Что внутри 4 страница

Утром, не важно каким, Вика встала и пошла в школу. Пока вставала, написала три сообщения Саймону, пока двигалась в направлении альма-матер – больше десяти. Это если считать даже те, где просто смайлы, а почему бы их, собственно, не считать, если по информативности они порой превосходили пустоту, облеченную в словесную униформу. Да, это та униформа, которая утром переливается уже надоевшим добром, а от собеседника всякий раз требует подробного анализа своих дел, даже если это уже сотое столкновение за сутки и глобальных изменений произойти не могло в принципе. Не красивая и оригинальная, за право носить которую бьются самые достойные, а в некотором роде маргинальная, оставшаяся тем, кто не дорос до диалогов без формальностей. Можно было бы сделать скидку на то, что она все еще шла к школе, но вранье не приветствуется, а просто очередной занос сбил с верного пути, как Вику понемногу сносили с шеи свежие и еще не пустившиеся увядать приправы Саймона. На протяжении пяти уроков и четырех перемен она с неопределенными интервалами отвлекалась от знаний и лихо катилась по наклонной, а кто-то даже видел на лице улыбку, хотя сама Вика в этом никогда бы не призналась. С шестого можно уйти, потому что ОБЖ, и этот старый, ну извините еще раз, пенек будет снова отпускать свои шуточки, а тебя от них уже полтора года воротит, а полтора, потому что раньше у нас был другой препод, и у того тоже были не все в здании, но это разве так важно?

Ближе к вечеру был репетитор, у которого Саймон смиренно ждал окончания занятия, ведь это и для экзаменов важно, и за деньги. Однако спустя час мы снова обновили чат, и обнаружили единичку. Что можно туда весь день писать? Вы с этими Интернетами совсем с ума сойдете! Дай голове отдохнуть. Но чем триста лет в унынии со здоровой головушкой сидеть, лучше раз оторваться по полной, а там пусть к черту все катится. Какая разница, что будет потом?

Если б Ее спросили про одежду и готовку, Она бы начала плавиться вместе с системным блоком и черепом проектировщика. Второй тип. Или третий? Страшно подумать, хотя ничего страшного, но Она ни с кем не вела типичных женских бесед, потому что сразу как-то начала общаться с мальчиками, а потом и не отвыкла до самого конца. Вообще загадочная персона. И разве сама в этом виновата?

Ты знаешь, Она практически идеальная. Пока все вокруг шумят, и ждут, что ты подхватишь, и вообще постоянно намекают, что есть какие-то долги, Она может принять тебя таким, какой ты есть. Не нужно с Ней фальши, масок, банальных предложений тоже, так что, в принципе, хоть молчи и созерцай Ее онлайн, зная, что рядом и в унисон.

Загадка, но не вечные плацкартные сканворды и судоку, а сакральное, возвышенное, непостижимое, и внешний облик только в мечтах, и внутренний мир как часть собственной Вселенной. Ее реплики в яблочко. Точные. Тонкий юмор. Необычайно тонкий. Если женщины не умеют шутить, то Она – исключение, но ты теперь либо засомневайся, либо поработай над этим. Она редкая. Для нее редкий. Уникальный, быть может. С другой стороны, все объяснимо. Или необъяснимо.

Создатель потрудился на славу, пусть это и не так. Иногда можно просто делать вид, чтобы другим жизнь не казалась монпансье.

Со стороны похоже на глупый фарс, когда расплывчатые, мозаичные образы начинают править чат, когда вклинивается безличное, или личность не определена, или она вышла из себя и в состоянии коннекта. Или Она.

Помнишь, как Ты в первый раз ему написала? Смутно. Кому из них? Естественно, Саймону.

Саймон.

Стоп, стоп, стоп.

Вот и пиши Саймону.

