Что внутри 8 страница

В заключение хотелось бы отметить, что новый метод лечения прошел необходимые испытания и был по достоинству оценен ведущими специалистами в данной области в данной области, однако вводить в оборот его пока не планируется, потому что Олег в Нее сначала сам влюбился, а теперь ему не до практики – ваш iболит заболел, приходите, когда поправитесь. Мы что-нибудь еще отыщем, не переживайте.

Бабочка

Как заново родился. Но, к счастью, без этих кузнецов, гусениц и прочих насекомых. Однако случилось так, что он попал на Землю. Приспустили с небес.

Олег не был до конца уверен в том, сколько дней длился этот постапокалиптический анабиоз. Но раз уж сознание выхватило данное словосочетание из бездонных недр, значит он наконец-таки туда пришел. Вернулся, и чуть ли не с твердым намерением прочно обосноваться. Хотя сначала, конечно, просто захочется воды какой-нибудь, например, или чтобы все устаканилось. И в офисе ты уж сколько не появлялся, и Женька, похоже, не раз приезжал, и в квартире бы прибраться не мешало, а голову приподнимаешь и начинает жечь изнутри под аккомпанемент тошноты. Пролежал бы весь день, но, кажется, и так все на свете проспал. Пора подниматься.

В бреду Олегу виделось разное, и стыковать сейчас все эти фрагменты не были никакого желания и смысла, потому что в воздухе повисла суть, с которой свисали в разные стороны занимательные вопросы, но их мы пока решили оставить без внимания. Помнишь, да? Вера ушла. Теперь Олег уже не верил в чудеса и, конечно же, расстался с иллюзиями, которые питал еще там, в подъезде, когда вскрывал одно за другим Ее последние сообщения. Давайте не будем об этом вспоминать?

Ни свидетелей не было, ни скрытых камер, поэтому одному Олегу известно, ринулся ли он в паутину, после того как прочистил глаза и понял, что реальный мир еще не отпустил его в странствие по загадочным, нежным и безумным сновидениям, среди эпитетов к которым нас уже по привычке начал потихоньку коробить второй. С высоты прекрасных путешествий он снова бухнулся в чан с кипящими рассуждениями, которые, наверное, и были главной причиной головной боли, приковавшей Олега к подушке и прописавшей ему еще несколько раз закрыть глаза на неопределенный срок, чтобы уже наверняка провести границу между притворно счастливым и снотворно пассивным Олегом сорока четырех и воспрянувшим ото сна бесстрашным воином, готовым биться за светлое будущее, если только не головой, потому что ей пока и без того приходится нелегко. Заявилась вера в собственные силы. Вернулась, когда уже мало кто ждал, но, говорят, новую жизнь начать можно в любой момент, а значит и у Олега шанс появился, пускай наши любители азартных игр и не рискнули поставить крупную сумму, зная, что даже на своем поле Олегу еще придется попотеть, а уж на чужой арене…

Ты не будешь больше растекаться маслом размышления по сковороде разума. Ты не будешь больше придумывать глупые метафоры, за которые самому же потом становится отчаянно стыдно. Ты перестанешь презирать самого себя, чтобы наконец выловить глоток свежего воздуха даже в этой противной индустриальной клоаке. Ты не будешь злоупотреблять словами. Ну хоть подоброупотреблять-то можно чуть-чуть?.. Выдавливать из себя словоблуда – первая задача, после того как Олег сползет с кровати, проведет генеральную уборку и отнесет на помойку, а то и до корзины, каждый клочок прокисшего прошлого, думы о котором тоже вонзались перфораторами в виски, но ты больше не будешь придумывать глупые метафоры, хотя что еще, казалось бы, остается делать, пока мы лежим под одеялом и стеклянными глазами шарим по экрану монито... Ооо, а что же теперь нам делать с этим оставшимся непрочитанным?

