11. Малышка

Наступил Новый год, а отец так и не вернулся. У Киски произошел очередной срыв. Каждый вечер она стала поздно возвращаться домой, приходила сильно пьяной и хрипло орала отрывки из песен. Обитатели нижних этажей просыпались недовольными и осыпали ее страшными проклятиями. Казалось, что она держалась так долго, чтобы загулять тем сильнее.

С маленькой Мэгги же она продолжала быть ласковой и доброй, и настаивала, чтобы девочка оставляла с ней Робина и сестренку. У Мэгги не было другого выхода, но весь день она очень переживала за детей. Казалось, тучи вокруг нее постепенно сгущаются, но она не переставала каждый день ждать возвращения отца. В это Мэгги верила очень твердо.

Однажды девочка вернулась домой позже, чем обычно. Дни после Нового года стали постепенно удлиняться. Девочка устало поднялась по лестнице в комнату Киски, ожидая увидеть детей, но там их не было. Она со всех ног бросилась вниз. Мистер Григ сказал ей, что видел, как после обеда Киска куда-то ушла вместе с детьми. Мэгги не знала, что делать и куда бежать. И тут она увидела Киску. Та была сильно пьяна и еле переставляла ноги, держа на руках спящего ребенка, рядом шел Робин.

Не проронив ни слова, Мэгги взяла сестренку и, схватив за руку Робина, пошла наверх. Личико мальчика горело, ручонки тоже были горячими. Малышка же безжизненно лежала на руках сестры. Она не двигалась и лишь слабо дышала через приоткрытый ротик. Веки ее чуть-чуть дрожали. Мэгги заперла дверь комнаты и положила сестренку на кровать. Затем разожгла камин и приготовила чай.

Робин вел себя очень странно, он беспрерывно что-то бормотал, пока сестра готовила ужин. А малышка все не просыпалась. Мэгги снова взяла ее на руки и попыталась влить ей в ротик немного теплого чая, но та не глотала. Малютка не шевелила ни одним пальчиком, и сон ее казался очень глубоким и странным.

— Она стала меньше и худее с тех пор, как умерла мама, — прошептала Мэгги.

Девочка поднесла маленькую безжизненную ручку к своим губам в надежде, что сестричка откроет глазки и улыбнется своей приятной милой улыбкой — малышка всегда радовалась возвращению Мэгги, и ее личико тогда озаряла счастливая улыбка. Но ребенок беспробудно спал.

Всю ночь просидела маленькая Мэгги, держа сестренку на коленях. Время от времени она думала о том, какое огромное число малюток рождается в этом мире, и как быстро многие умирают. Видимо, это убогое существование оказывается для них просто невыносимым.

При мысли, что малышка может умереть, у нее на глаза навернулись слезы. Но Мэгги не могла плакать, не могла проливать много слез — она вдруг почувствовала, что от отчаяния впадает в тупое оцепенение. Вдруг Робин коснулся ее своей горячей рукой.

— Почему ты не попросишь Бога, чтобы Он разбудил сестричку? — спросил он.

— Я не знаю, хорошо ли это, — ответила девочка. — Ведь мама говорила, что она просила Бога, чтобы Он позволил ей взять малышку с собой. Там ей будет намного лучше, чем оставаться здесь. Я бы хотела, чтобы мы все пошли на небо, только не знаю, что будет делать папа, когда вернется и узнает, что мы все умерли...

— Может быть, Бог возьмет меня и малышку, — задумчиво проговорил Робин, — а тебя оставит, чтобы ты ждала папу.

— Я только хотела, чтобы сестричка еще хоть раз назвала меня по имени, прежде чем уйдет, — всхлипнула Мэгги.

Малышка чуть-чуть пошевелилась и потянулась. Вдруг она открыла свои голубые глазки и с приятной улыбкой посмотрела на Мэгги. Затем ее веки закрылись и на личике появилось выражение небесного покоя. Мэгги и Робин, не проронив ни слова, наблюдали за происходящим. Когда через несколько минут Мэгги коснулась маленького лобика, она почувствовала тот же смертельный холод, который ощутила тогда, прикоснувшись к лицу умершей мамы.