Но разве тебе не хорошо, разве Тебе не хорошо, как Мне может быть хорошо, что ты несешь…

Что за недоразумение? Ошпарило. А если переразумение, то бросило в дрожь. Все логично. Как хорошо, что у Олега просто есть чувство юмора, что он умеет дурачиться, пускай и втайне от всех, потому что тоска белый флаг на общее обозрение здесь уже не выкидывает. Наружу лишь узкая полоса спектра, сосредоточенная в складках на лбу, прищуренных глазах и презрительной ухмылке, а уже если копать вглубь, то там тоже только кровь, мясо и разные неприятные вещи, ибо комнаты страха, мук и риторических вопросов зависли в другой объемности, лишь примерный план которой набросал у себя на веках человек, про которого с виду и не скажешь, что он может тонуть и, вообразите себе, фантазировать.

Придумал же тоже. Шутки шутками, а давно уже пора распустить этот цирк, причем даже клоунов и акробатов всех обезвредить, вот только Саймон тогда может и сланцы свои степлером скрепить с горя, а у нас есть долг, клятвы, мораль, а к каждой из них еще по статье в словаре синонимов. Звучало в рупор, но неубедительно, тем не менее, надо верить, потому что иначе смысла действительно нет. А нам сказали, что если еще один потеряем, то на новый придется копить самим. В ипотеку не дадут, грантами тоже нынче не балуют.

Когда еще мелким в игры свои старинные нырял, там была тоже тьма персонажей, и чувствовал сразу за нескольких.

Олег снова препарировал Саймона, оперировал Саймона, и еще Саймона, всеми силами пытаясь оправдать свое мешательство, с префиксом которого он пока не определился. Давно мы уже все скисли, куда дальше падать? Рассказать даже про новую игру некому: Вера посоветует не заниматься глупостями, Женька посоветует не заниматься глупостями, Саймон посмотрит, как на последнего мерзавца, и еще деньги назад потребует, на что, в целом, и не обратим внимания. Тут вам и не в деньгах счастье, и, надо же, в тот же день у Олега целых два клиента, причем нудные и долгосрочные. Зато зрелище, которое спровоцирует подобное нахальство, будет стоить значительно больше. Однако здесь мы сами неверующие, что уж выдумывать.

Меньше всего на свете он любил делать людям больно, но часто замечал, что это выходит само собой, когда просто пытаешься лично получить удовольствие от жизни. Это был пик несправедливости.

Оба же хотим прогуляться. Как это ты не хочешь? Ты вечно ничего не хочешь. И понеслись разносить шаткие конструкции. А с Ней, кажется, все было бы иначе.

Говорят вслух, больше двух у Олега уже давно не было. То есть за сутки. В плане посетителей. Здесь, как в самом бесполезном магазине, он мастерски продавал избранные цитаты своих учителей, а также прочих профессионалов из экрана и с конференций, которые можно было бесплатно скачать в Интернете, но мы стараемся ему не доверять, потому что там полно всевозможной ерунды вперемешку со стоящей информацией, а вот у дипломированного и дистиллированного специалиста априори есть опыт и настоящая истина. Должны быть, скорее всего.

Он же, по правде говоря, чувствовал, что все время имел дело лишь с игрушечными. И в этот своеобразный момент, когда Олег вышел до ближайшего продуктового, в его голове снова завспыхивали миражи, соблазняющие дотянуться до смысла и то ли прижать его к сердцу, то ли задушить в порыве привычно беспричинного отчаяния. Тяжеловато. Думалось всевозможное. Но Ее он нарочито бесцеремонно выгнал из размышлений. А потом около кассы вообще покончил с мыслями о счастье. Багет и сок бери жуй, и нечего антимонии размножать. Давай еще повыпендривайся словами антикварными. Пообщайся с самим собой. Нам же делать больше нечего. Откусил, как водится, прямо на улице, направился к офису, дышал носом, работал челюстью, запыхался, но развеялся. Можно было уж и до конца теперь досидеть. Как раз Саймона давно не тревожили.

