|
|||||||
Аннелиз Ф. Корнер 4 страницаСОВРЕМЕННЫЕ КОНЦЕПТУАЛЬНЫЕ ТЕНДЕНЦИИ В ПРОЕКТИВНОЙ ПСИХОЛОГИИ Если мы посмотрим на массу гипотез и утверждений, отличающих в настоящее время проективное направление, то различим ограниченное число тенденций в концептуализации, которые можно считать важными указателями по пути к подлинной науке проективной психологии. Эти несколько указателей, можно сказать, составляют точную атмосферу идей, где проективные тесты и проективные психологические принципы находят применение в повседневной работе клиницистов. По мере рассмотрения относительно небольшого количества концептуальных тенденций, являющихся сегодня фактически эксплицитными, а не имплицитными, легко понять, что намного большие усилия уделялись разработке и применению проективных тестов, чем тщательной и основательной попытке сформировать столь необходимую теоретическую базу проективной психологии. Мы можем различить следующие значимые направления в концептуализации поведения и личности в проективной психологии. 1. Личность все больше рассматривается как процесс, а не скопление совокупности относительно статичных черт, использующихся индивидом в ответ на раздражители. Суть любого процесса, несомненно, заключается в факте, что он придерживается динамической последовательности во времени. Для проективной психологии результатом видения личности как процесса становится то, что картина, возникающая при использовании групп проективных тестов при изучении индивида, всегда ограничена предписанием, согласно которому доступное анализу проективное поведение может представить в лучшем случае лишь поперечный срез всего личностного процесса. Он соответствует лишь части растянутого во времени целого, которым является личность. Следовательно, используя проективные данные для интерпретации, клиницист должен быть готов выйти за пределы проективного поведения самого по себе посредством процесса умозаключения, прийти к образу субъекта, включающему что-то из истории его прошлой жизни и некоторые его ориентации на ближайшее будущее. Если клиницист выстраивает схему обоснованных заключений об изучаемом индивиде, он должен быть готов подвести данные и представления о нем под теорию личности, которая может предоставить динамические концепции. Задачу создания такой теории личности, полезной в организации разнообраз- ных проективных данных, все еще в значительной мере только предстоит выполнить. 2. Личность, изучаемая проективными способами, считается процессом, на который постоянно влияют взаимодействия индивида с собственной физической и социальной средами, с одной стороны, и состояние и сила его потребностей с другой. С этой позиции личность является процессом, используемым индивидом для организации своего опыта в связи с изменениями мира физической и социальной реальности и подведением этой реальности под собственные потребности и ценности. И физическая, и социальная реальности изменяются для индивида таким образом, как это продиктовано его системами потребностей и ценностей, и здесь приобретает важность представление индивида о его взаимосвязи с физической и социальной средами. Франк отнес эту концепцию уникальной взаимосвязи индивида с миром физической и социальной реальности к «внутреннему миру» человека. Не только потребности индивида, но и его ценности составляют поведенческие детерминанты, создавая своим функционированием мир, в котором живет индивид, и делая возможными уникальные способы его научения через опыт приходить к согласию с требованиями, предъявляемыми к нему физической и социальной средами. Такое видение человека в его взаимосвязи с миром подчеркивает положение о том, что культура и личность неразрывны и что можно лишь чисто теоретически требовать их разделенное™ и рассмотрения другим способом, отличным от полной взаимозависимости. 3. В проективной психологии усиливается тенденция полагаться на теорию поля как на достаточный критерий для подведения под него проективных поведенческих данных1. Поведение всегда изучается как функция взаимоотношения «человек—ситуация», и динамические термины, описывающие эти взаимоотношения, унаследованы и из гештальт-психологии, и из психоанализа. Эта тенденция в концептуализации согласуется с утверждением, что культура и личность неразрывны и должны рассматриваться как взаимозависимые переменные, и требует подведения всех проективных поведенческих данных под существующий сегодня критерий, характер которого также необходимо изучить, прежде чем делать обоснованные выводы об индивиде. Некоторые проективные тесты не слишком старательно изучают культурную часть комплекса «культура—личность» по сравнению с чрезвычайно индивидуальными реакциями человека в психологическом поле и его приверженность или избегание повторяющихся паттернов и практик культурного поля, в котором проявляется его поведение. 4. Под влиянием психоаналитического мышления существует заметная тенденция к утверждению суждений о личности двух классов: динамическое (полевое) и генетическое (историческое и эволюционное). 