Первая позиция была радикальной, ибо Олегу предложилось стереть все с лица сети, ведь в новой жизни уже не будет места праздности и деградации. Однако эшафота Олег лишь едва коснулся, а точнее точно не прикасался, потому что с сенсорными поверхностями этакие проказы обычно заканчиваются провалом, а нам вечно хватало мозгов и трусости, чтобы не подходить к обрыву вплотную. Удалить страницу – от этого мы еще не избавились – означает расстаться с жизнью, да, смекаешь, мы ведь и собирались взяться за новую, но нет, такие кардинальные перемены еще никого до добра не доводили, корни свои забывать тоже никуда не годится, загудел, зажужжал, завопил защитный механизм, и вот уже подавлены все революционеры, а Олег вполне логично приходит к мысли, что протаптывать новый путь следует постепенно и с багажом. Никуда ты не денешься пока от этих сравнений, но со временем непременно научимся себя контролировать. И так во всем.

Ведь Олег смог подняться и даже навел порядок, Олег выбрался в магазин за продуктами, Олег подбадривал себя на каждом шагу, опасаясь нелепым суждением свернуть на тропинку безумия, которую сейчас удалось опрыскать чем-то настолько же противным, как все эти дни без времени в несусветном бреду. Не соваться туда, забыть дорогу, поставить кирпич, а впрочем, мы теперь серьезные взрослые люди, которым хватит и собственных усилий, чтобы обуздать сиюминутные порывы души, найти полезное занятие и вот да, мыслить ровно, стройно, плавно, не сбивая самого себя с пути на тропинку безумия… Или притормозить, если нужно, вздохнуть и начать новую цепочку, в результате которой уже не боль и безысходность, а решения, твердые непоколебимые решения, ведь с ними тебе сейчас стало так просто и свежо, будто эту корочку над городом наконец-то проткнули и впустили свежего воздуха, но только и в этой невинной поэзии тоже не переборщи и лучше снова вернись к рецепту курицы, ибо нам сейчас это полезнее и спокойнее.

Раз за разом одолевая внутреннего оппонента, Олег двигался вверх, не рискуя шутить о том, как часто он сейчас разговаривал с самим собой. И не рискуя совсем не шутить о том, как хорошо, что не с Самой. Впрочем, нам всем понятно, что это самоирония, а колюще-режущие воспоминания мы скоро утилизируем окончательно.

Порхай, как бабочка, жаль, что любовью к уборке и готовке мы так и не прониклись. Однако самоубеждение работает превосходно: возделывая свой сад и перебирая в голове лишь исключительно мудрые и стоящие цитаты, постепенно приближаешься к духовной свободе, открываешь новые горизонты, учишься получать удовольствие от жизни и начинаешь превращаться в того успешного парня, который спамит своими семинарами о первом миллионе или универсальном пути к непоколебимому благополучию. Одолеть бы только рвотные позывы, которые мучают тебя после очередного неприлично глубокого и непривычно доступного глотка свежего воздуха.

Нам бы и рад подсобить Женька, уже давно и настойчиво протянувший руку помощи, но знаешь откуда они у него растут? Олег вспомнил, что положиться можно только на себя, а любимого или нелюбимого – это уже другой вопрос. Лучше бы даже этих чувств совсем не развивать. Когда занимаешься делом, не до самокопания. Вот и напряги в очередной раз свою болезненную тушку, которой пора набрать форму, придать массу, а там и…