Нам Она сегодня уже не напишет, слава Богу. Кто Ее знает, конечно, но ты же надеешься, верно, а даже если тянет, то возьми себя в руки и унеси в другой конец паутины. Исключительно Саймону и поспокойнее, в жерло еще рано бросаться. А разве Олег точно знал, когда нужно будет перейти на новый уровень? Игра была неровная – предыдущие проходили по-разному. Здесь же похоже на бонусный или последний. Отвратительное слово «крайний», но язык потянулся ухватиться. Суть понятна и так, все прошлые и позапрошлые оказии рассматриваются лишь в качестве дополнения. Новинка должна произвести совершенно иной эффект. Разобрался бы только сам в том, что нагородил.

Чего только не произошло в тот месяц. Выезжая с парковки, Олег поцарапал машину. Вера приготовила салат, который был коронным блюдом ее мамы. Вика получила неплохой балл на пробном экзамене, но русичка сказала, что можно было и получше. Олег простудился и несколько дней проходил с чудовищным кашлем, который потом как-то сам сошел на нет. Вера встретилась с подругой, посидели где-нибудь в кафе, а если было тепло, то еще и прогулялись по городу. Вика закончила седьмой сезон и начала пересматривать другой сериал. Олег оплатил счета. Вера заприметила новые шторы. Вике тоже лишь бы тратить. Олег послушал. Вера повесила. Вика выучила.

Было бы прикольно, если бы в один из сумрачных дней по выходе с офиса Олег запутался в строительных лесах или чтобы его до смерти взбесило, например, безжалостное солнце. Но этого нет, не случилось, этого не было: в то время ясное небо вообще имело место только на обоях, стык в стык поклеенных на рабочем столе. Тем не менее, подедуцировать удается и на безрыбье, причем сам Олег обожал искать некий подтекст в происходившем, пускай в данном случае и с этим было непросто. Но это все ты говоришь, избалованный цивилизацией, а в былые времена одной неоновой вывеской развлечение на вечер было бы обеспечено. Сколько он их видел за день? Слова микроскопическими клещами впивались в мозг, а потом могли выйти на поверхность в самый неподходящий момент, а могли, как оно вечно бывает, и не высунуться.

Олег не очень осознавал, в какую сторону нужно двигаться в случае с Саймоном, поэтому чат иногда угрожал оборваться тупиком, но Она редко оставалась совсем без общения.

Тем временем, хрупкое строение на троих ветшало, а Олегу все чаще хотелось закрыться на своем чердаке, особенно тогда, когда ему сначала не хотелось, а им хотелось. Закон несовпадения хотений. Ихтиологам всяким было попроще в этом плане. А если будешь сам, то потянутся. Но вытянуть не смогут. Даже если с трудом.

Случались, как в один из дней, совершенно отвратительные разговоры. Вера становилась ближе, сердце, наконец, вылуплялось из скорлупы, беседа набирала обороты и била тошнотой ровно в тот момент, когда обострялись различия в миросозерцании. Тебе одному лишь бы сидеть и наблюдать, а другие вообще-то действуют. Ломать не строить? А что тебе удалось сконструировать своими руками? Фейковый аккаунт? Дерево файлов? Окна новые поставить? Причем система отвратительной оказалась в итоге. Он и сейчас ее не слушал, а свои бредни в голове вокруг оси разгонял. Вера уже давно чувствовала себя и его некомфортно, уверенность в завтрашнем дне была исключительно в духе Бубнова, а если на ум первой приходила двойка, то вовсе пропало и погибло счастье. Олег соскребал с пола и запихивал обратно в коллекцию надежд, которую королева собирала по всему свету и в каждой темноте.

Пару раз Вера с Викой уезжали к бабушке, и в эти мгновения Олег, естественно, все осознавал и любил свою неповторимую по-настоящему. Ощущал себя дураком. Однако не как обычно, а с воистину печальной коннотацией. Хотя самой ей какое дело до печали? С другой стороны, кто знает? То ли дни такие бывают, когда знак вопроса по фрагментам мечется, то ли расслабился ты на радость риторическим.