1 В современном контексте теория поля в психологии, по существу, относится к идее системы взаимозависимых переменных. Поведение организма в любой момент его жизненной истории считается прддуктом совокупности всех релевантных переменных, действующих как в поле, так и в организме. Несмотря на общепринятое признание проективными психологами того, что проективные тесты дают в лучшем случае лишь поперечный подход к оценке личности, тем не менее существует стойкая приверженность к представлению, что личность как процесс является постоянно развивающейся реальностью, функционирующей с рождения и до смерти. Таким образом, изучение и рассмотрение личности обязано быть чем-то вроде временного гештальта, и требуются данные, связанные с продольным подходом к личности. Проективные методы, применяемые на различных этапах личностного процесса, представляют собой поперечные аналитические попытки создать наиболее существенные серии заключений относительно значимых генетических факторов, формировавших личность, как это представляется в какой-либо данный момент ее жизненной истории. С помощью процесса клинического умозаключения проективный психолог часто может использовать субъективные и объективные факты, ставшие для него доступными, в своих методах изучения личности, чтобы подтвердить ряд динамических и генетических гипотез об индивиде, которые представляют для клинициста формулировку разных степеней адекватности. 5. Возрастает интерес к созданию картины «личности как целого». Картина «личности как целого», создаваемая через использование проективных данных, относится, по всей видимости, только к поперечной формулировке целостности и интеграции «частей-процессов» личности в данное время истории жизни изучаемого индивида. Ясно для всех, кроме воинствующих энтузиастов, что проективные методики не стремятся к завершенной формулировке личности в целом, поскольку это на самом деле далеко за пределами сегодняшних возможностей клиницистов, а скорее стремятся дать ряд значимых описательных утверждений о личности, которые могут оказаться полезными для специфических и часто довольно узких намерений. Процесс реалистичного ограничения целей и возможных достижений проективных методов, в сущности, не является разочаровывающим. Это просто изучение доступными инструментами как можно большего числа переменных личности, а также отказ от помещения индивида в какую-либо поверхностную поведенческую категорию. Меррей с коллегами в работе «Оценка людей» ухватил суть проблемы: «Определение человека как интроверта, к примеру, не дает нам информации о его энергетическом уровне, флуктуациях настроения, стойких эмоциональных привязанностях, принадлежности к системам, политической идеологии, типе эротических фантазий, силе сознания, основных дилеммах, умственных способностях, инициативности и изобретательности, степени его самоуверенности, доминирующих целях, уровне его притязаний, основных возможностях, и о множестве других важных составляющих». 6. Существует заметная тенденция к построению концептуальной схемы, относительно которой можно сделать адекватные формулировки различных личностей в клинических целях. Главным образом в проективной психологии имеет место убежденность в настоятельной потребности создания все более и более исчерпывающей, последовательной и удобной теории личности, которая в большей степени, чем это возможно в данное время, будет отвечать двойной цели науки: объяснению прошлого поведения индивида и предсказанию его будущего поведения. Некоторые выражали надежду, выросшую не только из проблем прошлого, но также из трудностей настоящего, о возможности прийти в некотором роде к общей концептуальной схеме личности, которая полностью обоснует все существующие узкие взгляды без провоцирования дальнейшего профессионального кровопролития. Немалая часть проективистов убеждаются в том, что выход из положения состоит в постепенном построении логически и психологически согласующегося ряда понятий и переменных, которые можно определить операционально и поместить в ключевой экспериментальный тест. До тех пор пока не будет наведен порядок в концептуальной поросли, проективная психология как взгляд на поведение реальных людей в реальных ситуациях, по всей вероятности, будет тормозить в своем развитии. СУЩНОСТЬ И РОЛЬ ВОСПРИЯТИЯ Поскольку все проективные методы так или иначе полагаются на действие перцептивных механизмов индивида, для проективной психологии важно достичь некоторой степени предварительного единодушия относительно сущности и функции восприятия. Я уже говорил, что проективная точка зрения весьма обязана не только гештальт-психологии, главное экспериментальное усилие которой было направлено на изучение перцептивных процессов и их роль в управлении поведением организма, но и основной массе общей экспериментальной психологии, а также в значительной степени совсем свежей и ценной экспериментальной работе в социальной психологии. Эти несколько