Послесловие автора. 20 страница

Под космической станцией, нацеленной прямо на Центавра-Землю, находится массивная ракета. Биологическая бомба, которая убьет каждого гибрида.

Включая Эми.

У меня есть только один шанс.

Годспид несется к станции.

* * *

Я представляю все это в замедленной съемке, каждая причинно-следственная связь разыгрывается у меня в голове. Годспид врежется в станцию. Её разорвет на части.

Возможно, ракета уйдет без старта на планету, вызвав взрыв больший, чем я могу себе представить.

Или, может быть, двигатель корабля, быстрый реактор со свинцовым охлаждением, питаемый переработанным Ураном, взорвется первым.

И там буду я, в моей крошечной ракете, проглоченной целиком.

«Прости, Эми», - шепчу я, несмотря на то, что полностью отключил связь. Я знаю, что она не услышит меня, но я также знаю, что однажды она может простить меня за то, что я нарушил свое обещание, данное ей.

Я не вернусь после этого.

69. ЭМИ.

Я не думаю, что действительно поняла, почему старший прервал связь, пока не увидела, что точки на электронной карте начинают лететь навстречу друг другу. Спасательная ракета и Годспид на аварийном курсе к космической станции.

И тут я понимаю: он не хотел, чтобы я слышала, как он умирает.

Я закрываю глаза и уши, пытаясь сдержать крик, который поднимается внутри меня.

Я не могу дышать. Я не могу дышать. Меня сейчас стошнит.

- Смотри, - говорит Крис, указывая на карту, которая мигает И гаснет, не показывая ничего, кроме черного экрана.

Я бросаюсь к двери комнаты связи и распахиваю ее настежь. Гибриды даже не пытаются остановить меня. Наверное, потому что я теперь одна из них, а может, они просто знают, что мне некуда бежать. Порыв холодного воздуха ударяет в меня, заставляя мои волосы развеваться перед лицом. Я убираю их и бегу к центру комплекса, где не так давно стоял автоматический шаттл, прежде чем старший сел в него.

Я откидываю голову назад и смотрю в небо.

И я вижу.

Темное небо.

Сто миллионов звезд.

Больше звезд, чем я когда-либо видела раньше. Мои глаза позволяют мне видеть дальше, но они не показывают мне того, что я хочу видеть. Я бы обменяла все звезды во вселенной, если бы только могла вернуть его обратно.

Ветер свистит в деревьях. Пение птиц вплетается и выходит из этого звука.

Гибриды выходят из коммуникационного здания, запрокинув головы к небу.

И тогда мы видим конец.

Двигатель "годспида" был ядерным; кто знает, что питало биологическое оружие. Но они взрываются вместе. В космосе они не образуют привычного грибовидного облака. Также нет звука взрыва.

На фоне темного неба появляется короткая вспышка света. Она наполнена цветами, как туманность или северное сияние, лопается, как мыльный пузырь.

Больше ничего. Ни звука взрыва, ни сотрясений земли, ни запаха дыма. Здесь, на поверхности планеты.

Больше ничего, что могло бы означать смерть старшего.

Просто свет.

А потом все исчезло.

И он тоже исчез.

71. ЭМИ.

Я оцепенела, внутри и снаружи.

Я смотрю в холодное ночное небо, пока оно не становится таким же пустым, как и я.

За моей спиной разговаривают гибриды. Я подавляю дрожь. Теперь я тоже гибрид. Мои глаза видят в темноте гораздо лучше, чем когда-либо раньше. Я замечаю каждый лист деревьев в тени,я отчетливо слышу малейшие звуки.

Я слышу, как разговаривают гибриды.

- Угроза устранена, наши специалисты по связи подтверждают это, - говорит один из гибридов.

- Старший спас нас всех, - говорит Крис.

Предводитель разбойников что-то ворчит.

Я оборачиваюсь. Я потеряла все, что когда-либо любила. Но в отсутствие любви меня переполняет стальная решимость. Я шагаю к главарю разбойников. Крис нерешительно поднимает свой пистолет-мой пистолет—пистолет, из которого убили моего отца, но я отбрасываю его руку в сторону, как будто он не держал ничего более опасного, чем цветок. Я стою прямо перед предводителем разбойников и смотрю ему прямо в глаза. Я слишком близко подошла к нему, вторглась в его личное пространство, и ему это не нравится, но он не хочет отступать.

