Наблюдение 11.

Наблюдение 11.

Илану К., 7 лет и 2 мес., 12 апреля 1939 г. на прием привели родители из-за ее «необычного развития»: «Она не приспосабливается. Она живет в мире абстракций и не понимает игр других детей, не интересуется читаемыми ей рассказами, бродит в стороне и гуляет сама по себе, особо нежна к разным животным и иногда подражает им, передвигаясь на четвереньках и издавая странные звуки».

Илана родилась 3 февраля 1932 г. срочными родами. Она выглядела здоровой, хорошо сосала, встала в 7 месяцев и пошла незадолго до того, как ей исполнился год. К концу первого года она говорила четыре слова, но в следующие четыре ее речь не развивалась. У нее подозревали глухоту, но этот диагноз был исключен. Поскольку в 13 месяцев она перенесла какое-то заболевание с температурой, нарастающие трудности ее поведения интерпретировались как возможное постэнцефалитическое расстройство. Другие обвиняли мать в сверхзаботе. Ставили также диагноз слабоумия. До 18 месяцев ей давали питуитарные (передней доли гипофиза) и тиреоидные препараты.
«Некоторые врачи» поражались ее умному личику, «хотя она была обычным ребенком, и говорили, что она перерастет это».

В 2 г. ее отдали в детский сад, где «она была сама по себе и не делала того, что другие дети. Она, например, выпила воду и съела цветок, когда их учили ухаживать за цветами». У нее рано пробудился интерес к животным. Вообще непоседливая, она могла часами рассматривать картинки с животными, «особенно гравюры».

Когда около 5 лет она начала говорить, это были законченные, хотя и простые, «механические фразы», не относящиеся к происходящему или представлявшие собой особые метафоры. У нее был прекрасный запас слов, она, в частности, знала названия и «классификации» животных. Она не умела правильно употреблять местоимения, но множественное число и времена использовала хорошо. Она «не пользовалась отрицанием, но узнавала его в речи других».

В ее отношении к происходящему было много особенностей: Умеет механически считать. Может накрыть стол для нужного количества людей, если ей сказать их имена или перечислить как-то иначе, но не может накрыть стол «на троих». Если послать ее в определенное место за определенным предметом, она не может принести его, если он не там, но виден.

Она «пугалась» шумов и всего, что двигалось к ней, настолько боялась пылесоса, что даже не могла ходить около стенного шкафа, где он хранился, а когда им пользовались, убегала в гараж, закрывая руками уши.

Илана была старшей из двух детей. Ее 36-летний отец изучавший законодательство и свободные искусства в трех университетах (включая Сорбонну) и писавший рекламные тексты, «один из тех хронически ослабленных людей, чья нервная энергия легко истощается». Одно время он был редактором журнала. Матери 32 года, она «выдержанный, спокойный, рассудочный человек», до брака работала редактором в одном из журналов. Дед по матери был редактором газеты, а бабушка отличалась «эмоциональной нестабильностью».

Когда Илане было около 7 лет, ее обследовал психолог в Бостоне. Среди прочего он отмечал: Ее отношение к обследующему было неопределенным и отстраненным. Даже недовольная ограничениями, она могла с криком энергично оттолкнуть стол или удерживающую ее руку, но не обращалась за помощью или сочувствием. В хорошие моменты она умело обходилась с мелками или складывала разрезные изображения животных. Она могла назвать множество животных, включая слонов, аллигаторов и динозавров. Речь представляла собой простые фразы, но на прямые вопросы девочка отвечала редко. Играя, она вновь и вновь повторяла фразы, не относящиеся к ситуации.

Здоровье ребенка было хорошим, электроэнцефалограмма – нормальной. При обследовании в апреле 1939 г. она по просьбе пожала руку врачу, не глядя на него, потом побежала к окну и выглянула наружу. Она автоматически последовала приглашению сесть. Ее реакцией на вопросы после нескольких повторений было эхолалическое воспроизведение вопроса, а если он был слишком длинным, его последней части. Не было никакого реального контакта с людьми в кабинете. Выражение лица было пустым, хотя и неглупым, не отмечалось никаких коммуникативных жестов. Однажды, не меняя выражения лица, она вдруг сказала: «Рыбы не кричат». Спустя какое-то время, она поднялась и вышла из кабинета без вопросов или видимого страха.

