Тексты всех произведений выложены исключительно для ознакомления. Не для коммерческого использования! Текст предназначен исключительно для ознакомительного чтения. Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам. П

Тексты всех произведений выложены исключительно для ознакомления. Не для коммерческого использования! Текст предназначен исключительно для ознакомительного чтения. Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам. При размещении на других ресурсах обязательно указывайте группу, для которых был осуществлен перевод. Запрещается выдавать перевод за сделанный вами или иным образом использовать опубликованные в данной группе тексты с целью получения материальной выгоды. Группа не несет ответственности за распространение текста перевода в сети.

Глава 1

Любовь — это огонь. Но вы никогда не угадаете, согреет она ваш очаг или сожжет дом.

Джоан Кроуфорд

Кому: Дилан Митчелл

От: Гейб Фостер

У тебя под рукой есть досье Хоутона, или мне сказать мистеру Хоутону, что сегодня я активирую свой хрустальный шар?

Я хочу убить своего босса.

Абсолютной правдой стало то, что часть моего времени каждый день теперь занята изобретением все более затейливых способов медленно убить его. Возьмем, к примеру, сегодняшний день. Сегодня я раздумываю, вывесить ли его из окна десятого этажа привязанным к столу для совещаний, или выпотрошить ножом для торта с чайной тележки. И всё это крутится в моей голове, пока я прилежно делаю записи на собрании, на котором он заставил меня присутствовать. И кто только придумал, что мужчины не могут быть мультизадачными.

Сегодня серый, пасмурный день; поднялся ветер, и дождь и град хлещут по окнам, словно дробь. Теоретически это должно бы сделать интерьер небольшого конференц-зала «Харрисон, Бернетт, Фармер и Фостер» теплым и уютным. Однако, на данный момент атмосфера больше похожа на Сибирь, поскольку Хью Кендалл, один из младших партнеров, потеет и бормочет извинения, в то время как мой босс Гейб смотрит на него поверх хипстерских очков в черепаховой оправе, которые ему очень идут.

Честно говоря, Хью должен найти достойное оправдание и быстро, потому что ошибки, которые он совершил, являются элементарными — даже большинство стажёров предвидело бы их. Теперь его медлительность с заключением контрактов на поглощение гостиничной сети обойдется нашей компании в целое состояние.

Однако, в последнее время его любовь к Трейси из отдела репрографии, похоже, взяла верх над здравым смыслом, и я знаю, что мой босс прекрасно об этом осведомлен. На самом деле, в этой фирме не так уж много такого, чего бы не заметил Гейб Фостер.

— Прости, Гейб, — бормочет Хью, его лоб блестит от пота. — Я знаю, что мы пропустили крайний срок, но просто было слишком много работы для такой небольшой группы. — Он изображает фальшивую, уверенную улыбку, как будто они с моим боссом братья.— Честно говоря, люди, которых мне дали, не лучшие мозги в Британии. Я имею в виду, ты же знаешь Мюррея Филлипса – скажи мне, что я неправ.— Он пренебрежительно фыркает. — Я знаю, что должен был предупредить тебя об этом, но я сам был так завален работой, что не нашел времени.

Гейб улыбается. Это не милая улыбка, и в ней есть что-то слегка волчье, отчего мне хочется крикнуть Хью « отмена, отмена!». К сожалению, он неправильно истолковывает улыбку на лице моего босса и пытается слегка криво и дерзко ухмыльнуться ему в ответ.

— Послушай, Гейб, — бормочет Хью, наклоняясь вперед. — Давай больше не будем об этом говорить. Дай мне команду побольше и лучших людей, и я закончу работу к концу недели.

Я издаю какой-то полузадушенный стон, который Гейб любезно игнорирует, вместо этого фокусируя свой лазерный взгляд на несчастном бедолаге перед ним. Затем грациозно кивает и протягивает руку, чтобы похлопать Хью по плечу.
— Я все понимаю, — приглушённо говорит он. — Тебе нужно больше людей, так что, конечно, они у тебя будут.