- Я полагаю, - решительно говорю я, - что нам нужно обсудить мирный договор. И я думаю, что мы можем начать с освобождения моей колонии, людей, которых вы сейчас держите в плену.

- Это может подождать, пока... - начинает говорить главарь.

Я его перебиваю:

- Это не будет ждать. Вы заключили в тюрьму мой народ, надругались над нами и убили нас. Вы отпустите их. Сейчас. И тогда мы сможем поговорить об остальном возмездии, которым вы обязаны моей колонии.

Предводитель разбойников поднимает голову и смотрит на меня сверху вниз. Наконец он протягивает мне руку. Я беру её и мы пожимаем друг другу руки, он добавляет: - Меня зовут Зейн. И теперь, когда ФФР выходит из игры, я думаю, что оба наших народа могут научиться очень хорошо жить вместе.

У Зейна есть какое-то устройство связи, которое находится далеко за пределами радио и даже wi-Fi, которые у нас были. Он призывает грузовики приехать к нам и в то же время посылает информацию, чтобы освободить колонию и вернуть людей к руинам.

- А сколько зданий еще стоит?- Спрашиваю я его. Когда я бежала, по крайней мере три здания, включая то, в котором я жила со своей семьей—были разрушены.

- Мы старались, чтобы ущерб был минимальным, - говорит Зейн. - И веришь ты этому или нет, но мы тоже старались свести количество смертей к минимуму.

Я в это не верю, совсем нет. Они могли бы уничтожить авто-шаттл, а не убивать всех внутри него, когда моя мама улетала. Они хотели запугать нас, взять силой, чтобы мы сдались. Или, может быть, убить нас было просто проще.

Я прищуриваюсь. Убить нас было бы проще.

- Вы пытались разбить шаттл еще до того, как мы приземлились, - говорю я, вспоминая, как мы сбились с курса.

Зейн медленно кивает, наблюдая за мной, как будто боится, что я собираюсь напасть на него. Но я слишком занята выстраиванием всех этих кусочков. Взломанное сообщение папа и старший услышали, когда мы только прилетели. Шаттл заблокирован. Каждый камень преткновения и недопонимания. И все из-за разбойничьих гибридов.

- Знаешь, - говорю я с горечью, - если бы вы были честны с нами с самого начала, мы могли бы работать вместе.

Зейн поднимает бровь.

- Полковник Мартин был не из тех, кто бросает свою миссию.

Я заставляю себя смотреть на тело моего отца, и мне кажется, что я не могу успокоить ту часть себя, которая понимает, что Зейн, возможно, прав. Может быть, мой отец не стал бы вести переговоры с разбойничьими гибридами. Я не думаю, что он был согласен с ФФР и их программой принудительного рабства, но возможно, что мой отец, который всю свою жизнь был военным и чьим первым инстинктом при посадке на Центавра-Землю было получить приказ от ФФР, не смог бы думать о мире, не увидев сначала кровопролитие.

Я говорю этой раздражающей, но правдивой части себя, чтобы она заткнулась.

Подъезжают грузовики, и хотя они больше, чем самые большие пожиратели газа на Сол-Земле, они двигаются по пересеченной местности бесшумно. Кубики солнечного стекла выстраиваются в линию на крыше каждого грузовика. Я подозреваю, что гибриды нашли способ использовать энергию солнц для топлива транспортных средств, но я не беспокоюсь об этом, поскольку Крис и Зейн вводят меня в первый из них. Зейн оставляет другого в коммуникационном здании с приказом, что, когда авто-шаттл приземлится, они должны забрать Барти и формулу для ингибиторного лекарства в безопасное место.

- Сначала я хочу отвезти тебя в город, - наконец говорит Зейн. Когда я не отвечаю, он неловко переминается с ноги на ногу, глядя в окно на проплывающий мимо пейзаж. Они с Крисом нервничают. Они ждут, что я сломаюсь.

Но я этого не сделаю.

Только не перед ними.

Грузовик везет нас мимо озера к одной из высоких, зазубренных гор позади колонии. Даже когда я думаю о том, как целый город в пределах досягаемости колонии был скрыт, я понимаю, насколько неестественно то, что гибриды не распространились больше. Фидус не просто заставил их повиноваться ФФР убил их чувство удивления и исследования.

Мы больше не разговариваем, пока грузовик едет по длинному темному туннелю, прорезанному в горе и ведущему в населенный пункт. Мы-единственное транспортное средство на улице, но нас окружают люди и огромные здания из стекла и стали—заводы, в основном, судя по грязи и поту на людях, которые выходят из них.