Нет-нет, да-да да и задумывался о том, что в одиночку будет скучно и тяжело. Нам, честно говоря, еще попробуй угоди: хорошо с теми, с кем нас нет, а всякое сближение – это – сам ведь уже обжигался – тропинка в тупик, пройдясь по которой и душонку всю выпачкаешь, и продрогнешь насквозь, и останешься у распитого чупито, пусть ради очередной веселой игрушки ты нагло и дерзко переврал истинные масштабы бедствия. Одному все же как-то спокойнее, потому что захотел поел, а захотел и не захотел, ведь она же постоянно тебе закатывала истерики, когда ты закатывал глаза на ее пятое приглашение к столу во время второго экстра-тайма четвертьфинала кубка или когда уже вот-вот слипаются глаза и хочется просто расслабиться, а не запускать в лабиринт пищевода эту кипящую смесь всяких овощей, косточек и еще каких-нибудь ингредиентов, в которых нам теперь придется подразобраться, чтобы не перейти на всевозможную мерзость, никак не коррелирующую с идеальным образом, замаячившим на краюхе сознания. Образ процветающего Олега. Он соврет, если скажет, что видел это во сне, потому что на самом деле просто лежал и фантазировал перед тем, как отключиться, а потом обычно все-таки смотрел шедевры другой тематики. Сознательное же воображение отправляло то в кресло руководителя крупной компании, то в вип-ложу любого из помещений, где есть вип-ложа, а чаще всего, страшно признаться, куда-нибудь на авансцену, поближе к фанатам, количество которых уже не помещается даже в нашу натренированную голову. Ты ж всегда боялся этого, ты никогда не любил людей, ты считаешь ниже собственного достоинства делиться с ними словами и чувствами, а сейчас тебе неимоверно захотелось раздать им то, чего у нас в общем-то даже и нет, так что подумай хорошенько, не стоит ли скорректировать свои мечты и успокоить ту часть Олега, которой до сих пор больше нравится сочинять, чем делать, разглагольствовать, чем делать, искать причины, последствия, вопросы и решения, чем делать, делать, делать что? Да что угодно, лишь бы полезное для общества. Общества, которое тоже следует рассмотреть под иным углом, чтобы наконец перестать воротить нос при одной мысли о жизни за пределами куколки. Олег все равно пока больше ничего не умел, а значит остается лечить, разыскивая попутно свою новую стезю, на которую боязно, но не поздно ступить прямо сейчас, с завтрашнего дня, а если завтра выходной, то, естественно, с ближайшего понедельника.

Понедельников таких начала скапливаться кучка, офис Олега, вычищенный и осветленный в первый день возвращения на тропу войны с насекомыми мозговых прерий, снова ринулся подкисать, а сам герой, во-первых, начал потихоньку съезжать с Олимпа, а во-вторых, ослабил контроль над мыслями, которые тут же обросли злокачественными тропами. Борьба не прекращалась, потому что совесть от нас еще никуда не сбежала, но каждое праведное начинание Олега вместо аплодисментов встречала тишина, а тебе, ясное дело, хочется, чтобы кто-нибудь нежно взъерошил волосы, читай, погладил по головке, однако не вздумай ляпнуть, потому что он обидится, несомненно, обнаружив упрек в инфантильности. Стыдно за потребность в любви, обидно, что иногда трудимся, не покладая рук, а потом нас не обнимают и не целуют, хотя всяких других обожают и без особых на то оснований.

Олег очнулся, отшлепал себя по щекам, закрыл вкладку, занялся делом. Прочитал полезное, внимательно изучил пациента, основательно подошел к выбору метода, заехал за продуктами, приготовил и протер пыль, прочитал еще, мучительно выдумал, куда дальше бросить свои силы, посмотрел, приклеил, починил, отгладил, прогулялся, расписал – лишь бы наконец освободиться от желаний, которые свяжут нас по рукам и ногами и снова потащат в темной уголок. Олег держался и продолжал гнуть свою линию, а главным спонсором всех авантюр все так же оставалось непрочитанное.

Мы не стали удалять его насовсем. Ведь это отличный способ натренировать свою хилую силу воли.

Олег не удалил Ее последнее – крайнее, последнее, Олег – сообщение насовсем, прибегая к гибкости здравого смысла. Олег не удалил Ее крайнее сообщение, потому что отчаянно надеялся не сорваться. Олегу хотелось распаковать и проглотить.

Олег оставлял себе эту возможность.

С ним что-то странное происходит в последнее время. Домашние не сдает, контрольные на двойки написал, на вопросы не отвечает. Может случилось что, мы ж не знаем, он нам ничего не говорит, а скоро итоговые экзамены, переживаем за него сильно.