Он пытался отдохнуть или, напротив, заняться делом, а, время от времени, и просто исчезнуть на чуть-чуть, вот только на каждый вокзал припирался с самим собой. Но в последнее время постылое одиночество было Ее раскраской. Работа еще никогда не была такой увлекательной, еще ни к одному пациенту мы не подходили с таким вниманием. Фамилии Саймона Олег не помнил, он также не помнил названия его любимой игры и фильм, который Она, естественно, не будет смотреть, пусть Олег и не против, но все-таки был бы не очень рад. Слава богу, все это вещи в высшей степени абстрактные и не имеющие под собой никакого реального основания. Исключительно виртуальное. Возможна ли любовь по сети?

Невозможна, и думать забудь. Приедет Вера, и жизнь стоит начать если не с чистого листа, то хорошенько выстирав тот запачканный.

Приехала Вера, и Олег уже на вокзале подвесил гирьки обратно к содержимому грудной клетки. Не ко всему. Ни к какому, в общем-то. Но портить метафору слишком бесчеловечно.

Он же старался и искренне надеялся все изменить к лучшему, а Вера словно специально уходила в сторону, разбирая до основания все башни, которые Олег уже выстроил в фантазии. Или даже взрывая. Об этом он тоже думал, но меньше чем о своей убогости и ее несправедливости. Разве мало того, что ты пытаешься изменить вашу жизнь к лучшему и делаешь какие-то усилия над собой, чтобы стать идеальным для любимого человека? И разве ты не пытаешься понять ее и принять те вещи, которые раньше казались странными и, быть может, даже неприемлемыми? Да разве ты виноват, в том что ты ее любишь, а она!..

Странно, но Она очень хорошо понимала Олега.

Ничего странного в том, что Олег все хуже понимал, как жить дальше.

Время меняло темп, но, в основном, двигалось, и даже Саймон чувствовал это, особенно, когда преодолевал очередной переломный момент в виде похода к стоматологу или областного среза по алгебре. Вот переживем следующую субботу, и все будет отлично. А потом субботу преодолел, выспался и, открыв глаза, понял, что таких булыжников преткновения впереди еще целый Стоунхендж. Вопрос исключительно тот же: кто это натворил и неужели обычным людям под силу наворотить такую несусветную инсталляцию? Он плохо разбирался в искусстве и предпочитал потихоньку обходить валуны, не взбираясь слишком высоко. Еще ни разу и не карабкался.

Могло показаться, что пора начать. Предложение у нас за год, а порой три главы за минуту, но все понимают, что вечно так продолжаться не имело права. Иной бы уже давно включил активный режим, но в случае с Саймоном такую возможность исключала базовая комплектация. Не играй в догонялки со временем, и со временем все сложится само собой, пусть и в элементарный паззл для новичков.

Повезло в том плане, что и оппоненту пока не хватало опыта. А то и обеим. Маялись, нежно говоря, поодиночке, опасаясь нарушить личное пространство себе и друг другу. Тем более, пока вы еще друг другу, торопиться, в целом, некуда, а вытаскивать и тащить за собой незачем. Однако это скорее к Вике.

С Ней непонятно. Ты даже не видел Ее глаз. И это еще полдела – Она же была совсем другой, поразительно загадочной, недосягаемо далекой, так что искать Ее Саймону пришлось бы, вероятно, в пресловутой параллельной Вселенной. Да разве он против? Созреем, и в путь.