Хью мгновенно расслабляется, откидывается на спинку стула и берет стакан с водой, чтобы сделать глоток, и это похоже на просмотр автокатастрофы в замедлённой съёмке.
— Да, — продолжает Гейб, медленно растягивая слова. — Думаю, первым человеком, которого я включу в твою команду, будет Трейси из отдела репрографии.
Хью тут же выплевывает воду на стол и костюм Гейба.

Мой босс почти не реагирует. Он лишь смахивает влагу, пристально глядя на Хью. Это взгляд льва, играющего с добычей.
— Да, — продолжает он. — Я думаю, она тебе действительно нужна, и давно пора сделать ее позицию более официальной. Мой единственный вопрос — какую позицию? — Он бросает быстрый взгляд на мою ручку, карябающую заметки на бумаге, прежде чем продолжить. — Нам лучше сказать «миссионерскую» или позицию «обратная наездница»?

Моя ручка царапает страницу, оставляя большую дыру, и Хью открывает рот, чтобы сказать... я не знаю что. Однако теперь Гейб говорит фальшивым, озабоченным голосом.
— Серьёзно, Хью, сначала, когда я увидел, как вы двое поднимаетесь наверх в «Дорчестере», я на мгновение подумал, что у нас проблемы с ксероксом, и ты пользуешься их. Однако, когда это случилось в третий раз, мне удалось избавиться от беспокойства, которое не давало мне спать всю ночь. К счастью, проблема была не в нашей технике, а... в тебе.

Хью так побледнел, что, кажется, вот-вот растворится в настенной краске, но Гейб безжалостно продолжает.
— Наша проблема состояла в том, что мы доверяли человеку, который не может держать свой член в штанах достаточно долго, чтобы закончить проект. Человеку, который решил свалить всю вину на остальных членов своей команды, которые, насколько мне известно, не баловались быстрыми перепихонами в 204-м номере «Дорчестера» с Трейси из репрографии.

Я решаю согрешить в сторону осторожности и перестаю писать. К сожалению, это означает, что теперь мне придется сидеть в качестве ужасно смущенного наблюдателя в течение следующих двадцати минут, пока мой босс увольняет Хью так чисто и холодно, как если бы он был хирургом, разрезающим рубцовую ткань.

Когда Хью уходит, белый и дрожащий, в комнате воцаряется тишина. Наконец Гейб шевелится и потягивается, издавая тяжелое ворчание, которое заставляет мой член дергаться, несмотря на отвращение, которое я испытываю к непонятному влечению к этому мужчине. Затем он встает, отодвигая стул.

— Ты все записал? — бормочет он, бросая на меня проницательный взгляд из-под косых черных бровей.

— По большей части, — я поворачиваюсь, вставая и собирая свои вещи. — Хотя я не совсем уверен, где ты хочешь воспроизвести, что Трейси из репрографии должна исполнить обратную наездницу над Хью.

Он ухмыляется и выходит из конференц-зала.
— Может быть, оставлю это для открытки с уведомлением об увольнении.

Я иду за ним.
— Подожди. Здесь есть открытки с уведомлением об увольнении? Как получилось, что я проработал у тебя два года и даже не получил рождественской открытки, а ты волей неволей раздаешь открытки всем, кого выгоняешь взашей?

Он издает грубый смешок, который все еще умудряется догнать меня внизу живота, даже после двух лет в основном ненависти к нему.
— «Волей-неволей?” — спрашивает он, когда мы идем по коридору к лифтам, упорно игнорируя двух секретарш, которые стояли и разговаривали, но теперь бросились в шкаф с канцелярскими принадлежностями, чтобы убраться с его пути.