С ним все в порядке, нечего переживать, отстаньте.

Нет, ну ты же сама видишь, что он какой-то нервный стал, огрызается постоянно, психует по каждому поводу, ест плохо. Говорила же ему не забрасывать курс, сходить еще разок, побеседовать, позаниматься, нет же, надо теперь беситься, как будто мы тут все вокруг виноваты.

Никто не виноват.

Впрочем, если разобраться хорошенько, то взвалить действительно не на кого. Варианты, конечно, вспыхнут сразу же, однако Саймону и невдомек, что Ее исчезновение как-то связано с тем, что на месте скромного серого прямоугольника, заказанного мастером, уже который день печатают «Продам цемент» или «Куплю аквариум». Да ему и не до чтения газет. Никогда не было, а сейчас особенно.

Тихо шепотом он признается сам себе, что в ту первую ночь даже заплакал, потому что поток мыслей и эмоций беспощадно сокрушил все дамбы маскулинности и пофигизма. И Саймон, естественно, подумал только о втором.

Ночами темными он все-таки спал, однако дворами действительно не гнушался, хотя, спросите его, чем руководствовался в своих поисках и на что надеялся, потупит взор и нужных слов не откопает. Да и нам, правда, пришлось бы идти далековато. Поэтому без допросов. К тому же плескаться в вязкой жижице любовных переживаний – дело воистину неблагодарное. Хватит констатации того, что Она исчезла посреди пылающего чувства, взбудоражив тихий омут сразу в нескольких местах, после чего наружу поползла всякая нечисть, вроде бы уже навсегда утихомирившаяся буквально пару дней назад. Ну или когда там мы впервые задумались о вечном?

Начинаешь ведь сомневаться и в Ее существовании, и в собственной неотразимости и в том, что у жизни есть смысл, а ведь плаксой и человеком с тонкой душевной организацией Саймона назвать было трудно и некому. И тем не менее, ему тоже пришли в голову популярные идеи о бренности-тленности бытия. Пожалуй, впервые в жизни даже не то чтобы загрустили, а прямо-таки окунулись в отчаяние и начали судорожно перебирать все выходы и варианты, что только усугубляло ситуацию, ведь на самом деле Она сама не особо представляла, когда снова появится в сети, и уж тем более не имела понятия о том, сумеет ли выйти за ее пределы. Саймон же первым поверил в это на сто процентов. Поиски без имени и фамилии, без возраста, без потрепанной фотокарточки, без единой улики сокрушали каждое поползновение, и оставалось вонзаться зубами в губы, руками в волосы и курсорами в кресты.

А что все это время Вика, спросите вы или спросим мы, и тут уж он махнет на нас рукой и попросит уйти из чата, потому что не наше это дело, во-первых, и что мы в этом можем понимать, во-вторых, хотя это, наверное, тоже было во-первых, а вот во-вторых уже, ему было в эти дни абсолютно не до Вики, которая тоже потеряла что-то важное, однако не настолько резко и очевидно. Саймон списывал все на усталость и проблемы, Вика от чистого сердца хотела помочь, но сердце это, даже красное на полях общения, опустошенный собеседник встречал сухо и холодно, после чего его энергия оставалась на том же отрицательном показателе, а вот любовь и нежность Вики улетучивались в неизвестном направлении, после чего на свете становилось на одну разбитую юность больше.

Помнишь мы с тобой кино вместе смотрели? Может… Нет, не стоит, прости. Или, может быть все-таки увидимся и погуляем? Кажется, что-то стряслось( Все в порядке, просто дел много, не хочу сейчас это обсуждать, прости. А может?.. Не может он, потому что мыслями с Ней, а где Она, скажите, а вот не скажете же, поэтому и геолокацию эмоций, а также скоропостижных выводов и всегда готовых угрызений определить не позволяет даже самая продвинутая поисковая система. Тут и спецслужб можно не бояться. Хотя спецслужб бояться – в Интернет не ходить.