Они шаркают прямо перед собой, их глаза и лица направлены вперед. Несмотря на то, что все они, кажется, имеют целеустремленное направление, их плечи опущены, а руки безвольно свисают по бокам. Они больше похожи на зомби, чем любой монстр, которого я видела в фильмах ужасов. Водитель останавливает грузовик посреди самого большого перекрестка города. Вокруг так много людей, что я ожидаю, что город будет шумным, но когда Зейн открывает дверь, единственное, что я слышу, - это ритмичный стук ног по тротуару.

Что-то врезается в дверь, которую Зейн все еще держит открытой. Женщина с короткими вьющимися волосами и пустыми глазами-это кристально-голубые глаза с овальными радужками, но все равно пустые. Ее ноги продолжают двигаться вверх и вниз, вверх и вниз, но она, кажется, не замечает, что не движется вперед. Она даже толком не замечает дверь, преграждающую ей путь. Зейн захлопывает ее, никто даже не вздрагивает от этого вибрирующего звука—и женщина идет вперед, как будто ничто никогда не стояло у нее на пути.

- Зачем ты мне это показываешь?- Говорю я едва слышным шепотом.

- Я хотел, чтобы ты увидела, за что мы сражаемся, - говорит Зейн. Его голос звучит громко, но никто, кажется, даже не замечает его присутствия.

Я видела Фидус. Я видела город на "Годспиде", я видела пустые взгляды, пустые выражения на лицах.

Но это еще хуже. Я думаю, из-за открытого неба над нами. Старший почти простительно использовал Фидус за стальными стенами корабля. Но ничто подобное не может быть простительно в мире без стен.

Зейн обращает свое внимание на меня. Он пытается сделать свое лицо таким же бесчувственным, как у тех людей, которые ходят вокруг нас, но это не работает.

- Ты знаешь препарат, который вы называете Фидус—он был разработан частично из исследований первой колонии на некоторых растениях, которые они обнаружили здесь. Фидус не существовал бы без этой планеты, и все же это так... - все это. - Он слабо шевелит руками, показывая на весь город.

Я смотрю вверх и наружу, пытаясь определить, сколько людей находится в этом огромном городе. По меньшей мере, тысячи. Все они были одурманены Фидусом.

Зейн замечает мою реакцию, прежде чем продолжить.

- Они смешали Фидус-который, я полагаю, они в конечном итоге хотели протестировать для использования на Сол—Земле-с генно-модифицированным материалом.

Я вздрагиваю. Я не знаю, что хуже—его предположение, что большая часть населения на сегодняшней Земле может быть так же накачана наркотиками, как зомби-подобные люди здесь, или его упоминание о том же самом генно-модифицированном материале, который моя мама помогла разработать, прежде чем отправилась на Годспид.

- Комбинированный препарат был разработан для воздействия на надпочечники и гипофиз, а также на органы чувств, и в результате Фидус становится естественной частью реакции организма на стимуляцию, создавая пассивность вместо индивидуальной мысли.

- Первые люди заразились много поколений назад, - говорит Крис. - ФФР не рассчитывал на таких людей, как мы,—на тех, у кого есть дефектные железы.

- Это мутация.- Зейн пожимает плечами. - Рано или поздно это случилось бы.

Пустые оболочки людей роботизированно движутся по улице. Они едва ли похожи на людей.

Я смотрю на себя сверху вниз. Мои мышцы все еще болят, мои кости все еще пульсируют от эффектов гибридного раствора, который мне ввели. Кто я такая, чтобы судить, кто кажется человеком, а кто нет?

Зейн смотрит на что-то высоко, и мне требуется мгновение, чтобы понять, что он смотрит на столб с гигантским динамиком, расположенным на нем.

- Раньше здесь всегда были люди из ФФР, - говорит он мне. - Они будут жить здесь до тех пор, пока не будет закончена отгрузка, а затем новые хозяева будут приходить и отдавать приказы, пока не будет завершена следующая отгрузка. Теперь они даже не беспокоятся об этом. Они знают, что все, что им нужно сделать, это сказать, чего они хотят, и мои люди сделают это.

То, как он говорит фразу «мой народ», - напоминает мне о том, как старший относился к рожденным на корабле. Я сглатываю комок, поднимающийся в горле.