Интересно, неужели это происходит с ним так часто, что он просто больше этого не замечает? В моей голове всплывает образ таксистов, выскакивающих из все еще движущихся машин, и поваров, выбрасывающих кастрюли из окна, чтобы спрятаться и нырнуть подальше от него, но затем я отбрасываю эту картинку. Мужик ничего не упускает. Он как грёбаная машина.

Подъезжает лифт, и мы входим, но не раньше, чем он отступает, чтобы пропустить меня вперёд. Поначалу я ненавидел эту его вежливость — из-за этого жеста я ощущал себя немного женоподобным, как будто я собираюсь распустить волосы в лифте, а он оценивающе посмотрит на меня и скажет: «Эй, Дилан, да ты прекрасен». Позже я понял, что он просто так устроен.

Он чрезвычайно воспитанный человек даже по отношению к тем, кого выгоняет. В конце концов, он только что поблагодарил Хью и встал, когда тот, спотыкаясь, вышел из комнаты, не говоря уже о том, что спросил о здоровье его жены. Я фыркаю при этой мысли, а он смотрит на меня, надменно приподняв бровь. Я вздыхаю про себя, потому что любой другой нашел бы этот жест очаровательным и сексуальным. Вместо этого мне просто хочется ткнуть ему ручкой в глаз.

— Что-то смешное? — бормочет он, длинным пальцем нажимая на кнопку нашего этажа.

— Просто думаю, что идёт следующим на сегодня в твоём расписании. Я никак не могу вспомнить, то ли у тебя там пинать бездомных щенков, то ли швырять маленьких сироток в печь.

— Очень смешно, — протягивает он, не в силах сдержать быстрой усмешки, и поднимает руку, чтобы провести по темным волнам своих волос, невольно даря мне волну аромата своего пряного апельсинового одеколона. Я слегка вдыхаю, делая вид, что просто шмыгаю носом. — Что дальше? — спрашивает он, сразу же возвращаясь к серьезности.

Я вздыхаю и смотрю на свой планшет. Просмотрев несколько экранов, я нахожу его расписание.
— У тебя назначена встреча с мистером Пуллманом на два часа и, конечно же, встреча на четыре, чтобы объяснить Гамильтонам, почему их контракты не готовы.

Он тяжело вздыхает, и когда я поднимаю глаза, снимает очки и устало трет глаза. Когда он опускает руку, то по-совиному моргает на меня, бормоча «Буду ждать с нетерпением.”

На секунду я забываюсь, ощущая укол сочувствия.
— Ну, посмотри на это с другой стороны, по крайней мере, это не лечение корневого канала.

Он пристально смотрит на меня, его взгляд, кажется, зацепился за мою улыбку, а затем он его отводит.
— Что-нибудь еще, или у тебя дневная смена в комедийном клубе?

Моё секундное сочувствие угасло. Оно было приятным, пока длилось.

— Нет, сэр, — шутливо отвечаю я. — Она завтра. Сегодня я буду довольствоваться теми минутами, когда ты распотрошишь ещё нескольких сотрудников.

Он выпрямляется, когда лифт звонит, и дверь открывается.
— Ты не можешь сочувствовать Хью. Этот человек — некомпетентный идиот. Прояви немного благоразумия.

— Я говорю не о нём, — бормочу я ему в спину, когда он выходит, и тут же сотрудники разбегаются налево и направо.

Он беспечно игнорирует это и неторопливо направляется в свой кабинет, бросая через плечо: «Что еще?”

— У тебя с Флетчером назначена официальная встреча при галстуках, — бросаю я ему в ответ и добавляю, понизив голос, — с нетерпением жду его визита в офис.

Он резко оборачивается.
— Что?

— Я сказал, что с нетерпением жду его визита в офис. Я просто живу, чтобы увидеть его улыбку.

На секунду мне кажется, что он улыбается, но тут слышу ворчание: «Трепло!»

Я обхожу свой стол, охраняющий вход в его кабинет, и со вздохом удовлетворения опускаюсь в удобное кожаное кресло.
— Кажется, я не совсем понял, что вы сказали, сэр.