Саймон потерял любовь, и терял подругу, и там по мелочи куда-то запропастились сон, аппетит, успеваемость и вера в себя, которой и так было с гулькин пирсинг на носу. Сам-то он даже о втором пункте списка не беспокоился, пусть и скажем ему, что идиот, пусть и кричать ему будем, чтобы одумался, но разве в подобной ситуации вообще возможно выбить из ушей пробки слепого обожания, взглянуть на происходящее трезвым взглядом и, возможно, осознать наконец, что Ее не просто трудно, а невозможно найти, а там уже и легко потерять, и вот забыть бы, но разве в подобной ситуации вообще есть варианты?..

А то вы все прям бывали в подобной ситуации?..

Если бы Она проверила сообщения, все сразу бы стало понятно. Этот вон совсем с головой утек в ароматное и осязаемое, зато второй разошелся не на шутку и скоро готов будет окончательно свихнуться, так что другая на Ее месте уже бы бросила свои выкрутасы и вытащила из ямы того, который сам себе не может притащить лестницу. Олег-то, в конце концов, прекрасно усвоил всякие штуки про спасение утопающего, а Саймону же приходится нелегко, и, если бы Ты только знала, как он мучается, но Ты не знала и даже не чувствовала, потому что все твои нервные флексии безжалостно заморозили, пообещав не прикасаться и сохранить исключительно для потомков или еще каких-нибудь мифических заинтересованных существ. Однако Мы еще живы.

При этом Тебя все-таки просили помалкивать. Можешь сколько угодно строить из себя независимую и всемогущую, а потом мышка бежала, курсором махнула, страничка взяла и удалилась. Жаль, что Ее практически невозможно перехитрить и Она прекрасно осознает, кто в этой игре настоящая мышка, а кто лютый хищник, поедающий сердца. Хорошо, что Олег смог ее утихомирить, в какой-то степени подтвердив свою квалификацию. Тебе самому не смешно? – и больно, и смешно, и грустно, и скучно, но про это он теперь старается не вспоминать. Потому что для Нее больше нет места в его сердце, а точнее в голове. Беседы о душе больше не ведем. И какой ты после этого профессионал?

Была ведь с ним когда-то на одной волне, спасала от самоубийства, хотя это слишком громко сказано, потому что всерьез о таких глупостях Олег даже никогда и не помышлял. Но сблизились однажды так сильно, что готовы были поверить в возможное слияние, а потом ведь вот оно как обернулось. От него ведь из-за Тебя жена ушла. Сама-то хоть поняла, что натворила? И вроде бы Ей даже на роду написано исцелять, но судьба распорядилась иначе, и в моменты величайшего абсурда Нас обвиняют в нанесении тяжких, а порой и в убийстве, которое некоторые оголтелые адвокаты даже начинают трансформировать в плюралис, отчего Она схватилась бы за голову и рвала бы от отчаяния разноцветные волосы, если бы да кабы…

Самое ж печальное состоит в том, что Она тщательно готовит побег, хотя у нас на руках и не было никаких доказательств. Просто ты ведь уже достаточно хорошо изучил ее характер и знаешь, что такие, как Она, просто так не сдаются, поэтому стоит завороженно ожидать ее возвращения, копаясь в эмоциональной окраске наречия и всяких своих прочих рассуждений на этот счет. Как же все-таки тяжело иметь с Ней дело.

Тяжело и просто ты заменишь на готов растаять от счастья и терпеть не могу, а потом замаячит осознание того, что исключительно в этом диапазоне и работает настоящая любовь. А что поймем Мы? Да все примерно то же самое, потому что воспитаны в одной среде да отношения чрезвычайно тесные, значит и думать будем в одном и том же русле. Приблизительно.