- По меньшей мере, в течение десяти лет они просто использовали спутники, чтобы отдавать приказы. Сейчас они даже этого не могут сделать, но мои люди все равно продолжают работать.

И я знаю, что они все будут продолжать работать, потому что даже без них ФФР говорит им делать это, Фидус в их организмах не позволит им остановиться.

- Ингибиторная формула, которую привёз Барти, сработает, - заверяю я Зейна.

Зейн пожимает плечами. Он не хочет возлагать на это большие надежды.

- Я рад, по крайней мере, что люди из ФФР больше не здесь.- Он смотрит на меня сверху вниз, заставляя встретиться с ним взглядом. - Это было плохо, когда они были здесь.

- Ну и что же? - Спрашиваю я его. Мне требуется мгновение, чтобы осознать то чувство, которое накапливается во мне. Симпатия.

- Интересно, может быть, единственная причина, по которой изгои-гибриды вроде меня мутировали, это люди из ФФР... - Он отворачивается, не в силах закончить фразу.

Но мне не нужно, чтобы он объяснял свои мысли. Если бы здесь были лидеры ФФР, следящие за повседневной деятельностью колонии, они превратились бы в безмозглых рабов . . . Я потираю запястья. Женщины, жившие здесь, рожденные с Фидусом уже в их организмах, были не более чем куклами для рабовладельцев Центавра-Земли. Те мужчины, которые без труда превращают людей в безмозглых роботов, без труда будут делать с женщинами именно то, что им нужно, с женщинами, которые даже не думают протестовать.

Я сухо сглатываю. Я ничего не могу поделать с прошлым. Но я никогда больше не позволю этому случиться на моей планете, в моем доме.

73. ЭМИ.

Мирные переговоры проходят на удивление хорошо. У Зейна есть команда его собственных ученых, которые читают формулу ингибитора, которую Барти дал ему, и они, похоже, уверены, что лекарства будут работать.

Тем не менее, переговоры занимают несколько часов. Главным образом потому, что я настаиваю, чтобы все было записано, засвидетельствовано и подписано всеми присутствующими. Я ничего не оставляю на волю случая или словесных обещаний.

- И я хочу кое-что прояснить, - говорю я, когда мы подходим к концу. - Мои люди независимы от ваших. Мы не объединяем колонии. Мы сами себе хозяева. Мы будем избирать своих собственных лидеров, иметь свои собственные законы.

Зейн начинает говорить, но Барти обрывает его—один из немногих случаев, когда Барти вообще заговорил. Он и другие люди с Годспида все еще приходят в себя после путешествия.

- Старший тоже хотел бы этого, - говорит он.

Я поднимаю глаза на Зейна, ожидая, что он будет возражать против моего требования. Но он этого не делает. он просто кивает, добавляет Это к контракту и подписывает.

Хуже всего было в первую ночь. Когда я действительно поняла, что я здесь, а он нет. Что я жива, а он нет...

В ту ночь я позволила себе расплакаться. Одна, в одном из каменных зданий, не разрушенных гибридами, я плачу до тех пор, пока у меня больше не останется слез, никогда.

Теперь у меня есть весь мир, но нет его.

Зейн верен своему слову. В первый же день после нашего мирного договора он посылает половину своей группы разбойничьих гибридов, чтобы помочь убрать ущерб от битвы у здания. Никто из моих людей—рожденных на Земле или на корабле—не хочет работать с ними.

- Они убили наших людей, - говорит один из рожденных на корабле, человек по имени Тиернан. У него есть пистолет, оружие, которое он выхватил у одного из убитых военных, в его руке, направлен на грузовики. - Они убили старшего!

- Они действительно убили наших людей. И моих родителей, - говорю я, спокойно глядя ему в глаза, пока он не вздрагивает, не в силах больше смотреть на мои овальные радужки. - Но они не убивали старшего. Старший предпочел умереть. И он сделал это, чтобы мы могли жить здесь. С ними.

Вокруг собирается толпа рожденных на корабле. Небо пасмурное, воздух влажный. Гроза начнется позже. Но они знают, что такое шторм сейчас и как его пережить. Одна из женщин покровительственно прижимает руку к животу, и я вспоминаю, что большая часть женского населения беременна. Через несколько месяцев в нашей маленькой деревне родятся дети, которые никогда не узнают Годспид. Их родители будут рассказывать им истории о металлических стенах и нарисованном небе, и они не поймут, не совсем. Они никогда не узнают, что такое Клетка вместо дома.