Ее поместили в диагностический центр в Мериленде, где в течение трех недель ее наблюдали д-ра Юджиния Камерон (Eugenia Cameron) и Джордж Франкл (George Frankl). Там она быстро выучила имена всех детей, знала цвет глаз каждого, кровать, на которой каждый спал, и много других вещей о них, но никогда не вступала ни в какие отношения с ними. Взятая на игровую площадку, была очень огорчена и убежала к себе в комнату. Была очень беспокойна, но когда ей разрешали рассматривать картинки, одной играть с кубиками, рисовать или нанизывать бусы, могла занимать себя часами. Любой шум, любые помехи выводили ее из равновесия. Однажды, сидя в туалете, она услышала стук в трубах – несколькими днями спустя, даже сидя на горшке в своей комнате, она не могла сходить, тревожно прислушиваясь, нет ли шума. Она часто выстреливала стереотипные фразы типа «Динозавры не плачут», «Рак, акулы, рыба и камни», «Раки и вилки живут в детских животиках», «Бабочки живут у детей в желудках и в штанах тоже», «У рыбы акульи зубы, и она кусает маленьких детей», «Война в небесах», «Камни и утесы, я убью» (хватая одеяло и ударяя им по кровати), «Горгульи6 кусают детей и пьют масло», «Я раздавлю старого углового червя, он кусает детей» (скрежеща зубами и бегая вокруг, очень возбужденно), « У горгулий есть молочные сумки», «Головка иголки. Фиолетовые пи-пи. Имеет желтую ногу. Разрезание мертвого оленя. Отравленный олень. Бедная Илана. Никаких головастиков в дому. Люди сломали оленью ногу (разрезая изображение оленя из книжки), «Тигры и кошки», «Тюлени и саламандры», «Медведи и лисы».

Несколько выдержек из наблюдений:
Ее язык всегда одинаков. Речь никогда не сопровождается мимикой и жестами. Она не смотрит в лицо. Голос странно немодулированный, что-то вроде хрипа; слова произносит отрывисто. Высказывания безличны. Никогда не использует личные местоимения первого и второго лица правильно. Кажется, что не понимает значения этих слов.
Язык очень негибок. Использует предложения так, как слышала их, не меняя грамматическую форму применительно к ситуации. Говоря: «Хочешь, чтобы я нарисовала паука», она имеет в виду: «Я хочу, чтобы ты нарисовала паука».

Речь редко бывает коммуникативной. Она не вступает в отношения с детьми, никогда не говорит, не бывает дружественной и не играет с ними. Ходит между ними, как чуждое существо, как будто между предметами мебели.

Всегда настойчива в повторении привычного. Помехи в следовании привычному – одна из наиболее частых причин ее взрывов. Ее собственные действия просты и стереотипны. Она может часами пребывать в какой-то полудреме и выглядеть счастливой. Склонна к ритмическим движениям, которые всегда носят мастурбаторный характер. Мастурбация случается чаще, когда она возбуждена, чем в периоды спокойной удовлетворенности... Движения быстрые и ловкие.

Илану отдали в частную школу в Пенсильвании. В последнем письме отец сообщает о «весьма удивительных изменениях»:
Она высокая раскосая девочка с ясными глазами, которые удлинились с тех пор, как исчезли периодически появлявшиеся во время, когда вы видели ей, признаки дикости во взгляде. Она говорит почти на любые темы, хотя с остатками случайного интонирования. Ее разговоры - это еще говорение взахлеб, часто с занимательной точкой зрения, и редки, тщательно продуманы и подготовлены. Она читает очень хорошо, но быстро, с недостаточно ясным произношением, зажевывая слова и не делая смысловых ударений. Круг ее знаний очень широк, а память почти безошибочна. Очевидно, что она не «нормальна». Любая неудача приводит ее к чувству тупика, отчаяния и мгновенному впадению в депрессию.

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 9 101112 13 14 Следующая ⇒