Он не столкнулся с Викой на главном проспекте города, потому что ездил, в отличие от нее, на трамвае, и потому что ей больше нравилось добираться дворами, да и, даже шагая друг другу навстречу, они бы едва заметили знакомые черты, размытые несовершенством бокового зрения, в то время как основные усилия направлены на развитие виртуального счастья. Саймон не задумывался о таких популярных категориях. Для этого ему не хватало осязаемого, а блеклое солнце и пропитанный выхлопами воздух не привлекали на свою сторону. Если бы в тот вечер он взял Вику за руку или просто оказался достаточно близко, чтобы обезуметь от запаха ее волос, так называемая реальность могла бы завладеть инициативой. В очереди расселись бы дедушки, а подберезовики разрослись бы где не следует. Некоторые бы на юг отправились отдыхать.

При этом что-то все же изменилось в его поведении, и на собрании преподавательница русского отметила, что Семен стал серьезнее относиться к предмету. Вика была сильнее и несколько раз помогала, но все же подъем был следствием глобальных изменений, которые вызвала свежая серия комиксов, формировавших картину мира Саймона. Без сочных красок, но с разумными очертаниями, ибо раньше было только желе из пустоты. Не свобода, а концентрированное ничего. Саймон вообще не понимал таких вещей.

У Нее была странная роль, потому что общение клеилось не так плавно, общих интересов было меньше, но тянуло необъяснимо, и возьмись еще объяснить, что именно лишало высказывание безличности. Кто именно? Кто там? Саймон не догадывался. Одному создателю известно, говорят. Причем даже органы жертвовать не пришлось. Хотя об этом тоже задумывались в других главах.

Настолько все оказалось плавным, словно смазали существование сливочным, а теперь варенье равномерно распределяют. Главное, чтобы через отверстия просачиваться не начало, а то испачкаемся. Саймону вроде и неоткуда было набрать ранений жизненных, но обычно только кажется, что тихий омут без чертей. А даже если и без чертей, то опасностей всевозможных хватает, наподобие спрутов или ядовитых медуз, и практически совсем не бывало совершенно фильтрованных и предсказуемых. Но сейчас ему было приятно, а тревога залегла на дно, с которого мелочами вроде больных зубов или заваленной контрольной не вытащишь.

Со дна мелочами не вытащишь.

Не мелочами вытащишь?

Где-то на глубине лежал сервер, но Олег в этом очень плохо разбирался. Он ведь там не сразу зарегистрировался, а плавал долгое время в окрестностях, пока знакомые не посоветовали присоединиться. У всех же есть такие, которые раньше других узнают о прогрессе и начинают стыдить. Другие в таких ситуациях призывают инквизицию, потому что до Олега словно и не было онлайна. Но это смотря с какой стороны посмотреть.

Каждый день он был то в сети, то нет. Ни о каком равновесии речи не шло: короткие промежутки сна не коррелировали с часами мрака, которые здесь вовсе захватили власть и диктовали свои условия. Один океан глупых постов Олег отделил от другого новой страницей, пустыми фотоальбомами и невразумительной палитрой композиций, а потом ему так понравилось в новом мире, что он поселил Ее в самом укромном уголке. И только там произрастали у Олега лучшие мысли, лишь в этой Вселенной были записаны и надежно упрятаны сокровенные воспоминания, исключительно здесь в его распоряжении были самые сочные плоды сада эмоций, практически не испорченные сорняками познания. В страшном сне Олегу не могло примерещиться, что он осмеливается докрутить до подвала перечень настроек и удалить свою историю, свои свершения и все прекрасные вещи, которые мы уже перечислили в прошлом предложении, что, впрочем, не помешало нам еще раз завести ту же шарманку. У него было несколько попыток виртуального суицида, но все они заканчивались до фатального щелчка, а значит, не считается. Тебя ведь больше всех раздражают эти ушлепки, которые сначала себя сотрут с лица сети, а спустя некоторое время снова там как тут.