сосредоточенных атак на проблему восприятия дают возможность для начальных стадий развития базовой теории восприятия, которая должна оказаться чрезвычайно успешной в проективной психологии. Фактор первостепенной важности для наших целей, появляющийся из разнообразных экспериментальных усилий в сфере восприятия, заключается в обшей избирательности всех перцептивных процессов. Впечатляющий объем как теоретических, так и экспериментальных данных подготовил почву для выдвижения гипотезы о том, что селективность стимулов можно считать функцией «системы эталонов» индивида. Одной из задач целого направления в экспериментальной психологии стало четкое утверждение принципа, что стимулы следует рассматривать как не имеющие абсолютной стимулирующей ценности. Благодаря долговременным экспериментальным усилиям было установлено, что каждый стимул воспринимается всегда относительно паттерна других стимулов, среди которых он оказывается включенным в реальность или в связи с которыми он приоб- рел функциональную связь посредством прошлых опытов индивида. Кох-лер (Kochler) подробнейшим образом изложил с точки зрения гештальт-психологии, как и при каких условиях свойства стимула определяются его взаимосвязью с общей конфигурацией, частью которой он является. В соответствии с впечатляющей массой данных мы можем допустить, что общая селективность, обнаруженная во всех перцептивных действиях индивида, вызывается или, говоря правильнее, является функцией определенных внутренних и внешних факторов восприятия, действующих закономерно. Почти с самого начала гештальт-психология направляла главное внимание в своих экспериментах на открытие и исследование законов управления внешними факторами в перцепции. В результате многолетней работы в этой области скопилась значительная масса экспериментальных данных и некоторое количество приемлемых и устоявшихся заключений общего характера. Не так давно из-за возрастающей актуальности потребности в понимании взглядов индивида на свою взаимосвязь с реальным миром Роджерс и другие, присоединившиеся к его недирективному подходу, начали исследовать то, что, по их мнению, относится к «внутренней системе эталонов» индивида. Некоторые коллеги Роджерса понимают внутреннюю систему эталонов как я-концепцию, пользующуюся в настоящее время как теоретическим, так и экспериментальным вниманием. Рейми (Raimy), стремившийся недавно систематизировать и усовершенствовать идею я-концепции в рамках теории недирективного консультирования, предлагает следующие гипотезы о роли внутренних факторов в перцепции, которые в значительной степени конгруэнтны выдвигаемой мною теоретической позиции в проективной психологии: 1. Я-концепция — это усвоенная перцептивная система, управляемая теми же принципами организации, которые руководят перцептивными объектами. 2. Я-концепция регулирует поведение. Изменения в поведении происходят в результате осознания различных «я» в консультировании. 3. Осознание человеком самого себя может быть мало связанным с внешней реальностью, как в случае с психотическими личностями. Логические конфликты в я-концепции могут существовать для внешнего наблюдателя, но они необязательно являются психологическими конфликтами для человека. 4. Я-концепция представляет собой дифференцированную, но организованную систему, так что личность может в целях сохранения своей индивидуальности защищать даже ее негативно определенные аспекты. Я-концепция может цениться более высоко, чем физический организм, как в случае солдата, жертвующего собой в сражении, чтобы сохранить положительно определенные аспекты своей я-концепции, мужество и храбрость. 5. Общая структура я-концепции определяет, как воспринимаются стимулы, а также запоминание или забывание старых стимулов. При изменении общей структуры человек можег вспомнить подавляемый материал. в. Я-концепция чрезвычайно восприимчива и поддается быстрой реорганизации, если для этого имеется достаточно оснований, тем не менее она может также оставаться неизменной в обстоятельствах, с позиции стороннего наблюдателя достаточных для сильного стресса. Во время своей работы консультант старается создать атмосферу доверительности, в которой клиент может отбросить осторожность и исследовать те составляющие своей я-концегтции, которые приводят к затруднениям. Очевидно, Рейми считает внутренние факторы в перцепции, трактуемые им как я-концепция,'решающими в воздействии на поведение индивида, и измененное понимание себя как результат консультирования или психотерапии, осуществленное благодаря этим процедурам, может находить отражение в новых поведенческих паттернах, когда индивид начинает воспринимать себя в новой взаимосвязи с миром физической и социальной реальности. Я думаю, остается небольшое сомнение в том, что эти субъективные, или внутренние, факторы при восприятии всегда имеют большое значение в регулировании поведения человека, и для наших сегодняшних намерений было бы полезно кратко изложить условия, при которых они