Он останавливается в дверях, пристально глядя на меня.
— Нет, ты понял. Ничто не проходит мимо тебя. Ты самый проницательный человек, которого я когда-либо встречал.

Он исчезает в своем кабинете, оставляя меня на секунду в тишине, пока я пытаюсь осмыслить то, что Гейб только что сделал мне комплимент.

— Где, чтоб его, мой запасной костюм? — раздается рев из кабинета, и я стараюсь, чтобы он услышал, как я тяжело вздыхаю.

— В шкафу, где и обычно. — Запнувшись, я останавливаюсь от приветствующего меня зрелища. Мокрый пиджак исчез, а сам он без рубашки, из-за чего видна его широкая волосатая грудь. Я с трудом сглатываю, стараясь не смотреть на загорелую кожу, твердые мышцы живота, видимое V подвздошной тазовой кости и то, как его брюки свисают с выпуклостей ниже спины, когда он разворачивается.

— Земля вызывает Дилана, — злится он, щелкая пальцами. — Где мой костюм? Его нет в этом грёбаном шкафу, где он должен быть.

— Ты хочешь чтобы я нашел его или станцевал фламенко? — резко спрашиваю я. — Потому что я уверен, что это единственная возможная причина, по которой ты мог бы щёлкнуть на меня пальцами.

— Или же я просто хочу, чтобы ты послушно плясал вокруг меня, — лукаво говорит он, пристально глядя на меня глазами, полными ехидного веселья.

— Для этого потребуется больше, чем пара пальцев, — бормочу я себе под нос, поворачиваясь, чтобы обыскать его шкаф, в котором он держит запасную одежду. Красавчик такой трудоголик, что однажды, когда проходила важная сделка, спал в офисе целую неделю, отсюда и необходимость в запасной одежде.
— Вот он, — торжествующе восклицаю я, вытаскивая его темно-синий костюм от Хьюго Босса. — Он был за твоим пальто, но ты его не заметил, потому что обычно все что ближе метра ищешь с закрытыми глазами. — Я поворачиваюсь и вижу, что он пристально смотрит на меня, а его глаза кажутся темнее. — Что?

Он нетерпеливо качает головой, словно отмахиваясь от своих мыслей.
— Ты вдруг стал очень дерзким.

Секунду я пристально смотрю на него.
— Ну, не каждый день я получаю комплимент вроде того, до которого ты только что снизошёл. — я делаю паузу. — Вообще-то даже и не каждый год.

— Я делаю тебе комплименты, — сердито говорит он, натягивая рубашку и прикрывая грудь, к моему тайному огорчению.

— «Какого хрена на то, чтобы сделать мне кофе, уходит четыре часа? Ты что, перемалываешь бобы ногами?” и «Этот контракт напечатал Допи третий гном» — это не комплименты, — терпеливо говорю я, стоя с протянутым пиджаком, чтобы он смог скользнуть в него.( прим. перев.неговорящий голубоглазый гном из мульта 1937 г Белоснежка и семь гномов»)

Он фыркает.
— Когда я вспоминаю твоё лицо при этих словах, всё ещё смеюсь, — Я качаю головой, и он ухмыляется, обнажая белые зубы на загорелом заострённом лице. — Нет, правда, на днях я был на деловом ланче с одним из старших партнеров, и это заставило меня громко рассмеяться.

— И что он сказал? — старшие партнеры не отличаются хоть каким-то чувством юмора.

— Мне пришлось сделать вид, что кто-то упал и сломал ногу.

Я, смеясь, откидываю голову назад, но когда прихожу в себя и поворачиваюсь к нему, он снова пристально смотрит на меня.
— Что?

— Я знаю, что не часто хвалю тебя, — медленно начинает он.

Я жадно наклоняюсь вперед.
— Да?

— Но я просто хочу сказать...