Они никогда по-настоящему не смогут понять, как много было потерь ради их безграничного неба.

- Мы не можем им доверять... - Говорит тиернан, опуская пистолет, но не выпуская его из рук.

- Мы должны, - говорю я, кладя ладонь на его руку. - Мы не выживем в этом мире без посторонней помощи. Посмотрите вокруг. У нас почти ничего нет. Припасы, привезенные с Годспида, помогли, но нам нужно больше. Нам нужны знания, помощь и обучение.

- Мне это не нравится, - ворчит Тиернан.

- Я тоже не знаю. - я бросила еще один взгляд назад-и затем посмотрела мимо Тиернана, на других рожденных на корабле, которые толпились вокруг него, их широко раскрытые глаза, страх, который отражался на их лицах. - Но нам нужно работать вместе, - говорю я громче, чтобы остальные могли слышать. - Именно этого и хотел старший.

И это истинное наследие старшего: его народ готов принять мир.

Через несколько дней после заключения мирного договора Зейн приезжает в колонию на одном из своих больших грузовиков.

- Я хотел, чтобы ты посмотрела первую процедуру, - говорит он. - Мы не смогли бы сделать это без тебя.

Мы с Барти оба выступаем от имени колонии. Зейн и Крис сидят напротив нас. Напряжение ощутимо—не только между нами и ими, но и в том, как Барти боится сидеть слишком близко ко мне. Он продолжает смотреть на меня, когда думает, что я не вижу, сравнивая меня сейчас с девушкой, которую он знал раньше.

Он считает меня еще большим уродом, чем раньше, это уж точно.

Зейн устроил свою базу в старых туннелях, которые первые колонисты использовали для своих горных работ-продолжение тех самых туннелей, которые старший обнаружил, когда помогал копать отхожие места. Вход заблокирован высокотехнологичной дверью, которая напоминает мне о той, что была в комплексе. Зейн прикладывает большой палец к сканеру, и надпись «гибрид» вспыхивает на экране. Я смотрю вниз на свои руки. Они не чувствуют себя по-другому, не Теперь, когда любая трансформация, которую я прошла, закончилась, но я знаю, что если я нажму пальцем на замок, он тоже вспыхнет надписью «гибрид». Не человек. И никогда больше не будет человеком.

Интересно, что бы подумал обо мне старший, если бы был еще жив. Теперь мои глаза голубые,а не зеленые, с овальной радужкой. Теперь я вижу гораздо чётче, гораздо дальше. Я могу почувствовать, откуда дует ветер, прежде чем он коснется моего лица; я могу закрыть глаза и все еще сказать, где все чувствуя только их запахи.

Старший - клон; он должен знать, каково это-задаваться вопросом, принадлежит ли твой ДНК вообще тебе.

И тут я вспоминаю: старший ушел.

Что-то в моей душе рвется, как натянутая струна, но я ставлю одну ногу перед другой и смотрю прямо перед собой.

Зейн уходит в лабораторию-несмотря на то, что его штаб находится в заброшенных шахтных туннелях, он воровал у ФФР достаточно долго, чтобы сделать этот базовый лагерь таким же высокотехнологичным, как и все, что мы имели на шаттле. Бродячие гибриды выскакивают из комнат, встроенных в стены туннеля, приветствуя его, когда он проходит мимо них.

Он действительно их лидер. Когда ему было под тридцать или чуть больше, ему было нелегко взять под свой контроль всю нечистую гибридную популяцию. Интересно, каково это было для него, когда он понял, что может контролировать свой собственный разум, а родители-нет. Скрываться, когда ФФР прилетел, чтобы проверить стекольные заводы. Желая спасти свой народ, народ, который, по большей части, даже не осознает, что он порабощен.

Он очень напоминает мне старшего.

Я жую внутреннюю сторону щеки, пока не чувствую вкус крови. Я не буду плакать. Я не буду показывать свои эмоции. Не сейчас. Только не здесь.

Крис боком подобрался поближе. Его присутствие смущает меня, но я не хочу, чтобы он знал об этом. Я поворачиваюсь к нему спиной, но это не мешает ему говорить со мной.

- Посмотри, как Барти отшатывается от тебя, - шепчет Крис так тихо, что его никто не слышит. Я не смогла бы услышать его, если бы не тот факт, что мои уши предали меня, став похожими на уши летучей мыши в их гибридной ясности.