предположительно могут функционировать. Важно также достичь некоторого понимания условий, благодаря которым происходит развитие я-концепции или внутренних перцептивных факторов, и я считаю, что исследования и гипотезы Пиаже проясняют эту сферу. Пиаже, стремившийся развить в своей работе с маленькими детьми теорию, равносильную генетической теории восприятия, предположил, что ребенком физический мир никогда не воспринимается как неструктурированный независимо от того, насколько ограничена его система эталонов. Пиаже считает, что ребенок способен окружить любое стимульное поле уверенностью и самодовольством, так что его перцептивные акты стабильны. Тем не менее по мере того как ребенок развивается и начинает переживать множество разных социальных давлений, на которые необходимо научиться реагировать в приемлемой и одобряемой манере в соответствии с требованиями культурной среды, частью которой он является, он склонен решительно изменять свои пер-цепты с целью достижения все большей и большей гармонии с перцеп-тами других людей, Исследования Пиаже предполагают, что это способ, социализирующий мышление ребенка, и что ребенок действительно не способен думать во взрослом смысле, пока его периепты не стали социализированными. Идею Рейми в отношении я-концепции, конечно, можно сформулировать несколько иначе. Шериф, к примеру, изложил ситуацию относительно понятий установки и психологии отношений, внимательно изучив литературу в этой области и сделав к ней важные экспериментальные дополнения. Формулировка проблемы Шерифом, я считаю, обладает большим значением для проективной психологии. Возможно, самым существенным начнется тот факт, что чем более неясно и неструктурированно стимульное поле, тем более важной становится роль установки и внутренних сЬактооов в восприятии при объяснении поведения индивида. Внешние системы эталонов — так называемые автохтонные детерминанты гештальт-психологии, оказывающие инструментальную помощь индивиду в организации его перцептивного мира, слишком хорошо известны и не требуют здесь иной формулировки. Однако несмотря на признанную значимость внутренней системы эталонов — внутренних, или субъективных, перцептивных факторов, — обладающей ключевым значением в наше.й формулировке теории проективной психологии, в литературе этой важной концепции о поведении уделяется значительно меньшее внимание, чем заслужено. Опираясь на экспериментальную работу, предпринятую по исследованию ролей внутренних и внешних факторов в восприятии, на мой взгляд, можно утверждать о связи между двумя равнозначными критериями. В наших целях мы можем считать эту взаимосвязь функцией характера стимульного поля (в котором значимы внешние перцептивные факторы), с одной стороны, и иерархии и силы потребностей индивида (где важны внутренние перцептивные факторы) — с другой. Таким образом, как я уже предполагал, чем более структурировано стимульное поле, тем, как правило, поведение более подчинено действию внешних факторов в перцепции; и наоборот, с большей неопределенностью и двусмысленностью стимульного поля появляется больше возможности и потребности в действии внутренних факторов. Доказуемо, что даже при неструктурированном стимульном поле поведение индивида всегда должно рассматриваться как закономерное, однако закономерность такого поведения проистекает из потребностей и ценностей физиологического и психологического характера, функционирующих внутри индивида. Меррею работа с детьми внушила мысль, что состояние потребностей индивида имеет огромную важность для перцептивного поведения, а исследования Штерна и Макдональда (Stern and McDonald) также с участием детей показали важность настроения при восприятии ребенком появления других людей. Факт смещения относительной значимости внутренних и внешних факторов в перцепции в связи с характером разных стимульных полей, предъявляемых индивиду, составляет основу, на которой строятся в конечном счете все проективные методы. В самом деле, я думаю, без создания ряда ситуаций, с которыми человек мог бы установить связь в достаточно контролируемых условиях, где субъективные перцептивные факторы становятся устойчивыми детерминантами поведения индивида, просто нельзя было бы реализовать возможности для исследования и анализа личностной структуры, осуществляемые проективными тестами. Экспериментальное доказательство преобладания внутренних факторов над внешними при восприятии неопределенного и двусмысленного стимульного поля в лабораторных условиях можно найти в продолжительной экспериментальной работе Брунера и его коллег в Гарварде. Брунер и Гудман (Bruner and Goodman), к примеру, изучали роль потребности и ценности как факторов в перцептивном искажении, разработав три эмпирических гипотезы, подлежащих дополнительной проверке:
1. Чем больше социальная ценность объекта, тем больше он будет поддаваться организации благодаря поведенческим детерминантам. Он будет перцептивно выбран среди альтернативных перцептивных объектов, зафиксируется как тенденция перцептивной реакции и станет перцептивно акцентированным. 2. Чем больше индивид нуждается в социально ценном объекте, тем заметнее действие поведенческих детерминант. 3. Перцептивная неоднозначность будет облегчать действие поведен- ческих детерминант только в той степени, в какой они будут редуцировать действия автохтонных детерминант, не ослабляя при этом эффективность поведенческих детерминант. Их эксперименты оказывают достаточно очевидную пользу в предположении, что потребность и ценность фактически являются организующими факторами в перцепции; и Брунер, и Гудман предлагают данные, означающие, что их три гипотезы могут быть экспериментально подкреплены. Левайн, Чейн, и Мерфи (Levine, Chein and Murphy), несколько ранее изучавшие взаимосвязь между силой потребности, в данном случае голода, и величиной появляющегося в результате апперцептивного искажения, представили факты, в значительной степени конгруэнтные показателям Брунера и Гудмана. В дополнение к этим двум исследованиям, предпринятым с целью определения роли субъективных факторов в перцепции с несколько разныхдочек зрения, существуют другие, в числе которых показательны работы Дембо (Dembo) и Слиос-берга (Sliosberg), представляющие доказательства других динамических условий и процессов индивида, которые влияют на характер его перцептивных актов. Исходя из массы выявленных данных и их теоретических значений мы можем рассматривать перцепцию как активный и преднамеренный процесс, включающий в себя организм в целом в связи со своим полем. По своей сути перцептивная деятельность имеет корни, глубоко проникающие в целостную матрицу прошлого опыта индивида, и его перцептивные действия держат связь с образом его ориентации на будущее. Следовательно, все перцептивные процессы не только тесно связаны с отдельными и дискретными прошлыми переживаниями индивида, организованными в поведенческом смысле с тем, чтобы он мог придать им некоторый смысл и объединить их с настоящим, но также имеют прочную связь с прогнозами на будущее, особенно ближайшее, где они могут выражаться в виде рефлексии. Существуют свидетельства, позволяющие предположить, что вследствии своей прошлой перцептивной деятельности индивид склонен создавать или приобретать чувство уверенности относительно последствий его настоящих перцептивных опытов. Перцепты, которые в прошлом подтверждались его последующими переживаниями, очевидно стремятся зафиксироваться как перцептивные тенденции реакции и приводят к чувству комфорта или безопасности. Перцепты, не получившие последующего поведенческого подкрепления, приводят к состоянию напряженности и переживаются как неудобство или тревожность. Может возникнуть некоторое сомнение в том, что одна из главных функций перцепции, рассматриваемой в самом широком смысле, заключается в зашите организма от ситуаций и условий, вредоносных и мучительных для него, не идущих на пользу ни его благополучию, ни выживанию. Перцептивные акты устанавливают основу для развития индивидом предугадывания потенциально вредоносных ситуаций и условий. По этой причине, являющейся одной из многих других, каждый отдельный акт перцепции обязательно включает того или иного рода суждение индивида о последствиях, которые данная линия поведения может повлечь за собой. В настоящее время постепенно скапливаются многочисленные довольно несущественные данные, начинающие внушать нам мысль о том, что значимая функция перцепции заключается в действии по защите эго. Пример данных такого рода предлагается Постменом, Брунером и Макджиннисом (Postman, Bruner and McGinnies), которые пишут следующее: «Ценностная ориентация не только способствует отбору и акцентированию определенных перцептов в предпочтение другим, она также блокирует перцепты и гипотезы, не совпадающие или угрожающие ценностям индивида. Мы предполагаем, что в перцептивном поведении действует защитный механизм, подобный вытеснению». В рамках проективной психологии моя формулировка ситуации несколько иная. Я считаю, что перцептивные процессы функционируют определенным образом, позволяющим индивиду сохранить то состояние или тот уровень тревоги, для которого он достиг через научение соответствующего объема толерантности. Объем тревоги, которую человек научился выносить, бесспорно является функцией многочисленных переменных личности, на все из которых, как мы допускаем, разными способами и в различной степени влияют переживания индивида. В психоанализе выделен принцип, согласно которому каждый человек обладает рядом защитных механизмов, использующихся в индивидуальном порядке и действующих таким образом, что уровень тревоги может удерживаться в управляемых пределах. Очевидно, одна из функций перцепции состоит в том, чтобы позволить какому-либо из психоаналитических защитных механизмов действовать так, чтобы дать возможность индивиду сохранить довольно постоянный уровень тревоги, Действительно, факты в этой области свидетельствуют о том, что перцепция играет важную роль