Мэгги никак не могла осознать, что ее сестренка умерла. Она растирала ей ручки и ножки, как делала ее мать, носила ее по комнате и пела, то тихо, то громко. Но ничего не менялось, ее тельце оставалось таким же холодным и безжизненным. Девочка положила сестренку на кровать и сложила ей ручки на груди. Затем, примостившись рядом, она отвернулась от света и горько зарыдала.

— Если бы я только попросила Бога во имя Иисуса Христа, — причитала она, — может быть Он пробудил бы малютку. Но я не знала, правильно ли это... А теперь она ушла к маме, и когда папа вернется, то кроме нас с Робином никого здесь не будет... О, если бы я попросила Бога!..

— Мэгги, — прошептал Робин, когда она, обессилев от рыданий, тихо лежала рядом с умершей малышкой. — Мне очень плохо. Думаю, что я тоже скоро уйду, чтобы жить с ангелами, где уже мама и сестричка.

Мэгги вскочила и с тревогой посмотрела на Робина. Его яркие глаза потускнели, а личико было горячим и одутловатым. Он лежал на полу возле камина и не шевелился. Мэгги склонилась возле него на колени и подложила ему под голову руку. Голова была горячей, и Робин простонал, что она очень болит.

На мгновение сердечко Мэгги замерло, затем она опустила заплаканное лицо и закрыла глаза.

— Боже, пожалуйста, — взмолилась она, — не забирай Робина. О нас некому позаботиться, кроме Тебя. Может быть, малышке и не нужно бы было оставаться здесь без мамы, хотя я делала все, что могла. Но, пожалуйста, позволь Робину остаться со мной и дождаться папу. Ради Иисуса, прошу Тебя. Аминь.

Мэгги встала с колен, осторожно, как только могла, приподняла Робина и помогла ему раздеться, ласково разговаривая с ним и стараясь его успокоить. Покончив с раздеванием, она уложила его на кровать, где лежала малютка, уснувшая своим последним сном. На ее маленьком личике застыло непередаваемое спокойствие.

День подходил к концу. Он прошел безрадостно, и лучи заходящего солнца несмело заглянули в окошко мансарды. Они осветили лица детей, лежащих на кровати — одно умиротворенно-спокойное, а другое пылающее от жара. Мэгги думала, что сердечко ее сейчас разорвется от горя. Она постояла над ними, затем склонилась и поцеловала обоих.

В следующее мгновение она вскочила, набросила на голову старую шаль и, закрыв за собой дверь, со всех ног помчалась к дому миссис Блоссом.

Ставни магазина были уже закрыты, хотя вечер только начинался. Девочка распахнула дверь и буквально влетела в кухню, где в шляпке и в накидке стояла миссис Блоссом, собираясь уходить.

— Робин очень болен, — еле выдохнула Мэгги. — Ему нужен доктор. Где мне найти доктора?

— Я как раз иду к доктору, — ответила миссис Блоссом. Она выглядела очень взволнованной. — К самому лучшему в этой части Лондона. Его зовут доктор Кристи, и ты пойдешь со мной. Он меня знает.

Они вышли на улицу и торопливо зашагали к центру города. Миссис Блоссом шла, нервно прижимая к груди руки.

— Представляешь, Мэгги, сегодня мимо проходила девушка, она так похожа на Розочку, только очень бледная и худая. Но когда я выскочила на улицу, она уже исчезла, как тень. Я должна об этом рассказать доктору Кристи, он все знает про меня и Розочку.

Но Мэгги почти не слышала того, что говорила миссис Блоссом. Все ее мысли были сосредоточены на Робине. Девочка нервно оглядывалась на свою медлительную попутчицу. Ей казалось, что они идут долго-долго, пока не вышли на широкий бульвар, вдоль которого стояли довольно представительные дома. Возле одного из них, у самой двери, остановилась повозка. Из двери вышел джентльмен и стал в нее садиться.

— Ой, смотри, да что же это! Это же доктор Кристи! Он сейчас уедет. Останови его, Мэгги, скорее!