Когда хотелось начать жизнь с чистой вкладки, когда наступала новая веха, когда одно пыльное желе уступало дорогу другой неприятной субстанции, когда его, например, бросила Катюша, он вообще очень сильно расстроился и думал воистину смести все долой, потому что ты ей уделял столько времени и души в ней не чаял, и потом еще сиксилиард причин и мотивов. Помнишь, проплакал полночи, как идиот, а по телевизору врубил Серию А, хотя кальчо тебе совсем не нравится, и вытащил альбом, что она тебе подарила, и злорадствовал, и ревел, и снова едко выплевывал слова, и снова поплыл. Давно все это было в жизни Олега, а сейчас он из себя весь помрачнел, пообсох, но, как ни обидно, в глубине души ведь все та же свалка нелепых чувств, которые норовят вырваться на свободу и заделаться дровосеками нашей и без того презабавной жизни. Ты ведь и при Вере истерики устраивал, хотя сейчас глазки прячешь, потому что стыдненько. Да, если интересно, откуда взялась Катюша, то она вышла прямо из-за Веры, а до нее было еще пару каких-то несерьезных увлечений, но Олегу не хотелось думать, и вы ловите момент, ибо, как правило, он любил утопать в размышлениях.

Но в этот раз, вот дела, взялся за уборку, а в тот поехал на природу с мужиками, и вся эта активность неизвестно на почве чего убивала рефлексию. Свежему воздуху можно и отдельную главу, а про домашние упражнения несколько проще и скороговорочнее. Скользил Олег по коридору к чулану, видит Олег – в чулане пылесос, сунул Олег руку в чулан, пылесос тяжелый, вытащил, пылесосит. Потом все свои и их с Викой полки полирует-полирует да не выполирует, так как пыль уже спустя пару секунд снова восседает, и ты за голову хватаешься и думаешь, а зачем тогда вообще это все, для чего ты только что десять раз тряпку мочил, а потом выжимал, где смысл этой жизни и такие дела. Как назло еще все обои поклеены, да не по-обоевски. Переобоить надо все, переделать, переживать начинаешь, что жизни не хватит на все эти дела, и даже уборка, безгранично позитивный акт очищения жилища, наводит на мысли, которые… Постой, так а если там чем-нибудь пропылесосить? Да нет, тебе бы туда для начала что-нибудь путное вставить. Олег, не надо, не начинай.

И он снова хватался за дело, потому что в этой суетливой и максимально напряженной, нам так надо, мы так хотим, деятельности можно отыскать ускользающие нити, да можно, в конце концов, убедить себя, что еще не поглотили нас матрицы и технологии, что какой молодец ведь, еще бы и постирать вручную взялся, если б совсем поехавшим сделался и про машинку вовремя не вспомнил. Настоящий мир! Делаешь что-то своими руками! Ощущаешь!

Всякую гниль. Мусор этакий и предметы, агрессивно настроенные. Как эта мебель, которая мизинцы ломает, и всевозможные вазы, помнишь тогда с верхней полки на тебя навернулась? Сейчас там пусто. И здесь пусто. Олег силился бороться с глупостью, но она заполонила собой Вселенную, а потом еще и выпустила на волю истину, которая начала горланить, что ничего реального нет, а еще в твоем дурно пахнущем и вечно неудобном настоящем мире нет места годной музыке, всяким постам интересным и забавным хохмам, и Ее ты здесь никогда не встретишь, хотя было бы…

Олег!

Ты опять за свое?

– Олежка, ну чего ты опять за страсти разводишь? – и ты только представь себе этого селекционера, который выводит и совершенствует штаммы душераздирающих эмоций, а потом сидит в первом ряду своей Скандинавии, и на нем костюм, что стоит больше всей жизни, потому что в чем попало за наградой не поднимешься. Но вот нет. Женька не был слаб, следовательно, метафора ему не сдалась. И все вытекающие. Олег, напротив, готов потечь, но все же нужно было обойтись без словоблудства, ну или хотя бы компенсировать свой грех простотой образов.