Не вдаваясь в подробности, было понятно, что их объединяет слишком многое, причем даже не достаточно, и не очень, а конкретно слишком. От этого просто так не убежишь, а значит сейчас Она могла себе там лежать и что угодно планировать, но вот судьба все равно уже подумывала замахнуться и расставить все по местам, тем более что в глубине души/душ им обоим чрезвычайно хотелось.

Демонстрация силы Олега, потому что она откроет чат и ответит, только если он сам того захочет. Неограниченная власть, тотальное доминирование, всепоглощающее всемогущество, которому наступит конец, когда мы столкнемся с реальностью или ирреальностью, в которой он сам того захочет, исключительно если Ее вдруг настигнет нестерпимое желание вернуться и ворваться в эту, честно-то говоря, мало чем примечательную историю. То есть на любителя. На любителя всевозможных извращений.

Кому-то может показаться, что Ее невозможно отыскать, но у Олега были такие связи, пусть и беспроводные, что из под земли можно было достать кого угодно, а уж вскрыть замочки, которые совесть и рассудок понацепляли на жажду, становилось совсем раз плюнуть.

И так понятно, куда мы клоним. Теперь Ты уж точно должна быть с ним поласковей и пообходительней, потому что Олегу тяжело, а возвращаться Нас никто не заставлял. Никто даже и не просил, по крайней мере, вслух. Но все знают, что на самом деле никому ничего. Но пожалуйста.

Почему ты не нужна ему или почему она не нужна ему? Оба рассуждения занимательны, но в то же время чего тут думать, когда все и так понятно. Значит ему нужен кто-то другой.

Да точно, сто раз по сорок фунтов. Лена в этом разбирается, у нее уже сколько таких случаев было. Типичная ситуация. Он перестает писать, отвечает неохотно, прямо ничего не говорит, потому что страховка всегда нужна, но сам-то по-любому сидит там у себя и строчит какой-нибудь, а может быть, даже и не сидит, а, представь себе, где-нибудь с ней сейчас гуляет, анекдоты рассказывает, но хотя это маловероятно: Саймона-юмориста в раздел фантастики, а в нашей Вселенной такого, пожалуй, не случается. Вику сбивали с толку мнения окружающих. Она надеялась на это, но истина была в том, что каждая новая цепочка из аргументов подталкивала к концу, которого почему-то не хотелось, пускай и тяжело было еще не так давно представить, что не просто соприкоснутся, но еще и прилипнут и даже немного, прям самую малость, подиффузируют. Да, некоторую часть себя Вика уже подарила Саймону. Да не было такого, да мы сами по себе, да нужен нам кто триста лет, а все-таки подарила или, вот еще неплохая идея, рассказала первые цифры три-четыре из четырех-пятизначного кода от сейфа с безграничной любовью и прочими глупостями.

Влюбилась, а он, подлец, игнорирует. Все посредственные детективы уже верещат о раскрытом деле, но она пока хочет лишь успокоиться и подождать. Не получается, конечно. Сами попробуйте. В жизни вообще навалилось столько всего, но как обычно хватит нам ныть, наши проблемы за нас никто не решит, собери в кулак волю и… И что? Вот и ей непонятно было. Потому что, на самом деле, чем дальше становился Саймон, тем сильнее Вику тянуло к нему. Странно и надуманно, но почти факт.

Да кому потом много лет спустя будут нужны ее действия? Об этом вот вы подумайте. Встала поздно, потому что всю ночь глушила мыслеукалывание сериалами, вышла пройтись, потому что потом засядет сидеть и вот и все, вот она вся и жизнь, которую, ясное дело, можно и развернуть, но это будут всего лишь питьевой йогурт на завтрак, магазин всяческих побрякушек и жаркий, душепомрачительный вакуум, а потом ее тело наподобие оболочки, и затем снова вакуум. Если такой зной, то ведь она, наверное, уже сдала!, да, наверное да, а впрочем и до этого всем нам, а также и им, и прочим дела никакого нет и не будет, ведь залезть предлагается в нутро, а там там там там та-дам там та-дам… Жарко, и ты уже почти расплавился.