— Вы готовы, мистер Фостер? — от двери раздается нервный голос. Это Джеймс, новый стажер или жертва, в зависимости от того, как вы хотите назвать молодых людей, которые высокомерно входят в кабинет Гейба, а затем вскоре после этого бегут обратно в университет, поджав хвосты. — Вы сказали встреть вас здесь, а потом спуститесь на встречу вместе со мной?

Я поднял руку.
— Нет, он еще не готов, Джеймс. Он как раз собирался похвалить меня, и поскольку я уверен, что в последний раз, когда это произошло, Маргарет Тэтчер была премьер-министром, встреча может подождать.

Гейб смеется и почти игриво хлопает меня по руке, отчего мы с Джеймсом смотрим на него так, будто у него выросли две головы.
— Извини, — говорит он, подходя к Джеймсу, который быстро выпрямляется, словно стоит перед расстрельной командой. — Старшие партнеры не станут ждать, пока я похвалю тебя. Возьми бланки у Дилана, Джеймс, и буду ждать тебя у лифтов. — Застегивая пиджак, он неторопливо уходит, на его лице написано веселье.

Наступает тишина, я поднимаю глаза, и вижу, что Джеймс смотрит на меня с чем-то похожим на благоговение.
— Что? — спрашиваю я, хватая со стола папку с бумагами, которые нужны Гейбу, и протягивая ему.

— Ты? — шепчет он, подходя, чтобы забрать их у меня. — Не могу поверить, как ты с ним разговариваешь, Дилан.

— Что ты имеешь в виду?

— На прошлой неделе я слышал, как ты говорил ему, что несмотря на получение ещё одной степени, он должен вернуться в начальную школу и научиться правильно писать.

Я смеюсь.
— Ну, ему бы не помешало. Его записи выглядят так, будто сделаны пятилеткой.

Он качает головой.
— Почему ты не боишься его, как все? Он может быть жутко гнусным.

Я мгновенно трезвею и резко отвечаю.
— Нет, это не так. Он один из самых справедливых мужчин, которых я когда-либо встречал. Всё, чего он ожидает, так это чтобы люди вкладывались в свою работу на сто процентов, как это делает он сам. Он не смог бы стать самым молодым партнером в истории фирмы, если бы не старался изо всех сил. Он отдает компании всё, и всё, что он ожидает взамен, — это упорный труд и усердие. Если дать ему это, он будет тебя уважать.

Я не могу молчать, когда его кто-то критикует. Гейб, может быть, и полный ублюдок, но я как бы считаю его своим ублюдком и не люблю, когда его критикуют другие.

Я бы мог выдать и больше, если бы в этот момент за его спиной не прозвучал резкий голос Гейба.
— Ты готов, Джеймс, или ты бы предпочел, чтобы я приготовил вам с Диланом чашку чая, чтобы вы могли продолжить свою уютную беседу? Может вы бы заплели друг дружке волосы и накрасили ногти, пока будете его пить.

Джеймс подпрыгивает где-то на фут, бормочет извинения и проносится мимо Гейба. Я неодобрительно качаю головой, но Гейб просто стоит и смотрит на меня с загадочным выражением лица.
— Ты забыл упомянуть о верности. — Наконец говорит он, на что я вопросительно поднимаю брови. — Что я ценю в сотрудниках больше всего, что останавливает мой гнев, — это преданность.

Не говоря больше ни слова, он поворачивается и бесшумно исчезает в коридоре, оставив меня смотреть ему вслед.

Наконец, осознав, что я теоретически могу поймать муху открытым ртом, я опускаюсь в кресло и включаю компьютер. Однако вместо того, чтобы делать работу, громоздящуюся на моём столе, я вспоминаю свое собеседование на эту должность два года назад.

Я узнал об этой работе от своего старого приятеля, который даже предупредил меня, что этот человек является абсолютным рабовладельцем, и меняет сотрудников как перчатки. Однако, когда моя работа в качестве администратора в театре подошла к концу, я проигнорировал предупреждение и беспечно отправился на собеседование.