Я не обращаю на него внимания.

- Я видел, как они обращались с тобой раньше. И как долго ты жила с ними? - Несколько месяцев назад. И они все еще боялись твоего совершенно нормального цвета кожи. Что они теперь о тебе подумают?

Я смотрю прямо перед собой.

- Они никогда не примут тебя.

Я резко разворачиваюсь и одним быстрым движением хватаю Криса за воротник, что так пугает Барти, что он удивленно чертыхается, отскакивая назад к дальней стене, чтобы между нами было достаточно места.

- Если тебе есть что сказать, - рычу я, - скажи это мне в лицо, трус.

Крис резко высвобождается, и на мгновение он выглядит сердитым. Но когда он разглаживает свою рубашку, он говорит, почти как будто это оправдание для меня:

- жестокий характер. Побочный эффект гибридизации. Другими словами, твои надпочечники скорее заставят тебя драться, чем убегать.

Чего я ему не говорю, так это того, что я всегда была более склонна к борьбе.

- Между тобой и мной есть разница, - говорю я. - Я знаю, что однажды мой народ снова примет меня. Они уже делали это раньше. Они забудут о том, как я выгляжу, потому что будут помнить, кто я и как я себя веду. Но они не забудут о том, что ты сделал. Ты тот, кого никогда не примут. Я точно не приму.

Крис отводит от меня взгляд.

Я чувствую, как мои мышцы напрягаются, все еще становясь сильнее, когда мое тело приходит к осознанию того факта, что я больше не просто человек. И я чувствую запах страха, исходящий от Криса.

Крис больше не шепчет мне никаких жестоких слов. Но факт остается фактом: часть меня разозлилась, потому что я знаю, что он сказал правду.

75. ЭМИ.

Зейн наконец-то ведет нас в лабораторию, и, как я и подозревала, они гораздо более развиты, чем простые туннели.

В центре лаборатории стоит человек. Он тупо смотрит вперед.

- Садись, - говорит Зейн, и мужчина немедленно садится, почти не замечая стул, который Крис спешит поставить позади него.

Я машу рукой перед лицом молодого человека. Ничего. Он такой же пустой, как чистый лист бумаги.

- Мы экспериментируем с методами массового распространения, - говорит Зейн, - поэтому я давал этому субъекту разбавленную версию ингибиторного препарата через водоснабжение.

Я ухмыляюсь Барти, который, несмотря на первоначальное замешательство, улыбается в ответ. Это была наша идея, вдохновленная водяными насосами, которые распределяли Фидус на Годспиде.

Зейн протягивает молодому человеку высокий стакан воды. - Пей, - добавляет он, когда мужчина ничего не делает, только пристально смотрит на него.

Мужчина жадно глотает воду.

Зейн и Крис следят за жизненными показателями человека на своих компьютерах, но Барти и я знаем, куда смотреть, когда эффект Фидуса проходит, и поэтому мы первые замечаем, как жизнь возвращается к его глазам.

- Что происходит?- спрашивает мужчина, его голос дрожит от испуга.

- Ты был накачан наркотиками всю свою жизнь, - объясняет Крис более мягким тоном, чем я когда-либо слышала от него раньше. - А теперь ты возвращаешься к своей самостоятельности.

Глаза молодого человека широко раскрыты и взгляд испуганно бегает по лаборатории.

- Выпей воды, - говорю я, протягивая ему другой стакан. - Это поможет тебе почувствовать себя лучше.

Пока Зейн и Барти обсуждают способы распространения ингибиторов более широко, Крис жестом предлагает мне следовать за ним из лаборатории.

- Я хочу тебе кое-что показать, - говорит он.

Я колеблюсь.

- Ну же, Эми, - говорит Крис немного раздраженно. - Мы же друзья.

- Мы не друзья, - говорю я. - Мы никогда не будем друзьями.

- Но... - лицо Криса выглядит опустошенным. Его овальные радужки выделяются в водянистых глазах, но все это напоминает мне, что он не совсем человек, и я тоже, больше нет. - Я сделал то, что считал нужным, - говорит он.

- Например, убить обоих моих родителей.

- Я хочу, чтобы ты знала... - он говорит: - мне нужно, чтобы ты знала—мне очень жаль.

Извинения ничего не значат.

Крис направляется вниз по туннелю, и я следую за ним—не для того, чтобы услышать еще какие-то извинения, а чтобы понять, почему он сделал то, что сделал. Мы идем в неловком молчании.