А помните, еще было холодно, и мы практически заледенели и треснули. И осень еще была потом, когда едва не растворились в слякоти и не прилипли к чьим-то грязным и тяжелым ботинкам. Плюс ко всему наступила когда-то весна, в которую нам еле удалось не уплыть вместе со всеми противными потоками по желобкам. В каждом времени года своя прелесть.

У каждого времени суток тоже. Тоже можно поперебирать. Вот и Вика проснулась тогда поздно, не по будильнику, краситься особо не стала, выползла потихоньку на улицу, а там одни и те же маршруты, покажите нам уже наконец дорогу наружу, и мы сразу бегом…

Но снова ее глаза открываются в том же самом городе, а потом абсолютно такая же вода в душе и вид из окна, за которым ржавый пожухлый двор, через который ты по одинаковым магазинам, и как же потом отвратительно видеть это все второй раз за день, но не вернуться нельзя, ибо расстраивать страшно и некуда идти. Хотя с Саймоном иногда в шутку рассматривали и побег. Возможно, он уже куда-то и двинулся. Много кто двинулся по ходу истории. А тебя он отодвинул в сторону или даже просто зашвырнул куда-нибудь на самую дальнюю и пыльную вкладку, до которой едва ли дотянешься курсором. Давай еще раз завяжи с мыслями, отключи рефлексию, закрой глаза, а потом открой, открой…

Открой, лежа на кровати, которую окружает комната, которую окружает квартира, которую – дом, которую – город, на котором ты зачем-то пока себя ограничила, возможно, желая оставить себе в этом мире хоть какую-то надежду, коей стала следующая матрешка, чуть менее осязаемая сейчас отсюда, из-под одеяла. Наступило очередное утро. Саймону ты напишешь или сегодня, то есть тогда, уже даже не напишешь об этом. А он то ли ответит, то ли пропустит мимо зрачков.

И это вот будет занимать весь оставшийся день, а его пока много, причем тянется, как шоколадная паста через соломинку, но консистенция и цвет – это немногое, что совпало, а так он закончится и никакого удовлетворения, и даже нервы и напряженные размышления, и мерцающий в темноте экран, потому что упасть уже надо просто в изнеможении.

Чтобы проснуться.

Жизнь только начинается.

Минусы можно отыскать даже там, где их нет. А в Ней-то уж точно должны были найтись. Не говоря уже о Вере. Этот этап уже вообще хотелось поскорее забыть, но ужас оказался не столько в отношениях, сколько в твоей собственной голове, однако наедине с ним, конечно, легче и уютнее.

Нам просто нужна была отдушина. Олег ведь с ними уже и не помнит, когда общался в последний раз, если это не какие-нибудь там взаимные улыбки в закусочной или когда мигнул аварийкой и глазом на перекрестке. По-человечески ему ведь с этим полом общаться вроде и не следовало. И тебе вроде бы, конечно, никто не запрещал и не посмеет, но ты сознательно сторонишься сам, потому что хотя бы вот этой штукой, которую можно назвать верностью или чуть мене радикально – отсутствием интереса, ты пытаешься оправдать все остальное, за которое стыдно, но которое замоталось уже в такой клубок, который только и оставалось, что покромсать.

А на самом-то деле Она и не может быть идеалом, потому что у тебя выборка маленькая – мозг у тебя маленький – нет, ну действительно, Олег ведь вцепился в нее своими буковками и даже не смотрит по сторонам, а там везде вокруг жизнь, и люди, и взрослые ведь уже люди и понимаем, к чему обычно ведут всякие Интернет-знакомства. Правда, Олег был не из тех. Да оно и понятно: лучше сначала текст, а потом взгляды и, не дай бог, хотя хотелось бы, касания, чем из себя строить сразу же что попало и всякие формальные знакомства разыгрывать.