Два часа беспощадных вопросов и дурацких ролевых игр с Вермой, драконом из отдела кадров, и мое терпение, наконец, иссякло. Я попытался ответить на все, чем она бросила в меня, но было трудно сосредоточиться с моим восприятием Гейба, или Адониса, как я тогда думал о нём. Он сидел у стены, скрестив ноги и положив руки на подлокотники кресла.

Он ничего не говорил, но мы с Вермой по-прежнему героически упорствовали в попытках включить его во все, что мы говорили. Я думал, что собеседование идет хорошо, пока, на мою беду, Верма не поинтересовалась моими языковыми знаниями. Два часа пыток заставили меня хотеть эту работы больше, чем я бы скорее всего хотел в ином случае, поэтому я солгал

«О да, я знаю французский и испанский» — твёрдо заявиля. На самом же деле по-французски я могу заказать пиццу и завтрак, и спросить, где туалеты. А по-испански я вообще не говорю.

К сожалению, именно в этот момент Гейб решил присоединиться к собеседованию, и что-то быстро сказал с красивым, плавным акцентом. Мой мозг подсказал мне, что это, должно быть, испанский, и что он великолепно выглядит, говоря на нем, но, к сожалению, ничего другого, что было бы полезно в данный момент, мозг выдать не смог.

— Эм, — ответил я, и тишина усилилась, когда Гейб спокойно откупорил бутылку воды и сделал глоток. Отлично осознавая веселье, наполняющее лицо Гейба, я ещё разок напряг свой мозг, и на поверхность всплыла давно забытая фраза. «Donde esta el hombre con fuego en la sangre?” — радостно брякнул я.

Снова наступила тишина, прежде чем Верма пошевелилась с впечатлённым видом: «Что ж, мистер Митчелл, это звучит очень...»

Я так и не узнал, как же это звучит, потому что Гейб перебил меня.
— Это вступительный куплет из ”Mi Chico Latino « Джери Холливелл, — сказал он сдавленным от смеха голосом.

Я смотрел на него и обдумывал множество ответов, но в конце концов решил пожать плечами: «Все любят критиковать. Если бы только больше людей слушали Джери, мир стал бы намного лучшим местом, и вокруг нас было бы больше латиноамериканских мужчин.”

Верма ошеломленно замолчала, но тишину разорвал странный звук, который, как оказалось, издал поперхнувшийся водой Гейб, прежде чем разразиться громким хохотом. Я смотрел на него, загипнотизированный красотой его лица, когда оно расслабилось от смеха. Меня настолько ошеломила мысль о работе с таким красивым мужчиной, что я и не понял, что это будет последний раз, когда я вижу его смеющимся. Верма уже пятнадцать лет здесь работала, и я готов поспорить, что это первый раз, когда он перед ней улыбнулся.

Я провёл свою первую неделю в возбужденном оцепенении, дрейфуя вокруг и глядя на него всякий раз, когда думал, что это сойдет мне с рук, что, оглядываясь назад, вероятно, означало никогда. К счастью, после того, как я поприсутствовал при его увольнении троих сотрудников, заказал новый Флешлайт (популярный мастурбатор для мужчин — прим. перев.) его тогдашнему бойфренду и забрал специальную смазку, которую он купил в специализированном магазине в Сохо, моя влюбленность исчезла.

Я была поражён, обнаружив, что не уволился, а вместо этого остался, так как заметил, что работа стимулировала и развивала меня, как и Гейб. Поначалу его юмор был тонким, скрытым под несколькими очень глубокими слоями плохого настроения и ворчливости. Однако чем дольше я работал, тем больше начинал уважать его работающий со скоростью миля в минуту ум и хитрый скептицизм. Чем больше я проявлял себя, тем больше он это ценил, пока постепенно мы не перешли к партнёрским взаимоотношениям.