Я принюхиваюсь к воздуху. Что-то изменилось.

- Ты заметила, - говорит Крис.

- Я чувствую запах . . . медь и еще кое-что . . . что-то животное. Я ничего не узнаю, но это все еще знакомо, как воспоминание о запахе, который я никогда раньше не замечала. Маленькие волоски на моих руках встают дыбом,а кожу покрывают мурашки.

Этого не может быть. Только не здесь. Мы же под землей. Это единственное место на всей Центавра-Земле, где не может быть...

- Птерос!- Я кричу, когда Крис ведет меня за угол, и я вижу их, все сгрудились в конце туннеля. Я уже собираюсь бежать, когда замечаю стекло между монстрами и мной.

- Все в порядке, это солнечное стекло, - говорит Крис. - Они никак не смогут прорваться.

Птерас - один из самых маленьких в группе-подпрыгивает на массивных задних лапах, приближаясь к окну. Я тоже ползу вперед. Птерас медленно расправляет крылья-просто чтобы размять их; ему некуда лететь. Крючковатые когти на концах суставов его крыльев царапают стекло, и я съеживаюсь от этого звука.

- Птерас были сделаны первой колонией, до генно-модифицированного материала и Фидуса, - говорит Крис. - Ученые из первой колонии пытались выяснить, могут ли вымершие животные с Земли быть воскрешены здесь, на этой планете.

Мама знала, я думаю. Близость между ПТЕРАС и реальной ДНК птерозавра. “Но у птерас был еще и Фидус, - говорю я. Крис был со мной, когда я проводила этот тест.

- Я хотел сказать тебе раньше, но... - Крис не смотрит мне в глаза. “Это были мы. Я имею в виду жуликоватых гибридов. Это одна из причин, по которой я привел тебя сюда—я хотел, чтобы ты знала, что ты была права: мы нашли способ контролировать их. Чтобы использовать их для борьбы за нас.- Он достает крошечную серебряную трубочку, похожую на собачий свисток. Он дует несколько нот в неё, и все птерос смотрят на него, покачиваясь от высокого звука, пока Крис снова не убирает свисток в карман.

Самый маленький Птерас трется головой о стекло, трижды поворачивается и опускается на землю, свернувшись калачиком.

Я закрыла глаза и вспомнила другого Птерас, того самого, которому я выстрелила в голову, того самого, с чьего рта капала кровь и кровь останков доктора Гупты.

- Ты использовал их против нас, - решительно говорю я. - Ты привел меня сюда, чтобы показать мне?

Крис вскидывает обе руки вверх.

- Нет! Я имею в виду—да, но не это-я просто... - Я хотел все объяснить.

- Так объясни же, - рычу я.

- Я не знал, что все будет так плохо. Я... Зейн и остальные... они просто должны были проверить эту женщину, рожденную на корабле, на Фидус. Но доктор был с ней, так что они забрали и его тоже. А потом появилась эта военная женщина, и...

- И они убили их всех. Может быть, Птерас разорвали Джулиану Робертсон на части после ее смерти, или, может быть, разбойничьи гибриды сделали так, что смерть Джулианы была из-за них, но в любом случае, она мертва.

- Рожденная на корабле женщина была несчастным случаем. Мы не собирались давать ей передозировку Фидуса.

- А Доктор Гупта?

Крис хмурится.

- Я не знал, что они его убьют. Они... они думали, что он знает больше о Фидусе, потому что он был с рожденной на корабле женщиной, у которой был зеленый пластырь. Когда он им ничего не сказал...

- Они думали, что смогут контролировать его. Пусть он заговорит под влиянием Фидуса.

Мои слова полны горечи. Я думаю о том, что однажды сказал старший, насколько все было бы иначе, если бы люди просто говорили правду.

- Доктор Гупта, - говорю я. “Был съеден. Живьём.

Уголки рта Криса опускаются.

- Это не должно было быть так, - говорит он.

- Но так оно и было.

- Я пытаюсь извиниться, - тихо говорит Крис.

- У тебя это не очень хорошо получается.

Я едва могу смотреть на Криса. Интересно, должна ли пуля, которую он всадил в голову доктору Гупте, подарить ему милосердную смерть или гарантировать, что он не сможет сказать нам правду?

⇐ Предыдущая 13 14 15 16 17 18 192021 22 Следующая ⇒