– Нет-нет, ты все-таки задумайся, – не унимался он, ибо кому-то нужно было донести, хоть потом и раскается, осознав, что без толку. – Все наши запреты, нормы морали и прочая дрянь, они ведь исключительно на зависти вскормлены и воспитаны. Ну вот ты расслабился и стоишь такой на улице вечером пьешь пиво. Никому никакого дела вообще бы быть не должно, все тихо и спокойно, но вдруг тому мужичку, который к тому же имеет вес, помимо колоссального живота, начинает тоже хотеться, а у него, по каким-то необъяснимым причинам, нет ни ноль пять, ни глотка, ни капельки, а ты, нахохленный, распушенный, стоишь и попиваешь, потому что можешь себе позволить. И он весь уже зудит, а тебе бы пора спасаться бегством или молить о пощаде, ведь завтра он возьмет и как-нибудь ухитрится запретить тебе распивать на улице по вечерам. Или просто на улице. Или, представь только, какой кошмар, просто по вечерам.

Женька смотрит большими каре-безумными глазами, но вот в эпицентре зрачков убедительно высвечивается какое-то «бедненький», или «глупенький», или другие способы усмирить распалившегося Олега, но пока еще было не тут-то. Тем более он уже привык, а невербальная надпись закоченела до состояния татуировки. Продолжим.

– И это законы, а ты вдумайся в наши якобы культурные манеры, которые гроша выеденного не стоят, яйца выеденного, не суть. Мне ж самому хочется подойти иногда и по щам надавать этим малолеткам, которые слюни посреди двора стоят распускают, а потом репу свою непутевую почешу, пообмыслю ситуацию, и ясно как белый день, что это ведь мне просто завидно, дескать, как это они могут заниматься такими непотребными делами посреди бела дня, а я нет?! Ты сейчас скажешь мне про большинство, но ведь это же вообще абсурд, сам же видишь, что большинство сейчас – тупое быдло, стадо, которое нас в конец доконает, если не сопротивляться, если не плевать на его нормы, если подумать немного головой и понять, что единственное, на что мы имеем право, это сказать «Мне нравится», но никак не «Так принято» или… Да, соскочил, сейчас вернусь, объясню. Вот смотри, – и Женька снова слышал ушами всякую софистику, но, положа руку на сердце, совершенно не вдумывался, потому что эти заходы Олега он как свои пять пальцев знал и уже давно понял, что дельного в итоге этот философ ничего не предложит. Хороший ты парень, но с тараканами, оттого и проблемы все.

– Все это, потому что мы набираем себе в голову ерунды, перемалываем ее в кашу, а потом гордимся этой овсянкой и уже ничего другого видеть даже не желаем, а если кого-то от такого блюда тошнит, то уж мы его и посадить куда-нибудь не против, и пожестче как-нибудь ликвидировать, а он, в общем-то, и плохого ничего не творит, просто имеет другую точку зрения, а ты мне говоришь, реальный мир…

С этого и стоило начинать, а мы сначала устроили балаган, а теперь из основания смысл дернули, и у кого-то дженга по всему черепу рассыпалась. Мы такие не одни, потому что сам Олег в неопределенный момент осознавал беспочвенность – а потом подыскивал другое слово, и останавливался на неприемлемости, хотя и здесь можно было еще найти оттенки – своих запутанных цепочек, которые он высасывал вроде бы просто ради того, чтобы оправдать залипание в тот самый момент, когда с тобой дружбан разговаривает.

– Ладно, Жень, действительно ведь горожу велосипед. Ну просто мне Она написала, – и это уже другой, понимающий взгляд, и дело святое, а как у вас, да как-то странно, общаемся понемногу, и в середине беседы снова смешно, а то и тошно то ли врать, то ли сомневаться в том, что это ложь, а еще страшнее, не сомневаться, но мы для себя уже давно решили, что без этого обходятся только глупые люди, а у нас в жизни всегда забронировано место для «однако». Заигрались мы, однако. Нет, не такое. Не в этом смысле. Главное, во всем видеть спектр. А свое мнение-то у тебя есть? Конечно, есть, я же тебе говорю: мы можем все, что хочешь, но только со своей колокольни.