Мэгги не нужно было повторять дважды, она словно ветер метнулась через улицу. И тут... В одно мгновение все закружилось, она услышала топот копыт и скрип колес. Девочка почувствовала острую боль, и после этого уже ничего не помнила. Для нее все исчезло, и она больше не переживала ни за малышку и Робина, ни за миссис Блоссом и Розочку. Мэгги сбили с ног лошади.

Когда она снова пришла в себя, давно уже наступил день. Она лежала в красивой, ярко освещенной комнате. Девочка не могла сообразить, где она и как сюда попала. В камине, на низкой решетке, весело потрескивал огонь. Чтобы угольки не выскакивали, на страже стоял изящный медный экран. Над камином висела картина, на которой был изображен красивый ангел, несущий вверх маленького ребенка. Вокруг на стенах висели другие картины с цветами и птицами. Они были написаны яркими красками и обрамлены позолоченными рамками.

В противоположном углу комнаты стояла пустая маленькая кроватка, такая же, как и та, на которой лежала она. В комнате было очень тихо. Мэгги лежала и в полудреме думала, что она на небе. Вдруг из соседней комнаты, в которую дверь была приоткрыта, послышался незнакомый приятный голос.

— Если бы мы только знали, где живет это маленькое несчастное создание, — проговорил кто-то.

— К сожалению, я не знаю, — ответила миссис Блоссом. — Я спрашивала ее несколько раз, и она всегда говорила, что это вниз по улице Розмери, а потом вдоль другой улицы и куда-то во двор. Но там в соседней мансарде живет одна девушка, ее зовут Киска, которая присматривала за детьми, когда Мэгги не было дома. Она, конечно же, позаботится теперь о бедных малютках.

В это мгновение к Мэгги возвратилась память. Она вспомнила, как наклонилась над Робином и малышкой, чтобы поцеловать их, прежде чем выйти из дома. Она также помнила, что заперла за собой дверь.

— Ох! Что же могло ночью случиться с Робином? — Она поднялась с постели и вскрикнула. Миссис Блоссом и незнакомая дама быстро вошли в комнату.

— Я хочу к Робину! — простонала девочка. — Я должна встать и идти прямо к нему. Он заболел, а малышка умерла. Это не я больна, а Робин, а может быть он уже умер, как сестренка... Пожалуйста, помогите мне подняться.

— Расскажи-ка все по порядку, — попросила миссис Блоссом. Она села на кровать и взяла Мэгги за руку. — Мы в доме доктора Кристи. Он обещал пойти и осмотреть Робина.

— Малышка умерла вчера утром, — ответила Мэгги. Она не плакала, так как ее горе было слишком большим для слез. — И Робин заболел. Я их обоих положила на кровать, поцеловала, заперла за собой дверь и побежала за доктором. Там никого нет, кто бы за ними присмотрел, только Бог.

При мысли о Боге глаза Мэгги наполнились слезами. Она склонила голову к плечу миссис Блоссом и разрыдалась.

— Бог позаботится о них, — сказала жена доктора.

— Так где же вы живете, милая? — спросила миссис Блоссом.

— В Ангельском дворе, — ответила Мэгги. — Но со мной никто не может идти. Я сама... Пожалуйста, позвольте мне встать, я не больна.

— Ты вся в ушибах и ссадинах, милое дитя, — сказала жена доктора.

— Нет, я должна идти, — умоляюще настаивала Мэгги. — Я обещала маме, что никому не позволю войти в нашу комнату. Это мои дети, пожалуйста, отпустите меня. Если бы ваши маленькие дети заболели, вы бы пошли к ним? Позвольте мне сейчас же встать.

Противоречить девочке было невозможно. Миссис Блоссом одела ее, и хотя она и старалась это делать нежно, Мэгги не могла сдержать стоны. Ее рука при каждом движении сильно болела.

Вызвали экипаж, и миссис Блоссом, Мэгги и доктор быстро поехали к Ангельскому двору.

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 9 101112 13 14 Следующая ⇒