Он мог свободно критиковать и ворчать, а я мог так же свободно подкалывать в ответ, предлагая жизнеутверждающий подход. Когда это не удавалось, я использовал саркастические комментарии, а иногда и прямо не соглашался с ним. Сначала он казался удивленным, но потом, похоже, смирился. Теперь ему вроде как действительно нравится работать со мной. Он определенно доверяет мне, что ставит меня в очень небольшое меньшинство людей.

Мне удалось запихнуть свое влечение к нему в маленькую коробочку, но иногда оно все еще всплывает на поверхность, и мне приходится признавать насколько он великолепен. Высокий, метр девяносто в сравнении с моими 183 см, с темными волнистыми волосами, великолепными серебристо-серыми глазами и идеальной щетиной, которая делает его высокие скулы еще острее.

Однако, когда этот жар бьёт меня глубоко в живот, я очень стараюсь напомнить себе о его парне, с которым он встречается последний год. Я вспоминаю мелодичный голос.
— А, это Дэвид, да? Гейб здесь?

— Это Дилан, — терпеливо, наверное уже в сотый раз, говорю я. — Нет, его здесь нет. Он все еще на совещании. Он ожидает твоего прихода?

— Нет, — небрежно отвечает Флетчер, плюхаясь на один из кожаных диванов в приемной перед моим столом. Даже развалившись на нём, он умудряется выглядеть великолепно, что неудивительно, поскольку он очень востребованная модель. Стройный и подтянутый, с белокурыми волосами до плеч, полными, пухлыми губами и скулами, которыми можно резать хлеб, но всё равно на мой взгляд он далеко не так великолепен, как мой лучший друг и сосед по квартире Джуд, который тоже работает моделью. Джуду не хватает совершенства Флетчера, но он компенсирует это экзотической красотой и живым, интересным лицом.

Флетчер прерывает мои размышления, щелкая пальцами у меня под носом, усмехаясь.
— Земля — Дилану. А Гейб знает, сколько времени ты проводишь в грёзах?

— Я не грежу. Я просто думаю о расписании Гейба на сегодня, — натянуто говорю я, борясь с желанием схватить его за пальцы и сломать их. От меня не ускользнуло, что его парень сделал со мной нечто подобное несколько часов назад и остался жив. Однако, когда Гейб сделал это, в нем не было той злой, уничижительной резкозти, которой наделяет этот жест Флетчер.

Мне не хочется играть ему на руку и терять самообладание. Флетчер всегда ненавидел меня и с радостью создал бы мне проблемы — он один из тех людей, которые с глубоким подозрением относятся к любому, кто вращается вокруг их партнера, воображая себя настолько сказочными, что им кажется, будто каждый хочет урвать кусочек их жизни.

Лично я считаю, что те люди, которые так собственнически относятся к своим партнерам, довольно часто сами что-то замышляют. Либо так, либо Гейб уже сбивался с пути. Кажется, что ни одного из них не окружает радостная безоблачная атмосфера. Однако мне не хотелось бы проверять это, доведя до того, что Флетчер когда-нибудь потребует, чтобы меня вышвырнули. Так что я, как прилежный работник, предпочитаю держать свои яйца при себе.

— Ты называешь его по имени. Я всегда обращал на это внимание, — слегка усмехается он. — Это необычно для босса и его подчиненного.

— Я работаю на него уже два года, — тихо отвечаю я. — Он сам мне велел.

Он раздраженно пожимает плечами.
— Да какая разница, Дилан? Когда он вернется?

Я проверяю свой планшет.
— Примерно через полчаса, если встреча закончится вовремя.

— Скучно, — фыркает он, беря со стола снежный шар с маленьким веселым Сантой и встряхивая его. — Как мило. — Я спокойно улыбаюсь и смотрю на его лицо, когда снег перестает падать и открывает Санта-Клауса с голым задом. Это шутливый подарок от Джуда, купленный им в аэропорту, когда тот возвращался с одной из своих командировок. Флетчер пренебрежительно качает головой, бросает его обратно на стопку бумаг на моем столе и встает. — Я подожду в его кабинете.