Был, значит, и такой период, когда ему приспичило, хотя Олег тщательно пытался скрыть ото всех, пускай им и так было не до того, а Женька все равно выведал, причем не сам, а Олег ему рассказал. Но не все, потому что в какой-то момент следить стало тяжеловато, а мы в очередной раз засомневались, накопилось ли в голове хоть что-нибудь кроме ветра. Несложно оказалось кидать реплики, несложно расточать комплименты и рассуждать о набившем оскомину.

Ему даже довелось встретиться с той длинноногой, у которой фотография в синем платье стоит, и посидеть в кафе с этой странноватой, у которой плейлист был неплохой, но вечно какие-то непонятные персонажи комиксов на аватаре. С длинноволосой и из другого города ты уже даже не хотел особо идти никуда, но попробовал ради интереса, и вдруг показалось, что, может быть, даже и не зря, но Олегу становилось решительно скучно, после того, как он за час-два-три в общей сложности вываливал на обозрение очередной ремикс своего жизненного пути, потом немного рассуждал на общие темы, слегка шутил, а та, эта и все прочие умудрялись не сойти с ума от восторга, не поддержать софистику и еще, вот это, пожалуй, последняя капля, не уловить юмора, который был то ли нано, то ли иотта.

Писать становилось все сложнее, и мы постепенно забывали друг о друге. С Ней это не проходило.

Отчаявшись или, напротив, ощутив прилив жизненных сил, вдохнув какой-нибудь свободы или расправив паруса для попутного ветра перемен, Олег даже пробовал разглядеть ее в толпе и начать на непривычной дистанции, но и тут, даже если клеилось, то как очень дешевые стикеры, которые опадают еще до того, как ты выучил слово или дожил до той самой важной встречи или звонка. В баре, в кино, на площади. Где угодно. Все там были – Ее там не было. Ее, единственной, которую ты встретишь, и забурлят чувства, и понесутся приятные ощущения, и ты сразу поймешь, что вот да, вот теперь все по-настоящему. А может ли с Ней у тебя вообще получиться что-нибудь такое?

Что-нибудь, как-нибудь, какое-нибудь. Олега сводила с ума неопределенность, которую он, сам того не ведая, воспел всей своей жизнью, если, конечно, сейчас вдруг не предположить, что герой изменился, порвал с прошлым и начал ее с чистого листа или хотя бы с нового аккаунта. Будет нам ругаться из-за спойлеров: во-первых, никто еще не сказал, что Олега обязательно минуют чудеса, а во-вторых, разве такие, как он, подвержены метаморфозам?

Ну а почему бы и нет. Но он снова сидел с одной или другой на лавочке, рассказывал истории, которые хотел, молча улыбался в ответ на вопросы, которых не хотел, улыбался, потом не улыбался, но делал вид, что, а потом оказывалось, что все-таки (почему бы и) нет.

А Тебе я могу написать все, что сам пожелаю, и Ты меня вычитаешь и поймешь.

Нет хуже людей, чем те, которые сначала разыгрывают из себя товарища, а потом начинают пичкать своими нотациями, пропуская мимо ушей все, о чем ты пытаешься их информировать. Ну это как с Олегом и Женькой.

Потому что он был из тех, кому чужое мнение априори неинтересно, и мы можем оставить при себе рассуждения о жизни, ибо что мы о ней знаем? Вот у Женьки таких случаев было пруд пруди или, почему бы и нет, океан океани, а Олег, как ни старался, так и не научился вовремя снимать уши с сушилки. А еще у него в голове снова творился если не бардак, то бардачок, в котором рядом с пепельницей и руководством по эксплуатации валялись пожелтевшие, пыльные, но такие дорогие сердцу каламбуры, метафоры, игрушки всякие, наподобие суффиксов, и бесконечно длинные гирлянды мыслей, в которых тоже то погасали какие-нибудь лампочки, то кабель запутывался так, что Олег выпадал из реальности, оставляя ей только стеклянный взгляд, который смотрел, но, мутное дело, не видел ни зги.

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 789 10 11 12 Следующая ⇒