в процессе психологического гомеостаза, осуществляемого динамическим образом посредством функционирования нескольких защитных механизмов. На основе некоторых экспериментальных данных, взятых как из лаборатории, так и социальной психологии, я предполагаю, что по мере того как стимульное поле постепенно становится все более неструктурированным -- процесс, вынуждающий индивида больше полагаться на внутренние, или субъективные, факюры при восприятии, — появляется тенденция к заметному повышению уровня тревожности индивида. Очевидно, само по себе стимульное поле не катализирует тревожность. Я считаю, что скорее неоднозначное стимульное поле требу- ет от индивида стремления к новой поведенческой ориентации и использованию прежних неадекватных поведенческих паттернов либо установлению новых линий поведения. Возможно, именно динамический процесс настройки поведения к новой ситуационной взаимосвязи отвечает за увеличение объема тревожных переживаний индивида. Я убежден, что по мере того, как уровень тревоги человека повышается благодаря динамическим процессам адаптации до точки, за пределами которой эго через прошлое научение становится привычным, появляется сильная тенденция к функционированию проективного механизма. Когда проективный механизм привадится в действие, он позволяет эго направить себя к новым и адекватным взаимоотношениям с физической и социальной реальностью. Вследствие функционирования проективного механизма в этих условиях объем тревоги, испытываемой индивидом, понижается до точки, в которой он вновь чувствует комфорт и безопасность. Формулируя этот процесс, я использовал в качестве ключевого принципа концепцию психологического гомеостаза, представляющую собой модель безусловно широкой общности и применения. Резонно допустить, что проекция — это не единственный психологический «буфер», используемый эго для сохранения уровня терпимом тревоги. На самом деле мы должны предполагать также наличие других защитных систем. Постмен, Брунер и Макджиннис в своих работах указывали, что исходя из их экспериментальных данных можно без труда заключить, что вытеснение — это еще один защитный динамизм, который может участвовать в процессе стремления к состоянию или условию психологического гомеостаза. Несмотря на утверждение, что остальные защитные механизмы также оказываются задействованными индивидом при предъявлении ему стимульного поля с повышенным признаком неопределенности, для проективной психологии очевидна величайшая важность действия проективного механизма. В проективной психологии нас интересует преимущественно изучение проективного поведения, и лишь второстепенное значение имеют исследование и оценивание других поведенческих проявлений индивида. Если принцип толерантности к тревоге и потребности индивида сохранять тот уровень тревоги, к которому он привык благодаря научению, обоснованны и широко применимы, то тогда, на мой взгляд, мы можем допустить, что такие динамические процессы, как действие проективного механизма, постоянно происходят в его повседневных опытах, когда он вынужден сталкиваться со всеми видами социально и физически неоднозначных стимульных полей, к которым требуется некий вид адекватной адаптации. В таких распространенных повседневных ситуациях, вынуждающих индивида совершать ряд социально релевантных и адекватных приспособлений, на мой взгляд, физическая и социальная реальность фактически наполняется потребностями, ценностями, желаниями, фантазиями и прочим воспринимающего человека и преобразовываются им таким образом, что он, как правило, переживает мини-— тт.,,Л£, гшот-TiH^HMp УПППНЯ тпевоги. с которым готов справиться. Поэтому вполне справедливо будет говорить о перцепции, управляемой желанием, потребностью, ценностью, фантазией и т.д. Используя эти термины, я пытаюсь внушить мысль, что перцептивные опыты индивида окрашиваются этими элементами его личности и что эти элементы, или компоненты, личности отвечают за такое искажение физической и социальной реальности, при котором угроза ощущаемой безопасности и целостности индивида сведена к минимуму. Я думаю, что хорошим примером этого процесса может служить применение теста Рор-шаха. В ответе на карточки Роршаха, к примеру, субъект может дать большое количество результатов, которые могут быть оценены как F+. В теории и практике Роршаха F+ — это прямая оценка силы и целостности эго. Здесь это означает, что эго воспринимает реальность, представленную чернильными пятнами, с оптимальной точностью, то есть что большинство перцептивных искажений, которые субъект мог применить к реальности своими желаниями или импульсами, либо отвергались, либо сводились к минимуму. Если посмотреть на это с другой точки зрения, результаты проекции в протоколе Роршаха, определенные как F+, отвечают оценке функции «проверки реальности» эго и поэтому становятся выражением свойства контакта эго с реальностью и показателем роли экстраэго функций в восприятии и, следовательно, в личности субъекта.
|
|||||||
|