Я встаю.
— Простите, мистер Ньютон, но я не могу вам этого позволить. Инструкции Гейба очень ясны: никого не пускать, если его нет.

— Я не кто-нибудь, — произносит он сквозь зубы, — я его парень.

— Я знаю, — притворно-извиняющимся тоном отвечаю я. — Но там лежат конфиденциальные документы.

— Меня не интересует такое дерьмо, — его голос повышается, и я вздыхаю. Он надоедает мне до чертиков, и мне очень, очень хочется сказать ему, что я знаю, что нет никакого риска, что он будет читать бумаги, потому что ни в одной из них нет картинок.

Однако я мужественно держу рот на замке и довольствуюсь дерзким пожатием плеч. Его стиснутые зубы показывают, что я его не успокоил. Или он заметил ухмылку, которую я не могу сдержать.

— А теперь послушай меня, маленькое дерьмо, — говорит он, подходя ко мне. Да, это ухмылка. Я выпрямляюсь в полный рост, и это заставляет его остановиться, так как я на несколько дюймов выше его.

— Да, сэр, — отвечаю я услужливо, зная и наслаждаясь тем фактом, что эта вежливость действительно выводит его из себя.

— Ты — ничто, слышишь? Ты не можешь указывать мне, что делать. А теперь я пойду и сяду в его кабинете, и буду ждать Гейба, и знаешь что? — он наклоняется вперед и улыбается, — Я могу ждать его голым и смазанным. Что ты об этом думаешь?

— Пока вы не сделаете документы липкими, я не против.

— Как будто я в это верю, — усмехается он, — Тебе ненавистна сама мысль о том, что он с кем-то. Ты бы хотел, чтобы он принадлежал только тебе.

Я слегка напрягаюсь, потому что он задевает за живое. Правда в том, что да, часть меня ненавидит тот факт, что он с Флетчером. Это беспокоит меня больше, чем мне нравится то, что Флетчер спит голым рядом с ним и тот его трахает, потому что я готов поспорить на свой чек за аренду, что Гейб — топ. Однако я не признаюсь в этом полностью самому себе, не говоря уже об ушлёпке.

Я открываю рот чтобы сказать сам не знаю что, но нас прерывает низкий голос у двери.

— Что здесь происходит? — Гейб смотрит на меня, и его глаза на секунду кажутся почти обеспокоенными. Не отводя взгляда, он резко произносит, — Флетчер, что ты здесь делаешь?

— Жду тебя, — спокойно отвечает Флетчер. — Я просто рассуждал, одетым или нет. — Он пожимает плечами, мило надув губы. — Оставлю это на твоё усмотрение.

Глаза Гейба мгновенно темнеют, и я почти слышу щелчок, когда его внимание отвлекается от меня. Он проходит мимо, бессознательно поправляя выпуклость на брюках.
— Иди внутрь, — говорит он Флетчеру таким суровым голосом, что я сглатываю. — Будут звонки — не соединяй, — небрежно приказывает он, едва взглянув на меня.

— Да, Дилан, не соединяй, я соединю кое-что другое, — торжествующе смеясь, выкрикивает Флетчер.

Дверь за ними захлопывается, и я невольно краснею от звука удара тела о дверь. Она толстая, но недостаточно, поэтому я обязательно закрываю входную дверь в свой кабинет. Работу я заканчиваю под слабый саундтрек из бормотания и глубоких стонов, и еще раз напоминаю себе, что редкие приятные моменты не компенсируют пренебрежительного отношения, которое он обычно ко мне проявляет.

Я ненавижу его, повторяю я себе снова и снова. Я чертовски ненавижу его пренебрежительную, идеальную задницу.

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