли, — с нежностью сказал он.

Осмотрев мальчика, доктор внимательно взглянул на Мэгги.

— Робин скоро поправится, но я считаю, что должен забрать вас отсюда, — сказал он.

— Ох, нет! Нет! — умоляюще запротестовала Мэгги. — Я должна оставаться здесь, пока не приедет папа. И я ожидаю его сегодня или завтра. Пожалуйста, сэр, оставьте нас с Робином здесь, пока он не приедет.

— Тогда нужно, чтобы с вами кто-то жил и заботился о вас.

— Нет, сэр, пожалуйста, — ответила Мэгги, понижая голос. — Мама доверила мне один секрет, и я не могу его никому открыть. Я ей обещала, что никому не позволю входить в нашу комнату, пока не приедет папа. Для вас, миссис Блоссом и Киски пришлось сделать исключение, но никто не должен приходить сюда снова.

— Моя маленькая девочка, — ласково проговорил доктор Кристи. — Я уверен, что твоя мама не представляла, что ее секрет станет для тебя таким бременем. Ты можешь рассказать о нем мне?

— Нет, — ответила Мэгги, — это очень важный секрет. И когда мы похороним малышку, как маму, мы с Робином будем жить вдвоем, пока не приедет папа.

— Бедный ребенок! — проговорил доктор, протирая глаза. — Знала ли ты, что малышка умерла?

— Да, — ответила девочка. — Но я не просила Бога, чтобы Он дал сестричке жизнь, потому что мама говорила, что она хотела бы взять ее с собой. Но я просила Бога, чтобы Он исцелил Робина и привел Розочку. А теперь Ему еще осталось привести нашего папу домой. Я знала, что это все будет, потому что так записано в Библии. Там написано: «Если кто попросит Его». Вот я Его и попросила.

Голос Мэгги умолк, ее головка бессильно опустилась. Теперь, когда она снова была дома и Робину стало лучше, силы оставили ее. Доктор Кристи вышел, чтобы переговорить с миссис Блоссом. Они договорились, что пока Мэгги не поправится, ее перенесут в комнату Киски и будут за ней ухаживать. А дверь в ее комнату будет запертой. Ключ будет у Мэгги.

Доктор перенес Мэгги в комнату Киски и уложил на матрац. Киска сидела возле камина, уткнувшись лицом в колени. Пока укладывали девочку, она ни разу не подняла голову. Мать объяснила ей, что они решили, и Киска согласно кивнула.

Доктор Кристи ушел. Миссис Блоссом решила купить кое-что необходимое. Она подошла и с любовью обняла Киску.

— Розочка, — сказала она, — ты не уйдешь и не оставишь маленькую Мэгги одну, если я пойду и сделаю некоторые покупки? Я возьму Робина с собой.

— Нет, я останусь, — ответила Киска, не поднимая головы.

Когда они остались одни, Мэгги приподнялась на постели и с состраданием смотрела на опущенную голову Киски.

— Так ты и в самом деле Розочка? — спросила девочка.

— Я была Розочкой, — ответила Киска со стоном.

— Разве я тебе не говорила, что Бог поможет твоей маме найти тебя? — спросила Мэгги. — Ведь все исполняется, каждое слово.

— Но Бог не оставил малютку в живых, — опять простонала Киска.

— Я не просила Его об этом, — с грустью проговорила Мэгги. — Я не знала, что она умрет, но может быть для нее даже лучше, что она ушла к маме и к Богу. Ангельский двор не очень хорошее место для жизни, и она могла бы вырасти плохой. Но даже если люди и вырастают плохими, то Бог может их сделать опять хорошими, если только они попросят Его об этом.

Пока девочка говорила, и потом, когда они обе молчали, в памяти девушки стали всплывать некоторые моменты. Словно божественная сила всколыхнула сердце бедной несчастной жертвы греха. Она вспоминала слова и события, происходившие в детстве. Они вдруг явились с удивительной свежестью и силой. Киска вспомнила о бедной, отверженной грешной женщине. Ее ненавидели все, кроме одного, Который имел сочувствие даже к ней. Он простил все ее грехи, усмирил гнев ее обвинителей и сказал: «и Я не осуждаю тебя; иди и впредь не греши».

Она вспомнила, как ее невинные уста рассказывали о Его безграничной любви, как она размышляла о Нем. Словно эхо из далекого прошлого, донеслись до нее слова:

Там на кресте стекала кровь,

И в муках умиравший

Христос явил Свою любовь

К толпе, Его предавшей.

За всех врагов, за палачей

Он возносил моленья;

Крестом любви, крестом скорбей

Он совершил спасенье.

— О, Мэгги! Мэгги! — закричала Киска, кинувшись к девочке. Она опустилась снова на пол, пряча лицо. — Попроси Бога, чтобы Он снова сделал меня хорошей.

Маленькая Мэгги протянула свою здоровую руку и положила ее на голову Киски.

— Ты должна сама попросить Его об этом, — сказала девочка, немного подумав. — Я не знаю, будет ли это правильно, если я попрошу Бога о тебе, а ты — нет.

— А что я должна говорить?

— Если бы я была на твоем месте, — сказала Мэгги, — и выросла плохой и убежала от мамы, то я бы сказала: «Пожалуйста, Боже, сделай меня опять хорошей девочкой. Пусть я буду утешением для моей мамы, пока она жива. Все это я прошу во имя Иисуса Христа. Аминь».

В комнате воцарилась тишина. Лишь снизу доносились отдаленные звуки. Глаза маленькой

Мэгги с любовью и состраданием смотрели на Киску. Неожиданно девушка подняла голову и встретилась с девочкой взглядом. Она тут же уронила голову на руки и разрыдалась.

— О, Боже! — взмолилась она. — Будь милостив ко мне и сделай меня опять хорошей, если это еще возможно. Помоги мне быть хорошей дочерью. Господи, прости меня ради Иисуса Христа!

Она повторяла одни и те же слова снова и снова, пока ее голос не превратился в тихий шепот, который даже Мэгги не могла расслышать. Киска лежала на иолу рядом с матрацем, пока не вернулась ее мать.

Лицо миссис Блоссом было бледным, но светилось радостью. Киска подняла глаза и впервые посмотрела на нее прямо, а затем бросилась навстречу матери и крепко обняла ее, спрятав лицо у нее на груди.

— Бог услышал и помиловал меня, — прошептала она. — Я опять буду твоей Розочкой, мама!

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 9 10 111213 14 Следующая ⇒