– Дурак ты иногда такой, Олежка!

Вот и все. Ты в ответ пятьсот миллионов слов можешь навернуть, а против этого все равно не попрешь, и спроси еще кучу человек – они тоже признаются, что Олег не совсем в себе, но, ясное дело, сделают это помягче. А Женька по-дружески и здорово. Но в глубине души прекрасно осознаешь, что они тебя просто не понимают, и от этого сжимается все, и будущее уже точно без двух «д» и других небоскребоинтеллектуальных намеков на внутреннее равновесие. Даже Вера уже Олега не понимала. Хотя в какой-то момент эта сказка казалась былью. Реальным миром. Реальным миром вашим вездесущим.

А теперь нас только эти буковки-улыбочки понимают осточертевшие.

Только Она нас, похоже, и может еще спасти.

Чего непонятного? Слишком агрессивно. Успокоимся. Да мы и так спокойны. Ну и хорошо. Давай по порядку.

Расскажи мне, пожалуйста, что тебе остается неясным? Жил себе поживал, а иногда и пожевал что-то, кстати, любопытно, жил себе – это прямо активизация субъектного участия, если верить конспекту по теорграмматике, а впрочем, мы отвлеклись, прости, ради всего святого. Его звали Олегом, а по жизни он был мозгоправом или нервомотом, потому что термины надо различать, но он сам начинал мазать ласты «Моментом», когда углублялись в дискуссию. Олег, конечно же, прилежно учился и все сдал, но, никаких но, получил диплом и проявил недюжинные способности. Клятву дал, как водится. Теперь что-то лечит.

О чем еще там говорилось? Насколько нам известно, у Олега была Вера. Снова эти голоса, недовольные лица, и пойди узнай, то ли им время не угодило, то ли посессив мифический. Они встретились задолго до первой главы, а значит нам ну никак не узнать, что было до, если только у Олега не начнутся разнообразные мотивы сна или рассуждения, которые уже были, вообще-то, ты что, проспал треть истории?

А с вами, знаете ли, немудрено.

Они тоже вдвоем жили-были и была у них дочь Вика. И далее без сказок, потому что жизнь ее пропитана ржавой городской пылью и насилием сознания в тисках недалекого окружения, потому что в этом темном царстве у нее тоже не было своего вертолета, а мимолетные спасательные средства только обостряли жажду свободы, до которой, кто знает, но, быть может, уже чуть-чуть. Кстати, дела в последнее время пошли в гору.

Или ехали на эскалаторе. Ведь они стояли на месте – хотя вопрос ступеней еще нужно обсудить – и в то же время эмоциональный фон увеличивался по оси ординат. Вика на дне рождения подруги познакомилась с Саймоном, а Саймон на Ее дне рождения познакомился с Олегом, и расскажи уже нам, ради всего святого, что за большие буквы Е и О, которые ломают башенки и убивают всякое желание вдумываться? Концовка все же вопросительная. Однако вопрос странный, учитывая, что мы и так уже половину всей этой душистой мякоти выложили на операционный декстоп, а тебе подавай объяснения. Можно вспомнить Хаггарда, например, а можно дальше читать. Тут уж кому как больше нравится. Также есть вариант предположить, что про имя была еще одна любопытная история, затерявшаяся в топ-21. Боттом-21. Как один злой лысый маг без носа. Причины могут быть самые разные. Теперь уже можно к делу.

Как же надоели они с этим делом. Мы же здесь все не просто так собрались.

А по правде говоря…

С Ней общались Олег и Саймон. С Олегом – Она, Женька, Вера, с натяжкой Вика. С Саймоном – Вика и Она. С Женькой кто только не общался, сами понимаете. С Верой в последнее время творилось что-то неладное, она очень сильно изменилась, только ты себе в этом не хочешь признаться, а больше всего боишься, что сам виноват. С Викой – Саймон, и почему бы всем не возрадоваться?

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