Помни.. Что я писала.

Помни.

Прошла неделя.

Мизансцена: Владимир сидел на кухне у Илги. Миша сидел на столе. Илга наливала чай. Петербург смотрел в окно.

- Я хочу снова забыть. – попросил Владимир. – Цэрэн тоже, если можете мне оказать эту услугу.
- Конечно. – кивнула Илга, опустив перед Вовой чашку кипятка.

Мишка думал: «Двигаться дальше. Как страшно двигаться дальше. Хочется сделать шаг. И кто-то смеется из-за окна с той стороны. Да. Это…»

- Только скажите сначала, кем она стала? – попросил Владимир.
- Конечно. – кивнула Илга, опускаясь в кресло. – Она еще не стала, но станет шепотом под куполом Петропавловского собора, или кошкой, как все самоубийцы.
- Верно. – Владимир глотнул чаю, обжег губы.
- Почему вы хотите забыть? – спросил Мишка.
- А почему ты забываешь? – незамедлительно откликнулся Владимир. – Выдуманный, ты научись не забывать. Тогда, может быть тогда…

Но Мишка не узнал, что будет тогда. Мишка думал: «Она же сама захотела! Я точно знаю. Наверное, уж очень хороша сторона Дождя, если туда так стремятся. Она сама захотела! Значит не грустно, да? Значит правильно, да? Значит с самого начала все было правильно. А я дурак…»

Петербург за окном моргнул слепыми глазами.

Песня.

Когда Владимир вышел от Илги, Мишка прямо, не дрожа голосом, спросил:

- Илга, как же так? Мы рыпались, мы что-то меняли, мы думали, что меняли, а получилось все равно…
- Как хотел Петербург. Да. – кивнула Илга. – Знаешь, Миша. Наверное, мы все же молодцы, что пытались. Всегда нужно пытаться. Даже когда это бесполезно. Потому что иначе стыдно. В таком уж Городе мы живем, что тут все всегда так, как он хочет. А когда нам кажется, что мы его переубедили, на самом деле он просто хочет, чтобы мы так думали, и мы – только шаг к его цели. Но иногда, Мишка, иногда, очень редко, но бывают такие дни, когда Петербургу кажется, что он переспорил нас, что мы делаем все по его плану, но на самом деле его переспорили мы. И в такие разы Петербург – лишь шаг к нашей цели. Так бывает. Так, честное слово, бывает. А вообще, Миша, все мы, и ты, и я, и Петербург - только роли в чьем-то еще спектакле. В очень большом очень непонятном, написанном случайно жадными руками, хватающими слишком много слов за раз.

За окошком пел Город.

Грохотали и звенели трамваи, шуршали сотни шепотов, стрекотали лампы фонарей, пировал полк комиссара Инсара у самой Невки, скрипели Двери, наигрывала Пряха на проводах, голуби Хозяина Крыш и голубятен отбивали такт этой песни крыльями.

Илга слушала и ей не было грустно.

Что я писала.

Я тоже отложила только что написанное, отряхнула руки от слова и стала слушать.

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 6 7 8 9 1011